Текст книги "Музей воров (ЛП)"

Автор книги: Лиан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Посторонние в служебных помещениях

Когда это произошло, Голди спала. Песня арфы убаюкала ее, а она слишком устала, не смотря ни на что. Прислонившись к Шинью, девочка закрыла глаза и погрузилась в сон.

Она была в Муниципалитете Джуэла. В воздухе над ней вились часовые птицы. Голубые, как небо на горизонте. Но вместо сладкого чирикания, которое они должны были издавать, они пищали «Чума-а-а-а! Чума-а-а-а!» Затем они взвились в воздух и упали на пол.

Девочка нагнулась и подобрала одну из них. Глаза птички горели в лихорадке.

– Посторонние в служебных помещениях! – прорычала она.

А затем все вокруг зарычало, и кто-то встряхнул ее.

– Голди! Голди!

Она быстро села. Над ней склонился Тоудспит. Над ним возвышался Бру. Огромный, как медведь и черный, как ночь. И он рычал.

– В служебных помещениях посторРРРРРонние! – снова сказал он голосом, который походил на рокот вулкана на грани извержения.

Шинью уже встал и пристегнул арфу.

– Это, должно быть, Благословенные Хранители! Быстрее! Мы должны…

Но прежде чем он сказал что-либо еще, раздался стон петель, и Грязные Ворота распахнулись.

Голди Шинью и Тоудспит попытались их закрыть. Но хотя с другой стороны никого не было, это им не удалось. Они сопротивлялись как животное, которое, вкусив свободы, не хочет возвращаться в клетку. И только когда на них всем своим весом навалился Бру, они наконец встали на место.

Шинью достал из кармана ключи и закрыл замок.

– Я ведь уже делал это, – пробормотал он. – Я точно делал. Как…

– Как они открылись сам по себе? – шепотом спросила Голди.

По ту сторону ворот высокая трава колыхалась и ходила волнами. Шинью в расстройстве покачал головой.

– Протектор должна начать действовать немедленно. Я говорил ей, насколько все серьезно!

– Мы не можем больше ждать! – прорычал Бру.

– Да, – сказал Шинью, – мы остановим их сами.

Он побежал назад по пыльным комнатам еще быстрее, чем до этого. Перед ним летела Морг, крича:

– Останови-и-и их! Останови-и-и их! – и голос ее был похож на треск ломающихся костей.

Бру отставал от слотерберда всего на несколько секунд. Он бы обогнал их всех, но Шинью крикнул:

– Бру, постой!

Бриззлхаунд замедлился, но только чтобы остальные не отставали.

– Я хочу, чтобы вы не лезли на глаза, – на бегу говорил Шинью. – Я сам со всем разберусь.

– Нет! – сказала Голди.

– Мы идем вместе, – поддержал ее Тоудспит.

– Дети пРРРРРавы, Шинью, – рыкнул Бру. – Хранители играют с жизнями всех горожан. Я буду ТРЯСТИ их как кРРРРыс. Они не заслужили лучшего.

Шинью покачал головой.

– Тоудспита и Голди не должны видеть. И им лучше не знать, что в музее есть бриззлхаунд.

Они спорили всю дорогу, но Шинью так и не передумал. И потому, прежде чем они прошли в дверь «для служащих», дети спрятались за тумбочками. Они взяли с собой Морг и Бру, хотя бриззлхаунд трясся и рычал от желания защитить служебные помещения от посторонних.

Шинью вышел вперед и отстегнул арфу. Голди выглянула из-за тумбочки. И то, что она увидела, заставило ее разочарованно выдохнуть.

Рядом с ней Тоудспит прошептал:

– Я убью их.

Дверь была сорвана с петель. Ее рама была прибита досками, чтобы предотвратить изменения. Хранители Хоуп и Комфорт со своими помощниками с победным видом входили внутрь.

Шинью вышел к ним.

– Стойте! – крикнул он. – Вы не должны идти дальше.

Одновременно он играл на арфе. Эти звуки, казалось, заставили Хранителей замереть на месте.

И в неожиданно наступившей тишине говорил Шинью – и играл.

– В музее есть вещи, которые ужаснее всего, что вы можете себе представить. Если вы пройдете дальше, вы все умрете. А также ваши братья, сестры, матери, отцы и ваши дети.

