Текст книги "Трое шведских горных мужчин (ЛП)"
Автор книги: Лили Голд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 4
РИВЕН
Я собираюсь убить Илая.
Это его вина. Иного не может быть. Я не знаю точно, как он планировал найти заблудшую девушку на дороге, но я уверен, что он сделал это нарочно. Это похоже на него. Он не смог бы держаться подальше от красивой женщины, даже если бы от этого зависела его жизнь.
И, конечно, она должна быть красивой. Было трудно не смотреть, как она, с помощью Илая избавляется от зимней одежды. Ее толстое пальто и пушистый капюшон упали, обнажив плавные изгибы, длинные каштановые волосы и милое личико в форме сердечка. На ней синие джинсы, обтягивающие бедра, и обтягивающий термо-топ, демонстрирующий ее полную грудь. Я вижу бледную линию ее лифчика сквозь ткань.
Теперь она сидит передо мной, и я должен прикоснуться к ней, ощутить кремовую текстуру ее нежной кожи. Она смотрит на меня снизу вверх, ее карие, как у лани, глаза не моргают, пока я манипулирую ее шеей, осторожно поворачивая ее из стороны в сторону. Моя рука выглядит гигантской под ее изящной челюстью. Она крошечная, наверное, едва ли достигает пять футов[3]. Я дотрагиваюсь до ее затылка, и она немного морщится.
– Больно? – Я прикасаюсь к мышце, слегка нажимая. Она кивает, затем издает тихий стон, когда я массирую большим пальцем это место. Я стискиваю зубы, чувствуя, как член твердеет в моих брюках.
Точно. Я собираюсь убить Илая. Прямо сейчас.
Дэйзи, должно быть, уловила мое плохое настроение, потому что неловко откашливается.
– Мне жаль, что я так беспокою тебя. Вероятно, не так ты хотел провести свой вечер.
– Это моя работа, – просто говорю я.
– Ты врач?
Я киваю, заканчивая с ее шеей и переключая свое внимание на ее голову. Мои пальцы гладят ее волосы, пока я ощупываю кожу ее головы в поисках раны. Это все равно что провести руками по шелку. Ее волосы до смешного мягкие, ниспадающие до самой талии. Когда я осторожно раздвигаю их, в поисках крови или отека, сладкий аромат персиков наполняет мой нос. У меня буквально слюнки текут.
Она внезапно вздрагивает, дрожь пробегает по ее спине.
Я делаю паузу.
– Тебе холодно? Принести одеяло?
– Все нормально.
– Мы можем увеличить температуру, это не проблема.
– Мне не холодно. Прости. Просто… так приятно.
Я пристально смотрю на нее.
Она ерзает, явно испытывая дискомфорт.
– Так… эм… ты все время здесь работаешь как врач? Тебе вообще есть кого лечить?
– Поблизости есть деревни. Некоторые поселения коренных саамов. Я выезжаю на дом, в основном навещая людей, которые не могут дозвониться до городских больниц. – Я заканчиваю проверять ее голову. – Посмотри вверх, пожалуйста. – Она так и делает, слегка морщась. Что-то скручивается у меня в животе.
Я подвергаю ее всем тестам, которые могу провести дома, проверяя ее равновесие, рефлексы, расширение зрачков. Она проходит все испытания с достоинством. Наконец, я достаю ручку из кармана, чтобы посмотреть, насколько хорошо она может отслеживать движение. Я поднимаю его перед ее лицом.
– Хорошо. Я собираюсь двигать ручкой влево и вправо. Я хочу, чтобы ты проследила за ней своими глазами.
Она кивает, поворачивая голову, когда я двигаю ручкой.
Я беру ее за подбородок своей рукой.
– Держи голову неподвижно, – тихо приказываю я. Она просто смотрит на меня, немного ошеломленная. Я держу руку под ее подбородком, пока мы заканчиваем тест, чувствуя, как ее пульс бьется под моими пальцами.
