Текст книги "Две воительницы"

Автор книги: Личия Троиси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Не заставляй меня уходить в тоске из-за того, что я оставляю тебя.

Идо чувствует, что ему больше нечего сказать.

– Если ты захочешь, пройдет даже это. Но ты должен хотеть этого, понимаешь?

Слезы начинают тихо литься у гнома из глаз и капают на ладонь Соаны. Сейчас Идо кажется невозможным, что однажды он сможет увидеть свет, и в любом случае он этого не хочет. Если она умирает, то будет справедливо, чтобы он провел в темноте все время, которое ему осталось жить.

– Прошу тебя, поговорим о чем-нибудь другом.

Соана делает усилие, чтобы улыбнуться, и старается, чтобы ее голос звучал нормально.

– Ты помнишь тот вечер, когда я попросила, чтобы ты позволил мне побыть у тебя дома?

Идо закрывает глаза и видит Соану, какой она была тогда, в точности такой, какой она сидела тогда перед ним, словно не было прошедших лет. Теперь он больше не сомневается, теперь он знает, что будет видеть ее такой каждый раз, когда вспомнит о ней.

– Я не могу его забыть.

– А свадьбу Дохора и Суланы, когда тебе было стыдно стоять рядом со мной?

– Мне не было стыдно! – возмущается Идо.

– Нет, было, ты стыдился себя самого.

Идо краснеет и улыбается.

Так продолжается долго. Они думают о том, что было раньше, перебирают бесконечные воспоминания, которые эти двадцать лет принесли им в дар. А когда она слишком устает, чтобы говорить, и ее дыхание становится легким хрипом, он один продолжает говорить за двоих. Потом свеча медленно догорает, и в комнате воцаряются тишина и мрак.

– Соана… – пробормотал Идо в полумраке и увидел ее перед уходом, великолепную, улыбающуюся. Горечь улетучилась, и у него осталось ослепительно прекрасное воспоминание о ней.

– Ты вернулся…

– И снова ухожу.

– Я это знаю.

– Я не мог уйти, не вернувшись перед этим сюда.

Соана улыбнулась ему в его воспоминаниях.

– Я горжусь тобой, Идо.

Слезы медленно стекали по щекам его старого, заросшего бородой лица.

– Защищай и спасай его. Всегда.

Идо открыл глаза. Перед ним был только холодный камень. Но он чувствовал, что Соана здесь, с ним, навсегда.

19
ЗВЕРЬ

Дубэ замерла неподвижно, струя холодного как лед пота текла у нее по спине. Но это продолжалось лишь одно мгновение. Она сделала несколько вдохов, потом рывком повернулась, держа у груди кисти рук, готовые метнуть ножи.

Она метнула два из них, но, как она предполагала, это было бесполезно. Рекла стремительно шагнула в сторону, ножи пролетели мимо, а потом замерла на месте, сжимая обеими ладонями черный кинжал. На лице Реклы уже была свирепая усмешка победительницы.

Дубэ с трудом узнала ее. Это была Рекла – и в то же время не Рекла. Страж ядов уже больше десяти дней не принимала свой напиток, и старость взяла свое. Кожа лица висела складками и стала морщинистой, как кусок мокрого холста. Теперь этой кожи было слишком много для того, чтобы покрыть маленький узкий череп Реклы. Спутанные сухие волосы, потерявшие прежнюю упругость, висели по сторонам лица, как пакля. От блестящих кудрей не осталось и следа. Но глаза, хотя и помутнели, сверкали от гнева и жажды мести. Кости всюду выступали из-под прозрачной кожи, но реакция мускулов была такой же быстрой, как всегда. Слепая вера в ее бога давала Рекле силы продолжать борьбу.

– Наверно, мой вид тебя напугал? – насмешливо спросила она и сделала два шага вперед.

Дубэ инстинктивно отступила перед ней. Девушке некуда было бежать. Сзади нее была только каменная стена, лишь едва заметно пострадавшая от обвала, слева – отвесная скала. Дубэ не могла воспользоваться луком: здесь было слишком тесно. Она подсчитала оставшиеся ножи – только три, этого слишком мало.

– Хорошо посмотри на это лицо, смотри внимательно, – говорила Рекла, продолжая идти вперед.

