Текст книги "Туман на болотах"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

После ужина я вызвалась помочь вымыть посуду, но ответ Брета удивил меня. Человек, влюбленный в свою экономку, вряд ли мог произнести такие слова.

– Вы у меня в гостях, Трейси. Это работа Элейн. Я нанял ее именно для таких целей. Так что пусть она занимается своим делом.

Элейн кивнула, не обидевшись, улыбнулась и пошла на кухню.

– Хотите посмотреть дом? – спросил Брет, когда мы вышли из столовой.

Я поднималась вслед за ним по лестнице, покрытой пушистой ковровой дорожкой. Мальчики возились на полу в прихожей. Семилетний сын Элейн, Кит, молотил Колина кулаками. Колин не отвечал ему, но пытался увернуться от ударов.

Я остановилась и посмотрела на мальчиков:

– Вы не хотите их остановить, Брет?

– Бесполезно. Они все равно начнут заново, едва мы уйдем. Кит не оставит Колина в покое. Иногда Колин выходит из себя и дает ему сдачи, но этого хватает максимум на день-два.

– В будущем вам, наверное, придется нелегко, если они не сумеют поладить друг с другом?

Он пристально посмотрел на меня:

– Что значит «в будущем»?

Я попыталась сгладить неловкость:

– Я хотела сказать, если их оставить одних.

Похоже, мне удалось провести его, потому что он ответил:

– О, мы никогда не оставляем их одних. И не оставим.

Я промолчала, хотя не могла понять его легкомысленного отношения ко всему этому. Брет показал мне свою спальню: она оказалась чистой и аккуратной, но по-мужски какой-то аскетичной.

– Двуспальная кровать, Брет? – Слова вылетели прежде, чем я успела подумать.

В его глазах блеснул веселый огонек.

– Да. Найдется место для гостя.

Я вспыхнула, и он рассмеялся:

– Пойдемте, я покажу вам комнату Элейн.

Она была розовой и насквозь женственной. Уютная мебель и стеганое покрывало на кровати выглядели роскошно. На креслах лежали бархатные подушки, на журнальном столике грудились журналы с глянцевыми обложками. На поверхности полированного обеденного стола отражались цветы, стоявшие в вазе.

– Потрясающе! – только и выдохнула я. – Какая красота!

– Что вас так удивляет? В конце концов, я взял ее на работу. Помимо всего прочего, она друг, поэтому я стараюсь создать ей максимум удобств, исходя из возможностей своего кошелька.

Потом он показал мне комнаты Колина и Кита.

– У вас такой большой дом, Брет, – заметила я. – Должно быть, он очень дорого стоил.

– Да уж, недешево, Трейси. Но в сложившейся ситуации мне необходимо много места. Иметь экономку – это не то же самое, что иметь жену.

– Конечно, к экономке относятся лучше, чем к жене, судя по тому, что я видела. – Мои слова прозвучали с явным подтекстом, которого я не хотела в них вкладывать, поэтому не удивилась, когда Брет гневно повернулся ко мне. – Брет, я не хотела... я просто пошутила. Простите.

– Я тоже прошу прощения, – расслабился он. – Я вас неправильно понял. Я на секунду подумал, что вы наслушались этих мерзких сплетен. Пойдемте вниз, Трейси. Я покажу вам игровую.

Он открыл следующую дверь, и мой взгляд уперся в железную дорогу, занимавшую большую часть комнаты. Она разместилась на двух больших столах, сдвинутых вместе. Замысловатая конструкция рельсов была дополнена мостами и эстакадами.

Брет щелкнул переключателем, и по рельсам побежал крошечный локомотив. Меня потянуло к нему словно магнитом.

– Можно мне попробовать?

– Конечно.

Он взял мою руку, положил ее на один из пультов управления и рассказал, что нужно делать. В комнату вошел Колин и остановился в дверях, наблюдая за мной.

– Хорошо, мисс Джонс. Теперь смотрите на меня, сейчас я переведу стрелку. С этой стороны есть запасные пути.

Я повторила его движения и спросила, нельзя ли попробовать мне. У меня все получилось с первого раза.

– Вы просто рождены для этого, Трейси, – сказал Брет, обнимая меня за талию.