Она может следить за движением без каких-либо проблем, поэтому я отступаю назад, удовлетворенный.
– Очень хорошо. – Я убираю ручку обратно в карман. – У тебя нет сотрясения мозга, хотя твоя шея, кажется, немного растянута. Однако у тебя все еще есть полный диапазон движений. Я бы не стал слишком беспокоиться. – Отряхивая руки, я направляюсь к кухонному шкафу, который мы используем как аптечку, и роюсь внутри. – Я собираюсь дать тебе немного мышечных релаксантов от боли. Они вызовут у тебя сонливость, но в любом случае тебе лучше поспать. Другие твои симптомы, вероятно, связаны с психологическим шоком. Предсмертные переживания, как правило, выбивают нас с колеи. – Я нахожу фиолетовую упаковку таблеток, которую искал, проверяю срок годности. – Ты должна почувствовать себя лучше после еды и сна. Ты можешь приготовить ей что-нибудь поесть, Илай? Что-нибудь горячее?
– Конечно. – Он отскакивает от стооййки. – Хочешь немного?
– Я уже поел. Хочу проверить ее машину, пока снег не стал слишком сильным. – Я протягиваю ей таблетки. – Прими две, когда будешь есть. Где ты остановилась? Кируна? – Кируна – самый северный город в стране. У туриста нет реальной причины подниматься выше, чем он.
Она кивает.
– Потребуется какое-то время, чтобы расчистить дороги, ведущие в город, но рядом есть поселение коренных саамов. Деревня. У них есть механик. У тебя есть с собой бумажник?
Она кивает, послушно вытаскивает его из кармана джинсов и передает мне.
– Серьезно? – Илай набирает обороты. – Ты подняла шум из-за того, что Коул буксировал твою машину, но просто отдала ему свой бумажник?
Она пожимает плечами.
– Я уже здесь. Если вы, ребята, действительно убийцы, мне не понадобятся деньги, когда вы изрубите меня на куски.
Мои губы невольно подергиваются.
– Я не ограблю тебя. Я собираюсь позвонить механику. Он не сможет помочь, пока шторм не закончится, но будет быстрее, если мы запишемся на прием сейчас. – Я открываю бумажник, перебираю ее карточки. – Мне понадобится твои права и удостоверение личности. – Я замечаю край ее прав и собираюсь вытащить их.
Она внезапно бросается на меня, выхватывая бумажник прямо у меня из рук.
– Прости, прости, я, эм, я не могу это сделать, – лепечет она, широко раскрыв глаза. – Я, эм. У меня его нет.
Я чувствую, как приподнимается бровь.
– У тебя нет водительского удостоверения?
– Ну, очевидно, что оно есть. – Она сглатывает. – Я просто… не хочу отдавать его тебе прямо сейчас.
– Почему?
– Потому что я тебя не знаю. Возможно, ты попытаешься украсть мою личность или что-то в этом роде!
– О-кей, – медленно говорю я. Она поворачивается, чтобы засунуть бумажник обратно в карман, но внезапно замирает, схватившись за ребра. Я хмурюсь. – Больно? – Я тянусь к краю ее футболки. – Дай мне посмотреть.
Она отбрасывает мою руку.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Я моргаю.
– Сними свою рубашку. Мне нужно увидеть твой торс.
– Что? Нет! – Она сползает обратно на стол. Она выглядит очень встревоженной, как будто я собираюсь сорвать с нее всю одежду. – Все в порядке. Я просто потянула мышцу, поднимая свой чемодан.
– Сними ее, – рычит Коул с порога. – Не будь идиоткой.
– Перестань называть меня идиоткой, – огрызается она. – Это не идиотизм – не хотеть снимать футболку, придурок.
Илай фыркает.
– Я не пытаюсь приударить за тобой, – спокойно говорю я. – Я просто хочу посмотреть, не повредила ли ты ребра. – Она колеблется, и я снова тянусь к ней.
