Текст книги "Скелет из шкафа не выпускать. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Лика Маррн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Так, ты! – вдруг рявкнули мне. – Да, да, ты! Как тебя зовут?

– Ася, – ляпнула я первое пришедшее в голову имя суровой пожилой леди в черном платье, сером чепце и с огромной связкой ключей на поясе.

– Я тебя не помню, – сощурилась старушенция.

– Я только сегодня начала работать, – невинно захлопала ресницами я.

Старушенция окинула меня придирчивым взглядом, резко напомнив мне о Вобле, преподше по истории со светлого факультета, с которой мы весьма разошлись во взглядах.

– Идем, – махнула она крючковатой рукой.

Я запаниковала. Мелькнула мысль шарахнуть по ней слабенькой молнией и сбежать под шумок, но я тут же вспомнила, что магией мне пользоваться было нельзя. Все то время, пока старушенция, несмотря на свой почтенный возраст, ловко поднималась вверх по ступеням мраморной лестницы, меня терзали тяжелые предчувствия.

И когда, подведя меня к приоткрытой позолоченной двери, она остановилась, я чуть не упала в обморок решив, что моё прикрытие раскрыли.

– Берешь швабру и ведро, и убираешь здесь все хорошенько, поняла? И чтобы к девяти часам вечера тебя здесь не было.

Я, видимо, выглядела подозрительно облегченной, потому что бабуля опять подозрительно посмотрела на меня. Потупив глаза, я скользнула в комнату, и у меня отвисла челюсть.

Я понятия не имела, что здесь творилось, но комната была уделана просто в ноль. Шкаф был распахнут – вся стеклянная посуда, которая когда-то в нем стояла, теперь мелкими осколками устилала пол. Стул был сломан так, что… Я вообще не понимала, как можно так сломать стул, если честно. У журнального столика были оторваны ножки, одна из которых была воткнута в маленькую бедную софу, вата из которой валялась теперь по той части комнаты, по которой не были разбросаны осколки. И все это на ковре! Я даже боялась представить, сколько времени эти должно было занять, учитывая, что я никогда в жизни даже не стирала за собой вещи, а относила все в прачечную. И в комнате у меня всегда царил бардак. Даже Рэн умел убираться лучше, чем я, я вообще росла в замке с прислугой, где мне не нужно было делать ни—че—го! Да я нитку с иголкой держать не умею, я…

У меня мелькнула идея сбежать, но когда я обернулась, то увидела противную рожу старушенции, неотступно следящей за мной, и пришлось приступить к работе.

Собирать осколки без магии было просто самоубийственно. Я выковыривала мелкие стеклышки из ворсинок ковра и поражалась – как так вообще живут?! Как так можно жить?!

Я порезалась аж два раза, и мне пришлось замотать руку одним из полотенец, которые я таки донесла до этой комнаты. Я не знала, кем был владелец этой комнаты, но он меня определенно раздражал. Намусорил и ушёл, а людям теперь работать?! Ох, как же я теперь понимала уборщиц, с их универсальным «топчут тут». Только в моем случае втаптывали ножку от стола, прицельно в обивку софы, а разбираться с этим приходилось маленькой и беззащитной мне!

Но отбрасывая нытье, было действительно неприятно работать – ещё не зажившие ладони разнылись от воды, а порезы их вообще доканали. Мне хотелось плакать. Я работала, ползая по полу, собирая осколки стекла, ругаясь, относила весь мусор в угол, складывала его в мешок, потом возвращалась и снова ползала по полу. Спина болела, болели руки, да, черт возьми, в этом идиотском платье я умудрилась порезать даже колено. И что вы думаете? Как только я присела на кровать, чтобы посмотреть, не осталось ли в ранке осколка, тут же в двери появилась эта старая карга и гаркнула изо всех сил:

– Прочь с кровати лорда!

