Текст книги "Две воительницы"

Автор книги: Личия Троиси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Учитель, я так беспокоилась! Вы позвали меня так поспешно, а вы меня никогда не зовете…

Ее старый наставник ласково улыбнулся. Теана обожала эту улыбку. Эта улыбка была утешением ее одинокого детства. Теана не могла себе представить свою жизнь без нее.

– Мне жаль, что моя спешка ввела тебя в заблуждение, но положение тяжелое.

Его лицо снова стало серьезным, и Теана встала с колен, ей было ясно: сейчас она получит какой-то приказ.

– Только что поступило сообщение от Идо. Он лежит отравленный недалеко от границы Земли Воды, а мальчик, который находится с ним, ранен. Им нужен маг – маг, который знает еще и искусство жрецов.

Теана застыла на месте от изумления.

– И вы хотите, чтобы туда отправилась я?

С недавних пор она лечила здесь, в Лаодамее, самых тяжелых раненых на войне, но это всегда была спокойная работа там, где ей ничто не мешало. На этот раз было иначе.

Фольвар кивнул.

Теана в ответ только склонила голову. Разумеется, она не собиралась отступать перед первым поручением, которое учитель дал ей за все это время. Но задание казалось ей слишком огромным, не по ее силам.

– Хорошо, учитель.

– Полетишь с Бьолом на его драконе.

Теана вскинула голову: она никогда не летала и очень боялась драконов. Ее руки слегка задрожали.

– Вылетайте немедленно.

Девушка снова наклонила голову.

– Я сделаю все, что могу… И спасибо вам за доверие.

Фольвар ласково улыбнулся:

– А теперь иди. Я уверен: ты меня не подведешь.

Всю дорогу Теана крепко прижималась к Бьолу. Она обхватила его обеими руками еще перед вылетом и не разжала их до самой посадки. Ей сказали, что полет будет продолжаться целый день, и никогда еще она не страдала так оттого, что под ногами нет земли. По сути дела, она боялась не драконов, а именно пустоты под ногами. Каждый раз, когда она оказывалась на большой высоте, она хваталась за что-нибудь: ей все время казалось, что она падает. Так было и теперь, на спине этого дракона.

– Не так сильно! – шутя крикнул Бьол.

– Простите меня, но я никогда не летала, – прошептала Теана.

Она чувствовала себя дурочкой. Теана совсем не любила приключения. Детство она провела в уединении, в родной деревне, и часто сидела запертая в доме. У нее не было никакой склонности к тому, чтобы действовать. Сейчас ей в первый раз выпало на долю такое опасное поручение.

Подумав об этом, она немедленно вспомнила о Лонерине, который любил опасные ситуации и должен вернуться героем из путешествия туда, где мало кто побывал. Она немного разжала руки. Воспоминание о поцелуе, которым она обменялась с Лонерином, заполнило весь ее ум, и ее душа заныла от боли. Он не знала, где сейчас Лонерин; все это время она боялась, что он не вернется, и постоянно думала о нем. Их холодное прощание стояло у нее перед глазами. Лонерин ушел с Дубэ, а перед этим рисковал жизнью, спасая ее. Это показало Теане, насколько дорога была ему эта сумрачная девушка. Теана вдруг поняла, что для нее нет места в жизни Лонерина, но не могла с этим смириться. Слова, которые они говорили друг другу во время занятий у Фольвара, улыбки, а потом – этот поцелуй, легкий поцелуй, который ничего не значил, но для нее стоил целого мира, – все это она никогда не сможет забыть.

Эти мысли отвлекли ее, и страх перед полетом понемногу рассеялся. Бьол, со своей стороны, все время старался развлекать ее разговорами о разных пустяках. Теана почти всегда отвечала ему односложными словами: она чувствовала себя неуверенно потому, что стыдилась своего страха и смущалась из-за неловкого положения, в котором оказалась: в полете девушка вынуждена была крепко обнимать незнакомого мужчину.

Вечером они оказались над местностью, о которой говорил в своем письме Идо. Эта часть полета была очень трудной для Теаны, потому что Бьол попросил ее не закрывать глаза.