Она шлепает меня по рукам.
– Нет! Остановись!
Я пытаюсь подавить свое разочарование.
– Почему нет?
Она скрещивает руки на груди.
– Потому что я так сказала! Разве этого недостаточно? Я же сказала тебе, я в порядке.
Я изучаю ее несколько секунд. Она тяжело дышит, ее челюсти яростно сжаты. Она выглядит так, словно собирается драться со мной.
– Хорошо. – Я поворачиваюсь к Илаю. – Приготовь ей что-нибудь, – говорю я ему, переходя на шведский. – Я собираюсь пойти проверить ее машину. Задай ей несколько вопросов. Выясни, кто она такая, что она здесь делает. Собери как можно больше информации.
Он лениво отдает мне честь.
– Будет сделано, босс.
Дэйзи соскальзывает со стола, морщась, когда боль снова пронзает ее. Я останавливаюсь в дверях. Я так привыкл к тому, что Коул скрывает пулевые ранения и укусы животных, что не могу перестать думать о худшем сценарии. Внутреннее кровотечение. Раздробленная кость. Инфекция.
Я чувствую себя мудаком из-за того, что подтолкнул ее, но она попала в автокатастрофу. Если травма серьезная, она может умереть без незамедлительной помощи. Не похоже, что ее могут увезти в отделение неотложной помощи в разгар шторма. Ей нужно, чтобы ее осмотрели.
– Попробуй заставить ее снять рубашку, – добавляю я. – Посмотри, нет ли там синяков или порезов.
– Ты извращенец.
Я закатываю глаза и хватаю свое пальто, надевая снегоступы.
– Просто сделай это. – Я надеваю перчатки и выхожу на снег.
Слава Богу, у нас есть Илай. Если кто-нибудь и расположит эту девушку так, чтобы позволить мне осмотреть ее, то это будет он. Обычно бывает непросто убедить женщин не снимать одежду, рядом с ним.
Он также заставит ее заговорить. Илай может выудить информацию практически из любого человека. Бьюсь об заклад, не пройдет и часа, как она выложит всю историю своей жизни.
Тогда мы узнаем, кто эта странная девушка на самом деле.
ГЛАВА 5
ДЭЙЗИ
Я наблюдаю за тем, как Ривен исчезает, и только потом медленно убираю руки с груди. Может быть, Коул прав. Может быть, я и правда веду себя как идиотка. Но пока что я не доверяю этим парням. Кажется, никто из них меня не узнает меня, но, возможно, они просто притворяются. Если они знают, кто я, я чертовски точно не позволю им увидеть мои сиськи.
Независимо от того, насколько эти парни горячие.
Без шуток. Я слышала о том, что шведы хороши собой, но они просто нереальны. Существует ли какое-то национальное требование – выглядеть так, словно ты высечен из камня, или что-то в этом роде? В окружении порочного строения костей Ривена, ямочками на щеках Илая и ярко-голубыми глазами Коула я чувствую, что попала в каталог моделей. Это немного пугает.
Илай начинает греметь на кухне, и я немного расслабляюсь. По крайней мере, я нравлюсь одному из них.
– Я не думаю, что твои друзья хотят, чтобы я находилась здесь, – сухо говорю я.
Он качает головой.
– Не беспокойся о них. Коул был в плохом настроении. Примерно последние тридцать лет. И у Рива есть проблемы с доверием. Но они оба придут в себя. – Он улыбается мне, разжигая огонь в плите. – Детка, ты же не вегетарианка или что-то в этом роде?
– Нет. Я всеядная.
– Отлично. – Он кивает на большой диван. – Иди, устраивайся поудобнее. Я скоро закончу.