Я уже сто раз прокляла те времена, когда я оставляла свою комнату в Лимире в полном бардаке. Вселенская справедливость нашла свой способ воздать мне по заслугам, и теперь я отскребала полы. На некоторое время я забыла обо всем, превратившись в некоторое пустое создание, созданное только для того, чтобы служить, чтобы теперь пол, не вникая ни во что. И как только я стала этим Никем, дело пошло быстрее. Я носилась от груды мусора к мешку, мыла, уже даже не морщась от боли, которая мыльная вода причиняла раненым рукам, подметала вату…

Когда я закончила и очнулась от этого как будто бы транса, то я тяжело дышала, была мокрой как мышь, а руки покраснели и даже как будто бы опухли. Впрочем, моя надзирательница осталась достаточно довольна моей работой, что вообще было удивительно.

– Можешь идти ужинать, – разрешила она.

И я, вытирая руки о фартук, медленно, устало пошла прочь. В холле были большие часы – они показывали половину девятого вечера. Я проработала семь с половиной часов без перерыва! О нет, владельца той комнаты я ненавидела определенно. Впрочем, его ещё можно было простить, вдруг у него была какая-то трагедия личного характера. Но вот эта противная старая... Кхм.

Негативные мысли как будто бы притягивали ко мне отвратительные события. Я шла вдоль по коридору, намереваясь спуститься вниз и покинуть дворец тем же путем, каким я сюда попала, когда мне навстречу из-за угла вылетел утренний дроу. Я чуть не застонала от разочарования.

Он же клыкасто улыбнулся.

– Это ты, – довольно заметил он, окидывая меня взглядом с головы до ног. – Вовремя. Идем.

– Да что вы…

Мои возражения не услышали абсолютно – дроу грубо схватил меня за запястье и потащил за собой. Я было начала упираться, но потом тут же вспомнила, что мне лучше не привлекать к себе внимания, и пошла спокойно, прокручивая в голове варианты событий. Дроу, впрочем, воспринял это по—другому.

– Вспомнила о детях? – его улыбка стала шире. Он распахнул одну из дверей, я не успела заметить, куда, и втолкнул меня в комнату.

Это оказалась спальня – его, потому что в углу ещё лежал не распакованный чемодан, который я заметила при нем утром.

– Вам стоит сменить слугу, он не справляется со своими обязанностями, – заметила я.

– Как мило с вашей стороны предложить свою кандидатуру, – не остался в долгу дроу.

– Я? Да что вы, я…

Дроу вдруг резко наклонился ко мне, пригвоздив меня к двери. Сердце застучало быстрее. Нет, я была в такой ситуации, но… Первым и последним человеком, который вот так пригвоздил меня к стене, был некто Лин Гордериан, которого я знала и который, все-таки, как-никак, был человеком.

Дроу с шумом втянул воздух.

– Я чувствую их запах, – довольно прошипел он. – Всех. Если ты не доставишь мне удовольствия, я найду их.

Несмотря на ситуацию, которая абсолютно не располагала к смеху, мне стало смешно. Потому что дроу ну никак не мог учуять на мне запах никаких моих детей, ну вот никак! Он принимал меня за бедную простушку, которой можно будет впарить что угодно, помахав перед ней пряником и подстегнув кнутом.

– Если же ты будешь хорошо себя вести, то… – он снял с пояса мешочек с золотом и достал оттуда пять золотых монет.

Нет, ну это даже несерьезно. Всего пять?! Да я даже пальцем не шевельну за пять золотых! Нет, для некоторых это весьма приличная сумма, но уважаемый лорд темный дроу просто не знал, с кем связался.

– Ах, милорд, вы так щедры, – пролепетала я.

«Милорд» усмехнулся, и обернулся к накрытому столу. И я честно ожидала, что он меня пригласит хотя бы с ним перекусить перед главным действом, но уважаемый дроу присел за стол, разложил салфетку и начал есть, даже не предложив даме сесть. Более того, он слегка презрительно бросил:

– Расскажи мне что-нибудь, пока я ем.

Нет, ну мечта, а не мужчина, не правда ли?

Я оглянулась, пытаясь понять, как можно сбежать. Через дверь было не вариантом – найдут, догонят, да ещё и действительно в постель бросят. Комната была во многом похожа на ту, которую я отчищала на протяжении чертовой уймы времени. А это значило, что в туалете должно было быть большое окно, через которое при необходимости можно было бы свалить. Учитывая, что мы находились на первом этаже – это вообще загляденье.

