Текст книги "Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон (СИ)"

Автор книги: Лидия Миленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Артур кивнул. А Карина почувствовала, что изможденный разум наконец отказывается видеть и воспринимать происходящее. Друзья живы, Артур снова «в форме»… Остальное сейчас не важно.

– Спи, – сказал ей Рональд. И она заснула, уплыла, оставив в стороне невозможное послевкусие. Оно еще вернется, вернется не раз… Теперь всегда будет с ней, но потом.

***

Карина, бьющаяся от боли у стены, не слышала криков друзей. Не видела, как стена позади Артура выгнулась дугой – но не выстояла под силой Древнего, полного ярости, и он грудью кинулся на геар в центре. Не видела, как на мгновение погас и тут же зажегся свет, когда Рональд вышел на корабль врага и отключил технику, блокирующую перемещение по мирам. Не видела, и как ее антео оказался в комнате, а геар осели на пол, растекаясь черными лужами, сраженные резкой силовой волной.

Не видела, как Рональд неизвестным образом отключил силовые наручники, и Артур с землянами посыпались на пол, удивленно моргали, поднимались, терли ушибленные места…

Не чувствовала, как Рональд поймал ее на руки, извивающуюся, пытающуюся ускользнуть в смерть от того, что невозможно, немыслимо терпеть…

***

Аргоах усмехнулся, когда сотни уалеолеа встали вкруг и приготовились развоплощать его. Их руки простерлись в его сторону, от них протянулись невидимые нити, закрутились и начали одна за другой проникать в его тело. Естество дракона отреагировало само – он принял драконью ипостась, как будто хотел защититься от невероятной магии уалеолеа.

У каждой расы уникальные свойства, подумал черный дракон, прежде чем ощущения, равных которым нет во Вселенной, скрутили его душу. Истинные драконы – несравненные менталисты. К тому же они способны видеть Кольцо Событий. Уалеолеа – видят будущее, и еще... еще они владеют особой магией развоплощения. Как Наблюдатели, в отдельных случаях они могут не убивать тело. Могут просто развоплотить материю – перевести ее в энергетическую форму, а энергию распылить по Вселенной...

Это сложно, это требует усилий многих магов, но они, единственные во Вселенной, могут это.

Развоплощение... То, чем пугают детей знающие расы. Ведь постепенно ощущать, как твоя оболочка растворяется, сходит на нет – особенно мучительно. Сложно сказать почему, но душа невероятно мучается при этом. А тело... тело словно разъедает кислотой. Или сжигает на углях – медленно, плавно, неотвратимо...

...Он и сейчас мог убежать в другой мир, скрыться от уалеолеа, позвать на помощь других Истинных драконов...

Но решение было принято – он пройдет этот путь до конца. Как задумал, как это необходимо. Да и нельзя не признать, что он заслужил эти мучения, сжигая людей миллионами на той проклятой планете!

Аргоах знал, что примет эту смерть и уйдет вслед за ней, в надежде на встречу.

А еще, прежде чем нити, как червяки, проползли в огромное тело дракона, и оно задергалось на земле, словно его били током, он подумал, что по-своему уалеолеа оказывают ему услугу. Тот, кто был развоплощен, сохраняет отпечаток расы, к которой принадлежал, дольше и сильнее. В его душе надолго сохранится естество Истинного дракона. Сложно сказать, почему так, но легенды говорили именно об этом...

Впрочем, за многие десятки тысяч лет уалеолеа ни разу не прибегали к развоплощению. И никогда до этого не казнили Истинного дракона...

А потом Аргоах старался смотреть со стороны, как его оболочка – надо же, и не знал, что так к ней привязан – постепенно сходит на нет. Старался не вживаться полностью в происходящее. Но немыслимые, невероятные ощущения тела, поджариваемого на углях и одновременно съедаемого червями, заставляли и сознание корчиться от боли. А он думал только одно – то, что с трудом пробивалось через боль: «Асториан, я иду к тебе!».

Тот, кого казнили – умирающий огромный дракон – не знал, сколько прошло времени. А вот уалеолеа знали. Они развоплощали его три дня. И сами потеряли почти все силы... Свести на нет огромное, сильное, магическое тело дракона было нелегко.