Я послушно опускаюсь на диван. Огонь потрескивает рядом со мной, согревая кожу. Я оглядываюсь вокруг. Похоже, вся мебель сделана вручную. Подушки, разбросанные по дивану, вышиты яркими нитками. Журнальный столик сделан из толстого текстурированного дуба, и даже подставки, разбросанные по его поверхности, выглядят как резная кожа. От нечего делать я вытаскиваю свой телефон из кармана и, поморщившись, включаю его. Последние пару дней он был у меня выключен. Я слишком боюсь сообщений и электронных писем, которые все будут мне присылать. Бог знает, какие ужасные вещи они говорят. Мой экран загорается, и я жду множества уведомлений – но ничего нет. Я бросаю взгляд в угол экрана. Никаких палочек.
– У вас нет сигнала?
– Обычно он у нас есть, – говорит Илай, доставая пакет из холодильника. – Но приближается шторм.
Эта новость тяжело оседает у меня в животе. Я думаю, это то, чего я хотела, приехав сюда.
Несколько дней назад, после того как меня уволили, я попыталась спрятаться от репортеров, отправившись в дом своих родителей. Они вышвырнули меня обратно на тротуар. Как и все друзья, которых я пыталась посетить. Хуже того, каждый человек, которого я встречала на улице, узнавал меня. Брайтон – маленький город, и, по-видимому, все уже читали обо мне в местных новостях. Когда я, плача, возвращалась к себе домой, люди через дорогу начали кричать на меня. Освистывали. Некоторые даже делали фотографии. Группа мам из школы, в которой я раньше работала, заметила меня и практически погналась за мной до квартиры, крича о том, что они собираются подать на меня в суд.
Люди пялились на меня этим утром в аэропорту. К тому времени моя история попала на несколько крупных новостных станций Великобритании. Когда я шла по проходу самолета, пытаясь найти свое место, проходивший мимо подросток застонал, как будто испытывал оргазм, и меня чуть не вырвало на месте.
Вот почему я решила отправиться в Кируну. Это место буквально за Полярным кругом. Я хотела быть как можно более незаметной. Я не хотела, чтобы кто-нибудь мог меня узнать.
Что ж, теперь и мое тело тоже никто не сможет найти.
Илай начинает напевать себе под нос, низким басовитым голосом. Я наблюдаю за ним, пока он готовит. Он снял джемпер, и на нем обтягивающая серая футболка, облегающая его широкие плечи. Я наблюдаю за тем, как перекатываются его мышцы под тонкой тканью. Интересно, он спортсмен? Он очень грациозно передвигается по кухне.
– Чем ты занимаешься здесь? – спрашиваю я, поднимая подушку и прижимая ее к груди.
– Я инструктор по лыжным гонкам, – говорит он через плечо. – В лыжный сезон я работаю на курорте в нескольких милях отсюда.
Это объясняет многое.
– Сейчас я собираюсь наклониться, – добавляет он. – Не забудь уделить очень пристальное внимание моей заднице.
Я давлюсь слюной.
– Я… что?
Он одаривает меня ослепительно белой улыбкой.
– Я вижу, как ты наблюдаешь за мной в отражении окна. Ты должна лучше уметь подглядывать, детка. Если бы ты была парнем, то уже получила пощечину.
Жар заливает мои щеки.
– Эм. Мне очень жаль.
Он отмахивается от меня.
– Эй, не смущайся. Конечно, ты хочешь посмотреть. Ты всего лишь человек. Я уверен, что не каждый день видишь тело такой идеальной формы. Так что, пожалуйста. – Он снова ухмыляется. – Наслаждайся.
Мое лицо становится еще краснее.
– Я думала, ты собирался наклонился, – бормочу я. – Продолжай делать то что должен был.
Он смеется, наклоняясь, чтобы достать несколько тарелок из буфета. Я полагаю, раз он дал мне разрешение, я могу в полной мере насладиться видом. И он действительно впечатляющий. Его ягодицы подтянуты и скульптурны, а бедра – срань господня. Я не думаю, что когда-либо раньше видела парня с такими толстыми, твердыми бедрами.
Я сглатываю, когда он выпрямляется.