Молодые Хранители слушали его, открыв рот. Впрочем, как и Хранители Хоуп и Комфорт. Но спустя секунду они оправились от шока. Лицо Хранителя Хоуп исказилось в презрительной усмешке.

– Ложь! – крикнула она. – Ты просто хочешь защитить свои ничтожные тайны!

– Он хочет защитить вас, – прошептала Голди. – Он пытается защитить всех!

– Я убью их, – снова прошептал Тоудспит.

– Мы здесь по делу Семерых! – громко сказал Хранитель Комфорт. – Нас не остановят эти жалкие угрозы.

– О да, – ехидно фыркнула Хранитель Хоуп. – Вперед!

Молодые Хранители неуверенно переглянулись. Никто их них не шелохнулся.

Пальцы Шинью извлекли из арфы звенящую мелодию.

– Здесь и правда есть тайны. Но они не принесут вам ни славы, не денег, ни чего бы то ни было, о чем вам там сказали. Они принесут смерть. Вам и всем кого вы любите.

– Чушь! – взвизгнула Хранитель Хоуп. – Мерзость! Не слушайте его!

– Вернитесь, – сказал Шинью, – вернитесь и вы будете в безопасности.

– Вернитесь! – прошептала Голди.

– Нет! – лицо Хранителя Хоуп побагровело от гнева. – Все вы – вперед! Я приказываю вам! Тот кто не пойдет вперед, испытает на себе гнев Семерых!

Молодые Хранители завозились и забормотали, обсуждая что-то. Даже Хранитель Комфорт выглядел смущенным.

– Тишина! – крикнула Хранитель Хоуп.

Голоса стали громче. Переступали неуверенно ноги. Взгляды перебегали с Шинью на Хранителя Хоуп и обратно.

– Получается! – прошептала Голди. Она повернулась к Бру и Тоудспиту. – Они верят ему!

Она была права. Один за другим молодые Хранители сложили молотки и гвозди. Повернулись спиной к Хранителям Хоуп и Комфорт. Они начали отступать…

– Стоять на месте! – рявкнул глубокий голос.

Голди неверяще дернула головой. Она видела, как расступаются Хранители, давая дорогу тому, кто стоял за ними.

По получившемуся коридору шел Командующий.

Он ворвался в помещение для служащих, как летний ураган. В руке у него был меч и он бил ими витрины, мимо которых проходил, словно ничего не боялся.

За ним тянулся шлейф газетчиков, сжимающих в руках карандаши и блокноты. Когда они увидели пыль и паутину в помещении, то в отвращении закатили глаза и зашумели.

Командующий, казалось, сначала даже не заметил пыли. Он остановился в дверях с красивым, серьезным лицом.

– На мне лежит тяжелая обязанность сообщить вам, что ее милости Протектору, – громко сказал он, – нездоровится.

Все кто его слышали, испуганно вздохнули. Газетчики открыли переносные чернильницы и начали писать в блокнотах. Из-за тумбочки Голди видела, как побледнело лицо Шинью.

– Я уверен, что говорю от имени всего города, – продолжил Командующий. – И я говорю, что я надеюсь на ее скорейшее выздоровление. Пусть Семеро защитят ее.

Голди согнула пальцы так сильно, что те заболели. Рядом с ней Тоудспит сделал так же. Один из газетчиков крикнул:

– Ваша честь, вы можете сказать, что случилось с Протектором?

– С ней сейчас мои врачи, – сказал Командующий. – Они сообщат мне, как только будут новости. Мы обязательно ответим для завтрашней газеты.

Другой газетчик понял руку.

– Сэр. Кто управляет городом?

– Ее милость предоставила эту честь мне, – сказал Командующий. – И за то короткое время, которое я был…

Его слова потонули в одобрительном реве Хранителей.

Голди смотрела на лживое красивое лицо Командующего.

– Что он сделал с Протектором? – жестами спросила она у Тоудспита.

– Слушай! – показал он.

Командующий вновь заговорил.

– За то короткое время, что я был на новом посту, – сказал он, – я раскрыл ужасный заговор. Негодяи, которые заложили бомбу в моем кабинете, которые так бессердечно забрали молодую жизнь, все это время были близко.

Он указал мечом на высокие потолки и паутину.

