Текст книги "Туман на болотах"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Не твое дело, – встала я с его коленей.

– Мое. Я же твой жених.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, Уэйн, нам придется разорвать наш договор. – Я начала снимать с пальца кольцо.

– Нет, нет, птичка, оставь его! Ради себя и ради меня.

– Ради тебя?

– Да, – смутился он. – Дело в Дайне, Трейси. Она – та еще штучка, ты была права.

– Трудности, да? Я предупреждала тебя, что у нее много поклонников. Но что изменится, если мы продлим нашу помолвку?

– Ну, я думал, может... она станет меня ревновать.

– Значит, теперь ты хочешь, чтобы я тебе подыграла? Но, Уэйн, она же моя лучшая подруга!

– Знаю, что прошу у тебя слишком многого, Трейси, но это ненадолго. Еще несколько недель? А?

Я задумалась.

– Ну хорошо, продлим помолвку до конца семестра. Устроит?

– Большое спасибо, Трейси, – поблагодарил он и вскоре ушел домой.

Через несколько дней меня вызвали к директору. Не могу ли я, спросила секретарь, зайти к нему во время утреннего перерыва?

– Садитесь, мисс Джонс. – Не поднимая головы и указав мне на стул, Хардвик продолжал писать, когда я вошла.

Я теребила ручку сумочки, недоумевая, зачем он меня пригласил. Ждать пришлось недолго. Он отложил ручку, откинулся на спинку стула и принялся молча меня рассматривать. Я поправила волосы, думая, что они растрепались. Я чуть не оторвала верхнюю пуговицу на блузке, положила ногу на ногу. Господи, скорей бы он заговорил!..

Он взял в руки письмо.

– Я отправил фирме письмо с объяснениями по поводу того просроченного фильма, мисс Джонс. Я выдумал все возможные для вас оправдания, так что сердце даже самого непробиваемого делового человека должно было растаять, – улыбнулся он. – Они сообщили, что фильм уже вернули, и, учитывая все описанные в моем письме обстоятельства, они готовы сократить размер штрафа на три четверти от предполагаемой суммы.

Мне хотелось сказать, что мой чек как раз покрывает эту сумму, но он остановил меня:

– Я еще не закончил. Я обдумал этот вопрос и решил: я не могу позволить члену персонала, кем бы он или она ни были, остаться без отпуска в качестве наказания за проступок, совершенный в результате вполне человеческой ошибки, поэтому я выплачу штраф из школьных фондов.

– Но, мистер Хардвик, это несправедливо по отношению к мальчикам.

– Вы можете помолчать, мисс Джонс? Таким образом, я выписал вам чек на ту же сумму, которую вы передали мне, и настаиваю, чтобы вы его приняли.

– Но, мистер Хардвик...

– Я не позволю вам, – спокойно прервал он меня, – играть роль мученицы, мисс Джонс. Вы возьмете чек, иначе... – в глазах его заплясала веселая искорка, и голос стал мягче, – иначе мне придется вас выпороть. – Он протянул мне чек. – Итак, вы берете?

Я взяла его с покорностью ягненка.

– Вы очень добры, мистер Хардвик.

– Доброта здесь ни при чем, мисс Джонс. – Его голос изменился. – Но раз уж мы заговорили о доброте, давайте вернемся к вопросу об отпуске. Скажите-ка, вы уезжаете на следующей неделе?

– На каникулы? Да, я еду на юг в гости к матери. – Я рассказала ему, где она живет.

– Вы едете одна или со своим женихом?

– Он мне не... – не договорила я, ведь теперь я должна подыгрывать Уэйну. – Одна. У Уэйна другие планы.

– Понятно. Надеюсь, вы не собираетесь весь этот путь проделать на машине?

– Нет, – рассмеялась я. – Думаю, она развалится на части, если я поеду на ней так далеко. Наверное, сяду на придорожную площадку для остановки машин и не сдвинусь с места, пока меня кто-нибудь не подвезет.

Рассмеявшись, он взял карандаш и начертил в блокноте очертания Британских островов.

– Я вот о чем подумал, а не могли бы мы с Колином вас подвезти?

– Подвезти, мистер Хардвик?

