Текст книги "Музей воров (ЛП)"

Автор книги: Лиан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Гарри Маунт

Эту ночь Голди спала вместе с Бру, который клубочком свернулся у нее на животе. Она была рада, что он с ней. Когда ей приснились мама и папа и она проснулась вся в слезах, Бру слизал ее слезы. А когда ей приснилась ужасная тень, которая сначала выглядела как бриззлхаунд, потом как Хранитель Хоуп, а потом как жуткое их сочетание, то он просто тихо заскулил и прижался к ней.

В этой части музея не было окон, поэтому, проснувшись, Голди не смогла понять, который сейчас час. Бру ушел, а она проголодалась. Она подумала, что наступило утро.

Некоторое время она сидела на матрасе, в надежде, что кто-нибудь придет и проводит ее. Но вскоре это ей надоело, и она отправилась на поиски кухни, где накануне был ужин.

Вот только она была совсем не там, где ей запомнилось.

Сначала она подумала, что не там свернула. Девочка вернулась по своим следам к тому месту, где спала и попробовала снова, но опять уперлась в тупик.

Голди провела рукой по потрескавшейся штукатурке. Она точно была вчера здесь. Я уверена.

Она повторила круг, чувствуя себя на редкость глупо. Слева был проход, из которого она пришла. Справа был мрачный коридор, который раньше девочка никогда не видела. Голос в голове шепнул:

Иди туда.

Обычно голос не ошибался, поэтому после секундного колебания, Голди на цыпочках прошла по коридору, прислушиваясь не появится ли повозка или голодные слотерберды. Когда она подошла к дверному проему, голос заставил ее пройти в него. Через комнату, заполненную разнообразными злыми масками. Следующая комната была заполнена статуями, а в следующей кто-то устроил склад огромных костей.

А затем, совершенно неожиданно, появилась кухня с запахами пшеничных лепешек, джема и горячего шоколада. Тоудспит посмотрел на Голди с таким отвращением, словно сегодня ненавидел ее больше чем вчера. Шинью посмотрел на девочку поверх газеты и кивнул. Ольга Чаволга и херро Дан переглянулись, словно для разговора им не надо было слов.

Голди молча съела полную тарелку лепешек, выпила шоколад, и все это время краем глаза разглядывала смотрителей музея. Она никогда не встречала таких людей. Людей, которые были настолько дерзкими, что бросали вызов Благословенным Хранителям. Людей, которые носили на плече слотерберда и при этом были совершенно спокойны. Людей, которые считали, что она могла быть полезной…

Она ожидала, что кто-нибудь объяснит ей что происходит. Но все молчали и она, отложив лепешку, которую собиралась съесть, набралась духа и спросила:

– Что я могу сделать, чтобы помочь своим родителям?

Шинью закрыл газету.

– А… – сказал он. – Хороший вопрос. А что ты можешь сделать?

Он отодвинул тарелку.

– Я поспрашиваю сегодня в городе о твоих родителях и, если смогу, то передам им сообщение.

– Сообщение! – в горле у Голди образовался комок. – Скажи им… скажи…

Она не могла закончить фразу, но Шинью, кажется, понял, что она хочет сказать. Он кивнул.

– Позже я тебе скажу, получилось или нет.

– Тебе следует быть поосторожнее, Шинью, – сказал херро Дан. – Там повсюду Хранители и ополченцы. Не рискуй попусту.

– Пффф… Послушайте его! – воскликнула Ольга Чаволга – Жизнь уже сама по себе риск. Дыхание – риск. Неужели ты забыл? Неужели Шинью нужен кто-то, кто следил бы за ним как за ребенком?

– Я сказал попусту! Это совсем другое и ты знаешь это!

Шинью улыбнулся уголком рта. Он неловко поклонился херро Дану:

– Я буду осторожен, – сказал он. А затем поклонился Ольге Чаволге: – Но не слишком.

И только после того как он ушел, Голди поняла, что он не ответил на ее вопрос.

– А теперь, дитя, – сказала Ольга Чаволга, вытирая руки о салфетку, – хватит сидеть просто так. Пора тебе узнать кое-что о музее. Тоудспит и я отведем тебя к Гарри Маунту.

Гарри Маунт оказался лестницей. Но это была не простая лестница, к которым привыкла Голди. Снизу казалось, что она изгибалась под немыслимыми углами, опираясь иногда на стену, а иногда просто выписывая в воздухе виток и раскачиваясь, прежде чем вернуться в нормальное положение.

