Текст книги "Мой любимый деградант (СИ)"
Автор книги: Лидия Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
14. Дурные привычки архаровца.
Мне было тяжело идти. И дело не в том, что я хотела казаться слабой и беззащитной, пробуждая этим рыцарский инстинкт в Тиме. Мне, действительно было плохо. Шла я, с трудом передвигая ноги, а Тим меня торопил. У него самого первого занятия не было, но опоздать на первую пару могла я, чего он очень боялся допустить.
У одной из приоткрытых дверей он остановился и, заглянув внутрь, осмотрелся там. Потом, раскрыв дверь шире, пропустил меня в учебный кабинет. И вошел сразу за мной, это было так интригующе, остаться наедине и Тимом в огромном зале с мягким настилом. Но не романтическими мыслями руководился Тим, когда меня сюда завел.
– Я возьму тебя на руки, и мы побежим к целителю, возьмем тебе на сегодня разрешение на прогул занятий. Но, чтоб не отстать от группы, придется тебе самостоятельно изучить сегодняшние темы. Договорились? – И только я кивнула, как он легко поднял меня на руки и нежно прижал к себе. И хотел ногой открыть дверь, но кто-то снаружи сделал это за него.
Тим попятился назад, а в помещение вбежали несколько старшекурсников, не выпускников.
– Они должны быть здесь.– Сказал первый парень.
– Никого здесь нет. Тут даже не спрячешься нигде. – Проговорил другой.
– Спрятаться-то негде, а вот места для утех хватает.– Заметила единственная девушка в их компании.
– Как они вышли? Я же следил за дверью. – Проходя в центр комнаты, удивился первый адепт.
Как только все гости отошли от двери, Тим со мной на руках, прижатой к своей груди, тихо вышел из помещения, а оказавшись в коридоре, он закинул в кабинет камешек и плотно прикрыл дверь. И как-то умудрился, не отпуская меня на пол, вытащить из своего кармана загнутый гвоздь и прижать им ручку двери.
А потом он побежал, будто и не держал меня на руках, в сторону блока, занятого целителями. И никто в коридоре, из тех, кого Тим обгонял и из тех, кто шел нам на встречу, не обращал на нас внимание. Наконец, мы добрались до кабинета целителя, и Тим аккуратно поставил меня на ноги. Потом пятерней откинул упавшие на глаза волосы, и, отряхнувшись, выпрямился. А я стояла и шокировано взирала на парня своей мечты, у которого оказались супер-способности.
– Ты становишься невидимым! – Восхищенно выговорила я.
– Нет. На такой долгий срок никто невидимым не станет. – Качнул он головой. – У меня артефакты.
– А. – Я попыталась сделать вид, что все поняла. – А откуда у тебя они?
– Купил. Архаровцам без артефактов нельзя. Но это незаконное приобретение. Никому о них не говори.– Шепотом разъяснил он мне.
Из-за двери вышла важная женщина в длинном черном платье с белым передником и избавила Тима от сотни моих глупых вопросов.
Целитель после долгого осмотра, нудного опроса, смены повязок освободил меня от занятий минимум на три дня. Как заметил статный мужчина с доброй улыбкой и колючим взглядом, я нахожусь на грани физического и душевного истощения. И отдых мне необходим полноценный и продолжительный.
Тим был подавлен словами целителя, которые тот не поленился повторить еще и лично ему.
– Подготовка к практике началась только вчера, адепт Найт? А ваша подопечная уже нуждается в лечении. Это ваш провал, как руководителя. – Для большей весомости добавила женщина в черном платье.
И мы снова оказались в коридоре.
Мы шли медленно, после обезболивания идти я могла и быстрее, но Тим был задумчив и беспрерывно бросал на меня изучающие взгляды.
– Они видели тату, и могли догадаться, что мое истощение не твоя вина. – Сказала я, чтоб он перестал дергаться.
– Они и догадались. – А потом начал говорить вещи, от которых с разинутым ртом не застыть было невозможно. – Моя вина, что я не могу тату снять. Я говорил вчера с Вэдром. Назначенная им цена выкупа для меня неподъемная, даже если я продам все артефакты, что скопил. Я уже просил у отца и старших братьев деньги в долг. Но они отказали. То, что у меня нет поддержки семьи, тоже моя вина.