– Да, подвезти, мисс Джонс. Моя сестра живет около Стивенеджа, и мы едем к ней на неделю. Обычно я еду на юг по шоссе A1. Это прямая дорога. На середине пути мы останавливаемся на обед и к полудню уже бываем на месте. Если вы поедете с нами, то сможете познакомиться с моей сестрой и выпить с нами чашку чаю. А потом я отвезу вас на станцию, и вы сядете на лондонский поезд.

– Вы очень добры, мистер Хардвик, но...

– Только давайте обойдемся без этого вашего «о, я не могу, мистер Хардвик». Наши отношения давным-давно миновали эту стадию. И ради всего святого, прекратите, наконец, называть меня мистером Хардвиком. – Он постучал пальцами по столу. – Ну, так вы принимаете мое предложение?

– Я...

– Принимаете. Хорошо. Мы еще поговорим поближе к отъезду и обсудим детали. А теперь, – взглянул он на настенные часы, – я собираюсь выпить кофе. У вас тоже осталось несколько минут, чтобы присоединиться ко мне.

Он с улыбкой проводил меня к двери.

Остаток следующей недели, захлебываясь от восторга, я пребывала в радостном предвкушении путешествия.

Уэйн зачастил с вечерними визитами. Иногда заходила Дайна, и Уэйн проявлял чрезмерную заботу и внимательность ко мне. Сдерживая обещание, я ему подыгрывала, но мне это вовсе было не по душе. Видимо, он пытался добиться от Дайны ответной реакции. Она и реагировала, но, увы, не в том направлении. Она бойкотировала меня, практически перестала быть моим другом. Когда я сказала об этом Уэйну, он заявил, что это хороший знак, – значит, она ревнует, но, зная Дайну, я не была в этом убеждена. Я надеялась, что их отношения наладятся, пока я буду в отъезде.

Когда я рассказала Уэйну, что Брет предложил меня подвезти, он расхохотался:

– Так-так, значит, теперь мы еще и неразлучны, да? Смотри, в следующий раз он сделает тебе непристойное предложение.

– Сколько можно тебе говорить, – разозлилась я, – это совсем не то, что ты думаешь. Он просто...

– Знаю, знаю, проявляет отеческую заботу. Хватит нести чушь, птичка. Я уже сыт ею по горло.

Мне было все равно, что он говорит и думает, я мечтала только об одном: я еду на юг с Бретом и его сыном. И готова была отказаться даже от своего отпуска ради этих нескольких часов в машине Брета.

В четверг утром он вызвал меня к себе, чтобы договориться, во сколько он за мной заедет. Утром, предложил он. Я согласилась.

Они заехали, мы выпили по две чашки кофе, и, пока я мыла посуду, Брет отнес мои вещи в машину и погрузил в багажник. Я радовалась, как ребенок, и, вероятно, он это заметил.

– Я чувствую себя добродушным дядюшкой, который везет любимую племянницу на пикник по случаю дня ее рождения.

Я осмотрела себя – на мне были брюки и длинный вязаный кардиган на пуговицах.

– Надеюсь, вы не против, – показала я на свои брюки. – В них удобнее путешествовать.

– Против? Что я могу иметь против красивой молодой женщины, сидящей рядом со мной?

– Почему я не могу сидеть впереди, пап? – простонал Колин, когда мы сели в машину. – Это же мое место.

– Пусть мальчик сидит там, где ему нравится, Брет. Я ничего не имею против.

– Я хочу, чтобы вы сидели здесь, – сердито похлопал он по переднему сиденью, – и вы будете здесь сидеть. Колину придется к этому привыкнуть.

– Что это значит, папа? Ты все-таки собираешься жениться на мисс Джонс?

Наступило напряженное молчание, я видела, что Брет злится. Перехватив его сердитый окрик, я повернулась к Колину.

– Я не могу выйти замуж сразу за двоих, Колин, – помахала я перед ним своим кольцом. – Я ведь уже помолвлена. Ты забыл?

– Ах да! Со стариком Иствудом. А почему с ним? Мой-то папа лучше.

Машина вильнула в сторону.

– В любом случае, Колин, – что-то заставило меня сказать это, – твой отец тоже не может жениться на двоих.

– И что это должно означать? – ледяным тоном спросил Брет.

– Ваша... ваша экономка. Все знают, что вы собираетесь...

– Вы же не думаете, что он собирается жениться на старушке Элейн? – разразился хохотом Колин.

