Текст книги "Музей воров (ЛП)"

Автор книги: Лиан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Удары

– Вы не должны были ходить за Грязные Ворота!

Шинью быстро мерил шагами кабинет. Сейчас он остановился и строго посмотрел на Голди и Тоудспита.

– Вас могли убить! И не только вас, но и Бру и Морг! Они не пуленепробиваемые. Вам не следовало так поступать!

– Конечно, не следовало, – согласилась Ольга Чаволга. – В конце они были храбрые и очень умные. Но в начале у них не было ни капельки мудрости.

Голди покраснела. Они были правы. Ей и Тоудспиту повезло, что им удалось сбежать целыми и невредимыми. Она почти пожелала, чтобы пожилая женщина отругала ее, но та просто сказала.

– Что сделано, то сделано. А теперь мы должны решить, что делать дальше.

– Херро Д-дан сказал, что Шинью долен п-пойти к П-протектору, – сказала Голди. Она все еще дрожала с тех пор, как Тоудспит закрыл Грязные Ворота.

– А Протектор должна остановить Х-хранителей Хоуп и К-комфорт. Запретить им составлять планы, – сказал Тоудспит, который дрожал не меньше.

Шинью нетерпеливо кивнул.

– Да, да. Нам следовало воспринимать Хранителей более серьезно. Но сейчас их здесь нет, и я думаю, что они еще не скоро тут появятся. Я схожу к Протектору. Но что нам делать с Даном?

– И Бру, – сказала Голди. – И Морг. Как вы думаете, с ними все хорошо?

– Надеюсь, что так, – сказал Шинью. Выражение его лица смягчилось. – В большинстве случаев они могут позаботиться о себе сами. Я думаю, они скоро вернутся. А что касается Дана…

Он провел рукой по лицу.

– Возможно, мне стоит попытаться вытащить его.

– После того что случилось, – сказала Ольга, – солдаты оставят намного больше охраны. А у Дана сломана нога. Шансы, что ты его украдешь и вас не заметят, очень малы.

– Я не хотел его красть, – возразил Шинью, – я хотел его купить.

Он сунул руку в карман и достал монету.

– Кровь и золото – вот что больше всего на свете любят солдаты. Я не могу дать им крови, но золотых соверенов здесь хватит, чтобы накрыть их с головой. Я бы мог привести Дана уже к ночи.

– Не думаю, – сказала Ольга Чаволга. – Ты можешь сделать все хуже.

– Но…

– Нет! – лицо женщины побледнело от тревоги, но она держала себя в руках. – Мы должны делать то, что сказал нам Дан. Ты пойдешь к Протектору и попросишь ее остановить Хранителей. Прогнать их из музея. Думаю, она сможет сделать это. И тогда комнаты войны поуспокоятся, и Дан будет в безопасности.

– А что если Протектор не сможет остановить их? – спросила Голди.

– Тогда… – сказала Ольга Чаволга, – мы должны будем сделать это самостоятельно.

Шинью надел свою куртку и ушел в протекторат. Тоудспит вернулся в комнату – ждать Бру и Морг.

Голди не хотела идти с ним.

– Могу я остаться с вами? – спросила она у Ольги Чаволги.

– Хорошо, – согласилась та. – Но не отходи далеко. И если появятся Хранители, прячься немедленно!

Она села за стул и принялась писать в большой книге. Полуденное солнце светило в окно кабинета. Голди прислонилась к одному из книжных шкафов и спрятала руки в карман, где нашла свой компас.

Она достала его и провела пальцами по стальному корпусу. Трудно поверить, как сильно изменилась ее жизнь с приходом в музей. Она хотела стать свободной – и она ей стала. И хотя в музее были ужасные вещи, она бы лучше повстречалась с ними, чем вернулась к прошлой жизни.

Теперь она знала, что есть разные виды страха. Есть ужасный страх, когда к твоей голове приставлен мушкет или когда темная вода пытается увлечь тебя в свои глубины. Этот тошнотворный страх разрывал сердце и от него отнимались ноги.

Но был и другой страх. Страх того, что тебе не позволят быть тем, кто ты есть. Страх, что твое истинное лицо никогда не проявится, заключенное в клетку как канарейка до конца дней. Этот страх был намного хуже.

Она убрала компас в карман и достала голубую птичку. Она погладила ее по крыльям.