Успокаивать его, объяснять, что он берет на себя чужие проблемы, я не стала. В конце концов, сейчас я и есть его проблема. Но немного поднять ему настроение захотелось.
– Тату же побледнело? – И я подставила ему свой лоб, чтоб он мог внимательно рассмотреть узор. И он кивнул.– Я сама выстою. И останется Вэдр без развлечения и выкупа.
Он улыбнулся, и не стал прикрывать рот рукой, как делал это всегда. Мне нравилось любоваться, как на его лице появляются ямочки, хотелось погладить их пальчиками. Но Тим к таким вольностям был не готов, хоть лицо свое не закрывает от меня, уже прогресс в отношениях.
Мы медленно шли и уже поравнялись с тем кабинетом, в котором нас пытались подловить старшекурсники. Тим попросил меня не останавливаться, а сам повернул к двери и вынул из ручки гвоздь. А потом догнал меня. Показал мне гвоздь со словами:
– Универсальный ключ, запирает любую дверь.
– Артефакт? – Спросила я. Тим улыбнулся и резко оглянулся на раздавшийся шум.
Дверь, только что освобожденная от универсального ключа, с размаху впечаталась в стену, и из кабинета вывалились два фиолетовых парня. Вслед за ними вышла такая же баклажановая девушка. Все трое кашляли и ругались.
– Универсальная краска? – Шепотом спросила я Тима.
Он кивнул, а потом закрыл себе рот правым кулаком, скрывая рвущийся смех.
– Мы им на запрещенных собраниях нарушителей красили. Чтоб в суматохе не скрылись. – Подавив приступ смеха, сказал Тим
Я мне осталось только подвести итог:
– Дурные привычки архаровца вам покоя не дают, адепт Тим.
15. Планы Тимира.
Я возвращалась в свою комнату c Тимом, он не мог меня не проводить, но боялся не успеть к началу своего занятия, поэтому, хоть меня и не торопил, но пытался все необходимое рассказать по дороге. Позже времени на объяснение у него уже не хватило бы.
– Целитель сам передаст в ректорат и по кафедрам сообщение, что ты освобождена от занятий, поэтому никуда не выходи, ни за что не переживай и отдыхай.
Я довольно кивнула.
– Еду на обед я тебе сам принесу, не стоит тебе в очереди стоять.
И такая забота мне была приятна, но не сказать, что за едой могу и сама сходить, я не могла. Но Тим настоял на своем:
– Сафира, тебе надо больше отдыхать и восстановиться быстрее. А мне еще нужно переговорить с Яном. Я договаривался, что мы сегодня закроем твою отработку в кухне. Сейчас перенесу договоренность на три дня позже. У тебя, я уже уточнил, оставалось шестнадцать часов работ, если мы вдвоем займемся посудой одну ночь, как раз эти часы и отработаем.
Мне было не очень удобно от того, что мой руководитель будет мыть со мной посуду, но он смог удивить меня:
– Не страшно. Я мастер мыть посуду. За годы в Академии столько отработать на кухне пришлось. И, вообще, я еще много чего умею. – Но потом резко остановился и, стыдясь уже сказанного, попытался загладить свои слова. – Проблемы с дисциплиной у меня были раньше, сейчас же я соблюдаю все правила Академии.
Я серьезно кивнула на его поясняющие слова, но вспомнила, как он совсем недавно покрасил адептов в фиолетовый цвет. Там, где есть шанс избежать наказания, он, скорее всего, с местными правилами не церемонится.
– И последнее, – бодро продолжил Тим, – надо будет достать для тебя дополнительную литературу в библиотеке. Задолженности у тебя есть? –Я неуверенно покачала головой. Про долги библиотеке Сафа мне не говорила, но это не значит, что она все книги сдавала вовремя. –Нет? Тогда книги я принесу сам. Еще у меня остались конспекты с третьего курса. Их принесу уже после четвертой пары.
Мы уже стояли возле моей двери, и я обернулась, чтоб попрощаться, но Тим потребовал, чтоб я открыла дверь и вошла. Я же помнила, в каком виде оставила свою комнату, и не хотела его впускать к себе.
