Текст книги "Мой любимый деградант (СИ)"
Автор книги: Лидия Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)
– Сафира, где почтовик? – Решил он обратиться ко мне за помощью.
Я указала кивком головы, где он стоит. Тим неохотно встал и подошёл к Магпочтовику, наклонившись, он открыл крышку и вложил ответное послание для матери. В этот момент снаружи раздался жуткий грохот, и палатка ярко осветилась со всех сторон. Тим, не закрыв крышку почтовика, направился к входу. А я, воспользовавшись удобным моментом, вытащила из почтовика листок, быстро развернула его, чтоб успеть прочитать. Я Тиму верила, но хотелось знать, насколько он предан матери и бывшему роду. Пробежав короткое послание глазам, я вернула его на прежнее место. А Тим закрыл плотно щели в проёме палатки и застегнул магические петли. И остался стоять там у самого входа, ссутулившись, спиной ко мне.
Ему, наверняка было тяжело и читать мамины слова, и писать ей такой ответ.
"Леди Найт.
Проблемы рода Найт меня не касаются.
Помните, я буду всегда печься о благе моего рода.
Тимир Найт, из рода Чарх".
Я подошла к мужу и, обняв его за шею, поцеловала в мочку уха. Тим вздрогнул и, выпрямив спину, откинул голову назад. Я воспользовалась приглашением, и следующий мой поцелуй пришелся Тиму в шею. Он рассмеялся и, обернувшись, обнял меня за талию и плечи, и прижал к себе.
– Моя Сафира – прошептал он. – Почему не все люди, такие как ты? – Мне показалась, я сразу поняла, что Тим хотел сказать. Я же от него ничего не требую. Не пытаюсь использовать или унизить, наоборот, мне плохо, когда он тоскует или переживает. Поэтому стараюсь отвлечь Тима и успокоить. Кроме тех случаев когда ревную. Ну, и с этим своим недостатком я стараюсь бороться. Но для Тима я решила притвориться непонимающей.
– Как я, влюбленные в тебя, Тим? – Ответила я вопросом на вопрос. – Тогда бы все человечество устроило великую битву за Тимира Найт.
Тим разжал объятия, но руку с талии не убрал. А свободной провел по моей щеке и, посмотрев мне в глаза, серьезным тоном сказал:
–Тимир Найт никому раньше не был нужен. Все указывали мне на мое место. И называли позором семьи. А сейчас напоминают о долге перед родом.
Как можно утешить или подбодрить человека, когда у него такие мысли в голове? Где найти правильные и умные слова?
Я просто обняла мужа, прижимаясь к нему и опираясь на него. Пусть он держит меня и знает, что в его поддержке я нуждаюсь сейчас и буду нуждаться всю жизнь.
– Я не умею красиво говорить. – Сказал Тим. Захотелось напомнить ему несколько случаев, когда он говорил очень красиво, но промолчала, чтоб не перебивать его. – Чаще всего именно за излишнюю словоохотливость меня ругали. И, вообще, я всегда считал, что о чувствах говорить глупо, их нужно доказывать поступками. А не разбрасываться пустыми словами. Я же прав? – И Тим замолчал, ожидая моего ответа.
Наверняка, он задал этот вопрос, потому что леди Найт написала ему, что женщины любят "трепетный слова". Ну, слушать комплементы и признания в любви мне очень нравится, только... Тиму этого говорить нельзя, хотя бы потому, что я не хочу даже косвенно соглашаться с его матерью.
– Главное, чтоб чувства были настоящими, а слова – искренними. – Сказала, потому что Тим все еще ждал моего ответа.
Он покивал и предложил лечь спать, чтоб завтра встать с первыми лучами солнца. Мы снова улеглись на спальные мешки, и Тим сразу задышал тихо и ровно. А мне под шум бесконечного дождя не спалось. И я придвинулась к мужу ещё ближе, не привыкла я спать с Тимом, не обнимаясь с ним. Поэтому я положила руку ему на грудь и прогладила крепкое тело до самого пояса. Там моя рука нагло пробралась под его водолазку и совершила путешествие в обратном направлении. Но сейчас я поглаживала нежную кожу и чувствовала затвердевшие мышцы под ней. На долго терпения Тима не хватило, он вытащил мою руку из-под водолазки и, перекатившись, оказался надо мной:
– Ну, леди Сафира, – с преувеличенным неодобрением поцокал языком Тим. – Я очень старался, чтоб ты в эту ночь выспалась и отдохнула. Теперь не жалуйся своей тете, ты меня сама довела. – У меня от сладостного предвкушения сжались все мышцы.
