Текст книги "Мой любимый деградант (СИ)"
Автор книги: Лидия Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
58. Тара.
Второй раз посещаю замок Найт. И снова делаю это в компании Тима и Лиона. Только на этот раз на выходе из портала встречали нас не родители Тима, а его старший брат, Марк. Он кивнул Лиону, а Тима крепко обнял и от души похлопал его по спине. Когда Тим, отмахиваясь, выбрался из медвежьих объятий, Марк двумя руками обхватил Тиму лицо. Тим снова попытался освободиться, только Марк на него шикнул:
– Замри! Дай, хоть налюбуюсь на тебя, – грубо добавил Марк.
Тим оттолкнул его руки и, высвободившись, пробурчал:
– Отстань. Раньше любоваться надо было.
Марк рассмеялся, как обычно смеется Лион. И стал очень походить на самого младшего своего брата.
– Раньше, Тимир, ты был просто моим братом, а сейчас ты лорд Чарх. Когда еще я представителя другого рода потискаю? – И сразу посмотрел на меня. А Тим опередив его, задвинул меня за спину, я оттуда помахала Марку рукой. И старший брат Тима в ответ помахал мне рукой и подмигнул:
– Что, ревнивый муж тебе достался? – С сочувствием спросил он.
Я стояла, удивляясь отношениям братьев друг к другу, и не знала, что ответить на, скорее всего, шутливый вопрос. Но меня опередил Тим, задав вопрос Марку:
– Как Тара? Ей уже лучше? – И только что улыбавшийся и шутивший Марк мгновенно помрачнел. Он, покачав головой, сказал:
– Ей хуже. С каждым разом хуже. Пойдем. – Махнул он к выходу из портальной комнаты. И по дороге стал рассказывать подробности. – Она уже вторую недели из комнаты не выходит, а сегодня с обеда вообще не вставала. Мы думали, ей станет лучше. Но она сначала вызвала к себе нотариуса, а потом попросила вызвать тебя и Лиона, чтоб попрощаться. Мама сказала позвать только Лиона. А Тара, как только увидела его, отправила за тобой. И папа разрешил тебе посетить замок, он сказал, что мама не будет мешать.
Мы прошли по освещенному парку и вошли, как и в прошлый наш визит, в холл. Здесь нас уже ждал Роберт, подаривший мне канделябры с девятью свечами, и куча детей всех возрастов, который с криками бросились на Тима и Лиона. А я, прикрываясь Сафой, отошла в сторону.
– Дядя Тимир, а ты принес нам…?
– Дядя Лион, а что ты нам дашь…? – Перекрикивали друг друга дети. Я присмотрелась и пересчитала из – всего пять детишек. А шума как от всего нашего третьего курса во время перерыва. И еще я заметила, что дети, даже обнимая Тима, не целовали его и не тянулись за поцелуями сами. Даже в этих детях, которым было от трех до семи лет, уже воспитывали настороженное отношение к дяде. Потом в холл вышли две молодые женщины, скорее всего это были жены Марка и Роберта. Они поприветствовали Лиона, обратившись к нему по имени, почему-то проигнорировали стоявшего тут же Тима и приветливо обратились ко мне. Я же, будто не услышав их, отвернулась. Мне было неприятно, что они не смогли хотя бы одного вежливого слова найти для моего мужа.
А Тим торопился к сестре, и Марк отослал женщин и детей, чтоб мы смогли навестить больную в ее комнате.
Я помнила Тару Найт по единственной встрече на семейном ужине. Она тогда показалась мне холодной, безэмоциональной, сосредоточенной только на себе, женщиной. Хотя она из всех в семье Найт больше всего походила на Тима темно-каштановыми волосами, карими глазами и какими-то еле уловимыми чертами лица и жестами, но она мне тогда не понравилась. Сейчас, поднимаясь под руку с Тимом по бесконечным ступеням, я представляла, что увижу ее возлежащей на белоснежных хрустящих простынях, и нюхающей баночки с солью или выпивающей точно отмененные капли в маленьком стаканчике. Сопровождавшие нас Марк и Роберт, остались за дверью, а Лион, Тим и я вошли в комнату, которую освещали горящие свечи в двух канделябрах. На большой кровати я не сразу увидела истощенную женщину. И даже позже, хорошо приглядевшись, я не смогла признать в измученном, исхудавшем создании идеальную когда-то Тару Найт. Она была почти облысевшей, со сморщенной кожей, покрытой многочисленными язвами, очень слабой, даже прозрачной…
Лион неуверенно обнял сестру, хотел ей что-то сказать но, закрыв лицо рукой, быстро вышел из комнаты.