– Ладно. Боюсь, шоу окончено. – Он подходит и садится рядом со мной, ставя мою тарелку на кофейный столик. Сосиски и картофельное пюре с мясным соусом и большой ложкой чего-то похожего на джем.
Я указываю на нее вилкой.
– Что это? – спросил я.
– Брусничный джем. Это шведское блюдо. – Он перекидывает руку через спинку дивана. Несмотря на то, что он сидит достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло, исходящее от его кожи, все ощущается совсем не жутко. Просто тепло и утешительно.
Первые несколько минут я полностью сосредоточена на том, чтобы с жадностью поглотить свою еду. Я ничего не ела, кроме булочки с яблоком сегодня утром перед вылетом. Ривен прав, пока я ем, головокружение и туман в моем мозгу начинают рассеиваться.
Илай протягивает руку и перекладывает одну из своих сосисок на мою тарелку. Я смотрю на него снизу вверх с набитым ртом.
– Похоже, тебе это нужно больше, чем мне, – говорит он, сверкая глазами.
Я краснею, заставляя себя замедлиться.
– Итак, – я проглатываю набитый рот. – Ты инструктор по лыжным гонкам. Ривен – врач. Что насчет Коула? Он учитель физкультуры? Сержант по строевой подготовке? Фашистский диктатор?
Он издает смешок.
– Не совсем. Он работает в управлении охраны дикой природы.
Я хмурюсь.
– Неужели он… любит… охотиться?
– Вроде как наоборот. Я думаю, ты бы назвала его рейнджером? Он делает все возможное, чтобы сохранить животным жизнь. – Он расправляет плечи, издавая тихий звук, от которого у меня в животе разливается жар. – Люди звонят ему, если лось стоит на их подъездной дорожке и не хочет уходить, или мама-медведица подходит слишком близко к их дому, или что-то еще.
Мои глаза расширяются.
– Медведь?
– Да, здесь бывает всякое. Медведи. Волки. Рыси. Лоси. Хотя в основном это лоси. Они напористы.
При упоминании лосей, я не могу удержаться от улыбки. И Илай, и Ривен так хорошо говорят по-английски, что легко забыть, что это не их родной язык.
– У него много проблем с туристами, – продолжает он. – Многие из них сбивают животных своими машинами. Или пытаются отправиться на охоту и не убивают животных должным образом. Просто оставляют их ранеными, бегать по лесу.
– Вот почему он был так зол на меня, – начинаю понимать я. – Я могла убить лося.
Он пожимает плечами.
– Он просто капризный мудак. Лоси все время ходят по дороге. По крайней мере, ты в него не попала. – Он присвистывает. – Это чертов кошмар. Ты будешь есть пирог с лосятиной неделями. – Он поворачивается ко мне. – Итак, что насчет тебя? Чем ты занимаешься?
– Я учитель, – говорю я, а затем мысленно даю себе пощечину. Я не должна была говорить ему этого. Если он выяснит, где я раньше работала, он сможет найти меня. А потом он найдет статьи в новостях обо мне, у меня будет куча неприятностей. Мое сердце начинает биться быстрее. Я заставляю себя сохранять спокойствие.
– Да? – он говорит небрежно. – Где преподаешь?
– Ну, знаешь. В школе.
Он улыбается.
– Я имел в виду, какой предмет ты преподаешь?
– О, ты про это?
Он пристально смотрит на меня. Я откусываю огромный кусок пюре, чтобы занять рот.
– Так ты преподаешь в средней школе? – спрашивает он через мгновение. – Или начальной?
Я пожимаю плечами.
– Я совмещаю.
– Сколько лет детям?
Я гоняю бруснику по тарелке.
– Все разного возраста, – беззаботно говорю я.
– Я не добьюсь от тебя более точной информации, не так ли?
– Правильно подмечено.
Он вздыхает.
– Достаточно справедливо. Как чувствует себя твоя шея? Обезболивающие действуют?
Я киваю, разворачивая его.
