Текст книги "Южный Урал, № 10"

Автор книги: Лидия Преображенская

Соавторы: Людмила Татьяничева,Владислав Гравишкис,Тихон Тюричев,Василий Кузнецов,Леонид Чернышев,Владимир Мальков,Леонид Куликов,Ной Заржевский,Анатолий Головин,Евгений Бибиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Эй, наладчица! Ступай-ка сюда! Резцы затупились – сходи, смени!

– Какое там затупились! Сожгла ведь! – возражала Рая.

– Ну, вот еще – сожгла! Получше затачивать надо, а не на станочников валить… Привыкли!

Станок у нее разлаживался поминутно. Она опять звала наладчицу, хотя все знали, что она умеет сама делать подналадку и делала ее раньше. Но теперь она «принципиально» не желала налаживать станок.

Если Рая, занятая другими станками, не могла сразу же подойти к Мане, та начинала работать на разлаженном станке, загоняла валы в брак.

Положение становилось нетерпимым, а Рая не решалась идти к руководителям цеха. Девушки-станочницы посматривали на нее недовольно, осуждающе: она не слушалась их советов, не принимала решительных мер.

«Завтра пойду!» – как-то сказала она себе твердо.

Назавтра ее вызвал к себе сам начальник цеха Гончаров. В его кабинете уже сидели секретарь партийного бюро Школьников и секретарь комсомольской организации Антонов. Они встретили Раю такими вопросительно-испытующими взглядами, что она поняла: «Да, будут говорить об этом самом… Ну и хорошо – скорее все кончится!»

– Здравствуйте, товарищи! Меня вызывали?

– Да вот, что-то ты перестала заходить – решили вызвать. Видимо, на линии дела обстоят блестяще? – ответил Гончаров.

– Блестяще? Нет, не блестяще!

– Да? А в чем дело?

– Не могу поладить с одной станочницей…

Она замолчала, закусила губу и отвернулась. Внезапно ей стало так обидно, что она почувствовала, как щекочущий клубок подкатывается к горлу, а глаза застилает пелена слез.

– Ну, ну! – пробормотал Гончаров. – Надо поспокойнее…

Школьников ласково закивал ей:

– Не волнуйся, Рая! Все обойдется…

– Измучилась она за неделю, – сочувственно сказал Антонов.

Они подождали несколько минут, пока Рая справилась с волнением, потом она рассказала им, из-за чего все это началось, как ведет себя Маня на производстве.

Гончаров слушал и беспокойно постукивал пальцами по столу. Наконец, он не выдержал, резко встал и заходил по комнате, сердито косясь на Раю:

– Ну, а ты что? Молчала? Терпела?

– Я думала – пройдет. Это у нее от зависти, – вздохнула Рая.

– Думала, думала! А сколько валов в брак ушло – знаешь? – он показал Рае рапортичку. – Вот, смотри: за одну неделю растеряли все, чего достигли за полгода. Не-ет, тут надо действовать решительно и быстро!

Он порывисто нажал кнопку звонка и приказал секретарю вызвать с линии Маню.

Тихо стало в кабинете. За стеной глухо рокотал корпус. Порой все предметы в комнате начинали вздрагивать от упругих,, приходящих как бы из-под земли, толчков, – то вступали в действие прессы холодноштампового цеха. В такт толчкам вздрагивали и дребезжали стекла в окнах.

Гончаров ногой подвинул кресло к столу, сел и стремительно, завертел в пальцах мимоходом подхваченную ручку.

– Чорт его знает, что такое! – с досадой проговорил он. – Тащили, тащили линию в передовые, и вдруг из-за какой-то взбалмошной бабы все идет насмарку.

– Будет тебе! Спокойнее надо! – прервал его Школьников и повернулся к Рае: – Вчера ночью из Дворца звонил Сагалов, устроил мне выговор из-за тебя…

– Из-за меня? – удивилась Рая.