Бру лежал на самой первой ступеньке. Над ним на перилах сидела Морг. Когда маленький песик увидел Голди, он подбежал к ней и запрыгал вокруг, яростно виляя хвостом. Голди поколебалась, но потом нагнулась и погладила его по голове.

– Идем, – позвала Ольга Чаволга. – Гарри Маунт нас ждать не будет.

– А куда мы идем? – спросила Голди.

– Увидишь, дитя.

Никто не проронил ни слова, пока они поднимались по лестнице. Они проходили двери в стенах и огромные галереи, покрытые паутиной. С каждым шагом вокруг вздымались облачка пыли. Несколько раз девочка думала, что они уже пришли, но затем, после очередного поворота, Голди видела, что ступени идут все выше и выше, становясь все круче и круче, и растворяются в дымке.

Вскоре она запыхалась. Тогда они остановилась на площадке, и она села со вздохом облегчения. Тоудспит и Ольга сели на ступеньки чуть выше нее.

Они просидели так минуту или две, когда произошло очередное изменение. Не говоря ни слова, Ольга Чаволга и Тоудспит встали и пошли дальше по лестнице. Голди мрачно посмотрела им вслед.

«Почему они ничего мне не говорят…»

И пошла следом.

Она не успела уйти далеко, как голос в голове прошептал:

Не верь своим глазам.

Что?

Не верь глазам!

Что это значит? Голди посмотрела на ступеньки. С ними, казалось, все было в порядке. Она закрыла глаза…

И остановилась.

– Что такое, дитя? – спросила Ольга Чаволга.

Голди знала, что если она ошибается, то Тоудспит будет издеваться над ней. Поэтому она повернулась к нему спиной и спросила:

– Вы не чувствуете ничего необычного?

– Все в этом музее необычно, – сказала Ольга Чаволга.

Голди закусила губу.

– Ну… Выглядит так, словно мы поднимаемся по Гарри Маунту. Но когда я закрываю глаза, то я не чувствую этого. Я чувствую, словно мы спускаемся!

Женщина ободряюще кивнула и повернулась к Тоудспиту.

– Она чувствует.

Тоудспит выглядел недовольным. Словно он надеялся что Голди не почувствует ничего.

– Это какое-то изменчивое чувство, – сказала Голди. – Что это? Что оно значит?

Вместо ответа Ольга Чаволга спросила:

– Ты умеешь свистеть, дитя?

Голди кивнула. Женщина достала из кармана большой платок. Он был весь в блестках и узелках по углам и по краям, и Ольга Чаволга развязала самый маленький.

Немедленно, казалось бы изниоткуда, подул слабый ветерок. Он коснулся волос Голди и растрепал перья Морг. Ольга Чаволга сложила губы и просвистела три ноты. Ветер стих, но пыль на ступеньках перед ними взметнулась в воздух.

Голди изумленно посмотрела на нее.

– Как вы это сделали?

Ольга Чаволга посмотрела на Тоудспита.

– Она говорящая-с-ветром, – проворчал мальчик. – И эти маленькие ветры говорят ей разные вещи.

– Им не всегда стоит доверять, – сказала Ольга Чаволга. – И есть места, куда они не могут добраться. Но вот в таких мелких случаях они мои просьбы выполняют.

Она протянула ей платок.

– Если хочешь, можешь попробовать.

«Почему», – подумала Голди, – «почему она показывает мне это?»

Но она взяла платок и с любопытством его осмотрела.

Четыре узла по углам были большими, но остальные были маленькими. Голди дотронулась до одного из них, он словно гудел под пальцами – хррррррмммммм – и она отдернула руку.

– Она не сделает этого, – сказал Тоудспит, – она боится.

– Все мы когда-то боялись, – возразила Ольга Чаволга. Тоудспит скривился и замолчал.

Голди снова тронула узелок. Теперь гудение не было таким страшным. Она запустила ногти в ткань и узелок распался. По лбу пробежал ветерок. Она просвистела три ноты. Ветер щекотнул по ушам, а зачем стих. Поднялась и опала пыль.

– Скоро они вернуться, – сказала Ольга Чаволга. – И скажут нам, есть ли впереди опасность.

