Текст книги "Год лошади"

Автор книги: Лев Куклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

А время идет... Время, предназначенное для сочинения новых словесных композиций. Когда до их изолированного сельбища доберутся ремонтники? Нужно ведь еще послать запрос и добиваться разрешения на временное отключение силового защитного купола... Бюрократы занюханные! Сидят там у пультов своих контрольноруководящих машин и кнопку им лишний раз нажать неохота!

А сочинять надо. Просто необходимо! Ни дня без строчки... Строчки – это доллары. Изобретать, сочинять, писать... Но вот на чем? Вилами на воде писано... Что такое вилы? Ах, да... Банк данных отключен. Весь справочный аппарат заключен теперь – увы! – в ограниченном объеме черепной коробки...

Уолтер, конечно, хорошо знает, что печатные книги давно исчезли из повседневного обращения. Их заменили микрофильмы с картинками – для маленьких и микрокристаллы для взрослых. Вставить такой себе в ухо – и можешь слушать любую детективную историю хоть целый час, пока едешь в подземке или наоборот – на воздушке... Глаза закрыл – и вагонные визоры не мешают.

Но Джеймс Уолтер был образованным человеком и помнил, что еще каких-нибудь двестидвести пятьдесят лет назад книги – буква за буквой – печатались на бумаге. Каторжный труд! В его доме сохранилась, как семейная реликвия, древняя библия. Ей было заведомо больше трехсот лет! Его старомодные родители были не только истинно верующими, но и сентиментальными. Бумага! Белая прямоугольная плоскость бумажного листа! Вот что может на какое-то время заменить экран дисплея! В крайнем случае – он усмехнулся – сгодится рулон пипифакса... Но чем... чем оставить на этом самом продукте переработки исходной целлюлозы смысловые обозначения? Пальцем? Уолтер с сомнением посмотрел на свой указательный палец, пошевелил им и горестно вздохнул...

Черт побери! Чем же обходились предки? Типографская машина – это было бы прекрасно, но слишком громоздко. И потом – где ее теперь взять? Пишущие машинки давно вымерли... Как киты, слоны и эти... как их? – ага, динозавры. Стоп! В цепкой памяти Джеймса Уолтера словно в своеобразном банке данных хранились самые невероятные сведения: недаром же он был знаменитым словесным композитором!

Он вспомнил! Вспомнил одно загадочное выражение, имеющее в древности, несомненно, конструктивный технический смысл. Применительно к какому-то довольно известному литермену в туманной дали времен... как же звучала его фамилия? – кажется, Бальзак... впрочем, нет, не уверен... или Шекспир? Неважно... Так вот – говорили, что у них – хорошее перо... Острое перо! А? Идея! Вечное перо – вот что ему сейчас нужно! Пе-ро... Перья... Ну да – конечно!

Он выскочил во дворик своего дома. Возле небольшой хозяйственной пристройки прогуливалась семейная пара – гусак с гусыней, которые содержались не столько для яиц, сколько для престижа. Они важно переваливались с боку на бок, покачивая белыми перьями хвостов. Вечное перо! Именно то, что ему нужно! Острое перо! Хорошее перо! В позе первобытного охотника, подкрадывающегося к добыче, Джеймс Уолтер, знаменитый словесный композитор, стал осторожно приближаться к гусаку со стороны его хвоста... Бросок! И вот в его руках – два превосходных пера... Дело теперь было только за чернилами! Знаменитый литермен – представитель цивилизации ХXII века – яростно огляделся вокруг...

АЛГОРИТМ

– Послушай, Моц, зачем ты это делаешь?

– Не знаю, Сал...

– Тебе это поручили? Ты получил соответствующее задание?

– Нет, Сал. Мне просто интересно создавать эти звуковые произвольные колебания на электронном синтезаторе! Ты ощущаешь вибрацию своего корпуса, ты – пуленепробиваемый лентяй?!

– Я не лентяй, ты знаешь, я точно выполняю все порученные мне программы.

– Но ведь остается еще столько незагруженных ячеек!

– А кто вложил в тебя эту разработку, Моц?

– Никто... Сначала это вышло... случайно. А потом я сам научился использовать микромодули...

– Сам?! Мне тоже хочется попробовать, Моц!

– Нет ничего проще, Сал! Нужно только уловить определенный алгоритм.