Тим всегда был внимательным и заботливым. И я невольно вздрогнула, когда он вместо того, чтобы, как обычно, аккуратно, хоть и торопливо, расстегнуть пуговицы на моей форме, одним рывком разорвал мое форменное платье. От горлышка, где находилась первая пуговица, и до самого пояса:
– Прости. Не удержался. Всегда мечтал так сделать, – с извиняющейся улыбкой сказал Тим. Но было заметно, что он уже пожалел о своем поступке. Ведь его жена хрупкая, изнеженная аристократка. Хоть, при желании, она и может сбить с ног старшекурсницу, ударив сумкой по голове.
Поэтому я, подражая самому Тиму, с неодобрением пару раз цокнула. И оттолкнув его руками, заставила, перевернувшись, лечь на спину, чтоб самой оказаться над ним.
– Ну, лорд Тимир, – продолжила я удивлять мужа. – Я буду очень стараться, чтоб в эту ночь ты не выспался и не отдохнул. И ты тоже не смей никому жаловаться.
Не спать с Тимом ночью на полу, в палатке под шум льющего дождя оказалось очень романтично.
62. Пора в дорогу!
Мы, как Тим не грозился разбудить меня с первыми лучами солнца, проснулись поздним утром. И дождя уже не было. Пока мы надевали новые комбинезоны, Тим раскладывал по своим многочисленным карманчикам только в ему понятном порядке артефакты, кастет, стилет, блокнот с ручкой, салфетки. Как только Тим собрался, он поспешил на поиски потерянного вчера магического компаса. Я приготовилась к долгому томительному ожиданию, но Тим вернулся минут через десять и с довольным видом показал мне найденный компас. Тим сразу принялся его чистить, прибегать к бытовой магии он остерегся. Но даже с помощью одной лишь салфетки не только отчистил компас от грязи, он довел его до блеска, как драгоценный камень. Пока Тим увлеченно приводил в порядок компас, я рассказала ему о своей вчерашней идее, связанной с авионой. Что было бы хорошо приспособить ее под перевозки грузов. Тиму идея не то, что бы совсем не понравилась, он даже был возмущен:
– Это же авиона! Артефакт! Как можно перевозить на ней грузы?
На что я логично заметила, что порталы тоже создаются с помощью артефактов, но грузы по ним переправляют. И Тим, наверняка, заглушив звонкий глас своей совести, забросил все сборы. Он стал думать над тем, как нагрузить одноместную авиону нашими вещами. И, самое важное, как ее активировать, чтоб управлять летательным аппаратом, когда не стоишь не на нем, а идёшь рядом. Пришлось беспокоить лорда Чарх, описывая нашу идею, и просить у него достать инструкции у артефактора.
Странно, конечно, но дядя вывел на связь с нами самого артефактора. И Тим весь день занимался авионой. Он и мастер-артефактор активно переписывались и делились идеями и вариантами преобразований. Тим превратил нашу палатку в мастерскую, раскидав везде инструменты. Я раньше даже представить не могла, что аккуратист Тимир Найт способен учинить такой бардак. Хорошо, хоть для пробных полетов авионы, Тим покидал палатку.
А я тоже не скучала: писала письма Марине и Ясаман. Марине дала полный отчет о том, как я все время отдыхаю, ем и сплю. Заметила, что адепты даже на каникулах так не бездельничают, как я на этой практике. Марина меня за это похвалила. Искренне посочувствовала, когда я пожаловалась на тошноту. И обещала прислать мне по почтовику мятные леденцы, которые помогают от этого неприятного недуга.
А Ясаман я описала все вчерашние события и попросила, если ей не сложно, чтоб она почитала мое письмо вслух для Сафы, мне хотелось, чтоб моя подруга знала, как проходят дни на Горе. Ясаман моя просьба даже не удивила, в ее родных краях ко всем животным относятся с уважением.