На этот раз мне не удалось сдержать окрика: его отец пришел в неописуемую ярость, доказав тем самым, что это правда.

– Колин, закрой рот!

От такого грозного приказа любому человеку, не являющемуся членом его семьи, захотелось бы убежать подальше и спрятаться с глаз долой. У меня закралось подозрение, что его замечание относилось ко мне в равной степени, как и к его сыну, поэтому я предпочла на время замолчать.

После нескольких миль пути атмосфера в машине разрядилась. Я снова предложила Колину пересесть вперед, но Брет был непреклонен. Я считала, что он слишком суров с мальчиком, но не имела права делать ему замечание.

Поначалу я пыталась понять, почему он захотел, чтобы я сидела рядом. Штурман с картой ему не нужен, потому что дорога шла прямо от одного пункта в другой с небольшими отклонениями. Компания ему тоже не нужна, потому что он почти не разговаривал. Этим занимался его сын. Но к обеду я сдалась, так и не разгадав этого ребуса.

Мы вкусно поели в дорогом ресторане. Когда я предложила внести свою долю, Брет взглядом пригвоздил меня к стулу, и мне немедленно захотелось спрятаться под стол.

Когда мы вернулись в машину, Колин свернулся калачиком на заднем сиденье, заявив, что съел слишком много. Его отцу это тоже не понравилось, – словом, я так и не могла понять, почему он все время взвинчен.

Он поинтересовался моим визитом к матери:

– Она не рассердится, если вы приедете поздно?

Я покачала головой, пытаясь представить лицо матери. Мне это никак не удавалось, хотя ее фотография лежала в моей сумочке. Я не виделась с ней около года, потому что у них не было места, чтобы принять меня на Рождество. Дайна тогда, помню, пожалела меня и пригласила на свою вечеринку.

– Я ведь даже не буду жить в ее доме. У них гостят родители ее мужа, – я не могла заставить себя назвать его отчимом, – и мне придется ночевать в соседнем.

– Понятно, – мрачно кивнул он.

– А ваша сестра, какая она? – скромно спросила я.

– Вивьен? Ну, несмотря на то, что она моя сестра, – его сын захихикал, услышав эти слова, – она приятный человек. Мы с ней очень дружны, она вам понравится. Мой зять руководит химической фирмой. Они хорошо обеспечены, у них большой дом со всеми удобствами.

– Звучит неплохо! – вздохнула я, думая о старом тесном жилище своей матери, расположенном в убогом пригороде Лондона.

– Когда вы и мистер Иствуд собираетесь пожениться, мисс Джонс?

Вопрос Колина застал меня врасплох. Более того, просто сбил меня с ног. Я поднялась, немного подумала и ответила:

– Мы... мы... ну, вообще-то, мы еще не решили. – Я постаралась уйти от этой темы. – Мне кажется, Колин, что тебе пора перестать называть меня мисс Джонс. Можешь называть меня Трейси. Вы не против? – обратилась я к его отцу.

Его ответ снова отправил меня в нокаут.

– Против. Не вижу ни одной причины, по которой он должен перестать называть вас мисс Джонс.

Я получила пощечину, меня поставили на место, вытолкнули из семейного круга. Прикусив губу, я забилась в свой угол. Мне расхотелось разговаривать. У меня начала болеть голова, и я попыталась отогнать боль, расслабляя по очереди все мышцы. Но ничего не помогало. Я чувствовала, как напряжен Брет, сосредоточенно смотревший на дорогу, и его напряжение передавалось мне.

Нам оставалось проехать всего каких-нибудь двадцать миль, когда он притормозил на стоянке.

– Вы не сядете за руль, Трейси? Вам будет полезно попрактиковаться на скоростном шоссе.

– Мне бы этого сейчас не хотелось, Брет, у меня...

Он лишил меня возможности даже пожаловаться на боль, засевшую у меня в голове.

– А я тем не менее хочу, чтобы вы повели! – заговорил он своим директорским тоном. – Я не прошу, я требую. Если вы боитесь – а я подозреваю, что дело именно в этом, – значит, вам придется научиться решать проблемы, а не прятаться от них.

– Пожалуйста, Брет, я не хочу, – с мольбой посмотрела я на него. – Может, вы просто отдохнете и...

Он без единого слова вышел из машины и приблизился к моей двери:

– Выходите, Трейси.

