Текст книги "Трое шведских горных мужчин (ЛП)"
Автор книги: Лили Голд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 12
ДЭЙЗИ
Ривен ведет меня в небольшой, традиционный паб с деревянной вывеской, раскачивающейся перед дверью. Внутри тепло и много золотого света. Стены украшены оленьими рогами и мерцающими газовыми лампами. Раскаленный огонь потрескивает в большом каменном камине.
К нам подбегает сияющая женщина средних лет с розовыми щеками и ведет к столику в дальнем конце зала. Вокруг сидят еще несколько групп, в основном мужчины, которые слишком громко смеются, потягивая пиво, но есть и пара семей.
Я подпрыгиваю, когда чувствую руки на своих плечах. Ривен осторожно снимает с меня пальто и вешает его на крючок, вбитый в стену.
– Спасибо.
Он наклоняет голову, отодвигая мой стул.
– Как ты относишься к употреблению оленины? Если говорить о ней, то это самое экологически чистое мясо. Коренные жители используют все части животного. Это огромная часть саамской культуры. – Он улыбается женщине. – К тому же это фирменное блюдо Шарлотты.
Я пожимаю плечами.
– Нужно попробовать все в жизни.
Он что-то говорит Шарлотте, которая ухмыляется и убегает обратно на кухню, чтобы сделать заказ. Ривен наливает нам в оба стакана воды из-под крана на барной стойке, затем откидывается на спинку стула как раз в тот момент, когда приносят еду. Он заказал две большие миски дымящегося рагу с картофелем, мясом и морковью. Я вдруг понимаю, как я голодна. Я беру ложку и принимаюсь за еду. Рагу получилось густым, наваристым и пикантным.
– Это восхитительно!
– Я рад, что тебе понравилось. – Он кладет кусочек хлеба на край моей тарелки. – Ешь.
– Спасибо.
Я немного нервничаю. Я не общалась с Ривеном один на один. С самого первого дня он был вежлив, но ясно дал понять, что на самом деле не хочет видеть меня здесь. Он мало говорит, пока мы едим, в основном уткнувшись в свой телефон. Я использую эту возможность, чтобы рассмотреть его, наблюдая, как свет огня играет на его острых скулах и темно-коричневой коже. Он действительно необычайно красив. Под пальто на нем дорогой черный свитер, плотно прилегающий к телу и немного подчеркивающий его широкие плечи и бицепсы. Его очки в толстой оправе отражают свет от экрана телефона, когда он склоняет голову. Все вместе – стопроцентно сексуальный доктор.
Через несколько столиков группа подвыпивших мужчин вдруг начинает петь, их голоса разносятся по залу. Люди за другими столиками присоединяются к ним, смеются и поднимают свои стаканы. Ривен слабо улыбается, но не поднимает взгляд от своего телефона.
– Что они поют? – спрашиваю я. Кажется, все знают эту песню. Даже маленькая девочка за соседним столиком радостно подпевает.
– Ja, må han lever. Это что-то вроде поздравления с Днем Рождения.
– О! – Я хлопаю вместе со всеми, когда они заканчивают. – Она больше похожа на застольную песню.
– По-моему, изначально она ею и была. – Он хмурится, прокручивая экран. Между его темными бровями пролегла морщинка. Мне приходится бороться с внезапным желанием протянуть руку и погладить ее, пока она не исчезнет.
– Ривен, что-то не так?
Он поднимает взгляд.
– Хм? Ах, нет. – Он кладет телефон в карман. – Извини, я веду себя грубо.
– Вовсе нет! Я могу занять себя. Я просто подумала… ты выглядел немного расстроенным. – Я наклоняю голову, изучая его лицо. – С тобой все в порядке?
Его губы приоткрываются. Он делает на мгновение паузу, будто пытается решить, говорить мне или нет.
– Мои родители продолжают писать мне, – говорит он в конце концов. – Моя мама пытается уговорить меня приехать домой на лето. – Его лицо искажается. – Теперь она даже решила предложить мне деньги.
Я разрезаю клецку пополам.
– Ух ты. Должно быть, она действительно хочет, чтобы ты вернулся. Она живет где-нибудь поблизости?
Он качает головой.