– Пап, ты только представь девушку, которой нравятся поезда. Я думал, они привлекают только мальчиков.

– Я тоже, сынок. Значит, мы с тобой ошибались.

– Пап, можно мисс Джонс к нам придет еще?

– А почему же нет, сынок? – Он подмигнул мне. – Я всегда могу пригласить мисс, чтобы показать макет железной дороги – новую модификацию старого локомотива.

– Надо будет рассказать в школе. Нам нравятся уроки мисс Джонс. На них весело. Иногда мы так много смеемся, что приходит учитель из соседнего класса и спрашивает, что у нас случилось.

Темные глаза Брета внимательно смотрели на меня.

– У вас проблемы с дисциплиной, мисс Джонс?

– Не совсем, просто...

– Точно, пап, особенно когда она делает ошибки.

Брет, в одну секунду преобразившийся в директора, смотрел на меня со всевозрастающим интересом. А мне в этот момент страшно хотелось вставить Колину в рот кляп.

– Ошибки?

– Да, пап. Когда мы их замечаем, она говорит, что делает их намеренно, чтобы проверить, не уснули ли мы. Но мы не верим, потому что иногда она выглядит удивленной, когда мы ей на них указываем.

– Колин, пожалуйста, – прошептала я, но он все говорил и говорил и только еще больше воодушевлялся.

– Знаешь, папа, мисс Джонс часто теряет тряпку и приносит с собой утреннюю газету, которую рвет на куски, стирая ими написанное на доске.

– Колин, перестань! – хотелось крикнуть мне, но вместо этого изо рта вылетел какой-то хрипящий звук. Я посмотрела на Брета, но не уловила выражения его лица. Он не пытался помочь мне или остановить сына, хотя должен был, как мне казалось, сделать это.

– Однажды, пап, – продолжал заливаться от смеха Колин, – мисс вернулась после отпуска в Пеннинских горах и Озерной области и показала нам цветные слайды, которые сделала там. Она сказала, что была за границей, и попросила нас угадать, в какой стране сняты слайды.

Я закрыла глаза, увидев изумленно поднятые брови Брета.

– И кто из вас догадался, Колин?

– Никто, папа. Ты бы слышал, какие звучали предположения – Италия, Германия, Норвегия, даже Россия. Кто-то сказал, что они сняты первого апреля, чтобы специально провести нас всех, – это было самой смешной шуткой, которую придумала мисс Джонс.

Брет разразился смехом, и я почувствовала облегчение. Я ожидала выговора, но никак не веселья.

– В общем, – закончил Колин, – нам всем нравятся уроки географии.

– Рад это слышать. Сначала ты втоптал в грязь репутацию своего учителя, а теперь возвел на пьедестал. В следующий раз, когда у меня будет плохое настроение и мне захочется взбодриться, я приду к вам на урок, Трейси. Может, чему-нибудь и научусь.

Я посмотрела на часы и нерешительно направилась к двери.

– Не нужно бежать, Трейси, несмотря на линчевание, которое устроил вам мой сын. Прошу прощения за его дерзость, но, уверяю, это нисколько не повлияло на мое отношение к вам.

– Спасибо, Брет. Но мне действительно пора. Не люблю злоупотреблять гостеприимством.

– В моем случае, Трейси, об этом можете даже не задумываться.

Я знала, что он просто ведет себя как радушный хозяин, поэтому не приняла этого всерьез.

– Но если вам нужно идти, я отвезу вас обратно к школе, а там вы пересядете в свою машину.

Когда я прощалась с Элейн, ее рука была прохладной и вялой, но улыбка – по-прежнему теплой.

– Мне понравилась ваша Элейн, – заявила я в машине Брета.

– Правда? Я рад. Она очень спокойный, непритязательный человек. Лучшая из всех моих экономок, а у меня их было немало. Колин был сложным мальчиком. Ребенку тяжело жить с одним родителем.

– Но, Брет, лучше иметь одного доброго и любящего родителя, чем двоих, которые ненавидят друг друга, но тем не менее продолжают жить вместе, как мои. Поверьте, я знаю это на собственном опыте.

Его рука накрыла мою, сжатую в кулак на коленях.

– Успокойтесь, Трейси.