– Две пары глаз лучше, чем одна, верно? Если только вам не слишком страшно смотреть вниз.

Она покачала головой и стала смотреть вниз. Приступ тошноты сдавил ей желудок, но она только сжала зубы. Она не могла сдаться в этот единственный раз, когда ее попросили проявить немного мужества.

Теана и Бьол смогли найти Идо и Сана благодаря магическому огню, который те зажигали раньше. Для Теаны это был указатель, который невозможно спутать ни с чем другим.

– Здесь! – сказала она и показала на это место рукой.

Бьол вытянул шею, посмотрел вперед.

– Я ничего не вижу.

– А я чувствую, – улыбнулась девушка. Это было слабое заклинание, но у Теаны и дар был особый – необыкновенная чувствительность к магическим силам. Погасший огонь для нее был как маяк, указывающий путь.

Девушка и ее спутник приземлились, и первое, что они увидели, был мальчик, который изо всех сил махал им руками в сгущавшейся темноте: к этому времени уже почти наступила ночь. Он кричал:

– Сюда, сюда!

Теана быстро и ловко спустилась с седла и бросилась к мальчику, спотыкаясь оттого, что сумка оттягивала ей плечо.

– Где Идо? – сразу же спросила она, стараясь стать хозяйкой положения.

Сан повел их к Идо. Мальчик был в полном смятении, и лицо у него было бледное. Его волосы растрепались и закрывали часть лба, а нетвердая походка стала еще более шаткой от спешки. У Теаны осталось о нем странное впечатление. Этот мальчик был ребенком и мужчиной одновременно, и от него исходила какая-то особая сила, но какая – она пока не могла понять.

Теана бережно взяла мальчика за плечи и посмотрела ему в глаза, погружая свой взгляд в их влажную лиловую глубину.

– Успокойся, теперь я здесь. – Она почувствовала, что под ее ладонями, лежавшими на его худых плечах, словно льется какой-то поток. – Скажи мне только, где Идо.

Сан просто поднял палец и показал в сторону.

Теана напрягла зрение, но увидела то, на что указал мальчик, только благодаря своей магической силе. Там было расстелено на земле маскировочное полотнище. Она повернулась к Бьолу:

– Не побудете ли вы с мальчиком?

Всадник кивнул. Тогда она бросилась к гному. Сердце колотилось у нее в груди. Ей становилось страшно.

Теана осторожно откинула край полотна, и перед ней возникло то лицо, которым она столько раз восхищалась на заседаниях Совета, но помятое и бледное. Идо казался старше, чем она его помнила, она еще никогда не стояла к нему так близко.

– Видно, вам было удобно лететь? – прохрипел Идо.

Теана вздрогнула, и он улыбнулся ей.

– Все хорошо… Лучше поздно, чем никогда.

Затрудненное дыхание, бледность, пот. Теана положила руку ему на лоб. Лоб был холодным. Вдруг она почувствовала себя хозяйкой положения.

Она подняла свободную руку и вызвала маленький огонек, который повис в воздухе над Идо. Теперь она лучше могла изучить состояние больного. А он сразу закрыл глаза. Плохо переносит свет – еще один симптом, который надо учесть.

– Подержите глаза открытыми всего минуту, прошу вас.

– Слушаюсь, – ответил Идо, но его голос все чаще прерывался, а взгляд стекленел. Яд попал в кровеносную систему, а это опасно.

Теана полностью сняла маскировочное полотно и подошла ближе к гному, чтобы лучше его осмотреть.

– Скажи мне, что с ним все в порядке, пожалуйста! – с печалью в голосе попросил ее подошедший к ним Сан.

– Тихо, мне нужно только одно – тишина, – ответила она. Она сосредоточилась и искала что-то. А когда наконец нашла, удрученно вздохнула. Небольшая рана на плече Идо гноилась, Теана поняла, что именно через нее яд попал в кровь. Гном смог продержаться так долго лишь потому, что это была маленькая ранка, чуть крупнее царапины. Если бы порез был больше, гном сейчас был бы уже мертв.