Но к концу третьего дня на лугу, как угли, догорали остатки физической оболочки Аргоаха. А уалеолеа обессиленно опускали руки. Некоторые даже падали без чувств.

Глава 16. Правосудие высших

Cпустя десять дней после казни дракона Майрион стоял у окна и смотрел в ту сторону, где простирался луг Правосудия. Из окна кабинета его было не видно. Чтобы попасть туда, нужно было пройти по несравненным садам бессмертных, окунуться в теннисную сень ближайшей рощи, перейти речку, радующую глаз веселыми перекатами.

Но теперь Правитель бессмертных каждую секунду ощущал это место душой.

Там совсем недавно он свершил свое... правосудие? Или месть? Майрион – холодный, сдержанный властитель бессмертных Наблюдателей – задумчиво смотрел туда, где погиб его враг. Погиб самой страшной унизительной смертью из всех, что существует для магических рас. И не чувствовал удовлетворения. Он ощущал одно – сомнение.

Может быть, дракон был прав... Может быть, все это время он был ослеплен гневом и жаждой наказать того, кто увел у него дочь. Ведь если посмотреть правде в глаза, то... получалось, что... Асториан убило зелье, лишившее ее возможности перемещаться по мирам. А зелье ей дал он. Дал, потому что хотел вернуть свою дочь! Вернуть во что бы то ни стало! И сделать-таки из нее принцессу уалеалеа, а не любовницу проклятого дракона! И это... это его решение погубило ее.

Майрион вспомнил, как весть о ее смерти настигла его в саду. Как несколько мгновений он не верил, а потом сам душой ощутил, что это правда... Он ведь чувствует всех своих Наблюдателей. А с Асториан его связывают еще и невидимые нити родства... Вспомнил, как упал на одно колено не в силах терпеть горе. И как плакал в высокой траве. Плакал, как юнец, потерявший возлюбленную. Плакал от потери, боли и бессилия...

Её больше не будет – его Асториан. И не будет у него наследника... Он уйдет в другую Вселенную – пустой, бесплодный. Или останется здесь – и медленно, безболезненно развоплотится, перейдет в духовную форму существования напрямую, как это происходит с уставшими жить бессмертными... И всегда он будет знать, что напоил зельем свою дочь!

А её уже не будет! Не будет! Не будет рядом... Её смех и решительный голос не зазвенят во дворце Те’Вайано, её плавная, но твердая походка не покроет следами дорожку возле реки, её любящие руки не обнимут его за плечи и не скажут «отец...».

Майрион смотрел в сад и в то, что было за ним. И вновь ощущал эти слезы, эту невозможную, всепоглощающую потерю.

Он, Майрион, убил ее. И убил того, кого она любила. «Лучше бы она была с драконом, вдали от нас! Но была бы жива! – пронеслось в его голове. – Я смог бы привыкнуть видеть ее лишь изредка... И она не лишила бы меня своей дочерней ласки. Она приходила бы... она была бы рядом иногда! И все было бы...» Где-то в глубине души даже родилось что-то вроде теплой жалости к Аргоаху. Вот и он любил ее, а потеряв, не вынес и спалил всю эту планету! Проклятого дракона можно было понять!

Майрион горько усмехнулся самому себе. Ему захотелось пойти туда, где три дня под его руководством медленно разбиралось на части огромное тело дракона. А тот терпел, так и не сбежал, когда еще было можно. С достоинством принял ту унизительную смерть, что Майрион ему приготовил. Захотелось пойти, опуститься на траву и... Попросить прощения? Нет, не это. Сказать, что понимает. Что тоже потерял ее. Что...

И тут воздух в кабинете сгустился.

Высокий, крепкий черноволосый мужчина, сложив руки на груди, появился в центре кабинета. И если бы не тысячелетия холодной выдержки и королевского достоинства, Майрион бы вздрогнул.

Это был Анбейр, Правитель Истинных драконов. Тот, кто почти не вмешивался в дела Хранителей, но его слово было решающим, почти непререкаемым.