– Америка. Мои родители эмигрировали туда, когда я был подростком. Мама думает, что если ей удастся уговорить меня навестить ее, я буду так поражен бассейном, ее яхтой и особняком, что никогда не захочу уезжать. Она убеждена, что со мной должно быть что-то не так, раз я хочу жить здесь, в холоде, вдали от всех торговых центров.
– Ты не похож на человека, которого бы интересовали магазины.
Его губы кривятся.
– Все верно.
Я беру еще одну ложку тушеного мяса.
– Значит, ты жил в Америке?
– В течение двух или трех лет, пока учился в средней школе. Я вернулся сюда, когда закончил университет, чтобы изучать медицину.
– Должно быть, это тяжело – быть так далеко от своей семьи.
– Вовсе нет. Мой отец… – Он мрачно улыбается. – Ну что ж. Может быть, ты его знаешь. Ханс Нильссон.
Это имя действительно звучит знакомо. Я думаю об этом.
– Разве он не был в новостях несколько лет назад? Что-то о рэпере?
Ривен натянуто кивает.
– Он юрист.
Все становится на свои места.
– Он адвокат, который снял с этого рэпера обвинение в убийстве!
Ривен смотрит в свою миску.
Я помню этот случай. Это была некрасивая история. Действительно известный рэпер зарезал свою девушку, когда она вошла к нему и застала последнего с другой женщиной. Самое странное, что парень буквально признался в убийстве, но каким-то образом адвокат все равно добился его оправдания. Об этом писали во всех газетах.
– Как он это сделал?
Ривен пожимает плечами.
– У него репутация человека, который выигрывает невозможные дела. Всякий раз, когда невероятно богатый человек облажается, он первый, кому они звонят.
– Даже если они это сделали?
Он издает горький смешок.
– Особенно, если они это сделали. Он специализируется на том, чтобы невинных прохожих сажали в тюрьму.
Я откидываюсь на спинку стула.
– Черт.
– Так что, как ты можешь себе представить, я стараюсь избегать семейных барбекю. Хотя время от времени… – Он морщится, когда его телефон снова жужжит. – Ну что ж. Мои родители пожертвовали изрядную сумму денег местным больницам. Я не могу совсем перестать с ними разговаривать.
Я делаю глоток воды, у меня кружится голова.
– Ты поэтому переехал сюда?
Он пожимает плечами.
– Когда я жил в Америке, меня окружали очень богатые люди, и ничто не казалось реальным. Здесь же… – Он кивает головой на дверь. – У людей их меньше, и все намного проще. Люди заботятся друг о друге. Они знают, что человеческая сущность намного важнее банковских счетов.
– Вау. – Я смотрю вниз на свою тарелку. Я задавалась вопросом, почему Ривен решил работать так далеко на Севере. Теперь все обретает смысл.
Шарлотта суетится, держа свечу в резном подсвечнике. Она ставит ее между нами и пожигает, говоря что-то по-шведски Риву. Он качает головой, но она только хихикает, толкает его локтем и уходит.
– Что она сказала?
Он вздыхает.
– Что она никогда раньше не видела меня здесь с девушкой. И если мы на свидании, у нас должно быть романтическое освещение.
Я фыркаю, глядя на свое рагу.
– Ну что ж. Для меня большая честь быть первой девушкой, которую ты сюда привел.
Некоторое время мы едим молча. Теперь, когда я думаю об этом, ситуация и правда похожа на свидание. Особенно когда желтый свет свечей мерцает на наших лицах и руках. Я не помню, когда в последний раз мужчина приглашал меня куда-нибудь поесть один на один. Сэм никогда не был большим поклонником свиданий.
Будто услышав мои мысли, Ривен внезапно протягивает руку и берет меня за руку. Мое дыхание растворяется в легких. Я смотрю широко раскрытыми глазами, как он подносит мои пальцы к своему лицу, изучая их, нахмурившись.
– Тебе следует снова надеть перчатки. Ты теряешь кровообращение. – Он прикасается подушечкой большого пальца к моему мизинцу. – Они становятся синими.
Я разочарованно вздыхаю.
– Как получилось, что ты так хорошо переносишь холод, а я такая чертовски хрупкая?
– Ты не хрупкая. Просто маленькая. Тебе нужно немного больше веса.
– Я недавно сильно похудела, – признаюсь я.
– Случайно?
Я киваю.
– Ты болела? – Он подносит мои пальцы ко рту, дует на них. Жар в животе удивляет меня. Я сжимаю бедра вместе под столом.