Я разжала кулак, и он убрал свою руку.

– По-моему, Элейн очень привлекательная женщина. – Я должна была это сказать, потому что хотела увидеть его реакцию.

– Правда? Я пытался уговорить ее сменить очки на контактные линзы. Без очков она становится еще более привлекательной. И кажется, почти убедил ее.

Итак, я получила ответ и тут внезапно вспомнила, что должна поблагодарить его за отмену ношения мантий.

– Как отреагировали учителя? – улыбнулся он.

– По-разному. Старые учителя были возмущены, а молодые обрадовались. Мы даже хотим создать комитет действия... – Я резко замолчала, ужаснувшись того, что только что сказала.

– Что?!

– О Боже, я не должна была вам этого говорить.

– Конечно нет, если не хотите, чтобы я вышел из себя. Надо же, комитет действия! Какого действия?

– По внесению изменений, – пролепетала я.

Он едва не взревел от злости.

– Но, Брет, вы же говорили...

– Да, говорил. Но, похоже, в будущем мне придется держать язык за зубами, когда вы находитесь в пределах слышимости.

Я не могла сдержать слезы, хотя знала, что во всем виновата сама. Он молча въехал через школьные ворота и остановился перед зданием школы. Я вышла и поблагодарила за гостеприимство.

– Надеюсь, вы придете еще, Трейси, – сказал он, но я не ответила, а просто повернулась и направилась к стоянке машин. Он догнал меня, держа в руках книги.

– Не забудьте их! Я не видел вашу машину. Она давно у вас?

– Пару месяцев. Я купила ее через третьи руки с помощью моей подруги Дайны Роу, которая живет рядом со мной в соседней квартире. Она знала человека, который хотел ее продать. – Я улыбнулась. – Но с ней беда: каждый день от машины отваливается какая-нибудь деталь.

Мы свернули за угол, и нашим взглядам предстал мой драндулет, одиноко стоявший на площадке. Брет осмотрел ее, взглянул на покрышки.

– Вы уверены, что на ней можно ездить, Трейси? Мне кажется, нельзя. Вы попросили кого-нибудь осмотреть ее, прежде чем расстались со своими деньгами?

– Я не могла позволить себе одновременно оплатить эту услугу и заплатить за машину.

– Не сочтите за бестактность, но сколько она стоила?

Я сказала. Он рассмеялся:

– За такую цену нельзя было ожидать большего.

Он заглянул под капот.

– Вы сами разбираетесь в машинах?

– И неплохо. Когда-то машины были моим хобби. – Он опустил крышку. – Не тяните с техобслуживанием. Ей требуется ремонт.

– Ремонт! Это слишком дорого. Я постоянно жду, когда в ней что-нибудь сломается, и лишь надеюсь в этот момент оказаться рядом с домом или гаражом.

– Но ведь вы можете попасть в беду, – ужаснулся он.

Я пожала плечами, открыла дверь и положила книги на переднее сиденье.

– Приходится рисковать. До свидания, Брет, и еще раз спасибо.

Он смотрел мне вслед, когда я выезжала за ворота, и стоял, пока я не исчезла из виду.

В понедельник после занятий я отправилась к зубному врачу. Дженни Уиллис поймала меня на выходе из здания.

– Жаль, что ты не можешь быть на собрании, Трейси.

– Потом расскажете мне, что решили. Я мысленно буду с вами.

– Ладно. Будем считать, что ты согласна со всеми нашими решениями. Постарайся прийти завтра пораньше, чтобы мы могли поговорить до «летучки».

На следующий день я нашла Дженни в учительской. Она помахала перед моим носом исписанным листом бумаги:

– Вот он, список наших жалоб и предложений новоиспеченному директору. – Она вложила листок в мою руку. – А ты будешь нашим представителем.

– Представителем? Что это значит?

– Посланник, посредник, ходатай – ну, знаешь, тот, кто убеждает.

– Но почему я? Меня же не было на собрании!

– Ты сама сказала, что заранее согласна со всеми нашими решениями. Теперь ты "не можешь отступать! Мы выбрали тебя, а Уэйн предложил пойти вместе с тобой в качестве моральной поддержки.

