Текст книги "Музей воров (ЛП)"

Автор книги: Лиан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Слотерберд

Булочка фроу Берг была такой вкусной, что Голди покончила с ней за шесть укусов и облизала пальцы, чтобы не упустить ни одной крошки. А затем девочка снова спряталась в тени моста Неумелого Поэта.

«Уходи из города» – сказала фроу Берг. Но как, по-вашему, она это сделает? И даже если удастся выбраться из Джуэла на дорогу к Споку, то у нее нет денег и еды. И что ей в таком случае делать? Идти всю дорогу? Самой?

Ее ноги снова стали ватными. Ночь сгущалась вокруг. И на мгновение девочка почти впала в панику. А затем вспомнились слова Фэйвор.

«Ты храбрее, чем кто-либо из нас. Если кто и сможет это сделать, так это ты».

Она знала, что Фэйвор ошибалась. Она совсем не была храброй. Но вера друзей была как маленький островок спокойствия в океане паники.

Она пошарила в карманах и достала компас. Стрелка светилась ярко-зеленым и показывала в ту сторону, откуда она пришла. Там, должно быть, север, значит дорога к Споку… там. На востоке.

Голди поднялась на ноги. Он могла бы съесть еще по меньшей мере пять булочек. Ей также очень хотелось пить, и журчание воды под мостом было похоже на пытку. Но она знала, что вода в каналах очень соленая и полна болезней, поэтому девочке пришлось заставить себя не думать о звуках вокруг.

Улицы Джуэла ночью очень отличались от того, что было днем. Дома словно смотрели на Голди, как живые. Девочке показалось, что она слышала шаги или чье-то зловещее дыхание за своей спиной. По коже пробежали мурашки и, достав ножницы, она резко обернулась, стараясь уловить малейшее движение, но увидела только тени.

Когда она подошла к одному из мостов через канал Мертвой лошади, то услышала, как кто-то насвистывает незамысловатую мелодию. Девочка замерла. На другом конце моста, наполовину скрытый за парапетом, спиной к ней стоял мужчина.

Как можно тише Голди ушла прочь. Чуть дальше был другой мост, канал можно перейти там.

Но когда она дошла до второго моста, она увидела темную фигуру, прислонившуюся к каменной арке. И снова тихий свист. Это был тот же самый человек!

Голди отступила обратно в тени, выставив перед собой ножницы, словно это был нож. Кто он такой? Она не могла его разглядеть полностью, но ей показалось, что на нем была точно такая же куртка, как и на мужчине, который смотрел на нее на улице и на церемонии Разделения. Неужели это он? Неужели он следит за ней? Что ему нужно?

Она вспомнила рассказы о работорговцах. О капитане Рупе. О том, как изобретательно он заманивал Разделенных детей в ловушки. И о том, насколько невинным он мог выглядеть, пока не становилось слишком поздно.

Этот человек выглядел достаточно невинным. Он стоял к ней спиной, словно не знал о существовании Голди. Но он точно знал. Она была уверена в этом. Он слышал ее шаги даже когда свистел. А также дыхание и испуганный стук ее сердца…

Она отшатнулась, стараясь не дышать. Когда девочка оглянулась, человек не шевельнулся. Ее сердце немного успокоилось.

Но когда она подошла к следующему мосту, мужчина уже был там.

Внезапно он стал выглядеть еще более зловещим. В каждой тени, казалось, скрывались людей капитана Рупа. В каждом звуке чудился скрип весел Чайки Наткин. Свист мужчины… Изменился? Это сигнал? Может быть в этот самый момент к ней сзади подкрадывается Старая Леди Скинт?

Голди пошла назад. Теперь она не шла на восток, она просто хотела сбежать от человека в черной куртке.

Но каждый раз, когда она думала, что ей это удалось, он снова появлялся.

На другой стороне площади.

В дверном проеме.

Или посреди улицы.

Он ни разу не оглянулся и не посмотрел на нее. Он даже не двигался. Но, тем не менее, он вел ее по городу.