С этим властным голосом бесполезно было спорить. Я вышла и пересела на его место. Чем скорее мы тронемся, тем быстрее закончится эта пытка. Я завела машину и, отпустив ручной тормоз, посмотрела через правое плечо, чтобы выбрать подходящий момент для выезда на трассу.

– Подождите, Трейси. – Рука Брета легла на мое колено. – Пристегните ремень.

Я покачала головой, приготовившись влиться в поток машин:

– Какая разница, Брет? Мне же не придется долго вести машину.

Он что-то пробормотал себе под нос, и я уловила слова:

– Упрямая маленькая ослица!

Я сделала вид, что не расслышала сказанного. Привыкнув к мощной тяге двигателя, я успокоилась и начала получать удовольствие от езды за рулем хорошей машины. Временами слишком сильно давила на акселератор, и мы рывком уносились вперед, тогда Брет останавливал меня, и я немного сбавляла скорость. Если бы не головная боль, которая становилась все сильнее, я бы поддалась искушению выехать на скоростной участок и вдавить педаль в пол до предела.

– У вас хорошо получается, Трейси, – похвалил меня Брет. – Так держать. Мы уже почти на месте. – Машина подъезжала к окраине города, и он стал подсказывать мне дорогу: – На этой развилке поезжайте прямо. Не сворачивайте направо.

Я заметила, что идущая впереди машина перестраивается, чтобы повернуть направо, поэтому переехала в левый ряд, чтобы обогнать ее и ехать прямо. Когда я почти поравнялась с машиной, ждущей правого поворота, я почувствовала неладное. Слишком поздно я поняла, что еду на большой скорости, и не рассчитала расстояние между той машиной и тротуаром.

За секунду до того, как я ударила по тормозам, мы врезались в стоящий впереди автомобиль. Послышался ужасающий скрежет, переднюю машину развернуло, и она встала поперек дороги. Нас понесло вперед, и к моей боли прибавилась тысяча стучащих молоточков. Я не потеряла сознание, хотя мне очень этого хотелось. Настоящее было невыносимым.

– Господи, опять!

Эти знакомые слова поплыли в моей голове, словно золотая рыбка. Кажется, я перекатилась к дверце и почувствовала ее холодный металл на своей шее; и вдруг чьи-то руки притянули меня обратно, дрожащие пальцы расстегнули пуговицы жакета.

– О Боже, Трейси, Трейси! – услышала я несколько раз повторенное мое имя.

– Пап, с ней все в порядке? У нее идет кровь. – Взволнованный голос, раздававшийся откуда-то сзади, заставил меня подняться и постараться сосредоточиться.

– Брет, простите. – Слова прозвучали как-то странно, и губы почему-то не слушались. – Простите, простите! – Я не знала, что еще сказать.

И не хотела открывать глаза. Не хотела видеть, что я наделала. Меня подняли чьи-то руки, послышался вой сирен и с воплями набросился на молоточки в моей голове. Кто-то вытирал мне лоб, и, кажется, не Брет. Нет, это все-таки, должно быть, Брет. Я позвала его и услышала его голос:

– Трейси, я держу тебя, дорогая! Я здесь!

Я попыталась открыть глаза, чтобы увидеть его лицо, но веки отказывались повиноваться.

В конце концов я сдалась и больше не шевелилась. Мне хотелось спать. Казалось, вокруг собрались десятки людей, но мне все равно хотелось спать. Поэтому я отвернулась от всех и провалилась в сладкое беспамятство.

Глава 7

Я сопротивлялась. Кто-то меня раздевал, кто-то умывал. Сильные руки подняли меня и осторожно опустили на кровать. У меня не было никакого желания открывать глаза – слишком много усилий. Вокруг звучали какие-то голоса, я пыталась прислушаться, но не могла разобрать ни слова. Чья-то рука держала мое запястье. Голоса стали тише и наконец смолкли. Закрылась дверь. Я отключилась и погрузилась в сон.

А проснулась на следующее утро с ощущением ужасного чувства поражения. Доктор считал мой пульс. Все тело болело. Сотни буравчиков сверлили дырки в моей голове.

– Здравствуйте, юная леди. Решили наконец присоединиться к нам?

Я не смогла улыбнуться в ответ. Думаю, я больше никогда не смогу улыбаться. В комнате был Брет и еще какая-то незнакомая женщина. Доктор положил мою руку на одеяло.