«Я не свободна по-настоящему», – подумала девочка. – «Не до тех пор, пока мама и папа в Доме Покаяния».

Где-то рядом чьи-то тяжелые шаги застучали по деревянному полу. Ольга Чаволга бросила ручку.

– Быстрее, девочка! Прячься!

Голди нырнула под стол и вжалась в дерево. Шаги снаружи прекратились.

– Хранители вернулись, – пробормотала Ольга Чаволга уголком рта. – И они привели с собой много людей.

– Что они делают? – шепотом спросила Голди.

– Не знаю, но у них с собой веревки и доски. Не нравится мне это. Оставайся здесь. И не звука!

Ольга Чаволга быстро вышла из кабинета. Голди слышала ее громкий голос.

– Что все это значит? Что вы тут делаете?

– Мы по делу Семерых, – узнала Голди голос Хранителя Хоуп. – И тебе лучше уйти с дороги, старуха.

Ее голос стал громче.

– Внимание, младшие коллеги! Я хочу, чтобы все сделали быстро и правильно. Ты и ты. Молотки!

Раздались шорох мантий и звуки шагов. Голди прижалась к полу, и выглянули из-за стола.

Она не увидела Ольги Чаволги, но в коридор был забит Хранителями. Они укладывали доски на уровне пояса и прибивали их так, чтобы одна доска находила на другую.

Голди услышала крик ярости и в поле зрения появилась Ольга Чаволга. Ее глаза яростно сверкали.

– Не может быть! Вы хотите помешать комнатам двигаться! Вы дураки! Это всех нас погубит!

– Мы просто следуем приказам Командующего, – ответила Хранитель Хоуп.

– К черту Командующего! – крикнула Ольга. Хранители в ужасе выдохнули, но женщина не обратила на это внимания. – У вашего хозяина нет здесь власти! Музей отвечает только перед Протектором!

Хранитель Хоуп жалостливо покачала головой.

– Мой начальник отвечает перед Семью Богами. Они выше любых властей.

Она поманила кого-то пальцем и рядом с ней появились два молодых Хранителя.

– Избавитесь от препятствия, – прошипела она. – Заприте ее в кабинете.

Голди снова спряталась под стол. Она слышала, как дерется Ольга Чаволга, а затем дверь захлопнулась и в замке повернулся ключ. А спустя секунду донесся стук молотков.

Голди показалось, что с первым ударом музей яростно закричал. Почти как Ольга Чаволга, но в сотни тысяч раз сильнее. Она поняла, что затаила дыхание, ожидая, что будет дальше.

Донесся звук второго молотка… затем третьего.

Весь музей, казалось, содрогнулся.

– Быстро, – прошептала Ольга Чаволга. – Помоги мне!

Голди выбралась из-под стола и положила руку на стену. Дикая музыка музея словно взорвалась вокруг нее. Она попыталась петь, но музыка глушила ее голос. Она пела громче и громче, пока, наконец, не услышала свой голос. Откуда-то из глубин музея донесся голос Тоудспита.

Интересно, он понял, что значат эти удары? – подумала Голди – Вернулись ли Бру и Морг, и что если она вернулись…

А потом ее унесло ураганом. И вокруг не осталось пространства и времени, чтобы думать о чем-либо. Дикая музыка обрушилась на нее со всех сторон. Ее голос плыл по ней как крошечная лодка в бушующем океане. Она чувствовала, как ее захлестывает и уносит. Практически топит.

В какой-то момент Ольга Чаволга и Тоудспит одновременно остановились, чтобы перевести дыхание. Музыка, казалось, выросла. Стала еще более иной. Голди старалась вплести в нее свою песню. Она больше не видела кабинета. Она больше не слышала ничего, кроме ужасной мелодии.

И когда она уже думала, что больше не выдержит, вернулся голос Ольги Чаволги. Голди ухватилась за него, как за спасательный круг. Затем вернулся Тоудспит. Невидимый, но поющий изо всех сил. Постепенно музыка стала стихать и музей стал успокаиваться.

Ольга Чаволга потрясла головой и отняла руку от стены. На ее лбу выступил пот.

– На этот раз мы его удержали, – сказала она. – Но надолго этого не хватит.

Снаружи доносился стук молотков. Музей дергался, словно гигант, которому докучает болотный гнус.