Тим хотел брата остановить, но Тара позвала его к себе.
– Тара? – Тимир обнял сестру так тепло и нежно, как будто не заметил произошедших в ней изменений. – Я же чувствовал, что тебе плохо.
А сестра, не обращая внимание на впечатление, производимое ею, потянула Тима к себе и заставила его сесть очень близко к себе, чтоб полулежа на подушках тихо говорить с ним. При этом она гладила брата по волосам, щекам, плечам, груди, приподнимаясь, старалась обнять его, прижать к себе его ладони:
– Какой ты красивый! Какой же ты красивый. – Переходя на шепот, говорила Тара. – Как ты изменился. Я так счастлива, что ты не сдался. Род Чарх всегда был достойным, там тебя не обидят. Тимир, какой же ты красивый…
Я чувствовала себя лишней, присутствуя при их встрече. Они вспоминали и рассказывали, дополняя друг друга, истории, свидетелем которых я не была. Но сейчас я верила, что братья и сестра все-таки не могли желать плохого Тиму. Ровно до слов Тары:
– Тимир прости родителей, они не понимают, что чуть не натворили.
– Конечно. – Сразу ответил Тим. – Я на них и не обижен. Им просто не нужен был в семье выродок.
– Нет, ты не понимаешь. – С трудом покачала головой Тара. – Я же умираю…
Тим не стал убеждать ее в обратном, он просто прижал ее ладони, которые держал в руках к своим губам. А Тара отдышавшись, совсем тихо сказала:
– Я прошла маговазорезекцию. – Тим вздрогнул, но ничего не сказал, он продолжил внимательно слушать сестру. – После смерти нашего второго ребенка, мы с мужем решили, что больше не желаем хоронить своих детей, и оба прошли эту процедуру. Он сгорел сразу, целители просто не смогли сбить жар. И я тоже уже скоро… Только я жалею, что сразу не рассказала маме и папе, почему болею. Тогда бы они не слушали Вэдр. Мама и папа просто хотели, чтоб у тебя была хоть какая-то семья
Я хотела возразить ей, что у Тима была бы не «хоть какая-то семья», а леди Вэдр, которая его унижала и притесняла. Тим при ней должен был бы стать ручным мужем и воспитателем ее сыновей. А смог бы он так жить? Я очень сомневаюсь в этом.
А Тара между тем продолжила:
– Они вправду не понимают, что могли своей заботой погубить тебя. И… Ты же не знаешь… В ту ночь, когда мама и леди Вэдр настаивал на процедуре, даже если бы ты не скрылся, ничего бы у них не получилось. Я попросила братьев…Марк и Роберт напоили целителя и зелье, подготовленное им, слили. Ты же веришь мне? Мы бы тебя в обиду не дали. Я только недавно рассказала маме и папе из-за чего постоянно болею, им больно и за меня, и за то, что чуть не сотворили с тобой…
Тим кивал сестре, обнимал, когда она тянулась к нему. А когда она позволила, еще раз сказал, что всегда родителей понимал и сейчас на них не злится.
– Я очень рада, что ты не отказался от фамилии. – Сказала Тара. А потом неожиданно попросила Тима приготовить ей кофе, а она пока поговорит со мной, поделится женскими секретами. Тим замялся, не решаясь оставить меня одну, но Тара его поторопила. – Иди, Тимир, хочу попробовать настоящий кофе, никто не готовит его таким вкусным, как ты.