* * *

Голди прислонилась к стене тупика. Она очень устала. Так устала, что бояться уже просто не было сил. Что было очень кстати, поскольку с этой улицы не было другого выхода, кроме того пути, которым она пришла. И уж будьте уверены, странный мужчина наверняка стоит там и ждет, когда она придет.

Со стоном она опустилась на землю. Девочка не имела ни малейшего понятия, где она сейчас находилась. Она помнила, что поднималась на холм с богатыми домами по обеим сторонам дороги, но в Джуэле было несколько холмов, и она могла быть на любом из них.

Голди было все равно. Она хотел лечь и уснуть. Если работорговцы все же придут, им придется ее нести. Она больше не пройдет и шага.

Но прежде чем она закрыла глаза, свежий ночной ветер коснулся ее лица и принес с собой запах, который ни с чем невозможно было спутать. Запах свежевыпеченного миндального печенья.

Глаза Голди широко раскрылись.

В дальнем конце тупика стояло безобразное каменное здание. Величественные дома по обеим сторонам нависали над ним, словно стараясь выдавить с улицы. Но дом выглядел упрямцем. Совсем как старик, который наотрез отказывался покидать любимое кресло. Запах печенья доносился из его открытых дверей.

Голди поднялась на ноги и направилась к ступенькам входа в маленькое здание. Запах вел ее вперед, словно обещая что-то. Через тускло освещенный холл. Под каменную арку. В дверь, которая была очень похожа на кабинетную.

У девочки осталось достаточно благоразумия, чтобы остановиться в сомнении. Комнату освещали газовые фонари, но здесь было также пустынно, как и в холле. В центре стоял старый стол и на нем, на большом блюде, аккуратной горочкой были сложены миндальные печенья. Тут же рядом стоял стакан молока. Голди неуверенно прошла вперед и, взяв стакан, подумала, что сейчас умрет от счастья.

Залпом ополовинив стакан, она съела шесть печений. Затем, допив молоко, съела еще три. Все это время она осматривала кабинет.

Он был небольшой и замусоренный. Везде лежали обрывки бумаги, придавленные камнями и кусочками цветного стекла. На полках теснились книги вперемешку со старинными монетами и треснувшими фарфоровыми статуэтками. В одном углу стояла маленькая арфа. А над открытой дверью…

Голди чуть не подавилась печеньем. На насесте, прибитом над дверью, сидело огромное чучело птицы. Она была по крайней мере раз в двадцать больше чем птицы в часах Муниципалитета. Ее перья были черными, как уголь, а клюв выглядел зловеще. Желтые глаза, казалось, следили за Голди, словно обвиняя в своей смерти.

Голди удивленно выдохнула.

– Слотерберд! Совсем как на мосту Чудовищ!

Заинтересовавшись, она прошла под чучелом. Птица продолжала смотреть в одну точку.

«Если бы до нее дотянуться, я бы смогла потрогать его перья!»

Она поежилась и отошла. Она знала, что не стоит задерживаться в этом странном месте. Она в последний раз обвела взглядом кабинет и задержала его на монетах. Их было так много и они лежали так неаккуратно, что вряд ли владелец заметит пропажу нескольких штучек.

А дорога до Спока будет намного проще.

«Я уже вор. Почему бы не украсть что-нибудь еще?»

Она быстро подошла к ближайшей полке. Ее пальцы сомкнулись вокруг ближайшей кучки монет, и девочка ссыпала их в карман.

А затем с насеста над дверью раздался щелкающий звук. Голди резко развернулась. Слотерберд… чучело слотерберда… мертвый слотерберд… раскинул огромные крылья и, моргнув, посмотрел на нее. А затем раскрыл клюв и закричал страшным, скрежещущим голосом.

– Во-о-о-о-ор! – скрежетала птица. – Во-о-о-ор! Во-о-ор! Во-о-ор!

Снаружи послышался топот сотен ног. Мужской голос крикнул:

– Попалась! – и дверь захлопнулась, отрезая девочку от внешнего мира, заперев ее в комнате с птицей.

* * *

Голди была не единственным вором, который разгуливал ночью по городу. Как только часы Муниципалитета пробили один час, человек в плаще с капюшоном бегом спустился со Старого Арсенального холма и протиснулся в ворота канала.

