Текст книги "После поцелуя (ЛП)"

Автор книги: Лэйн Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 15

Митчелл нажал повторный набор в четвертый раз.

– Ну же, возьми трубку, сукин сын, – пробормотал он.

– Чувак. Скажи мне, что это за ситуация с повторным набором номера. Сегодня воскресенье.

Митчелл резко выпрямился при звуке голоса Колина. Наконец-то.

– Чувак, я знаю об этом. Нам нужно поговорить.

Короткая пауза.

– Ладно, поговорим.

– Не по телефону. Мне нужно увидеть тебя лично, – ему нужно было посмотреть в глаза Колину и очень, очень ясно выразить свою позицию.

– Да ладно, чувак, я собираюсь пригласить женщину на поздний завтрак. Она уже несколько дней меня об этом просит.

Тот факт, что у Колина была женщина, удивил Митчелла. То, что Колин назвал ее «женщиной», не удивило.

Митчелл посмотрел на свои часы.

– Ни одна приличная закусочная не работает раньше одиннадцати. Дай мне пятнадцать минут.

Колин издал жалобный вздох, и Митчелл понял, что любопытство борется с неудобством.

– Пожалуйста, – наконец сказал Митчелл.

– Ладно, хорошо, но ты приедешь ко мне.

– Договорились, – сказал Митчелл. – Ты живешь на улице Парк, верно? Это недалеко от моего дома.

– Меня нет дома.

Митчелл снова откинулся назад.

– Где ты?

– У моей женщины. Она живет в Виллидже.

Чёрт. Митчелл только что уехал оттуда.

– Не могли бы вы развернуться, пожалуйста? – пробормотал Митчелл своему таксисту. – Планы изменились.

Таксист выглядел раздраженным, но он сделал первый поворот налево и направился обратно на юг. Митчелл назвал адрес, который ему назвал Колин.

– Спасибо, Колин, – сказал он.

– Только побыстрее, – тихо сказал Колин. – Она злится, пока не получит свою мимозу.

– Звучит мило, – пробормотал Митчелл и повесил трубку.

Ему нужно было забыть об этом дерьме с пари, чтобы двигаться дальше с Джули. Впервые он понял, что отношения не имеют ничего общего с совместимостью, взаимными целями или общими интересами в кино. И любовь не измерялась днями, проведенными вместе, или разговорами о любви.

Любовь просто была. Любовью была Джули.

И не только сегодня, или завтра, или в ближайшем будущем. А на всю жизнь, как бы безумно это ни звучало.

Но если годы работы на Уолл-стрит и научили его чему-то, так это тому, что интуиция имеет значение. Даже если здравый смысл подсказывал ему, что есть риск, даже если практичность говорила ему, что он знает кого-то всего месяц, иногда интуиция подсказывала, что лучше.

И его чутье определенно говорило ему, что он хочет провести всю жизнь со счастливой, но хрупкой женщиной, которая перевернула его жизнь своими солнечными улыбками.

И будь он проклят, если рискнет потерять ее ради билетов на бейсбол.

Митчелл постучал в дверь по указанному Колином адресу и с облегчением отметил, что дверь открыл сам Колин, а не изнеженная примадонна.

Он присвистнул, когда вошел внутрь. Снаружи дом выглядел как обычный особняк, но внутри определенно пахло деньгами. По нью-йоркским меркам, помещение было огромным, и все – от паркетных полов до современного термостата на стене – говорило о недавнем ремонте.

– Семейные деньги, – сказал Колин в качестве объяснения. – Ее мама – глава одной из этих огромных косметических корпораций или что-то в этом роде.

Митчелл не мог перестать оглядываться по сторонам. Конечно, это был не настоящий Пикассо.

– Где маленькая наследница? – тихо спросил он.

– Прихорашивается, – ответил Колин, делая рывок в сторону того, что, по мнению Митчелла, было ванной комнатой. – Она будет там несколько часов. Здесь есть офис, где мы можем поговорить.

Митчелл заметил, что Колин что-то суетливо делает со своими руками. Он постукивал одним кулаком по ладони, затем менял кулак и делал то же самое с другой стороны. Снова и снова, и снова.