– Моего сына зовут Дэви, – мстительно начала я, вспомнив о временах, когда я поступала в университет и благодаря моему папане врать нужно было на каждом собеседовании. – Он моя радость, свет моих очей, но очень любит читать и считать, и учит этому свою сестру, шельмец! Боюсь, ничего дельного из неё не выйдет.

– О да, образование женщин до добра не доводит, – согласился со мной дроу, и я ощутила просто таки непреодолимое желание стукнуть его по голове чему-нибудь тяжелым. Но я понятия не имела о болевом пороге дроу, и можно ли вообще их вырубить методом прицельного удара по затылку.

– Кто ж ученую замуж возьмет? – взвыла я, продолжая этот бесцельный фарс. – Читать-писать обучена, позор на наши головы!

Похоже, в той дыре, откуда выполз дроу, так оно и было.

– Сколько лет дочке? – поинтересовался дроу, разжевывая стейк. Я не ела весь день, и это меня порядком выбешивало.

– Тринадцать, – вздохнула я. Я понятия не имела, на сколько я выглядела со стороны, но надеялась, что прокатит.

– Молодо выглядишь, – заметил дроу, не оборачиваясь. Вот серьезно, сейчас бы взять что-то поострее, и…

– Дочка старшенькая, – голос дрожал, но не от страха, а от едва сдерживаемого гнева. Каждую секунду этого разговора мне приходилось напоминать себе о том, что, собственно говоря, магией мне пользоваться нельзя было. – Я ей в пятнадцать понесла, княжеских кровей она.

– Княжеских? – заинтересовался дроу. – Это каких?

О, зараза остроухая, ты даже не представляешь, каких. Таких, с которыми бы ты и связываться не стал.

– Не знаю, милсдарь, кольцо красное было на руке у господина.

Дроу рассмеялся – самое ужасное, что ему действительно было смешно.

– Отдалась первому встречному за кольцо?

Он встал, бросил салфетку на стол и обернулся ко мне.

– Всегда хотел попробовать человечку, – деловито сообщил он мне, начиная развязывать пояс. Дальше оттягивать момент было нельзя.

– Милсдарь, позвольте мне привести себя в порядок в ванной, я весь день мыла-чистила, все руки-ноги грязные, негоже вам со мной нечистой возлежать, – я поклонилась ему, смотря на него честными-пречестными глазами, Эти глаза обманывали даже Скелетика, который знал меня вдоль и поперек, а тут – незнакомый дроу, который не в курсе моих методов.

Он задумался, а потом кивнул и махнул рукой на дверь. Я присела в ещё одном поклоне, и поспешила в ванную, надеясь, что она такая, какой я её себе представляла. Мне повезло! Большое окно скрывалось за портьерой. Я включила воду погромче и загасила свет, чтобы мой вылезающий из окна силуэт не был виден всем, кому не лень.

Я была без шали, без плаща, без брюк, а на улице схватывался вечерний мороз. Я схватила махровый халат и полотенце, замоталась в него, покашляла, нарочно громко побултыхала рукой в раковине, чтобы был слышен плеск воды, а потом метнулась к окну. Я поняла, что немного просчиталась с этажом, когда было уже поздно.

Ветер засвистел в ушах, и я приземлилась в огромный сугроб, который смягчил моё падение. Приземлилась я неудачно – нога подвернулась и резко заболела. Но отступать и разнеживаться было поздно. В комнате меня ждал кровожадный дроу—извращенец, а в городе – Харольд, который отчаянно нуждался в моей помощи. Я понятия не имела, чем я могла ему помочь, но не попытаться я не могла.

Я поднялась и поползла сквозь сугроб, оставляя за собой огромный след и радуясь, что меня никто не видел. Зрелище было действительно занятная – девушка в банном халате, с полотенцем на голове плывет через сугроб, раздвигая его руками.

Нога болела жутко. Когда я достигла уже расчищеной натоптанной дорожки, я обернулась – там, где я упала и там, где раздвигала сугроб, шел след. Я посмотрела на свои руки – мелкие ранки от стекла кровоточили.

Прихрамывая, я побежала прочь. Нога болела жутко. Причем подвернула я ту же самую ногу, на которой красовался порез. Руки ныли.