– Но, Дженни, я абсолютно не подхожу для такой роли! Я сразу становлюсь косноязычной, и меня никто не будет слушать. У тебя, уверена, получится лучше.

– Трейси, мы выбрали тебя. У нас были на то свои причины, дорогая.

Я удивленно подняла брови, и Дженни смущенно добавила:

– Ну, ты ведь убедила директора отменить обязательное ношение мантии, значит, имеешь на него какое-то влияние...

– Влияние? – В комнату ввалился Уэйн. – На кого тут влияют? В такое время?

– Привет, Уэйн. – Я протянула ему листок бумаги. – Я не хочу идти с этим к директору. Может быть, ты пойдешь вместо меня?

– Я же пойду с тобой, птичка. Тебе не о чем беспокоиться, когда дядюшка Уэйн рядом.

Я начала читать:

«Мы, нижеподписавшиеся члены преподавательского состава, хотели бы предложить следующие изменения:

Научным лабораториям срочно требуется новое оборудование. Площадь парковки для машин преподавателей необходимо расширить. Кафедре английского языка требуется лаборатория технических средств обучения. Необходимо перестроить раздевалки при спортзале. Предлагаем чаще проводить собрания преподавательского состава».

Внизу стояло шесть подписей. Дженни протянула мне ручку:

– Поставь свою подпись, Трейси.

Я колебалась:

– Вы просите слишком много за один раз. Ему это не понравится.

– Давай, Трейси, подписывайся.

Я понимала, что у меня нет выбора, и дрожащей рукой написала свое имя.

– Ты ведь пойдешь к нему? Смотри не подведи нас, Трейси!

Миссис Уилкинсон, секретарша Брета, записала меня к нему на прием в мое первое «окно» на следующее утро. Я провела беспокойную ночь, пытаясь придумать ответы на вопросы, которые обязательно задаст директор. Когда я все-таки заснула, мне приснилось, что он выгоняет меня из школы, размахивая листом бумаги и крича: «Чтобы ноги вашей там больше не было!»

Я явилась на работу с красными глазами и натянутыми как струна нервами. Когда мы шли по коридору после «летучки», Уэйн взял меня за руки и остановился у кабинета директора. Я подняла руку, чтобы постучать в дверь, но Уэйн остановил меня:

– Подожди, Трейси. Послушай, милая, по-моему, тебе лучше пойти одной. Если я заявлюсь к нему вместе с тобой, ничего хорошего из этого не получится. Я буду только раздражать его, ты же меня знаешь. Во всяком случае, пока я веду себя как пай-мальчик, так ведь? Я хочу получить это повышение. Иди одна, Трейси, а я буду с тобой всей душой.

– Но, Уэйн, ты не можешь бросить меня сейчас. Я страшно боюсь этого разговора, хоть ты не превращайся в труса! Ты должен пойти, Уэйн. Пожалуйста!

Он сжал мою руку и молча удалился прочь.

– Расскажешь потом, как все было, ладно? – бросил он через плечо.

Я едва не разрыдалась. А постучав в тяжелую деревянную дверь, услышала приглашение войти.

Глава 3

Я боком протиснулась в кабинет на негнущихся ногах. Директор смотрел на меня тяжелым взглядом, и я подумала, понимает ли он, как я волнуюсь. Жестом предложив мне сесть, он продолжал писать, пока я вертела в руках злосчастный список. Через некоторое время Хардвик отложил ручку и откинулся на спинку стула.

– Итак, мисс Джонс?

Момент настал, и я лишилась дара речи. Он ждал, пока я что-нибудь произнесу, и улыбнулся, вероятно, чтобы подбодрить меня.

– Никак не можете начать?

– Дело в том... я... я по поводу этого. – В отчаянии я положила листок на его стол.

Он взял его в руки.

– Немного помят. Чем же он заслужил такое обращение? – Директор прочитал бумагу и нахмурился. Его густые черные брови почти сошлись на переносице, когда он поднял на меня глаза. – Теперь я понимаю, почему вы так нервничаете. Наверное, вся дрожите от страха?

– Я вам уже говорила, мистер Хардвик, о комитете. Так вот, вчера они провели первое заседание, и здесь перечислены принятые ими решения.

– Почему «они», а не «мы»?