И я сказала Тиму, что подожду, пока он принесет сестре напиток, только попросила его взять с собой Сафу, чтоб она поела в кухне. Но я просто боялась отпускать мужа одного, что бы ни говорила его сестра, Найтам я не верила. А Сафа была хорошей защитницей, по крайней мере, Вэрда она от меня отвлекла.
Тим посадил Сафу себе на плечо и, бросив на меня беспокойный взгляд, вышел. А Тара, хлопнув возле себя по кровати, попросила меня присесть. А потом она вытянула из-под подушки, лежащей рядом, папку и протянула, не сказав ни слова, мне. Когда я ее взяла, Тара попросила открыть и просмотреть лежащий в ней документ. Я, чтоб она не нервничала, сразу выполнила ее просьбу. В папке лежала дарственная на имя Тима. Тара дарила ему крупную сумму денег, лежащую на счете в банке.
– Завещанное Тимиру могут попытаться оспорить другие наследники или те, кто считает себя более достойным принять наследство… Оформить дарственное надежнее. – Сказала Тара. Я промолчала. Мы сейчас с Тимом ни в чем не нуждались. И Тим сразу после дипломного экзамена хочет вернуться к архаровцам, так что деньги нам не были необходимы. Но если сестра хочет ему что-то подарить, я не видела смысла ей мешать. – Сафира, ты не же против? – Почему-то настороженно спросила она меня. И сразу стала объяснять. – Любой мужчина должен иметь свои деньги. Они дарят ему уверенность. И Тимир же сможет делать тебе подарки. Он не будет использовать эти деньги бесцельно или во вред своей семье.
В разумности и надежности своего мужа я не сомневалась. Только было непонятно: зачем об этом вообще говорить? Братья и сестры могут делать друг другу подарки, ничего страшного я в этом не видела.
– Сафира, – уже совсем тихо сказала Тара, – позволь Тиму принять дар от меня.
Ее внезапная слабость меня сильно напугала, я схватила пустой стакан со столика и налила в него воду. Но Тара замахала него рукой:
– Не надо. Разреши Тимиру принять мой подарок и…, – а я вспомнила пункт брачного договора, где говорилось, что все траты муж должен согласовывать со мной. Может, это и даров касалось? И Тимир не может принять ничего даже от сестры, если я не одобрю это? И именно поэтому Тара сейчас нервничает и просит, чтоб я одобрила ее дар брату.
– Тара, – снова сев возле нее, сказала я, – конечно, Тим может принимать от тебя дар. Я не буду ему запрещать. – Я угадала. Сестра Тима облегченно выдохнула и попросила, чтобы я сразу подписала бумагу, составленную нотариусом. Я просмотрела этот документ, это и вправду было разрешение на имя Тима, позволяющее ему принять подарок от сестры и иметь доступ к этим деньгам без дополнительных разрешений от меня. Я, поставив роспись, протянула лист Таре. Она, поблагодарив меня, вложила его в папку. И уже папку протянула мне.
– Забери папку с собой. Тимиру будет сложно взять ее у меня. – Потом закрыла глаза и затихла.
Я ждала. Но казалось, что Тара уснула. Я решила поискать Тима и попыталась встать, только Тара положила мне свою почти невесомую руку на локоть:
– Сафира, пусть Тимир помирится с родителями. Они не виноваты, что так воспитаны.
Вот в этом я с ней согласна не была, они чуть не убили Тима. Дядя Чарх воспитан так же, как старшие Найты, но он, наоборот, поддержал Тима и помог нам. Это я ей и сказала. И добавила, что сделаю все, чтобы Тим как можно меньше общался с лордом и леди Найт, и к нашим детям их близко не подпущу. Золовка моя недовольно замолчала, даже засопела возмущенно.
– Знаешь, как зовут нашу маму? – Неожиданно спросила она и сама быстро ответила. – Тимирика.
Я задумалась, зачем мне имя матери Тима? А Тара, воспользовавшись моим молчанием, продолжила рассказывать важные для нее истины.