Дубэ оказалась прижата спиной к стене.

«Что мне делать, что делать?»

– Вот какая я на самом деле. Если бы не мои напитки, мои драгоценные напитки, которые ты вылила на землю, я всегда была бы такой. Что ты надеялась выиграть своим поступком? Думала, что так победишь меня? Думала, что остановишь меня? Теперь моя воля сильнее и тверже, чем раньше, потому что мой бог не покинул меня, знай это.

Дубэ услышала крик за грудой осыпавшихся после обвала камней. Лонерин был в опасности, а она не могла ему помочь. Ее вдруг охватил панический ужас, и это мгновение растерянности дорого ей стоило. Рекла бросилась на нее и сдавила ей горло ладонью. Хватка у нее была железная, Дубэ стала задыхаться, а Рекла медленно подняла ее над землей, и ее лицо исказилось от напряжения.

– Филла не пожалеет твоего друга, напрасно ты беспокоишься о нем!

При этих словах сердце девушки на мгновение замерло, ей стало нечем дышать. Она судорожно стала нащупывать пальцами ножи на груди, но Рекла мгновенно остановила ее движением руки.

– Никаких уловок! – пробормотала она в ухо Дубэ, и девушка снова почувствовала омерзительное тепло дыхания Реклы. Ненависть поднималась из глубины ее души, что-то внутри нее шевельнулось.

Рекла мгновенно разжала пальцы, и Дубэ почувствовала, что ее не держат ноги. Когда она падала на колени, Рекла взмахнула кинжалом и нанесла удар по ее груди. На жилете девушки возник длинный красный разрез, и перевязь с метательными ножами упала на землю. Ножи со звоном вылетели из ее карманов.

Дубэ выдержала боль и потянулась к кинжалам, пытаясь схватить хотя бы один из них. Она едва смогла заметить блеск лезвия, а потом ее руку пронзила боль. Дубэ закричала, и этот крик слился с другим, – с криком мужчины по другую сторону стены.

– Лонерин…

Она открыла глаза и увидела, что из ее ладони торчит кинжал Реклы. Он вонзился в тыльную сторону, пробил ладонь насквозь, и теперь его лезвие пригвоздило Дубэ к земле. Она не могла даже пошевелиться: при каждой попытке красное пятно на земле становилось больше. Рекла стояла рядом на коленях и смотрела на нее с восторгом на лице.

«Я погибла. Даже в таком состоянии она сильнее меня. Это конец».

Дубэ задрожала от страха и боли. Рекла окунула подушечки пальцев в кровь, стекавшую на землю, потом стала подчеркнуто, словно играя в спектакле, любоваться цветом этой крови при солнечном свете.

– Я уверена, что Тенаар оценит этот мой дар, – сказала она с улыбкой.

Она сильным движением вырвала кинжал, и Дубэ на мгновение почувствовала, что теряет сознание. Но сразу же после этого она отреагировала: подняла здоровой рукой один из упавших на землю ножей и метнула его в сторону Реклы, вложив в удар все силы, которые еще оставались в ее теле. Она видела все как в тумане, но все же сумела ранить Реклу в плечо. Она была такой быстрой, что ее мучительница не успела вовремя уклониться от удара. Дубэ приподняла голову и увидела, что Рекла держит плечо слишком прямо, и в этот момент на жилет полилась кровь, черная и вязкая, как чернила.

– Как ты посмела… – зарычала Рекла.

Она с быстротой молнии бросилась на Дубэ, сбила ее с ног и, оказавшись наверху, вонзила ей кинжал в плечо. Дубэ снова закричала от отчаяния. Но теперь в этом крике был еще и другой звук – знакомая ей страшная нота.

Теперь Рекла лежала на ней, и это разрушающееся тело всем своим весом давило Дубэ на живот.

– Я принесу тебя в бассейн Тенаара, даже если это будет моим последним делом. Но в этот раз я позабочусь о том, чтобы ты не создавала мне проблем в пути. Мне все равно, в каком состоянии ты попадешь туда, я и так уже была слишком добра. Больше я не намерена ошибаться.