Голди была заинтересована. Всего два дня назад ей даже не разрешали самой переходить дорогу, а сегодня она уже приказывает ветру!

– Я хочу отправить еще один, – сказала она и потрогала один из больших, угловых узлов.

– Нет! – вместе крикнули Ольга и Тоудспит.

ХРРРРРРРРРРРРРРРМММММ! – взревел узел под пальцами девочки.

Звук был такой громкий и яростный, что она в испуге выронила платок. Ольга Чаволга схватила его на лету.

– Это был глупо! – сказал Тоудспит. – Это один из Великих ветров. Ты не должна была его даже трогать!

– Он прав, – сказала Ольга Чаволга. – Нельзя посылать Великие ветры выполнять просьбы. Они летят туда, куда пожелают и делают, что хотят. Если Великий ветер выпустить, то он уничтожит все на своем пути. Даже я никогда не развязывала ни один из них! И не буду, пока не будет другого выхода.

– Простите, – пробормотала Голди.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы учиться, – покачала головой Ольга Чаволга. – Но осторожность очень хорошее качество, когда идешь в неизвестность.

Женщина подняла голову, словно прислушивалась к чему-то. Ее седые волосы зашевелились от неожиданно налетевшего ветра. Она завязала на платке два маленьких узелка и ветер исчез.

– Мне не нравится то место, куда мы идем, – сказала она. – Но мой и твой ветры говорят, что впереди нет явной угрозы.

Она снова начала подниматься по лестнице, хотя на самом деле она спускалась. Тоудспит обернулся и прошептал на ухо Голди:

– Не зазнавайся. Это не твой ветер. Он ее. Они все принадлежат ей. Ты ничего не знаешь.

Голди показала ему язык и поспешила за Ольгой.

Теперь Гарри Маунт решил повести их вниз, словно спешил избавиться от них. По бокам стали вырисовываться стены. Они прошли еще один поворот и внезапно лестница кончилась.

Голди стояла на пороге огромной, тускло освещенной комнаты. Над ее головой возвышались кирпичные арки, подпираемые квадратными колоннами. Под каждой аркой горели газовые лампы в небольших клетках, и здесь не было пола. Вместо него Голди увидела темную воду, которая покрывала все и плескалась у нижних ступеней Гарри Маунта.

– Это, – прошептала Ольга Чаволга, – Старая Царапина. Мы быстро пройдем здесь. Не говорите, если это не необходимо.

По краю озера пробегала узкая кирпичная дорожка. Бру встал на нее и понюхал темную воду. Игривость из него уже выветрилась. Он взмахнул хвостом и первым пошел по дорожке.

Тоудспит шел вторым, неся на плече Морг, затем Голди, и замыкала шествие Ольга Чаволга. Вода капала с потолка и попадала им за шиворот. Воздух был холоднее, чем зимней ночью.

Они не успели уйти далеко, когда Бру замер и поднял уши. Морг склонила голову набок, словно пыталась что-то разглядеть вдали. Все остановились и прислушались.

Сначала Голди не слышала ничего, кроме водной капели и скребущего звука, доносившегося из-за ближайшей колонны. А затем где-то на другой стороне пещеры что-то плеснуло. В следующий момент вода взметнулась черным языком и захлестнула ее ноги.

– Быстро, – прошептала Ольга Чаволга, – надо уходить!

Бру не шелохнулся. Он стоял, глядя на воду и шерсть на его загривке встала дыбом. Тоудспит перешагнул через него, за ним пошла Голди. Спешить было трудно – дорожка была покрыта зеленой слизью и, казалось, что если идти слишком быстро, то можно было поскользнуться и упасть.

Всплеск раздался снова и на этот раз гораздо ближе. Вода теперь не опускалась ниже ступней Голди. Холодная и голодная.

– Тоудспит, найди дверь! Быстро! – громко крикнула Ольга Чаволга. И ее голос эхом прокатился под сводом Быстро! Быстро! Быстро!

Голди побежала. Ее ноги скользили на предательских кирпичах, вода захлестывала лодыжки и пыталась сбить, утащить с собой. Она ухватилась за Тоудспита и тот сжал ее руку. В стене перед ними появилась дверь, Тоудспит распахнул ее забежал внутрь. Следом вбежала Голди и последней – Ольга Чаволга.

– Бру! – испугалась Голди. – Где Бру?