Теана повернулась к Бьолу:

– Перед тем как увезти его, я должна хотя бы оказать ему первую помощь, иначе он не доживет до конца пути.

Мальчик застонал, но всадник остался спокоен.

– Маг здесь вы.

Теана почувствовала, что на нее легла огромная ответственность. Ее руки дрожали, когда она вынимала из своей сумки все, что было нужно.

О том, чтобы приготовить противоядие, не было и речи: хотя Теана и поняла, какой яд был применен, у нее не было нужных лекарств. Единственное, что она могла сделать, – попытаться противостоять распространению яда, создать для него преграду на время перелета. Она полностью расстегнула куртку Идо и сняла ее, обнажив больного до пояса.

Перед тем как начать, она мысленно поблагодарила своего отца. Так она поступала всегда, и делала это машинально, но каждый раз эта благодарность немного трогала ее душу. Все брало начало в нем, и ей всегда его не хватало. Сейчас она тоже должна была поблагодарить отца, тогда он защитит и направит ее. Медленная молитва, которую начали произносить ее губы, была составлена на языке, который теперь забыли в этом краю. Все тело Теаны двигалось, следуя ритму этого песнопения, и в это время Теана смешивала компоненты лекарства в маленькой чашке, которую вынула из сумки. Она почувствовала на своей спине удивленный взгляд Бьола, но постаралась не думать о нем. Она не должна отвлекаться.

Теана продолжала петь и одновременно окунула в приготовленную смесь длинную ветку ивы. Постепенно ладони девушки начали светиться, а молитва звучала все громче. Она сомкнула веки, давая ритму собственного голоса вести себя, и перед ее закрытыми глазами начал возникать сложный узор из светящихся извилистых линий, которые пересекались одна с другой. Мир для нее исчез, существовали только напев и сила, которая – Теана это чувствовала – изливалась из ее тела. Когда девушка почувствовала, что ее рука стала горячей, она начала лечение… Своим прутом она стала проводить на коже Идо странные штрихи, вычерчивая невидимый путь в лабиринте светящихся линий. Закончив каждую черту, она произносила слово, пение на миг прерывалось, а потом гармоничный напев снова звучал, пока ее рука вычерчивала новый элемент узора.

Наконец, этот большой арабеск стал виден во всей красоте своей сложной формы. По мере того как Теана его чертила, каким-то таинственным, непонятным образом дыхание Идо становилось нормальным, его лицо приобретало здоровый цвет, его руки и ноги согревались. Под конец девушка-маг добралась до раны, коснулась ее, и голос девушки долго пел одну высокую ноту. Она очертила круг около раны и тянула свой звук, пока у нее хватало воздуха в груди, а потом внезапно оборвала пение и открыла глаза. В то же мгновение линии на теле Идо исчезли, словно их никогда не было.

Теана оперлась ладонями о землю. Она совершенно обессилела. Это оказалось тяжелее, чем она предполагала: с момента, когда яд попал в организм, прошло довольно много времени, и отрава успела достаточно далеко распространиться по телу.

– Что ты ему сделала? – дрожа, спросил мальчик.

Теана повернулась к нему и улыбнулась.

– Это древняя магия. Теперь с ним все в порядке. Когда мы прилетим в Лаодамею, я приготовлю противоядие, и все будет хорошо.

Лицо Сана стало спокойным.

– Спасибо, огромное спасибо! – сказал он, бросаясь Теане на шею, и заплакал.

Теана улыбнулась: ей не часто случалось чувствовать себя такой полезной.

Тут она заметила, что Бьол смотрит на нее с изумлением.

– Я никогда не видел похожего заклинания. Что это такое?

– Древние магические и жреческие приемы. Меня научил им мой отец.

Ей было стыдно говорить об этом. Так долго эти ее способности были чем-то постыдным, что нужно скрывать, что даже теперь она не осмеливалась называть по имени бога, во имя которого применяла это искусство. Это был бог, которому нанесли обиду, преданный и неверно понятый. Это был бог ее отца, а раньше – бог эльфов, Тенаар.