До Дубэ ее голос доходил искаженным и словно издалека. Ее оглушал другой звук. Она хорошо знала его – этот вопль, который сейчас набирал силу внутри нее и которого она всегда боялась, но сейчас он был ее единственным спасением.

Рекла выпрямилась и ударила ее кулаком в живот. Мышцы девушки сжались от боли, но уже мгновением позже она осознала, что ее тело медленно теряет чувствительность.

Тогда Дубэ поняла, что происходит. Началось покалывание в пальцах, странное онемение постепенно охватило руки и дошло до груди. Зверь давил под грудиной, желая вырваться наружу.

– Это ты – причина того, что Тенаар перестал разговаривать со мной! Он ненавидит меня за то, что я потерпела неудачу с тобой, за то, что я не держала тебя до этой минуты на цепи, как зверя! Было ошибкой позволить тебе разгуливать свободно и совать свой нос в дела его превосходительства Иешоля, я должна была поймать тебя сразу, как только ты сбежала с этим просителем! Теперь ты заплатишь за свои дела!

Рекла взвыла от ярости, и ее пронзительный крик слился с криком одного из драконов. Эти звери беспокойно зашевелились вокруг. И зверь в теле Дубэ зашевелился тоже. Девушка чувствовала, как он пульсирует внутри нее, отыскивая путь, чтобы выйти, но напиток Лонерина мешал зверю выбраться наружу. Она должна немедленно найти решение, должна разрушить эту стену, иначе она умрет.

Рекла ударила ее ногой, потом сдавила ей руками горло. Страж ядов не хотела убить, она хотела только мучить девушку.

– Вот чего заслуживает такая предательница, как ты! – в экстазе крикнула она. – Ты в западне, надежды нет, и боль будет сопровождать тебя до конца твоих дней!

Дубэ попыталась сосредоточиться. Она подумала о той страшной резне, которую она учинила в лесу, о полных ужаса глазах своих жертв, о звуке, с которым лезвие резало их плоть. Часть ее страдала от этих воспоминаний и с ужасом представляла ту пропасть, в которой она окажется, если зверь вырвется на волю и завладеет ее телом. Но другая часть радовалась и жадно вдыхала запах ее собственной крови, безумно желая проглотить врага, который посмел бросить ей вызов.

Рекла взяла в руку кинжал и снова ранила ее в грудь. Дубэ почти не почувствовала боли. Ее ладони судорожно сжимались и разжимались, а ум уже начинал терять связь с действительностью.

– Как только я поднесу твою жизнь в дар Тенаару, все станет как раньше, понимаешь? Моя молодость и красота – цена, которую я добровольно плачу за это!

Дубэ ясно почувствовала, как ее воля опрокинула последнюю преграду. Ее разум добровольно отступил в сторону с тем отчаянием, с которым самоубийца делает последнее движение, после которого нельзя вернуться назад.

Звуки внешнего мира исчезли, и ее окружила тишина. Она падала в пропасть, в черную яму, которая была у нее внутри. А на дне этой ямы горели как угли два глаза, освещавшие это пустынное и безрадостное место. Дубэ могла бы подняться обратно, могла бы сопротивляться: напиток давал ей эту возможность. Но теперь она сделала выбор. Она всеми легкими вдохнула терпкий запах тела Реклы и отступила в сторону. Ее обжег мучительный жар, два красных глаза светили из черноты ее погибели, и она почувствовала, что зверь занял свое место.

Ей вдруг показалось, что Рекла движется медленно, как под водой. Перед ней была всего лишь жалкая старая фанатичка, которую пожирала ненависть. Дубэ прыгнула вперед, и зверь зарычал.

Она увидела, что ее собственное тело невероятно стремительно движется. В один миг она оказалась на ногах, словно не была обессиленной и готовой сдаться. Рекла потеряла равновесие и оказалась на земле. Все это произошло за долю секунды.

– Даже зверь не может убить меня, напрасно надеешься, – пробормотала страж ядов с уверенной и жестокой усмешкой.