Было холодно из-за высокой влажности, а ещё из-за того, что я бежала почти раздетой. Как человеку северному, мне было известно, что в таком виде я вообще могла даже не добежать. Я понятия не имела, куда идти, но я бежала со всех ног, до крови закусывая губу, когда я слишком наступала на больную ногу.

Я надеялась, что обоняние дроу не может поспорить с обонянием оборотней, иначе мне был бы полный абзац. В конце концов, не станет же он поднимать весь дворец, чтобы найти одну служанку, которая осмелилась ему перечить? Ему проще будет найти другую. Их-то уж во дворце было пруд пруди.

Я считала в голове секунды, пытаясь сложить их в минуты. Сколько времени даст мне дроу на то, чтобы привести себя в порядок? Максимум десять минут, как мне казалось. За это время мне нужно было добежать до черты домов. Там уже, как мне казалось, я буду в безопасности. Поэтому я бежала, подволакивая ногу, ненавидя снег, зиму, дроу в общем и темных в частности.

Если мой импровизированный секундомер в голове меня не подвел, то до домов я добежала за восемь с половиной минут. Там, в самом первом проулке, я оперлась о стену дома и закусила кулак – было чертовски, отвратительно больно. Просто ужасно больно. Но нужно было идти вперед. Я снова побежала, понятия не имея, в какую сторону мне нужно.

Мне показалось, что где-то вдалеке раздался крик – видимо, обнаружили факт моего побега, и это подстегнуло меня бежать быстрее. Я бежала проулок за проулком, я неслась вперед, не зная куда, пока я не заблудилась окончательно.

Я очутилась на маленькой площади, в центре которой стоял припорошенный снегом памятник. Магазинчики закрывались, люди постепенно собирались домой. Я устало присела на скамейку, стряхнув с неё снег. На меня оборачивались, но старались не глазеть – видимо, решили, что у меня какая-то личная трагедия. Здесь их должно было быть предостаточно.

Пошёл снег. Я сидела и не могла подняться, думая – ещё три минуточки, ещё пять минуточек. Снег ложился мне на колени и не таял. Жутко хотелось спать.

Наконец, я собрала всю оставшуюся волю в кулак и, прихрамывая, побрела прочь. До полуночи оставалось полтора часа.

Я просто брела по темным улицам, встретив на моем пути фонарщика, который почему-то только сейчас начинал зажигать фонари.

Холод уже почти не ощущался. Я хромала по улицам, оставляя за собой неровный след, не зная, куда я иду. Очень хотелось плакать. Время от времени раздавался заунывный вой собак, который нагонял на меня тоску.

Бой часов раздался совсем рядом, заставив меня приглушенно вскрикнуть. Я была напротив большого здания с колоннами, напротив которого тихо поскрипывала виселица. Я уставилась на неё в неверии. Это был первый и последний раз, когда вид этого орудия массового убийства принес мне безграничное счастье. Мэрия! Я была перед мэрией, на месте казни тех светлых, где меня заметил мой Кошмар!

Я знала, где я нахожусь!

Это вселило в меня надежду, и до конца площади я хромала достаточно бодро, а вот дальше мне пришлось немного передохнуть. Я устала, нога уже болела не только когда я наступала на неё, а болела постоянно, нудно, и эта боль разъедала мне мозг, вворачиваясь в него особо жестоким проклятьем.

Из бара вниз по улице ещё раздавался пьяный смех и крики, он будто дышал человеческим теплом и перегаром. Чтобы не проходить мимо, я свернула в переулок, теперь примерно понимая, куда я иду. Хотя, немного вернее было бы сказать «ползу», потому что мои попытки передвижения напоминали именно это.

Снег усиливался – начиналась метель. Я надеялась, что дойду до дома Харольда до того, как снова начнется это непроходимое белое месиво из снега и льда.

Вновь очутиться во дворце по ошибке меня абсолютно не прельщало.

Когда я оказалась в начале уже неплохо знакомой мне улицы, я чуть не разрыдалась. Ветер донес до меня бой часов – полночь. Я попыталась пойти быстрее, но это оказалось выше моих сил.

В магазинчике Харольда горел свет – он не спал. Табличка на двери гласила «закрыто». Я дернула дверь на себя, и вопреки написанному она подалась без малейший усилий. Устало вздохнув, я переступила порог, отряхиваясь от снега, чтобы почти наткнуться глазом на арбалетный болт.