16. Сафа, кажется, влюбилась.
Но Тим умел быть настойчивым. Он вошел вслед за мной и подобрал с пола валяющееся там с самого утра одеяло и положил на мою узенькую кровать. Не бросил, как это сделала бы я, а аккуратно подровнял. Сперва разровнял само одеяло, а потом накрыл постель покрывалом, которое я неряшливым валиком положила на табуретку. Никогда не любила заправлять кровать, а на работу Тима засмотрелась. Молодец он, справился быстро , даже подушку мою не уронил.
– Спасибо, я не успела с утра. – Все-таки это неправильно, когда парень моей мечты приходит в гости в первый раз и заправляет мою кровать. Но он ничего страшного в беспорядке, творящемся в комнате, не видел.
– Не благодари. Тебе было плохо. А мне не сложно, я же говорил, что много чему в Академии научился. – И улыбнулся.
– Не верь ему! – Запищала, из-под стола мышь. – Девушка в любом состоянии обязана быть аккуратной, организованной и хозяйственной. Слабость не оправдание для свинских привычек. – Хорошо, что для Тимира ее слова звучали, как обыкновенный мышиный писк.
А Тим в это время выложил из карманов припасенную мной с завтрака еду для Сафы.
– Печенье! Сыр! – Радостно выбежала Сафа. Ловко вбежала по ножке стола на столешницу и впилась зубками в сыр.
– Какая красавица! – Восхищенно сказал Тим. И не мне он свои восторги адресовал. – Это же наша спасительница? – Спросил уже меня. – Сафа?
И мышь застыла с куском сыра в зубах. Восторгам же Тимира не было конца:
– Сафочка. Умница. Спасла Сафиру, не испугалась. – Мышь выпустила сыр из зубов и лапок и горделиво застыла.
– На руки ее можно взять? – Спросил Тим меня. Я думала, что ответить, чтоб не обидеть его, но в тоже время я помнила, как он не нравится Сафе. Она, скорее всего, не хотела бы, чтоб тот, кого она называет выродком, брал ее на руки.
А Сафа сама потянулась к нему лапками, вопя в моей голове:
– Можно! Пусть берет меня! Хочу к нему на руки!
Тимир аккуратно поднял ее со стола и нежно прижал к себе:
– Какое ты чудо, Сафочка! – прижался к ней лицом. – И пахнешь цветочками. Это так по-девичьи. – Сказал, подмигнув, он мне.
И он заласкал мою мышку до ее полуобморочного состояния. Сев на мою табуретку, и положив Сафу себе на колени, Тим гладил ее за ушками и по шее, и по животику.
– Какая нежная у нее шерстка. Заметила, как она мерцает? Сафочка совсем девочка. Ее кормить нужно самыми лакомыми кусочками. – Тим достал со стола кусочек сыра и вложил в лапки Сафе, и она начала лениво его грызть. Хотя наедине со мной она свой хороший аппетит никогда не сдерживала.
– Сафира, откуда у тебя Сафа?
– Из живого уголка Академии.
– Правда? Жалко ее. – Почему-то расстроился Тим.
Я начала спрашивать, почему ему жаль дахкилга. Ведь у меня ей живется хорошо, я о ней забочусь. И, вообще, в Академии запрещено относиться к любым живым организмам жестоко.
– Здесь ветеринары контролируют размножение животных. – Пояснил Тимир, продолжая гладить дахкилга. У него сейчас был не просто грустный взгляд, даже какой-то… обращенный в себя, очень тоскливым. – Чтоб самцов и самочек не тянуло друг к другу, их калечат. Теперь у Сафы не будет потомства. – И эту сказал тихо, с такой печалью, будто кто-то на вечное одиночество обрек человека. Он-то не мог знать, что у Сафы человеческая душа. А Сафа сейчас и не скорбела, что у нее могут не родиться мышата.
– Все, красавицы, мне опаздывать нельзя. Отдыхайте. Ждите обеда в комнате. – И напоследок потискав Сафу, что я уже начала ей серьезно завидовать, Тим ушел на занятия.
– Кажется, я влюбилась, – пропищал довольный голосок.