Она оглянулась назад и увидела собаку, бегущую к ней по дороже. Только в этот раз она выглядела больше. Намного больше.

Голди открыла рот, чтобы закричать…

Вокруг вдруг все закричали и зашевелились. Дверь захлопнулась. Голди моргнула и посмотрела вниз. Там был Бру, который весело прыгал у ее ног, виляя хвостом и улыбаясь. Просто маленький песик, который рад, что все целы и невредимы.

Тени снова сыграли с ней злую шутку.

Объяснение

– В Старой Царапине произошло что-то неприятное, да? – спросил чуть позже утром Шинью. Он провел пальцем по струнам своей арфы. – Дан был прав. Древние проблемы просыпаются. Нам следует быть поосторожней.

За четыре часа, что прошли с того момента, как они покинули подземное озеро, Ольга Чаволга и Тоудспит провели Голди по череде комнат. Она видела чучела дельфинов и старые кукольные домики, небольшие тюремные камеры, чьи стены, казалось, пропитались отчаянием. Она проходила мимо глубоких ям и ржавых металлических колес, высотой с трехэтажный дом. Она видела корпус корабля, лежавший на боку, словно его забросило в музей приливной волной.

И у каждой комнаты было свое имя. Даунтлесс, Комната Забытых Детей, Линь, Старые шахты, Грубый Том – и это было только начало! Музей оказался намного больше, чем думала Голди. Ему, казалось, нет конца.

Теперь они стояли на холме под названием Кухня дьявола. Он был усеян огромными камнями и воздух здесь гудел от тысяч насекомых. В первый раз за все пребывание в музее Голди не увидела потолка. И вообще с трудом поверила, что находится внутри маленького каменного здания. Небо казалось бескрайним.

– А что насчет остального? – спросил Шинью. – Что с Гарри Маунтом?

Ольга Чаволга кивнула.

– Она почувствовала.

Огромная улыбка преобразила серьезное лицо Шинью. Он схватил руку Голди и яростно потряс.

– Отлично! Превосходно! – воскликнул он. Затем повернулся к Ольге. – Ты рассказала ей об остальном?

Голди навострила уши. Этим утром она видела много чудесных вещей, но они не смогли заставить ее забыть о маме и папе и отчаянном желании помочь им. И с завтрака ее нетерпение возрастало.

«Неужели сейчас?» – подумала она. – «Неужели сейчас мне скажут что я могу сделать?»

– Я жду Дана, – сказала Ольга. – Он должен встретить нас тут.

Она огляделась.

– А где Бру? Он бежал впереди.

– Я думаю, он пошел в туннели, – сказал Шинью.

– Тск. Он слишком спешит. Тоудспит, бери Голди и идите за ним. Я пойду следом, как только придет Дан.

Голди не двинулась с места.

– А что с мамой и папой?

Шинью помедлил.

– Боюсь, мне нечем тебя порадовать. Их приговорил вчера. Четыре года в Доме Покаяния.

Хотя Голди и ожидала нечто подобное, но мир вокруг стал холоднее, и она прислонилась к камню, чтобы не упасть.

– Я думал, что смогу передать им сообщение, – продолжил Шинью. – Я уже делал так прежде. Но все мои контакты лгут. Этот взрыв перепугал всех.

Голди его почти не слышала.

– Я должна сделать что-нибудь, – прошептала она. – Возможно, мне стоит вернуться.

– Не глупи, дитя, – сказала Ольга Чаволга. – Никому не будет пользы, если и тебя поймают. Надо быть терпеливой.

Она повернулась к Шинью.

– Ты узнал что-нибудь о тех, кто заложил бомбу?

– Они словно исчезли. Нет никаких улик. Но я попробую завтра…

– Ну? – шепнул Тоудспит на ухо Голди. – Ты идешь?

Он толкнул ее в кусты, которые скрывали узкий разлом в одном из камней. Мальчик пригнулся и протиснулся в него. Голди услышала шорох трутницы, и в темноте загорелся огонек. Она пригнулась и пролезла в проход.

Она стояла в небольшой пещере с гладким каменным полом. Из нее влево уводил туннель, по которому уже шел Тоудспит. В его руке раскачивался фонарик. Тени за ним уже почти сомкнулись.

Голди подумала о маме и папе. Возможно, в подземельях Дома Покаяния еще темнее…

Она закусила губу и поспешила за Тоудспитом.