Майрион узнал его сразу, хоть до этого они виделись лишь однажды – где-то десять тысяч лет назад. Тогда интересы Хранителей и Наблюдателей сошлись в одном мире, и Майрион с Анбейром случайно встретились.

Черноволосый, со строгими чертами лица, смуглый, но крепче, как будто основательнее других Истинных драконов в человеческой ипостаси. У Майриона в голове пронеслась мысль, как же они все похожи… Если не знать, как на самом деле, этот дракон, что они казнили, и Правитель Анбейр могли показаться родственниками. Выглядел Анбейр лет на сорок пять по меркам стандартной человеческой расы. А на самом деле его возраст достигал пятидесяти тысяч коралийских лет – старше самого Майриона. И со смуглого лица на Правителя бессмертных смотрели мудрые, спокойные и строгие янтарные глаза.

Два Правителя молча кивнули друг другу – формальные торжественные приветствия были им ни к чему. И повисло молчание.

– Хочешь войны, дракон? – с горечью спросил Майрион наконец, когда тишина стала гнетущей. Увиливать, делать вид, что не понимает, почему пришел Правитель Истинных, было глупо, бесполезно… Вступи они в ментальный поединок сознания и воли – и Майрион проиграет, он понимал это.

– Нет, – жестко усмехнулся Анбейр. А Майрион с раздражением подумал, что все эти Истинные драконы часто усмехаются – жестко, цинично. Так, словно знают нечто ему, уалеолеа, не доступное. Словно внутри у них есть козырь, благодаря которому они всегда переиграют противника. Вот и Аргоах усмехался… даже перед смертью. Сгорал на медленном огне, тлел в магии уалеолеа и усмехался.

– Нет, – снова усмехнулся Анбейр. – Я всего лишь пришел попрощаться. Истинные драконы покидают эту Вселенную. Мы подали запрос наверх и получили позволение уйти туда, где мы будем нужнее.

На мгновение Майриону показалось, что ему дали пощечину. Все что угодно… Он ожидал конфликта, может быть, даже войны. Но не этого. Они всего лишь уходят… Они?! Уходят?! А как же баланс, как же целостность Вселенной, о которой они так пекутся?!

– Почему именно это? – спросил он, стараясь сохранить в голосе достоинство и холод.

Анбейр внимательно посмотрел на него.

– Помнишь, Наблюдатель, как мы пришли в эту Вселенную? – спокойно, но жестко ответил Анбейр. – Да, понимаю, ты не можешь помнить этого сам. Ты еще слишком молод. Я тоже не помню. Это произошло около двух сотен тысяч ваших лет назад, когда я еще не родился. Но Истинные драконы хорошо хранят память, как и уалеолеа, – еще одна тонкая усмешка скривила губы Правителя драконов. – Уж среди вас то должны были остаться если не те, кто присутствовал при этом, то те, кому предки передали прямое знание.

И Майрион не выдержал, опустил глаза. Да, Анбейр прав…

– Тогда, – продолжил Анбейр, не отпуская его взглядом, – вы, посланные в материальные миры, молили Высших помощи в сохранении баланса. Вы наблюдали, следили за законами, но, как назойливые мухи, вам все время мешали колебания, что возникали тут и там и сдвигали баланс. И вы просили избавить вас от этого. И Высшие ответили – договорились, и мы явились из другой Вселенной вам на помощь. Помнишь легенды? Как вы встретили нас?

Майрион покачал головой. Конечно, он не помнил. Но знал, о чем рассказывали ему предки и старейшие из уалеолеа.

– Вы были безмерно благодарны, вы с распростертыми объятиями встретили наш народ, что пришел вам на помощь, – жестко сказал Анбейр. – И вы не вмешивались в дела Хранителей, вы дали нам особые привилегии, ведь сохранение баланса может иной раз войти в противоречие с вашими законами. А что теперь? – Правитель драконов пристально смотрел на Майриона, словно давил взглядом. – Вы засудили одного из нас за то, что он выполнил свой долг! За то, что он восстановил пошатнувшееся равновесие! Именно засудили, ведь можно оспорить даже насколько он нарушил законы! Впрочем, – Анбейр усмехнулся, – мне не до этого. Не до того, чтобы копаться в ваших законах и принципах их исполнения. Вы подвергли его самой унизительной и мучительной смерти!