Дубэ с невероятной быстротой бросилась на нее и почувствовала, что ее ладони согнулись, как лапы хищника. Ее голос невозможно было узнать: он был хриплым и непохожим на человеческий. Увидев одну из своих рук, она похолодела от ужаса: это была не ее рука, проклятие превратило ее в идеальную машину для убийства. Мускулы сокращались с бешеной скоростью. Ее жажда смерти была огромной, ничто не могло ее утолить. Ее разум, вытесненный из тела этим звериным инстинктом, уже никогда не сможет вернуться назад.

Она несколько раз ударила Реклу, потом схватила ее за шею и швырнула на каменную стену. Треск ломающихся костей доставил ей удовольствие.

Она хотела бы сейчас же прекратить все это, но было уже слишком поздно.

Ее врагиня ответила на полученный удар, хотя его сила была ужасной: сжала в одной руке кинжал, а второй схватила метательный нож.

– Моя вера больше твоего проклятия. Тенаар сумет дать мне силу!

Она стала наносить удары наугад, ее руки двигались поразительно быстро и ловко. Она нанесла Дубэ несколько порезов, и тонкие красные дуги прочертили воздух; стойкий запах бойни наполнил поляну. Драконы снова стали бешено реветь. Дубэ слышала их словно издалека. Она не чувствовала ничего, кроме безумного возбуждения.

Она подняла Реклу высоко над землей, как соломинку, и стала бить ее свободной рукой. А ее кулаки при ударе врезались в тело как два лезвия.

Ее разум был в ужасе. Она словно разделилась на две части. Она не хотела причинять эти мучения и совершенно ясно чувствовала, что прошла точку возврата, зашла слишком далеко и зверь теперь никогда не остановится. Она попыталась закричать, но не смогла: ее горло больше ей не принадлежало. Она могла только слушать крики Реклы, с каждым разом все более отчаянные по мере того, как тело стража ядов слабело под ударами.

Дубэ чувствовала, что теряет рассудок, и понимала, что больше не может выдержать это состояние, что это уже слишком. Ее тело больше ей не принадлежало, поэтому ей не удавалось закрыть глаза и не смотреть на то, что она делала, не удавалось ни остановиться, ни хотя бы перестать наслаждаться этими криками.

Наконец она схватила Реклу и швырнула ее на землю. Та была уже почти мертва, но зверю этого было мало. Дубэ сжала руками ее шею и давила, давила, чувствуя, как судорожно бьются ноги ее жертвы.

«Хватит!»

Кости шеи сломались под ее нажимом. Дубэ надеялась, что сможет умереть, сможет погибнуть, чтобы ей не нужно было дальше смотреть на этот ужас.

Наконец она разжала руки. Чей-то громкий крик привлек ее внимание, и она повернулась в ту сторону. В том месте, где был обвал, сразу много камней сдвинулись со своих мест, и в открывшемся отверстии она разглядела ошеломленного Лонерина и кричавшего от боли и горя Филлу.

Зверь зло усмехнулся.

Маг начал отодвигать руками каменные глыбы, упавшие во время обвала. Его силы были на исходе, но он несколько раз слышал крик Дубэ.

– Ты не успеешь попасть туда вовремя. Моя госпожа умеет быть смертоносной, когда чувствует руку бога на своей голове, – сказал Филла.

– Молчи!

Лонерин решил применить магию. У него было достаточно энергии для заклинания, которое поднимает предметы в воздух. Но он должен спешить: Дубэ явно необходима его помощь. Он сложил вместе ладони и властно выкрикнул нужную формулу. Один за другим обломки скалы начали отделяться от кучи, загораживавшей обзор, и отодвигаться в сторону. Они взлетали вверх и катились по откосу под рев драконов.

Потом раздался вопль, от которого задрожал воздух. Это был нечеловеческий, хриплый, дикий рев. Лонерин мгновенно замер на месте: он слишком хорошо помнил этот рев.

«Нет, Дубэ, нет!»

Он сосредоточился на своей работе, чтобы делать ее быстрее, камни стали быстро отрываться от земли, энергия текла с его соединенных ладоней, как река во время разлива. Ему было достаточно, чтобы камни сделали всего один виток, и все стало понятно. По ту сторону обвала были двое – Дубэ и фигура в черной одежде, которую ни с чем нельзя было спутать, – одежде победителей. Но Дубэ была не в себе: ее лицо уже исказилось, ее мышцы пульсировали под кожей ритмично и неестественно.