Там, в Старом Арсенальном доке его ждала небольшая лодка. Человек в капюшоне забрался внутрь, повернул ключ и выключатель, и мотор ожил. Лодка отчалила от дока и тихо двинулась по каналу. Когда она доплыла до дока Чудовищ, мужчина выключил мотор и привязал ее к железному кольцу, а затем быстро взбежал по ступенькам и спрятался за изгородью.

Протекторат, куда он пришел, скрывался в темноте. Он прошел вдоль здания и остановился у маленького окна. Достав тонкий нож, он просунул его в щель между окном и рамой. Осторожно, словно щекоча младенца, он орудовал лезвием. Еле слышно он ругал себя за медлительность, но его движения были ровными и спокойными.

Затем послышался слабый щелчок, и окно распахнулось. Человек перелез через подоконник и очутился на складе. Он прошел мимо полок с коробками к дверям, прошел по темному коридору, поднялся по короткой лестнице. Он несколько раз споткнулся, прежде чем нашел нужную комнату.

А когда нашел, то задернул тяжелые шторы и, придерживаясь стены, дошел до ближайшей газовой лампы. Достав из кармана трутницу, он поднял кожух ламы, открыл газ и зажег фитиль. С шипением лампа ожила, выхватив из темноты обстановку кабинета Протектора. Человек в капюшоне метнулся к книжным полкам и начал просматривать ряды документов.

Почти рассвело, когда он нашел то, что искал. К тому времени он уже начал беспокоиться. Скоро на улицы должны были выйти уборщики, и ему хотелось уйти до того, как его кто-либо заметит.

С ругательствами он поставил книгу на место, и положил руку на книгу рядом с ней. Она называлась «Грязные врата» и он уже пропускал ее несколько раз по причине непрезентабельного вида.

Но теперь, когда уже просто не было выбора… Он открыл ее и ничего уже не ожидая, погрузился в чтение первой страницы…

Девочка-преступница

Голди сидела в углу кабинета, как можно дальше от птицы. Она поставила перед собой стул и крепко сжала в руке ножницы. Ее голова болела, и ее тошнило от страха и усталости.

Никто не приходил. Ей казалось, что дверь вот-вот откроется и внутрь влетит толпа работорговцев или даже Хранитель Хоуп и Хранитель Комфорт. И к тому времени как за маленьким окошком занялся рассвет, она была бы им даже рада.

Слотерберд проспал большую часть ночи. И теперь, проснувшись, щелкал клювом и смотрел на нее сверху вниз, поворачивая голову из стороны в сторону и приговаривая:

– Во-о-о-ор. Во-о-о-ор.

Наконец Голди услышала шаги по ту сторону двери. Кто-то насвистывал до жути знакомую мелодии. Голди поежилась и покрепче сжала ножницы.

– Если это работорговцы, я буду драться, – прошептала она птице, хотя не имела ни малейшего понятия о драках.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий худой мужчина в черной куртке. Пальцы Голди, сжимавшие рукоятку ножниц, побелели. Это был мужчина с церемонии Разделения. Тот, который наблюдал за ней. Тот, кто провел ее по всему городу против ее воли и теперь загнал в ловушку.

Лицо человека было угрожающим.

– Ты украла что-то, – сказал он. – Что?

– Ничего! – быстро сказала Голди.

Над дверью пошевелился слотерберд. Голди передернулась. Человек посмотрел наверх:

– Морг. Иди сюда.

Слотерберд посмотрел на него, а затем неуклюже перепрыгнул на плечо мужчины.

Голди выдохнула, а мужчина, повысив голос сказал:

– Ольга Чаволга, будь так добра!

Рядом с ним появилась пожилая женщина. На ней была вязаная куртка и по меньшей мере шесть юбок, каждая яркого цвета, резко контрастирующая с другими юбками. Ее седые волосы скрывали лицо. Она посмотрела на Голди и протянула руку. Слотерберд перепрыгнул к ней, и она унесла его.

Человек повернулся к Голди.