– Аргоах и сам признал свою вину и позволил свершиться правосудию, – сказал Майрион, но каждое слово дракона жгло его внутри, как раскаленным железом. Как то пламя, что сожгло его дочь. Или жар, разъевший огромное тело Аргоаха.

– Признал, чтобы свершилось должное, – ответил Анбейр. – Вы казнили, возможно, лучшего из нас… Того, чьи замыслы не понимал даже я – пока не пришло время осмыслить его смерть. Я знаю, ради чего он умер. Ты знаешь это, уалеолеа?

Майрион отрицательно покачал головой.

– Он умер, чтобы однажды наша Вселенная миновала ту точку общего дисбаланса, что все мы видим на Кольце, – грустно усмехнулся Анбейр. – Мы все ее видели. Но лишь он понял, в чем причина грядущего хаоса… И только он разгадал, как его предотвратить. Ради этого теперь уйдем и мы. А если он был не прав, что ж, мы уходим хотя бы, чтобы выполнить его последний, величайший замысел. А ты, – Анбейр покровительственно улыбнулся Майриону, – можешь считать, что мы обиделись и ушли в другую Вселенную. Нам с вами и верно слишком тесно в одной…

– Предпочитаю знать истину, – Майрион нашел в себе силы ответить прямым и пристальным взглядом. – Анбейр, послушай… – Майрион впервые назвал Правителя Истинных по имени. – Еще все можно изменить… Вы можете остаться… – гордость и антипатия к драконам как будто волной отхлынула из души. Правитель бессмертных был готов просить. Нет, он готов был умолять!

– Нет, – одним краем губ улыбнулся Анбейр. – Мы уходим туда, где нужнее. Где мы принесем пользы больше, чем вреда. А вы останетесь нести свое новое бремя, пока Высшие не сочтут, что вышел срок. Прощай, Майрион, – в строгом непроницаемом лице дракона появилось нечто отдаленно похожее на тепло. – А когда выйдет срок, приходите к нам. Возможно, иная Вселенная окажется достаточно большой, чтоб вместить и нас, и вас…

«Это значит – приходите мириться», – подумалось Майриону, и он устало вздохнул. Сколько унижения, сколько мук совести и боли он еще может вместить?! Он устал, просто устал от осознания всего. Теперь он готов принять что угодно. Ведь это не последний гость в его замке – будет и более строгий. Анбейр еще не так уж жесток.

– Не грусти, – Анбейр снова улыбнулся уголком губ. – Ты лишь совершил нужное, то, что был должен. А может быть, оказался фигурой в игре Истинного дракона, который пожертвовал собой. Но важной фигурой, незаменимой… Прощай, Майрион.

– Прощай, Анбейр, – ответил Майрион горько. За эту короткую беседу что-то родственное пролегло между ними. Как будто каждый из них встретил другого, кто с трудом, но может понять его.

Дракон еще раз слабо улыбнулся, поднял руку, прощаясь, и исчез.

И пустота в комнате стала звенящей. А Майрион устало оперся на подоконник. Теперь ему ждать еще одного гостя. Или гостей. А после этого… После этого все изменится во Вселенной.

***

Как только они оказались во владениях энериа, Каринино лицо разгладилось. Отпечаток, что останется в ней навсегда, отступил на время. А спящее сознание – трогательно нежное, как будто он держал на руках не только ее тело, но и душу, – свернулось, как котенок в тепле.

Рон’Альд знал, что это поможет лишь немного. Но пусть первые дни после самого ужасного в ее недолгой жизни она проведет здесь. Немного расправится, немного придет в себя. Что помогает от этого? Ничего. Ничего не излечит ее, как ничего не излечило его. Он и сейчас иногда видел эти сны, хоть днем тени прошлого давно не тревожили Рон’Альда Эль. Но есть кое-что, что облегчает эту память. Например, эльфийская благодать.

– Что с ней? – спросил Орлеан, когда Рон’Альд бережно опустил девушку на кровать с резными ножками. – То, что я думаю?

– То, что ты думаешь, и еще хуже, – ответил Рон’Альд. – Слишком многое на нее свалилось.