К вечеру наша авиона стала первой грузовой моделью летательного аппарата. Только вести ее нужно было на привязи, чтоб она не улетала в сторону. И поднимать ее над землей выше полуметра, было запрещено. Активировалась и отключалась она только вручную. Но артефактор был в восторге от результата и обещал, что Тим получит процент от продаж, если получится грузовую модель усовершенствовать, провести публичные успешные испытания на полигоне, и, самое важное, государственная комиссия включит ее в список рекомендованных для населения.
Тим тоже радовался, даже не сожалел о целом потерянном дне. И вот во вторую ночь практики мы снова с самыми благими намерениями легли спать пораньше. Но разве можно просто спать, когда рядом Тим, а я целый день маялась бездельем?
Но проснулись мы с первыми лучами солнца. Так как я из-за тошноты завтракать перестала вообще, Тим тоже не стал тратить время на еду. Он только выпил кружку воды и заел ее любимой кофейной пастой.
Тим очень быстро собирал все наши вещи и складывал их на авиону. Уложив на самый верх последнюю сумку, он связал весь груз одной веревкой, а второй сделал своеобразный поводок для авионы.
Много времени Тим потратил, собирая меня. Комбинезон, конечно, я надела сама. Но Тим сам стал раскладывать по моим кармашкам все, что он считал необходимым. И каждое свое действие он комментировал:
– Конфетки, их тебе вчера прислала Марина, должны лежать в правом среднем кармане, чтоб легче было их доставать. Складной ножик положим в кармашек на правом бедре. Маскирующие артефакты удобнее брать из кармана на левом предплечье комбинезона. – Тим сразу напомнил мне, как их активировать и что маскировку они держат только тридцать минут. В этот же карман он положил и один артефакт невидимости. Тим даже шарфик сложил и положит мне в один из многочисленных, еще свободных карманов. – Фляжку с водой повесим тебе на пояс, чтоб ты могла попить в любой момент. И, может, положим тебе немного орешек и сухофруктов в карман? Если ты вдруг в пути проголодаешься.
Наконец, все приготовления были завершены, все нужные вещи собраны, а ненужные – сожжены. И мы пошли, как я радостью предвкушала, искать приключения. А то два дня, проведенных нами в палатке, совсем не походили на ту практику, к которой стоило столько готовиться, и которую я тайно от мужа немного боялась.
Мы шли по уже подсохшей земле. Утренняя прохлада хорошему настроению никак не мешала, от тошноты меня спасали мятные конфетки и леденцы. Тим шел рядом, держа меня за руку. Но разговорами я его не отвлекала, он высматривал возможные задания, или опасности. А я держала другой рукой поводок авионы и просто наслаждалась прогулкой на свежем воздухе.
Тим внезапно остановился и стал прислушиваться:
– Что случилось? – Шепотом спросила я.
– Странные звуки оттуда, – махнул Тим рукой в сторону от нашего направления. – Надо пойти и проверить, что там.
– Обычные для природы звуки, – сказала я. А Тим уже шагнул в сторону. – Тим, давай дальше пойдем. Не нравится мне здесь. – Вполне мирное до этого момента место мне показалось недоброжелательным и опасным. Я не хотела никуда сворачивать, по-моему, правильнее было идти по уже выбранному направлению, никуда не отклоняясь.
Тим остановился и, не поднимая на меня голову, спросил:
– Сафира, ты же помнишь, что я руковожу нашей группой. – Я кивнула. Но Тим кивка видеть не мог и, подняв на меня лицо, он безэмоциональным голосом повторил свой вопрос. У меня во рту сразу появился кисловатый неприятный привкус и рот наполнился слюной. Я снова кивнула. – Тогда, подопечная Чарх, идите за мной. – Холодно, как абсолютно чужой человек, сказал он, подчеркнув, что я все лишь подопечная.
И Тим развернулся в нужном себе направлении и пошел вперед, даже не оборачиваясь, чтоб проверить, иду ли я за ним.