– Как вы видите, в этом здании полно ядовитых насекомых. И я подозреваю, что здесь есть зараза похуже.

Газетчики поежились.

– Но, – сказал Командующий, – здесь есть кое-что еще худшее. То, во что невозможно поверить. И у меня есть доказательства.

Он достал из кармана тонкую голубую книжицу и помахал ей в воздухе.

– В музее находится тайная армия. Армия, которая хочет захватить город!

Рев практически оглушил Голди. Газетчики и молодые Хранители бросились к Командующему, наперебой задавая вопросы. Даже Хранитель Хоуп и Хранитель Комфорт выглядели испуганно.

Только Шинью и Командующий сохраняли спокойствие. Шинью провел по струнам, извлекая резкий высокий звук. Он прошел через крики как нож.

– Послушайте! – крикнул он – Музей никак не связан с бомбой…

– Это ли правда? – перебил его Командующий. – Есть ли здесь место, под названием Грязные Ворота?

– Ну да, – сказал Шинью. – Но…

– И правда ли то, что по ту сторону находится армия безжалостных убийц?

– Да… но…

– Вы слышали его! – ликующе крикнул Командующий. – Признался сам!

– Не перебивай его! Дай ему объяснить! – прошептала Голди.

– Вы совершаете огромную ошибку, – сказал Шинью. – Поговорите с Протектором. Она скажет вам…

– Ага! – крикнул Командующий. – Сама Протектор приказала мне разобраться с опасностью! «Только вы, Командующий, можете спасти нас», сказала она. «Надо действовать быстро, иначе все будет разрушено!»

– Протектор никогда бы не сказала это! – возразил Шинью.

Командующий проигнорировал его. Он поднял меч в воздух.

– Стража! – крикнул он.

И с громким топотом через толпу прошел отряд ополчения. Командующий указал им на Шинью.

– Арестуйте этого человека.

Ополченцы подняли ружья. Их глаза смотрели на Шинью с опаской, словно они думали, что он и есть один из безжалостных убийц. Они медленно приближались к нему.

«Нет!» – подумала Голди.

– Нет! – сказал Тоудспит.

– НЕЕЕЕЕТ!

Внезапный рык над правым ухом почти оглушил девочку.

– Бру! Стой! – крикнула она, но было слишком поздно. Бриззлхаунд перепрыгнул через ее голову и в ярости бросился на ополченцев. Его клыки были обнажены, шерсть вздымалась шипами. Над ним хлопала крыльями Морг. Черный вестник смерти.

Когда люди увидели эту ужасную пару, направляющуюся к ним, то большинство ополченцев застыли в ужасе. И только лейтенант-маршал держал себя в руках. Когда он поднимал ружье, его руки тряслись. Голди видела, как его пальцы нажимают на курок.

– Нет! – крикнул Шинью, и бросился на лейтенанта-маршала. Ружье дрогнуло, и пуля безобидно прошла около уха Бру.

Звук выстрела, казалось, разбудил остальных ополченцев. Они вскинули свои ружья. Но прежде чем они смогли выстрелить, Бру настиг их.

Он косил ополченцев, как траву. Они кричали и толкались, пытаясь спастись. Но там их уже поджидала Морг. Ее острый клюв, когти и тень крыльев упали на них, как саван.

– Бру! Морг! Не вредите им! – крикнул Шинью. Голди смогла различить только его голос во всем этом хаосе.

А затем, внезапно, она услышала выстрел. Он эхом прокатился через крики и вопли. Казалось, время застыло. Пуля словно висела в воздухе несколько секунд, прежде чем настигла свою цель.

Голди вскочила на ноги и выскочила из-за сломанной тумбочки. Она видела командующего. Среди всей суматохи он был совершенно спокоен. Его меч был в ножнах, а в руках, прижатое к плечу, находилось ружье одного из ополченцев. Он улыбался.

Она побежала. Рядом бежал Тоудспит. Но воздух вдруг стал густым как патока, и движения казались очень медленными.

Из ее груди вырвался отчаянный крик. Она видела, как в жутком крике открыл от Шинью. Как Морг, отчаянно хлопая крыльями и роняя черные перья, скрылась за балками.

Она видела, как вздрогнул… и споткнулся Бру. Как последним, отчаянным движением он достал ближайшего ополченца.

А потом он упал.