– Нет. Просто это были тяжелые несколько месяцев. Вот почему я приехала сюда. Чтобы сбежать.
– Тяжелый разрыв? – Он обхватывает мои руки своими, согревая их. Я ерзаю на своем стуле. Это кажется до смешного интимным.
– Можно и так сказать.
– Что случилось?
– Ты заметил, как я перестала задавать тебе личные вопросы, когда ты начал чувствовать себя неловко?
Его глаза мерцают в свете свечей.
– Я думаю, что заслуживаю немного информации о странной женщине, которую я привел в свой дом.
– Я пятифутовая девушка, которая, по-видимому, не может съесть тарелку супа без того, чтобы у меня не отвалились пальцы. Я думаю, что вы, трое больших сильных горцев, имеете преимущество в этой ситуации.
Затем он по-настоящему улыбается, и я откидываюсь назад, немного ошеломленная. Его улыбка прекрасна. Большая, белая и сияющая. Мое сердце буквально колотится в груди. Я не могу не улыбнуться в ответ.
Его телефон звонит снова, пронзительный звуковой сигнал разрушает момент. Ривен вздыхает, откидывается на спинку стула и вытаскивает его из кармана. Он впивается взглядом в экран.
– Может быть, тебе стоит ответить, – говорю я ему. – Если твои родители так стараются связаться с тобой, это может быть важно. Может быть, что-то случилось.
Он кивает, медленно встает и направляется к выходу. Я доедаю остатки в своей тарелке, макая в бульон последний ломтик хлеба. Я едва успеваю слизнуть с пальцев последний кусочек масла, как снова появляется Шарлотта.
– Как тебе еда? – Она сияет, складывая наши тарелки.
– Это было восхитительно, спасибо! – Я нащупываю свой бумажник. – Вы принимаете карты? У меня нет при себе никаких шведских наличных.
Она хихикает.
– Да, мы принимаем карты. Мы же не живем в темные времена. Но тебе не нужно ничего платить. Доктор Нильссон всегда ест бесплатно. – Она указывает на пустой стул Ривена. – Куда ушел этот молодой человек?
– Он вышел ответить на телефонный звонок.
Она вздыхает.
– Ты должна быть терпелива с ним. У него не так уж много практики в общении с женщинами.
– Это заметно.
Она запрокидывает голову и от души смеется, затем сжимает мою щеку.
– Ты очень хорошенькая.
– О. – Я краснею. – Благодарю вас.
– Давно ему нужно было сделать это, – говорит она. – Найти девушку. Он так много работает. Он заботится о стольких из нас в деревне. – Она наколдовывает тряпку из ниоткуда и начинает вытирать стол. – Когда мой мальчик заболел в прошлом году, на улице бушевал шторм. Мы не могли отвезти его в больницу. Доктор Нильссон спал на нашем диване и присматривал за ним всю ночь. Он очень хороший человек.
Мое сердце согревается.
– Я тоже так думаю.
Она протягивает руку и сжимает мою руку.
– Пожалуйста, скажи ему, чтобы он почаще заглядывал сюда. И я ожидаю в следующий раз снова увидеть тебя с ним.
Когда я выхожу на улицу, я нахожу Ривена, стоящего у входа в ресторан, прислонившись к уличному фонарю. Стало намного темнее с тех пор, как мы зашли в паб. Небо теперь темно-синее, немного переходящее в черное. Он все еще разговаривает по телефону. Его тон сменился на более резкий. По тому как он расправил плечи, я могу сказать, что он недоволен.
– Нет такой суммы. Я же сказал тебе, нет. Этому не бывать, – огрызается он, завершая разговор и опуская телефон в карман. Я наблюдаю, как он делает глубокий вдох, закрывая глаза.
Я подхожу к нему сзади, хрустя по снегу.
– Ривен? – Его глаза снова открываются. – Все нормально?
У него на челюсти дергается мышца. Он кивает, но я могу сказать, что он лжет. Под своей обычной маской спокойствия он выглядит очень, очень расстроенным.
У меня болит сердце. Не задумываясь, я делаю шаг вперед и заключаю его в объятия. Моя макушка достигает только середины его груди. Он словно оцепенев, замирает на несколько секунд, затем обхватывает меня своими сильными руками и притягивает еще ближе, сцепляя руки у меня за спиной. Для того, кто кажется таким сдержанным, он отлично умеет обниматься.
