Текст книги "Уж замуж невтерпёж (СИ)"

Автор книги: Лилит Эндрю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

А он позволил себя потащить, потому что иссяк. Потому что хотелось закрыть глаза и представить, что все это лишь – страшный сон.

А на следующее утро они проснулись в одной постели.

========== XXX ==========

– Запомни, – Гермиона выглядела очень напряженной и вот уже с минуту что-то втолковывала Малфою по пути в палату. – Улыбаешься. Никаких своих снобских чистокровных заморочек не показываешь. Про магию тоже – ни слова!

Драко беспечно кивал на каждое замечание, про себя отмечая, что не запомнил ни слова из того, что сейчас ему сказала Грейнджер.

– Ты меня вообще слушаешь? – девушка недовольно толкнула его в бок, и Драко уже хотел было возмутиться, но они уже подошли к нужной двери, где их ждала дежурная медсестра. Вид у последней был суровый, и Малфой, проглотив все ругательства, лишь недовольно хмыкнул.

– Вы к миссис Грейнджер? – женщина лет сорока поправила на носу маленькие очки-половинки и принялась перелистывать книжечку со списком посетителей. – У вас есть разрешение?

– Вы не так поняли, я ее дочь, – Гермиона примирительно улыбнулась и схватила под локоть насупившегося Малфоя. – Пришла к ней со своим женихом. Я ей обещала.

Медсестра окинула их взглядом и нахмурилась, а Драко закатил глаза. Его выводило из себя то, что эта стерва ещё будет ломаться и что-то из себя строить. Только слепой не знал в лицо героиню войны, а уж если ее мать тут находится давно, то и весь персонал, даже при условии, что все они только пару недель назад из бункера вылезли, знал беспокойную дочь своей пациентки.

– Вход строго по разрешению, – монотонно продолжила гнуть свою линию женщина. Гермиона вспыхнула. Судя по всему, к такому приему она тут не привыкла.

Драко c одобрением наблюдал, как девушка опёрлась руками о рабочий стол медсестры и как нависла над ней с весьма страшной гримасой. Даже сам Малфой сто раз подумал бы, прежде чем ввязываться в конфликт с такой Гермионой.

– Я сейчас не поняла, – зловеще протянула Грейнджер. – Мне сейчас позвать администратора? Или, может быть, устроить скандал, чтобы попасть в палату к родной матери.

– Миссис Грейнджер сейчас нужен покой…

– Как давно вы тут работаете? – вставил своё слово Драко. – Судя по всему, не очень давно, раз видите эту прекрасную леди впервые.

– Около этой палаты я дежурю первый раз, – подтвердила женщина. – И мне было сказано никого сюда не впускать.

Гермиона вздохнула.

– Я устала, – она прошла мимо медсестры и потащила Драко за собой.

– Подождите, девушка! – медсестра подскочила на своём месте, но было уже поздно: дверь палаты Джин Грейнджер громко хлопнула, и как бы сварливая медсестра не пыталась попасть внутрь, у нее ничего не получалось, ведь Гермиона закрыла дверь заклинанием.

– Сейчас она побежит к администрации, и они отопрут дверь простой Алохоморой, – усмехнулся парень, оглядываясь.

– А прежде, чем отопрут, я надеюсь, вставят этой гадине по первое число, – взгляд девушки был устремлён вглубь палаты, где на кровати лежала ее мать. Кажется, сейчас она спала. Гермиона жестом показала Малфою присесть на стул для посетителей и быть потише, а сама пошла к столу с чайником, чтобы заварить немного чая с захваченным из дому печеньем.

– А что, если сейчас не ей, а нам вставят по первое число? – шёпотом поинтересовался Драко.

– Меня такое развитие событий никогда не волновало, – так же шёпотом ответила девушка, но немного слукавила. Это никогда не волновало Гарри и Рона, а Гермиона всегда была их голосом разума. Сейчас ей бы и самой не помешал такой.

Запах ароматного чая разнесся по помещению, и Драко с удовольствием сделал глубокий вдох. Все же, Грейнджер была странной. Сама дома травилась растворимым кофе, а в палату к матери таскала дорогую заварку из подарочного набора. И это при том, что мать о своей дочери ничего толком и не помнила.