Он видел, как Колин делал это раньше, когда на бирже происходило что-то важное. Колин отчего-то нервничал. То ли звонок Митчелла напугал его до смерти, то ли его девушка оказалась еще большей заносчивой стервой, чем он предполагал.

Кабинет был скорее уголком с раздвижной дверью, на столе лежала стопка журналов, а сверху – Шпилька. Митчелл улыбнулся. Это заставило его вспомнить о Джули.

– Так в чем дело? – спросил Колин, складывая руки на мускулистой груди и пластично улыбаясь.

Инстинкты Митчелла насторожились. Колин был чем-то серьезно взволнован.

– Сделка расторгнута, – тихо сказал он, взял со стола степлер и рассеянно щелкнул им.

– Не понял? – сказал Колин, его взгляд остановился на руке Митчелла.

– Сделка. С Джули, билеты на «Янки», все это...с этим покончено.

Колин провел рукой по своей короткой коричневой стрижке и нервно рассмеялся.

– И это все? Хорошо, тогда. Считай, что все кончено.

Митчелл сузил глаза от непринужденного тона Колина.

– Позволь мне быть более ясным. Всего этого никогда не было.

Колин выглядел озадаченным.

– Подожди, я не получу офис? Я думал, это было частью сделки. Я думал, ты уступаешь.

Митчелл выругался.

– Господи, да плевать мне на этот чертов офис. Я просто имел в виду, что, насколько Джули знает, всего этого никогда не было.

Колин поднял две невинные руки.

– Конечно, чувак. Я больше никогда не буду об этом упоминать, – в глазах Колина промелькнуло прежнее самодовольство, и Митчелл почувствовал странное облегчение.

– Так ты не смог этого сделать, да? – спросил он.

– Что сделать?

– Не смог трахнуть ее и бросить. Ты должен был сделать из этого нечто, как ты делаешь с каждой женщиной, которая раздвигает перед тобой ноги.

Митчелл почувствовал, как его лицо стало горячим, и он сделал шаг к Колину, чувствуя себя нехарактерно жестоким.

– Все не так.

– Да? – сказал Колин, выглядя искренне любопытным. – На что это похоже?

Митчелл раздраженно покачал головой, ничуть не заинтересованный в том, чтобы выкладывать Колину все начистоту.

И уж точно он не собирался позволить, чтобы все это причинило боль Джули.

Раненое создание, которое он видел вчера вечером, выплакавшим все глаза, определенно пострадало бы, если бы узнало об этом. Вчера вечером, слушая ее душераздирающие рыдания, он наконец понял, что заставляло Джули Грин бежать – что заставляло ее притягивать к себе мужчин, как малышей к конфетам, а затем выпроваживать их прочь, пока они не видели ничего, кроме ее сладкой внешней оболочки.

Под всей этой уверенной, дерзкой вспышкой скрывалась одинокая сирота, чьи родители так и не вернулись домой. Это была самая старая история в книге: женщина, которая не верила в прочную любовь, потому что у нее ее никогда не было.

И Митчелл знал именно того мужчину, который мог бы указать ей путь.

Но она не могла узнать о его дурацкой договоренности с Колином. Для женщины, которая считала себя недостойной долгосрочной любви, знать, что он искал ее специально для интрижки, было убийственно.

– Это не твое дело, – наконец сказал Митчелл. – Я поговорю с Сюзанной завтра, чтобы договориться о смене офиса.

Настороженный взгляд Колина вернулся, как будто он ждал, что вот-вот упадет другой ботинок.

– И это все? Это все, ради чего ты сюда приехал?

Митчелл пристально посмотрел на него.

– Я что-то упускаю? Ты ведешь себя так же виновато, как ребенок с глазурью на лице перед обедом.

Глаза Колина стали широкими и невинными.

– Нет, чувак, просто убеждаюсь, что между нами всё в порядке...

Митчелл поднял руку, чтобы остановить его лепет.

– Что это?

– Ты о чём?

Митчелл слегка наклонил голову.

– Я слышу голоса.

Колин бросил на него недоверчивый взгляд.

– Ну, да, это дом моей девушки. Ей разрешено здесь говорить.