28
НИАЛ

Завтрак прошел в полном молчании, а когда он был съеден, Сеннар занялся своими повседневными домашними делами и ходил по дому то туда, то сюда, не обращая внимания на двух своих гостей.

Закончив свою работу, он сел напротив них и спросил:

– С чего вы хотите, чтобы я начал?

– С нее, – рванулся со своего места Лонерин.

Но тут же ему на плечо легла рука Дубэ.

– Мой вопрос может подождать. Настоящая причина, по которой мы находимся здесь, – воскрешение Астера. Начните с него.

С этим огнем решимости в глазах она была прекрасна, и Лонерину невыносимо захотелось обладать этой девушкой. Он повернулся к Сеннару и постарался сосредоточиться на своем задании.

Старый маг одно мгновение сидел, откинувшись на спинку стула, потом встал и принес две книги. Это были толстые тома в черных переплетах – несомненно, запрещенные формулы. Сеннар нес их с трудом, и Дубэ бросилась ему на помощь.

– Я не так стар и слаб, как ты думаешь, – обиделся он, но это не отпугнуло девушку. Она просто взяла одну из книг и положила на стол.

Сеннар сделал то же со второй книгой. Было похоже, что он немного смущен. Должно быть, он уже упрекал себя за вспышку гнева.

– Тогда, Дубэ, расскажи мне как следует о том, что ты видела. Опиши мне это место во всех подробностях. То, что тебе кажется не играющим никакой роли, может оказаться самым важным. Поэтому не упускай ничего.

Девушка подчинилась и стала так же, как раньше перед Советом, описывать ему случай с духом, которого видела в недрах Дома.

Сеннар выслушал весь рассказ с большим интересом и очень сосредоточенно, но Лонерин заметил, что его руки немного дрожали. Потом он задал Дубэ несколько вопросов о расположении и виде некоторых символов, находившихся в той комнате, о цвете шара и еще кое о чем. Дубэ все прекрасно помнила.

В конце концов старый маг снова оперся спиной о спинку стула, словно смертельно устал.

– Для вызова духа Иешоль использовал очень древнюю магию эльфов. Астер знал ее, я нашел ее в некоторых из его томов; считается, что враг из Великой Пустыни, против которого сражались эльфы, попал во Всплывший Мир как раз в результате ошибки в обряде вызова мертвых.

Лонерин напряг внимание.

– Есть ли какое-то сходство между заклинанием для вызова умерших и заклинанием, которое заставляет их сражаться?

Сеннар покачал головой:

– Та формула вызывает только образы мертвых, но не их души. Когда Астер воскресил мертвецов во время Великой Битвы, мы, по сути дела, сражались с призраками, не имевшими ни души, ни своей воли. В этом случае дело обстоит иначе. Эта магия позволяет вызвать обратно душу умершего, его суть. Именно это видела Дубэ в сосуде – дух Астера. Теперь, согласно формуле вызова, нужно вместилище для духа. Некоторые маги используют тело мертвеца, если тот умер недавно, а другие – живого носителя. В нашем случае… моего сына.

Сеннар немного помолчал, потом заговорил снова. Теперь, когда он рассуждал о магии, к нему как будто вернулись силы, но даже сейчас он держался как-то неуверенно и смущенно. И его голос едва заметно дрожал.

– Пока в распоряжении мага нет подходящего тела, дух не может по-настоящему вернуться на землю. Дух остается в промежуточном состоянии и находится в нашем мире до тех пор, пока кто-нибудь не освободит его.

Лонерин кивнул:

– Тогда что же мы должны сделать?

– Освободителю придется рискнуть собственной жизнью. Нужно использовать очень мощный катализатор. Маг-освободитель должен погрузить внутрь него свою собственную душу. Это позволит ему привлечь дух умершего и запереть его в катализаторе. С помощью соответствующего заклинания маг освобождает душу умершего из катализатора и отсылает ее обратно в мир мертвых, а потом может вернуть свою душу в тело.

У Лонерина холод пробежал по спине. Это был сложный обряд, сложнее всех тех, которые он изучил и знал.