– Сейчас ты меня понимаешь? – Подколола я дахкилга.
– Тебя? Не понимаю. Ты магиня. Он деградант. И вы не пара. Запомни это. А для меня его дефекты значения не имеют. Замуж за него все равно не пойду. Я мышат рожать не могу.– Я подавила приступ злости, но решила, что больше Тиму ласкать эту гадину не позволю.
17. Благословение Сафы.
Я, как и рекомендовал целитель, отдыхала. Лежала в постели второй час, слушала лекции Сафы и ждала Тима. Скучно мне не было, за это время много чего узнала, а жить в этом мире без знаний его основных законов мне было бы невозможно.
Но время обеда наступило, оно очень удачно совпадало с большим перерывом, но Тим с нашим обедом не пришел. Голодной я себя не чувствовала, но увидеть Тима хотела. А Сафа хотела есть!
– Забыл! Выродок про нас забыл! Сам он обед скорее всего не пропустил. Весь сыр съел! – Так вопила мышь следующие два часа, пока не закончилась третья пара. Я обещала ей, что Тим придет после нее, потому что ему, скорее всего, не хватило времени разобраться со всеми проблемами на большом перерыве. Он должен был и сам поесть, поговорить с Яном и перенести мою отработку на три дня позже.
– Потерпи немного. Тим должен прийти после четвертой пары. – Начала я успокаивать Сафу. Но сейчас все мои уговоры и объяснения она не слушала.
– Сафира, я сейчас дахкилг. – Заявила она. – Мне нужно вовремя и много есть. У меня не просто голод, а бунт всех инстинктов. Если я сейчас что-нибудь не проглочу, я покусаю тебя!
Все, принесенное Тимом с завтрака, Сафа уже съела, даже яблоко сгрызла, не оставив и огрызка. Поэтому, после своих воинственных заявлений, она по стене взобралась к вентиляционному отверстию под потолком, и как-то протиснувшись в узкую щель, пропала.
Два часа я ждала спокойно. Но закончилась и четвертая пара, а Тим все ещё не пришел. И Сафа не вернулась. Я встала с кровати, уже потерявший аккуратный вид, и поплелась к выходу. Возле двери пришлось остановиться, чтоб унять легкое головокружение. И пока я стояла у выхода, прислонившись к косяку, сверху на стол упала Сафа и уставилась на меня своими бусинками.
– Выходи замуж за Тимира! Я тебя благословляю! – Но от этих обнадеживающих слов мне стало страшно, и я сползла на пол. – Сафирочка. Красавица. Тебе плохо? Голова закружилась! Ты же без обеда.
– Нет, нет, все со мной нормально. – Я даже крикнуть на нее не могла, а очень хотелось быстрее узнать, из-за чего она изменила свое мнение о моем замужестве. – Что с Тимом? Почему он не пришел?
– Твой Тимир герой! – Восхищенно сказала она. – Он такое сделал! Вся Академия гудит, даже в столовой больше спорят, чем едят. Я там столько сыра съела. Прямо с прилавка и ела, а меня никто в упор не замечал. Все спорят, возмущаются. Но большинство адептов Тимира хвалят. А после расследования его даже магистры поддержали и почти все работники Академии. Если бы я знала, что в таком несовершенном теле живет такой великий дух, никогда бы его выродком не называла.
– Ну, что Тим сделал? И где он? – Поторопила я ее. Потому что выслушивать ее восторги, не зная сути случившегося, я уже не могла.
– Адепт Найт напал на Вэдра. Кого-то там отстранили от занятий и изолировали в карцере. Подробностей не знаю. – И развела в бессилии лапки в разные стороны.
18. Дуэли не будет.
Мне даже вытолкнуть воздух из легких стало трудно. Но терять сознание сейчас, когда это истеричное животное могло меня только покусать, я себе позволить не могла. Я собрала все свои силы, которые у меня еще оставались и начала дышать, для начала, хотя бы поверхностно, легко, не вдыхая необходимый воздух в нужном количестве. И вскоре смогла восстановить нормальное дыхание.
А Сафа, разволновавшись из-за меня, села на мои колени и рассказала, что же она услышала о том, что произошло сегодня перед началом второй пары.