Митчелл поднял руку, чтобы заставить его замолчать.

– С кем она разговаривает?

– Боже, я не знаю, чувак. Хватит жутко себя вести.

– Это голос Джули, – медленно сказал Митчелл.

Но это не имело смысла. Он не так давно оставил Джули с Грейс и Райли.

Колин замер и наклонил голову, чтобы тоже прислушаться. Но он не выглядел таким же растерянным, как Митчелл. Если раньше он выглядел настороженным, то теперь он выглядел прямо-таки охотником.

Митчелл мгновенно перешел в состояние повышенной готовности. Что-то было не так.

Голос Джули был повышенным и явно недовольным. Митчелл направился к спорящим женщинам, но Колин схватил его за руку.

– Эй, чувак, ты читал сегодня газету? Трибьюн?

Митчелл в замешательстве покачал головой.

– У меня не было возможности прочитать газету, и я читаю «Таймс». Какая разница?

Колин теперь выглядел смутно болезненным.

– Возможно, ты захочешь взглянуть.

– Ты хочешь, чтобы я прочитал газету сейчас? – недоверчиво спросил Митчелл.

– Да. Сейчас. Просто знай, что Келли не желала ничего плохого. Ну, по крайней мере не тебе.

– Кто такая Келли? – спросил Митчелл, теперь уже окончательно запутавшись.

– Моя девушка. Они с Джули работают вместе.

Глава 16

Джули колотила в парадную дверь дома Келли, не заботясь о том, кого, черт возьми, она разбудила. Грейс предложила Джули пройти несколько кварталов до дома Келли, чтобы охладить ее пыл.

Это не помогло.

Чёрт возьми, Келли могла бы жить в Вермонте, и прогулки не хватило бы, чтобы Джули остыла.

Она намеренно приложила палец к глазку, чтобы Келли не могла ее увидеть. Келли покрасила дверь с тех пор, как Джули видела ее в последний раз. Раньше она была красивой, классического темного дерева. Теперь она была яркого, навязчивого горчично-желтого цвета. Безвкусная. Прямо как Келли.

В остальном все выглядело так же, как и в первый и единственный раз, когда Джули была здесь раньше, на дне рождения Келли. Тогда они были друзьями. До того, как Келли решила, что ненавидит Джули до глубины души, и ударила ее ножом в спину.

До того, как Келли продала ее чертовому Аллену Карсону.

Дверь наконец открылась, и Джули глубоко вздохнула. Как обычно, Келли была безупречно накрашена, ни одна прядь прямых светлых волос не выбивалась из прически. Ее белая юбка и желто-багровый костюм двойка были милыми и невинными. Какая чушь.

Они молча смотрели друг на друга, пока Келли не отступила в сторону, чтобы пропустить Джули в дом.

– Ты сама? – спросила Джули.

Келли подняла плечо.

– Как видишь.

Они стояли лицом к лицу в прихожей, кружа друг вокруг друга, как пара одичавших кошек.

– Ты сделала это? – спросила Джули.

К ее чести, Келли не стала прикидываться дурочкой. Она улыбнулась и пожала плечами, как бы говоря: «Упс».

– Да, – сказала Джули в ответ на молчаливое признание Келли. – Ты продала меня. Нет, ты продала Шпильку.

Келли закатила глаза, достойные сопливого подростка.

– Ой, да ладно, Джули. Даже ты не можешь думать, что ты настолько важна, что весь журнал понесет убытки из-за того, что у их золотой девочки-обозревателя мораль как у обезьяны.

Джули втянула воздух.

Не потому, что укол Келли задел.

Но потому что это было правдой.

Поступки Джули были менее чем достойными. Черт, они были откровенно низменными. Во многих отношениях она была не лучше Келли или даже Аллена, и она должна была заплатить за то, что сделала.

Но не таким образом. Не сейчас, когда каждый читатель «Нью-Йорк Трибьюн» в курсе ее самой большой ошибки.

– Камилла знает, что это была ты?

– Нет, – сказала Келли с самодовольной улыбкой. – А если ты ей скажешь, то не сможешь доказать, что это была я.

