Текст книги "После поцелуя (ЛП)"
Автор книги: Лэйн Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 20
Как будто Джули нужно было еще одно доказательство того, что ее некогда веселая, предсказуемая жизнь теперь перевернулась с ног на голову, она бегала.
Добровольно. В пятницу вечером.
Она должна быть в городе, жить так, как и полагается Джули Грин. Не то чтобы у нее не было выбора. Кит позвонил и пригласил на другое свидание. Райли и Грейс умоляли ее присоединиться к ним за ужином. Даже Камилла хотела пригласить ее выпить в честь праздника. Были получены данные о продажах августовского номера Шпильки, и, как и предсказывала Камилла, это был один из самых продаваемых номеров на сегодняшний день, хотя прошло всего четыре дня с момента его появления в продаже.
Тем не менее, это были не все хорошие новости. Начали поступать отзывы, и некоторые читатели были разочарованы. После статьи Аллена в «Трибьюн» они ожидали более сочной истории. Они хотели получить достойное таблоида повествование о том, каково это – соблазнить мужчину на отношения ради статьи, а потом узнать, что ты ему с самого начала не нужна.
Вместо этого они получили любовное письмо о душевной боли.
Один обозреватель местной газеты назвал ее историю стильной, смелой и совершенно скучной. Газета «New York Tattler» решила, что она украла историю из дневника одиннадцатиклассницы. А потом была последующая статья Аллена Карсонса. Он обвинил ее в том, что она первоклассная мошенница, которая прибегла к роли жертвы, когда ее перехитрила его же собственный «превосходный журналист».
Джули побежала быстрее, ее дыхание стало резким. Мошенница, как же. Она вложила всю душу в эту статью. Она ничего не утаила.
А он не позвонил.
Он хоть прочитал ее? Она подозревала, что он, как помешанный на контроле, хотел бы знать, что она о нем написала.
Но Митчелл, который смотрел на нее в тот последний день? С этим Митчеллом было покончено. Навсегда.
Джули ругнулась, едва не споткнувшись о корень. Возможно, бег в Центральном парке в сумерках был не самым лучшим планом. Она сбавила темп до бега трусцой, чтобы лучше видеть, куда бежит.
В любом случае, быстрый спринт не привел к тому, на что она рассчитывала. Она все еще не могла перестать думать о нем.
Черт возьми, после написания статьи должно было стать легче, но она все еще не могла и пяти минут прожить без того, чтобы не проверить телефон, отчаянно желая увидеть то единственное сообщение, которое так и не пришло.
Тем не менее, сам процесс написания статьи был терапевтическим. Не только потому, что у нее был шанс выплеснуть свою душу, но и потому, что она надеялась, что это поможет какой-нибудь другой влюбленной девушке.
Любовь – это не игра, дамы. Если относиться к ней как к игре, вы проиграете.
Все говорят о том, что можно найти того единственного человека. Но никто не предупреждает о боли, которую можно испытать, потеряв его.
Она встряхнула головой, чтобы проветрить ее. Ее собственные слова повторялись в голове, и ей хотелось думать о чем-то другом, о чем угодно. Но он был везде, куда бы она ни повернулась. Райли считает ее смелой за то, что она выложила все начистоту. Грейс назвала ее милосердной. Но сейчас она чувствовала себя глупо. Она рассказала свою историю незнакомым людям, а единственному человеку, который имел значение, было на это наплевать.
Джули замедлила шаг и уперлась руками в бедра, задыхаясь от душного летнего воздуха и борясь со слезами.
Митчелл, я скучаю по тебе.
Джули шла, пока ее дыхание не пришло в норму, но мучительное чувство не покидало ее. Бег, возможно, и был хорошей идеей, но бежать по тому же пути, по которому она бежала с Митчеллом в тот первый день, не очень.
Она все время видела, как он легким шагом шёл впереди нее, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что она не упала в кусты или не украла чей-то велосипед. Она представляла его дразнящую улыбку, которая совершенно не соответствовала его чопорному образу и высокотехнологичному беговому снаряжению.
Она представила, как он ждал ее на скамейке, готовый с хот-догом и бутылкой воды. Воспоминание было таким четким, таким острым, что на мгновение она действительно увидела его. Увидела скамейку, увидела Митчелла...
Джули остановилась на месте.
Моргнула. Снова моргнула. Прищурилась и подошла ближе.
Это было не воспоминание.
Это был Митчелл.
Только на этот раз не было дразнящей приветственной улыбки.
Однако рядом с ним лежал журнал Шпилька.
Он прочитал его.
Сердцебиение, едва вернувшееся к нормальному ритму, ускорилось втрое, когда она медленно приблизилась, устремив взгляд на него, отчаянно пытаясь понять, что он чувствует. Зол ли он? Доволен?
Любит ли он ее до сих пор? Любил ли он ее когда-нибудь?
Но его голубые глаза ничего не выдавали. Боясь надеяться, едва дыша, Джули бесшумно села на скамейку рядом с ним.
Она приказала себе говорить. Привет. Здравствуй. Прости меня. Я люблю тебя.
