Текст книги "Тёмное солнце (СИ)"

Автор книги: Лидия Евдокимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Ветрис, увлёкшись плетением слов, заложил одну руку за спину, как привык делать в Долине, и прошёлся перед замершими женщинами. Он чувствовал какое-то напряжение, но пока думал, что оно вызвано его неожиданным, но действенным выступлением при первой встрече. "Вниманием я завладел, – подумал он, – но суметь бы достучаться до них. Мне кажется, что владетельница намного умнее, чем хочет казаться".

– Человеческий муравейник далёкой Степи хранит в себе много неизвестного, от утраченных городов в центре пустыни, до племён, которые не потеряли знаний и силы за годы увядания, – он вспомнил, как три дня наблюдал с утёса шевелящуюся сотнями и тысячами ног, копыт, копий и голов орду, двигавшуюся мимо. И это было только одно из малочисленных племён, кочевавших по сухостепью. Зрелище страшноватое, если представить, как они налетают на поселение. – И владетельница права, полагая, что есть вождь и есть сила, объединившая диких кочевников. Глубоко в предгорьях Авалаха прячется Кочевье Зимы, в котором собирает племена новый Великий вождь. Раньше такое случалось, но тогда Империю прикрывали десятки государств, принимавших удар на себя. Сейчас осталась одна Долина.

Он подумал, что Лаитан задаёт правильные вопросы. И пусть он никогда не коснётся её тела, если необходимо, но она ему остро, до глубины души нравилась. "Надеюсь, ты окажешься умнее, и просчитаешь то, что могла увидеть в моей крови и крови моих воинов, – подумал он. – Если легенды не лгут, её ты читать умеешь".

– Потому я пришёл предложить именно союз объединения судеб. Мои предки видели небо при первых шагах человека по этой земле. Во мне течёт кровь, дух и знания Древних. Их я и предлагаю тебе. Смертной ты не станешь в любом случае.

– Как и ты им не станешь, – глухим голосом ответила Лаитан. Она хотела сказать что-то еще, но в этот момент Киоми, стоящая позади госпожи, зашипев, растворилась в тенях от драпировок на стенах зала. на какое-то мгновение оставались светиться только её глаза, которые тут же погасли.

Через мгновение Киоми уже стояла рядом с варваром, прижимая к его горлу изогнутый тонкий клинок чёрной стали.

– Предательство, госпожа! Нас предали! – закричала Киоми, но не пыталась убить варвара, замершего в нелепой позе. Лаитан издала гортанный звук, от которого по стенам пошла рябь, заставившая варвара зажмуриться на несколько секунд. Когда он открыл глаза, мраморный зал был полон людей. Преимущественно, это были женщины в доспехах из тонкой, но прочной кожи, с медными заклёпками и грудными пластинами. Наручи отблёскивали той же медью, отражая рисунки на них в пространстве светящихся по углам матовых сфер в держателях-треножниках.

– Ты предал меня, варвар! – голос Лаитан был похож на звон сыплющихся с плахи монет. – На нас напали твои воины, оставленные в гостевом зале!

Ветрис, легонько шевельнув пальцами, не изменил позы, но его тело окуталось лёгкой серебристой дымкой. Глаза тоже застило серебро, и он, не обращая внимания на женщин, обратился изменившимся и приобрётшим металл в тоне голосом в пространство.

– Младший, Старший, что происходит? Где Тайшет, Сермхет и Шерхан?

– Это Младший, брат! – голос молодого воина-телохранителя раздавался на фоне лязга металла и свиста клинков, но был спокоен. – Я в малом мраморном покое, где мы ждали с тобой. Меня атакуют женщины из стражи дворца, крича о какой-то измене. Военачальники должны быть в гостевой зале, вождь. Я стараюсь не убивать, повелитель, но это сковывает меня.

– Сохраняй равновесие, – приказал Ветрис, отводя в сторону чёрный клинок Киоми. Женщина, напрягая мускулы, не смогла удержать напора, и уступила, отскочив в сторону и шипя, как разъярённая гадюка. – Старший!