Мы остаемся в таком состоянии какое-то время. Снег кружится над нами, и я слышу смех и болтовню проходящих мимо людей, но мы просто стоим посреди тротуара, держась друг за друга. Я медленно поглаживаю его спину, чувствуя, как напряжение сотрясает его тело. Его чистый, домашний запах белья снова окутывает меня, и я зарываюсь лицом в его пальто.
В конце концов он отстраняется, его грудь расширяется от сильного вдоха. Его обычно спокойные глаза кажутся неестественно темными в угасающем дневном свете. Он облизывает губы.
– Ты выглядел так, как будто тебе это было нужно, – улыбаюсь я.
Я замолкаю, когда он кладет руку в перчатке на мою щеку. Его большой палец гладит мою скулу, стирая снежинки. Он ничего не говорит. Он дышит тяжелее, чем обычно, каждый мускул его тела напряжен.
– Ривен? – Шепчу я. – Что ты…
Он наклоняется и прижимается своими губами к моим.
Мир вокруг нас исчезает. Звучит словно я преувеличиваю, но я говорю правду. Как только Ривен целует меня, мне кажется, что кто-то надел мне на уши наушники с шумоподавлением. Все, что я слышу, это мое собственное прерывистое дыхание и мягкую щетину Ривена, гладящую мою щеку. Сначала его поцелуй нежный, теплое прикосновение сомкнутых губ, от которого по моим венам разливается жар. Даже не задумываясь, я вцепляюсь обеими руками в лацканы его пальто и приподнимаюсь, крепко целуя его в ответ. Он стонет, звук вырывается с его груди, и запускает руку в мои волосы, чтобы притянуть меня еще ближе. Когда поцелуй углубляется, его пальцы начинают массировать заднюю часть моей шеи. Все это совершенно идеально, но вскоре мои икры начинают дрожать. По крайней мере, когда я впервые поцеловала Илая, мы лежали. Ривен – самый высокий из всех мужчин. В конце концов, я больше не могу этого выносить и начинаю отстраняться, но он просто обхватывает меня руками и поднимает за талию, легко поставив меня на ступеньку, не прерывая контакта с моим ртом. Мы целуемся все сильнее, пока я не начинаю задыхаться напротив его рота, практически видя звезды. У меня никогда раньше не было такого поцелуя, как этот. Он похож на те поцелуи, которые показывают в конце фильма, когда герой преследует героиню до аэропорта и прибывает в зал вылета как раз перед тем, как она садится на свой рейс. Я обвиваю руками его шею, посасывая его нижнюю губу.
– Дэйзи, – бормочет он, и я вздрагиваю, придвигаясь еще ближе. Ближе. Я хочу быть ближе.
– Вот вы где! – Внезапно раздается звонкий голос с другого конца площади.
Мы отстраняемся друг от друга, хватая ртом воздух. На мгновение я не могу отвести взгляд от темных глаз Ривена. Он смотрит на меня с выражением, которое я не могу понять на его лице. Смесь нежности и растерянности.
– Ребята! – Голос раздается снова, и я отодвигаюсь, бросая взгляд через его плечо, когда Илай и Коул, хрустя снегом, приближаются к нам.
Черт. Они видели как мы целовались? Судя по тому, с какой стороны они идут, вполне возможно, что все, что они видели, была спина Ривена. Илай, похоже, ничего не заметил, расхаживая со своей обычной улыбкой с ямочками на щеках. Он несет картонную коробку и выглядит очень довольным собой.
Чувство вины расцветает у меня в животе. Я не виновата в том, что поцеловала их обоих. Я не состою ни с кем в отношениях. Я могу целовать кого захочу. Но мне кажется это немного несправедливо, поскольку они так близки. Сложившаяся ситуация может усложнить наше совместное проживание.
Тем более, Ривен, похоже, не хочет меня отпускать. Его хватка на моей талии становится только крепче, как будто он хочет оттащить меня от двух других.
– Рив, – бормочу я. – Отпусти.
Он медленно выпрямляется, неохотно опуская руки.
– Ты все забрал? – спрашивает он.
Коул кивает.
Илай поднимает свою коробку.
– Я ходил в Systemet[9].