Но вместо этого она ничего не сказала. Они не касались друг друга, но она чувствовала тепло его бедра в нескольких дюймах от своего, и ей хотелось прильнуть к нему, хотя бы на мгновение.
– Ты прочитал? – спросила она, не в силах больше выносить молчание.
Он кивнул один раз.
– Я не собирался, но Грейс принесла его. Пришла ко мне, как женщина на задании.
Джули слабо улыбнулась.
– Могу себе представить. Думаю, она решила, что раз уж она не может наладить свою собственную личную жизнь, она вмешивается в чужую.
– Да, она упоминала, что отношения с Грегом закончились плохо. Как у нее дела?
Джули зацепилась кроссовками за скамейку и затянула шнурки, которые не нуждались в затягивании, недоумевая, почему они говорят о Грейс, а не о них.
Тем не менее, Грейс была безопасной темой, так что...
– С ней все в порядке, – ответила Джули. – Хотя, по правде говоря... нет. Она в ужасном состоянии. Говорит, что у нее стадия «нет мужчинам».
Митчелл повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Нет мужчинам. В смысле, теперь она играет за другую команду?
Джули слегка рассмеялась.
– Нет. По крайней мере, она мне об этом не говорила. Она просто объявила бойкот романтике. Она настаивает на годичном отпуске, но мы с Райли пытаемся уговорить ее на шесть месяцев.
Он замолчал на несколько мгновений.
– А ты? У тебя тоже период «нет мужчинам»?
Это зависит от мужчины.
Но она не сказала этого.
Она уже достаточно рисковала своим сердцем в этой статье. Она не собиралась рисковать своим сердцем еще больше.
Не раньше, чем она услышит, что он скажет.
Она уклонилась от его вопроса, задав свой собственный.
– Как ты узнал, что я буду бегать?
Он поднял бровь.
– Это то, что ты делала? Бегала? Это больше было похоже на то, что ты умираешь.
Она бросила на него взгляд.
– Скорее всего, – сказал он, потирая рукой затылок. – Это было просто предчувствие, знаешь... что ты вернешься, чтобы бегать здесь.
– И ты знал, что это будет сегодня? – скептически спросила она.
Он не отвел глаз, и она смотрела, как его адамово яблоко покачивается, когда он сглатывает.
– Я... Я приходил сюда последние пару дней, вообще-то. Ждал тебя.
У Джули свело живот.
– Это очень похоже на преследование с твоей стороны, – мягко сказала она.
И очень мило.
Он неловко кивнул и протянул ей завернутый в фольгу пакет. Она молча открыла его и, увидев, что внутри, улыбнулась.
Это был хот-дог.
Прямо как в тот первый день. Нет, не совсем как в первый день. На этот раз не было никакого удовольствия. По какой-то причине это небольшое изменение заставило ее разрыдаться больше, чем что-либо другое. Оно отражало все нюансы, которые меняют мужчину, превращая его из просто парня в того самого парня.
Хотя она едва могла представить себе идею еды, она откусила кусочек хот-дога, с болью осознавая, что он наблюдает за тем, как она жует.
– Итак, все эти дни ты ждал меня... Ты хотел что-то обсудить, или хотел, чтоб это было просто сидение в неловком молчании?
Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Он потянулся вниз, чтобы поднять журнал. Его обложка была помята и заляпана водой. Либо он вытянул его из мусора, либо читал. Судя по всему, несколько раз.
Он молча перевернул журнал на изъеденную страницу – ее статью. Джули вздрогнула и отвела взгляд. Ее статья в его руках была предельной уязвимостью. Как будто ему нужно было просто сжать кулак, чтобы раздавить ее.
Черт, да этот мужчина мог раздавить ее одним словом.
А потом он начал читать.
Последние несколько недель я занимаюсь тем, чем занимаюсь ужасно часто. Я влюбилась.
Потом я пошла и сделала что-то безумное. Что-то замечательное. Я утонула в любви. Я осталась после первого поцелуя, первой шутки, первой ссоры.
Но я всё сделала все неправильно. Я играла, как будто это была игра, и разбила чье-то сердце.
И в процессе разбила свое собственное.
Джули моргнула, борясь с новым приливом слез. Написать эти слова было достаточно сложно. Услышать их из его уст...
– Не надо, – тихо сказала она. – Пожалуйста.
Но он читал дальше, как будто не слышал ее протеста.
Чертовски больно ли это? Да. Скучаю ли я по нему больше всего на свете? Да.
Но смогла бы я вернуться и влюбиться в этого парня заново, даже зная, что все закончится плохо?
Безусловно.
Потому что, несмотря на то, что я писала все эти годы, самое лучшее в любви – это не хихиканье, не флирт и даже не первый поцелуй.
Самое лучшее наступает после всего этого. Это осознание того, что он знает, что ты не умеешь готовить, но притворяется, что позволяет тебе попробовать. Это когда ты ненавидишь бейсбол, но все равно смотришь его, потому что это заставляет его улыбаться.