– Девонька, откедова пришлялось?

Вопрос жилого духа я проигнорировала, смотря на Харольда.

– Ещё никто не появлялся? – уточнила я.

Харольд покачал головой. Я кивнула и сбросила халат. На нем остались пятна крови, там, где я прикоснулась к нему ладонями. Я осторожно свернула его пятнами вниз, а полотенце сняла двумя пальцами.

– Ты была во дворце? – прищурился Харольд.

– Угу, – я кивнула, присаживаясь в кресло. – Но дело сейчас не в этом.

Сердце затопило облегчение – я успела. Успела! Он был ещё жив. И я должна была сделать все, что в моих силах, чтобы это убрать это «ещё» из предложения.

– Почему мы здесь? – спросила я. – Это помещение не защищает дух. Пойдемте на кухню.

Харольд покачал головой.

– Нет. Он уже стар, продержится не дольше минут десяти. Это не сыграет никакой роли. Иди. Ты зря вернулась, тебе стоит уйти. Он убьет не только меня, но и тебя.

– Нет, – я улыбнулась. – Не убьет. Я знаю, кто убийца, хотя не знаю его имени. И не думаю, что его остановит обычный арбалет.

– Ни у вас, ни у меня магии нет, – спокойно ответил Харольд. – Уходите, пока можете.

– Куда? – горько усмехнулась я. – Мне некуда идти. Да… Уже и поздно.

Я даже не испугалась, когда между стеллажами сгустилась тьма – я ожидала этого. но я все равно слегка поежилась.

Харольд развернулся и нажал на спусковой крючок. Арбалетный болт в мгновение сверкнул… Тьма приобрела ярко-сиреневый оттенок, и из неё появилась рука, которая лениво поймала болт и надломила его напополам.

Меня пробил холодный пот, и я подскочила, забыв о ноге, и, вскрикнув от боли, упала обратно. Кисть руки была изящной, тонкой, нежной, а на пальчике сверкало рубиновое кольцо. Рука была женской.

– Харольд. Скучал? – тьма обрела форму, и из неё выступила изысканная леди, по сравнению с которой я вдруг почувствовала себя нищей оборванкой. Волосы были стянуты в тугой хвост по обычаю боевых магов. Глаза были чуть раскосыми, выдавая примесь какой-то другой расы, но какой – я определить не могла. – И очаровательная Ириадна. Тебе бы следовало послушаться совета старших.

Всё, над чем я работало в последние дни, пошло трещинами и рухнуло в пыль. Этого не могло быть! Это была женщина, в то время, как я точно знала – это должен был быть мой Кошмар!

– Мы знакомы? – севшим голосом спросила я.

– Светских бесед не будет, – отрезала она. – У меня мало времени. Спасибо за то, что пришли.

У меня было несколько секунд на то, чтобы принять решение, и я сделала это, не задумываясь. Я поднялась с кресла, ощущая, как нога взрывается болью, но это сейчас было неважно.

Я протянула руку – огонь из камина, ярко вспыхнув, послушно скользнул ко мне. На второй руке замерцал плазменный шар. Прицелившись, я запустила его ей прямо в лицо. Она отклонила его без труда. Я посылала в неё заклинания за заклинанием, вкладывая как можно большего энергетического запаса. Огненный дождь, проклятье Слепой Ненависти, парочка плазменных шаров и файерболов, я даже попыталась банально уронить на неё шкаф, но она легонько отшвыривала все мои попытки, как будто бы ей ничего это не стоило.

Ей это быстро надоело – быстрее, чем я расчитывала. Одним изящным движением она преодолела расстояние между нами, и, схватив за шею, подняла меня в воздух. Она холодно рассмеялась, смотря мне в глаза.

– Ты действительно думала, что твои жалкие заклинания уровня пятилетнего ребенка меня остановят?

Я прохрипела что-то несуразное в ответ, она закатила глаза и слегка ослабила хватку.

– Даже не надеялась на это, – сумела выдавить я, глядя, как за спиной ведьмы начинает сгущаться тьма.

– Ириадна! – знакомым голосом прорычала она, постепенно материализуясь.