Отвлекшись от своих мыслей, парень поймал на себе взгляд внимательных карих глаз, точь-в-точь таких же, как у Грейнджер.

– Мама! – тут же подбежала Гермиона, балансируя на месте с двумя горячими чашками. – Ты проснулась? Прости, если разбудили.

Женщина мило улыбнулась и чуть приподнялась на кровати, не отводя взгляда от Драко. Под столь тщательным наблюдением парень почувствовал себя некомфортно, но ничего не говорил и просто улыбался (очень натянуто и фальшиво), следуя совету Гермионы.

Гермиона неловко потопталась на своём месте, но все же кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Мам, – девушка очень надеялась, что ей снова не придётся объяснять, кто она такая. – В общем, как я обещала. Аристократ, весьма симпатичный, но очень вредный молодой человек, а также по совместительству мой будущий муж, Драко Малфой. Это про него ты читала в журнале.

Словно заворожённая, женщина кивнула.

– И как же вы познакомились? – Джин покачала головой. – Моя Гермиона же мышка, такую в толпе не заметишь…

Гермиона вспыхнула от этого слова «мышка», хотя и знала, что мама и до потери памяти никогда не считала ее красоткой. Однако всегда добавляла, что это совершенно не главное, особенно учитывая ее интеллектуальные способности.

– Что вы говорите? – Драко рассмеялся. – Ее сложно не заметить. Если что, из-под земли достанет своими замечаниями. Ну, знаете, есть такой тип девушек…

Малфой остановился, заметив, как угрожающе вздрагивает в руке Гермионы чашка с горячим чаем.

– Мамочка, – она пыталась говорить мягко, но получалось это у неё так себе. – Мы с Драко учились в одной школе на протяжении шести лет. Мы были на одном курсе. Так что неудивительно, что мы были знакомы.

– А что, ты тоже была известна в своей школе? – Джин удивлённо моргнула. Гермиона почувствовала, как у неё задергался глаз от этого «тоже».

– О, вы даже не представляете, насколько, – подлил масла в огонь Малфой. – У нас нередко происходили столкновения… Ну, знаете, как бывает у весьма популярных в своём кругу общения людей.

Миссис Грейнджер кивнула.

– Да, конечно, знаю, – она приняла чашку из рук дочери (Гермиона просто почувствовала, что если не отдаст ее кому-то, то в кого-нибудь ее кинет). – Только не до конца понимаю. Я может быть не очень в этом всем разбираюсь, но, лишь глядя на вас, мне кажется, что вы такие разные… Даже не верится, что два таких разных человека смогут жить вместе. Не подумайте ничего дурного, мистер Малфой, я просто мать, вы же понимаете.

«Стараюсь ей быть», – про себя добавила Гермиона. Ее очень коробило поведение матери, особенно в этот раз, когда она ждала несколько иной реакции. Хотя, в общем-то, она ее получила, только в другой форме.

– Как известно, – Драко схватил Гермиону за руку, усаживая рядом с собой.

– Противоположности притягиваются. Вам не о чем волноваться.

Джин утвердительно кивнула, не обращая внимания на то, как изменилось лицо дочери.

Гермиона ухватила двумя руками кружку и сделала глоток. Не остывший чай больно обжег горло, и девушка поморщилась.

– Я люблю очень горячее, – ответила она на вопросительный взгляд матери.

Ничего страшного. Мама просто больна, но она уже идёт на поправку. Она ничего не знает о Малфое, ничего не знает о жизни самой Гермионы, и именно поэтому ведёт себя так. Гермионе было не в чем ее винить.

И все же, несмотря на голос разума, она ее винила.

И пусть сто раз Гермиона будет виновата в случившимся, мать не должна была говорить так с собственным ребёнком. Не должна была подкупаться на внешний вид симпатичного мужика, о котором она вычитала в журнале. Не должна была называть перед ним свою родную дочь мышкой, и с упоением разглядывать его и наслаждаться его внешностью.

Так быть просто не должно.

Признаться, Малфой хорошо выполнял свою задачу: что-то приветливо отвечал на щебет миссис Грейнджер, пока сама Гермиона угрюмо смотрела на дно чашки. И даже чай уже больше не казался таким обжигающе горячим.