– Не буду отрицать, что это очень сложная операция и что вероятность удачи мала. Множество разных вещей могут пойти не так, как надо, и учти также, что этот обряд требует огромного количества энергии. После того как душа умершего оказывается на свободе, у освободителя почти не остается силы, а он, по сути дела, выполнил еще только половину работы. Если он не сумеет правильно распределить свою магическую силу, он окажется слишком слаб и не сможет вернуться назад.

«Да, мое задание было не честным во всех отношениях», – подумал Лонерин и спросил:

– А катализатор? Что он собой представляет?

– Существует только один предмет, который способен выдержать такие мощные энергии, – талисман власти.

Что это за талисман, Лонерин знал даже слишком хорошо. Это был мощный магический медальон, изготовленный эльфами, который Ниал использовала, чтобы нанести поражение Тиранно. Талисман состоял из восьми магических камней, каждый из которых был спрятан в одном из восьми святилищ, и он мог удержать любую магическую силу Всплывшего Мира.

– Но… разве он не был уничтожен, когда умерла Ниал?

Дубэ вопросительно посмотрела на Лонерина, но он движением головы запретил ей задавать вопросы.

– Ниал уничтожила только один из камней. Этого было достаточно, чтобы она умерла, но недостаточно для того, чтобы талисман потерял свою силу. Учти также, что два духа должны пробыть там мало времени. В общем, то, что один из камней расколот, облегчит магу задачу, когда он станет возвращаться обратно.

Лонерин кивнул. Он пытался набраться мужества, но этот обряд приводил его в ужас.

– Но трудность в другом. Когда Тарик уходил, он взял талисман с собой. И теперь он у Тарика.

Лонерин пожал плечами и сказал:

– Сейчас Идо, конечно, уже нашел его.

Сеннар откинулся на спинку стула и серьезно посмотрел на него.

– Обряд должен будешь выполнить ты. Ты это понимаешь?

– Я это знаю. Знаю с того момента, как начал этот путь.

– У меня теперь не хватит для этого сил, свой магический дар я весь истратил уже давно. Но я тебе помогу.

– Вы хотите сказать, что пойдете с нами?

Сеннар устало кивнул:

– Тарик в опасности, я не могу оставаться здесь и спокойно смотреть на это.

Лонерин улыбнулся и мельком увидел, что Дубэ улыбнулась тоже.

Однако Сеннар не ответил им улыбкой.

– Я ничем не смогу помочь тебе. Я смогу научить тебя, как это сделать, но я больше не тот могучий маг, о котором рассказывает легенда. Помни это.

Лонерин кивнул. Он не мог понять одного: физическое состояние мага, конечно, влияет на его магические возможности, но не так сильно, а Сеннар был очень сильным магом. Как он мог потерять часть своей силы?

– Вы потеряли силу не во время того случая с духами?

Взгляд Сеннара стал суровым, на лице отразились боль и горе.

– Об этом я не намерен говорить.

– Извините, – поспешил сказать Лонерин. – Я не хотел быть невежливым.

Сеннар небрежно махнул рукой:

– Все хорошо, не беспокойся. – Потом он повернулся к Дубэ и сказал: – А теперь займемся тобой.

Анализ, которому Сеннар ее подверг, ничем не отличался от тех обследований, которые она проходила раньше. Дубэ снова почувствовала себя насекомым под увеличительным стеклом и должна была выдержать обычный длинный ряд горячих углей, странных растений, окуриваний и других процедур.

– Чем ты держишь проклятие под контролем? – спросил он.

Ответил Лонерин:

– Настойкой зеленой травы и драконьим зельем, пока была в Гильдии; потом я создал напиток, вызывающий меньше привыкания, добавив немного красного камня. Когда и он закончился, хюэ посоветовали мне использовать амброзию.

Дубэ и не представляла себе, что напитки, которые она принимала, имели эти названия и этот состав.

Сеннар серьезно кивнул, глядя на символ на ее руке.

– Думаю, ты сильно страдаешь…

Это был первый раз, когда маг, осматривавший ее, сказал что-то о ее страдании и вообще о ней как о человеке. Это почти тронуло Дубэ, словно Сеннар увидел в ней что-то, кроме проклятия зверя.