– Я в гостевой зале, – тяжёлое дыхание старшего воина разнеслось по зале, многажды усилившись. – Тайшет и Сермхет убиты. Нас заманили в ловушку, мой вождь. Я сдержу этих проклятых имперцев, сколько смогу, а вы уходите. Увидимся за Гранью.

– Никто никуда не уходит, – серебро полыхнуло во взгляде Ветриса, и по рядам воинов, окружавших его, прошло волнение. – Пока мы не выясним, кто, кого и как именно предал. Владетельница, останови атаку. Я остановлю своих людей, даже если для этого придётся лично прирезать их всех. Но, думаю, что без этого мы с тобой обойдёмся. Мне кажется, что у тебя и так достаточно врагов, чтобы объявлять меня противником.

Он коснулся висящего на ремешке, обмотанном вокруг шеи, небольшого рога из тёмного металла, и протяжный звук далёкого горна разнёсся по дворцу.

– Те, кто хочет вернуться в Долину и увидеть следующий рассвет, остановить атаку! – веско произнёс вождь, смотря в пространство.

Его внутренний взор, размножившись, вмещал все, что видели глаза его бойцов, и он видел залитую кровью залу, в которой лежали вперемежку тела его воинов и жителей империи. В основном, это были женщины. Но их убили не оружием – на телах не было следов мечей и крови. Развязавшееся же сражение пока шло на равных – ни одна из сторон не побеждала.

Лаитан слышала биение сердец чужаков так ясно, словно они все стояли перед ней. Она могла бы оборвать жизни десятка лучших воинов варвара, но он успел остановить своих людей прежде, чем дал ей шанс напиться его крови. Лаитан не оставалось ничего иного, как медленно кивнуть Киоми. Служанка снова слилась с тенями, напоследок царапнув Ветриса кончиком клинка по оголённому запястью. Варвар не обратил на это внимания. Чёрный клинок оказался в руках Лаитан как раз в тот момент, когда Ветрис шагнул к ней. За дверями послышался звук разочарованного женского рёва, двери распахнулись, впуская в мраморный зал волны имперцев и варваров.

Лаитан поднесла чёрный нож к губам и слизнула каплю крови Ветриса. Её губы расплылись в улыбке.

– Ты предлагал проверить твою кровь, варвар? Ты прошёл проверку. Киоми, собери жриц, я жду вас в верхних мастерских.

Мастерские ветра и остальных стихий, представляющие собой открытые площадки на крышах дворца госпожи Лаитан, украшались различными резными колонами, отделанными голубым мрамором, ценной древесиной, слоновой костью и драгоценными камнями. Для каждой стихии, кроме последнего зала, подбирались соответствующие цвета и материалы. Главная мастерская, в которой имела право находиться только госпожа, не была украшена ничем. Обычный круг в центре крыши под сводчатым хрустальным куполом, где своды поддерживались шестью тонкими колоннами, на которых покоился расписной потолок.

– А как же варвары? – послышался голос кого-то из свиты.

– Они почётные гости. И ради их безопасности я вынуждена усилить их охрану и позаботиться о том, чтобы они не забрели в мастерские. Ради их же блага, – с иронией добавила Лаитан. Серебро Ветриса столкнулось с разлившейся зеленью сияния глаз Лаитан. Облака переплелись, закручиваясь жгутами, образуя красочные спирали, и с хлопком исчезли. В зале разлился запах озона, словно под сводами дворца прошёл свежий весенний дождь.

«Брат, Шерхан пропал. Я не могу найти его тела, – услышал Ветрис шёпот Старшего. Безымянный был взволнован, и, как всегда в таких случаях, глотал окончания слов, но его можно было понять. – Предательство...»

"Оставайся с воинами. Если его купили – это его вина, если убили – моя. Останься с ними, и следи за обстановкой. Младший позаботится обо мне. Или я о нем", – пошутил Ветрис.

"Я могу защитить себя сам, – услышали они оба ответ Младшего, разозлённого нападением. – А уж тебя-то..."

"Все зависит от владетельницы. И от удачи", – добавил вождь, чувствуя накатившую усталость.