– Они чувствуют это? – спросила Голди. – Они слышат музыку?

– Очевидно, нет – сказала Ольга. – Но даже если и так… Я боюсь, они продолжат. Есть в этом что-то странное.

Она достала из кармана платок и повязала вокруг шеи Голди. Затем быстро подошла к столу и начала выдвигать ящички один за другим.

– Если комнаты войны прежде всего лишь ожили, – сказала она, – то сейчас там просто кошмар. Шинью был прав. Нам надо вытащить оттуда Дана, пока не стало слишком поздно.

Она выгребала из ящиков пригоршни золота и ссыпала его в карманы. Голди посмотрела на запертую дверь.

– Как мы выберемся отсюда?

– Пффф, – сказала Ольга – Эти тупицы ничего не знает об этом месте.

Она погладила оттопыренные карманы, а потом прошла в угол комнаты и опустилась на колени. Женщина отогнула край ковра, под которым оказался люк.

– Этот тоннель приведет нас в служебные помещения, – сказала она. – Ими не пользовались много лет. Поэтому там очень много пыли и пауков, – она пристально посмотрела на Голди. – Но разве девочка, которая побывала по ту сторону Грязных Ворот, испугается парочки пауков?

Ольга Чаволга оказалась права. В тоннеле действительно оказались пауки. И далеко не парочка. Голди не видела их, но обрывки паутины липли к лицу и когда молотки стихали, то она различала слабое шуршание паучьих лапок по стенам.

По коже бегали мурашки, но она продолжала идти по тоннелю. Перед ней чужой голос Ольги Чаволги был как маяк в темноте.

– Люди Джуэла, – говорила она, – относятся к детям как к нежным цветам. Они думают, что без постоянной защиты те умрут. Но помимо этого города есть мир, где мальчики и девочки проводят недели в компании одних только стад коз. Они прогоняют волков. Они сами заботятся о себе и о стадах.

Она остановилась. Голди слышала удары молотков за спиной. Звук был такой, словно кто-то стучал в закрытую дверь.

– Дураки, – пробормотала Ольга Чаволга. – Тупицы.

Она снова пошла вперед.

– А теперь, когда настали тяжелые времена – а они в конце концов всегда так делают, – те дети храбры и подают огромные надежды. Они могут пересечь страну с маленьким братом или сестрой на руках. Если придется, то они будут прятаться днем, а идти ночью, избегая солдат. Но они будут идти. Они так просто не сдадутся.

Тоннель резко повернул направо и на секунду голос женщины исчез. Что-то упало Голди на руку и она открыла рот чтобы закричать, – и подумала о детях, которые несут своих братишек или сестренок через ночь, – и, закрыв его, продолжила шагать.

Она повернула за угол как раз вовремя, чтобы услышать конец истории.

– Конечно, я не говорю, что это хорошо, когда у детей такая ответственность. У них должно быть детство. Но им должно быть позволено иметь храбрость, мудрость и возможность узнать, когда надо встать, а когда убежать. В конце концов, если нельзя лазить по деревьям, то как еще увидеть тот огромный мир который находится за ними? Ага! Мы пришли!

Она остановилась и начала водить руками по крыше тоннеля. Раздался крик, затем кто-то схватился за люк и откинул его в сторону. Сверху на них смотрел Тоудспит. На его плече сидела Морг.

– Что происходит? – спросил он. – Почему вы шли тоннелем? Что это за стук? Почем…

Рядом с ним появилась огромная черная голова.

– Кто-то делает плохие вещи в музее! – пророкотал ужасающий голос бриззлхаунда. – Можно я пойду и убью их?

Ожидание

Ольга Чаволга не позволила им пойти за Грязные Ворота вместе с ней. Тоудспит пробовал протестовать, но Голди видела, что он рад этому, как и сама она.

– Вы должны дождаться Шинью, – сказала она. – Когда он придет, скажите, куда я ушла. Скажите, что я вернусь так быстро, как только смогу и со мной будет Херро Дан.

– А что если… – Голди закусила губу. – Что если они застрелят тебя?

– Я знаю, как эти солдаты думают, – сказала Ольга Чаволга. – Не думаю, что они навредят мне. А если Протектор будет действовать быстро и остановит Благословенных Хранителей, то комнаты войны успокоятся и солдаты станут менее опасными.