– Простите, нужно было сказать «мы». Я заранее согласилась со всеми их решениями.

Он недоуменно поднял брови и отложил список.

– Раз уж вы исполняете роль почтового голубя между преподавательским составом и мной, будьте добры, расскажите мне, что же все-таки произошло на этом собрании.

– Я не знаю, мистер Хардвик, меня там не было. Я ходила к зубному врачу.

– Тогда что, ради всего святого, вы здесь делаете? – раздраженно повысил он голос. – Почему не пришел кто-нибудь другой?

– Потому что они выбрали меня своим представителем.

– В ваше отсутствие?

Я кивнула.

– Без вашего согласия?

– Я заранее согласилась со всеми их решениями.

– Вы поступили крайне опрометчиво, мисс Джонс.

– Поэтому, понимаете, я должна была прийти. Раз они меня выбрали.

– Хотелось бы мне знать почему, – прищурился он. – В подобных обстоятельствах вы не способны четко выражать свои мысли, и они должны бы понимать, что от вас нет никакого проку.

– Я именно так им и говорила, – обрадовалась я, – но они все равно настояли на своем.

– Теперь мне все ясно. По вашим обмолвкам они заключили, что вы пользуетесь моей благосклонностью, что я выслушаю все, что вы мне скажете, и выполню все ваши просьбы. – Он забарабанил пальцами по столу. – А с чего они взяли, что я буду вас слушать и не выгоню вас вон?

– Вы этого не сделаете, мистер Хардвик, – натужно улыбнулась я. – Для этого вы слишком благородны.

Он встал, медленно обошел стол и остановился передо мной, положив руки в карманы.

– Не будьте в этом так уверены, мисс Джонс. Не вынуждайте меня. Предупреждаю вас, мое благородство – впечатление чисто поверхностное.

Я вспыхнула и отвернулась. Он несколько минут сверлил меня взглядом, потом вернулся на свое место.

– Кроме того, они назначили мне в помощники Уэйна. – Я в ужасе замолчала, сообразив, что снова проговорилась.

– Вот видите, вы ничего не можете скрыть! – мгновенно отреагировал он.

– Я уже говорила вам, что мне нельзя доверять, – с горечью ответила я.

– И почему Уэйн, – он произнес его имя с неприязнью, – не пошел с вами? Кажется, я слышал его голос за дверью? Ну и что же он сделал? Похлопал вас по плечу, а сам дал деру? Почему он не вошел вместе с вами и не выполнил свою часть работы?

Я знала ответ, но не могла его произнести. Наступило долгое молчание. Он изучал список, потом бросил его на стол, словно тот был перепачкан грязью.

– Должен вам сказать, что мое первое нововведение уже получило негативную оценку. Ко мне приходил доктор Уинзор по поводу отмены школьных мантий. Он возражал против моего распоряжения. Он также выразил недовольство нынешним положением вещей в школе, сообщив, что группа учителей мутит воду, и в числе смутьянов назвал вас, Трейси.

– Он назвал меня смутьянкой? Но ведь я только сказала, и многие со мной согласились, что некоторые изменения пойдут школе на пользу, сделают ее более современной. И еще я считаю, что необходимо улучшить рабочие условия для учителей. В конце концов, – я заглянула ему в глаза, – я помню, как вы... однажды... сказали мне, что хотели бы внести некоторые изменения, если у вас появится такая возможность. Значит, доктор Уинзор в таком случае назвал бы смутьяном и вас?

Брет встал и прошелся по комнате.

– В такой школе, как наша, живут традиции, приверженность к прошлому, понимаете? Многие по-прежнему считают: что было хорошо для моего дедушки, то хорошо и для меня. – Он остановился передо мной. – Поэтому, Трейси я должен продвигаться осторожно, медленно, тактично. Теперь, когда я наделен властью и могу изменить жизнь и привычки людей, я должен использовать эту власть умно и дипломатично. – Он приподнял меня со стула и сжал мои руки. – Вы доверяете мне, Трейси? Сможете вы сдержать свое естественное стремление изменить все к лучшему? Сможете вы обуздать своих коллег, вместо того чтобы позволять им использовать себя в своих целях?

Я попыталась высвободить руки, но он продолжал крепко держать меня.