– Папа и мама оба из рода Найт. Их поженили для благо рода. И мама долго не могла смириться с таким союзом. Марк, я и Роберт не были для нее желанными детьми. Она выполняла долг перед родом, но она всегда была нам хорошей матерью. К тому времени, когда был зачат Тимир, они с папой уже смирились с выбором семьи, может даже по-своему полюбили друг друга. Мама очень ждала рождения Тимира, говорила, что это самая легкая ее беременность. Она даже назвала его своим именем. Тимир с самого рождения был красивым и веселым. Он всегда улыбался или смеялся так заразительно, что все начинали смеяться в ответ. И умным был и сообразительным не по годам. Родители им гордились. Но он был слишком активным и непоседливым. Придумывал разные истории и рассказывал их так, что невозможно было не поверить. Няни, которые работали у нас по десять лет, воспитали нас, трех старших детей в семье, не справлялись с Тимиром. Они уволились. Гувернер тоже ушел, Тимир над ним издевался. Не со зла, но вынести его шуток не каждый мог. Только мама ему все прощала, потому что любила больше всех. Она говорила, что его поведение – это признак сильного характера. Она твердила, что его ждет великое будущее. Пока целитель не заметил, что лет с девяти Тимир растет не так быстро, как Марк и Роберт. Впадины на щеках, которые были вначале не так заметны, стали еще глубже. Тимиру запрещали улыбаться, а он, как будто специально, смеялся громче и всегда улыбался. Даже когда его ругали и наказывали. А в двенадцать лет нам сказали, что он выродок, и сомнений в этом нет. Но тогда мама и папа еще могли что-нибудь придумать… есть же способы магической хирургией удлинить ноги и… Но мама сказала, что ребенок-выродок это ее наказание, крушение ее надежд. Она только хотела скрыть своего неудавшегося сына, чтоб он не позорил семью. А Тимир сбежал в Академию. Я хотела сказать, мама не виновата, что все так сложилось. Она любила его, только разочарования вынести не смогла
Может леди Найт кто-то и смог бы понять, но не я.
– Леди Найт хотела Тима отравить в Академии. Подобралась к нему, когда он болел. Принесла зелье, смертельно опасное для жизни, даже целитель это подтвердил. – Сказала я.
– Это все Жисса Вэдр. Она влюблена в моего брата и хотела его получить любой ценой. А сейчас, когда начали ходить слухи о новом законе, она стала подгонять события.
– Это не любовь. – Сказала я. Но следующие мысли озвучивать не стала: Тим никогда не выпил бы того, что принесла сама леди Вэдр. Зелье ему собиралась поднести мать, которой он, не смотря ни на что, верит. С ее рук он чуть не выпил перенасыщенное ядами зелье. А Тара между тем тихо говорила, отвечая на озвученную мной фразу:
– Любовь бывает разной. Бывает, как у Тимира к тебе и у тебя к нему. Нежная, заботливая, окрыляющая. Тимир рядом с тобой очень изменился, от него сейчас веет уверенностью. К нему хочется прислониться в поисках поддержки и защиты. А у Жиссы любовь эгоистичная, злая, она хочет обладать Тимиром, и чтоб он не вставал с колен перед ней. Может, это и не любовь? – Сказав последние слова, Тара надолго затихла, а потом ухватилась за мои пальцы и прошептала. – Но ты берегись ее. Она шесть лет ждала Тимира, хоть всем и кажется, что это мама ее уговаривала взять Тимира в мужья и одаривала ее. В действительности, Жисса сама не давала о себе забыть и всегда появлялась в этом доме с намеками на ущербность Тимира и говорила, что она бы окружила его заботой, чтоб он не выгорел, а прожил тихую спокойную жизнь в заботе и уюте. Берегись леди Вэдр, сейчас, когда Тимир от нее спасся, она может и тебе навредить, отомстить за то, что потеряла идеально послушного мужа, о котором давно грезила. Он бы, конечно, и репетитором ее детям бы хорошим, но Жисса, которую я хорошо знаю, хотела Тимира, в первую очередь, для себя… Даже если она сама себе стыдилась в этом признаться.
Очень неприятно было это слышать..