– Почему вы не даете мне остановить Благословенных Хранителей? – пожаловался Бру. – Я бы не убивал их, если вы уж так настаиваете. Я бы их всего лишь пожевал немного, а затем отпустил, и они бы убежали.

– А затем они вернуться с сетями и оружием, – сказала Ольга Чаволга. – Чтобы схватить последнего живого бриззлхаунда. Нет, дорогуша, они не знают о твоем существовании и так должно оставаться. Мы ставим эту битву Протектору.

Она почесала Бру за ухом и погладила черные перья Морг. Затем улыбнулась Голди и Тоудспиту.

– Вы дерзкие дети и у вас добрые сердца, – сказала она. – Но всегда есть выбор. Думайте о последствиях, а затем делайте то, что должны.

Она развернулась – и снова повернулась.

– Скажите Шинью, чтобы не ходил за мной, что бы ни случилось. Он нужен здесь.

Затем, взметнув цветные юбки и звеня монетами, она ушла.

* * *

Голди сидела на второй ступеньке Гарри Маунта, постукивая коленом по дереву. На три ступеньки выше Тоудспит играл со своим складным ножом, заставляя его исчезать в ладони. Бру мерил шагами пол перед ними.

– Можно я возьму твою проволоку? – спросила Голди, понаблюдав за Тоудспитом некоторое время.

Мальчик пожал плечами и передал ей проволоку, которой открывал Грязные Ворота. Голди достала из кармана ножницы и небольшой замочек.

Ей нравилось вскрывать замки. Ольга Чаволга была довольна тем, как быстро она этому научилась.

– Но тренируйся при каждом удобном случае, – говорила ей женщина. – В этом городе есть замки, которые даже меня заставят попотеть. Однажды твоя жизнь может зависеть от твоего умения их вскрывать.

Голди всунула одно лезвие ножниц в замочную скважину и слегка повернула. Затем вставила проволоку чуть повыше ножниц. Чуть продвинув ее вперед, она почувствовала пять маленьких стержней, из которых и состоял замок. Она приподняла один и через секунду услышала тихий щелчок.

Затем второй, а за ним третий. Но потом воздух музея стал нагреваться, словно у здания вдруг начался жар и стало очень трудно сосредоточиться.

– Держи, – она вернула Тоудспиту проволоку и вскочила на ноги. – Идем, посмотрим, что происходит.

Тоудспит медленно, задумчиво поднялся.

– Знаешь, что я думаю? Хранители пытаются попасть в служебные помещения. Иначе зачем им еще прибивать комнаты? Они хотят найди дверь для служащих.

Голди кивнула. В этом был смысл.

– Но почему? – спросила она. – Чего они хотят?

– Не знаю.

Бру мягко зарычал.

– Они не попадут в служебные помещения. Я не ПОЗВОЛЮ им. Даже когда они в перРРРРедних, воздух пахнет плохо.

Шерсть на его спине встала дыбом, и он выглядел даже больше чем обычно.

– И они РРРРРРранят музей!

– Не волнуйся. Шинью и Протектор остановят их, – сказала Голди, надеясь, что не ошибается.

Двое детей бродили по неспокойным комнатам музея. На плече Тоудспита сидела Морг, а Бру шел чуть впереди. Каждый раз, когда музей содрогался, Голди и Тоудспит останавливались и пели. И скоро их голоса заметено устали.

Только Бру, казалось, ничуть не уставал ждать. Его ноздри трепетали, откуда-то из груди у него доносился рык. Но в то же время в нем было что-то терпеливое. Словно он был сжатой пружиной, которая ждет своего часа и готова в любой момент распрямиться. И помоги Семь Богов тем, кто встанет на пути.

– Бру, – сказала Голди, терпение которой уже заканчивалось и она решила подумать о чем-нибудь другом. – А как ты решаешь, когда быть большим, а когда маленьким?

Бру склонил голову.

– Я не решаю. Не более чем люди решают быть им счастливыми или злыми. Большой и маленький решают за меня. Иногда это удивляет даже меня.

– А что тебе нравится больше? – спросила Голди.

Бриззлхаунд выглядел задумчивым.

– Очень приятно гонять мышей, и притворяться, что в мире нет никаких опасностей. Но также приятно прыгнуть на врага и разгрызть его кости… Приходится ли мне выбирать? Я так не думаю.