– Легкое сотрясение мозга, несколько дней придется полежать в постели.

Я не открывала глаз, пока все не ушли, потом осмотрелась. Просторная спальня с полосатыми обоями, которые обязательно бы мне понравились, будь я в нормальном состоянии, а сейчас вызывали одно раздражение.

Разноцветные занавески слегка развевались на ветру. За окном светило солнце. На туалетном столике лежали мои вещи. На большее меня не хватило – слишком хотелось спать. В комнату кто-то вошел, и любопытство взяло верх, выведя меня из апатии.

Мягкая улыбка Брета казалась невыносимой, и я отвернулась к стене. Он присел на кровать, взяв меня за руку. Я судорожно думала, что бы такое сказать. И единственное, что пришло мне в голову, была банальность:

– Простите, Брет, но у меня болела голова.

– Почему же вы мне не сказали сразу?

– Я пыталась. Но вы не стали слушать. А даже если бы услышали, то решили бы, что это все мои выдумки. – Почему вместо раскаяния меня переполняет возмущение? Я в который раз подумала о том, что сделала с машиной Хардвика, и мысленно содрогнулась. – Я не рассчитала расстояние, ехала слишком быстро... И мне очень жаль.

– Вы не привыкли к размерам моей машины, – погладил он меня по руке, потом наклонился и прошептал: – И вам нужно было пристегнуть ремень!

Мои губы задрожали, и я ничего не могла с ними поделать.

– Знаю... теперь знаю. А ваша машина... она сильно повреждена?

Он пожал плечами, явно решив не говорить мне всей правды:

– Двигатель работал. Я на ней довез вас сюда. Потом отогнал в ближайший гараж. Через четыре дня она будет готова.

– А машина, в которую я врезалась?

– Сильно помята сзади. Но могло быть и хуже. Страховым компаниям придется разбираться друг с другом.

– С вами, похоже, все в порядке.

– Меня спас ремень безопасности. Вы пострадали, потому что вас бросило вперед и вы ударились головой о лобовое стекло. – Он перевел взгляд на повязку вокруг моей головы. – Больно?

Мне хотелось сказать, что чувствую себя так, словно по мне пробежала толпа футбольных болельщиков.

– Не очень. Я очень благодарна вашей сестре за заботу. По-моему, она очень милая. – Я заглянула под одеяло. – Я в ночной рубашке. Кто...

Он подошел к окну и выглянул на улицу.

– Вас раздевала Вивьен, а я помогал.

Я была рада, что он не видит моего лица.

– Я позвонил вашей матери, Трейси, узнав ее номер по справочной. Все ей объяснил, и она передала вам привет. Я сказал, что вы пробудете здесь еще пару дней, и дал ей номер телефона на случай, если она захочет справиться о вашем самочувствии.

Я поблагодарила Брета.

– Не смею слишком долго обременять вашу сестру и должна постараться каким-то образом добраться до матери.

– Только после того, как поправитесь. – Он подошел к кровати и взял мою левую руку. – А как быть с вашим женихом? Хотите, я сообщу ему?

– Нет, нет, спасибо! В любом случае я не знаю, где он сейчас, но, даже если бы и знала, мне бы не хотелось, чтобы вы ему звонили.

– Понимаю. Вы не хотите его волновать.

Я опять не понимала, к чему он клонит, и уже было собралась сказать ему, что никакое происшествие со мной не может взволновать Уэйна, но не стала. Я много раз объясняла ему, что наша помолвка фиктивна, но, очевидно, он мне не верил, так какой смысл говорить ему еще раз?

– Я позову сестру.

В комнату вошла высокая стройная женщина лет сорока пяти с каштановыми волосами, тронутыми сединой. Она была очень похожа на своего брата, вот только ее глаза светились теплом и сочувствием, а его обычно были строгими и холодными.

Я поблагодарила Вивьен за все, что она для меня сделала. Она ответила, что предпочла бы познакомиться со мной при других обстоятельствах.

– Надеюсь, я скоро смогу встать.

– Вы останетесь в постели, девочка моя, – категорично возразил Брет. – Приказ доктора.

– Но...

– Никаких но.