– У птицы нюх на воровство. Она чувствует его на тысячу шагов через самый густой туман. Она никогда не ошибается. Я спрашиваю еще раз. Что ты украла?

Лицо Голди покраснело.

– Печенье, – смущенно пробормотала она. – Я была голодна.

Мужчина посмотрел на нее так, словно печенье его ничуть не волновало, и он был удивлен тем, что она упомянула его:

– Что еще?

– Ничего!

Его глаза были безжалостны.

– Выверни карманы.

Голди почувствовала себя стеклянной. Она медленно залезла в карман и достала оттуда сначала платок, затем компас и, наконец, брошку.

– Другой карман, – сказал мужчина.

Голди уставилась в пол. Затем все же достала из кармана монеты.

Мужчина удовлетворенно щелкнул языком.

– Они! – сказал он. – Пятисотлетние золотые соверены.

Голди испуганно вздохнула. Человек сложил свои странные, выглядящие неуклюжими руки на груди.

– Ну, а теперь…

Из коридора донеслись шаги, а громкий голос спрашивал:

– Эй? Эй!

Ему вторил другой, более глубокий голос:

– Есть ли в этом проклятом месте кто-нибудь?

Это были Хранитель Хоуп и Хранитель Комфорт! Голди сжалась в углу. Теперь пощады не будет. Этот странный мужчина, безусловно, отдаст ее Хранителям и расскажет про монеты. Она задрожала от мысли о наказании.

Но к ее удивлению мужчина приложил палец к губам.

– Шшш! – выдохнул он и указал на небольшое пространство под столом. Только там можно было спрятаться. – Сюда!

Голди затаила дыхание. Все, что она теперь видела из своего укрытия, были длинные брюки мужчины и его потертая обувь. Шаги достигли двери и затихли.

– Добро пожаловать в музей Данта! – громко сказал мужчина. Его голос теперь был совсем другим. Вся строгость, казалось, испарилась, уступив место дурашливости. – Мое имя Шинью! Вы пришли на экскурсию? Вы пришли в правильное место! Здесь вы можете насладиться долгой и славной историей города!

Он смущенно кашлянул.

– Ну… или большей ее частью. Несколько лет все же не хватает и бирки поистрепались… У нас была настоящее нашествие чешуйниц! Но наши смотрители всегда рады…

Хранитель Хоуп перебила его.

– Кто отвечает за это место? Я хочу увидеть вашего Хранителя-резидента.

– Увы, у нас такого нет.

– По приказу Командующего все общественные здания Джуэла должны иметь своего Хранителя-резидента. Со вчерашней ночи.

– О счастливые создания, – пробормотал Шинью. Теперь он казался еще глупее. – Если бы у нас была такая возможность. Увы, это не так. Приказом Протектора. Возможно, мы слишком малы и незначительны, чтобы кто-то думал о нас.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Хранитель Хоуп сказала:

– Мы ищем сбежавшего ребенка. Преступника. Девочку.

Голди вжалась в прохладное дерево стола. Над ее головой Шинью воскликнул:

– Великие свистящие свиньи! Преступник? В нашем прекрасном городе? Кто бы мог подумать! Убийца? Поджигатель? Или может быть… вор?

– Побег, – голос Хранителя Хоуп был преисполнен скорби, – сам по себе преступление. Ее родители предстанут перед судом Семи этим утром. Их обвинят в воспитании такого ребенка. В их вине нет сомнений. Все их вещи будут конфискованы и они будут отправлены в дом Покаяния.

Под столом Голди чуть не закричала от ужаса. Мама и папа в суде? Мама и папа отправятся в тюрьму? Из-за нее?

Все поплыло перед ее глазами. Что она натворила? Она должна пойти к ним. Она должна немедленно пойти и рассказать суду, что это была не их вина, а ее. И только ее.

Но прежде чем она успела что-либо сделать, Шинью поставил на нее ногу. Девочка зажала руками рот и постаралась не расплакаться.

– Тогда вы ведь не заинтересованы в ворах? – поинтересовался он. – Вас не интересуют налеты на залежи миндальных печений?