– Вы можете потерпеть? Подождите немного, совсем чуть-чуть. Мы будем двигаться вместе. Для меня это все тоже внове. Мне понадобится ваша помощь. – Он отпустил мои руки, вернулся к столу и взял бумагу. – Я просмотрю ваши требования, обдумаю, но обещать ничего не могу. Это пока все, мисс Джонс, и спасибо, что пришли.

Дженни дожидалась меня в учительской во время обеденного перерыва.

– Ну как, Трейси? Директор согласился с нашими требованиями?

– Ты, наверное, шутишь, Дженни? Он ничего не обещал. Сказал только, что просмотрит наш список и подумает.

– Мне это нравится! Придется надавить на него.

– Не надо, Дженни, – остановила ее я. – Он сказал, что еще не совсем освоился в новой должности и хочет идти своим путем. Он просил нас потерпеть, нужно дать ему время все как следует обдумать.

Дженни пожала плечами:

– Хорошо, но много времени мы ему не дадим. Многие вещи давно требуют изменений. Мы не можем терпеть вечно.

– В следующий раз иди к нему сама, – посоветовала я. – Тогда все сама увидишь. Боюсь, от меня было мало толку.

– Но, Трейси, мы послали тебя, потому что слышали... мы думали, будто вы двое... – Тут она заметила входившего учителя и крикнула: – Пэт, ты мне нужна! Подожди минутку. Ну ладно, Трейси, все равно спасибо, что хоть попыталась.

За весь день Уэйн ни разу не попался мне на глаза, и я решила, что ему стало стыдно. Но когда вечером он заявился ко мне домой, то вел себя как ни в чем не бывало.

– Зачем ты пришел? – Я окатила его ледяным взглядом.

– Увидеться с лучшей девушкой на свете, птичка. Зачем же еще?

– А я не очень-то рада тебя видеть.

– Все еще обижаешься за то, что я бросил тебя у кабинета директора?

– Да. И в результате ничего хорошего не получилось.

– Дженни мне говорила. Понимаешь, – он уселся в кресло, – я думал, что ты имеешь на него влияние. Ходят слухи, будто вы с ним большие друзья.

– Ты в своем уме, Уэйн? Ты что, действительно так думаешь? Меня уже несколько раз предупреждали насчет него, кроме того, есть еще эта его экономка. На сто процентов уверена, что он собирается на ней жениться. Она привлекательная и почти его ровесница.

– Откуда ты все это знаешь, милая? Ты ее видела?

Избить меня мало! Я покраснела до кончиков волос, что не прошло незамеченным для Уэйна.

– Ну да, я видела ее на днях. Я заходила к нему домой...

– Вот как? Ну-ка, давай рассказывай!

– Я только хотела попросить у него глобус. Школьный совсем развалился, и я спросила, нельзя ли воспользоваться его глобусом.

– Значит, вот почему он опять стоит в кабинете географии! Ты хочешь сказать, что он действительно разрешил тебе им пользоваться? Считай, что тебе оказана большая честь. Он относится к глобусу как к величайшей ценности, мы все это видели, когда раньше он приносил его в школу. Похоже, ты все-таки имеешь на него какое-то влияние.

– Да нет же, уверяю тебя, Уэйн. – Я чуть не добавила «к сожалению», но вовремя остановилась.

Вероятно, мои мысли были написаны на моем лице, потому что Уэйн сказал:

– Не расстраивайся, Трейси! – Он помахал передо мной безымянным пальцем. – Но кольца от него и не жди. Он давно дал понять, что больше в эти игры не играет. И даже не сидит на скамейке запасных – просто не участвует.

– Можешь мне не рассказывать! – отрезала я и села к столу, пытаясь продолжить писать конспект.

Он потер подбородок и внимательно посмотрел на меня:

– Но все же интересно...

– Что?

Он лениво потянулся и встал.

– Так, ходят разные слухи. Ну, раз ты решила превратиться в снежную королеву, я, пожалуй, пойду.

– Прости, Уйэн, – улыбнулась я и, подойдя к нему, тронула его за отвороты пиджака. – У меня сегодня неважное настроение.

– Вижу. – Он поцеловал меня. – Значит, я прощен?

Я кивнула.