Серебро в глазах угасло, забрав с собой и призрачный щит, и он почувствовал, как саднит небольшая царапина на запястье. Воистину, этот день стал днём открытий, приятных и не особенно. Немногие вещи могли пройти сквозь щит, но капля крови, удовлетворившая Лаитан, стоила того.

Ветрис вдохнул свежий запах грозы, заполнивший залу, и улыбнулся. Теперь на какое-то время он был почти обычным человеком, и мог только делать вид, что в любой момент вернёт серебро во взгляд. Но владетельнице и её людям (а людям ли?) этого знать было не обязательно. В столице было тяжело обращаться к памяти крови и древним знаниям, но властелин Долины списывал это на фон энергий от многочисленных храмов и мастерских духов, вычерпывающих силу из окружающего мира подчистую.

– Что же, владетельница, я думаю, что смогу подождать твоего возвращения, – сказал он. Его воины снова были каждый сам по себе, но отныне настороже. За их судьбы он не волновался. А вот узнать больше о мастерских хотел бы. – Благодарю тебя за мудрость, достойную богов.

Лаитан не ответила. Вокруг варвара появилось огненное кольцо, чьё голубое пламя не обжигало, а замораживало. Край одежды варвара, неосторожно мазнувший по контуру невидимой преграды за кольцом, превратился в лёд и растаял каплями воды, оставив рваный край безрукавки внизу.

Четыре мастерские были полны жриц. Каждая на своём месте, в подобающих, расшитых древними камнями одеждах, чьи золотые и медные нити рисунков расчерчивали узорами покровы. На голове сейчас не было капюшонов, и Лаитан оказалась единственной, чьи длинные густые волосы трепал лёгкий ветерок, пока она спускалась по узкой лесенке в пятую мастерскую. Обритые наголо жрицы провожали её молитвами и заклинаниями, обращёнными к духам земли, воды, огня и воздуха. Едва жрицы закончили первый цикл песнопений, сопровождаемых биением барабанов и звоном серебряных колокольчиков, как каждая из мастерских окуталась защитным куполом. Появившаяся ниоткуда вода убегала сплошной стеной вниз, теряясь там бесследно, отсекая жриц от окружающего мира. Земляные стены, увитые высокими растениями, сплетёнными в единую непролазную сеть, защищали другую Мастерскую. Огненные занавеси разных цветов отсекли третью мастерскую от глаз госпожи, четвертая стала окутанной облаками, будто белое пятно.

В центре стояла Лаитан, чья мастерская стала черно-белой, светом и тенью одновременно. Госпожа протянула правую руку в свет, левую к тени, и радужный, сияющий поток силы растерзал её на невидимые части, поглотив крик.

Дворец окутала пелена, и каждый, кто был в нем, физически почувствовал, как госпожа проникает в его душу и разум, выискивая предательство, уничтожая его, вынимая изнутри, из тьмы на свет. Тонкие башни ратуши и краеугольных строений дворца засветились навершиями, от каждого из которых протянулась дуга молнии, слившись воедино с остальными и сетью накрывая дворец.

Варвар, окружённый стеной замораживающего огня, потрогал пальцами распавшийся край своей безрукавки, и безразлично пожал плечами. Беречь одежду было бессмысленно, но и прорваться через огонь он пытаться не стал, хотя и подозревал, что мог бы. Однако, это нанесло бы больше вреда, чем принесло бы прибыли – тот поток силы, который он ощущал, имел настолько большую напряжённость, что разорвал бы его при любой попытке противиться ему. И Ветрис, вздохнув, открыл себя мощи владетельницы.

Скрывать ему было нечего. Он был тем, кем был, от начала и до нескорого своего окончания дней. И тем более, не имел в сердце ничего, кроме того, что уже озвучил – вождя действительно заботило выживание своего народа. Хотя, владетельница заинтересовала его тоже. Она была ключом, таким же осколком прежних времён, но она смогла найти баланс между своими силами и окружающими миром, изменяя его и приспосабливая к себе. Ветрису такая роскошь была недоступна, но это зависело от его природы, и тут он не был в силах что-либо сильно изменить.