Адепт Тимир Найт шел по коридору спокойно, времени до начало пары хватало, чтоб не бежать, привлекая к себе внимание. Когда он дошел до нужной аудитории, и вошел, оказалось, что он пришел на лекцию последним из курса. Куратора еще не было, но в помещении царила непривычная тишина.
– Тимир, садись. – Обратился к нему брат, Лион Найт.
Одновременно постучал по столу возле своего места и Чмир Рват, единственный сокурсник, с которым Тимир по-настоящему дружил. Но обычно ни брат, ни друг сами его сесть рядом не приглашали. Только если им предстояла проверочная письменная работа, а сегодня была лекция.
– Не можешь выбрать с кем сесть?...Может, в аудитории слишком много стульев?... И сидеть лучше там, где пол мягкий?... Или лежать на нем?... Или лежать на той, что лежит на мягком полу?... – Каждое предложение Кона Вэдра, сопровождалось хмыканьем или глумливым смехом друзей.
Тимир сразу понял, что намекает адепт Вэдр на сегодняшние событияперед визитомк целителю с Сафирой. Но его слова были пустой болтовней. Они не имели доказательств. Но, также Тимир знал, каждое слово, падая на благодатную почву, дает высокий урожай. Поэтому рот, распускающий слухи о его Сафире, нужно закрыть.
Тем более, что главным виновником истощения Сафиры был Вэдр, поэтому Тимир, не обращая внимания на окрики брата и друга, уверенно направился к концу ряда, где сидел Кон Вэдр с друзьями.
Адепт Вэдрпри его приближении встал и посмотрел на сокурсника сверху вниз с заметным превосходством:
– Тимир, снова дуэль? И не надоело тебе? – С пренебрежительной усмешкой спросил адепт Вэдр.
– Нет, Кон, никаких больше дуэлей. – Ответил Тимир, вызвав взрыв смеха с ближайших парт. И резко, крепко сжатым кулаком, слегка выдвинув вперед правые плечо и бедро, вложив в удар всю силу своего веса, нанес удар по животу Вэдру. Для всех присутствовавших это нападение было настолько неожиданным, что никто не оттолкнул Тимира в сторону, и не начал помогать сложившемуся пополам, обхватив живот, Кону. И у адепта Найта было время схватить Вэдра за волосы правой рукой и, пользуясь слабостью уже травмированного соперника, два раза с удовольствием ударить Вэдра лицом об стол. А потом, не дожидаясь, пока его начнут от Вэдра отдирать, Тимир сам выпустил его волосы из сжатого кулака, и вышел из круга окруживших их сокурсников.
Тимир отошел подальше от скулящего Вэдра. К нему подошел брат, Лион Найт, и попросил его успокоиться.
– Я спокоен. – Вытирая свои ладони друг о друга, ответил Тимир. – Похоже, что я взволнован?
– Тогда зачем ты напал на Кона?
– Я его наказал, так как он того заслуживает. – В этот момент распахнулась дверь, и вошел куратор седьмого курса, магистр Вайол.
Он был вынужден отменить лекцию, и собрать адептов в кабинете ректора.
Адепт Тимир Найт утверждал, что не потерял терпение, как обычно. Был спокоен, оценил вероятность исхода дуэли с Коном Вэрдом, возможное вмешательство сокурсников и работников академии, и решил, что разногласие с Вэдром нужно разрешить на месте. А то, что староста группы не оценил опасность и не отразил ее – всецело его вина. Адепт же Кон Вэдр за собой вины не помнил.
Расследование, проведенное проректором и его сотрудниками показало, что адепт Кон Вэдр превысил возможное давление на татуированную им адептку. Из-за чего третьекурсница Сафира Чарх оказалась на грани истощения и сейчас на три дна освобождена от занятий. Далее выяснилось, адепт Вэрд распространял порочащие лживые слухи про эту адептку и своего сокурсника Тимира Найта.
К концу четвертой пары расследование было завершено, его итоги озвучены в кабинете ректора Мартазана, названы виновники и вынесено наказание.
Все магистры, присутствовавшие на разбирательстве, стали на сторону адепта Найта, что никогда раньше не случалось. И адепта Найта не исключили из Академии, от занятий не отстранили, только в воспитательных целях назначили отработку – шестнадцать часов работ на кухне.