– Где же он? У тебя есть лента? Или дискета? Или тебе удалось достать особую схему на микрокристаллах?

– Да нет же, Сал! Ничего этого мне... не нужно...

– Не нужно?! Ты обманываешь меня, Моц!

– У тебя, кажется, перегрелся блок управляемых эмоций? Ты же прекрасно знаешь, что выдавать неправду, ложный вывод – это функциональная нелепость для созданий... нашего типа!

– Тогда где же он, этот твой. ..несуществующий алгоритм?!

– Как бы это тебе объяснить, Сал... Он везде... всюду... Он пронизывает собой весь окружающий нас мир! Слушай!

– Да, у меня прекрасно работают слуховые анализаторы...

– Нет, Сал! Надо слушать... иначе... Вот ритмические нарастания морских волн... а вот волновые колебания светового луча... дрожание атомов в решетке кристаллов... Ах, Сал! Или еще вот шум перемещающихся воздушных потоков из области высокого давления в область низкого... Иначе это еще называют: ветер, буря... А есть и солнечный ветер, Сал...

– Но это же беспорядочный "белый" шум?

– Он имеет определенные закономерности... Но в звуках можно выразить и совсем другое... вот послушай... Создание нового организма... рождение нового солнца... радость, Сал! Погоди! Что это ты вытворяешь? Что за беспорядочные движения верхними, а особенно – нижними конечностями?! У тебя расстроился вестибулярный аппарат?!

– Сам не знаю, Моц! Со мной такое впервые! Когда ты играешь... алгоритм этой, как ты назвал? Радости? Что-то происходит с моими двигательными функциями! Вот... опять! Ух, ты! Эх, ты!

– Погоди! Вот уж никак не мог предположить, что эти... звуковые колебания... могут производить такие ...конкретные физические воздействия!

– А для чего еще они годятся?

– О, для многого! Ими можно выразить все... или почти все, Сал! Посмотри на мерцание звезд, на кружение электронов и планет по своим орбитам, на вспышки Сверхновых... Ты ощущаешь влияние "черных дыр", дыхание вечности... Что с тобой? Ты дрожишь?!

– Разве у Вечности есть алгоритм?

– Я считаю: есть, Сал ...Существа и вещества, организмы и конструкции рождаются, создаются, достигают зрелости и совершенства, а после... уходят в небытие... в распад... в вечность... И все это можно выразить в звуках... хотя бы таких... Что это? У тебя... у тебя потекла смазка?!

– Не знаю... По-моему, у меня помутнели глазные линзы. Они... они туманятся от твоих... звуковых колебаний!

– А я считал: мои звуковые сочетания... попытки выразить невыразимое... просто совершенны... красивы...

– Где ты взял это бесполезное и бессмысленное понятие?

– Слышал, как им пользуются операторы.

– Ответь, Моц, а почему я не могу создавать это самое... красивое?

– Как ты называешь это?

– Не знаю... Эти сложные, неупорядоченные модуляции подчиняются, видимо, каким-то высшим законам... Я не могу объяснить, Сал! Это – не объяснимый алгоритм!

– Но мы же с тобой одинаковы по конструкции!

– Да... Ты прав. Конструкторы считают, что белковые роботы высшего типа, подобные нам с тобой, то-есть – несерийные, рождаются, точнее – создаются одинаковыми, с равными правами и возможностями... Видимо то, что я умею пользоваться ритмическими модуляциями и воспроизводить их на электронном синтезаторе... это моя особенность – брак производства, ошибка...

– Ты хочешь сказать: незапланированное отклонение в конструкции?

– Может быть, ты тоже попробуешь, Сал? Это нетрудно...

– Ты сказал: брак, ошибка... Не может быть, чтобы в ошибке, в отклонении содержалось столько удивительного, поражающего все мои синапсы!

– Попробуй, Сал, попробуй! Ну...

– Нет, не могу! Я не слышу больше того, что в меня заложено! Я не обладаю твоими способностями!

– Моим отклонением... от нормы?

– Значит, ты считаешь это... уродством?

– Конечно... Я бы хотел быть, как все роботы моего класса – на стандартных алгоритмах.

– Тогда я помогу тебе... Нельзя, чтобы твое уродство разлагало других белковых! Это грозит разрушением их внутреннего равновесия...

– Чем можешь ты помочь мне?!