– Вы видели эту девочку? – нетерпеливо спросила Хранитель Хоуп – Если да, то вы должны немедленно сообщить нам.

– А что вы сделаете, если поймаете? – поинтересовался он. – Выпорете ее? Отрежете ей пальцы? Поставите клеймо на лбу? Так бы поступили раньше. Эх, старые добрые деньки!

Глаза Голди испуганно расширились. Отрезать ее ПАЛЬЦЫ?!

– Вы издеваетесь?! – изумилась Хранитель Хоуп. – Мы не повредим ей. Мы просто… переобучим ее.

– Ага! Промывание мозгов! Рад узнать, что наш город в таких добрых руках, – большие ноги Шинью отошли и от стола, но Голди прекрасно слышала его слова. – На Старом Арсенальном холме есть огромное количество мест, где может спрятаться сбежавший ребенок. Где-нибудь в особняках…

– Мы еще не закончили! – прервал его Хранитель Комфорт. – Командующий приказал нам тщательно обыскать каждое общественное здание.

– Тогда нам и вправду выпала большая честь, – сказал Шинью. Голос его на мгновение изменился, словно он поклонился. – Позвольте мне сопровождать вас во время ваших поисков.

– Нам не нужно сопровождение, – отказалась Хранитель Хоуп.

– Вы уверены? Ну, как знаете. Зовите, если вам понадобиться помощь. Я покажу, откуда лучше всего начать. Вот туда, налево, потом направо – и вы в первой выставочной комнате.

Его голос становился все тише по мере того как он провожал Хранителей.

Под столом Голди смотрела на остатки белой шелковой ленточки на запястье. Как она могла быть настолько глупой? Ну конечно Хранители будут во всем винить ее родителей. Конечно, они накажут их. Ей стоило подумать об этом!

В приступе отвращения она сорвала остатки ленточки. Командующий прав. Она глупая и извращенная. Она заслуживает цепи наказания.

– Ш-ш-ш, – это был Шинью. Он уже успел вернуться. И склонился так, что его большой нос оказался как раз напротив девочки.

– Музей отвлечет их на какое-то время. – Прошептал он. – Идем со мной.

Голди вылезла из-под стола и пошла за ним из кабинета. На середине тусклого коридора он вдруг остановился и тихо позвал:

– Херро Дан? Она у нас. – А затем пошел по тому пути, которым пришел.

– Так значит, мы все же нашли тебя, девочка, – сказал голос за спиной у Голди. Девочка резко обернулась. За ней стоял пожилой мужчина с широким носом и кожей цвета мускатного ореха. На нем был голубой клетчатый плащ с латунными пуговицами.

– Пойдем, я покажу тебе, где можно поспать, – сказал он. – Идем, не отставай!

Голди слишком устала, чтобы удивляться тому, что эти странные люди рискуют, укрывая ее. Она покорно пошла за человеком.

Вокруг не были и следа роскошной истории, которую Шинью обещал Хранителям. Вместо этого комнаты оказались забиты мусором. Встречались рваные картины и сломанные стулья, часы без маятников и со стрелками, остановившимся давным-давно. Разбитые бутылки и пустые кубки.

Это была самое скучное место, в котором Голди доводилось бывать. И ей это нравилось. Она не хотела интересоваться. Она хотела волноваться о маме и папе и винить себя за случившееся. Она хотела чувствовать себя несчастной и ненужной.

И все же…

Пожилой мужчина остановился у уборной, подождал ее снаружи, дожидаясь, пока она приведет себя в порядок и умоется. Когда же она вышла, оказалось, что произошло что-то странное. Словно все здание изменилось. Словно огромный спящий зверь на мгновение проснулся, перевернулся на другой бок и снова уснул.

Голди остановилась. Перед ней стоял деревянный шкаф, заполненный стеклянными банками. Секунду назад банки были пустыми, но теперь в каждой из них плавало по жирной мертвой змее. Девочка изумленно смотрела на них.

За стеклом одна из змей вдруг открыла глаза и посмотрела на девочку.

– Мамочки! – испуганно вскрикнула Голди.