До сих пор каждый раз, когда зверь вырывался наружу, Дубэ всегда сохраняла свой обычный внешний вид. Только ее лицо искажалось выражением бешеной ярости. Но сейчас все ее тело налилось той сверхъестественной силой, которую может дать только проклятие. Вид у нее был дикий, она была похожа на животное, а это значило, что зверь вырвался на свободу, несмотря на напиток.

Лонерин окаменел так же, как в тот раз, когда впервые увидел ее в деле. Он даже прекратил двигать камни и, словно прикованный к месту, наблюдал за тем, что происходило, не в силах пошевельнуться.

Лицо Дубэ искажала ужасная гримаса, она стояла наклонившись над телом Реклы и судорожно сжимала ладонями ее горло. Ноги стража ядов били наугад, но с каждым разом движения становились все слабее и медленнее. Рот Реклы был широко раскрыт: она пыталась глотнуть воздух и беззвучно произносила слова, которые больше никто не услышит.

– Остановись!

Лонерин вздрогнул от вопля, раздавшегося сзади. Филла отчаянно пытался освободиться от магических пут, которыми был связан. Он с отчаянием смотрел на то, что происходило, и в его глазах была безумная тревога.

Ноги Реклы перестали двигаться, и ужасный звук – треск ломающихся костей – нарушил неестественную тишину, которая установилась после крика Филлы. Дубэ не разжала руки, только повернулась к ним, и огонь, горевший в ее глазах, был ужасен. Лонерин похолодел. Это была не она, не могла быть она – этот взгляд, эта усмешка на губах, эти пятна крови на лице.

– Моя госпожа! – крикнул Филла, который был совершенно вне себя. Нечеловеческим усилием он освободил одну руку и теперь в отчаянии пытался добраться до отверстия в обвале. – Сопротивляйтесь, моя госпожа, сопротивляйтесь!

«Проклятие поглотило ее», – подумал Лонерин с нарастающим ужасом.

Он еще не успел додумать до конца эту мысль, как Дубэ одним нечеловеческим прыжком влетела в проход, который открыл он сам, и бросилась на Филлу.

Маг видел, как она терзала Филлу своими руками, которые теперь были настоящим оружием, – теми руками, которые он сам ласкал несколько дней назад. Лонерин оцепенел от ужаса. Он мог только стоять и смотреть. На одно мгновение он встретился глазами со взглядом Филлы. Тот не был испуган и не корчился от боли. Филла только смотрел с бесконечной печалью на черную куклу, лежавшую на земле.

– Отпусти его!

Эти слова внезапно сорвались у Лонерина с губ, хотя он и понимал всю их бесполезность.

«Я должен ее освободить, должен!»

Он бросился на Дубэ и повис на ее плечах, которые вдруг стали такими мускулистыми.

Она была сейчас необыкновенно сильной, ей достаточно было встряхнуть плечами – и он отлетел к каменной стене. Удар о стену был таким, что у Лонерина перехватило дыхание. Когда он смог поднять взгляд, Дубэ стояла перед ним и жаждала крови – это было видно по ее глазам.

– Приди в себя, прошу тебя!

Она, не двигаясь, смотрела на него свирепо, но не нападала и едва ли не смутилась.

Лонерин нашел единственное возможное решение: выкрикнул слово «литое», вложив в него весь остаток своих сил. Дубэ мгновенно окаменела. Он дал себе всего одно мгновение, чтобы отдышаться, а потом стал лихорадочно рыться в своем мешке, который был сброшен на землю во время боя и теперь лежал в углу. Когда его пальцы нащупали холодное стекло, он почувствовал, что не все пропало, что они еще могут спастись.

Она существует, она внизу, один глоток напитка – и все станет как раньше. Это был ужасный несчастный случай, и только. Дубэ не погибла, не погибла!

Он подбежал к ней. Филла, которого едва можно было разглядеть, лежал на земле и горько плакал.

– Моя госпожа… моя госпожа… Рекла, – прошептал верный ученик, по-прежнему глядя за обвал, на безжизненное тело. Потом наступила тишина.