– Он купил достаточно выпивки, чтобы нам хватило до следующего года, – сухо добавляет Коул.
– Ага. – Илай осторожно встряхивает коробку, и я слышу звон бутылок. – У нас сегодня вечеринка!
Коул забирает у него коробку, прежде чем он что-нибудь разобьет.
– Закругляемся. Я не собираюсь ехать по наполовину расчищенным дорогам в темноте. – Не дожидаясь нас, он уходит, топая вниз по улице.
Ривен протягивает руку и поправляет мой шарф, аккуратно заправляя его обратно под пальто. Я вздрагиваю, когда его кожаные перчатки касаются моего горла.
– Давай, – тихо говорит он, кладя руку мне на поясницу. Илай присоединяется к нам, обходя меня с другой стороны.
– Веселилсь без меня? – бодро спрашивает он.
– Я… эм… – запинаюсь я. Я зажата между двумя горячими, мускулистыми мужчинами, обоих из которых я сегодня целовала, и один этот факт плавит мой мозг. – Да. Мы с Ривеном ели оленину.
– Неужели? Что ж, сегодня вечером я познакомлю вас с еще одной шведской классикой. Я купил снапс[10].
– Это похоже на шнапс?
Он усмехается.
– Нет, это совсем не похоже на эту сахарно-мятно-кокосово-персиковую чушь. Снапс намного лучше.
– И намного сильнее, – сухо добавляет Ривен.
– Ага. Соберись с духом, Динь. Сегодня вечером мы будем жестко отрываться.
Мы добираемся до машины, и я помогаю мальчикам уложить все в багажник. Как раз перед тем, как я забираюсь на заднее сиденье, у меня покалывает шею. Я чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Я оборачиваюсь и вижу того старика, стоящего прямо посреди дороги и просто смотрящего на меня.
Мое сердце замирает в груди. Он следил за мной?
Меня бы это не удивило. За неделю до того, как я покинула Англию, за мной по Брайтону следило множество жутких мужчин. Дрожа, я захлопываю дверцу машины, кутаясь в пальто. На секунду я позволяю себе забыть, от чего я убегаю.
Однако, я думаю, что никогда не смогу убежать от правды.
ГЛАВА 13
ДЭЙЗИ
Илай готовит на ужин спагетти и фрикадельки, а я готовлю к ним салат «Цезарь». После того, как мы заканчиваем с едой, мы открываем выпивку и перемещаемся к камину. У мальчиков есть проигрыватель, и мы с Илаем перебираем груды старых рок-пластинок, выбирая, что будем слушать.
К моему удивлению, Коул тоже здесь. Он почти ничего не говорит, просто сидит в кресле у окна, пьет виски и смотрит, как за окном падает снег. У него на коленях книга, но он ее не читает.
Листая старые обложки с пластинками, я краем глаза наблюдаю за ним. В нем есть что-то таинственное, чего я никак не могу понять. Когда мы впервые встретились, я предположила, что он просто мудак – не то, чтобы он им не был, – но в нем есть что-то более глубокое. Еще один слой. Он выглядит почти грустным, когда смотрит в окно, наблюдая за тем, как снежинки падают на землю. Он выглядит одиноко.
Илай ставит пластинку в проигрыватель, затем достает из холодильника пластиковый ящик. Он полон крошечных стеклянных бутылочек, похожих на духи, которые можно купить в аэропорту.
– Давай нальем тебе чего-нибудь выпить.
Я с сомнением смотрю на маленькие бутылочки.
– Снапс?
– Конечно. По вкусу это что-то вроде водки, приправленной травами. Давай начнем с простого. – Он проверяет этикетку на одной из бутылок. – Апельсиновая корка и корица?
– Восхитительно.
– Правильный ответ. – Он откручивает крышку и наливает содержимое бутылки в маленький стаканчик. – Держи, детка.
Я осторожно потягиваю его. Он обжигает, но оставляет приятное, пряное послевкусие. Я причмокиваю губами.
– Не плохо.
Илай наливает себе выпить, затем плюхается на диван рядом со мной.
– Итак. Как у всех прошел день?
Ривен достает бутылку из коробки.
– Моя мать позвонила и предложила мне двадцать тысяч за то, чтобы я вернулся домой.
Илай присвистывает.
– В долларах или шведских кронах?
– Долларов.
– Черт.