Херро Дан успокаивающе погладил ее по руке, а затем положил руку на ближайшую стену и начал петь. Его голос перекатывался вверх и вниз, складываясь в странную неуловимую мелодию, от которой волосы на затылке Голди встали дыбом.

– Хо-ох-ох-ох, – пел мужчина. – Мм-мм-ох-ох-ох-ох-ох.

Терзаемая любопытством Голди положила руку на стену.

И как только она это сделала, она услышала… нет, она почувствовала… музыку. Глубокую, дикую музыку. Она, казалось, поднималась из центра земли и вливалась в нее, как кипяток. Девочка отдернула руку, как ошпаренная.

Змеи в банках плавали в океане желтой жидкости. Их глаза были закрыты, а чешуя начала слезать. Они определенно были мертвы очень и очень долго.

«Должно быть, я это все выдумала», – подумала Голди. – «Но это выглядело так по-настоящему…»

Пожилой мужчина перестал петь и убрал руку со стены. Его добродушное лицо было серьезным.

– Проблемы стали на шаг ближе, – пробормотал он. – Ты ведь почувствовала, девочка?

И, не дожидаясь ответа, он повел ее дальше через комнату с табличкой «Только для персонала». Он достал из кармана ключ, открыл дверь и пропустил Голди вперед.

За дверью оказался матрас и куча одеял.

– Здесь ты будешь в безопасности, – сказал мужчина. – Эта дверь всегда заперта и Хранители не найдут тебя.

Голди не была уверена в том, что запертая дверь остановит Хранителя Хоуп. Но она слишком устала, чтобы спорить. Со вздохом она опустилась на матрас, заползла под самое тонкое из одеял и мгновенно уснула.

Задание от Его чести

Хранитель Хоуп не знала, почему Командующий хотел, чтобы они обыскали это маленькое безобразное здание.

– Скажите им, что вы ищите пропавшую девочку, – сказал он, вызвав ее утром в кабинет. – Но ищите все мало-мальски подозрительное. Что-то, что не на своем месте или странное.

Со всем уважением к его чести, единственное странное, что находила во всем этом Хранитель Хоуп – сбежавшая девочка. И она, возможно, спряталась где-то в Старом квартале города. Где-нибудь около своего дома. А значит, все удовольствие от поимки достанется кому-то из ее коллег, а не ей.

Но когда Шинью признался, что у музея нет Хранителя-резидента, в душе Хоуп поселился червячок любопытства. Она никоим образом не показала свою заинтересованность. Она была слишком хитра для этого. Вместо этого она продолжала засыпать Шинью вопросами о девочке, словно это была единственная причина, по которой они пришли сюда.

А теперь у нее было задание от Его чести! Она с нетерпением ждала удобного случая приступить к его выполнению. Она бродила по комнатам, заглядывая в каждый угол, за каждый стенд, выискивая все, что могло бы считаться странным.

И в то же время она позволила уголку сознания погрузиться в любимую мечту. О том дне, когда она станет частью внутреннего круга Командующего. У нее будет власть, значимость и влияние. И если она будет хорошо делать свою работу, то однажды это сбудется…

– Разве мы не были в этой комнате? – спросил Комфорт.

– Что? – спросила Хоуп, вынырнув их грез.

– Посмотрите на буфет со сломанными дверцами. Мы прошли мимо него несколько минут назад.

– Чушь! – отмахнулась Хоуп, радуясь поводу подколоть его. – Мы не возвращались, не так ли коллега? Мы ведь нигде не поворачивали. Не думаете ли вы, что это демоны перенесли нас?

Она коротко рассмеялась, радуясь своему остроумию, а затем посерьезнела.

– Я полагаю, вы вскоре убедитесь, что у меня отличное чувство направления. Помните о работе.

Лицо Комфорта помрачнело, и он скрылся в ближайшем дверном проеме, даже не удостоверившись, что Хоуп следует за ним.

Спустя двадцать минут Хоуп обнаружила, что стоит перед буфетом со сломанными дверцами.

– Ну вот, – самодовольно сказал Комфорт. – Я ведь говорил.