– Да. Не отпускаем мы тебя на репетиции… Что случилось? Почему ты не ходишь?

– Ох, товарищ Школьников, сами ж видите – не до того было!

– Ну, это не оправдание…

В это время вошла Маня. Она остановилась у порога, вытирая руки обтиркой, потом сунула ее в карман.

– Подойдите ближе! Садитесь! – приказал Гончаров.

– Спасибочко! – поблагодарила Маня, осторожно присела на краешек стула, поправила косынку и выжидательно посмотрела на Гончарова.

– Как же это так получается, а? – сурово спросил тот.

– Что такое, Алексей Васильевич? – Маня изумленно вскинула брови.

– Вы отлично знаете, о чем я говорю! – нетерпеливо поморщился Гончаров.

– Не понимаю, Алексей Васильевич! Честное слово, в толк не возьму, о чем это вы…

– Ну, так я вам поясню! – Гончаров четко и раздельно произнес. – Мы с вами прошлый раз договаривались, что вы измените поведение на производстве. Вы продолжаете безобразничать, чем это объяснить?

– Что вы, Алексей Васильевич! Да разве я позволю начальства ослушаться? Словечко плохого я ей не сказала, хоть у самой спросите. Не соврет, так правду скажет…

Она продолжала разглагольствовать, с усмешкой посматривая на всех, кто был в кабинете. Трусить было нечего: она и, в самом деле, не грубила больше Степанюк и все, что полагалось ей выполнять, как станочнице, – выполняла…

– Терпеть не могу болтовни. Ну, а это что? – Он потряс рапортичкой. – Не твоих рук дело? Полтораста валов на твоей операции!

Маня облизнула пересохшие губы.

– Разобраться надо, Алексей Васильевич… Опять же причина какая… Ежели, к примеру, станок мой разладился, а наладчица губы надула и не желает ко мне подойти, потому как она на меня обозленная…

– Неправда! – громко отозвалась Рая. Школьников успокаивающе поднял руку.

Маня блеснула глазами в сторону Степанюк:

– Помолчи-ка ты там! Привыкла за чужие спины грехи укрывать. Уж я тебя сегодня раскрою, будь спокойна!

– Как же так? – вмешался молчаливый до сих пор Антонов. – Почему у тебя раньше брака не было? Ведь могла же ты хорошо работать…

– А потому и не было, что дура была. За наладчиков работала, разным карьеристам славу добывала…

– А теперь? – спросил Школьников.

– А теперь – шабаш, ученая стала. Не буду налаживать станок, хоть провались он совсем. Не мое дело.

– Следить за станком – твое дело! – сказал Гончаров.

– А механик зачем? А мастер? А наладчик? Слава богу, есть кому последить, вон их сколько.

– Твое, оказывается, дело – включать-выключать?

– Вот именно!

– Та-ак! – протяжно, со вздохом произнес Гончаров. – Да, с такой не наработаешь. Придется убирать.

Он вопросительно посмотрел на Школьникова и Антонова: согласны ли они?

– Мне не страшен серый волк, пожалуйста! – заговорила Маня. – Не маленькая, сама понимаю: не ко двору пришлась. Райка у вас дочка разлюбезная, а я – падчерица, где уж мне у вас ужиться. Увольняйте, я заявление написала. Вот!

Она подала бумагу. Прочитав, Гончаров передал ее Школьникову и Антонову.

– «По семейным обстоятельствам…» Хм! А правильно это будет? – задумчиво сказал Школьников.

– Мягко, мягко, я тоже думаю. Уволить и указать действительную причину.

Услышав это, дрогнули обе: и Маня, и Рая. «Доигралась Манька!» – мелькнуло в голове у Раи, и она тотчас подняла руку, как школьница, просящая слово. Никто на нее не смотрел, и она громко крикнула:

– Не надо так! Не надо!

Маня выпрямилась, шея у нее вытянулась. Переводя глаза с секретаря партбюро на начальника цеха, она тупо спросила:

– Как?