Он остановился в дверях и кивнул в сторону комнаты Дайны:

– А где сегодня эта красавица? Гуляет с возлюбленным?

– О, с одним из них. У нее большой выбор. Ты хочешь, чтобы тебя тоже внесли в этот список?

– На первый взгляд да. Но сначала нужно... э-э-э... узнать ее... как бы это сказать... немного поближе.

Я вытолкала его за дверь.

– Ох уж эти мужчины! – вздохнула я и помахала ему вслед рукой.

Несколько дней спустя я заканчивала последний урок перед утренним перерывом, как вдруг в дверь постучали, и в кабинет вошла секретарша директора.

– Мисс Джонс, у меня сообщение от мистера Хардвика. Он просит вас не откладывая зайти к нему. Извините, что не предупредила заранее.

Я взглянула на часы:

– Но сейчас перерыв, миссис Уилкинсон. Может, он просто не знает, который час? Думаю, он не будет возражать, если я сначала выпью кофе?

– Прошу прощения, мисс Джонс, но он сказал «немедленно». Меня он отправил пить кофе, так что вряд ли он забыл. – Она понизила голос, чтобы нас не услышали мальчики. – На вашем месте я бы не стала задерживаться: он в ужасном настроении.

Я отпустила детей и тотчас пошла в кабинет Брета. Он поднял голову, и его лицо потемнело от гнева. Он даже не предложил мне сесть и сразу набросился на меня:

– Очень хорошо, что вы так быстро пришли! Я готов разорвать вас на кусочки.

– Что я сделала на этот раз? – недоуменно спросила я.

– Я вам скажу, что вы сделали. Я только что вернулся с заседания комитета по образованию. Главный методист сообщил мне с самым лицемерным видом, что по городу ходят слухи, будто я, – он ткнул пальцем себя в грудь, – завел интрижку с учительницей из своей школы, что мы провели вместе ночь на болоте, что теперь у нас тайный роман, и если я в ближайшее время не женюсь на ней и не сделаю ее «честной женщиной», то мое директорство будет под угрозой. И это притом, что мне совсем недавно удалось наконец вернуть себе доброе имя, которое подпортила моя покойная жена. Думаю, все это оправдывает мое желание разорвать виновного на кусочки!

Хардвик перевел дыхание, и я попыталась сказать несколько слов в свою защиту, но он уничтожил мои слабые попытки, словно садовый каток букашку.

– Женщина, о которой мы говорим, – на случай, если до вашей пустой головы еще не дошло, – это не моя экономка, как можно было бы предположить, а вы, ВЫ!

Он обошел вокруг стола.

– Теперь видите, до чего вас... и меня довела несдержанность языка? – Он отошел. – Некоторые целомудренные дамы звонили в комитет по образованию и требовали снять меня с должности. Возмущенные родители требовали оградить своих сыновей от моего пагубного влияния. Были и другие, главным образом благочестивые старые джентльмены, которые требовали и вашего увольнения.

Я опустилась на стул. Теперь все встало на свои места – загадочные замечания Уэйна, идея Дженни послать меня к директору, чтобы я использовала свое «влияние».

– Но при чем тут я? – только и смогла вымолвить я.

– А кто ж еще? К своему ужасу, я уже понял, что вы совершенно не умеете себя контролировать. Что, для вас не существует ничего святого? Вам обязательно нужно с детской непосредственностью рассказывать всем и вся о той совершенно невинной ночи, которую мы провели на болотах?

Я знала, что будет дальше. Я покорно склонила голову и ждала, когда взмах топора вдребезги разобьет мою мечту. Удар оказался быстрым и смертельным. И окончательным.

– Какие, – язвительно продолжал он, – мысли могли прийти в вашу голову с крошечным, недоразвитым умишком после тех, ничего не значащих минут в тумане? Какую романтическую чепуху вы напридумывали в своих детских фантазиях? – усмехнулся он. – Неужели вы настолько наивны, что после нескольких ободряющих слов в темноте решили, что мужчина в вас по уши влюбился?

Я не могла найти ответа на эти вопросы и только покачала головой:

– Я могу сказать только одно, мистер Хардвик, – я никому ничего не говорила.

Он напряженно молчал, явно желая мне поверить.