– Самодовольство, – сказала Хоуп, – грех. Мне бы не хотелось доносить на вас, коллега.

– Я не самодоволен, коллега, – притворно улыбнулся Комфорт. – Я указываю на тот факт, что мы ходим кругами. Разве это не очевидно? По крайней мере, для меня – да.

– Что очевидно для меня, коллега, так это то, что вы заблудились. Ведь это вы вели нас все это время. И должно быть вы свернули не там. Возможно, вы думали о чем-то другом.

Землистое лицо Комфорта покраснело.

– Посмотрим, справитесь ли вы лучше, коллега.

– Посмотрим. Безусловно, посмотрим.

Хоуп намеревалась вернуться в кабинет. Несмотря на то, что она сказала Комфорту, она запуталась в комнатах. Если бы у нее был план или карта, это бы несказанно помогло поискам.

Она не сразу поняла, что они заблудились. Они проходили комнату за комнатой, возвращаясь по своим следам. Но каким-то неведомым образом, вместо кабинета они снова очутились у сломанного буфета.

Хоуп недовольно фыркнула. А затем снова пошла через мрачные комнаты, с Комфортом, плетущимся где-то позади. Вокруг стеклянных полок, через дверной проем. Затем туда. Поворот направо, тут налево…

И снова сломанный буфет! Хоуп смотрела на него, подозревая, что это какая-то насмешка.

Комфорт прочистил горло.

– Возможно, нам стоит позвать на помощь…

– Глупости! – возразила Хоуп. – Глупости!

И снова пошла через мрачные комнаты. Вокруг стеклянных полок, через дверной проем. Затем туда. Поворот направо, тут налево…

В конце концов она позволила Комфорту покричать. В другой ситуации она бы не сдалась так легко, но они теряли время, и потому она не была так уж недовольна, увидев спешащего на помощь Шинью.

– Ох уж эти комнаты! – громко сказал он, подходя к ним. – Они так похожи! Не волнуйтесь Хранители. Даже нам, смотрителям случается заблудиться. Иногда я думаю, что нам стоило бы нарисовать на полу цветные полоски, чтобы такого не случалось… Но что если мы заблудимся во время рисования полосок? Тогда бы и они бы начали ходить кругами. Ха-ха-ха!

Этот человек был дураком еще большим, чем Комфорт. Но, по крайней мере, он привел их в кабинет. Хоуп заняла кресло за столом и принялась задавать вопросы.

Сначала она старалась, чтобы они были самыми обыкновенными. Сколько лет музею? Кто заложил его? Откуда берутся экспонаты?

Но ответы Шинью были настолько размыты, что она быстро потеряла терпение и начала задавать вопросы один за другим, словно на экзамене.

Сколько в музее комнат? Что в них? Сколько из них заперты? У кого ключи? Куда ведет эта дверь? Как много в музее работников? Как долго они работают? Где они спят? Где они едят?

И, наконец, раздраженная бессмысленными и бесполезными ответами Шинью, она сказала.

– Я хочу ознакомиться с вашей документацией.

– Нашей… чем? – спросил Шинью.

– Последние несколько часов, – сказала Хранитель Хоуп, – я видела разбитые стаканы, камни, которые любой проходящий человек мог бы бросить в другого человека. Я видела стулья, которые подломятся под любым, кто сядет на них. Это здание опасно. И в нем может быть разделенный ребенок. Я хочу найти ее, и мне нужны все ваши документы. Ваши счета. Ваши планы этажей.

Шинью неуверенно кивнул.

– Документы за последние пять лет подойдут?

– Для начала. Пойдите и принесите их. Быстро.

Шинью вышел из кабинета с видом, словно он забыл, за чем вообще пошел. Комфорт склонился и прошептал на ухо Хоуп:

– Под столом.

Хоуп отодвинула кресло и заглянула под стол. И там, в самом углу, лежал обрывок ленты с церемонии Разделения, измятый и грязный (но все еще узнаваемый).

– Ага! – сказала Хоуп и сжала губы, чтобы Комфорт не увидел ее радости.