– Он изображает из себя директора, Трейси, – рассмеялась Вивьен. – Не поддавайтесь! Вы в отпуске, а не в школе. Но вам нужно отдохнуть, дорогая. Пара дней в постели – и все, вы сможете продолжить путешествие. Вам хочется поскорее увидеться с родителями?

Я бросила быстрый взгляд на Брета.

– Они разведены, – коротко пояснил Брет.

– О, простите, Трейси, я не знала...

Я попыталась сесть. Ноги и руки болели и возмущенно возражали против любого движения. Брет склонился надо мной и приподнял, пока Вивьен подкладывала мне под спину подушки. Он медленно убрал руки, а я пыталась прийти в себя после его прикосновения.

– Я, наверное, ужасно выгляжу, – вздохнула я.

– Нет, вы не можете выглядеть ужасно, – улыбнулся Брет.

– Вероятно, вы чувствуете себя ужасно, но выглядите совсем неплохо. Может, вам станет лучше, если я причешу вас? – предложила Вивьен.

Она нашла мою расческу и прошлась по моим спутанным волосам.

– Ну вот, теперь очень хорошо, правда, Брет?

– Превосходно, – покорно согласился он.

– Так, а теперь завтрак. Что бы вы хотели съесть? – спросила Вивьен.

– О, ничего особенного, спасибо. Я не очень голодна.

– Ну ладно, я принесу поднос, а вы должны съесть все, что сможете.

В дверь просунулась голова Колина.

– Можно войти? – Его взгляд задержался на мне. – Вы в порядке, мисс Джонс? Вы ужасно выглядите.

Я с трудом рассмеялась, особенно после того, как Брет попытался в шутку задушить Колина.

– Мы тут изо всех сил стараемся поднять мисс настроение, а ты одним махом все испортил.

– Ты хорошо выглядишь. Никаких ударов, синяков и царапин? – спросила я.

Он покачал головой.

– Я поднял ноги на папино сиденье, и, когда мы остановились, они согнулись в коленях, я полетел вперед и ударился задним местом, – он похлопал по нему рукой, – о переднее сиденье.

– Так что он неплохо спрятался, – прокомментировала его тетка.

Я снова рассмеялась.

– Вот видишь, пап, я развеселил мисс Джонс.

Брет взял сына за шиворот и вывел из комнаты.

– Я приготовлю вам завтрак, – сказала Вивьен.

Завтрак принес Брет и заставил меня съесть все до последнего кусочка. Было так замечательно просто видеть его рядом и разговаривать. Когда Вивьен пришла за подносом, то спросила, не хочу ли я умыться.

– Вам нужно немного подкраситься. У вас появился поклонник, Трейси, – мой сын умирает от желания познакомиться с вами.

– У вас есть сын? – Я представила себе еще одного Колина, может быть на пару лет постарше.

– Да. Он видел, как вас принесли мертвой – это его выражение. А теперь он хочет увидеть вас живой.

Брет вышел из комнаты, оставив нас одних.

– Сейчас принесу кувшин и мыло, – сказала Вивьен.

Я предпочла бы умыться в ванной, но она настояла, чтобы я осталась в постели.

– Может быть, позже, когда вам станет лучше.

Умывшись, я посмотрела на себя в маленькое зеркало и содрогнулась от отвращения. Повязка оказалась больше, чем я думала, и закрывала половину лба. Подкраситься уже было выше моих сил. На руках, казалось, висело по гире, и я с облегчением откинулась на подушки, неподвижно вытянувшись на постели.

Я прокрутила в уме последние события, и меня охватило чувство глубокого уныния. Я люблю Брета, но он меня не любит. Он любит Элейн. Я обручена с Уэйном, но он тоже меня не любит. Он любит Дайну. Таким образом, я остаюсь за бортом, и, видимо, теперь уже навсегда.

Я погрузилась в сон, но вскоре внезапно проснулась от звука голосов. Кувшин с водой исчез. Должно быть, кто-то потихоньку вошел в комнату и унес его. Голоса доносились из соседней комнаты. Двое говорили очень тихо, однако, не позаботились о том, чтобы закрыть дверь, вероятно, думая, что я еще сплю.

– У нее на пальце обручальное кольцо, Брет. Ты мне об этом не писал. С кем она помолвлена?