Лонерин открыл рот Дубэ и влил ей в горло все лекарство из пузырька. Он увидел, как ее тело медленно освобождалось от заклинания, потом почувствовал, как она, усталая и слабая, обмякла у него в руках. Он с тревогой вгляделся в ее лицо, но не увидел ту Дубэ, которую знал. Глаза еще были налиты кровью, выражение лица оставалось свирепым.

«Она жива, проклятие не поглотило ее».

Лонерин положил ее на землю, поддерживая ей голову. Она закрыла глаза, лицо было смертельно бледным. Прошло совсем немного времени, и он заметил движение под веками. Когда она пришла в себя, ее зрачки снова стали теми черными колодцами, которые он так любил. Мышцы лица расслабились, и оно сморщилось, выражая только боль. Проклятие снова было под контролем.

– Спасибо, спасибо… – пробормотал Лонерин, не веря, что судьба подарила ему это счастье. Он прижал Дубэ к себе, стал баюкать, покачивая в своих объятиях. – Все хорошо, Дубэ, все хорошо. Я дал тебе напиток, теперь тебе станет лучше.

Она посмотрела на него, прошептала его имя и потеряла сознание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Я видел, как они оба сели на Оарфа – сначала Ниал, потом Сеннар. Там были только я и Соана: так они захотели. Это их выбор, который я понимаю и с которым, как я думаю, мы должны примириться. Мы обменялись короткими приветствиями – только объятие и несколько слов. Все, что мы должны были сказать друг другу, уже было сказано в предыдущие вечера. Потом Оарф раскрыл свои большие крылья, пару раз взмахнул ими на месте в нежном утреннем воздухе, а потом просто оторвался от земли; я и Соана видели, как он становится все меньше, улетая в сторону Саара.

Они улетели, это факт. И они не вернутся. Они улетели в Неведомые Земли.

Из доклада Идо Совету на пленарном заседании,

посвященном исчезновению Всадника Дракона Ниал

и советника Сеннара

20
СПАСЕНИЕ

Лонерин остался один, он сидел на земле, поддерживая голову Дубэ. После всего этого грохота тишина, воцарившаяся на равнине, его оглушала. Он ошеломленно огляделся вокруг. По ту сторону обвала лежало тело Реклы – похожее на кучку черного тряпья, залитого кровью. С другой стороны, почти точно напротив стража ядов, лежал Филла. Он тоже уродливо скорчился на земле.

Лонерин на мгновение задержал взгляд на его лице. Глаза Филлы были открыты и полны боли. Они были повернуты в сторону женщины, которую он любил. Она – последнее, что он видел, о ней была его последняя мысль. Ненависть, которую Лонерин чувствовал к этому человеку, исчезла без следа, превратившись в мучительную жалость. Зачем столько боли? Ради кого? Ради Тенаара?

Он опустил взгляд на Дубэ, лежавшую у него на руках. Даже теперь он не спас ее. Несмотря на его любовь и преданность, проклятие поглощало ее навсегда. Лонерин устал, у него не было сил продолжать борьбу. Это было уже слишком. Он прижал Дубэ к себе и почувствовал, как слабо бьется ее сердце. Он был готов заплакать.

«Ей нужна твоя помощь; берись за дело, идиот!»

И пришел в себя, попытался проанализировать обстановку и оценить состояние Дубэ. Ему было трудно: тоска и тревога рвали на части его душу, и он лишь с огромным усилием сохранял ясность ума.

У Дубэ была большая резаная рана на груди, и лезвие кинжала Реклы насквозь пробило ей ладонь. Почти все ее тело было покрыто порезами и синяками. Дыхание девушки было слабым, а ее бледность тревожила молодого мага. Если он не примет решение сейчас же, на этот раз он может действительно ее потерять.

«Спокойно, Лонерин, сохраняй ум ясным!»

Тошнота. Он почувствовал спазм в горле, как при рвоте, и соленый вкус слез во рту. Ему хотелось кричать, пока не кончатся силы, умоляя небо о помощи. На свою беду он был совершенно один.

Дрожащей рукой он ощупал раны Дубэ. Они были не очень тяжелыми, но она потеряла слишком много крови. Нужно было остановить кровотечение, а ему еще не приходилось лечить так сильно израненного человека.