Отголоски накапливаемых, возможно, годами энергий протекали через его сущность, разделяя свет и тьму, определяя и взвешивая. Он прислушивался к действию мастерства, и отмечал возможности и особенности. Как можно противостоять, как можно защититься, как уйти или уклониться от такого воздействия, но, как гость, только запоминал это, не воплощая в жизнь.

И понимал, почему поражение его народа в грядущей войне было данностью. У них не было ни запасов силы. Ни мастерских. А противостоять людской массе, которая двинется на них в ближайшие годы – тупая, бездушная, лишённая тонких сил, снов и высоких мыслей, того, что создаёт мостик к наследию древних – они не смогут. Слишком много сил требовалось затратить. Слишком сильно их поглощали те, кто жил только сегодняшним днём.

Лаитан соединила руки, молнии сверху ударили вертикально в небо, которое немедленно пролилось на землю тёплым ливнем. Дождь застучал по крышам, подарив радость горожанам, привыкшим к засушливому и жаркому климату полупустыни, где вода была редкостью и ценностью выше драгоценностей.

Многие погибли в тот день. Дворец полнился трупами, как варваров, так, хоть это и угнетало госпожу, её людей. Источник порчи так и не был найден, словно ни один дух не мог отыскать путь, по которому скверна затронула сердца людей. Их кровь стала кислой, их органы стали гнить, их кости начали противоестественно изгибаться, будто состояли из паточной нуги. Лаитан дождалась Киоми, и с её помощью отправилась в свои покои на отдых.

– Варвар жив? – спросила госпожа.

– Да, госпожа, – в тоне служанки проявилось недовольство. Лаитан усмехнулась. Она видела ревность Киоми к варвару, но ревность почти всегда значила будущую симпатию. Если ей Ветрис не пришёлся по сердцу вообще, то молодая и ловкая в бою Киоми может попробовать сблизиться с ним, хотя глупые правила варваров не позволяют им плодоносить просто так. Лаитан прошла остальной путь в молчании, набираясь сил. Завтра она объявит траур и закроет врата города, оставив только два часа в сутки на приём и отъезд провизии, товаров и людей. Неизвестная порча, сгустившая кровь имперцев, на самом деле напугала госпожу куда больше мнимых нападений через много лет.

Ночь после встречи

***

Ветрис тяжело оперся на стол, чувствуя холодный камень вместо привычного дома тёплого дерева. Он уже скучал по своему рабочему кабинету в глубине Лесного Замка, больше походившему на дупло дерева, чем на рукотворное строение. Но скука ударилась о список потерь, написанный на листе мятой бумаги короткими быстрыми буквами, и распалась прахом. Как и жизни десятков воинов Долины.

Вождь чувствовал, что не колдовство Лаитан тому виной. Она всего лишь искала предательство – в той манере, которой отличалась владетельница, быстро, сильно, эффективно и безжалостно. И нашла. Что удивительно, имперцы оказались подвержены неведомой порче больше, чем варвары. И боги знают, сколько ещё носителей заразы жило до поры за стенами дворца.

"И сколько порченых среди твоего народа, – подумал он. – Не забывай, даже младший погиб. Хотя Безымянные уж точно никогда ранее не болели человеческими болезнями, даже чума и мор обходили стороной посвятивших себя долгу. Нужно проверить всех. Но сначала нужно вернуться домой".

Последнее было актуально. Киоми, проводившая его в этот безжизненный мраморный покой, прикрытый со всех сторон камнем и многочисленными этажами, полоснула на прощание пронзительным взглядом, и оставила его вчера. Сегодня утром принесли немного воды и сухой хлеб. Вождь усмехнулся, но поблагодарил за роскошную трапезу. Ему, как и большинству мужчин Долины, приходилось неделями путешествовать по степи и пустынным землям, довольствуясь меньшим, и такой рацион не являлся чем-то оскорбительным или непривычным.