– С парнем по имени Иствуд, он преподает в нашей школе. Как-то она сказала мне, что помолвка не настоящая, но я ничего не могу понять, Вивьен. В школе они ведут себя как влюбленные, но стоит мне упомянуть его имя, как она шарахается, словно перепуганная лошадь.

– Она кажется такой юной, Брет. Она такая милая малышка.

– Она сущий младенец, Вивьен. Она такая...

– Тс-с!

Кто-то тихонько вышел на площадку, потом вернулся в спальню.

– По-моему, я слышала Колина. Давай закроем дверь.

Значит, теперь я – сущий младенец. Я вспомнила все эпитеты, которыми награждал меня Брет, – «очень юная леди», «маленькая девочка», «ребенок», а теперь вот еще и «младенец». Похоже, для меня время течет вспять, и я становлюсь не старше, а моложе. Я замотала головой, пытаясь сдержать слезы, но они хлынули из глаз, скатываясь по щекам прямо мне в рот.

– Трейси! Моя милая Трейси, почему вы плачете? – обеспокоенно бросился ко мне вошедший Брет.

Он сел рядом, обхватив меня за плечи. Я отвернулась, едва не крикнув: «Я не ваша милая Трейси! Говорите так с Элейн, а не со мной».

Он попытался притянуть меня к себе, но я вырвалась. Резко встав, он заговорил совсем другим тоном:

– Перестаньте плакать, Трейси. Слезы вам не помогут, а только помешают выздоровлению.

Его суровый голос вызвал еще больший поток слез. Он прошелся по комнате и вышел. Его сменила Вивьен.

Она вытерла мне слезы и погладила по голове. «Если я не возьму себя в руки, – думала я, – она тоже станет считать меня ребенком». Постепенно я успокоилась, и она подала мне мою сумочку.

– Вам уже лучше, Трейси?

Я кивнула.

– Немного подкраситься – и вам станет совсем хорошо. Вам нужно взбодриться. Я пришлю Колина. Когда он посидит тут с вами, вы будете веселы, как Санта-Клаус.

Пришел Колин, но не один. Он привел с собой незнакомца – высокого молодого человека с темными волосами и серыми глазами.

– Познакомьтесь – это Роберт. Роберт, это мисс Джонс. Ну что, теперь она не кажется тебе мертвой?

– Она выглядит очень даже живой, Колин, – засмеялся Роберт. – Как вы себя чувствуете, мисс Джонс? Я... я один из близнецов своей матери. Ясно? Колин – мой двоюродный брат, а...

– А папа – его дядя, – закончил за него Колин.

Роберт являл собой точную копию своего дяди, с тем же взглядом серых глаз и спокойной уверенностью движений.

– Насколько я понял, вам нужно взбодриться. Нам дали строгие указания развеселить вас.

– Одного взгляда на Роберта достаточно, чтобы рассмешить кого угодно. – Колин увернулся от шутливого удара Роберта.

Я рассмеялась, и Колин воскликнул:

– Ну вот, она уже смеется! Пойду расскажу папе. Он просил сообщить ему, как пойдут дела.

– Иди, дружок. И можешь не возвращаться.

Колин скорчил гримасу и выскользнул за дверь.

Мы с Робертом посмотрели друг на друга, и я снова засмеялась:

– Смешно, но когда ваша мать заговорила о «своем сыне», я представила еще одного Колина, только на пару лет старше.

Роберт изобразил возмущение:

– Позвольте довести до вашего сведения, мисс Джонс, что я на десять лет старше своего маленького двоюродного брата.

– Теперь я это вижу. Значит, вы примерно моего возраста.

– Таким образом, я могу догадаться, сколько вам лет. Благодарю.

Мне было с ним легко.

– Вы... вы еще не сказали...

– Не сказал – чего?

– Что я выгляжу моложе своих лет. Разве я не кажусь вам ребенком, как всем остальным?

– Ребенком? Боже правый, конечно нет! Вы очень... как бы это сказать... взрослая. – Он присел на стул. – Мне следует называть вас мисс Джонс, как Колин?

– Пожалуйста, зовите меня Трейси, Роберт, и давайте перейдем на «ты».

Он внимательно изучал свои ногти, поэтому я сменила тему.

– А где твой брат-близнец, о котором ты говорил?

– Клайв? У него свой дом в нескольких милях отсюда. Он женат, и у него есть маленький сын.

– Женат? – удивилась я.