Его сердце бешено стучало, кровь шумела в ушах. Ему хотелось кричать от ужаса.

Лонерин медленно опустил голову Дубэ на землю. Потом обхватил свою голову руками и сидел так, дрожа всем телом. Его мысли сплетались в запутанный клубок вокруг образов смерти и одиночества, и одна картина заслоняла собой все остальные – белое тело, завернутое в длинную белоснежную рубаху, большое красное пятно на груди и черные волосы на лбу и плечах. Его мать в общей могиле.

Дубэ была как она. Одна – женщина, которую он не сумел защитить, другая – та, которую он любой ценой хотел спасти. Как будто у них была одна общая судьба и они занимали одинаково важное место в его сердце. Лонерин отчаянно закричал.

«Спокойно, спокойно!» – тут же приказал он себе и попытался сосредоточиться.

Он оторвал кусок ткани от своей рубахи, смочил этот лоскут водой из фляги и начал промывать раны – одну за другой. Их было очень много, и кровь, покрывавшая кожу, не давала видеть, насколько они серьезны. Лонерин не мог понять, какие движения ему надо делать. И израсходовал всю воду раньше, чем успел промыть их все.

«Мы погибли… мы не выберемся».

Он попытался оттеснить эти мысли в дальние углы сознания, но не смог.

Он разорвал оставшуюся часть рубахи на бинты, но их было слишком мало, тогда он разорвал плащ, и это было непросто, он слишком устал. От напряжения и гнева он снова начал кричать.

Маг не стал обращать внимания на поверхностные порезы и занялся только самыми глубокими ранами, начиная с пробитой ладони. Он сжал ее, вложив в это весь остаток своих сил. Его пальцы стали липкими от крови, молодой маг снова почувствовал приступ тошноты, но смог его подавить. Он выкрикнул исцеляющую формулу, но понял, что она не подействовала: струя энергии, стекавшая с его ладоней, была тонкой и прерывистой. Этого слишком мало.

«Так уже было. Это то же, что в пустыне, – ну давай, сосредоточься».

Нет, сейчас было не так, как в тот раз. Его силы были на исходе, а состояние Дубэ было еще хуже. И не было никого, кто мог бы им помочь. Они были одни, затерянные в незнакомой стране.

Лонерин как можно сильнее затянул повязки и стал заниматься другими порезами. Каждый из них он несколько секунд пытался лечить магией, но усталость лишила его силы. Постепенно туман встал у него перед глазами, руки начали дрожать. А его ум все время продолжало мучить воспоминание о той общей могиле.

«На этот раз будет иначе! Я не дам Гильдии забрать и ее тоже!»

К тому времени, как Лонерин закончил лечить, он совсем обессилел. Теперь надо было взять Дубэ на руки и идти искать помощь. Он попытался поднять девушку, но не удержал тяжелую ношу. Все же с третьей попытки он сумел взвалить Дубэ себе на плечи, но и теперь держался на ногах нетвердо.

Он совершенно не представлял себе, куда идти, и решил идти вперед. Лонерин думал о Сеннаре. Он надеялся, что сможет его найти, а если нет?

Он потерпел поражение. Гильдия взяла верх над ним. Бесполезно было подавлять в себе ненависть и пытаться стать сильнее, вступать в ряды сопротивления и воевать. Черный Бог сильнее и пожирает все, что любит он, Лонерин.

Молодой маг упал на одно колено. Ему захотелось сдаться, бросить все и забыть.

Слезы застилали ему глаза, мешали видеть. В его душе все перепуталось и потеряло ясные очертания.

И в это мгновение Лонерин вдруг понял, что он не один, те, чьи округлые силуэты он заметил раньше по сторонам дороги, теперь вышли из-за скал и направлялись к нему. Они прибежали сюда на крик Бога-Дракона и присутствовали при сражении, но не осмелились вмешаться. Теперь, увидев перед собой плачущего человека, они перестали бояться и вышли на открытое место.

Лонерин, сделав всего несколько шагов, упал на землю, а бесчувственное тело Дубэ свалилось ему на спину. Он поднял взгляд вверх и хорошо рассмотрел одно из подошедших к нему существ. Это было самое странное создание из всех, которые ему приходилось встречать, но в этот момент Лонерину было не до того, чтобы спрашивать подошедшего, кто он такой и чего хочет. Он думал лишь о том, что он не один и, может быть, кто-то здесь ему поможет.