– Я могу сказать то же, что и тебе, – грустно вздохнул бессмертный. – Я… мы можем облегчить ее состояние, но не исцелить полностью. Как это было и с тобой…

– Я знаю, – кивнул Рон’Альд. – Но именно у вас единственное место, где сам воздух помогает. И, Орлеан… – Рон’Альд пристально посмотрел на Правителя энериа и послал ему картинку своего сражения с драконом, сделав акцент на тех ключевых словах, что сказал ему дракон: «Ты сгоришь в моем огне, Аргоах, а как она сгорела в твоем!». – Расскажи мне сам – твой народ должен хранить память об этом. Или дай поговорить со старейшими…

Орлеан медленно отвел глаза, и впервые за все их знакомство Рон’Альду показалось, что бессмертный сомневается, словно стыдится чего-то.

– Думаю, тебе лучше поговорить со старейшими… – сказал король эльфов наконец.

На самом деле у Рон’Альда было здесь еще одно дело, кроме того чтобы окутать Карину благодатью бессмертных и помочь пережить самые первые и самые страшные дни после пытки геар. Сам он не помнит и не может разблокировать свою память, много раз пытался, но безуспешно. Но среди энериа могут быть те, кто хранит память о том, что было когда-то. Скорее всего, весь народ знает о судьбе Истинных драконов, но по какой-то причине никогда не рассказывали об этом Древним. Как молчали об этом и уалеолеа.

Энериа и подобные им бессмертные могут жить вечно. Но жизнь в одном теле надоедает – удел всех долгоживущих рас. И тогда путь бессмертного лежит либо в другую Вселенную – только энериа, в отличие от уалеолеа, не могли этого сделать, лишенные способности перемещаться по мирам. Либо бессмертный постепенно развоплощается – медленно, в течение тысяч лет. Переходит в энергетическую форму существования и покидает материальную часть Вселенной. Уходит наверх, туда, где материи нет, или она не обязательна. Так, и среди энериа есть те, кто вступил на путь развоплощения. Ведь оно бывает разным. Быстрое – мучительно и трагично для живого существа, это насильственный отрыв от физической оболочки. А медленное и добровольное подобно медитации, постепенному переходу к высшей, духовной форме существования.

Среди энериа должны были остаться те, кто видел Истинных драконов и знает их судьбу. Они могут знать, что за драконом был Аргоах.

– Пойдем, – грустно сказала Орлеан. – Дай выспаться своей принцессе… Ей нужен отдых, а наша благодать и наши травы помогут ей, пока ты будешь говорить...

Здесь царила ночь. По теплому саду, красивым аллеям со светящимися белыми цветами кустов и деревьев Орлеан провел его в небольшую рощу. А посреди нее был сад – святая святых энериа, где не был еще ни один смертный. Даже Древние не ступали на эту землю прежде. Здесь доживали свой материальный век древнейшие из энериа, те, чью внешнюю оболочку уже сложно было назвать физической, она становилась все более бесплотной и все больше сияла.

И Рон’Альд впервые за много сотен лет ощутил что-то вроде священного трепета. Правитель привел его сюда – это знак особого доверия. Но почувствовал, что за этим стоит и какая-то застарелая вина, легкий, но горький стыд. И понять, отчего он, еще предстоит.

Посреди рощи и сада светились фигуры. Сияли серебром, рассеивая вокруг тонкий, благодатный свет. Орлеан кивнул Рон’Альду и указал рукой в центр сада. А Древний слегка склонил голову в почтении к старейшим и прошел туда. Сразу пять светящихся фигур приблизились и неожиданно опустились на землю, скрестив ноги.

– Присаживайся, дракон, разговор предстоит долгий, – услышал он мысленный голос одного из них.

Рон’Альд слегка улыбнулся про себя и опустился на землю, скрестил ноги так же, как невесомые энериа.

– О чем ты хочешь спросить? – произнес еще один из энериа. И в легком свечении Рон’Альд уловил очертания лица с тонкими чертами, и мудрыми глазами.