Тоннель шел сначала ровно, затем свернул и пошел под уклон. Воздух пах сухостью и старостью. В свете фонаря стены мерцали, как змеиные глаза.

– Где мы? – прошептала Голди.

Тоудспит ответил не сразу. Но ответил он на другой вопрос.

– Это потому что ты вор, – сказал он через плечо. Его голос был несколько дружелюбнее, чем обычно. Возможно, на него тоже влияла темнота.

А затем пол тоннеля неожиданно нырнул. Голди споткнулась, взмахнула руками, чтобы не упасть и порезалась об острый каменный выступ.

– Ой! – вскрикнула она.

Тоудспит остановился и поднял фонарь.

– Что случилось?

До этого Голди резалась лишь однажды. Ей тогда было шесть лет и мама с папой сразу же отвели ее к врачу, чтобы наложить швы и еще целый месяц она провела в постели. Этот порез был больше и кровавей. И один только его вид пугал ее. Но Тоудспит фыркнул, увидев его, и пошел дальше по туннелю, словно ничего и не случилось.

– Только вор может передвигаться по музею, – продолжал он. – Никто точно не знает, почему. И только один вор на тысячу заметит, когда переворачивается Гарри Маунт. Вот почему мы пошли туда. Это была проверка.

Голди попыталась сосредоточиться на словах мальчика, но ее палец так сильно болел. Она изо всех сил старалась думать о чем-нибудь еще.

– Значит, ты тоже вор?

– Да.

– И что ты украл?

На секунду ей показалось, что он не ответит. А потом мальчик сказал:

– Себя.

Голди ничего не поняла. Ее палец словно горел. Впереди туннель спускался в темноту. Каменные стены были острые, словно зубы.

И внезапно она рассердилась. Что она вообще тут делает? Она должна пытаться помочь маме и папе, а не идти по какому-то дурацкому тоннелю и слушать глупые непонятные истории! Ну и пусть Ольга Чаволга говорила о том, что надо быть терпеливой. Она устала терпеть!

– Я хочу вернуться. Я хочу выпустить маму и папу из Дома Покаяния.

– Не будь дурой. Ты не сможешь.

Голди посмотрела на него.

– Ты сказал, я могу! Вот почему я осталась тут, а не ушла в Спок!

– Я сказал, что ты можешь помочь. Я не говорил, что ты поможешь им сбежать. Никто никогда не сбегал из Дома Покаяния.

Голди в злом отчаянии встряхнула головой.

– Ты не понимаешь! Никто не понимает! Это не твои родители в тюрьме. Если бы это было так, ты бы тоже хотел им помочь. А теперь идем. Хватит терять время.

Тоудспит окаменел.

– Ты ничего не знаешь! – крикнул он. А затем передернул плечами и пошел по туннелю так быстро, что Голди пришлось бежать, чтобы успеть за ним и не остаться в темноте.

Теперь пол был еще круче. По сторонам то и дело проплывали боковые ответвления тоннеля. Перед Голди маячила спина Тоудспита, прямая и недружелюбная.

«Он злится», – подумала Голди, – «потому что знает, что я права. Мне следует делать что-то. Он сказал, что я могу. Иначе я никогда не останусь».

Эти мысли сделали ее еще злее. И если бы не Тоудспит, то возможно она бы уже была в Споке у родственников мамы, а не истекала кровью в дурацком тоннеле.

Мерцающие стены, казалось, отражали ее гнев обратно. И все, о чем она могла думать, это об Ольге Чаволге, Шинью и херро Дане, которые держали ее тут против ее воли. Она злилась на них. И злилась на Тоудспита за то, что тот заставил ее поверить в то, что она сможет спасти маму и папу, хотя на самом деле она не могла.

И словно услышав ее мысли Тоудспит внезапно остановился. Он больше не злился. Он улыбался.

– Теперь ты иди вперед, – сказал он.

Голди была так зла, что даже не думала о странной улыбке на его лице. Она выхватила фонарик из его руки. Впереди был огромный камень. Она обошла его.

С другой стороны стоял бриззлхаунд.

Место Памяти

Словно ожил сам камень. Бриззлхаунд смотрел на нее… огромный, черный и ужасный. Его глаза в свете фонаря отсвечивали красным.

На мгновение Голди не могла пошевелиться или сказать хоть слово.