Джули бросила на Келли язвительный взгляд.

– Дорогая, если бы я собиралась продать тебя за то, что ты стерва, я бы сделала это, когда ты украла мои записи для статьи после того, как я обнаружила, что ты трахаешься с моим парнем на них.

Они обе замерли от неожиданной словесной атаки.

Джули впервые упомянула о том, что произошло между ними, и даже когда обвинение повисло в воздухе, как тихий яд, Джули почувствовала облегчение от того, что все стало известно. Это гноилось слишком долго. Некоторые люди просто не стоили того, чтобы на них злиться. Джули поняла, что Келли была одной из них.

– Ты также не можешь доказать и это, – сказала Келли. Но ее голос был слабым. Поверженный. Может быть она даже чувствует себя виноватой.

– Знаешь, я всегда думала, что такой уровень злобной подлости существует только у кинозлодеев. А потом я встретила тебя. Мы были друзьями, Келли. Что у тебя за проблема со мной? – спросила Джули, недоумение немного разрядило ее гнев.

– Я тебя умоляю, – сказала Келли, с гордостью рассматривая модные золотые браслеты на своем запястье. – Мы никогда не были друзьями. Я была просто твоим проектом. Кто-то, кого ты собиралась обхаживать, чтобы быть такой же, как ты, чтобы ты могла расширить свой маленький круг влияния.

Джули покачала головой в знак протеста.

– Я хотела помочь тебе. Конечно, я была твоим наставником, но я делала это по дружбе, а не для того, чтобы потешить свое самолюбие.

Но слова Келли заронили крошечное зернышко сомнения.

Разве Джули не испытывала гордость каждый раз, когда Келли хвалили на собрании сотрудников?

Разве она не радовалась каждый раз, когда Келли писала особенно хорошую статью? Была ли эта гордость ради Келли?

Или ради нее самой?

– Хорошо, тогда почему бы просто не поговорить со мной об этом или держать дистанцию? Зачем тебе понадобилось становиться «Дрянной девчонкой»? А Джастин? Он действительно был необходим?

У Келли хватило благородства покраснеть.

– Джастин был... ошибкой. Он пришел искать тебя в тот день после работы и показался мне немного кокетливым, и это просто... случилось.

Это было жалкое оправдание. Джули не терпела изменщиков, независимо от того, кто был инициатором. Но Джастин не имел значения для Джули тогда, и уж точно не имел значения сейчас. Просто очередной плейбой, проходящий через ее жизнь. Он также случайно прошел через влагалище Келли.

– А заметки к статье? Я полагаю, это тоже была идея Джастина?

Келли начала нервничать.

– Это тоже не было запланировано. Просто ты пришла и поймал нас, и выглядела такой чертовски самодовольной и праведной по поводу всего этого. Но больше всего меня поразило то, как ты не верила. Как будто ты не могла поверить, что кто-то может предпочесть меня тебя. И я взяла твои заметки, чтобы передать их тебе, но ты ушла, и я просто...

Джули подняла руку.

– Ладно, я поняла. Ты ненавидишь меня до глубины души, и тебе выпала чудесная возможность. Но как насчет этого? – Джули достала из сумочки газету и помахала ею перед лицом Келли. – Какое тут может быть оправдание? Ты полностью сдала меня. Уничтожила мою статью.

Ты разрушила мою жизнь. Но она не хотела давать Келли такого удовлетворения.

– И Аллену Карсону из всех возможных людей? Ты хоть представляешь, что сделает Камилла, если узнает?

– Меня уволят, – сказала Келли, прикусив губу.

Джули фыркнула.

– Это будет наименьшая из твоих проблем. Твое имя будет занесено в черный список в этом городе. Что может стоить такого риска?

Келли открыла рот. Снова закрыла.

И тут, к большому удивлению Джули, молодая женщина разрыдалась.

– Я знаю, что мне не следовало этого делать. Я просто... тебе действительно следовало отказаться от этой статьи, Джули. Ты не была квалифицированной. Я подходила больше. Если бы ты сосредоточилась на журнале, а не на себе...

– Я знаю, – сказала Джули, ее голос упал до шепота. – Ты права.