– Кто такой дракон Аргоах? – спросил Рон’Альд. Он был уверен, что они ответят правду. Орлеан получил их мысленное согласие, прежде чем привести его сюда. Как будто неуловимый вздох разнесся над поляной.

– Это Истинный дракон, из-за которого другие Истинные драконы покинули эту Вселенную, – ответил третий. И вдруг в мысленном голосе появилось лукавство. – А еще это ты, Хранитель.

***

Карина проспала двадцать два часа. Он ее не тревожил. Пусть все успокоится, уляжется… Насколько это возможно. Ей слишком много досталось – с самого начала.

Гибель родной планеты, потом суд над любимым и горькое разочарование в нем, изнасилование близким человеком, клиническая смерть при отчаянной попытке спасти землян из подземного бункера, плен у дракона… Если задуматься, по спине пробегал холод. Как совсем молоденькая, хрупкая девушка может вместить столько испытаний? Причем пройти их с достоинством, сохранить внутри свет, золотое сияние благодати и ее личное перламутровое сияние – сладкое, несравненное… А теперь с ней случилось то самое страшное, от чего он больше всего хотел ее уберечь. Она и тут смогла остаться прежней, но с рваной раной внутри. Раной, которая не зарастет ни от эльфийской энергетики, ни от его ментального лечения, ни даже от его любви…

Время от времени Рон’Альд мягко касался ее разума. Прикасался ласкающее, нежно, чтобы не потревожить. И ему вспоминалось, как хихикала Ки’Айли, говоря, что такими прикосновениями он вызывает прямо-таки эротические эмоции. Касался, чтобы понять, насколько пострадало ее сознание от ужасной пытки.

Пострадало.

На много жизней ее душа сохранит эту боль, вернее, ее послевкусие. Рана не зарастет полностью. Ведь в отличие от него, Древнего, в этой жизни у нее не будет сотен лет, чтобы преодолеть, пережить, переварить это. И от этого ему самому было больно. Он бы принял ее любой – калекой, сумасшедшей, почти полностью потерявшей себя, и лечил бы тысячелетиями. Просто у них не будет тысячелетий…

Рон’Альд почти никогда не показывал ей, насколько ему это тяжело. Ей не нужно об этом знать. Она ощущает его боль сильнее своей собственной. Довольно с нее собственных страданий…

Конечно, он не ждал ее пробуждения, чтобы попросить разрешения на вмешательство. Насколько было можно, уже сейчас нивелировал последствия для ее разума. Насколько можно, чтобы не повредить. Вся беда в том, что такие травмы нельзя лечить напрямую. Нельзя взять «нитку» и зашить рану. Ее можно лишь мазать «мазью» – особой энергией покоя и благодати. Впрочем, это у нее есть свет, не у него. В нем лишь гармония, покой и тьма. Прежде одинокие, а теперь – теплые и глубокие, когда она рядом. Когда он снова обрел ее. Свою принцессу.

Рон’Альд улыбнулся, легко коснувшись разметавшихся черных волос, погладил осунувшуюся щеку. Теперь он знал, откуда все. Старейшие рассказали ему. И даже указали путь, как хотя бы частично вернуть себе память. Теперь он не помнил деталей, но в душе начали всплывать ощущения, и отдельные картины прошлой жизни стали проходить перед внутренним взором. Принцесса, его принцесса… Вот, оказывается, в чем дело.

И вот откуда у нее этот внутренний свет, приглушенный человеческой инкарнацией, но все же благодатный свет уалеолеа. Откуда у нее эта внутренняя сила. Дело не только в ее прошлой жизни, когда она была Ки’Айли. Оказывается, все уходит намного дальше в прошлое. Асториан, так звали принцессу эльфов, что увидела будущее и пошла на смерть ради Вселенной и ради того, чтобы быть с любимым. Отказалась от почета своего народа, от права наследования, от тонкой, холодной гордыни бессмертных. И выбрала любовь.

В памяти всплыло, как он впервые встретил Ки’Айли. Тогда золотая радость взорвалась в нем и разошлась полусферой вокруг. Словно он обрел долгожданное, словно он вдруг перестал быть одиноким. Как почувствовал, что не встретил ее впервые, просто узнал, как узнают любимого человека и через века разлуки – с другой внешностью и под другим именем.