– Да. – Голос Ривена мрачен. – Это последнее, что я хочу делать, но местной больнице действительно не помешали бы эти деньги. Я не знаю, как мне поступить.
– Держись, пока она не предложит тебе больше, – пожимает плечами Илай. – Она может позволить себе немного больше, чем это. – Он указывает на меня. – А как насчет тебя, детка? Как дела в гараже? С твоей машиной все будет в порядке?
Я корчу гримасу. Я так беспокоилась о подонке возле паба, что совершенно забыла о механике.
– Плохо. Ремонт выйдет намного дороже, чем я думала.
Илай кивает.
– В Швеции практически все дорого. Налоги.
– Если у тебя нет денег, мы можем покрыть твои расходы, все в порядке, – добавляет Ривен.
– Нет. Абсолютно точно нет. Ни за что на свете. – Я и так уже в долгу перед этими ребятами. Последнее, что я хочу делать, – это брать у них деньги. – Я могу позволить себе починить машину, единственная проблема в том, что на это уйдут все деньги, которые я накопила на поездку. Я нигде не смогу снять комнату. Мне придется ехать прямо домой.
Мне приходится скрыть дрожь при этой мысли. Я не могу вернуться домой, ко всем этим ужасным, осуждающим соседям и журналистам, ломящимся в мою парадную дверь. Я не могу.
– Разве ты не говорила, что у тебя есть заказы на картины? – спрашивает Ривен. – Денег от них будет достаточно, чтобы оплатить оставшуюся часть твоей поездки?
Я киваю.
– Но я не могу работать в своей машине.
Илай хлопает себя по бедрам, вставая.
– Ну, тогда решено. Тебе придется остаться.
Я моргаю.
– Остаться?
– Да, – просто говорит он. – Оставайся с нами, пока не выполнишь свои заказы, Динь. Без платы за жилье, ты сможешь быстрее накопить деньги.
– Я не хочу быть благотворительностью… – начинаю я.
– Это не благотворительность. Мы хотим, чтобы ты была здесь, с нами в качестве гостя. Мы приглашаем тебя остаться. Верно, ребята?
Он смотрит на двух других. Ривен колеблется несколько секунд, затем кивает.
Я поворачиваюсь к Коулу. Я не буду навязываться, если он этого не хочет. Это несправедливо. Это и его дом тоже.
Его дымчато-голубые глаза оценивающе смотрит на меня поверх стакана с виски.
– Зачем ты на самом деле приехала сюда? – внезапно говорит он.
Я ерзаю.
– Я же сказала тебе. Чтобы нарисовать Северное сияние.
– Не вешай мне лапшу на уши.
Я делаю вдох.
– Я… хотела найти место, где могла бы убежать от всех. – Я тереблю подол своей рубашки. – Место, где не было бы интернета.
– Мы можем получить доступ в интернет.
– Ты знаешь, о чем я. В какое-нибудь отдаленное место, где люди бы меньше пользовались им, и никто не смог меня найти.
Он прищуривает глаза.
– Ты сбежала.
Я киваю. Нет смысла это отрицать.
– Почему?
– Я не могу тебе сказать.
– Почему нет?
– Я не хочу, чтобы ты знал.
Его губы сжимаются.
– Ты в опасности?
Я размышляю. Честно говоря, я не знаю. Я чувствую себя, будто так и есть. Сегодняшний подонок в деревне, казалось, подтвердил эту теорию. Но, может быть, я просто параноик.
В любом случае, моих колебаний, по-видимому, достаточно, чтобы убедить его.
– Пока твою машину не починят, – бормочет он, вставая и беря свою бутылку. А потом он просто уходит, не сказав больше ни слова.
– Пока, Налле! – кричит Илай. – Мы любим тебя!
В ответ раздается низкое ворчание, затем дверь захлопывается.
– Я все еще не очень уверена в том, что нравлюсь ему, – говорю я.
Илай пожимает плечами, наклоняясь, чтобы наполнить мой маленький бокал.
– Как мы говорим, smaken är som baken. Вкус – как у задницы.
– Что?
– Еще по одной. – Он игриво шлепает меня по заднице, а затем чокается своим бокалом с моим. – Skål[11].
– Skål, – эхом отзываюсь я, затем задыхаюсь, когда снапс обжигает мне горло. – Господи. Что это было?