Ну, или девушка просто сожгла себе язык.

– Я… отойду помыть посуду, – Гермиона взяла пустые чашки и поднялась со своей места. Захотелось немного побыть одной и успокоиться.

А то вот уже, докатилась, даже Малфой смотрит на неё взволнованно, поднимается со своего места, чтобы идти за ней. Однако Гермиона останавливает его и рукой чуть надавливает ему на плечо, усаживая обратно на стул.

Девушка моет чашки холодной водой, потом умывается сама и радуется, что сегодня не накрасилась. С утра ей показалось, что она и так выглядит симпатично с такой-то прической, но мама, увы, развеяла ее догадки.

Хорошо, что она не расплакалась там, перед ним. Это выглядело бы жалко. Гермиона вообще жалела, что приволокла его сюда, надеясь на что-то эфемерное, а в итоге сама получила оплеуху. Теперь придётся отчаянно делать вид, что ей все равно, ведь Малфой теперь знает, насколько все плохо.

Малфой будет ей сочувствовать, но девушка этого совсем не хотела, поэтому, по старой схеме, будет строить из себя сильную и независимую.

Какой-то стук отвлёк ее, и она удивлённо обернулась в сторону двери.

– Что-то ты долго, – Драко стоял на пороге ванной, оперевшись о дверной косяк. – Все хорошо?

– Да, конечно, – Гермиона ещё раз провела мокрыми ладонями по лицу. – Я скоро подойду.

– Если хочешь, можем уйти.

Да, она очень этого хочет. А потом хочет завалиться в какой-нибудь бар и там напиться, с Гарри и Роном. Но не с Малфоем.

Малфой вообще был чужеродным элементом в ее жизни. Поскорее бы его жадный отец получил желаемое и отпустил ее на все четыре стороны.

– Я… Все хорошо, – уперлась она. Конечно же, она не скажет ничего из этого вслух. – Скажи маме, что на чашке было что-то, что я не могла отмыть.

Драко устало вздохнул. Умная Грейнджер и не подозревала, что он на самом деле не слепой, и не заметить покрасневшие глаза и опухшее лицо никак не мог.

– Мой чашки и пойдём, – хмыкнул он. – Я свою часть уговора уже выполнил, и мне надоело тут торчать.

Он знал, что Грейнджер пора уводить отсюда. Но почему, почему это удаётся только так, с напором, когда он до этого предлагал по-хорошему?

Гермиона ничего не ответила и продолжила тереть до дыр чашки, а Драко со вздохом пошёл объявлять миссис Грейнджер, что они уходят.

Они вышли со стороны чёрного входа и пошли по безлюдной улице. Так странно, но в больнице им больше не встретилось ни души, кроме одного-единственного охранника. Больше никто из них не проронил и слова, и они так и брели вместе, пока окончательно не промокли под моросью.

Драко и сам не заметил, как каким-то образом аппарировал вместе с ней, таким образом проводив до дома. Гермиона не заметила этого тоже, поэтому Малфой просто некоторое время потоптался около ее подъезда, пока она заходила, и потом сам медленно направился по своим делам. Правда, по каким, он ещё не придумал.

Дороже всего на свете ему были его родители, и, смотря на то, что произошло у Грейнджер, он невольно вздрагивал, представляя, что, в общем-то, тоже мог оказаться на её месте. И тогда уже не она, а он стоял бы в ванной комнате палаты, склонившись над раковиной и попеременно всхлипывая, стараясь смириться. Просто смириться.

Ведь назад уже ничего не воротишь.

========== XXXI ==========

Такой замечательный вечер. Казалось, будто бы никто и ничто не мог нарушить это спокойствие, пронизывающее каждую частичку окружающего пространства. Такой штиль, что казалось, взмахни бабочка своим крылом – и легкий ветерок почувствуют на другом конце улицы.

Но, конечно же, каждому младенцу известно, что затишье бывает только разве что перед бурей. Алистер Портер всегда мечтал стать этой бурей, затаиться на время, а потом пронестись ураганом, разрушая все старое и оставляя место для чего-то нового. Увы, не срослось, и человек, ради которого он готов был все крушить и ломать на своём пути, скоропостижно скончался, не дождавшись возмездия.