«Кто-нибудь, спасите!» – в отчаянии подумала она. – «Тоудспит! Помоги!»

Но за спиной не раздалось ни звука.

«Он убежал! Убежал и оставил меня тут».

Каким-то образом ей все же удалось собраться с силами и прийти к мысли, что она не будет беспомощно стоять и ждать смерти. Не будет!

Она сделала неуверенный шаг назад. Тени, отбрасываемые дрожащим пламенем фонарика, ползали вокруг нее. Бриззлхаунд открыл свою ужасную пасть… и заговорил. Голосом, который грохотал как далекий камнепад.

– Я ждал тебя.

Голди была так напугана, что с трудом могла дышать. Она крепче сжала в руке фонарь. Если она бросит его… Если бросит его в пасть бриззлхаунда… Он так близко, что промахнуться просто невозможно. Она может бросить фонарик и убежать назад. В длинный, темный тоннель, с вытянутыми вперед руками, прислушиваясь к звукам погони…

«Не думай об этом! Просто сделай!»

Она облизнула губы.

– Скажи еще что-нибудь, – сказала она огромному зверю. – Открой рот.

Бриззлхаунд склонил голову набок.

– Не бойся, – сказал голос за спиной Голди.

Голди чуть не разрыдалась от облегчения. Ольга Чаволга! Если кто и может ее спасти, то это Ольга…

– Это всего лишь Бру.

«Что?» – Голди резко обернулась и посмотрела на пожилую женщину. А затем повернулась обратно к чудовищу. – «Бру?»

– Ты не узнаешь меня? – спросил бриззлхаунд.

– Н-нет!

Бриззлхаунд сделал огромный, текучий шаг по направлению к девочке. Он был такой большой, что его глаза находились на одном уровне с ее глазами, и он двигался с ужасающей грацией. Он был почти весь черный, за исключением одного белого уха.

– А теперь? – пророкотал он.

– Н-не совсем.

Огромная собака выглядела такой расстроенной, что Голди почувствовала, что она должна сказать что-то.

– Д-думаю это потому, что ты не разговариваешь когда маленький…

Бру задумчиво кивнул.

– Такова природа бриззлхаундов. Иногда мы большие. Иногда мы маленькие. Когда мы маленькие, то говорим ушами, хвостом и шерстью на загривке. А когда мы большие…

Он замолчал. Голди благоговейно смотрела на него.

За ее спиной Ольга Чаволга сказала:

– Тоудспит? Почему ты не сказал ей, что это Бру? Что это за игра такая?

– Это была шутка, – пробормотал Тоудспит, который все еще был здесь. – Поскольку она новенькая…

– Когда ты только пришел, – холодно сказала Ольга Чаволга, – я что-то не припоминаю, чтобы кто-то шутил над тобой. Тск! В музее хватает опасностей и без твоих проделок. Уходи. Мне стыдно за тебя.

Тоудспит попытался что-то сказать, но женщина не позволила ему.

– Уходи, – строго повторила она.

Шаги мальчика эхом отдавались в тоннеле. А затем Ольга Чаволга встала рядом с Голди в неверном свете фонаря.

– Вот видишь, – сказала она. – Здесь нечего бояться.

– Я… я думала бриззлхаунды… – Голди хотела сказать «не существуют», но это бы было грубо по отношению к одному из них, что стоял перед ней. А потому вместо этого она сказала: – Я думала бриззлхаунды исчезли.

– Так и есть. Все эти величественные собаки исчезли. Кроме Бру. – сказала Ольга Чаволга. Она потянулась и погладила его по огромной голове. – А теперь веди нас, друг мой. Есть вещи, которые мы должны показать этому ребенку.

Тело бриззлхаунда занимало практически весь проход. Но он развернулся одним текучим движением, от которого у Голди захватило дух. Когда они продолжили свой путь по туннелю, Голди приблизилась к Ольге Чаволге.

– Он и правда ручной? – шепотом спросила она.

– Ручной? – удивилась Ольга Чаволга. – Ни один бриззлхаунд никогда не был приручен. Он дикий и дерзкий, со своим взглядом на мир. Но если ты будешь относиться к нему с уважением, он не причинит тебе вреда.

– Откуда он взялся?

– Я украла его из цирка.

– Но в Джуэле не было цирка уже сотни лет!

Ольга Чаволга улыбнулась ей одной из своих редких улыбок.