Голди хотела спросить еще кое-что, но тут музей очередной раз содрогнулся. К тому времени как они, уже порядком сорванными голосами, закончили петь, вопрос вылетел из головы.

Они были у Грубого Тома, проходя мимо одного из кораблей, когда Бру навострил уши. Спустя секунду Голди услышала гремящий звук вдали. Рог повозки плакал, как потерявшийся ребенок.

– Это Акула! – сказал Тоудспит. – Как считаешь, херро Дан вернулся?

Бру покачал головой.

– Я бы не выл так жалобно, если бы мой друг вернулся из-за Грязных Ворот.

– Но ты не Акула, – сказал Тоудспит, – херро Дан мог бы вернуться. И Ольга Чаволга тоже. Идем, посмотрим.

Голди не шелохнулась.

– Ольга Чаволга сказала нам ждать Шинью.

– Да, но она не сказала где.

– Она точно не имела в виду хождение по всему музею.

– О чем ты говоришь? Мы уже ходим. Шинью найдет нас где угодно.

Голди знала, что Тоудспит прав. Но жара и беспокойство вымотали ее, истощив все терпение. Она решила про себя, что не сделает больше ни одного шага.

– Я не пойду.

– А я пойду!

– Я не думаю, что тебе стоит. Нам лучше оставаться вместе.

Тоудспит сердито посмотрел на нее.

– Да кого вообще волнует, что ты думаешь?!

– Не ссорьтесь, – сказал Бру. – Если вам это так важно, то пойду я.

И убежал.

Теперь, без бриззлхаунда, ждать стало еще труднее. Дети прислонились к корпусу корабля, избегая смотреть друг на друга. Голи казалось, что у нее каждый нерв натянут до предела.

– Надеюсь с Ольгой Чаволгой все хорошо, – сказала она.

Тоудспит с отвращением вздохнул.

– Конечно, с ней все хорошо! Не будь дурой!

– Кого ты назвал дурой?!

– Ну, я вокруг больше никого не вижу, так что наверное тебя.

Голди оттолкнулась от корабля и сердито посмотрела на него.

– Сам ты дурак.

– А вот и нет.

– А вот и да!

– Если бы ты не пришла сюда, – сказал Тоудспит, – то ничего бы не случилось.

– Это никак со мной не связано! Если ты этого еще не понял, то ты тупее, чем я думала!

– Мне следовало натравить на тебя Морг. Ей бы понравились твои глаза.

– О, да ладно! Неужели ты думаешь, что я боюсь Морг? Эй, Морги, иди сюда, посиди на моем плече. Оно гораздо лучше, чем у него.

– Ты ей не нравишься. Ты бы понравилась ей мертвой, не так ли Мор…

Он умолк, и кровь отхлынула от его лица. Далеко, где-то в глубине музея, Голди услышала, как что-то ревет и поднялся ветер.

– А-а-а-а! – Морг взлетела с плеча Тоудспита. И в тот же самый миг налетел ветер. Это был не один из Великих ветров, но достаточно сильный, чтобы подхватить слотерберда и снести ее в сторону, как кучу черных тряпок.

Голди посмотрели на Тоудспита, и они ухватились друг за друга, пытаясь устоять. Ветер завывал вокруг них, словно предупреждал о чем-то. А потом исчез.

Во внезапной тишине дети в ужасе смотрели друг на друга, забыв о ссоре. Они поняли, что хотел сказать им ветер.

С Ольгой Чаволгой что-то случилось.

Мятеж

Голди едва успела собраться с мыслями, как появился бегущий к ним Шинью. Его лицо было бледным.

– Я почувствовал ветер, – сказал он. – Что случилось? Что делают те идиоты в выставочных залах? Где Ольга Чаволга?

– Она прошла через Грязные Ворота, – ответил Тоудспит.

– Нет! – закричал Шинью и, развернувшись на каблуках, побежал.

– Подожди! – крикнула ему вслед Голди – Она сказала, чтобы ты…

Но Шинью уже исчез.

Дети поспешили за ним. Они бежали по большим комнатам, над ними в воздухе хлопали крылья Морг. Через Вредителя, через Сломанные кости, по Гарри Маунту и снова вниз. Через Темные ночи, Комнату Забытых Детей и Каменное сердце.