Не знаю, почему Тима не было так долго, но мы с Тарой успели хорошо пообщаться и многое друг другу рассказать. А, когда Тим вернулся, он сам помог сестре сделать пару глотков кофе. Даже налил его в блюдце, чтоб она могла спокойно его пить, хоть Тара и возмущалась, что кофе пить подобным образом неприлично.
И Тара сама попросила нас не задерживаться у ее постели и отправиться обратно в Академию. Тим, что меня удивило, сразу ее послушался, сказав, что нам и вправду лучше поторопиться, так как в холле нас ждут лорд Чарх с несколькими мужчинами подозрительно воинственного вида.
Дядя, получив мое послание, пришел нас выручать. Мне стало очень приятно, что нас не бросили в логове Найтов.
59. Первая ссора с Тимом.
На следующий день мы встали очень рано, хоть зачет у нас был только в девять часов, и отправились в столовую. Сейчас здесь было тихо и безлюдно. Мы заняли по привычке свой уединенный столик и сели друг напротив друга. Хотя Тим всегда садился рядом со мной. Я не понимала, почему он был такой сумрачный с утра. С другой стороны, у него серьезно болела сестра, а Тару он любит. Но обычно, даже если Тиму было плохо, он все равно улыбался, пытался скрыть свои истинные чувства. Как бы тяжело ни прошла утренняя тренировка с доктором Надиром, Тим не показывал, особенно в моем присутствии, негативных эмоций.
Но, я одернула себя, мы же только вчера навещали Тару, никто бы, на месте Тима, не смог веселиться.
– Тим не переживай, Тара обязательно поправится. – Сделала я попытку заговорить первой и успокоить его.
– Тара умерла. – Не подняв на меня голову проговорил Тим. И, конечно, я сразу выразила ему соболезнование, попыталась успокоить и не смогла не спросить, когда он узнал эту трагическую новость, почему не сообщил мне, и во сколько мы должны пойти на похороны.
И Тим вместо того, чтоб просто ответить на мои вопросы, обвинительно бросил мне:
– Ты не любишь мою семью. И от похорон отговоришься зачетами. Ани и Илана, жаловались, что ты вчера даже не ответила на их приветствие.
Я помнила, на чьи приветствия я вчера не ответила, и почему так сделала, тоже помнила очень хорошо:
– Зачем ты так, Тим? – Мне хотелось видеть его глаза, но Тим не поднимал на меня свое лицо. Я решила объясниться, но стала злиться. – Жены твоих братьев не поприветствовали тебя. А ты их деверь.. Зачем мне их приветствия, если они открыто игнорируют родного брата своих мужей? И, да, семью твою я не люблю. А их есть за что любить? Но похороны… – Мне от обиды спазмом сдавило горло. – Я бы не стала ничем отговариваться. И, вообще, иди сам к своей любимой семейке, они-то всегда тебя поймут и поддержат!
Я прижала к себе сумку, из которой Сафа еще не успела выбраться, и направилась к выходу из столовой. Я загадала, если Тим догонит меня, а не догнать он просто не может из-за опасений за мою безопасность, и только извинится или отговорится, я запрещу ему общаться с семьей. Видать, не просто так возникли эти пункты про всевозможные запреты от главы семьи в брачном договоре. Если его бывшие родичи собираются портить мои с Тимом отношения, общаться он с ними не будет никогда.
Но если Тим попытается оправдаться, просто привести разумные доводы такого отношения ко мне, я попытаюсь его понять и обговорить с ним границы, переступать которые его бывшие родственники не могут.
Я не отошла и на пару шагов от столовой, как Тим догнал меня и, загородив собой дорогу, остановил.
– Сафира, подожди. Не злись. Прости. Я неправильно выразился. Я неправ. Прости меня. Мне во время тренировки Лион сказал, что Тара не пережила ночь. Он уже дома. А я… Мне сложно было говорить об этом, не так легко смириться со смертью сестры.
Мне его было жалко, очень. Я понимала, какого это остаться без родного человека. Наверняка, такую потерю еще сложнее перенести, когда знаешь, что близкий человек умер страдая, не успев пожить, воплотить мечты, порадоваться жизни. Но меня уже понесло, просто замять сегодняшнюю историю я не могла, мне необходимо было понять, почему Тим себя так вел, и в лицо бросил мне надуманные обвинения.