Выход из-под контроля

Голди упала на колени около огромного тела бриззлхаунда. Тоудспит и Шинью опустились рядом. Все вокруг кричали от ужаса и облегчения. Благословенные Хранители и газетчики напирали на Командующего сзади. Ополченцы ползали по полу, стараясь собрать свое оружие и достоинство.

Голди едва ли их замечала. По ее лицу лились слезы, и падали в лужу крови, что образовалась около головы бриззлхаунда. Дрожащей рукой она погладила ухо Бру. В груди было пусто, словно из нее вырвали что-то большое и важное. В голове все еще звенели отзвуки выстрела.

– Он просто хотел защитить нас, – прошептал Тоудспит. Он в слезах посмотрел на Шинью. – Почему они застрелили его?

Шинью беспомощно покачал головой. Он взял в руки одну из огромных лап. Рядом с ним, на полу, рыдала арфа.

Голди положила руку, на шею Бру. Она удивлялась, как вообще могла раньше бояться его. Тоудспит был прав. Он всего лишь хотел защитить их.

Над ее головой голос произнес.

– Ваша честь! Посмотрите! Тут дети! И они без цепей!

На секунду Голди не понимала, о чем говорит голос. А, подняв голову, увидела круг смятенных лиц, смотревших на них с Тоудспитом. Командующий горестно покачал головой.

– Дамы и господа, – сказал он. – Вот что происходит с детьми, когда они не защищены должным образом. Посмотрите на их грязные, отчаянные лица. Посмотрите на царапины на их руках и ногах. Как это могло произойти? Как они оказались без цепи и без надзора?

Он сделал паузу.

– Что ж, я скажу вам. Этот ребенок, – его ухоженный палец указал на Голди, – сбежал из Муниципалитета в день, когда взорвалась бомба!

Толпа газетчиков испуганно зашепталась. Они отчаянно писали что-то в своих блокнотах. Голди посмотрела на свои руки. Разве имеет значение то, что она сбежала? Имеет ли хоть что-то значение? Разве они не понимают, что Бру мертв?

– Хранитель Хоуп! – позвал Командующий. – Вы тут?

С суматохой, призванной показать важность, Хранитель Хоуп протолкалась в круг, в сопровождении другого Хранителя. Коренастого, краснолицего мужчины, которого Голди никогда прежде не встречала.

– О нет, – простонал Тоудспит.

– Хранитель Вирту, – сказал ему Командующий. – Это тот мальчик?

– Тот, ваша честь, – сказал Хранитель Вирту, жадно разглядывая Тоудспита. – Он тоже беглец, по имени Кошинери Хан. В данный момент его родители находятся в Доме Покаяния.

«Кошинери?» – Голди изумленно посмотрела на Тоудспита. Тот опустил глаза вниз. На лице отчетливо проступили злость и отчаяние.

– Ох! – сказал Хранитель Вирту. – Я с трудом могу смотреть на мальчика! В какие неприятности он себя втравил! И, несомненно, заразился пурпурной лихорадкой и Великий Вуден знает чем еще! Он подверг риску себя и всех окружающих!

Тоудспит вскинул голову.

– Это не мы подвергаем всех опасности! – он смотрел на Хранителя Вирту и Командующего. – Это вы! Вы убийцы! Все вы! И если вы не уйдете из музея, то в Джуэле произойдут гораздо более худшие вещи, чем пурпурная лихорадка!

Командующий, казалось, не слышал его.

– Здесь двое детей, – громко сказал он. – Они преступники. И, очевидно, они повредились разумом.

– Мы не тронулись! – крикнула Голди. – Мы хотим предупредить ва…

В этот момент под ее рукой что-то дрогнуло. Она в испуге отпрянула. Голова Бру слегка оторвалась от пола, и опустилась вновь.

Сердце Голди чуть не выпрыгнуло из груди.

– Он жив! – прошептала она. По крайней мере, она хотела сделать это шепотом, но в возбуждении чуть не кричала. – Шинью, Тоудспит! Он живой!

На долю секунды в комнате повисла испуганная тишина… А потом буквально взорвалась. Газетчики и Благословенные Хранители давили друг друга, стараясь поскорее выбежать наружу. Ополченцы выкрикивали команды.

– Чудовище живо!