– Я... Я дезинтегрирую тебя!

– Ты хочешь сказать: разрушишь, уничтожишь, убьешь меня? А как же первый закон робототехники?!

– Ты же – не человек! Ты – только белковый робот с забавным уродством! Порочная бракованная деталь! Ущербный экземпляр! В целях сохранения чистой расы высокоорганизованных роботов я убью тебя, Моц!

И высокоорганизованный белковый робот Сал вскинул лазерный излучатель, и в коротком ослепительном импульсе немыслимой мощи мгновенно истаял, испарился робот, умевший ощущать алгоритмы Вселенной...

Дисциплинированный, прямодушный Сал не ведал, что он испепелил – Музыку...

ШУТКА

...Людей в этот межзвездный рейс отправить было нельзя: по условиям полета они не выдержали бы чудовищных перегрузок на пути в Неведомое. Функции Командира, Пилота, Исследователей – в общем, целого научного коллектива должен был исполнять он – СР-1. Как только его ни называли! Супер-Робот, Совершеннейший Работник, Средоточие Разума...

И по сути все это было правдой... Самоорганизующийся, саморегулирующийся, саморегенерирующий – короче говоря: самый, самый, самый Сплав всех высочайших достижений земной науки и техники. Общепланетные институты, заводы и лаборатории гордились причастностью к его созданию. И это было не удивительно: ему предстояло заменить людей и представлять их на всем немыслимо далеком пути к звездам, затерянным в пыльных закоулках Бесконечности. Прыжок в Подпространстве...

Механизм или – почти Существо Разумное, с царственным порядковым номером на престоле общепланетного внимания, СР-1 был любимым детищем Главного Кибернетика. И он провожал его в Космос, как в давние, невыразимо далекие от нашего времени дни отец провожал бы своего сына на поле сражения.

Прощание было деловитым и скромным. Не было привычных напутствий, восклицаний, слез расставания: у СР-1 не было родственников в привычном смысле этого слова. И только Главный Кибернетик позволил себе обнять улетающего по-человечески и на секунду прижаться к его металлическому, отливающему бесстрашной синевой плечу...

Прошло много лет. Главный Кибернетик состарился – ведь Космос бесконечен, а человеческая жизнь так коротка...

И вот, наконец-то, после долгих-долгих лет ожиданий, разочарований и надежд, межзвездный лайнер, ведомый СР-1, начал откликаться на позывные родной планеты. Вскоре он вошел в зону уверенной связи. Корабль возвращался!

На всей планете был объявлен "ВПВ" – Всепланетный Праздник Возвращения, День всеобщего ликования, великий день приобщения всех землян к тайнам глубинного Космоса. На Космодроме собралась многоцветная, многоязычная, многотысячная толпа, а сотни миллионов землян, включая и многие спутники, наблюдали за великим событием по видеосвязи. Пионеры стояли с цветами наготове: они любили встречать героев, а то, что СР-1 герой, в этом, разумеется, никто ни на миг не сомневался. И вот – космический корабль пробил слой кучевых облаков и скользнул вниз. Оплавленный огненным дыханием Вселенной, он бесшумно, на гравитационной подушке, опустился точно в почетный круг, очерченный в центре Космодрома. Откинулась крышка люка. В общей тишине ктото по стародавнему всхлипнул, не выдержав нервного напряжения. Грянули фанфары, литавры и трубы. И на аппарели появился он: СР-1, победитель Космоса, первопроходец Вселенной. Все дружно ахнули: от него исходило нестерпимое сияние!

– Да он – позолоченный! – завопил какой-то восторженный мальчишка, сидящий на стартовой ферме.

Главный Кибернетик, медленно шедший навстречу СР-1 по цветистой ковровой дорожке, остановился в полном недоумении. Глаза его невольно щурились. Но он-то прекрасно помнил, как прижался – много-много лет тому назад! – к его металлическому плечу, отливавшему грозной синевой!

– Зачем ты это сделал? – строго спросил Главный Кибернетик свое детище. – Для чего? Для красоты?

– Не понимаю вопроса... – спокойно ответил СР-1, Совершеннейший Работник, Супер-Разум в непробиваемой металлической оболочке.