Мысли свернули к другому. Владетельница, проведя вчера ритуал, не похожий ни на что, известное Ветрису, устала, и сегодня вряд ли примет его. "Почётный гость" же в Империи означало, скорее, "почётный пленник", судя по количеству караулов и тому, как набухли и шевелились тени, в которых наверняка таились служанки Лаитан. Судьба вождя стремительно клонилась к закату, но он надеялся переломить это падение. Неожиданно в памяти всплыл недавний момент.

***

– Ветрис... Ветрис...

Коэн помотал головой, очутившись в каком-то тёмном месте, без намёка на пол, потолок, стены. Он мог двигаться, но двигаться было некуда, и варвар только пожал плечами. Но и тела не было, только разум. Что-то такое он вспоминал, когда обращался к памяти предыдущих воплощений Коэна, которых за прошедшие тысячи лет накопилось прилично.

– Пятьдесят два целых, девять сотых, – уточнил бестелесный голос, звучащий откуда-то сзади.

Ветрис повернулся назад, повинуясь инстинкту воина, но добился лишь потоков мерцания синего и голубого цветов, волнами разошедшихся вокруг себя. Это приятно разнообразило окружение, но было бесполезно.

– Девять сотых? – с недоверием спросил он у невидимого собеседника. – Почему так много?

– С момента последнего обновления ядра личности сроки жизни сократились, – объяснил все тот же спокойный голос, напоминавший интонациями учёных Долины. – Теперь можно рассчитывать на две-три сотни лет, не больше. Но несчастные случаи и войны портят статистику.

– Кто ты? – мрачно спросил Ветрис, понимая, что этот вопрос нужно было задать с самого начала разговора, и осознавая, что, скорее всего, ему солгут. – Что это за место?

– Это не место, – теперь в голосе ощущалась усталость. – Каждый раз приходится объяснять заново...

– Хм. А ты точно пробовал рассказать понятно? – парировал Коэн. – Или каждый раз запутывал насмерть словами?

– Если ты спустишься в Сердце Долины на самый последний уровень, выложенный хрусталём, то внизу главного ствола лестницы будет дверь из серебра и белого золота, украшенная символами Луны и Отца-Океана. За ней расположены покои Совета...

– Я был на Хрустальном этаже Сердца, – прервал его Ветрис, – там нет никакой двери, только грубый камень. На нем высечено предупреждение об опасности. Ты, кем бы ты ни был, лжёшь!

Долгий протяжный вздох разнёсся по этому непонятному пространству. Словно воздух выпустили из дыхательного мешка, который брали с собой горняки и водолазы, опускаясь в глубины.

– Я не умею лгать, в отличие от других моих братьев, – ответил незримый собеседник. – Князь Долины Ветров, ты сам приказал закрыть вход полторы тысячи лет назад, но зачем ты удалил это из своей памяти, не ведает даже Отец. Если ты сейчас в Сердце, спустись вниз и прикоснись к скале. И ты увидишь меня.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – медленно проговорил Ветрис. Связь с безымянными была утрачена, а собственная сила Коэна отзывалась так неохотно, что можно было подумать, что он спит или без сознания. – Кто ты, тварь?

– Я – Сердце Долины. Я – твой советник, оппонент и слуга.

– Лжёшь, – Ветрис помнил всех своих советников, некоторые из которых даже не были людьми. И тем более он доверял своей памяти перерождений, которая молчала в ответ на судорожные запросы. – Я не знаю тебя.

– Просто коснись скалы.

– Как только вернусь в Долину, – усмехнулся Коэн, – сразу приду к тебе. Если доживу.

– Если не доживёшь, то мы все равно увидимся, – нотки усталости сменились в голосе лёгкой грустью. – Только ты все забудешь.

Ветрис помотал головой, стараясь разогнать туман в мыслях, и понял, что вокруг больше не плещется темнота, а очень даже светло. Пахло кровью, страхом и вонью разложения.

"Обычный день из жизни варвара", – подумал он и разлепил губы, чтобы улыбнуться. Было больно.