– Уже не так сильно болит. Тем не менее, все еще присутствует тупая боль.
– Знаешь. – Он кладет свои столовые приборы на стол. – Я опытный массажист.
Я поднимаю бровь.
– Серьезно?
– Ага. Получил лицензию в качестве подарка на годовщину для одной из наших бывших.
– Вау. – Это чертовски хороший подарок на годовщину. – Тогда ладно. – Я ставлю свою пустую тарелку. – Займись этим.
Он усмехается и устраивается позади меня, мягко перекидывая мои волосы через плечо.
– Господи, у тебя так много волос.
– Да, я…. подожди. – Я хмурюсь, прокручивая в голове то, что он только что сказал. – Ты сказал «нашей»?
– Ты о чем? – Он потирает руки друг о друга, согревая их.
– Ты сказал «одной из наших бывших». Что это значит?
Он напевает.
– Я этого не говорил. Это мой акцент.
– На самом деле у тебя не очень сильный акцент.
– Спасибо!
Прежде чем я успеваю задать еще какие-либо вопросы, он начинает массировать мои плечи, и все слова замирают у меня на губах. Я разеваю рот, как рыба, когда он растирает мои больные мышцы, снимая дневное напряжение. Это потрясающее ощущение.
Он хихикает.
– Что? Думала, я врал насчет своего опыта?
Я даже говорить не могу. Он продолжает немного работать над моими плечами, сжимая напряженные мышцы, затем погружает большие пальцы в жесткий узел на задней части моей шеи. Я ахаю.
Он немедленно останавливается.
– Слишком сильно?
– О, черт. Нет. Нет, нет, все превосходно, – лепечу я.
Он напевает и снова надавливает на мышцу, снимая напряжение. Я содрогаюсь всем телом.
– Вот так, – бормочу я. – Сильнее, пожалуйста. Блять.
Он хмурится.
– Детка, твои мышцы такие тугие. Должно быть, тебе действительно больно. – Он продолжает работать над узлом, пока мышца наконец не расслабляется, и я не превращаюсь в наполовину расплавленный комок под его руками.
Я вздыхаю.
– Ты волшебник.
– Мне уже говорили об этом. Хорошо. Позволь мне заняться другой стороной.
Я поднимаюсь, и он кладет руки на другое плечо.
– Знаешь, – небрежно говорит он, разминая мышцу. – Массаж сработал бы намного лучше, если бы ты сняла рубашку.
Мой рот приоткрывается. Я вскакиваю с дивана, отшатываясь назад.
– Боже мой! Ты просто пытаешься раздеть меня!
У него хватает изящества выглядеть застенчивым.
– Ривен попросил меня об этом. Он беспокоится, что ты скрываешь травму.
Ярость кипит в моей крови.
– Не смей делать это! Найди что-нибудь еще, на что можно подрочить!
Он выглядит озадаченным.
– Это не то, что я планировал…
Я прерываю его.
– Послушай меня. Я не хочу этого. Что с тобой не так? Не пытайся обманом заставить меня снять одежду! Если я говорю «нет», я говорю серьезно!
Он поднимает руки вверх.
– Слушай, мне жаль. Прости. Мы просто хотим знать, не пострадала ли ты. Это все.
– Я действительно выгляжу такой хрупкой? Ты бы стал вот так нависать над Коулом?
Он пожимает плечами.
– Мы знаем, с чем можем справиться. Но ты не отсюда. И ты такая маленькая. Мы не знаем, что ты можешь выдержать.
– Ну, это дерьмовое, мать его, поведение, – огрызаюсь я. – Не делай этого.
Он прикусывает губу. Рыжеватый локон падает ему на лицо.
– Мне жаль, – снова говорит он. – Невероятно сильно.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Внезапно до меня доходит, насколько я уязвима. Я застряла здесь, и мне не к кому обратиться за помощью. Волна паники, поднимается во мне и захлестывает меня.