– Вот так. Уволим за дезорганизацию производства, за недостойное советской работницы поведение…

Она отлично знала, что в цехе нехватает рабочих, и рассчитывала, что ее будут уговаривать не уходить из цеха, будут мирить со Степанюк.

– Вот уволим, тогда будет время все припомнить и разобраться, – жестко сказал Гончаров и обратился к Школьникову и Антонову: – Что же, так и напишем на заявлении? Не возражаете?

– Жестковато будет, Алексей Васильевич, – проговорил Антонов. – Может, переместим на другой участок?

Школьников молчал и смотрел на Маню внимательным, испытующим взглядом, словно выжидал, как дальше поведет себя станочница.

Неожиданно Маня шагнула к столу, выхватила из рук Гончарова свое заявление и спрятала его за спину. На нее растерянном, ошеломленном лице отразилась хитрость.

– Ну нет, так я вам не дамся… Ишь, чего захотели – за дезорганизацию! За то, что Райку карьеристкой обозвала? Подумайте, какая недотрога… Ишь ты!

Так бормотала она, пятясь к двери, держа заявление за спиной. Добравшись до выхода, она остановилась, не решаясь выбежать из кабинета и в то же время явно боясь оставаться здесь.

Гончаров засмеялся:

– Уж будто бы и без заявления не сумеем тебя уволить!

– Имейте в виду – я вам так просто не дамся, похлопочете вокруг меня, – пробормотала она, скрываясь за дверью.

Гончаров взглянул на часы и заторопился:

– Так как же решим, товарищи?

– Я думаю, она основательно прочувствовала свою вину, – сказал Школьников.

– Все равно на линию валов я ее работать не пущу, – возразил Гончаров.

– Это невозможно, – подтвердил Школьников.

Антонов счел момент удобным, чтобы высказать свое мнение:

– Я же говорю, как надо сделать: перевести на другой участок. И Степанюк будет от нее избавлена, и мы увидим, что из нее получится.

– Только не увольняйте ее за дезорганизацию. Не надо! – волнуясь, сказала Рая.

– А что?

– Не злодейка же она какая-нибудь. Поймет и исправится, – вздохнув, Рая добавила: – Жалко мне ее стало, товарищи…

– Э-э, нет! – живо повернулся к ней Школьников. – Вот уж жалость здесь совсем не у места. Мы должны здраво все взвесить и наказать сурово, справедливо. А жалость что? Ею можно человека так испортить, что потом вовек не исправишь. Тебя же, жалельщицу, будет проклинать…

Было решено объявить Мане выговор и перевести на другой участок.

Когда Рая вышла из кабинета, секретарь подала ей телефонную трубку:

– Вас. Из Дворца культуры.

У телефона был Сагалов.

– Что же вы, девушка, не бываете на репетициях?

– Владимир Аркадьевич, обстоятельства сложились…

– Надо быть выше обстоятельств, – назидательно сказал Сагалов и начал рассуждать о власти человека над обстоятельствами.

Рая слушала, а у самой в глазах стоял образ Мани такой, каким она видела его в кабинете начальника цеха, – как-то по-детски напуганной, расстроенной и растерянной. Она струсила, значит сохранилось в ней живое, человеческое… Придет, успокоится и тогда можно будет с ней поговорить…

Рая ответила Сагалову:

– Сегодня обязательно приду, обстоятельства изменились…

Б. Переберин
СТАЛЕПЛАВИЛЬЩИКИ

Окончилась трудовая вахта. Металлурги, оживленно переговариваясь, собирались в тесный кружок. Здесь была вся вторая смена – сталевары, их подручные, канавщики, ремонтники, электрики.

– Что-то долго нет Василия Павловича, – раздался нетерпеливый голос.

– Сейчас придет, – послышалось в ответ. – Ушел за газетой…

– За газетой? Значит, сейчас съездовские новости узнаем…

А Василий Павлович Николаев, всегда спокойный и уравновешенный, на этот раз был необычно взволнован. С искрящимися глазами он подошел к собравшимся людям.