Эффект оказался даже лучше, чем я ожидала. Женщина резко побледнела… И, разжав руку, беспардонно уронила меня на пол. В следующее мгновение меня ослепила фиолетовая вспышка, и она исчезла, а меня начали окутывать клубы черного дыма, который едва слышно потрескивал от освобожденной энергии.

Последним, что я увидела, было ошарашенное лицо Харольда, прежде чем тьма затуманила мне взгляд окончательно.

Когда мир вновь обрел форму, я вдруг поняла, что совсем не боюсь. Мой кошмар стоял надо мной, выглядя не страшным, а просто усталым. Тьма исчезла, и его даже можно было бы принять за нормального человека.

– Встань, – приказал он мне. Потом вздохнул и добавил. – Пожалуйста.

Он отвернулся и отошел к окну, зашторенному тяжелой портьерой, а я вдруг поняла, что комната мне знакома. Комната была очень похожа на ту, которую я убирала, и на ту, в которой потом ужинала, если можно так выразиться, с дроу. Мы были во дворце. Я все—таки угадала – он был здесь.

Но я слишком устала, чтобы бояться или чтобы злиться. Я просто похромала к ближайшему креслу, которое только смогла найти.

– Что с твоей ногой?! – рявкнул мой Кошмар.

– Прекратите меня пугать! – устало попросила я, падая в кресло. – Вы только и делаете, что меня пугаете.

Тьма, которая было начала ползти из-за его спины, развеялась в воздухе.

– Позволь мне…

– Не надо, – слишком быстро перебила его я.

Темный маг смотрел на меня, и в его взгляде была усталость и… Боль, поразившая меня. Но сейчас мне было глубоко фиолетово. Он обманул меня однажды – ему не удастся вновь обвести меня вокруг пальца. Но все же…

– Я хочу помочь, – тихо сказал он. Заметив мой взгляд, он вновь отвернулся к окну, а я… Вообще перестала что-либо понимать.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Нет, Ириадна. Я никогда бы этого не сделал. Я хотел всего лишь показать тебе истину, потому что слушать бы ты меня не стала. Откуда мне было знать, что у тебя в кармане камень переноса. Ты исчезла, медальон скрыл твою ауру. Я отследил перенос, но не смог тебя найти.

Он все ещё стоял спиной ко мне, но я видела, как напряглись его мускулы. Я молчала, и он продолжил.

– Тебя не было. Я не мог отследить тебя, и я боялся…

Он замолк и покачал головой, а я сглотнула. Да уж, этот разговор я представляла абсолютно по-другому. Я не знала, что можно было ответить, поэтому я задала вопрос, который не давал мне покоя.

– Как долго вы были Эриданом?

Он обернулся и замер, нахмурившись.

– На тебе одежда служанки. Ты все время была здесь?

– Ответьте на вопрос, пожалуйста, – тихо попросила я, опустив голову. Черные глаза как будто бы пронизывали меня насквозь, видя все мои мысли.

Сердце гулко стучало в ушах, и я ждала ответа, одновременно его страшась.

– Эридана никогда не существовало, – прозвучал ответ.

Я резко посмотрела на него.

– Почему?

– Мой настоящий облик вызывает у людей безотчетный страх, – горько усмехнулся он. – Даже у темных. Я хотел узнать тебя. Настоящую тебя.

Он бросил на меня взгляд, но я молчала, обняв себя руками. Присев на кресло напротив меня, он продолжил:

– Я не мог лгать тебе, но дважды я пытался тебе открыться, и дважды в тебе был лишь ужас и отвращение.

Я вспомнила – тот день на рынке в Рхаране, когда я впервые увидела его лицо и потом, когда он внезапно очутился внутри защитного барьера и спас меня от Лина.

– Я не хотел тебя терять, – признался он, смотря на свои руки.

Я прищурилась, пытаясь увидеть в нем Эридана, но у меня не получалось. Его лицо было мне незнакомо, но я вдруг вспомнила слова, которые сказал мне Эридан, когда мы лежали на балконе и смотрели на звезды. «Запомни это». Он не хотел меня терять…

Мне вдруг стало жалко этого человека, потому что сейчас он выглядел именно так. Человеком.