Келли резко перестала плакать, ее рот раскрылся.

– Серьезно? Ты согласна.

– Да, я согласна, – огрызнулась Джули. – И до этой маленькой бомбы в «Трибьюн» я планировала сказать Камилле, что тема статьи принадлежит тебе.

Келли втянула воздух.

– Ты собиралась?

– Да, планировала, – фыркнула Джули, засовывая газету в сумочку. – Но, видишь ли, я передумала. Я не буду писать о Митчелле. Он слишком важен для меня. Но я оставлю свою статью. Я не знаю, о чем, черт возьми, я буду писать, но я что-нибудь придумаю.

– Ты делаешь это только для того, чтобы позлить меня.

Джули вспыхнула от гнева.

– Благодаря тебе весь город считает меня бездушной шлюхой! Ты хоть представляешь, что скажет Митчелл, когда узнает?

Я потеряю его.

Выражение лица Келли стало неприятным. Ну... более мерзким.

– Знаешь, – сказала она, приложив палец к губам, – я как-то не думаю, что ему будет все равно, так или иначе.

Не обращай на нее внимания. Она пытается залезть тебе под кожу. Но Келли словно держала свой тощий палец на пульсе неуверенности Джули. Поэтому она клюнула на наживку.

– Почему его это не волнует? – осторожно спросила она. – Ты даже не знаешь его.

Келли медленно улыбнулась.

– Не лично, нет. Но я знаю его друга.

– И что? – Джули больше всего на свете хотела содрать самодовольную ухмылку с лица Келли, но сначала она должна была узнать.

– Посмотрим, – сказала Келли, сделав полшага ближе. – Ты знаешь вторую часть, на которую мистер Карсонс ссылался в своей статье? Это тоже была моя сенсация.

Джули вспомнила формулировку в газете: У ее жертвы были свои гнусные причины, чтобы позволить себе попасть в ее неискреннюю паутину.

– О чем ты говоришь? – сказала Джули, ненавидя, что ее голос дрожит.

Келли посмотрела на нее с притворным сочувствием.

– Ты не знала? Дорогая, оказывается, в то самое время, когда ты вынашивала план, как заманить мужчину в ловушку, он заключил пари, что сможет использовать тебя в качестве интрижки. Они с моим парнем поспорили, что Митчелл не сможет устроить интрижку, бессмысленный кратковременный перепихон с любимой девушкой-игрушкой Манхэттена.

– Нет, – прошептала Джули.

Но это слово не остановило шквал мысленных картинок. Первое свидание, когда он даже не потрудился пригласить ее на второе. Эмоциональная отстраненность. Сопротивление ночным походам в кино. Даже одержимость бейсболом подходила под это.

– Ага, – сказала Келли, проверяя свои ногти. – Сначала он даже не согласился, потому что ты была не в его вкусе. Но потом он решил поиметь тебя ради билетов на «Янки».

– Ты лжешь.

– Вообще-то, нет.

Джули застыла в шоке от знакомого голоса. Келли, как она заметила, не выглядела ни капли удивленной.

Этого не могло быть.

Она повернулась.

Так и есть.

Но почему Митчелл здесь, в доме Келли? Она перевела взгляд на стоящего рядом с ним парня из студенческого братства, и все встало на свои места.

Парень с короткими каштановыми волосами был парнем Келли. Тот, кто предложил Митчеллу пари. И Митчелл принял его.

И почему Митчелл был здесь сейчас? Чтобы забрать деньги?

Ее глаза искали его лицо, безмолвно умоляя его все отрицать. Но его глаза были ледяными и ничего не выдавали.

– Митчелл? – спросила она, ее голос надломился.

Очень медленно он поднял руку, и взгляд Джули упал на его левую руку.

Там он держал «Нью-Йорк Трибюн».

Глава 17

Джули не могла оторвать взгляд от газеты. Она опоздала.

Чувствуя, что ее сердце сейчас разорвется, она заставила себя поднять глаза на него. Она была готова к его гневу. Она была готова к его ярости, к его боли. Но то, что она увидела, было намного хуже. Гнев, который она могла бы сгладить, боль, которую она могла бы смягчить. Вместо этого он был полностью лишен эмоций, демонстрируя лишь каменное безразличие.