Подошедший был ростом с гнома, но более худощавый, с быстрыми и резкими движениями. У него были длинные волосы и длинная борода. В волосах и бороде маг заметил украшения, которых никто никогда не видел во Всплывшем Мире. Из копны густых лохматых волос выглядывала пара остроконечных ушей.

– Ей плохо! Помогите нам! – крикнул Лонерин.

Гном держал в руке копье, а на поясе у него висел длинный меч. Он был без куртки, в одних кожаных штанах. Он стоял неподвижно и смотрел на Лонерина.

Лонерин указал на Дубэ:

– Плохо! Помогите нам!

Вокруг появились еще несколько таких же гномов, на этот раз с копьями, острия которых были направлены на Лонерина. Но выражение лиц у них не было враждебным. Их было четверо или пятеро, и одеты они были так же, как первый.

Лонерин попытался подняться на ноги, но мог только с трудом ползти на коленях.

– Прошу вас, помогите нам! – крикнул он, и гномы остановились в нескольких шагах от него.

Они стали переглядываться друг с другом и разговаривать между собой, и при этом раз за разом показывали то на Лонерина, то на Дубэ, лежавшую у него на руках.

Потом один подошел ближе и спросил:

– Арактар мел широва?

Лонерин ответил не сразу. Это странное бормотание напомнило ему что-то – но что именно, он не мог понять. Сейчас он был слишком взволнован и слишком устал, чтобы думать. Его голос ослаб и перешел в шепот.

– Помощь.

Гном сочувственно посмотрел на него, потом кивнул своим соплеменникам. Двое из них побежали куда-то и исчезли из вида, а остальные помогли Лонерину осторожно опустить Дубэ на землю. Молодой маг смутился.

– Помощь, – пробормотал тот, кто подходил к нему.

Лонерин облегченно вздохнул.

– Да, да, помощь, помощь… – произнес он и истерически рассмеялся. Они спасены!

Он бросился к Дубэ, стал гладить ее волосы.

– Мы спасены… Теперь тебя вылечат, я уверен… Мы спасены.

Он не мог оторвать взгляд от нее и крепко сжимал ее руку в своей руке. Он чувствовал себя так невероятно легко, был так чертовски счастлив и… У него больше не было энергии, и его глаза закрывались сами собой.

Пока Лонерин наклонялся над Дубэ, гном стоял неподвижно и смотрел на него. По выражению его лица нельзя было понять, что чувствовал неожиданный спаситель. Увидев, что молодой маг стал спокойнее, гном спросил его: «Оттуда?» – и показал пальцем в сторону ущелья, откуда пришли Лонерин и Дубэ.

– Не понимаю, – ответил Лонерин, и это была правда, Гном надолго задумался; было похоже, что он старается вспомнить что-то важное.

– Эракхтар Юро, – земли за рекой.

Лонерину пришлось немного напрячь свой ум, но в конце концов он понял и изо всех сил закивал.

– Да, да, мы из Всплывшего Мира – и я, и девушка.

Гном улыбнулся и кивнул в ответ.

– Гхар, гхар… Всплывший Мир… Эракхтар Юро.

Лонерин вспомнил, что когда-то учил этот язык. Как же он мог не узнать его? Это язык эльфов или другой очень похожий на него!

Странный собеседник смотрел на него и улыбался.

– Я мало говорю на языке варваров, мало.

Лонерин не стал гадать о том, как оказалось возможным это чудо. Не важно, кто такие эти существа и откуда они пришли. Они спасают его и Дубэ, и этого достаточно.

В это время двое, посланные за помощью, вернулись и привели целый отряд сородичей. Все они были одеты примерно так же. С собой они вели на цепи животное, похожее по телосложению на дракона-детеныша, но без крыльев. Надетая на зверя сбруя начиналась во рту, шла по спине и была прикреплена к носилкам. В эти носилки они уложили Дубэ – правда, это транспортное средство оказалось коротковато, ноги девушки свешивались с повозки. Оно было рассчитано на гномов, таких, как эти, а не на людей.