Я не знала, что ему сказать. Я не испытывала сейчас к нему ничего, кроме жалости, но и страха больше не было. Возможно, из-за усталости. Да, скорее всего, именно из-за неё.

– Пожалуйста, дай мне залечить твою ногу, – попросил он. – Мне невыносимо смотреть, как ты мучаешься.

Я покраснела, глядя на него, но покачала головой.

– Я темная, – сообщила я ему. – Я росла среди демонов. Есть вещи и пострашнее вас.

– Я не знал, – покачал головой мужчина. – Ири, я не знал, я клянусь тебе!

Я сморгнула слезы. Не знаю, чего он хотел добиться, но вывернуть мне душу наизнанку у него получалось просто безупречно.

– Вы могли бы сказать, – прошептала я. – Могли бы! Если действительно все это время были им, вы могли бы сказать, как только я оказалась в Лимире! Но вы молчали! Раз молчали тогда, молчите теперь, потому что вы утратили право говорить!

Мужчина вздрогнул, как будто от удара, его плечи заметно опустились, и вдруг он упал на колени. Я ахнула, а он умоляющим взглядом посмотрел на меня, и столько всего было в его глазах, что я просто не нашла в себе силы в них смотреть.

– Ири, с тех пор, как я увидел тебя, я пытался тебя разгадать. Меня восхищает в тебе твоя самоотверженность, целеустремленность, неутомимость. Ты прекрасна, Ири, прекрасна, и я… Я готов был жить чужой жизнью только ради того, чтобы иметь возможность прикоснуться к тебе хоть на мгновение, чтобы дышать тобой, и я никогда и не мог мечтать, что мои чувства могут быть взаимными. Дай мне один шанс, прошу.

– Я восхищалась не вами, – тихо ответила я. – Мне нравились не вы, а профессор Эридан Ирвиг, которого больше нет, как нет и моих чувств к нему. Встаньте. Если вам нечем заняться – вылечите уже эту демонову ногу, к бесам, и верните меня обратно!

Мелькнула мысль, что вот так и расстаются и с жизнью, и с сердцем. Но темный просто отвернулся на секунду, а когда он повернулся обратно, чтобы вылечить мою ногу, то по его лицу уже нельзя было понять абсолютно ничего.

Я поморщилась, когда туфля на больной ноге застряла из—за намотанных на ногу тряпок. Одновременно стало слегка стыдно – княжны так не ходят.

– Тебе они нужны? – спросил он. Голос стал бесцветным, пустым.

– Что… А, это мои единственные туфли, и…

– Ты ходила в них по снегу? – хрипло переспросил он. Его взгляд резко потемнел.

И я бы съязвила, вот только почему-то не хотелось, и я просто пожала плечами. В следующее мгновение и туфли, и обмотки испарились черным дымом, обнажая ногу. Я поморщилась – она распухла и выглядела… Не очень.

Он накрыл лодыжку ладонью. Стало щекотно, чуть—чуть покалывало, а потом все прекратилось. Я удивленно повертела ступней – ничего не болело.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я.

Он кивнул слегка удивленно, как будто бы не ожидал моей благодарности. Задумавшись, я по привычке начала наматывать локон на большой палец, когда меня испугало резкое:

– Покажи руки.

Вздрогнув, я посмотрела на него – глаза резко темнели, губы сжались в тонкую линию, мускулы напряглись… Я молча протянула ладони вперед. Сейчас, при свете свечей, они выглядели немного жутковато, хуже, чем было на самом деле. Было похоже, что ранка начинала воспаляться, но кроме этого все было в пределах разумного.

На этот раз меня не спрашивали, просто мягко накрыли мои ладони своими, и я вновь почувствовала это легкое покалывающе—щекочущее ощущение. Оно прошло, но он не снимал свои ладони с моих. Его ладони были теплыми, жесткими, не такими, как у Эридана, руки которого были исключительно руками мага. Впрочем, как пришлось мне напомнить себе, это и был Эридан. Если он не врал, разумеется.

– Что случилось? – глухо спросил он.

И, глядя ему в глаза, я не нашла ничего лучшего, кроме как сказать ему правду:

– Порезалась, – просто ответила я, не желая вдаваться в подробности.