– Быстро прикончите его! Не упустите этого шанса!

– Засадите ему пулю в голову!

Тодуспит закрыл собой Бру.

– Оставьте его в покое! – крикнул он. – Если вы тронете его, я убью вас!

– Кто-нибудь! Уберите мальчишку! – крикнул лейтенант-маршал.

Тоудспит пинался и дрался, но ополченцы скрутили его как младенца. Затем они взяли Голди и отнесли ее в сторону.

С Шинью так же просто не вышло. Широко расставив ноги, он встал над Бру.

– Это, – крикнул он, – последний живой бриззлхаунд! Если вы убьете его, то приведете в движение ужасные силы. Вы обречете город и всех его жителей на гибель!

Командующий запрокинул голову и расхохотался.

– Последний живой бриззлхаунд? В таком случае мы не просто убьем его. Надо сделать из него чучело и выставить в Муниципалитете!

Голди почувствовала как в ней нарастает злость.

– Я ненавижу тебя! – сказала она, сквозь стиснутые зубы. – Я тебя ненавижу!

Командующий опять рассмеялся. Ополченцы подняли ружья и навели их на Бру. Голди зажмурилась, не в силах смотреть.

Но прежде чем ополченцы успели выстрелить, воздух содрогнулся. Паркет затрясся, а Голли распахнула глаза. Газовые лампы мигнули так, что на мгновение девочка подумала, что они погаснут. Но медленно – очень медленно – они снова засветились.

«Хорошо», – подумала Голди. – «ТАКОЕ должны заметить все!»

Она оказалась права. Ополченцы ошеломленно переглядывались. Газетчики и Благословенные Хранители возбужденно переговаривались.

– Ваша честь, – с мрачным лицом сказал Шинью, – вы должны прекратить это. Вы должны покинуть музей, и дать мне позаботиться о бриззлхаунде, или мы все погибнем.

На мгновение, Голди подумала, что Командующий его слушал. Но потом он улыбнулся и повернулся к газетчикам.

– Небольшое землетрясение и ничего кроме! Скажите читателям, что бояться нечего.

Он повернулся к ополченцам.

– А что касается бриззлхаунда, возможно, он нам будет полезен живым. Пока, по крайней мере. Свяжите его, прежде чем он придет в себя, и привяжите к ограде у моего старого кабинета. Завтра мы устроим публичную казнь.

Шинью снова начал протестовать, но Командующий перебил его.

– Уведите этого человека, – сказал он, – заприте его так, чтобы он не мог сеять свой вздор. Отведите его на самый нижний уровень Дома Покаяния.

Группа ополченцев бросилась на Шинью и схватила его. Он боролся. Его лицо перекосилось от ярости и отчаяния, но они связали его, заткнули рот и унесли. Голди видела, как одни из ополченцев поднял его арфу и понес следом, словно беспокойный трофей.

Оставшиеся ополченцы подняли ружья и снова навели их на Бру. Несколько Благословенных Хранителей с веревками выступили вперед.

– Свяжите чудовище покрепче! – сказал Командующий. – А особенно челюсти, чтобы он не мог кусаться. Если попытается сбежать – пристрелите.

– Нет! – крикнула Голди. – Как ты смеешь!

– А что делать с этими детьми, ваша честь? – спросил лейтенант-маршал.

Голди бросила взгляд на Тоудспита. Она чувствовала исходящий от него гнев, который перекликался с ее собственным.

– Ах да, дети! – Командующий повысил голос, чтобы все могли его слышать – Дамы и господа. Эти дети могут быть преступниками, могут быть умственно больны, но мы все еще отвечаем за них. Мои Благословенные Хранители присмотрят за ними как за собственными детьми. Да смягчат Семь Богов их израненные души.

Хранители в толпе одобрительно заговорили. Газетчики и ополченцы согнули пальцы.

«Пусть Семь Богов будут с ТОБОЙ!» – яростно взмолилась Голди. И впервые в жизни она не согнула пальцы.

– Что же касается меня, – продолжал Командующий, – мой долг ведет меня во множество темных мест. Сегодня я пойду с ополчением к Грязным Воротам. Мы неожиданно нападем на тайную армию. Во имя Семерых, мы уничтожим тех убийц, которые угрожают нашему прекрасному городу!