И даже восход по карьерной лестнице не дал мужчине столь долгожданного удовлетворения. Судьбе самой виднее, как расставить все по своим местам.

И все же идея, ставшая в последнее время сродни одержимости, до сих пор преследовала его. Алистер думал, что он уже успокоился, смирился и вообще выбросил весь этот мусор из головы. Как бы не так.

Дело Гвендолин Забини представляло для него двойной интерес, прямо подстать его неоднозначной персоне. И хотя внутренний голос подсказывал ему, что ловить здесь было нечего, аврор цеплялся за него, как за соломинку, впервые за долгое время почувствовав, что он жив.

В дверь кабинета постучали, и, не дождавшись его ответа, молодая девушка с копной пышных золотистых волос зашла в помещение, придерживая за локоть ту, кого так хотел увидеть сейчас Портер.

– Спасибо, Адриана, можешь быть свободна, – он кивнул сотруднице, и та, напоследок озорно улыбнувшись аврору, вышла, оставив Алистера наедине с Гвендолин.

Алистер потянулся было за сигаретой, но остановился, вовремя вспомнив, что Робардс ввёл системы штрафов за курение на рабочем месте. Женщина проследила за этим его движением, но смолчала, решив просто опустить взгляд.

– Так-так, – Алистер взял в руку огромную стопку макулатуры и начал в ней рыться, делая вид, что нужные документы где-то затерялись и что это не он уже третью ночь подряд чуть ли не в обнимку спал с ними. – Гвендолин Забини, значит? Подозрение в пособничестве Пожирателям. Попытка поправить своё финансовое положение за счёт выгодной партии для сына… Все так?

Миссис Забини ничего не ответила, упорно продолжая разглядывать узоры на ткани платья.

– Что, даже ничего не скажете в своё оправдание? – не сдавался Портер. – А ведь можно было хотя бы попытаться…

Гвендолин медленно приподняла руки и опёрлась локтями о стол.

– Мистер… Портер, кажется? – женщина наконец взглянула ему в глаза. Алистера чуть не передернуло, так внимательно она изучала каждую черту его лица. – Вам не кажется, что сегодняшняя встреча… она излишняя?

Аврор достал из стопки нужную папку (она лежала поверх всех остальных) и мягко плюхнул ее на стол перед собеседницей.

– А наши следователи считают, – смакуя каждое слово, протянул он, – что нет.

Женщина неуверенно прикоснулась к папке и открыла ее. Алистер пытался понять по ее выражению лица, что творится у Гвендолин в голове, но маска была безупречна: с такой мимикой (а, точнее, ее отсутствием) можно было бы и в покер сыграть разочек-другой. И это насторожило мужчину. По имеющимся у него данным, миссис Забини была довольно эмоциональна.

– Они могут считать все, что угодно, – спустя пару минут сказала она. – Но тут нет никаких признаков расследования. Даже показаний свидетелей, кроме той очумелой семейки, члены которой знали о своём отце лишь то, что на его счету в Гринготтсе можно было найти внушающего вида гору из галеонов.

Алистер, ухмыляясь, забрал папку обратно.

– Лучшее средство защиты – это нападение? – он не сдержал смешка. – На вашей стороне большие деньги, миссис Забини, но они, увы, решают далеко не все.

– На моей стороне справедливость, это важнее, – не моргнув глазом, парировала Гвендолин.

Алистер поднял бровь.

– С чего вы это взяли?

– Все же маги, – продолжила женщина. – Странные существа. Мы легко верим в летающий замок и путешествия сквозь время. Мы боимся возродившихся мертвецов. А поверить в самые банальные вещи, где магии нет, мы не способны.

Она разочаровано цокнула языком, складывая руки на груди и отворачиваясь. Алистер задумчиво прикусил губу.

– Пожиратели оставили глубокий след на жизни магического сообщества…

– Про эти байки я даже слышать не хочу, мистер Портер. Если я – чистокровная волшебница, это не значит, что меня вдохновляли идеи полукровного безносого монстра. Я не об этом сейчас. Я не знаю почему, но вас явно интересует помолвка моего сына, основываясь на том, как часто вы про неё говорите.