Настоящая любовь – та, которая имеет значение, – это отдать свое сердце кому-то даже после того, как он попытается вернуть его обратно.
И знать, что ты будешь отдавать ему свое сердце снова и снова. Если только он попросит.
Пальцы Митчелла слегка сгибались вокруг страниц, когда он прервался.
Несколько мгновений они сидели в напряженном молчании, и Джули едва осмеливалась дышать.
Не смела надеяться.
– Ты это серьезно? – спросил он наконец, его голос звучал хрипло, совсем не похожим на безупречного, уверенного Митчелла, которого она знала.
– Да, – мягко ответила она. – Единственное, что могло бы быть более искренним, это если бы они забрызгали страницу моей кровью.
– Прекрасное видение, – сказал он небрежно.
Она попыталась закатить глаза на его неубедительную попытку юмора, но вместо этого наблюдала, как ее рука нашла его руку на скамейке в парке.
– Митчелл. Не мог бы ты... не мог бы ты... просто... пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, будет ли у меня еще один шанс.
– Еще один шанс ради чего, Джули?
Она заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Ради тебя. Ради нас. Ради отношений с тем, кто мне дорог.
Его рука медленно протянулась, и он провел большим пальцем по ее щеке.
– Кто тебе дорог?
Джули ненадолго закрыла глаза от его нежного прикосновения, не смея надеяться.
Он заговорил снова.
– Я влюбился в тебя здесь, знаешь ли. На этой скамейке, наблюдая, как ты ешь хот-дог, словно голодное животное.
Ее глаза распахнулись, но он накрыл двумя пальцами ее губы, не давая ей заговорить.
– То, как я разговаривал с тобой в тот день в доме Келли, непростительно.
Она подняла плечо. Ну, да.
Его глаза опустились на ее подбородок, словно он не мог смотреть ей в глаза.
– Я так долго держался за свое безумие, ненавидя тебя. Но я прочитал твою статью и понял, что ты тоже страдаешь, и я не мог перестать переосмысливать то, что я сказал, и понял, что никогда не извинялся. Никогда не просил у тебя прощения.
Он прислонился лбом к ее лбу и глубоко вздохнул.
– Правда в том, Джули, что я не думал о пари, когда был с тобой. Я пытался. Я пытался все время, но когда я был с тобой, не было места ни для чего, кроме тебя. Впервые я хотел отношений ради человека, а не ради безопасности.
– Митчелл...
– Подожди, я не закончил. Ты можешь писать об отношениях сколько угодно. О личном, о чем хочешь. Ваши дни мимолётных свиданий закончились, мисс Грин. С этого момента все, что касается ваших личных отношений, должно быть связано со мной.
Она кивнула, ее глаза наполнились слезами.
– Мне жаль, – прошептал он.
– Мне тоже.
Он дернул ее за хвост, заставляя ее поднять лицо к себе.
– Ты сказала мне, что любишь меня, а я бросил это тебе в лицо.
Она слабо улыбнулась.
– Ну, да. Ты придурок.
– Попробуй еще раз.
Джули сглотнула. Сделала вдох. Рискнула.
– Я люблю тебя.
Его глаза стали яркими и яростными.
– Тебе следует. Потому что я люблю тебя чертовски сильно.
– Навеки? – спросила она.
– Навеки. Или, по крайней мере, пока я не решу, что не могу жить без мест в ложе на стадионе «Янки».
– А, значит, Уолл-стрит теперь веселый парень.
– Еще бы. А теперь, как насчет того, чтобы написать об этом? – его губы нашли ее губы как раз в тот момент, когда она почувствовала, как что-то прохладное и твердое опустилось на четвертый палец ее левой руки.
Джули почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Или, может быть, она прилила к лицу. В любом случае, ее мысли разбегались во все стороны, а сердце застряло в горле.
– Митчелл...
– Если тебе нужно время, возьми время. Но не отказывайся, – сказал он быстро, настоятельно. – Я знаю, что это очень быстро, и я знаю, что это безумие, – он провел пальцем по ее подбородку, наклоняя ее лицо вверх. – Но при всём это правильно, – добавил он мягко. – Не так ли?
Она посмотрела в его темно-синие глаза, в которых читалась и надежда, что она скажет «да», и паника, что она скажет «нет».
Все происходит так быстро. И это полное безумие...
Мысли, проносящиеся в ее голове, медленно собирались в единую картину. Она, Митчелл... а может быть, целый флот малышей, бегущих по пересеченной местности.
Она позволила себе примерить этот образ. Чёрт, разве не этим она занималась последние несколько недель? Примеряла Митчелла на себя и понимала, что он идеально ей подходит?
И знать, что он всегда будет подходить?
Джули улыбнулась ему, и он вздохнул с облегчением.
– Это значит «да»? – спросил он.
– Да, – тихо сказала она, запустив руку в его волосы и притянув его голову к своей. – Это однозначное да.
Он поцеловал ее под лучами заходящего солнца, прямо на глазах у всего мира, и сердце Джули забилось от совершенства этого момента.
Теперь это была та история, которую стоило рассказать.