– Хм. В таком случае все предстает несколько в ином свете, не правда ли?

Я не совсем поняла, что он имеет в виду.

– Выходит, вы – дядя, а Брет...

– Двоюродный дедушка.

Мое сердце ухнуло: теперь Брет перешел в другое поколение.

Роберт продолжал изучать свои ногти.

– Ты... ты помолвлена, Трейси?

Я взглянула на свое кольцо:

– И да и нет, Роберт. На самом деле нет.

– Да, крайне путаное объяснение, если можно так выразиться.

– Прошу прощения, – рассмеялась я. – Попытаюсь объяснить еще раз. Это фиктивная помолвка. Мы ее заключили с моим коллегой, каждый по своим причинам. Мы разорвем ее в конце семестра, только никому не говори. Иначе она потеряет всякий смысл.

– Клянусь, Трейси, – просиял он. – Твоя тайна умрет вместе со мной.

– Спасибо, Роберт.

Наступило дружелюбное молчание, которое первым нарушил Роберт:

– Тебе нравится народная музыка, Трейси? У меня есть несколько хороших пластинок. Если хочешь, я принесу сюда проигрыватель, и ты их послушаешь.

– С удовольствием, Роберт. Мне всегда хотелось иметь проигрыватель, но никак не получалось наскрести нужную сумму с тех пор, как я купила машину.

– У дяди есть проигрыватель. Попроси у него на время. Он все равно сейчас не слушает музыку, хотя раньше, знаю, очень любил.

– Вряд ли я могу сделать это. – Я испугалась самой мысли – взять что-нибудь у Брета и снова сломать?

– Если хочешь, я могу сам его попросить.

– Нет, нет, спасибо, Роберт! У меня все равно нет времени слушать музыку.

Он ушел и вскоре вернулся с проигрывателем и пластинками.

– Здесь есть несколько печальных песен. Мы их слушать не будем. Моя жизнь повиснет на волоске, если они снова застанут тебя в слезах!

Он проиграл несколько моих любимых песен. Никто ко мне не приходил...

– Дядя, наверное, посадил Колина на поводок, – заметил Роберт. – Иначе он бы уже явился сюда и испортил нам все удовольствие.

Брет вошел в самый разгар веселья. Он внимательно посмотрел на нас и подошел к постели.

– Вы выглядите гораздо лучше, – заметил он. – Похоже, мой племянник оказался хорошим лекарством.

– Меня можно купить в любой аптеке без рецепта, – пошутил Роберт. – Кстати, дядя, Трейси хочет попросить у тебя взаймы твой проигрыватель.

– Нет, нет, – покраснела я. – Ничего я не хочу просить!

Брет внимательно посмотрел на меня:

– Так кому из вас я должен верить?

– Мне, дядя. Она просто стесняется это сделать. Оказывается, у нее нет денег, чтобы купить его.

– У меня все равно нет пластинок, так что какой в нем толк? В любом случае я разобью его, как разбиваю все, что попадает мне в руки.

– Сердца тоже, Трейси? – небрежным тоном спросил Роберт.

– Я не отношусь к этому типу женщин. В меня еще никто никогда не влюблялся, и вряд ли это когда-нибудь произойдет.

Брет отошел к окну, опустив руки в карманы.

– Так, говорите, никто вас не любит, да, Трейси?

Роберт осматривал иглу проигрывателя.

– Это совсем не сложно, – заметил он, а когда я вопросительно посмотрела на него, он пояснил: – Влюбиться в вас.

– Вы мне льстите, – рассмеялась я. – Вероятно, чтобы взбодрить меня? Или вам что-то нужно?

Мужчины обменялись взглядами.

– Я чувствую себя лишним, – бросил Брет и вышел из комнаты.

В обед Роберт забрал свой проигрыватель и пообещал вернуться позже. После обеда Брет пришел вместе с Вивьен и смотрел, как она меняет мне повязку.

– Можно мне зеркало, Вивьен? Хочу посмотреть, как я выгляжу.

– Лучше не надо, Трейси, – ответил за нее Брет. – Подождите пару дней. Думаю, вам следует знать, что врачу пришлось наложить несколько стежков. Но не волнуйтесь, дорогая, вы останетесь такой же хорошенькой. Он сказал, что со временем шрам исчезнет! Как и большинство шрамов.