Его истинная пара. Асториан. Выходит, так?! И несмотря ни на что, Рон’Альд радовался. Просто радовался тому, что она рядом. Неважно, какая, неважно, что уже не будет прежней Кариной. Просто она.

Рон’Альд в очередной раз аккуратно коснулся ее разума, и вдруг ощутил ответ. Девушка чуть шевельнула рукой, откинутой на шелковую энерийскую простыню, и неожиданно дернулась.

***

Беспамятство – блаженное, теплое, в нем не было боли, не было этих разрывающих ощущений, добирающихся до самого ее естества. Закончилось. Карина вынырнула из него, и перед ней встала черная стена. Теперь она знала, что это: черное мерзкое квадратное тело геар. И невыразимые ощущения захлестнули снова.

Значит, ничего не было?! Она все еще тут?! Рональд, его горячие руки, надежные объятия, спокойствие и избавление – все это ей почудилось? Это тоже часть пытки – дать иллюзию освобождения, а потом снова повергнуть в то, что невозможно терпеть.

Карина отчаянно закричала, и вдруг тьма перед глазами рассеялась. Плечи неожиданно ощутили горячее касание. А взгляд уткнулся в его смуглое лицо.

– Карина, все хорошо, все закончилось, – услышала она и облегченно откинулась на его грудь. Обнаженный, он уложил ее на себя, прикрыл ее голову рукой, словно защищая от послевкусия пережитого. – Мы у энериа. Все прошло. И больше никогда не случится.

Карина судорожно вздохнула. И затихла. Все хорошо. Они вместе. Трясущимися руками обняла его плечи, прижимаясь крепче. И ощутила, как дрожь сходит на нет. И вдруг ясно, четко уловила одно. Не увидела будущего, просто почувствовала: ее роль в этой истории закончилась. Почти закончилась.

Нет, она еще будет предсказывать будущее, кидать идеи, как справиться с противником, помогать Рональду и друзьям… Но ее больше не похитит дракон. Ей не придется отчаянным порывом ломать его лабиринт. Не придется биться головой в стеклянную дверь между мирами, чтобы спасти свою жизнь. Не придется искать выход из безвыходных ситуаций и волноваться за друзей. Ее роль окончена. И как бы ни болела Карина за всех и все, в душе растеклось теплое облегчение, подобное тому, что она ощущала, когда сложная работа сделана, этап закончен, и можно расслабиться. Забыть о делах.

– Так будет еще какое-то время, антеоли, – сказал Рональд. Перевернул ее на бок, вгляделся в глаза, отвел ее волосы от лица и провел рукой по щеке. Карина понимала, о чем он. Еще не раз она проснется вот так, не понимая, где находится. Не в силах справиться с тем, что почти убило ее. И еще не скоро она перестанет ощущать, что где-то тут, неподалеку стоит пережитое. То, что уже не изменить. Потому что прошлое неизменно. Оно просто уже произошло. Остались лишь последствия, и с этими последствиями ей жить.

– Потом пройдет. Потом будет легче... – добавил Рональд. – И я буду рядом.

– С этим вообще можно что-нибудь сделать? Что-нибудь помогает, антео? Скажи мне честно… я должна знать, – тихо спросила она, ощущая, как слезы – то ли пережитой боли, то ли облегчения – бесконтрольно катятся по лицу. Рональд пальцем собрал ее слезы, потом вдруг откинулся на спину и внимательно посмотрел на нее.

– Знаешь, —задумчиво сказал он, – в свое время я обошел пол Вселенной, разыскивая способ, что избавил бы от этого целиком. Мне нужно было привести себя в порядок, особенно когда остался один. И не нашел его. Но есть вещи, которые помогают частично. Повторное прохождение ситуации – сейчас еще рано, но мы вернемся к этому – ее принятие, эльфийская благодать и прочее – все это частично помогает. Не целиком. Но знаешь, что я думаю, – Рональд чуть лукаво улыбнулся. – В тебе самой ей то, что поможет. Благодать бессмертных, что разливается вокруг и словно лечит, она есть и в тебе самой, принцесса.