– Что вы хотите сказать?

– Что вы все списываете на проклятье, а все намного прозаичнее. Достаточно взглянуть на лица родственников моего покойного мужа, который, в отличие от них всех, был просто-таки святым человеком!..

– Так, – прервал ее Алистер. – Вы же знаете, что это не то, что вы должны мне сейчас объяснять. Аврорат не занимается этими вопросами…

– Но это ведь именно то, что вы так жаждите услышать, – не оставалась Гвендолин. – Вы можете засадить меня в тюрьму по выдуманным обстоятельствам – хотя у меня даже метки нет! – но не трогайте же моего сына и его личную жизнь!

– Ее уже тронули до меня, миссис Забини, – аврор покачал головой. Да, теперь перед ним сидела она настоящая – любящая мать, готовая защищать жизнь своего отродья до последней капли крови. Хотя ни он, ни она и пальца не стоят на руке его сестры. – Это уже скандал. Пока вам удалось стать его эпицентром, но кто знает, что будет дальше? Сумеете ли вы и впоследствии уберечь своего сына?..

Глаза женщина зло сверкнули. Ее гнев Алистер ощущал каждой клеточкой своего тела. Он слишком много болтал, он прекрасно понимал это. Однако в глубине души надеялся на милосердие богини Фортуны, а потому не хотел останавливаться.

– А какое… какое Вам дело? – Гвендолин привстала на своём месте. – Какое отношение к этому имеете Вы, человек, работа которого заключается в погоне за тенью прошлого? Занимайтесь же вы своим делом и не трогайте мою семью!

«Только не тогда, когда это касается кого-то из членов моей семьи», – подумал Алистер. Он играл нечестно. То, что он делал, было сложно назвать поступками истинного аврора. Но тут, увы, весь отдел занимается черт знает чем, так что сложно не поддаться общему настроению.

В дверь кто-то постучал. Судя по громкости стука, стучали уже давно и довольно отчаянно. Портер моргнул, гадая, как это он этого не заметил.

В проеме двери снова показалась белобрысая макушка Адрианы.

– Портер, – виновато обратилась к нему она. – Тут адвокат миссис Забини упорно требует отпустить её, грозясь подать в суд за нарушение прав человека…

Алистер махнул рукой.

– Пусть куда хочет подаёт. Мы уже закончили, – он краем глаза проследил за действиями Гвендолин. – Миссис Забини, вы можете быть свободны.

Женщина смотрела на него вопросительно, словно силясь разгадать, что же у этого горе-аврора на уме. Да, его действия вызывали немалые подозрения, но пока начальство не обратило на это внимания, он мог делать все, что душе угодно. Тем более, у него благие намерения.

Когда дверь за Гвендолин Забини закрылась, Алистер встал со своего места и подошёл к окну. Бутафорские виды на улочки Лондона, созданные специально для сотрудников Аврората, неимоверно раздражали. Лучше бы пустую стену оставили.

– Зря она ничего не боится, – сказал мужчина вслух то ли себе, то ли кому-то явно невидимому. Они встретятся в суде, и тогда посмотрим, на чьей стороне будет… как она там сказала? Справедливость. – Чепуха какая, – аврор рассмеялся и, потянувшись за сигаретой, все-таки закурил.

– Итого, рискну предположить, – Панси читала вслух, держа в руках пергамент, и, завернутая в одну лишь простыню, ходила туда-сюда по комнате. Наблюдая за ней, Блейз зевнул и откинулся назад, на подушки. Хотя бы раз эта огромная двуспальная кровать в комнате для старост была использована по назначению. – Что тот странный аврор и был тем, кто ведёт это дело. Однако все это неважно, когда моя горячо любимая подруга Гвендолин в порядке и отдыхает дома, попивая чёрный кофе… Как я не люблю эти лирические отступления!

Девушка поморщилась и, подойдя к кровати, плюхнулась рядом с Блейзом. Парень краем глаза наблюдал, как сползает полупрозрачная простыня, и лишь насмешливый взгляд Панси заставил его отвернуться.