Он проверяет бутылку.
– Перец и укроп. Не понравилось?
– Абсолютно нет.
Он откидывает голову назад и смеется. В углу комнаты проигрыватель переключает дорожку. Я не узнаю мелодию, но это баллада, медленная и напевная. Я зеваю, потягиваясь, и мои волосы закрывают лицо занавесом, когда я сворачиваюсь калачиком на диване.
– О-о-о, – мягко говорит Илай мне на ухо. – Наша малышка начинает уставать. – Он притягивает меня к изгибу своей шеи, и я вдыхаю его запах.
Наша малышка. Что за странное обращение ко мне. Оно заставляет мои внутренности трепетать.
Ривен со вздохом садится по другую сторону от меня, ставя свой стакан на кофейный столик. Илай ворчит, но подвигается, чтобы дать ему место, когда Рив закидывает руку на спинку дивана. Я откидываюсь на диванные подушки. Боже, вот это и есть жизнь. Огонь потрескивает в камине. За окнами падает снег. И горячие мужчины по обе стороны, согревают тебя. Я могла бы заснуть прямо здесь.
На самом деле я только начинаю засыпать, когда Ривен убирает волосы с моей шеи и прижимается губами к моему горлу.
Я сразу же полностью просыпаюсь. Мое сердце колотится в груди, когда жар прожигает меня насквозь. Я не шевелю ни единым мускулом, когда он проводит своим горячим ртом по моей шее, прижимаясь губами к моему трепещущему пульсу.
С другой стороны от меня Илай начинает лениво играть с бретелькой моего лифчика, запуская большой палец под ткань. Я с трудом сглатываю. Срань господня.
Ривен наклоняется чуть ближе, его заросшая щетиной щека трется о чувствительную кожу моего горла. Илай приближается, проводя пальцем вниз по бретельке моего лифчика и через вырез, отчего по моей коже пробегают мурашки. Я открываю рот, но не издаю ни звука.
Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Я сижу между двумя пристающими ко мне мужчинами, и ни один из них не знает, что делает другой. Это одновременно самый горячий и самый неловкий опыт в моей жизни.
Я зажмуриваю глаза и заставляю себя отстраниться.
– Подождите. Остановитесь. – Я смотрю между ними, мои щеки краснеют. – Ребята. Эм. Я должна вам кое-что сказать.
Оба мужчины выглядят удивленными.
– Да? – Ривен подсказывает.
– Я, эм… – Боже, почему из этого так трудно выбраться? Я чувствую, как горят мои щеки.
Илай протягивает руку, распутывая бретельку моего лифчика.
– В чем дело, детка?
Я вздрагиваю.
– Я вроде как… поцеловала вас обоих?
Эти двое обмениваются взглядами. Я провожу рукой по лицу.
– Я просто попала в ловушку момента. И вы оба такие горячие. И я… мне не жаль, что сделала это, я могу целовать, кого хочу, и не похоже, что кто-то из вас имеет на меня какие-то права, но я понимаю, что это странно, потому что вы оба лучшие друзья, и я не хотела ставить вас в неловкое положение так что я просто подумала, что ты должен знать…
Илай прикладывает палец к моим губам.
– Боже мой, остановись, пока ты не взорвалась. Он уже знает, Динь.
Я моргаю.
– Что? – Я поворачиваюсь к Ривену. – Что ты знаешь?
– Я знал, что вы с Илаем были вместе, когда поцеловал тебя на площади, – спокойно говорит он, делая глоток снапса.
– Как?
Его губа приподнимается.
– Вы не сильно скрывались, – замечает он. – Кроме того, – он бросает на Илая нежно-раздраженный взгляд. – Он мне рассказал. Очень взволнованно.
Я изо всех сил пытаюсь понять.
– Но… тогда… почему ты поцеловал меня?
Он снова ставит свой бокал и берет мою руку своими теплыми пальцами. Медленно он начинает массировать мою руку, расслабляя все сухожилия мышц. Это так приятно, что мои глаза закрываются.
– Давненько мы этим не занимались, – говорит Илай мне на ухо.
– Занимались чем? – шепчу я. Зубы Илая касаются мочки моего уха, и я вздрагиваю. – Ох… – Я не могу остановить стон, срывающийся с моих губ.
Оба мужчины делают одинаковые глубокие вдохи. Пальцы Ривена сжимают мою руку.