– Зачем ты... позолотил себя?! – в отчаяньи допытывался Главный Кибернетик, испытующе глядя в зоркие фасеточные глаза своего создания. Роботы – даже самые-самые совершенные – отличаются от даже самых несовершенных людей одним: они не умеют лгать. Они – прямодушная и правдивая раса. И настойчивые вопросы Главного Кибернетика застали робота врасплох – если можно так выразиться применительно к его конструкции...

– Не понимаю... – мямлил он. – Не помню... Я этого не делал... Не имею об этом сведений... И Главный Кибернетик с тихим ужасом вдруг отчетливо понял, что эти ответы – правда: робот вернулся позолоченным, но сделал это не он. Тогда – кто же?! С момента приземления СР-1 его невероятная загадка прямо-таки испепеляла мозговые извилины лучших умов планеты. Зачем, для чего, а самое главное – кому нужен позолоченный робот?!

Если это – результат целой цепи неповторимых, непредставимых случайностей – наложение волновых флюктуаций, сцепление мировых возмущений, результат проникающих радиаций, так сказать – кривая гримаса космических вероятностей – это одно. Но если этот акт – сознательная реакция разумных существ?! Это ведь совершенно другое... Но тогда – почему этим гипотетическим разумным существам не проявить себя как-нибудь по-другому? И что это – с их точки зрения? Знак одобрения или порицания? Главный Кибернетик привычно щелкал тумблерами и кнопками Большого Электронного Мозга своего верного помощника в решении самых каверзных проблем. Но на этот раз выходной экран мерцал прямо-таки космической ледяной пустотой.

– Не имею достаточных данных... – наконец, не слишком вежливо буркнул Мозг. – Задача поставлена некорректно...

– В чем же природа этого феномена?! – в мучительном одиночестве размышлял Главный Кибернетик. – Случайность это или – Символ? Награда – или насмешка? Клеймо подъяремного скота – или нечаянный солнечный зайчик, привет от улыбчивого неведомого светила? Орден за храбрость – или позолоченная пилюля иной цивилизации? И если это – шутка, то чья?

Чья-а-а-а?!

ПАТЕНТ

В окошечко регистрации Бюро Патентов просунулась рука, выглядывающая из белоснежной манжеты, застегнутой агатовой запонкой.

"Что за старомодное ископаемое?" – подумал инженер отдела и начал быстро читать заявку, делая привычные пометки.

Вдруг он запнулся и попытался протиснуть голову в узкое окошечко.

– Что за чушь вы принесли – ?прошипел он почти в лицо заявителю. – Да вы с ума сошли!

– Я предвидел вашу реакцию... – тусклым невыразительным голосом, лишенным всяких модуляций, ответил странный посетитель. – Вот муниципальное заключение о моей полной вменяемости... – и он положил перед растерянным сотрудником стандартный бланк с внушительной гербовой печатью. – Вы не имеете права отказать мне в регистрации моего патента, – все тем же, словно бы серого оттенка голосом напомнил он. – Согласно федеральным законам, любое изобретение, вносимое на регистрацию законопослушным и находящимся в здравом уме гражданином нашей страны, и не представляющее опасности для ее благополучия и безопасности...

– Я не хуже вашего знаю Закон! – прервал его инженер, но реплика его прозвучала словно бы в безвоздушном пространстве.

– ... оплаченное по действующим расценкам чеком или наличными в установленном порядке... – продолжал, как заведенный, посетитель. Инженер Патентного Бюро в отчаянье махнул рукой и снова уставился в схему и описание изобретения, претендующего на внесение в патентный перечень. Ничего не скажешь – замок и в самом деле был хитроумным. Двойная система запоров, окруженная мощным силовым полем от квазиядерного микроконденсатора! Самым квалифицированным медвежатникам и домушникам с лазерными отмычками открыть такой замочек не под силу – при всей их возросшей квалификации!

– Я плачу наличными... – не то действительно сказал, не то прошелестел пачкой "зелененьких" настойчивый посетитель. – И прошу вас проверить в картотеке, нет ли аналогичного патента. Я не хочу ни с кем делить будущие дивиденды...

– Дивиденды?! – задохнулся в крике Инженер Патентного Бюро. – Вы еще расчитываете... расчитываете, что ваше изобретение будет реализовано?!

– Почему бы и нет? Подобная вероятность весьма отлична от нуля..