– Товарищ Сталин… Наш Иосиф Виссарионович выступил на съезде, – только и проговорил он, показывая всем свежий номер газеты с речью вождя.

Сталин выступил! Этих двух слов было достаточно, чтобы мгновенно смолкли все разговоры. Наступила тишина. Ее прервал Василий Павлович.

– Садитесь поближе, да потеснее… Будем читать речь товарища Сталина.

Коммунист Василий Павлович Николаев – мастер блока печей. Партийное бюро поручило ему проводить беседы со сталеварами и читать газеты с материалами съезда. Исполнительный и аккуратный, он со всей ответственностью отнесся к этому партийному поручению и старался своевременно ознакомить людей со съездовскими материалами. Так и сегодня после окончания смены Василий Павлович забежал в партбюро за газетой. Здесь он узнал, что на заключительном заседании съезда выступил Иосиф Виссарионович.

…Развернув газету, агитатор стал читать.

И все собравшиеся здесь после трудовой вахты, затаив дыхание, внимали тому, что сказал вождь, вдумывались в каждое его слово, полное глубокого смысла и значения. И мысленно – по мере того как шло чтение – все слушающие агитатора представили себя вместе с великим вождем на высокой вершине, с которой видны и замечательные итоги достигнутого и еще более прекрасные перспективы будущего. И хотя до Москвы отсюда было две тысячи километров, каждый в этот момент сердцем своим был в большом Кремлевском дворце.

– Счастье-то какое: Сталина увидеть и услышать! – вырвался непроизвольный возглас у сталевара Василия Мокринского.

Мокринский и все другие участники беседы – коммунисты и беспартийные – почти живо представляли, каким небывалым вдохновением были охвачены делегаты съезда, как они стоя приветствовали великого вождя, ровным и мерным шагом направлявшегося к трибуне, как навстречу ему нарастала мощная овация и от раскатов «ура» дрожали стены Кремлевского дворца.

Товарищ Сталин говорил… Речь вождя была преисполнена благодарности братским партиям, представители которых почтили XIX съезд своим присутствием или которые прислали в адрес съезда приветственные обращения; великий вождь благодарил их за братские приветствия и доверие, готовность поддержать нашу партию в ее борьбе за светлое будущее народов, в ее борьбе против войны, за сохранение мира…

Агитатор читал вдохновенные слова речи, полной веры в силу партии, в ее правду, отвечающую интересам всех народов, а все, кто слушал Василия Павловича, хотели сказать, что наша партия оправдала надежды народов всего мира, как она оправдала надежды трудящихся нашей Родины.

Чтение речи вождя окончилось. Какое-то мгновение продолжалась торжественная тишина. Все находились под впечатлением мудрых сталинских слов.

Эту тишину нарушил помощник мастера коммунист Геннадий Коротков. Волнуясь, он сказал, что речь вождя зовет к новым достижениям в труде, воочию показывает, как с каждым днем наша страна становится все могущественнее и сильнее, воздвигая величественное здание коммунизма.

Мысль Короткова, близкую сердцу каждого, развивает сталевар коммунист Василий Мокринский.

– Никогда еще наша социалистическая Отчизна не была столь могучей, как сейчас, – говорит он, – слова нашего вождя и учителя вселяют в сердца всех простых людей веру. Да, дело мира победит, а черные мысли поджигателей войны обратятся в прах…

Беседа продолжается. У каждого находятся свои слова, чтобы выразить то, что он чувствует, переживает в этот момент, как понял исполненную глубокого смысла речь вождя, произнесенную на заключительном заседании съезда. И как всегда – все приходят к единому выводу, что в ответ на речь вождя каждый на своем посту должен трудиться еще самоотверженнее, чтобы оправдать то высокое доверие, о котором говорил великий Сталин.