Он резко сжал мои ладони, заставить меня вскрикнуть – скорее от неожиданности, чем от боли. Но моё невольное восклицание заставило его отпустить мои руки и податься назад.

– Значит, вы не убивали всех этих девушек, – пробормотала я, скорее для себя, чем для него.

На этом у него на лице появилась жесткая усмешка, но он промолчал, давая мне договорить.

– Человек, у которого я жила – нумеролог, он высчитал дату своей смерти на второе декабря. И там были те же числа, которые появлялись в день остальных убийств. Я подумала, что мне нужно попытаться что-то узнать. Была метель, и я заблудилась, и попала в парк, и так случайно получилось, что я попала во дворец.

– Случайно получилось? – иронично переспросил он. – Значит, случайно получилось? Просто прогулялась во дворец, почему бы нет.

В этот момент он так остро напомнил мне Эридана, что мне стало почти физически больно. Я посмотрела на него, и мне резко захотелось причинить ему той же монетой. Если я ему действительно нравлюсь – должно сработать.

– Я села у задних ворот и просила милостыню, знаете ли, хотела что—нибудь услышать, – мстительно начала я. – А потом приехал этот дроу, не знаю, какой вы сброд сюда вообще приглашаете, но он велел меня накормить и одеть с целью вечерних развлечений. Я, конечно, разборчивостью связей не отличаюсь, но дроу – перебор даже для меня. Поэтому я попыталась свалить, переодевшись в служанку, но в итоге меня поймала эта старушенция, которая у вас тут шляется, и заставила…

Я осеклась, взглянув на моего… Кем бы он мне ни был, и не смогла продолжить. Он стоял, опершись обеими руками о каминную полку, и прямо на моих глазах дерево с треском сломалось. Он раздраженно отбросил уже ненужную деревяшку в огонь, и отвернулся, запустив руку в волосы.

– Перенесите меня обратно к Харольду, – попросила я.

– Нет, – вдруг последовал резкий ответ.

– Если дело в вашей магии, то я в состоянии дойти сама.

– Нет, – тем же тоном ответил он.

– Утром? – предположила я.

Было слишком много мыслей, которые роились в голове, не давая мне спать. Бессонница, похоже, начинала становиться для меня привычной. Я думала о Харольде – как он, что с ним? Я думала о той женщине – её магия была очень странной. Фиолетовая тьма? Это было что-то новенькое, что-то, о чем я даже не слышала. Ещё я думала об Эридане и о пугающем темном. Было сложно поверить, что всё это время они были одним и тем же человеком. Было вообще трудно принять мысль о том, что человека, которого я знала и любила, не существует. Нет, теперь, когда я думала об этом, мне на уму тут же приходило с десяток странных моментов в поведении Эридана, когда его лицо менялось, он становился резче, злее. Но я не понимала этого, поэтому закрывала на это глаза. Теперь, когда он вдруг исчез, я вдруг четко осознала – я в него влюбилась. Когда это произошло и почему, я не знала, но теперь эта мысль не давала мне покоя.

Да, и в довершение всего прочего я переживала за Рэна. Мне не хватало его показной бравады и решительности, иногда даже раздражающей исключительной твердолобости.

Я погрузилась в мутный полусон ненадолго, но просыпаться оказалось ещё тяжелее, чем заснуть. Я колебалась между сном и реальностью, будто бы балансируя на канате, и каждую секунду рискуя разбиться и упасть.

А потом пришли кошмары. Умом я понимала, что светлые весьма убедительно доказали, что это состояние является вполне естественным, и даже дали ему название – сонный паралич. Вот только в Лимире это называлось по-иному – «иш’эр-на-хаш», что в переводе означало «зов из другого мира». Меня накрывало меня всего один раз за жизнь, но я помнила превосходно каждую жуткую секунду моей отвратительной пытки. Я могла дышать только с большим трудом, как будто бы что-то оперлось мне на грудь со всей силы, и так и остановилось, не желая сдвинуться с места. По всей комнате заплясали мутные тени, которые были отвратительно похожи на тени искореженных людей. Я не могла закрыть глаза, я не могла шевельнуть и пальцем – я вынужденна была смотреть, как они подбираются все ближе, протягивая ко мне свои кривые руки, которые все удлинялись, удлинялись…