– Да, – пробормотала она.

– Так… Это началось почти год назад, верно? – Во взгляде, который старый маг бросил на нее, была симпатия, немного печали, но в первую очередь – сочувствие. Он улыбнулся девушке. – Знаешь, вначале, когда я увидел, как ты упражняешься, ты мне очень напомнила Ниал. В каком-то смысле она тоже была проклята.

Его грустный взгляд словно околдовал Дубэ. Она похожа на Ниал…

Сеннар отпустил ее руку.

– Это переданная печать.

Дубэ вопросительно посмотрела на него. Это было что-то новое: до сих пор никто не говорил ей ни о чем таком.

– Расскажи мне, как это с тобой случилось, и не упускай из виду все необычное, что произошло с тобой перед тем, как проклятие проявило себя.

Дубэ неуверенным голосом рассказала ему все – начиная с укола иглы, приступа во время кражи, от которого ей в первый раз стало плохо, до резни в лесу, которую она описала немногими ужасными словами.

– Все ясно, – серьезно заметил Сеннар. – Как ты и подозревала, тебя прокляла Гильдия, но я думаю, что это было сделано в интересах еще кого-то.

Дубэ окаменела от изумления.

– Проклятие, которое отпечатано на твоем плече, было предназначено кому-то другому и только потом было перенесено на тебя. Я сейчас объясню тебе, как это делается. Существуют запрещенные формулы, которые позволяют защищать предметы. Если какой-то человек знает, что кто-то другой желает украсть что-то очень важное, ценное или дорогое, он может проклясть этот предмет так, чтобы проклят оказался вор, кто бы это ни был. Это самая простая форма проклятия. Но если этот человек знает, кто может быть заинтересован в краже какой-то вещи, он может сделать так, чтобы любой, кто украдет этот предмет, стал посредником между проклятием и тем, кто заказал кражу. Ты улавливаешь мою мысль?

Дубэ слабо кивнула. Вопрос казался ей довольно сложным.

– Вот тебе пример. Какой-то маг владеет мощным магическим предметом, и ему известно, что другой маг желает иметь этот предмет потому, что знает, как им пользоваться. Для других эта вещь бесполезна. Тогда владелец проклинает этот предмет так, чтобы, кто бы его ни похитил, проклят оказался второй маг. Как можно догадаться, это очень тонкая техника. Как только печать наложена, первый маг сообщает об этом второму, и тот не только сам больше не сможет заполучить этот предмет, но будет кровно заинтересован в том, чтобы предмет никогда не был похищен. Понимаешь?

Дубэ кивнула.

– Документы, которые ты похитила, были защищены именно такой печатью. Проклятие было направлено не против тебя, а против того, кто поручил тебе эту кражу. Вот только этот человек нашел способ спасти себя с помощью магии, которую может знать лишь кто-то, имевший дело с Астером, потому что это Астер изобрел ее. Маг берет немного крови того, кто должен оказаться проклятым, произносит над ней определенное заклинание и вводит эту кровь несчастному козлу отпущения. То есть тебе.

Все части картины наконец встали каждая на свое место. Дохор! Дохор желал иметь эти документы, в которых было написано что-то о его скрепленном кровью договоре с Иешолем. Проклятие, которое было наложено на эти листы, должно было поразить Дохора. Он, чтобы освободиться от проклятия, попросил помощи у Верховного Стража Гильдии, и тот решил убить двух зайцев одним выстрелом. Проклятие было перенесено на Дубэ, и Иешоль в награду получил возможность держать у себя на привязи ту, кого считал заблудшей овцой Гильдии.

Дубэ сидела неподвижно, широко открыв глаза.

– Дохор…

Она почувствовала приступ бешеного гнева. Ее два раза использовали. Ее собственный король принес ее в жертву ради своей сумасшедшей жажды власти. Ее осудили на ужасную смерть и на такую же невыносимую жизнь вместо кого-то другого, и это – ради одной политики. Теперь она ненавидела не только Гильдию. У ее врага были лицо и имя, и это был враг всего Всплывшего Мира – Дохор.