– Миссис Паркинсон бы любовные романы писать, – Забини рассмеялся. Его мать ненавидела чёрный кофе. И чёрный чай, кстати, тоже. Только зелёный.

– Это все неважно, – отмахнулась Панси. – Теперь мы знаем врага в лицо, миссис Забини отпустили вопреки всем твоим переживаниям, стоило только этому простодушному дяде их немного вспугнуть…

– Простодушный дядя, значит, – Блейз выгнул бровь. – У вас там что, есть ещё тяжелая артиллерия?

– Рада, что ты пришёл в себя, Блейз. Теперь все в шоколаде, и тебе не о чем переживать.

– Ну, да, – протянул парень, а сам подумал, что, по большому счёту, переживать он ещё мог сколько душе угодно.

Мать дома отдыхает, адвокат пыхтит над разрешением дела, а он, Блейз, валяется голый в кровати в комнате Панси. Наверно, для большего антуражу ему не хватает лишь сигары и потрескивающей мелодии старых пластинок, доносящейся из граммофона, стоящего в углу. В таком случае, Забини бы не удивился, стань все вокруг внезапно черно-белым.

Он прикрыл глаза, представляя себе эту картину. Ему понравилось, но реальность, увы, была намного менее доброжелательна.

Во-первых, у него здорово болела голова. Вчера они распили бутылку огневиски на двоих, что для непьющего Блейза этим утром вылилось в страшную катастрофу. В отличие от него, Панси все так же спокойно себе порхала по комнате и не показывала ни малейшего признака похмелья. Единственное, что порадовало парня, так это то, что сегодня было воскресение.

Во-вторых, они с Панси вчера переспали. Это факт твёрдо засел у него в голове, а вот сам процесс… По-видимому, вышел вместе с парами спирта. И Забини даже не знал, радоваться тому, или нет.

– Панс, скажи, – он перекатился на другой бок. – Ты что-нибудь помнишь?

Девушка приподнялась и прикрыла глаза, будто бы роясь в чертогах памяти.

– Не-а, – с улыбкой выдала она. – Вообще ничего. Пустота.

– Ха-а-а, – Блейз недовольно поморщился от резкого движения. Одна улыбающаяся Паркинсон превратилась в десять, а с такой оравой он едва ли смог бы справиться. Ему и одной хватало по самое не хочу. – Что мы хотя бы делали вчера?

– Сначала мы пили и разговаривали. Ты много жаловался, – девушка принялась загибать пальцы. – Потом мы сидели около окна и мёрзли, видимо, отчаянно пытаясь протрезветь. Тебя вырвало. Потом мы, очевидно, трахались, но этого я уже не помню.

– Замечательно, – Блейз закрыл подушкой уши. Позорище какое. Как она все ещё с ним разговаривала?

– Да не дрейфь, – Панси рассмеялась. – Я тоже хороша. В постель тебя положила.

В мозгу парня что-то прояснилось.

– Точно, мы же спать собирались…

– Ага, – она кивнула. – Кто же знал, что «спать» у каждого своё?

В сериалах в таких ситуациях обычно происходят истерики, драматичные признания и звучит нецензурщина, а они просто сидели и буднично обсуждали, как докатились до жизни такой.

– Я думаю, нет резона спрашивать, у кого какой смысл был? – осторожно поинтересовался Блейз, на что получил в ответ лишь смущенную улыбку девушки. – Я мог промолчать.

– Тс-с, – Панси покачала головой. – Я была пьяна.

– И сколько раз у тебя уже было.?

– Один раз. С Малфоем. Тоже по пьяни. Да с какой стати я перед тобой вообще отчитываюсь?

– Вот мне тоже интересно, – Забини заложил руки за голову. – Ты только под градусом можешь?

– Не смеши, – девушка скорчила мину. – Секс с любимым человеком я хочу запомнить.

Это слово «любимый» больно кольнуло по самолюбию парня, но он быстро напомнил себе, кто есть кто. И чем на самом деле является их краткосрочный «союз».

– Желаю тебе, чтобы твой любимый человек тоже этого хотел, – не удержавшись, съязвил он, за что тут же получил подушкой в голову.