Он покончил с ней.

Джули услышала тоненький хриплый звук и поняла, что он вырвался из ее собственного горла.

– Ты прочитал это, – сказала она без всяких вступлений.

– Да, Джули, я прочитал его, – его голос был опасно мягким.

– Митчелл...

– Ты использовала меня для чертовой статьи!

Она сжала губы, заставляя себя не упасть на колени и не умолять его о прощении.

– Ты использовал меня для пари, – тихо сказала она. – Разве мы не...

– Это не одно и то же, – сказал он с отвращением.

Высокомерное пренебрежение в его тоне зажгло что-то опасное в глубине ее желудка. Келли и ее парень с мертвым взглядом полностью исчезли из поля зрения, и она сосредоточилась на единственной вещи, которая имела значение.

Митчелл.

Джули придвинулась ближе, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

– Подожди секунду, Уолл-стрит. Я бы сказала, что мы оба натворили дел. Мне жаль, что я так поступила, очень жаль, но чем мой проступок хуже твоего?

Он выглядел недоверчивым.

– Никто бы не узнал о моем дурацком пари!

Парень Келли издал нервный звук, а Митчелл одарил его смертельным взглядом.

– Почти никто. Но твоя маленькая игра попала бы в газетные киоски по всей стране!

– Значит, играть с чьим-то сердцем можно, если аудитория небольшая, но нельзя, если это становится достоянием общественности?

– Это немного больше, чем общеизвестно, Джули. Шпилька – крупнейший женский журнал в стране, как ты напоминала мне уже полдюжины раз.

– Ну, я бы не стала использовать твое имя, – сказала она, раздраженная его драмой.

Это было неправильное высказывание. И вряд ли в этом был смысл. Но он был таким чертовски ханжеским и властолюбивым, что это просто вырвалось у нее.

– Это то, что ты говорила себе, засыпая рядом со мной каждую ночь? Что ты просто изменишь мое имя, и все будет хорошо?

– Конечно, нет, но Митчелл, мы можем просто поговорить об этом? Может быть, наедине?

– Насколько я понимаю, тут не о чем говорить. Ты в двух шагах от проститутки, только вместо денег на комоде тебе нужна слава в журнале, а вместо секса ты подаешь пустые улыбки. О, нет, подожди – ты также занимаешься сексом.

Джули обхватила себя руками, как будто он ударил ее в живот. Она знала, что эта конфронтация причинит боль, но она не ожидала этого. Не ожидала жестокости. Его челюсть дернулась, словно в знак сожаления, но он не взял свои слова обратно.

Она также не заметила, что до сих пор была единственной, кто принес хоть что-то похожее на извинения. Она ухватилась за свой гнев, как за способ заглушить боли, и подошла ближе, ее глаза остановились на его.

– У тебя никогда не было намерения позволить мне стать твоей девушкой, не так ли? – спросила она. – Ты хотел только затащить меня в постель, посмеяться, чтобы потом бросить меня и успеть посмотреть свои проклятые бейсбольные матчи.

Митчелл насмешливо фыркнул.

– Как будто тебя волнует, считаю ли я тебя своей девушкой или нет.

– Мне было не все равно.

– Конечно, чтобы ты могла набрать нужное количество слов для рассказа!

Она вздрогнула.

– Все было не так.

– Да? – спросил он, мягко, опасно. – Как это было, милая? Ты просто собиралась водить бедного скучного брокера с Уолл-стрит за яйца, пока не вернешься к рюмкам ананасовой водки со своей коллекцией подражателей-актеров?

– По крайней мере, эти начинающие актеры хотят от жизни чего-то большего, чем бейсбол! – крикнула она.

Впервые на его лице промелькнуло что-то горячее и виноватое, и Джули сосредоточилась на этом.

– Дело даже не в бейсболе, верно? Все это сводится к какому-то нелепому чувству мужской гордости. Эвелин держала твои яйца под замком в своей шкатулке, а ты думал, что сможешь вернуть их, затащив меня в постель, только для того, чтобы вытолкнуть меня обратно, когда тебе надоест.