– Я… у вас есть ванная?
– Нет. Обычно мы просто мочимся в снег. – Он неуверенно улыбается мне. Я тупо смотрю на него, и он вздыхает, вставая. – Я покажу.
Я попятилась назад.
– Нет. Оставайся на месте. Не ходи со мной.
Он тихо ругается и садится обратно.
– Тот коридор. – Он указывает. – Вторая дверь налево.
Я следую его указаниям и спотыкаясь в темном коридоре, практически падаю в ванную. Я запираю за собой дверь, опускаю сиденье унитаза и плюхаюсь на него, пытаясь успокоиться.
Нет никаких причин для паники. Ребята спасли меня от снежной бури, отнесли мой багаж, осмотрели и накормили. Они даже отбуксировали мою машину. Если бы они хотели причинить мне боль, они бы уже сделали это. Они достаточно сильны, чтобы заставить меня делать все, что они захотят, и у них было много возможностей для этого.
Мне нужно успокоиться.
Раздается легкий стук в дверь.
– Ты в порядке? – говорит Илай. – Пытаешься сбежать через окно? Защелка немного неудобная, ее приходится покачивать со стороны в сторону.
Я встаю, пошатываясь, и открываю дверь. Меня сразу же окутывает аппетитный аромат теплого сахара и корицы. Илай делает шаг назад, давая мне пространство, и предлагает мне тарелку.
– Я испек тебе булочку с корицей, в качестве извинений.
Я опускаю взгляд на выпечку. Выглядит восхитительно.
– Ты сделал это сам?
– Ладно. Я поставил его в микроволновку. Но я вложил в это все свое раскаяние. – Он одаривает меня обнадеживающей улыбкой. – Слушай, мне действительно жаль. Я не хотел тебя напугать. Я обещаю, что наши с Ривом намерения были благородными, но ты права, ситуация оказалась дерьмовой. – Он проводит рукой по волосам. – Если хочешь побыть одна, ты можешь провести ночь в моей комнате, а я займу диван, или… – Он хмурится. – Может быть… это тоже жутко? Хм. У нас есть свободная комната, я могу перетащить гостевую кровать, если ты не против подождать в гостиной? У нас не часто бывают гости, мы вроде как не готовы.
Он выглядит таким серьезным и так искренне расстроенным, что напугал меня, что меня охватывает смущение.
Я ненавижу, что стала такой чувствительной. Несколько месяцев назад, если бы такой горячий мужчина потребовал, чтобы я сняла рубашку, чтобы проверить меня на наличие травм, я бы сорвала ее в считанные секунды и, вероятно, мурлыкала, пока он это делал. Я ненавижу, что я стала так бояться людей. Я ненавижу это. Это не я. Я чувствую себя маленьким кроликом, подпрыгивающим при каждом внезапном шуме, смотрящим на всех так, словно они потенциальный хищник.
– Нет. Нет. Все в порядке. Спасибо. Я… не хочу оставаться в одиночестве. – Я беру тарелку и направляюсь обратно в гостиную. – Извини, что сорвалась. Наверное, для меня это довольно щекотливая тема. – Я сворачиваюсь калачиком обратно на свое место на диване, зарываясь в подушки.
Он плюхается рядом со мной, на его лице появляется беспокойство.
– Что? Почему? – Когда я ничего не говорю, его челюсть сжимается. – Почему? – Он говорит вновь, его голос становится резче. – Кто-то причинил тебе боль?
Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.
Он выпрямляется. Все ленивое очарование спадает с него, и внезапно он уже не выглядит таким безобидным. Я не сомневаюсь, этот человек мог бы надрать кому-нибудь задницу.
– Нет, – говорю я поспешно. – Нет. Ничего подобного… о чем бы ты мог подумать. Мне не следовало этого говорить. – Я тру глаза. – Я просто устала. Слишком много говорю.