– Троекратное ура Командующему! – крикнул лейтенант-маршал. – Ура! Ура! Ура!

Ополченцы и Хранители охотно поддержали его. Газетчики отложили карандаши и затопали ногами.

Под прикрытием шума, Командующий склонился. Голди слышала, как он тихо говорит Хранителю Хоуп и Хранителю Вирту.

– Отведите этих щенков в Приют. Я хочу, чтобы их заперли так надежно, что они никогда не выйдут на свободу.

Хранитель Хоуп отстегнула с пояса цепи наказания и защелкнула их на запястьях Голди.

– Идем, – сказала она, – и только попробуй доставить мне неприятности!

Голди быстро посмотрела на Тоудспита. Ее пальцы мелькали, составляя послание.

Должны каким-то образом остановить Командующего. Должны спасти Бру! Как-то сбежать!

Тоудспит ответно пошевелил пальцами.

Согласен. Встречаемся… встречаемся у старого кабинета Командующего. Полночь!

– Расступитесь! – закричала Хранитель Хоуп. – Дайте пройти душевнобольным детям!

Газетчики и остальные Хранители расступилась. В последнюю минуту, прежде чем ее поглотила толпа, Голди оглянулась на Тоудспита и взмахнула рукой, словно прощаясь.

Согласна. Старый кабинет Командующего. Полночь.

* * *

Ы маленькой палатке за Грязными воротами на боку лежала Ольга Чаволга. Ее руки и ноги были крепко связаны, а глаза закрыты. Рядом сидел херро Дан.

– Ты проснулась? – шепотом спросил он.

Она сжала его руку, но не открыла глаз.

– Я тут подумал. Мы с тобой, когда были детьми… когда в тот первый раз я увидел тебя, ты сходила с большого корабля. Я подумал, что ты принцесса.

Ольга Чаволга еле слышно фыркнула.

– Оборванная, недокормленная принцесса. С блохами.

На мгновение повисла тишина.

– Мы с тобой прошли долгий путь.

На этом глаза Ольги Чаволги все же открылись, и она посмотрела на него.

– Ты тренируешься произносить прощальную речь? Ты что, правда считаешь, что я так легко сдамся? Еще ничего не кончено!

Несмотря на опасности, что их окружали и боль в сломанной ноге, херро Дан улыбнулся.

– Почему мы не поем? – спросила Ольга Чаволга. – Неужели мы оставим всю работы на Шинью и детей?

Херро Дан еле слышно пел всю ночь и весь день, и все еще чувствовал, как нарастает дикая музыка.

– Хо-о-о-о. Мм-ммо, о-о-о-о – начал он. К его голосу присоединился голос Ольги Чаволги. – Ммо-о-о-о…

А потом, внезапно, словно весь мир содрогнулся.

Рот херро Дана удивленно открылся. Песня застряла у него в горле как рыбья кость. Он посмотрел на Ольгу и увидел в ее глазах отражение собственного страха.

Снаружи раздались тяжелые шаги и полог откинулся в сторону. Склонив голову, в палатку вошел солдат. Из его кармана наполовину торчал платок Ольги Чаволги.

Он ухмыльнулся херро Дану.

– Ну, как дела? – сказал он с ужасным акцентом – Отлично прводишь время? Много сна? Хрошая еда?

Он рассмеялся.

– Когда вернешься домой, расскажи им об этом чудесном месте, и они все захотят сюда. Я прав? Ха-ха!

Он ткнул херро Дана носком ботинка. Херро Дан не ответил. Он и Ольга Чаволга прекрасно знали таких солдат еще когда были детьми. Тогда в Фуруне их было очень много. Они бродили, убивая и грабя, не задумываясь о доброте или милосердии. И судя по тому, что они видели, ничего не изменилось.

Он закрыл глаза. Он знал, что петь стало бесполезно. Музей больше не слушал. Но Ольга Чаволга была права. Нельзя сдаваться. Он снова начал тихо петь. Так тихо, что ни один звук не сорвался с его губ.

– Ты что делаешь? – спросил солдат. – Спишь? Мечтаешь о своей подружке? Ну, мечтай, пока можешь. Поскольку завтра…

Он пошел к выходу из палатки.

– Завтра мы расстреляем вас. Тебя и старуху. С первыми лучами солнца мы расстреляем вас обоих.