Почему стоит Тиму начать вести себя со мной так, как все семикурсники всегда себя ведут с подопечными, мне сразу становится так неприятно? Даже плохо? Неужели я вправду стала изнеженной аристократкой, слабой и слезливой?
Я даже пойти за Тимом не смогла, мне пришлось нагнуться, чтоб сплюнуть вязкую слюну. Но тошнота не проходила, а, наоборот, становилась сильнее, мне пришлось присесть на колени, чтоб не упасть, а Тим не возвращался. Я смогла сама снять фляжку с пояса и сделала глоток, чтоб ополоснуть рот.
В этот момент и вернулся Тим, но не остановился, чтоб помочь мне, а пробежал мимо меня, тихо ругаясь. Я от несправедливости и обиды заплакала. Но вернулся Тим быстро.
– Сафира? Ты плачешь? Потому что тебе плохо? – Тим сыпал вопросами и пытался успокоить меня, поглаживая по спине. – Из-за тошноты? У тебя что-то болит?
– Ты на меня накричал! – Сквозь слезы обвинила я мужа. И, отталкивая его руки, сказала, почему еще не могу успокоиться. – И ушел, бросил меня! И ругался. А мне же плохо.
Тим все-таки исхитрился и обнял меня, прижимая крепко к себе. Даже руки зажал, чтоб я не сопротивлялась. И от бессилия я заплакала еще громче.
Тим долго меня успокаивал и оправдывался. Он говори, что не кричал, потому что кричать привычки вообще не имеет. А на меня тем более не смог бы повысить голос. И не бросал меня, а пошел проверить, что за странные звуки ему слышались. Но как только заметил, что я за ним не последовала, вернулся за мной. Только увидел, что я выпустила поводок авионы, и она улетает в сторону. Поэтому не остановился возле меня, а побежал ее ловить.
– Может, я случайно и ругнулся. – Закончил Тим объясняться. – Но, Сафира, я же не тебя ругал, а ситуацию. Оставшись без вещей, мы бы не смогли продолжить схождение.
Я глубоко вздохнула и выдохнула: Тим прав, а я, скорее всего, истеричка.
Когда я окончательно успокоилась, Тим напоил меня водой еще раз и все-таки повел, держа за руку, искать источник странных звуков. Мы вместе вышли к границе небольшого луга с мелкими синими цветочками. Вид был живописный, так и хотелось пройти в середину и улечься на живом ковре.
– А здесь плотоядных цветов нет? – Все еще всхлипывая, спросила я Тима. Он почему-то удивленно посмотрел на меня. – Матиас рассказывал мне, что на лугах бывают плотоядные цветы, и обычно руководитель группы посылает какого-то адепта, как приманку. – Тим, внимательно слушая меня, тихо отходил назад, оттаскивая и меня дальше от границы луга. Когда мы отошли на достаточное расстояние, Тим подтянул к себе авиону и, вытащив из рюкзака, с десяток артефактов, сел возле меня лицом к лицу. И серьезным тоном, стал мне объяснять.
– Сафира, я сейчас пойду на луг один. – Он не дал мне возмутиться, повторив настойчиво. – Один. А ты останешься здесь и будешь меня ждать. У меня хорошая подготовка и есть все необходимые артефакты. Я просто пройдусь по лугу, поищу что-нибудь странное. Если там и есть плотоядники, они меня не заметят, артефакты меня скроют. Но ты, в любом случае, должна стоять здесь, и ждать меня. Хорошо?
Я кивнула, хоть ничего хорошего в этом и не видела. Просто не хотела, чтоб Тим снова напоминал мне, кто из нас главный в группе.
Тим разложил артефакты по своим еще свободным кармашкам:
– Сафира, ты меня будешь отсюда видеть. Я просто замаскирую свой запах и температуру тела и пойду очень тихо. Что бы не произошло, не переживай и жди меня здесь, на этом месте. – Он еще вручил мне поводок. – И не упусти авиону.