– Откуда это?! Во мне?! О чем ты? – Карина рассмеялась. Вроде бы Рональд сказал не столь обнадеживающие слова, но от его искренности и загадки в конце отвратительное послевкусие отступило еще дальше. Он уважает ее достаточно, чтобы не обманывать и не обещать легкого и быстрого «излечения». А еще он снова навёл загадок... Как когда-то в начале их общения. Теперь это для Карины было приятно и... мило. И вдруг снова назвал ее «принцессой»... Как когда-то...

В памяти вдруг всплыло, как он назвал ее так впервые. Она — Ки’Айли в фехтовальном зале Белого замка с Эл’Боурном и Рон’Альдом. Ей пятнадцать лет, и наследник Правителя вызывает у нее очень сложные чувства... Она его побаивается и не хочет знать о нем слишком много, словно вслед за этим начнется то, что будет уже не остановить... И в то же время он любопытен ей. Она волнуется о брате в этом ненастоящем Поединке, предчувствует будущее — что они будут драться уже по-настоящему, а она ничего не сможет сделать. И вдруг бой прекращается, и в ответ на предложение Эл’Боурна как-нибудь повторить поединок Рон’Альд улыбается своей кривой улыбкой и прощается:

– До встречи, Эл'Боурн! До встречи, принцесса! — он на секунду оборачивается к ней, стрельнув черными глазами, и выходит из зала — высокий, стремительный. А ей и страшно, и интересно...

– Какой-то он странный и страшный все-таки! – говорит она Эл’Боурну. – И принцессой меня назвал непонятно почему!

А дальше память донесла голос брата:

– ...А принцессой он тебя назвал, потому что ты и правда похожа на принцессу. На принцессу уалеолеа!

А потом были их первые встречи и бал в Белом Замке, после которого они уже не расставались, пока... судьба не разлучила их.

«Уведи меня отсюда», – как наяву, пронесся ее ментальный посыл из прошлого. И ведь он услышал...

– Пойдем потанцуем, принцесса, – и ее маленькая ладонь оказывается в смуглой руке Рон’Альда Эль.

– Это что еще за новости? – улыбнулась Карина, вынырнув из прошлого. – С каких это пор я снова стала принцессой?

А ее антео неожиданно посерьезнел.

– Пока ты спала, я поговорил с необычными сущностями, – сказал он. – И узнал о нас с тобой кое-что новое. Пойдем искупаемся, позавтракаем... И я расскажу тебе интересную эльфийскую легенду. Про одну принцессу... – загадочно улыбнулся он, и, прежде чем Карина успела удивиться, возразить или потребовать немедленных объяснений, подхватил ее на руки и понес к светлому пруду прямо под ступенями эльфийского дома.

Через секунду они уже стояли под теплым тонким водопадом, а горячие руки любимого ласково гладили ее, заботливо смывая пыль странствий. Всего, что было с того момента, как она получила «смс» от дракона. И постепенно, доверившись его ладоням, Карина ощутила, как изнутри пробуждается знакомое, теплое томление, которое она, как думала, уже никогда не сможет ощущать. Ее все больше отпускало, послевкусие страшного отходило на второй план, а на первый выплывало дивное энерийское утро с ее антео.

– Рональд... можно... – прерывисто вздохнула Карина, прежде чем отдаться ощущениям, что пробуждались в ней.

– Что, антели ол? – его губы ненадолго отвлеклись от ее шеи.

– Можно я тебя попрошу...? – внутри лопались струны, и напряжение, накопленное за все это время, разлеталось в клочья, сменялось смесью слез и возбуждения. – Рональд, пожалуйста, – она сдалась чувствам и заплакала, как маленькая девочка, обвив его руками и ногами, уткнулась лицом в плечо. – Ты можешь это, я знаю! Сделай так, чтобы меня никогда никто больше не душил за шею! – и самой стало смешно. У нее за спиной самое страшное, что может произойти... А ей вдруг захотелось пожаловаться на дракона, который душил ее, как когда-то Артур. Захотелось поплакать на плече своего сильного мужчины от того, что другой мужчина ее обидел... Правда, каким бы могущественным Древним ни был ее любимый, как он может предусмотреть нечто подобное...