Он изучает меня несколько секунд, его лицо серьезное. Я заставляю себя улыбнуться ему. На секунду мне кажется, что он собирается снова повторить свой вопрос, но вместо этого выражение его лица смягчается. Он раскрывает объятия.
– Хочешь обнимашек?
Я удивленно моргаю. Я не знаю, чего я ожидала, но точно не этого. Я чувствую странное напряжение в груди. Я понимаю, что действительно хочу, чтобы меня обняли. Мне вроде как очень, очень сильно это нужно. У меня только что была самая адская неделя в моей жизни. Я ставлю свою тарелку.
– Я… да. Хорошо.
Он поддается вперед и обнимает меня своими сильными руками. Я даже не думаю, прежде чем утыкаюсь лицом в его плечо, вдыхая аромат корицы, сахара и сосен. Его футболка мягкая и теплая, и я чувствую, как его сердце ровно бьется у моей щеки. Я растворяюсь в нем.
Я не помню, когда в последний раз меня обнимали. Все, кто раньше заботился обо мне, теперь ненавидят меня. Даже мои собственные родители не тронули бы меня и пальцем.
Слезы внезапно наворачиваются на мои глаза. Я пытаюсь остановить их, но не могу. Одна слеза стекает по моему носу, потом другая. Вскоре я тихо плачу в его рубашку. Я не могу остановиться.
Илай издает печальный звук.
– Ох, милая. – Он притягивает меня ближе. – Шшш. Все в порядке. Все в порядке. – Он начинает успокаивающе поглаживать мою спину. – Ты в порядке.
Я не знаю, как долго я плачу. Кажется, что проходит вечность. Он все это время обнимает меня, что-то тихо бормоча мне в волосы. В конце концов, у меня заканчиваются слезы, и я отстраняясь, икаю.
– Б-боже. – Я смущенно вытираю лицо. – Прости. Я не знаю, откуда это взялось.
Он на самом деле смеется, убирая прядь волос с моей мокрой щеки.
– Господи, что бы тебе обычно понадобилось для этого? Смерть родственника?
– Что?
– Ты заблудилась в чужой стране, попала в автомобильную аварию, ты ранена и едва не замерзла насмерть во время шторма, и теперь ты заперта в незнакомом месте без возможности связаться с внешним миром. Поверь мне. Большинство людей заплакали бы от любой из этих вещей. – Он сжимает меня. – Ты просто измотана, детка. Не переживай из-за этого.
– Спасибо. – Я шмыгаю носом. – Это чушь собачья, но я ценю твою заботу.
– Это не ерунда. – Он вытирает слезу с моей щеки большим пальцем. – Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне, – искренне говорит он. – Но здесь ты дейстивтельно в безопасности. Я обещаю.
Я встречаюсь с ним взглядом. Отблески камина мерцают в его зеленых глазах. Его лицо совершенно открыто и серьезно. Я не могу не доверять ему. Я медленно киваю.
Он смахивает еще одну дорожку от слез, и я понимаю, что он не отпускает моего лица. На самом деле я не возражаю. Приятно чувствовать на себе его теплые руки. Его большие пальцы поднимаются к моим вискам, и он начинает круговыми движениями растирать их, облегчая мою головную боль.
– Так нормально? – спрашивает он своим низким хриплым голосом.
Я киваю, поддаваясь на прикосновение. Огонь потрескивает в очаге. Снаружи я слышу приглушенные звуки бури. Мое дыхание все еще прерывистое от плача немного сбивается, и он обхватывает мою щеку.
– Ты в порядке, – снова говорит он низким голосом. Я опираюсь на его ладонь. Я так устала. Я позволяю своим глазам закрыться, усталость медленно давит на мое тело. Я просто хочу прижаться к нему и исчезнуть. Лишь на чуть-чуть.
Затем, внезапно, он отрывается от меня. Я открываю глаза, в ужасе глядя на него, распростертого на ковре. Коул стоит над ним, его мокрый от снега ботинок упирается ему в грудь. На его лице убийственное выражение.