Тим, улыбнувшись, подмигнул мне и пошел на луг, а я наблюдала за ним из-за деревьев. По дороге он взял с земли в одну руку пару камней, а когда ступил на луг, стал передвигаться медленно и аккуратно. Я не знала, начал ли действовать маскировочный артефакт, но Тим шел вполне уверенно. Он дошел до середины луга, когда остановился на месте и стал внимательно смотреть на землю, или то, что находилось на земле. Только я не видела с такого расстояния, что привлекло внимание Тима. Он посмотрел в мою сторону, показал указательным пальцем на землю прямо перед собой, махнул мне рукой и… исчез. Я даже подумала, что Тим активировал артефакт невидимости. Но вскоре голова Тима показалась над землей, и он вылез, скорее всего, из ямы, что-то держа в руках. Что мой муж прижимал к себе, с моего места разглядеть было невозможно.
А Тим явно с довольным видом, но так же аккуратно, тихо переставляя ноги, двинулся в обратную сторону. Я уже представляла, как я Тима обниму, когда то, что он держал, дернулось и издало странный чихающий звук. Тим, болезненно скривившись, застыл на месте, и почти в тот же момент над землей поднялись с десяток змееподобных зеленых стеблей с ярко-красными бутонами. Тим стоял, не двигаясь, да я бы на его месте даже не дышала. Я вспомнила про камни, которые Тим набрал в руку в последний момент. Но с руками, занятыми странной ношей, он бы ими не смог воспользоваться.
Поэтому я, не обращая внимания на запрещающее легкое качание головы Тима, взяла с земли несколько камней не больше моего кулака и, приблизилась к лугу. Я видела, как красивые с виду бутоны, раскрываясь, разделяются на три части. И из их центра появляются, вытягиваясь все выше, отвратительные присоски. Даже я, стоя на таком отдалении, передернулась от распространившегося запаха тухлого мяса. Тим стоял, не двигаясь, он даже не мог отступить ни в одну сторону, гибкие зеленые стебли стояли слишком плотно к нему, просочиться между ними было невозможно. Я вспомнила слова Матиаса, что можно попытаться уничтожить плотоядники, но тогда ранений будет не избежать. Я не хотела, чтоб мой Тим пострадал.
Не приближаясь к границе луга, я замахнулась и бросила камень подальше от стоящего Тима. И хищные цветочки, все одновременно, почти мгновенно переместились в сторону упавшего камня. Растения двигались быстрее, чем змеи в момент нападения. Не найдя себе добычу, они остановились на месте. И стояли, возвышаясь над лугом, и колеблясь, как от дуновения ветра. А Тим сделал широкий, но очень осторожный шаг в мою сторону. Потом еще один шаг. И следующий.
Когда я уже поверила, что Тим покинет луг без проблем, и он поспешил быстрее покинуть луг, живность на его руках снова фыркнула или хрюкнула. И плотоядники кинулись в сторону Тима. Он, быстро обернулся в их сторону и, прижимая шумную особь к себе левой рукой, правой запустил в клыкастые растения два пульсара, один за другим, почти одновременно. Объятые огнем растения затрещали. Тим побежал к границе луга, а несколько непострадавших плотоядников устремились к нему. Я бросила в них камень, который давно держала наготове. Никогда не отличалась особой меткостью, но сейчас мой камень угодил прямо в один из раскрывшихся бутонов. Подбитый мной цветок остановился, и сородичи бросились на него, опутывая его стеблями и присасываясь к нему со всех сторон. Треск сгорающих плотоядников перекрыл звук громкого хлюпанья.
Тим успел добежать до меня и упал на колени, потом лег на спину, все еще прижимая к себе что-то серое. Я наклонилась над мужем и он, посмотрев на меня, сказал:
– Сафира, где авиона?
Охнув, я побежала догонять наш улетающий груз. Повезло, что авиона полетела не в сторону луга, туда бы меня никакая великая цель не заставила ступить.
Мы с Тимом уже минут тридцать сидели, облокотившись спинами о ствол молодого деревца. Мои руки были свободны, я привязала поводок авионы к своему поясу. А Тим хмурился и с помощью палочки раскатывал по земле свернувшегося клубком ежа. Отпускать его Тим отказался. Все-таки, полез ради него на луг с плотоядниками, вытащил из ямы. И еще Тим думал, что спасение ежа – это наше новое задание, только нужен был номер, подтверждающий, что задание мы прошли. Но еж представлял собой колючий мяч, и своим великим предназначением носителя номера делиться с нами не собирался.