* * *

В огромном пролете плавильного цеха одна за другой выстроились мощные электропечи. Издали слышен их ровный ни днем ни ночью не прекращающийся гул.

У одной из электропечей трудовую вахту несет молодой сталевар Николай Грунин. Тяжелая войлочная шляпа с широкими полями надвинута на лоб. Освещенный огненными бликами, сталевар внимательно наблюдает за ходом плавки. Он обращается к подручному:

– Пробу!

– Есть проба! – отвечает подручный. Тяжелой ложкой-черпалкой он захватывает в печи пышащую жаром бурлящую сталь.

Николай Грунин рассматривает «пробу». Удовлетворенно кивает головой, сдвигает шляпу назад. Мягкая улыбка озаряет его потное от напряжения лицо. Подручный подхватывает щипцами затвердевшую «пробу» и бежит с нею в экспресс-лабораторию. Химик-лаборант дает заключение: «Плавка по анализу».

Все подготовлено к выпуску плавки. И вот уже льется в ковш сталь…

– Поздравляю со скоростной, – говорит Грунину подошедший к нему сталевар второй печи Василий Мокринский.

Василия Мокринского и Николая Грунина – членов Коммунистической партии Советскою Союза, достойных представителей коллектива передового цеха – связывает многолетняя трудовая дружба.

Мокринский – ветеран Челябинского металлургического завода. Сложному и трудному искусству варить сталь он учился полтора десятилетия назад в Сталинграде, на заводе «Красный Октябрь», в годы, предшествовавшие XVIII съезду партии. Во время войны Мокринский приехал в Челябинск. Здесь, на пустыре, в невиданно короткие сроки, скоростными методами строился завод качественной металлургии.

Мокринский видел, как строители, воодушевленные сталинским заданием, возводили один за другим корпуса цехов, монтировали электропечи и прокатные станы, сооружали теплоэлектроцентраль и доменные печи.

– Вот это завод! – восхищался сталинградец.

Когда первая электропечь вошла в строй и заслуженный сталевар Семен Черных выдал первую плавку высококачественной челябинской стали, Василий Мокринский обратился к начальнику цеха с просьбой:

– Ставьте меня на электропечь.

Вскоре Мокринский занял свое место у электропечи. Пытливо и настойчиво изучал он технологию электросталеплавления и вскоре добился прекрасных показателей.

Василий Мокринский уже был известным сталеваром, когда Грунин, окончив школу ФЗО, пришел в цех.

Как родного сына встретил Мокринский юношу, получившего направление в его бригаду.

– Рад, очень рад! Что знаю сам, тому научу и тебя…

– Хочу стать хорошим сталеваром, – сказал Грунин.

– Было бы желание и настойчивость…

Два года проработал Грунин подручным, овладевал искусством электросталеплавления у Мокринского, изучал методы его работы. Мокринский был доволен подручным. Правда, хлопот с ним было немало; целый день покоя не было – то одно спрашивал, то другое. Мокринский все объяснял, а если подручный делал что-либо не так, сталевар не стеснялся его «приструнить».

– На пользу, товарищ Грунин, – замечал он при этом, – никаких «скидок» я тебе делать не буду…

Потом Грунин возглавил бригаду. Мокринский, горячо поздравляя его, сказал:

– Действуй смелее…

Грунин живо блеснул глазами.

– Спасибо, Василий Семенович, за науку…

В 1945 году Грунина принимали в члены ВЛКСМ. Кто-то спросил:

– Товарищ Грунин, а как ты смотришь на то, чтобы организовать комсомольско-молодежную бригаду?

– Горячо одобряю, – ответил Грунин, и он дал слово, что бригада такая будет создана.

Вскоре комсомолец Грунин уже возглавил молодежную бригаду и вступил в соревнование со своим учителем Мокринским.

Работая у электропечи, Грунин не прекращал учебы. Он посещал занятия стахановской школы, внимательно приглядывался к работе Мокринского и других опытных сталеваров, осваивал сложную аппаратуру, познавал физические и химические процессы, происходящие в электропечи. Соревнуясь с Мокринским, чувствуя повседневную поддержку и помощь старшего товарища, он совершенствовал свое мастерство, непрерывно улучшал показатели работы.