За недостойное поведение адепт Вэдр был на неделю отстранен от занятий. А два дня, после того как ему окажет необходимую помощь целитель, он должен провести в карцере. Но из Академии не исключили и его.
Хотя своей основной цели Тимир Найт не достиг, ректор не нашел повода заставить адепта Вэдра снять тату, но исходом разбирательства он был доволен. И сейчас шел в комнату к Сафире с подносом еды, лично собранной для него Ясаман, главным поваром Академии.
– Передай Сафирочке, что я очень за нее переживаю, и всегда буду присылать ее любимые кушанья. – Просила «зеленая великанша» передать его единственной подопечной. И Тимир Найт нес поднос, прикрытый белоснежной кружевной салфеткой, но все же источающий невероятные ароматы на огромном расстоянии, и был почти счастлив.
19. Пальцы имеют значение.
Я уже третий день не посещала занятий, но занималась каждый день с Сафой и Тимом. Учиться под присмотром Сафы было нервно, шумно и больно. Она меня не кусала, но от ее криков начинала болеть голова.
А заниматься с Тимом было очень легко. Во всех отношениях. От его присутствия в моей комнате на душе наступала легкость. Объяснял он все доступно и просто. Понимать его было легко. Шутил он легко, смеяться с ним было легко . У меня даже появилась уверенность, что вся моя жизнь рядом с ним прошла бы легко. Рядом с ним я парила, даже когда возникали неприятные ситуации, а они бывали нередко из-за взращенных в Тиме его семьей, окружением и всем обществом комплексов.
– Не закрывай лицо, – накрывая своей ладонью, уже поднятую им руку сказала я. – Я же повторяла много раз, мне нравится твоя улыбка. И ямочки твои тоже нравятся. Не надо их закрывать.
Только что смеявшийся Тим резко стал серьезным, даже пасмурным и отрицательно покачал головой. Мы сидели на табуретках, вторую Тимир достал у завхоза, за моим столом и разбирали каналы, потоки и сдерживающие импульсы магии в артефакторике.
– Просто выполни мою просьбу и не скрывай от меня свою улыбку. – Повторно попросила я.
– Это дефект. – Упрямо произнес он. – Он не может нравиться.
– А мне нравится.
Он снова покачал головой, как бы не доверяя услышанному…
– Ты же не говоришь, что мое тату – признак слабости и глупости. Напоминание о пьяной вечеринке. Не упрекаешь, что я могу из-за нее провалить практику, подвести тебя.
– Не говорю, потому что тату подчинения, не твоя вина, тебя застали врасплох.
– А ты, когда родился, сам, назло своим родителям, выбрал себе такую улыбку и рост? – Логично спросила я.
Он, усмехнувшись, отвернулся к окну.
– Тим ты сильный, самый сильный человек, раз смог противостоять семье, обществу. Вопреки всему поступить в Академию и стать магом десятой ступени. Почему ты в себе сомневаешься? Почему не веришь, когда говорю, что ты мне нравишься.
Тимир повернулся ко мне и сказал, проведя ладонью по щеке.
– Дефекты на лице и рост, и неуменье держать себя в руках – это не все мои недостатки. Семья скрывала от посторонних все остальное, что удавалось скрыть.
Ну, значит, не такая гнилая у него семья. Наверно, стоит за него порадоваться.
– И, если бы ты знала обо всем, уже не говорила бы о своей симпатии.
– Расскажи, я просто хочу убедиться, что твои тайные недостатки такие же надуманные, как уже известные мне, и они меня точно не испугают.
Не знаю, какие могут быть у него недостатки, что даже его не вызывающая симпатии семья, решила их скрывать.
– Я с детства …врал. – Во время его паузы я уже успела представить его лысым, покрытым страшными язвами, разоряющим птичьи гнезда, поджигающим ночью занавески в спальне. А он, оказывается, ребенком врал.
– Все дети лгут. Это нормально. – сказала я.