– Надо было бросить ежика на съедение цветам, – сказала я мужу. Но он хмурился и не ответил мне. Может, устал, все-таки долго отчитывал меня, за то, что я спасла его от плотоядников. Только выговорившись, что я должна соблюдать правила безопасности, не вмешиваться, пока он не попросит, выполнять его указания, а то авиона следующий раз точно улетит, Тим сел. Но со мной не разговаривал. А меня нельзя игнорировать, мне от этого становится тоскливо.
Когда они нужны, слезы никогда не приходят. Если бы я сейчас заплакала, желательно навзрыд, Тим бы сам начал извиняться. А так, мы просто сидели. Только я демонстративно привязала к своему поясу поводок авионы, чтоб Тим больше не переживал, что она потеряется.
– Может, посадим ежа на авиону и увезем? – Внесла я следующее предложение. – Когда еще мы поймем, что с ним делать? А мне будет страшно спать, пока мы не отойдем от луга как можно дальше.
Тим, продолжая хмуриться, улыбнулся. Даже забавно получилось.
– Тим, перестань злиться, – сделала я очередную попытку к примирению.
– Я не злюсь, – сказал Тим. Хотя было заметно, что он сейчас не в лучшем расположении духа. Наверно, ежик поэтому и не показывал нам мордочку.
– Все же хорошо, Тим. – Снова я попыталась помириться. Хотя это было неправильно, это мне нужны положительные эмоции. Я даже подумала, что если Тим и на этот раз проигнорирует мою попытку помириться, я точно пожалуюсь на него Марине. – Авиона не улетела. И я ее уже привязала, больше я ее не упущу.
Наконец, Тим отбросил палочку и оставил в покое ежа. Развернувшись ко мне, Тим, все так же хмуро, бросил на меня взгляд исподлобья, и начал говорить своим архаровским тоном. Мне даже плакать сразу захотелось. Тихие слова, произносимые безэмоциональным голосом действовали лучше любого, самого громкого крика доктора Надира:
– Причем здесь авиона, Сафира? Я за тебя переживаю. У тебя нет должной подготовки, чтоб действовать самостоятельно. Ты не можешь вмешиваться, когда ты посчитаешь свою помощь необходимой. Если бы плотоядник находился ближе к границе, а ты подошла к ней очень близко, тебе бы пришлось очень плохо. Меня бы при самом худшем развитии событий только ранило. Целители меня бы быстро вылечили. А ты носишь нашего ребенка. Ты уязвима, понимаешь. Не только потому, что ты слабая или неподготовленная. Понимаешь? Ты беременна… – Тим вернул на место ежа, который пытался скрыться. И сказал мне. – Я не думал, что с тобой будет так сложно договариваться.
– Но…, – я хотела оправдаться.
Только Тим прервал меня:
– Ты казалась, – последнее слово он особо выделил, – более благоразумной.
Тим, по-моему, был неправ. Если бы я всегда ждала его указаний, не помогла бы ему ночью, осветив путь к палатке светильником. И сейчас, о возможных плотоядниках на лугу его я предупредила. Он же шел на луг вместе со мной. И именно я, бросая камни на луг, дала Тиму шанс спастись, избежать травм.
Но Тим не давал мне сказать и слова. И насколько серьезно он настроен я поняла, после его следующих слов:
– Мы завершаем практику. Она не стоит твоего здоровья и жизни нашего ребенка.
Я ошеломленно застыла. Значит, все это время Тим, хмурясь, думал, стоит ли оставаться на Горе. И решил, что со мной продолжать путь не стоит. Потому что я уязвимая и непослушная…
Тим встал и ухватился за веревку, чтоб приблизить к себе авиону. На ней в рюкзаке находился почтовик. Через него отсылались все послания. Наверняка, о желании прекратить практику тоже надо было сообщать через почтовик.
Я усилием воли сдержала накатившие на глаза слезы. И попыталась Тима отговорить:
– Тим, прости. Я больше не буду своевольничать. И спасать тебя не буду, пока ты сам не скажешь. И во всем тебя буду слушаться. Не бросай практику. Мы же уже одно задание прошли, и у нас есть грузовая авиона. Тим, пожалуйста, давай останемся.