Но Василий Семенович все шел впереди. Ежемесячно подводились итоги социалистического соревнования и ежемесячно Мокринский выходил на первое место. В январе 1948 года Мокринский первым на заводе достиг уровня производства, запланированного на последний год послевоенной пятилетки. Спустя месяц этого же добился сталевар Семен Черных, а вторую половину 1948 года весь цех работал на уровне, запланированном на последний год пятилетки.

В горячие дни соревнования сталеваров на металлургический завод пришло письмо с Кузнецкого металлургического комбината. Адресовано оно было Грунину. Лучший сталевар Кузнецкого комбината Захар Безверхний писал:

«Уважаемый товарищ Грунин! Каждый советский человек стремится внести как можно больший вклад в дело дальнейшего укрепления могущества нашей Родины. Укреплять Родину – это значит ежедневно выполнять и перевыполнять план, это значит досрочно завершить послевоенную сталинскую пятилетку. В борьбе за быстрейшее окончание пятилетнего плана я решил помериться силами с вами, товарищ Грунин…»

Прочитав письмо кузнецкого сталевара, Грунин показал его Мокринскому.

– Вызов, значит, на соревнование получил… Ну, что же, принимай…

– Решил принять, Василий Семенович.

– Силы у вашей бригады хватит, – одобрительно отозвался заслуженный сталевар.

В тот же день, после окончания смены, Грунин отослал Захару Безверхнему ответ.

«У нас с вами, – писал он, – как и у всех советских металлургов, одна общая цель и одно общее стремление – дать Родине больше высококачественной стали, чтобы страна наша стала еще более могущественной. Наше соревнование послужит достижению этой общей цели и поможет досрочно завершить послевоенную пятилетку».

* * *

Сталеварение – сложное и трудное искусство. Особого мастерства требует скоростное сталеварение. Чтобы варить сталь скоростными методами, надо быть хорошо подготовленным, технически грамотным сталеваром.

Важно так строить свою работу, чтобы строго учитывать и быстро выполнять каждую операцию.

Именно такими культурными, технически грамотными сталеварами являются коммунисты Мокринский и Грунин. Василий Мокринский – автор брошюры «Опыт электросталеплавильщика». Николай Грунин три года назад успешно закончил курсы мастеров социалистического труда, а сейчас является студентом третьего курса вечернего отделения металлургического техникума.

Коммунисты Мокринский и Грунин первыми стали варить сталь скоростными методами. Три года назад в цехе скоростниками были только они. Освоив скоростное сталеварение, научившись ценить минуты и секунды, приведя в действие могучий резерв повышения выплавки стали, сталевары делились своим опытом работы с другими. Им не раз приходилось руководить стахановскими школами, выступать с рассказами об опыте скоростного сталеварения перед многочисленной аудиторией в заводском клубе и на институтских кафедрах.

Они с радостью учили молодежь скоростным методам работы. В этом сталевары находили горячую поддержку у партийной организации и хозяйственных руководителей цеха. Теперь скоростные плавки выдают все электропечи. Теперь все сталевары уверенно плавят сталь скоростными методами. Теперь в ряду с Мокринский и Груниным стоят многие другие скоростники. Это – коммунисты Трушин, Черкасов, Черных, Назаров, комсомольцы Хомутинников, Осипов…

Тяга к знаниям, к повышению своего общеобразовательного и культурного уровня, к совершенствованию своей производственной квалификации – вот что является самым характерным для электросталеплавильщиков.

В цехе нет сталевара, подручного, разливщика или канавщика, который не повышал бы свою квалификацию. Все рабочие цеха прошли курсы технического минимума. В цеховом экономическом лектории сталевары, их подручные, мастера прослушали цикл лекций, раскрывающих, из чего складывается стоимость тонны стали, пути снижения себестоимости металла.