– Я не злюсь, просто пытаюсь осмыслить: ты с ночи недоволен тем, что я не ответила на приветствие твоих невесток? И сейчас до последнего момента скрывал от меня, что твоя сестра умерла, из-за этого недовольства? И меня обвиняешь, что я не пущу тебя на похороны…хотя, вчера я тебя к сестре даже проводила, хоть боюсь твоих родителей больше, чем бешеных животных. И ты сегодня отвернулся, когда я утром хотела тебя поцеловать, и ночью ты впервые спал, повернувшись ко мне спиной. Ты показываешь мне, как сильно мной недоволен? Может, мы и кровать разделим, чтоб ты мог спать отдельно, когда снова найдешь к чему придраться? Или, давай, сразу заведем нам отдельные спальни, как у твоих родителей? – Хорошо, что уже было лето, и в такую рань никого не было в коридоре, потому что говорить тихо я не могла. Даже успокаивающий писк Сафы на меня не действовал.
А Тим сильно побледнел и несколько раз пытался меня успокоить, но проглотить свои обвинения я не смогла бы при всем желании. И мужу пришлось меня выслушать, как бы тяжело ему не было слышать правду. Только потом он смог что-то сказать:
– Сафира, все не так. Я не недоволен тобой, наоборот, я благодарен. За все благодарен. – Я недоверчиво отмахнулась. – И ни в чем тебя не обвиняю. Дело в том…Когда я вчера готовил кофе, Роберт принес фруктовый лед. Это мороженый сок. Его замораживают артефактами. – Я кивнула, давая понять, что знаю, что такое фруктовый лед. – Я тогда нервничал и, наверно, переел его. У меня с ночи в горле першит, я боялся заразить тебя и навредить тебе с ребенком. Я хотел на пол перелечь, но потом просто развернулся к тебе спиной. Я не думал, что ты обидишься, и целовать тоже из-за болезни не хотел. И я, честно не обвиняю тебя ни в чем из-за жен Марка и Роберта. Просто это Роберт мне сказал…
– Теперь Роберт виноват? – Подозрительно сузила я глаза. Хотя в душе у меня все пело: знать, что Тим хотел уберечь меня от простуды, а не отвернулся от меня с пренебрежением из-за своей семьи, было большим облегчением. Но Тим еще не знал, что я уже все ему простила. И продолжил оправдываться.
– Да! – Быстро ответил он. – Роберт виноват. – А потом покачал головой и добавил. – Я сейчас кого угодно очерню, только бы ты не нервничала.
Я рассмеялась от его самоиронии и потянулась к Тиму. Он также потянулся ко мне и обнял, прижимая к себе обеими руками. Но при этом отвернулся от меня в сторону.
– Сафира, тебе нельзя нервничать.– Нежно сказал Тим. И продолжил объяснять, крепче обнимая меня и поглаживая по спине. – Роберту пожаловалась жена, что ты не ответила на приветствие. И он спрашивал у меня, это из-за того, что Ани и Илана не пришли на нашу свадьбу?
Вот таких предположений я не ожидала. Посмотрела, высвободившись из рук Тима ему в лицо. Может, он так шутил? А Тим продолжил:
– Еще братья переживали, как ты ко мне относишься. – С улыбкой поделился он.
– Бедный, они тебя, наверное, жалели? – Посочувствовала и я. Тим ухмыльнулся:
– Знали бы они, как сложно мне живется. – Сейчас я узнавала моего Тима, который даже когда сердце сдавливает тяжелая утрата, пытается шутить и улыбаться.
– Пойдем на похороны вместе? – Спросила я его. Он поспешно кивнул.– А зачеты можно же и после практики сдать? – Спросила я его. – И я думаю, магистры нас поймут. – Тим с облегчением выдохнул.
Но прежде чем идти к портальной комнате, я потащила мужа к доктору Дирбу, лучше проверить горло и подлечиться сразу, чтоб, как в прошлый раз, не мучиться от лихорадки несколько дней.