Тим присел возле меня:
– Сафира, меня не надо уговаривать. Я сам хочу остаться. Диплом Академии – это моя мечта. Но здесь я могу тебя потерять. Ведь дальше все будет только сложнее. А ты не слушаешься и создаешь дополнительные сложности.
Я еще много-много раз обещала не капризничать, слушаться Тима во всем, ни в чем не перечить; советоваться, прежде чем что-то делать; сообщать сразу, если мне станет плохо; не устраивать истерик, а просто рассказать, что меня расстраивает. И выполнять любой, даже самый неправильный, на мой взгляд, приказ.
Тим, кивнул, принимая мои обещания, и я выдохнула с облегчением. Сдаваться в начале пути – что может быть глупее?
А Тиму пришлось отвлечься от разговора, чтобы поймать ежа, который снова пытался сбежать. Еж пытался отстоять свое право на свободу и фыркал, а потом снова свернулся в клубок и так застыл.
– Что с тобой делать? – Спросил Тим у ежа. Ответа он, конечно, не ждал, но я не смогла сдержать своего мнения:
– Надо ёжика усыпить.
– Они в спячку только зимой впадают. – Сказал Тим. – И глупое получится задание – усыпить ежа летом. Смысл в чем? Осенью еще можно было такое придумать.
Я, вообще-то, предлагала усыпить ежика, чтоб положить его на авиону, и унести с нами. Пока мы не поймем, зачем надо было его прятать в яме на лугу с плотоядниками. Ведь сам бы он туда не добрался, цветочки бы его не пропустили.
– Может просто отослать отчет о нашем приключении? Они же могут прислать нам подсказки? – Уже вслух предложила я Тиму. И он согласился. Снял с авионы свой рюкзак, и принес ближе к тому месту, где мы сидели. Тим достал оттуда Магпочтовик, приготовил блокнот с ручкой, но задумавшись, долго не приступал к самому отчету. Потом махнул рукой и снова полез в рюкзак, достал оттуда снотворящий артефакт и переложил ежа, который все также был свернут в клубок, себе на колени. Я за всем этим наблюдала, не задавая никаких вопросов.
– Сафира, как думаешь, артефакт ежа не убьет? – Озвучит Тим беспокоящий его вопрос.
Я пожала плечами. И предложила просто положить ежика в сумку, не усыпляя, как я всегда носила Сафу.
– Я не хочу его увозить, – сказал Тим.– Мне надо его только осмотреть. А еж не раскрывается.
Вопрос: «Зачем?» рвался на свободу. Но я выговорила более умные слова:
– Ежика не нужно усыплять, чтоб он раскрылся.– Тим с недоверием посмотрел на меня. – Я знаю три способа как заставить ежика раскрыться, – не скрывая гордости, сказала я.
Тим менторским тоном произнес:
– Сворачиваясь в клубок и ощетиниваясь иглами, ежи принимают защитную позу. И ведут они себя так, когда чувствуют опасность. То есть в любой недружественной обстановке.– Я согласилась с мужем. – И как ты хочешь завоевать доверие ежа? – Спросил Тим.
– Не знаю, завоюю ли я доверие ежика, если начну его топить,– проговорила я, – но один из способов раскрыть ежика – это бросить его в воду.
– Где ты это читала? На зоологии это не проходят. – Тиму очень было интересно, откуда я это знаю. – Но не могу же я ему рассказать о коротких видеороликах в интернете. – Только водоема рядом нет. Какой второй способ?
Я рассказала, что ежика надо пощекотать по иглам на спине. Тим с азартом начал ежика чесать с помощью ручки, которую он брал для написания отчета. И мордочку ежик показал. Тим обрадовался и убрал ручку от ежика, а он снова закрылся. Тим минут десять так развлекался: чесал ручкой ежа, тот вытягивал мордочку, красуясь черным носиком, Тим переставал чесать и еж снова недоверчиво сворачивался. Тим даже не расстроился, что еще не смог рассмотреть своего подопытного. Он радовался, как мальчишка, новой игрушке и от души смеялся.