– Ты был прав, – говорит он Илаю. – Я чертовски сильно скучал по этому.
Рыжий ухмыляется.
– Скучал по чему? – Я практически невнятно произношу, когда теплое дыхание Илая обдает мое ухо. Рив подносит мою руку к своим губам и запечатлевает горячий поцелуй прямо в центре моей ладони. Желание пронзает меня насквозь.
Я отстраняюсь от них обоих, тряся головой, чтобы прояснить ее.
– Хорошо, пожалуйста, просто скажи мне, что происходит?
Ривен откидывается на спинку стула и снова берет свой напиток, как будто ничего не произошло.
– Мы всегда делились женщинами, – небрежно говорит он, делая глоток.
Я пристально смотрю на него.
– Делились в смысле… вы оба занимались с ней сексом? – Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого. – В одно и то же время?
– Втроем. Коул тоже. – Илай целует мое обнаженное плечо. – Не просто секс.
Ривен бросает на него взгляд, но я едва замечаю. У меня голова идет кругом от всей этой новой информации.
– Почему?
– Мы были лучшими друзьями с детства. Мы делились почти всем, – легкомысленно говорит Илай. – Так случился первый раз. И это было так приятно, что мы продолжали это делать.
– И… это вас заводит?
Его зеленые глаза темнеют.
– Да, черт возьми.
– Но что вы, ребята, получаете от этого? – Это звучит так, как будто они получают чистую прибыль от сделки.
Он пожимает плечами.
– Нет ничего горячее, чем наблюдать, как девушка возбуждается все больше и больше. И когда ты видишь ее с кем-то другим, – он обдает горячим дыханием мое ухо, заставляя меня дрожать, – ты получаешь настоящее удовольствие от шоу.
– Но только если ты сама этого захочешь, – поправляет Ривен. – Мы не хотим, чтобы ты чувствовала давление из-за того, что остаешься здесь. – Он берет мою руку и возобновляет массаж. Когда его большой палец касается моей ладони, я выгибаюсь, вздыхая.
Я нахожу смешным, что всего пару дней назад я отмахивалась от рук Рива, но теперь я хочу, чтобы они были на мне больше всего на свете. После того, как он защитил меня на площади, я чувствую себя с ним более чем в безопасности. И я клянусь, что мои губы все еще покалывает от его поцелуя. Если он продолжит массаж рук, я, вероятно, заползу к нему на колени и замурлычу, как кошка.
– Я никогда не думала о сексе втроем, – признаюсь я. – Такие мысли никогда не приходили мне в голову.
– Подумай о них сейчас, – предлагает Илай. – Мы подождем.
Так что я так и делаю.
Я не всегда так нервничала из-за секса. До того, как я встретила Сэма, мне нравилось быть сексуально раскрепощённой. Я любила мужчин. Я любила свое тело. Мне нравилось пробовать что-то новое. На какое-то время я потеряла эту часть себя, но теперь у меня есть шанс вернуть ее. Здесь меня никто не знает. Я могу делать все, что захочу.
Так почему бы, черт возьми, и нет?
Легкая искорка предвкушения пробегает у меня по спине. Я облизываю губы.
– Я… ладно. Я хочу попробовать.
Илай расслабляется.
– Слава богу. Я думал, ты обиделась.
Мои глаза расширяются.
– С чего бы мне обижаться? – Наличие двух потрясающе красивых мужчин, пытающихся переспать со мной, творит чудеса с моим эго.
– Мы не хотим, чтобы ты чувствовала себя использованной, – говорит Ривен.
Я усмехаюсь.
– Меня уже использовали. И поверь мне, выбор в пользу секса с двумя милыми, сексуальными мужчинами не считается использованием.
На лице Рива появляется беспокойство.
– Что ты имеешь в виду?
Господи. Я не смогла бы держать рот на замке, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
– Ничего. Забудь, что я что-то сказала.
Он хмурится еще сильнее.
– Дэйзи…
Я делаю решительный шаг и просто хватаю подол своей рубашки, стягивая ее через голову. Это заставляет его замолчать.
Мои сиськи обычно производят такой эффект.
– Срань господня, – хрипит Илай, его и без того низкий голос понижается. Я откидываюсь на диванные подушки, позволяя им обоим хорошенько рассмотреть меня. – Ты такая…