– Одевайся, – Панси вскочила с кровати, не потрудившись на этот раз даже прикрыться, и полезла за своими вещами в шкаф. – Пока новые проблемы себе не нажили.

Блейз закатил глаза.

– Мы куда-то спешим?

– Конечно, – она кивнула и кинула ему оказавшиеся почему-то на верхней полке его штаны. – Мы принимаем участие в комитете по подготовке памятного дня.

– Чего? Паркинсон, ты с дубу рухнула? Я нигде не участвую. Я на это не подписывался.

– Подписывался. Моими руками, но… да, – она без тени вины подмигнула ему. – Я решила, что порой тебе стоит отвлекаться от проблем насущных.

– И наживать себе новые. Спасибо, круто, всегда мечтал носить декорации для имитации битвы за Хогвартс. Как будто одной нам было мало.

– Не говори так, – улыбка на ее лице тут же погасла. – Это… непростой день. Я до сих пор помню, все, как будто это было вчера. Понимаешь, я не участвовала непосредственно в битве… Но это из-за меня всех слизеринцев… ну, отправили.

– Я помню, можешь не говорить, – Блейз поморщился. – Но все, что делается сейчас – полнейший фарс.

– Вся жизнь – фарс. А я… не знаю, не могу не принять в этой чертовщине участия. Думала, пошлю все, но нет. Дурацкое чувство вины.

Парень вздохнул.

– А я-то там зачем?

Панси уставилась на него так, будто бы ответ был настолько очевиден, что его и произносить вслух не имело смысла.

И все же она сказала совсем не то, что Блейз ожидал услышать.

– Ты мне нужен там. Пожалуйста.

Панси смотрела ему в глаза почти умоляюще, и Блейзу потребовалось все его обладание, чтобы не отвести взгляд.

– Паркинсон, Мерлин, – он со вздохом поднялся на ноги. – Ты знаешь, что ты невыносима?

Она грустно улыбнулась.

– Да, слышала такое пару раз.

========== XXXII ==========

Драко придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале. Крутился он так уже минут пятнадцать и никак не мог понять, что же ему не нравится.

Образ, как и всегда, был подобран безупречно. Лучше этого костюма для деловой встречи найти сложно, портмоне, документы: все при нем. И даже волосы не пришлось зализывать: вопреки своему обыкновению, сегодня они и без геля легли, как того пожелал их хозяин.

И все же… все же… Что-то не давало ему покоя. Наверно, нормальные люди назвали бы это волнением перед особенно важным событием, но Драко не хотел признавать, что из-за какого-то старого хмыря у него могут так сильно потеть ладони.

Раздался едва слышный стук в дверь, и Малфой повернулся на звук.

– Доброе утро, мам, – он улыбнулся, отходя от зеркала. – Ты что-то хотела?

Женщина неуверенно кивнула.

– Можно? – она перешагнула порог комнаты и осмотрелась. Потом присела на краешек большой двуспальной кровати и ладонями начала разглаживать невидимые складки на покрывале. – Я хотела с тобой поговорить.

– О чем? Мне нужно скоро выходить. Еще за Грейнджер зайти бы.

– Вот, как раз о ней, – взгляд Нарциссы стал жестче. – О ней… Я думаю, вы уже сделали все, чтобы создать образ примерной пары. Необязательно проводить вместе столько времени, особенно, если вам двоим это в тягость.

– Да я бы не сказал, – Драко уселся рядом с матерью. – Не могу сказать, что мы чувствуем себя в обществе друг друга очень комфортно, но лично мне это не в тягость. Я понимаю, зачем и ради чего я это делаю, а тут еще и приятный бонус в качестве компании, которая подворачивается под руку, когда скучно.

Нарцисса вздохнула и покачала головой.

– Нет, все равно это не должно было случиться. Тебе следовало отказаться с самого начала.

– Игра действительно стоит свеч, – парень откинулся назад и прилег на подушки, надеясь, что волосы не придут в неподобающее состояние. – Грейнджер тоже не дура. Мы два взрослых человека, действия которых продиктованы исключительно расчетом. Весьма здравым, спешу заметить.