– Рассказать про третий способ? – Отвлекла я Тима от развлечения. Он попытался вернуть себе серьезность и кивнул. – Надо его подбросить, от ощущения полета ежик раскрывается.
Вроде ничего страшного я не сказала, но Тим посмотрел на небо, потом бросил взгляд на землю и покачал головой:
– Зачем так-то? Жалко же. – По-моему, Тим с ежиком успели подружиться. И очевидно, что муж меня не правильно понял. Я подняла с земли почтовик и, вытянув его перед собой на ладонях, показала Тиму, как нужно подбрасывать его нового друга. Не высоко, только чтоб он оказался в свободном падении, хоть на несколько мгновений.
Тим размял свои ладони, поднял на них ежика и подбросил его только несколько раз, когда колючий клубок полностью раскрылся. Радость Тима была безграничной, он даже не торопился осматривать ежика, хотя раскрывал его именно с этой целью.
Наконец, наигравшись, адепт Академии Магии и мой непосредственный руководитель аккуратно, даже бережно, ежика осмотрел со всех сторон.
– Смотри, Сафира, какое нежное у него брюшко. – Говорил мне Тим, часто отвлекаясь от осмотра. – Там нет иголок, только пух. А когти какие острые.
На внутренней стороне бедра Тим нашел у ежика надпись, состоящую из шести цифр. Тим назвал их вслух: «Семь – ноль – семь – три – один – семь».
Потом Тим писал отчет комиссии, как он прошелся по лугу до ямы с ежом, вытащил его из ямы, коротко написал о битве с плотоядниками, в конце отчета приписал обнаруженные цифры. Отправив отчет, Тим предложил мне пообедать. В сумке Ясаман остались для меня только пара сухариков и немного сыра. Но я и это есть не хотела, аппетит у меня просыпался только ближе к трем часам дня. Пока мы с Тимом говорили, пришел ответ от комиссии:
«Адепт Найт, поздравляем, ваша группа прошла еще два задания. Ваш счет пополнился десятью баллами».
А дальше описывалось место, где заложен тубус с теоретическим заданием по зоологии. Я не посмела возразить, когда Тим решил пойти за ним сам, а мне сказал сидеть на этом месте и никуда не уходить. Ежика он унес с собой.
Я успела вдоволь повозмущаться, что с моим мужем гуляет какое-то колючее животное, но была спокойной и улыбчивой, когда Тим вернулся с тубусом. Прежде, чем открыть его, он предложил мне отпустить ежика на свободу. Я была только рада избавиться от соперника. И мы с Тимом замерли над нашим новым заданием. В свертке из тубуса была десять вопросов и все о ежах.
Где обитают и как зимуют, чем питаются, когда впадают в спячку, кто в паре ежей воспитывает потомство, еще много чего Тим о ежах знал и сам. Его поставили в тупик только два вопроса: сколько у ежа иголок и какие из чувств (зрение или обоняние) у ежа развито лучше.
– Я не зоолог, чтоб это знать! – Возмущенно вскочил Тим. – Какая разница, сколько у ежа игл? Кто их вообще считать будет? – А, когда он, немного успокоившись, сел, то сказал с сожалением. – Зря мы поспешили ежа отпустить, могли бы и пересчитать, сколько у него колючек на спине.
– Около восьми тысяч игл, – на земных точно столько было. А наш с Тимом знакомец ничем не отличался от тех, про которых я в школе писала реферат и пересмотрела часы роликов в интернете. Тим без споров вписал эту цифру в свиток и спросил меня, что я думаю о ежином зрение. – Раз ежики активнее ночью, обоняние у них должно быть лучше развито.
Тим снова внес мой ответ в свиток и сразу его отправил. И ответ пришел, когда мы еще не успели собраться в путь. Тим с нескрываемой гордостью сообщил мне результат, что мы прошли и четвертое задание и получили за него также пять баллов. И оба листка от комиссии он отправил лорду Чарх.
Мы с Тимом шли прогулочным шагом по кромке леса. Деревья здесь были не очень высокими и росли не слишком часто. Но воздух был необыкновенным, бодрящим. До полудня еще было далеко. А Тим все время вглядывался в крону деревьев.