Ее ладони легли на край стола и сдавили его так, что побелели, а ее руки задрожали от напряжения.

– Предатель, проклятый лгун!

Она вскочила на ноги, опрокинув при этом стул.

– Спокойно! – Она почувствовала на плече руку Лонерина, но сбросила ее.

– Проклятый!

– Тебе нет никакого смысла драться с моей мебелью, – бесстрастно произнес Сеннар.

Дубэ ответила ему гневным взглядом: в этот момент она могла бы драться с кем угодно. Но она увидела во взгляде Сеннара холодную решимость и сочувствие, которого совершенно не ожидала. Она сжала кулаки, закрыла глаза, заставила успокоиться свое бешено колотившееся сердце и легкие, которым не хватало воздуха, и села на место. Взгляд у нее был остекленевший и свирепый.

– Скажите мне, как это можно разорвать.

На лице Сеннара мелькнула улыбка.

– Если ты вполне уверена, что это сделал Дохор, то он обязательно хранит где-нибудь клочок бумаги этих знаменитых документов, о которых ты рассказала. Это – мост между ним и тобой. Если ты полностью уничтожишь этот клочок, проклятие сразу перейдет на него. В этом – основа той магии, с помощью которой он отвел проклятие от себя. Первый шаг – найти эти документы и уничтожить их с помощью особого магического обряда. А потом ты должна убить того, против кого было направлено проклятие.

Дубэ приняла его слова спокойно – не возмутилась, не задрожала, как с ней бывало всегда, когда ей приказывали совершить убийство. В этот раз она сама хотела пролить ту кровь, которая должна пролиться, и, вероятно, могла бы сделать это в любом случае – с обрядом, освобождающим ее от зверя, или без него.

– Я воровка и убийца, это будет нетрудно.

Сеннар ничего не ответил ей, только взглянул на нее.

– Я только сказал тебе, что делать. Как делать и делать ли – решай сама.

Дубэ кивнула.

Сеннар закрыл глаза.

– Я больше не гожусь для таких долгих разговоров. – Он повернулся к Лонерину: – Ты мог бы приготовить нам обед, а потом мы все отдохнули бы от этой утомительной беседы. Шкаф с продуктами – вон за той дверью.

Дубэ увидела, что Лонерин, перед тем как уйти, бросил на нее быстрый взгляд, но не повернулась в его сторону и не ответила. Она хорошо представляла, что он думал о ней, но ее обещание больше не убивать теперь не имело значения. Имело значение только желание отомстить, которым, она чувствовала, наполнялась как воздухом ее грудь.

Она продолжала сидеть на своем месте напротив Сеннара, сжимая руками стол и опустив глаза.

– Тебе бы не надо так легко уступать жажде мести.

Дубэ подняла взгляд и посмотрела в глаза старому магу.

– Ведь вы тоже желали отомстить.

– Да, и больше того. Если ты знаешь обо мне так же много, как мой друг, тебе известно, что я отомстил по крайней мере один раз в своей жизни.

Дубэ отвела взгляд.

– И потом, что это меняет? В любом случае я должна его убить, а если я сделаю это с удовольствием, тем лучше.

– Ты говоришь, что ты наемная убийца, но у тебя и внешний вид, и глаза не такие, как у них. Ты действительно хочешь стать одной из них сейчас? Разве не этого хотел Иешоль, когда принудил тебя работать для Гильдии?

Дубэ растерялась: этого она не учла.

– Вся разница в том, что жажда мести делает человека рабом и не дает ясно мыслить. Поверь мне, это так, я это хорошо знаю. И притом она всегда оставляет тебя неудовлетворенным.

Дубэ почувствовала, что ее гнев немного утих. Она спросила себя: может быть, новое испытание, через которое, кажется, она должна пройти теперь, тоже – часть ее судьбы? Куда бы она ни пошла, она всегда возвращается к убийству, она навечно осуждена убивать.

После обеда все трое занялись каждый своим делом. Лонерин пошел в амбар отдохнуть. Дубэ предпочла прогуляться, а Сеннар вернулся в свою комнату.