– Хорошо, если так, – женщина опустила взгляд. На глаза тут же попалось фамильное кольцо, чем-то схожее с тем, которое носила сейчас на своем пальце Гермиона. – Но я опасаюсь, что…

– Мам, – прервал ее Драко. – Тут нечего опасаться. Главное, чтобы артефакт вел себя нормально, и, по словам Грейнджер, все так и есть, а все остальное – ерунда. Мы ничем абсолютно не рискуем, отцовский план сработан на все сто баллов.

– Есть вещи, не поддающиеся расчету, – заметила женщина.

– О, нет, мам, – Малфой усмехнулся. – Мы с Грейнджер слишком практичны в этом плане. После довольно продолжительного общения с ней, я могу сказать это абсолютно точно.

Нарцисса больше не стала пререкаться, посчитав, что дальнейший разговор не имеет никакого смысла. Ее сын был слишком самоуверен, он не понимал, что даже самовнушение и закрепившиеся с ранних лет жизни взгляды могут не устоять перед банальной биологией. Поэтому она не могла перестать волноваться. Поэтому и не спала ночами, понимая, что в том, что Драко оказался вмешан в это все, есть и ее вина. Беспокойство матери никогда не утихнет. Это Люциус мог спокойно проводить дни в своем кабинете, рассчитывая прибыль, у Нарциссы же все в последнее время прямо-таки из рук валилось.

Женщина посмотрела в сторону и заметила лежащий на прикроватном столике галстук.

– Ты не будешь его надевать? – спросила она как-то отстраненно, погруженная в свои мысли.

Драко тут же встрепенулся.

– Конечно, буду, – он с готовностью кинулся к недостающей детали своего образа, но женщина его опередила. Она перекинула черный галстук через шею и принялась его завязывать. Драко стоял на своем месте, боясь сделать вздох. – Мам, ты меня так задушишь.

Нарцисса немного ослабила узел и убрала невидимые пылинки с костюма.

– Думаю, готов, – мягко улыбнулась она.

– Думаю, да, – Драко оттянул рукава пиджака и схватил пальто с вешалки. – Мне пора.

– Камин?

– Нет, прогуляюсь.

– Удачи тебе, – успела лишь сказать женщина на прощанье, прежде чем все перед глазами Драко превратилось в один вихрь.

Аппарировать из дома, чтобы потом брести два километра пешком – это он, конечно, классно придумал. Но это давало время поразмыслить над всякой ерундой и немного расслабиться. Грейнджер вела себя, после всего произошедшего, чересчур нормально. Он ожидал продолжительной депрессии, неконтролируемых слез и истерик, а в итоге получил нейтральное письмо с вопросом о том, где и во сколько они должны встретиться. Всего-то.

Драко готов был уже и самостоятельно пойти на этот чертов прием (пусть это слегка и уменьшило б его шансы на успех). Где-то в глубине души росло такое мерзкое чувство сожаления к участи этой гриффиндорской заучки, которой когда-то прочили золотые горы и алмазный песок. Малфой корил себя за подобные мысли, но ничего не мог с собой поделать.

Хлопья последнего в этом году снега медленно кружили над мостовой и, не долетая до земли, таяли. Это был один из тех немногих дней, когда ветер утих. Драко остановился и посмотрел вверх. Серое безжизненное небо напоминало старый пыльный ковер, который при покупке был белым, но от течения времени поблек. Слякоть и грязь, и не поймешь, не то это настроение опустилось ниже плинтуса из-за всей этой кутерьмы, не то природа подстраивалась под твое состояние души. А на душе было так же, как и на асфальте мостовой…

Он никогда не слыл романтиком. Чтобы быть таковым, нужно иметь достаточно свободного времени для страданий и вспышек внезапно нахлынувших чувств, но Драко всегда считал себя прагматиком до мозга костей. И оттого забавнее выглядела его одиноко стоящая фигура в черном пальто.

– Гуляем?

Она подошла откуда-то сбоку. Ее шаги невозможно было расслышать среди шума автомобильных колес, но она стала ярким пятном на этой застывшей серой картинке окраины Лондона. Дурацкая малиновая беретка смотрелась весьма органично вместе с нежно-розовым плащом.