***

Коэн вынырнул из воспоминаний, и помотал головой. Таящийся в его родовом дворце подземный этаж был важен, это он помнил. Но чем именно и зачем его замуровали вскоре после рождения Ветриса – этого он не знал. А советники, как один, отказывались рассказывать, пока повелитель не достигнет нужного возраста и не овладеет памятью предыдущих воплощений. "Какая, к хренам, память, – разозлился он при этой мысли. – Обрывки. Ветошь. Я не могу сейчас даже рассчитать простейший курс сближения в системе трёх тел..."

На этих словах он вздрогнул. Они звучали дико, чуждо и незнакомо, но вырвались в его сознание леденящим ветром, легко и непринуждённо. Коэн обхватил ладонями закружившуюся голову, и тихо заскулил, не думая о том, что его могут услышать Безымянные. "Так вот о чём они говорили... – варвару стало страшно. Он не признался бы в этом никому, бесстрашие и смелость ценилось дороже золота, но страх от того никуда не делся. Ужас от осознания того, что ему придётся потерять себя – того себя, которого он помнил уже два десятилетия. – Я не хочу!"

"Придётся, – отозвалось внутри него. Голос Ветриса, прозвучавший из тьмы разума, был холоден и бесстрастен. – Это происходит регулярно, и страшиться тут нечего. И незачем. Ничто не помешает мне стать собой. А тебя, мальчишка, я даже не вспомню. Не бойся, это не больно..."

Утро имело привкус скисшего и забродившего вина из маленьких плодов жестикулы, которые по осени сами сыпались в руки прохожим на пышных аллеях городского сада. Центральные рынки сегодня были закрыты, в Империи объявлен траур, в течение которого никто не имел права сочетаться браком, соединяться друг с другом и праздновать дни прихода в этот мир. Только женщины, которым подошёл срок подарить жизнь, были избавлены от всех ограничений, но таковых в Империи было все меньше год от года.

Вырождение мужчин, начавшееся задолго до прихода Лаитан на трон, как раз сыграло ей на руку, когда ей выпала честь стать матерью матерей, но одновременно стало и проклятием, от которого не сыскалось лекарства. Империя умирала.

Пышное царство, чьи пределы объединили все стихии, от Соленморья до пустынь Вековых Песков, чахло и ссыхалось, сколько бы сил не вливали жрицы в его чресла – оно уже не могло дать потомков. Чистая кровь, которой славились все жители Империи на рассвете оной, давно смешалась с кровью пришлых, загубив чудотворные силы почти всех. Жрицы ещё держались, хотя и в их рядах то и дело сыскивались грязнокровки, которые не получили в наследство от родителей свою силу. Жрицы жили долго. Порой, дольше многих правительниц Империи, наставляя и воспитывая дочерей великой матери, пробуждая в них силу и чувственность, чьи лунные путы могли сковать любого человека.

Человека, но не одного из древних.

И вот теперь Лаитан узнала, что не только её народ погибает. Варвар из далёких степей принёс весть о своём народе, предложив союз во имя него. Лаитан не спешила соглашаться на предложение, но где-то внутри себя подозревала, что предложение Ветриса было самым разумным.

Она поднялась на ноги и села в постели из мягких перьевых подушек, шёлковый полог над кроватью едва уловимо качнулся, возвещая госпожу о том, что Киоми где-то рядом.

– Я слушаю тебя, Киоми, – сказала Лаитан.

– Госпожа, варвары сидят тихо, бунтов не было и ночь прошла спокойно.

– Киоми, что ты выбрала бы, если бы была на моем месте?

– Я не смею выбирать, госпожа. я всего лишь служанка.

– Ты дочь своего народа, дочь Империи стихий и великий воин, Киоми. Ответь мне на вопрос.

Служанка довольно долго молчала, подбирая слова.

– Ветрис скрывает многое. Я вижу в нем тоску по дому, но я вижу в нем и боль от смертей своего народа. Но... – она замолчала.

– Но он какой-то бесцветный, да?

Киоми согласно кивнула, проявившись из тени перед Лаитан. В руках служанки было платье из синего льна – символ вечности и смерти в Империи. Лаитан оделась, продолжив начатый разговор.