Несколько раз впереди мелькал Шинью. Однажды комнаты переместились, когда они почти догнали его. Голди и Тоудспит очутились на Дамской миле, а Шинью бежал по деревянной галерее, которую Голди никогда прежде не видела.

– Шинью! – прокричал Тоудспит. – Стой!

Но Шинью даже не повернул головы.

Когда спотыкающиеся и запыхавшиеся дети добежали до Грязных Ворот, он уже был там. Его арфа была перекинута через плечо и он сантиметр за сантиметром открывал ворота. На той стороне трава колыхалась так, словно приближалась буря. В воздухе густо пахло порохом.

– Шинью! – крикнула Голди. – Ольга Чаволга сказала, что ты не должен ходить за ней!

Но над ними хлопала крыльями Морг, струны арфы рыдали, а его лицо потемнело, как небо перед грозой. Голди не была уверена, что он вообще слышал ее.

Дети бросились на ворота и попытались их закрыть. Но Шинью был сильнее. В конце концов он оттолкнул их.

Внезапно Тоудспит перестал толкать и проскользнул в проход. С другой стороны ворот он сердито посмотрел на Шинью.

– Если ты так хочешь пойти, то я иду с тобой.

Шинью замер. Он потряс головой, словно только сейчас очнулся от кошмара.

– Не будь дураком, Тоудспит. Это слишком опасно. И, кроме того, ты нужен здесь.

– И ты тоже! – выкрикнула Голди. – Ольга Чаволга сказала, что ты не должен ходить за ней.

Арфа Шинью зло зазвенела.

– Я не оставлю ее там. Она однажды спасла мне жизнь.

– Тогда ты должен слушать то, что она говорит тебе, – сказал глубокий голос, – а не бежать вперед, как безмозглый щенок.

Это был Бру. Он появился из дальнего дверного проема. И выглядел опаснее, чем когда-либо.

Шинью покраснел и открыл рот, чтобы ответить. Затем посмотрел на свои руки и гнев словно стал уходить из него. Тоудспит вернулся обратно. В тишине они втроем закрыли Ворота. Шинью достал из кармана ключ и запер замок.

Казалось, никто не знал, что надо делать. Шинью прислонился к Грязным Воротам. Его арфа молчала, а руки безвольно повисли. Тоудпит пинал стену, злой и потерянный.

– Шинью, что сказала Протектор? – спросила Голди.

Лицо Шинью на мгновение стало пустым, словно он забыл, откуда пришел.

– А… – сказал он. – Она собирается немедленно послать Командующему приказ о том, чтобы тот остановил Благословенных Хранителей. Я сказал ей, что это срочно.

Он отстегнул арфу и стал ходить взад и вперед, перебирая струны.

– Разумеется, я не знал о том, что тут началось. О досках и молотках, – он покачал головой. – Великие свистящие свиньи! Это уже не срочно. Это уже отчаянно! И о чем они только думают? Кто стоит за всем этим? Они сошли с ума? Они идиоты? Они имеют хоть малейшее представление о том, куда лезут?

От звуков, которые издавала его арфа, казалось, дрожал воздух. По траве на той стороне Грязных Ворот прошла волна. Вонь пороха усилилась.

– Шинью, – пророкотал Бру, – ты делаешь хуже.

Шинью вскинул голову. Он вслушался в угасающие звуки и побледнел. Быстро он положил на струны руку, заглушая их. Затем сел у стены, прижался к ней спиной и плечами.

А потом начал играть Первую Песню.

Голди казалось, что звуки арфы вплывали в комнату, как солнечный свет. Постепенно трава успокаивалась. Воздух стал немного чище. Чувство опасности все еще оставалось, но не было таким близким.

– Музей все еще слышит нас, – пробормотал Шинью – По крайней мере, спасибо и на этом.

Тоудспит фыркнул.

– Пока. Но что если Протектор не сможет остановить Благословенных Хранителей?

– Она сможет, – сказал Шинью – Она должна.

– А что если нет?

Шинью пожевал губами.

– Представь себе чайник, который вот-вот вскипит. Если ты заткнешь все отверстия и не позволишь пару выходить, то давление будет расти. И в скором времени он взорвется.

– Ты хочешь сказать, что музей взорвется?!