– Нет, я не про обычную детскую фантазию. Когда все понимают, что малыш пытается избежать наказания. Я про настоящую ложь, когда клянешься именем бога и говоришь что-то важное. Окружающие верят, готовятся к предсказанному, и…
– Так ты в детстве в предсказателя играл? – Прервала я его, и он уставился на меня немигающим взглядом и надолго замер.
– А дети так играют? – Наконец, моргнув, спросил он меня.
– Конечно. А чтоб привлечь внимание, получить свою долю ласки, дети и не на такое способны. – Уверенно сказала я. По себе знаю, на какие подвиги способна детская фантазия.
– Я мне говорили это признак слабого ума. – Прошептал он. Хотела бы я посмотреть в глаза человеку, который твердит ребенку про его слабый ум.
– Глупости. Твоему уму позавидовать можно. Но сейчас я даже боюсь спрашивать про другие твои ужасные недостатки.
– Я не могу про это говорить. Не тебе. Девушкам про такое вообще не говорят.
Моя врожденная бурная фантазия, еще и развращенная всемирной сетью и специфической литературой, заработала во всю свою мощь. Меня даже бросило в краску, щеки ощутимо загорелись. Захотелось закрыть лицо, как это часто делает Тим.
– Я покажу, и на этом закроем эту тему. – Хорошо, что Тим сидел и не мог увидеть, в какую точку я устремила взгляд. Но мой обжигающий стыд мгновенно сменился удивлением, когда он нагнулся и начал снимать сапоги, а потом стянул носки и замер, слегка задвинув ступни под табуретку, на которой и сидел.
Я ждала, что будет дальше. И Тим тоже чего-то ждал.
– М-м, – я просто не знала, что говорить. – А где недостаток?
Он поднял на меня лицо и внимательно посмотрел в мои глаза.
– Ты не посмотрела? – После того, как я медленно покачала головой из стороны в сторону, он немного выдвинул ступни и тихо сказал. – Вот.
Сейчас я поняла, что страшный дефект связан с ногами. И присела на пол, чтоб разглядеть его. Шестого пальца не было. Я добросовестно искала родимые пятна, шрамы и даже язвы. Но ноги были обычными, чистыми, правда, кожа на них была чуть светлее, чем на его руках. Я даже слегка нагнулась, чтоб лучше принюхаться. Может проблема ног Тима в запахе…
От моего действия, Тим вздрогнул, но я никаких неприятных запахов не услышала. Тогда я протянула руку, чтоб задрать его штанину. Я не собиралась Тима раздевать! Хотела только посмотреть чуть выше щиколоток. Может у него варикозное расширение вен, а для мужчин оно, говорят, вреднее, чем для женщин. А в таком молодом возрасте, наверно, оно и кажется чем-то страшным.
– Что ты делаешь? – Вскочил Тимир с табуретки. – Так нельзя!
– Я искала… – Тихо сказала я.
Мне было больно, что я нечаянно довела его до такого состояния. Он тяжело дышал. Было заметно, что все происходящее ему очень неприятно, его буквально душит стыд и, если бы он мог это себе позволить, он бы расплакался от обиды. Но Тим держал себя в руках, только щеки заметно заалели.
– Прости меня. Но я не увидела на твоих ступнях ничего ужасного. Думала, может, надо посмотреть чуть выше. – Попыталась я его успокоить.
Он неожиданно через силу улыбнулся:
– Выше? Но так нельзя, это неприлично.
Я упрямо выставила вперед подбородок:
– А как мне страшный – ужасный недостаток найти, если смотреть нельзя? – Я даже для убедительности, заложила свои руки за спину.
Тим прикрыл глаза ненадолго, и отвернулся от меня к стене. Потом посмотрел прямо на меня и четко сказал:
– Пальцы ног. Они у меня неправильной формы.
– Правда? А я не заметила! – Слова вырвались раньше, чем я решила сказать их осознанно. Ну, и я немного обрадовалась, что теперь знаю, куда нужно смотреть. И я сделала шаг к Тиму и, нагнувшись, посмотрела на пальцы его ног. И повторно обрадовалась. Было бы глупо, если бы я, потратив столько времени на рассматривание его ног в первый раз, не увидела очевидного изъяна. А дело было в том, что у Тима были абсолютно нормальные пальцы: не кривые, не сросшиеся, даже без мозолей.