– Он блекл и будто является отражением истинного человека. Знаешь, я потратила достаточно сил ещё вчера, чтобы вспомнить его лицо. У меня получается странный облик. Он словно сочетает в себе все лица всех своих людей.

– Он призрак тени, госпожа. Ему нельзя верить!

Лаитан усмехнулась, в спальне сверкнули зелёные огоньки её глаз с вертикальными зрачками.

– Ты победила множество воинов, Киоми, доказала свою верность и преданность мне и Империи. За это я выбрала тебя быть рядом со мной всегда. И теперь у меня для тебя другая просьба...

Тени качнулись и исчезли, оставляя стены спальни Ветриса. Свет стал ярче, в нем закружились золотистые пылинки, свивающиеся в единый силуэт госпожи Лаитан. Она поманила его пальцем, ни слова не говоря, и подвела к одной из стен, чьи камни уже обрисовали контур небольшого прохода...

За золотым переходом скрывалась большая комната без стен, крыша над которой поддерживалась тонкими резными столбами, украшенными каменными лозами и изящными изображениями птиц. Площадка, казалось, обрывалась в пропасть, источающую туман где-то в глубинах своей пасти, оскалившейся клыками скал. По сложенному из небольших плиток полу были разложены ковры и небольшие подушки, а в центре возвышался треугольный бассейн, заполненный блестящей на пробивающемся сквозь щели в крыше солнечном свете влагой.

"Это иллюзия, – понял Ветрис, окинув комнату взглядом. Кроме бассейна, все остальное было прикрыто иллюзией, а пропасть за пределами помещения и вовсе была мороком. Но воздух был свеж, и не исключено, что сейчас они находились где-то на крыше дворца. – Но опасности нет, и на том спасибо, Лаитан".

У него был выбор – использовать защиту, или подождать. Восстановившиеся силы позволяли многое, но вождю стало интересно, что же предложит ему владетельница.

Его учёные долго изучали Империю. Очень долго. Множество поколений просеивали песчинки человеческих жизней между пальцами, пока не нашли жемчужину. В одном из караванщиков, чья прабабка была жрицей. Собственными глазами увидев сияние золота в крови, Ветрис понял, что Империя – это не только единственный шанс на выживание. Нет, не его личное, об этом он не думал. Но шанс на выживание Долины как народа и памяти, которая, несмотря на смешение крови и ослабление духа, все ещё была сильнее небытия. Помимо выживания всех цивилизованных стран, Империя, сохранившая и преумножившая наследие Древних, могла стать основой и опорой нового, невиданного до того порядка.

И знающие подтвердили: от союза золота и серебра родится новое, сильное семя. Внук караванщика, обучавшийся сейчас в школе Безымянных, грозил заткнуть за пояс не только бессменного наставника, но и самого Ветриса. Князь Долины вышел победителем только за счёт своего обширного опыта и памяти, пробуждавшейся в теле постепенно.

Лаитан смотрела спокойно. Рядом с ней стояла чуть поодаль её верная служанка. Госпожа что-то шепнула ей и та удалилась, после чего она обратилась к варвару:

– Ты в праве позвать с помощью Киоми своих верных людей, – она тряхнула браслетами, и тени выплюнули жриц и воительниц личной гвардии Медноликой, вставших позади своей госпожи. – Мы покидаем Империю, варвар. И я предлагаю тебе пойти со мной к Соленморью, великому прародителю жизни и кругу смертей. Его воды не тронуты временем, он помнит рождение множества таких Империй и Долин, как моя и твоя. Если мы и сможем отыскать ответ и лекарство от порчи, это лежит у берегов океана.

– А почему нет, владетельница? – спокойно ответил Ветрис. – Я возьму тех, кто пойдет за мной и всех Безымянных. Благодарю за возможность прикоснуться к легенде в компании с тобой.

– Советую тебе, варвар, собраться достойно предстоящего похода. Дело будет долгим и опасным. И тайным, – шёпотом произнесла она. – О том, что мы ушли, не должен знать никто. Даже твои самые приближенные слуги в Долине. Киоми позаботится о том, чтобы твои воины попали сюда тайно.