Ему было странно, что в доме есть кто-то кроме него, и чувства, которые он испытал за этот день, не давали ему успокоиться. В последний раз он был здесь не один много лет назад, но Тарик в то время уже был чем-то вроде привидения – ходил по комнатам молча, полный злобы.

Но не только это мешало ему сегодня отдохнуть после обеда. Ему не давало покоя то, что они говорили друг другу, и воспоминание о том, как Дубэ упражнялась в лесу. Увидев ее тогда, он вдруг вспомнил Ниал.

Вытянувшись на своей постели, Сеннар снова думал о магических действиях, которые должен будет выполнить Лонерин. К счастью, юноша не задавал ему вопросов об обряде, который лишил его большей части магической силы. Но воспоминание о тех немногих минутах, после которых прошло уже так много лет, воскресло в его уме. Оно было мучительней, чем когда-либо раньше, и таким ярким, словно с тех пор не прошло и дня.

На столе все готово. Пузырьки стоят в ряд, травы уже дымятся в курильницах, и книга – та, запрещенная, открыта на нужной странице. Сеннар сидит во главе стола, задумчиво глядя в пространство. Делать это или не делать? Мужества у него достаточно, и силы тоже. Главное, что останавливает, – сомнение. Правильно ли он поступает? Но он дошел до отчаяния. Тарик ушел, дом заполнила огромная горестная тишина, и ему уже не хватает маленькой могилы. Он пролил все свои слезы на эту каменную плиту, и теперь ему уже больше не удается говорить с ней. Могила молчит, а ему нужен ответ.

Он рывком встает на ноги. Больше ничто не имеет значения. Он должен это сделать – и все.

Тихим дрожащим голосом он начинает читать формулу, от крепкого запаха траву него кружится голова, символы в книге качаются и сливаются перед его глазами.

Через окно в комнату попадает очень мало света, но достаточно нескольких слов на языке эльфов, и даже этот слабый свет полностью исчезает. Темнота в комнате становится плотнее.

Он продолжает говорить. Теперь его голос звучит тверже, и от его ладоней льются потоки магической силы – как в тот раз, когда он был на корабле с Айрес, как во всех случаях, когда он тратил свою магическую силу.

Он думает только о результате. Начались боль и жжение в ладонях, но это не важно, не важно и то, сколько силы он истратит в этой попытке. Хотя бы всего на минуту, на одно мгновение увидеть ее такой, как была, такой, какой она и теперь осталась в его памяти.

Формула прочитана, темнота дрожит от звуков, но ничего не происходит.

Это нормально: он знает, что обряд трудный. Он должен быть настойчивым. А может быть, нет – может быть, нужно прекратить это, отказаться. Формула запрещенная, а он обещал, что больше никогда не будет применять ничего такого.

Но вместо этого он начинает читать ее громче, и еще одна порция силы утекает прочь с его ладоней. Его тело начинает слабеть, но дух тверд – это твердость отчаяния.

Опять ничего не вышло, но звуки, которые он слышит, стали более низкими, дрожащими и густыми.

Его ладони словно жжет огонь. Это нормально: он должен отдать часть своей жизни, своей энергии миру мертвых, чтобы получить доступ в прихожую этого мира. Он снова повторяет формулу, выкрикивает ее в пустоту и, обессилев, падает на колени. Ладони словно сожжены до костей, из каждой частицы его тела словно выжаты все соки, но это не важно. Для нее – все.

Пустота начинает принимать форму, в воздухе начинают плясать разноцветные пятна, и тот мир, который ему знаком, медленно исчезает. Получилось! Он вошел. Перед его глазами медленно собираются расплывчатые тени, они сливаются и становятся похожи на кого-то.

Он плачет, не всхлипывая, от радости и от боли: он узнал ее сразу, как только перед ним возникла ее фигура. Ее нельзя спутать ни с кем и ни с чем. Прекраснейшая, единственная. Волосы, длинные, как в день ее смерти, светятся голубым блеском в темноте, а одежда на ней та, которую она носила в боях. Она молода, как тогда, а он теперь старик, но это не важно.