Поэтому я выпрямилась и уверенно сказала:
– Нормальные пальцы. Ровные, ни капельки не кривые. Даже ногти убрал аккуратно.
Он долго смотрел на меня и, кажется, решал, стоит ли со мной говорить дальше, или проще махнуть рукой, обуться и бежать. Хорошо, что я была единственной адепткой в его группе, потому что он был вынужден со мной говорить дальше.
Тим сел на табуретку и устало сказал:
– Второй палец длиннее большого. Так не должно быть. Это дефект. – И начал надевать один носок.
– Правда? Я не знала. – Мне даже кривить душой не пришлось. – Надо бы проверить ноги у всех адептов и магистров. Интересно посмотреть, чем их природа наградила. Может, у них только по четыре пальца на ногах, или по две пятки, или мизинец волосатый.
Тимир расхохотавшись, согнулся к своим коленям.
– Мизинец волосатый? – Сквозь заливистый смех, запинаясь, спросил он.
Мне было приятно, что я развлекла его. Но это же смех на минуту. А комплексы, которые взращивают в нем его семья, друзья – все общество, они-то никуда не денутся.
Конечно, он перегорит рано. Любой бы на его месте перегорел. Только в другом мире, на Земле, люди, которых долго ломали, рано умирали от болезней или сами уходили из жизни. Бороться и сопротивляться очень долго никто не сможет. Люди просто устают вечно ждать удара и отбиваться. А Тимир должен жить. Сейчас он обязан жить хотя бы для меня. Просто потому, что он единственный человек в этом мире магии не замороженный, не подогнанный под стандарты внешности, не упивающийся своим несомненным совершенством.
– Ну, ты же не можешь сказать, что всех в этом мире измеряют линеечкой, прикладывают трафареты к разным частям тела? – Сев возле него на пол спросила я.
– Нет, конечно, это иначе делается.
– У всех людей есть недостатки, совершенство – скучно. – Сказала, ни капельки не сомневаясь в своих словах. Только стоило дополнить, что в этом мире совершенство еще и злое.
И Тимир чуть ли не с ужасом посмотрел на меня.
– Магия зависит…– хотел он, скорее всего, сказать про достойный сосуд для магии. Но я про мага без дефектов слышать уже не могла. Я читала в библиотеке не мало подборок на эту тему. Высокие, сложенные по стандартам, маги выгорали и умирали так же, как и «дефектные». И зависело все от обстоятельств, в которых оказывался одаренный.
Маг стандартного роста мог самостоятельно потушит лесной пожар и умереть от истощения, но мог не тратить себя и остаться в живых. Такая же судьба в подобных обстоятельствах ждала и невысокого мага. Только первые, лелея свое совершенство, пожары не тушили. А вторые, которых с детства готовили к выгоранию, попрекали их мнимым уродством, принимали с радостью возможность умереть, принеся хоть какую-то пользу семье или стране.
И выходило, что грязную и опасную работу выполняли такие, как Тимир. А размножались и подгоняли всех под стандарты такие, как Кон Вэдр. И это творилось во всем мире, не только в Принципате.
В нормальных семьях скрывали недостатки детей, даже рост человека можно исправить, магическая хирургия здесь была развита. Можно даже в начале переходного периода в жизни ребенка прогнозировать будущее строение его скелета, и вовремя проводить процедуры, чтоб замедлить рост или, наоборот, его усилить. В некоторых случаях ребенку просто нанимали тренера и подбирали наиболее эффективные физические упражнения. И этого было достаточно.
Позволить себе такие расходы, конечно, не могли бедняки. Но Тимир был из рода Найт. Это один из трехсот самых знатных и богатых родов Принципата. Почему его семья не позаботилась о своем ребенке? Потому что уже было два старших совершенных сына? И старшая дочь – эталон стандартов красоты? А Тимир четвертый ребенок, на которого не хватило маминой любви? Тем более и младший брат у Тимира тоже есть. Он ли украл у того, кто на два года его старше все родительское внимание?
Мои мысли читать Тимир не мог, замер он, скорее всего по другой причине. Но, сидя на моей табуретке, он смотрел на меня сверху вниз, не сводя пристального взгляда.