Еще один хлопок в ладоши, и в помещении появились новые проходы, из которых вышли жрицы и ещё несколько служанок. У них на лицах были маски, они молчаливо и торжественно прошли вереницей до вождей, и за ними в воздухе показались летящие тела тех, кого варвар желал взять с собой. Ветрис явно напрягся, но Лаитан успокоила его:

– Для всех остальных тебя и меня похитили, твои люди и мои слуги позаботятся о том, чтобы в это поверили.

Она имела в виду то, что молчаливые служанки в масках, сняв их после ритуала перехода, умрут за свою госпожу, чтобы всем стало ясно – похищение и сопротивление было на самом деле.

Лаитан подошла к бассейну, чья вода оставалась спокойной до тех пор, пока она, извлёкши из складок одежды небольшой кинжал, не уколола себе палец. Капли крови, упавшие в воду, заставили её засветиться золотом. Медноликая протянула нож Ветрису и посмотрела на него.

– Твоя кровь откроет проход тебе и твоим людям.

Вождь оглядел служанок, висящие тела своих телохранителей, и вернул взгляд на лицо Лаитан. Бесстрастная владетельница умирающей Империи смотрела на него без тени эмоций, только в глубине её ярких глаз блестело золото, и дрожал отсвет чего-то далёкого, нездешнего. Он без колебаний взял кинжал, посмотрел на идеально чистое лезвие из голубой стали, и произнёс:

– Владычица Лаитан, нам не нужно собираться в путь, бой или поход. Все мои воины способны выжить где угодно, от дальнего юга с горячими землями, и до холодного севера с его замерзающим воздухом. Мы способны слышать друг друга на расстоянии, потому мне придётся приложить определённые усилия, чтобы нас не могли отыскать.

Он разрезал кожу на пальце, и молча уронил в бассейн несколько светящихся серебром капель своей крови. Вода забурлила, золото и серебро слились в водовороте.

Служанки госпожи подвели тела воинов Долины к бассейну, легонько подталкивая их в воздухе.

Лаитан только улыбнулась такой самонадеянности варвара. Она собиралась посмотреть, как он хочет справиться без оружия, надеясь только на свою магию, которая теряла силу в некоторых землях, через которые им предстояло пройти.

Киоми прыгнула в воду первой, за ней последовали десятки женщин, пропадающих в светящемся переходе, едва их тела касались поверхности. Одна из служанок в маске по очереди столкнула в бассейн воинов варвара, которые тоже пропали. После этого вся гвардия Лаитан и ее жрицы последовали за варварами, и настал черед вождей. Лаитан крепко схватила мужчину за руку и прыгнула в воду, или в то, чем она стала. В этот момент первая служанка в маске сдёрнула с себя её и бросила в сторону. Её лицо оказалось покрыто язвами и увечьями, губы отсутствовали, а вместо зубов появились острые прозрачные клыки. Она зубами вырвала у себя кусок плоти из руки и плюнула его в бассейн, куда прыгнули вожди. Вода вскипела грязной пеной, глаза Лаитан полыхнули зеленью, и все померкло. Звуки начавшейся схватки в зале перехода приглушились и исчезли...

Ветрис почувствовал, как вода ударила его по ногам, поглощая плоть, и понял, чем был тот глоток воды, что поднесла ему владетельница. В нем была растворена малая толика, одна капля влаги из Соленморья. Вечного Моря. Прародителя всего. Именно эта связь помогла ему сейчас раствориться в воде бассейна, чтобы перенестись куда-то далеко по водным путям.

"Когда вода дойдёт до моей головы, я потеряю сознание, – подумал он отстранённо. – Как приятно, что жители Империи не моются песком. Водой я могу дышать, хоть это и тяжело".

Владетельница висела рядом, сжав его руку, и её глаза сверкали. Время растянулось вдоль, раскинув секунды, и процесс переноса, который должен был оказаться мгновенным, затянулся на долгие минуты. Снаружи могло пройти мгновение, но здесь, внутри водяной линзы, все тянулось, как показалось ему, дни. Годы.