Митчелл поднял плечо, скучающая маска вернулась на место.

– Ты пришла по своей воле. Каламбур.

– Ты отвратителен, – Джули теперь только шипела, удивляясь, как она вообще могла заботиться об этом холодном мужчине. Интересно, как она вообще могла подумать, что она ему небезразлична.

Он сделал полшага вперёд.

– Давай, детка, забирайся на свою высокую лошадку, потому что написать колонку в журнале о губной помаде и минете – это такое нравственное дело. Ты прямо наравне с Красным Крестом и спасением от рака.

– Я не собиралась писать статью! – взорвалась она.

Он моргнул, и на мгновение ей показалось, что в его морских глазах вспыхнуло что-то грубое, но так же быстро захлопнулись жалюзи, и он снова уставился на нее своим наглым взглядом.

– Нет? И когда ты это решила? Сразу после того, как наш друг Аллен разоблачил тебя?

Ей хотелось сказать ему, что она приняла это решение еще до того, как все это дерьмо попало в Интернет. Но он не заслуживал этого знания. Не сейчас.

– По крайней мере, у меня были намерения все отменить, – сказала она вместо этого. – Что ты делал, разговаривая со своим другом, забирал награду?

Парень Келли шагнул вперед, выглядя серьезным, но чертовски нервным.

– Вообще-то...

– Заткнись, Колин, – холодно сказал Митчелл.

– Ты вообще собирался рассказать мне о пари? – продолжала она. – Или ты просто собирался замять это?

Его молчание было достаточным ответом, и она почувствовала, как нож вонзился чуть глубже.

– Господи, Митчелл. По крайней мере, я собиралась признаться.

– Да, после того, как ты получила то, что хотела, – его руки были сложены на груди, отчего он выглядел полностью закрытым. Совершенно недосягаемым.

– Я никогда не хотела причинять тебе боль, Митчелл, – сказала она, часть борьбы ушла из нее.

– Не волнуйся. Ты не причинила ее.

Перевод: Его это не волновало настолько, чтобы это могло причинить боль. Он не позволял себе заботиться об этом.

Она беспомощно подняла руки, прежде чем позволить им упасть обратно на бок.

– Так это все? Мы закончили? Вот так просто?

– Можно утверждать, что мы и не начинали.

– Но мы начали, – сказала она. Ладно, она была на грани умоляющей, но, черт возьми, она знала, что все, что у них есть, стоит того, чтобы за это бороться. Знала, что все это было не из-за пари. В начале, возможно, но не прошлой ночью. И не сегодня утром. Это было по-настоящему.

– Детка, я просто хотел узнать, как далеко я могу зайти.

Лжец.

– Но я люблю тебя, – задохнулась она, позволяя всей своей гордости рассыпаться у ее ног, когда она обнажила себя.

На щеках Митчелла вспыхнули ямочки, а рука нежно провела пальцем по ее скуле, прежде чем он наклонился к ней вплотную.

– Молодец, Джулс. Это отличный штрих для твоей истории.

Не оглядываясь, он вышел за дверь.

Колени Джули подкосились, и она опустилась на пол, уткнувшись подбородком в грудь и схватившись за живот, как будто, если она сможет достаточно крепко сжать себя в руках, боль прекратится.

Но боль не прекращалась. Она все нарастала и нарастала, пока не показалось, что она проглотит ее. И даже когда гордость потребовала, чтобы она поднялась с пола в фойе Келли Кернс, раздался небольшой сухой всхлип.

Затем второй, третий.

Мягкая женская рука легла на ее руку, и Джули взглянула в лицо Келли, которое выглядело почти таким же опустошенным, как и лицо Джули. Келли прошептала: – Мне жаль, – и тогда Джули начала плакать по-настоящему, большими, надрывными рыданиями, которые, казалось, никогда не закончатся.

Ведь ничто так не говорит о том, что все кончено, как то, что твой злейший враг жалеет тебя.

И когда Келли присела рядом с ней, позволяя Джули рыдать у нее на плече, Джули поняла, что все не просто кончено.

Между ними было всё абсолютно, бесповоротно безнадежно.