– Сталевар-скоростник не может жить только сегодняшним днем, – говорит Николай Грунин. – Сейчас приходится думать о том, сколько стоит каждая тонна сваренной тобой стали, сколько ты потерял на разных отходах. Надо до всего доискиваться и, уметь устранять причины, вызывающие производственные потери..

– Надо думать и об увеличении стойкости печи, – добавляет Василий Мокринский, – надо думать и об уменьшении расхода электроэнергии. Теперь экономические показатели производства у нас на первом плане. Ведь об этом говорил в своем докладе товарищ Маленков, об этом говорится в директивах съезда…

* * *

На предсъездовской стахановской вахте трудовых успехов добились многие сталевары. В середине сентября выполнили девятимесячное задание коммунисты Василий Мокринский и Николай Грунин.

Высоких показателей достиг молодой коммунист Николай Черкасов. Он выдал в сентябре 19 скоростных плавок. Время каждой плавки стахановец сократил на 30—60 минут.

Перевыполнили свои задания, выдав десятки тонн металла дополнительно к заданию, молодой сталевар Николай Осипов, старейший сталевар Семен Черных и другие.

В дни, предшествовавшие съезду, электросталеплавильщики выдали 177 скоростных плавок. Сверх месячного задания они выплавили сотни тонн высококачественного металла.

С еще большим подъемом трудились челябинские электросталеплавильщики в дни работы съезда. 5 октября, в день, когда открылся съезд, цех дал рекордное за все время своего существования число плавок; три четверти из них были скоростные. Отличились сталевары четвертой электропечи Алексей Трушин и Николай Черкасов.

Молодые коммунисты, кандидаты в члены партии, они и до этого работали хорошо, систематически перевыполняли свои производственные задания. Но в этот день они дали рекордную выработку, в полтора раза перекрыв нормы. Выйдя в передовики, Трушин и Черкасов на этом не остановились. Они держат высокие темпы в работе, показывают всем пример того, как надо бороться за выполнение решений съезда.

Исторический XIX съезд Коммунистической партии Советского Союза закончил свою работу. Но в цехе на всех участках продолжается трудовое наступление. Электросталеплавильщики горды сознанием, что их родному заводу дано ответственное задание: в новом, 1953 году во все возрастающих количествах обеспечивать качественным металлом стройки пятой пятилетки.

Неся стахановскую вахту, коллектив электросталеплавильного цеха – лучшего электросталеплавильного цеха Советского Союза – борется за достижение новых успехов в труде, стремится внести свой вклад в дело выполнения решений XIX съезда партии и укрепления экономического могущества нашей Родины.

Напряженная творческая работа коллектива электросталеплавильщиков отражается в цифрах на доске показателей. Посмотришь на эти цифры и воочию видишь их победы.

Первым в ряду передовиков соревнования идет сталевар четвертой электропечи коммунист Алексей Трушин. Против его фамилии проставлена цифра – 112. Чуть поодаль другая цифра, свидетельствующая о том, сколько Трушин выдал скоростных плавок. Эта цифра увеличивается от смены к смене.

Рядом с Трушиным выведена фамилия его сменщика – сталевара коммуниста Николая Черкасова. У него – 111 процентов выполнения задания.

Затем выписана фамилия старейшего сталевара коммуниста Семена Черных, вот уже четверть века несущего трудовую вахту у электропечи. У него – 109 процентов выполнения плана.

В ряду передовиков идут сталевары коммунисты Василий Мокринский, Николай Грунин. На счету каждого из них – десятки тонн сверхплановой стали и скоростные плавки. А скоростных плавок столько, сколько не было еще за всю историю работы цеха: каждая вторая плавка сейчас идет скоростной.

Сегодняшние успехи электросталеплавильщиков – их трудовой вклад в великое дело выполнения задач, поставленных историческим XIX съездом Коммунистической партии Советского Союза.