– Некоторые из нас старше, чем выглядят.

В голове у Голди все поплыло. Она вспомнила о словах Тоудспита.

– А Бру тоже вор?

– О да. Он ворует жизни. В цирке он убил человека, который мучил его. Они собирались пристрелить его, но пришла я и украла его у них.

Голди очень трудно было вести себя как обычно, зная, что перед ней идет вор жизней. Но через некоторое время ее сердце успокоилось, а ладони перестали быть липкими. Они тихо рассмеялась и пожалела, что Фэйвор не видит, как она идет позади настоящего, живого бриззлхаунда.

В тоннеле стало теплее, но воздух все еще оставался сухим. Они спускались так долго, что, кажется, должны были дойти до центра земли. А потом тоннель внезапно кончился и они пошли по полу пещеры. Ольга Чаволга выкрутила фитиль фонарика, делая пламя ярче.

Голди испуганно выдохнула. Вдоль стен пещеры стояли человеческие кости. Бедренные кости, сложенные от пола до потолка и кости рук, переложенные костями пальцев в замысловатом узоре. Здесь были ребра и хребты, тазовые кости и черепа, сложенные один на другой, словно буханки хлеба, с узорами из пальцев в промежутках между ними.

– Это, – сказал голос херро Дана из-за спины девочки, – Место Памяти.

– Ох! – Голди резко обернулась. – Я не знала, что вы здесь!

– Тск, он хвастается, – сказала Ольга Чаволга. – И что ты делаешь Дан? Пугаешь ребенка?

– Она не испугалась. Не так ли, девочка?

Голди посмотрела на улыбающееся лицо старика.

– Немного.

– Вот как… Ну, в любом случае, ничего плохого не случилось. Будь наготове, – сказал он.

– Мы здесь не чтобы говорить о готовности, – сурово сказала Ольга Чаволга. – Мы рассказываем ей о музее.

В этот момент все плохое настроение Голди вернулось.

– Но почему? – вырвалось у нее – Почему вы рассказываете мне? Зачем привели меня сюда? Тоудспит сказал, что я могу помочь, но я не знаю, что это значит!

Херро Дан вздохнул.

– Ты права, девочка. Настало время рассказать тебе, – он прочистил горло, словно собирался начать сказку. – Давным-давно, было время, когда полуостров Фарун назывался Фурууна.

Фуруунааааааа…

Словно эхо прокатилось по пещере, задерживаясь в углах, как будто кости ухали его и не хотели отпускать.

– В те дни, – продолжил херро Дан, – Место Памяти было священным. Когда кто-нибудь умирал, его тело отдавали слотербердам. А их тела относили сюда и складывали рядами, чтоб их никогда не забыли, даже когда уйдут те, кто их знал.

– Холм хранит их, – прогремел бриззлхаунд. – Холм хранит все.

– Музей был построен пятьсот лет назад, – сказал херро Дан, – чтобы спрятать Место Памяти от тех, кто его бы уничтожил. Тогда в нем было всего несколько комнат и в них ничего не было, кроме бронзовых инструментов и старых монет. Но шли годы, и горожане стали заполнять свободные места и изгонять животных. Тогда музей начал расти.

– Музей стал убежищем для всех диких вещей, – сказала Ольга Чаволга. – Тех вещей, которые город не захотел принять.

– Холм хранит их, – снова прогремел бриззлхаунд. – Холм хранит все.

Херро Дан положил руку на один из черепов. Он пожелтел от времени и его глазницы заросли паутиной.

– Но нельзя хранить все дикие вещи в одном месте. Их нельзя запереть. Вот почему комнаты меняются так, как они того захотят. А если музею или его смотрителям угрожает опасность, то они изменяются еще сильнее. Это их последняя крепость… И они не будут тихо стоять в стороне и смотреть, как ее разрушают.

Внезапно бриззлхаунд зарычал. Этот звук был настолько яростный, что сердце Голди сбилось с ритма.

– Сейчас музею угРРРРрррожает опасность! Я ЧУВСТВУЮ ее!

Херро Дан кивнул.

– Мы знаем, что что-то надвигается. Какая-то беда. Музей чувствует ее. Но мы не знаем, что это за беда и откуда она идет. А поэтому все непросто, – он посмотрел прямо на Голди. – Видишь ли, девочка, в этом месте скрыты великие чудеса, но здесь есть и ужасные вещи. Вещи, которые нельзя беспокоить.