– Не совсем. Но если давление станет слишком большим, то все, что находится по ту сторону Грязных Ворот, вырвется в город. Война. Голод. Чума. Все старое зло. И на этой стороне нет ничего, что могло бы им противостоять. Тысячи умрут. Город падет.

Голди почувствовала, как холодная рука коснулась ее шеи. Она подумала о маме и папе в Доме Покаяния. И о солдатах по ту сторону Ворот, которые маршируют к ним. Девочка вздрогнула.

– В музее никогда не было так много диких и опасных вещей, – сказал Шинью – Но люди Джуэла, такие, как Хранитель Хоуп с ее досками и молотками… Они пытаются прибить жизнь. Они хотят всегда быть в безопасности и счастливыми. Но проблема в том, что так не бывает. Нет счастья без печали. Мир не стоит на месте. Он постоянно движется. От одного к другому. Вперед и назад. Вперед и назад. Как бабочка, раскрывающая и складывающая крылья.

Он говорил, а музыка сплеталась и завивалась вокруг него в такт словам так, что Голди не была даже уверена, кто говорит – человек или арфа.

– Много лет назад, – сказал Шинью, – Ольга Чаволга, херро Дан и я пообещали друг другу. Однажды мы вернем немного дикости в город. Что-то небольшое. Не войну, голод или чуму… Просто свободные кварталы, собак, кошек и птиц. И места для детей, где они могут спрятаться, когда не хотят попадаться взрослым.

Бру одобрительно рыкнул. Морг щелкнула клювом. Шинью убрал руки со струн арфы, а музыка еще несколько секунд играла, окутывая Голди.

– И мы сделаем это, – сказал Шинью, – однажды.

– Если мы выживем, – мрачно пробормотал Тоудспит. – Если город устоит.

* * *

Командующий очень долго не отвечал на вызов Протектора. Оскорбительно долго. Когда же он наконец прибыл, то одним шагом вошел в дверь и сел, положив ноги в сапогах на стол.

Протектор вспыхнула от гнева. Она почувствовала, что должна поставить его на место. Но новости от Шинью, пожалуй, были важнее и она пообещала себе, что отложит это на потом. Она хотела остановить Благословенных Хранителей. А затем она вышвырнет его.

– Мне кажется, я говорила тебе, – холодно сказала она, – чтобы в музее Данта не было Хранителей-резидентов.

Командующий самодовольно ухмыльнулся.

– И я честно выполнял твои указания, дорогая сестра.

– Там сейчас Хранители! – зло сказала Проектор. – И они причинят неприятности!

– Он они приходят утром и уходят вечером. Вряд ли их можно назвать резидентами.

Протектор ударила кулаком по столу.

– Не играй словами, брат! Я хочу, чтобы твои люди немедленно ушли из музея!

Командующий откинулся на спинку стула и зевнул:

– Нет.

По коже Протектора пробежали мурашки. Впервые за много лет она вспомнила свой седьмой день рождения. Ее отец, талантливый кузнец, сделал для нее игрушечную собаку. Она заводилась крошечным ключом и бегала за ней, виляя хвостом.

Она полюбила эту собаку с той самой минуты, как увидела. А еще ее полюбил ее брат… И особенно потому, что она принадлежала ей.

Ему было всего пять лет, но ночью он как-то убедил отцы, что собака предназначалась ему. И с неловкими извинениями отец отдал ему желаемое. Через день собака была сломана, а ключик потерян.

По спине Протектора пробежал холодок. Она встала, зная, что должна сделать то, что до этого никогда не делала. А во имя города она должна сделать это быстро.

– Охрана! – крикнула она.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел лейтенант-маршал. У него была прямая спина, а глаза скрывались в тени шляпы.

Протектор кивнула на брата.

– Арестуй его!

Лейтенант-маршал не шелохнулся.

– Ты оглох? – спросила Протектор. – Арестуй его!

Но лейтенант-маршал опять не подчинился. Протектор показалось, что его глаза бегают от нее к Командующему и обратно. По позвоночнику щекотно прокатилась волна страха.

– Что такое? – как можно спокойнее спросила она.

Ее брат медленно поднялся на ноги. Он вздохнул, словно сожалея о том, что ему предстояло сделать. Он положил руку на плечо Протектора.

– В последнее время вы выглядите усталой, ваша милость – пробормотал он. – Семь Богов считают, что вам не повредит хороший долгий отдых…