– Никому? Ни единой душе? Вы можете в этом поклясться?

Я вспомнила Дайну и Уэйна.

– Нет, – прошептала я, – поклясться не могу.

Он стукнул кулаком по столу:

– Так и знал! Я знал! Вы сами – источник этой лжи и сплетен!

Я встала. Мне нужно было выйти из этого кабинета, пока я еще не задохнулась. Я не собиралась ждать, когда меня попросят удалиться. Подойдя к двери, я обернулась. Нужно было что-нибудь сказать в свою защиту. И я сказала:

– Я не наивная. Я не ребенок. Я взрослая, зрелая женщина и, следовательно, способна контролировать свои эмоции. Я никогда не позволяю себе воображать любовь там, где ее нет. Еще в детстве я научилась справляться со своими чувствами, слушая ссоры своих любящих родителей.

Мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня, но он что-то, не отрывая глаз, чертил карандашом в своем блокноте. Может быть, он меня вовсе и не слышал.

– Прошу вас, не считайте себя ничем мне обязанным из-за тех... моментов в тумане. Как и для вас, они для меня ничего не значат.

В этот момент он с такой силой нажал на карандаш, что тот сломался.

– Уверена, не я источник этих сплетен. Как бы я могла им быть, если все, что произошло на болотах, было настолько тривиальным... настолько несущественным?

Я выбежала из кабинета и бросилась в туалетную комнату. Там я вытерла слезы и припудрила нос. Оставшиеся уроки я вела как автомат. В последний раз воспользовалась глобусом с подсветкой. Теперь его хозяин может забрать его домой.

Если бы я только могла быть уверена, что не я виновата в этих слухах! Надо будет спросить Уэйна и Дайну, скольким людям они рассказали то, что услышали от меня.

После окончания последнего урока вокруг моего стола собралось несколько мальчишек, но я так раздраженно с ними говорила, что они, почувствовав мое настроение, обиделись и ушли. Я расстроилась, потому что они не привыкли к такому обращению, но мне нужно было побыть одной и подумать, надеясь еще поймать Уэйна до его ухода домой.

Я отнесла глобус директора в небольшую кладовую, примыкающую к кабинету географии. Осторожно поставила его на полку и повернулась к двери. Мой локоть задел деревянную подставку, и глобус опрокинулся. Я повернулась слишком поздно и не успела подхватить его. Он грохнулся на пол с ужасающим треском, и мне оставалось только стоять и смотреть на него, лежавшего на боку, словно раненое животное.

Опустившись на корточки, я с бьющимся сердцем осмотрела глобус. Мне было страшно до него дотронуться. На первый взгляд казалось, что с ним все в порядке. Я подняла его и услышала звон стекла внутри. По деревянной подставке проходила трещина, словно после землетрясения. На боку красовалась вмятина размером с блюдце.

Трясущейся рукой я вставила шнур в розетку. Естественно, подсветка не зажглась, значит, лампочка внутри разбилась. Мне хотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться. «Берегите его как зеницу ока, – предупреждал Брет. – Он стоит целое состояние».

«Он оказал тебе большую честь, позволив взять его», – сказал Уэйн. А теперь я его сломала и снова подвела Брета Хардвика. Я должна все рассказать ему, и чем раньше, тем лучше. И снять этот груз со своей совести. Я выглянула за дверь. Видимо, до Хардвика дошли мои импульсы, потому что именно в это мгновение он появился в коридоре.

– Вы все еще здесь, мисс Джонс?

Легче от его учтивого тона мне не стало.

– Уже поздно.

«Нужно сказать ему прямо сейчас, не откладывая на завтра», – твердила я себе.

– Мистер... мистер Хардвик, не могли бы вы зайти в кабинет географии?

– Зачем? – Он резко остановился, заметив выражение моего лица. – Что-нибудь случилось?

Я мотнула головой в сторону кладовой, и он прошел туда. Я не могла выдавить из себя ни слова, а потому медленно проследовала за ним и тут же услышала его гневную ругань.

Он, так же как и я только что, уставился на глобус, наклонился, осмотрел его и снова положил на пол.

– Кто это сделал?

Я молчала и по-прежнему не могла произнести ни слова.