– Например те, что в Старой Царапине? – прошептала Голди.

– Хуже, чем в ней, – сказал херро Дан. – Намного. И если музей станет слишком беспокойным, то эти опасности вырвутся в город.

По обеим сторонам от него кости словно дрожали в свете фонаря. Голди сглотнула, пытаясь не думать о маме и папе, которые заперты в Доме Покаяния, а к ним по улице ползут ужасные вещи.

– Вот почему мы стараемся успокаивать комнаты, – сказала Ольга Чаволга. – Шинью играет на арфе, Дан, Тоудспит и я поем. Мы защищаем музей – и мы защищаем город. Но несмотря на наши усилия, все становится только хуже. Музей знает, что грядет что-то нехорошее.

– Бомба? – спросила Голди.

– Мы думаем, это только часть, – сказала Ольга Чаволга. – Но есть еще большая опасность, которая все еще скрыта от нас. Шинью изо всех сил старается найти ее.

– А когда он ее найдет, – сказал херро Дан, – ну, мы будем сражаться. Вот где ты сможешь нам помочь, девочка.

– Сражаться? – пискнула Голди. – Я не знаю, как.

– Есть сражение, а есть сражение, – сказал херро Дан. – Скольких людей ты знаешь, которые сомневаются в том, что говорят им Хранители?

– Очень много, – сказала Голди. – По секрету все жалуются на них.

– О-о-о, по секрету. Если по секрету, то все люди очень дерзкие. Но выступить в открытую требует немалой храбрости!

Голди хотела поверить старику, но не могла.

– Я не была храброй, – сказала она. – Я просто не могла больше терпеть то, как все говорят рядом с ними и никто не смеет сказать то, что думает. Я ненавижу их.

– И ты сбежала, – сказала Ольга Чаволга, – и стала вором.

– Да, – Голди покраснела. – Тоудспит сказал что только… вор может найти в музее дорогу.

– Это правда, – сказала Ольга Чаволга. – Мы не уверены почему. Возможно, в ворах есть та дикость, которая перекликается с дикостью этого места. А возможно потому, что воры видят скрытые места.

Она пристально посмотрела на Голди.

– Послушай меня внимательно, дитя. Я не хочу восхвалять воровство. Есть люди, которые считают себя лучше остальных. Или те, которые хотят большего. Такие ограбят собственную бабушку, и потом будут хвастаться этим. На таких людей я не буду тратить свое время. Тихий шаг, ловкие руки и острый глаз – это дар. И если ты используешь его, чтобы вредить другим, ты предаешь себя и всех вокруг.

Она помолчала.

– Но есть некоторые вещи… – продолжил херро Дан.

– Я как раз хотела сказать об этом, – сказала Ольга Чаволга, – ты буквально выхватил слова у меня изо рта!

Но когда она повернулась к Голди, то улыбалась.

– Но есть некоторые вещи, дитя, которые ты должна красть. Ты должна воровать, если у тебя в сердце есть любовь и храбрость. Ты должна вырвать свободу из лап тирана. Ты должна уносить невинные жизни, прежде чем их уничтожат. Ты должна прятать тайны и священные места.

– Для этого требуется очень смелый вор, девочка – сказал херро Дан. – Ты смелая, пусть ты сама в это не веришь. Если ты хочешь, ты можешь помочь нам.

– Но только если ты по-настоящему хочешь, – добавила Ольга Чаволга. – А если нет, никто не будет винить тебя. Мы отправим тебя за город. В безопасное место.

Всего несколько минут назад Голди мечтала попасть в Спок. Но сейчас при мысли об уходе она почувствовала смятение.

– Я остаюсь, – быстро сказала она. – Я помогу Я даже научусь драться, если это необходимо.

Она думала, что Ольга Чаволга будет довольна. Но старая женщина покачала головой.

– Тск! Ты даже не потрудилась подумать? Ты ведь бежишь в неизвестность!

Она положила руки на плечи Голди.

– Послушай меня, дитя. С тобой всю жизнь обращались как с ребенком, теперь тебе надо очень быстро вырасти. Ты дерзкая – и это хорошо, но тебе также надо быть мудрой. Очень хорошо все обдумывай, прежде чем принять решение. Музей полон опасностей…