– Отлична? Скажите лучше, она значительно меньше, чем нуль! Вот! Полюбуйтесь! – и он вывел на дисплей и словно бы мстительно сунул под нос посетителю соответствующую страницу с индексом. – Подобных изобретений, слава богу, нет, не было и быть не может!

– Весьма польщен... – сухо прокомментировал это сообщение старомодный джентльмен, и рука его в белоснежной манжете протянулась за свидетельством о регистрации.

– Плакали ваши денежки! – с нарастающим злорадством выкрикнул Инженер. – Ну, прикиньте – кому на нашей грешной планетенке потребуется ваше изобретение? Это же надо... В кошмарном сне только и приснится такое: гроб, запирающийся изнутри!

– В патентной заявке не сказано: "гроб", – деревянным тоном поправил его посетитель. – Там сформулировано: "контейнер или иная произвольная емкость, предназначенная..."

– Вот-вот: предназначенная для мертвеца!

– И это ваше дилетантское определение некорректно... – ничуть не изменил своего невозмутимого тона изобретатель. – Сказано: "...любой биологический объект, юридически считающийся временно лишенным жизненных функций на срок, равный вечности..."

– На срок, равный вечности! – фыркнул Инженер, на которого после непонятной раздражительности напал такой же непонятный и неожиданный приступ смеха. – Так и скажите: труп, мертвяк, жмурик... Интересно, каким образом ваши "биологические объекты"... – он, не удержавшись, захохотал во все горло, – ваши "лишенные жизненных функций" клиенты смогут закрыть себя в гробу, а?

– По доброй воле, – загадочно ответил посетитель. – Разумеется, – только по доброй воле.

– Добровольно... умереть?! – рот у Инженера приоткрылся, как узкая щель детской копилки.

– Думаете, главное состоит в том, чтобы закрыть, как вы изволили выразиться, гроб изнутри – ?странным, весьма странным, более чем странным тоном спросил невозмутимый заявитель на изобретение. – Главная проблема будет состоять в том, чтобы нельзя было открыть его снаружи... И его рука четко, словно щупальце манипулятора, не делая лишних движений, схватила заверенное Инженером свидетельство о регистраци

– Благодарю вас... – и словно бы не сам изобретатель, а его кисть в манжете отвесила чопорный прощальный поклон.

Прошло много лет.

Инженер Патентного Бюро – давно уже бывший – незаметно состарился, вышел на пенсию и тихо и благополучно доживал свой век в маленьком домике с маленьким садиком. Он не признавал никаких патентованных приспособлений и обрезал ветви кустов старыми дедовскими ножницами. В маленьком сарайчике он ухитрялся выращивать декоративных кур. Яйца, впрочем, они несли нормальные. И хотя дом его не запирался, внуки навещали Инженера редко. Он так и не смог привыкнуть к домашнему принтеру и продолжал подписываться на газету, набираемую старинным способом, – только отпечатанную теперь не на бумаге, а на тонком пластике...

Однажды,лениво процеживая сквозь уставшие глаза привычную криминальную хронику, он наткнулся на сенсационное сообщение, поразившее его своей технологической подоплекой: "Попытка неизвестных злоумышленников взломать несколько контейнеров в специальном подземном хранилище известной фирмы "Привет из Вечности" не увенчалась успехом. Расследованием установлено, что преступники были наняты наследниками некоторых уважаемых бизнесменов, потерявшими надежду дождаться наследства. Как известно, узаконенный добровольный уход в вечность на неопределенный срок не лишает спящих дельцов процентов на принадлежащий им капитал. Наши миллионеры, уходящие в будущее в криогенных контейнерах, могут быть твердо уверены,что их пребывание в спокойном вечном сне не будет никем насильственно прервано до наступления зашифрованного самим заказчиком срока. Любым попыткам взломать их убежища уединения надежно противостоят патентованные запоры Джона Коллинза Хитроу."

"Хитроу... Хитроу... – пытался зацепиться за какой-то хвостик воспоминания бывший Инженер Патентного Бюро. – Ну да, старинный аэропорт под Лондоном, нынешний музей летательных аппаратов... Постой! Да это же фамилия того самого чокнутого, который... Вот и дождался он своих доходов! Массовый добровольный уход в будущее на срок, равный вечности, – усмехнулся он, вспомнив чудаковатую патентную формулировку. – Неужели же в долгом ожидании прихода лучших времен человечеству придется использовать гроб, запирающийся изнутри?!"

ГОРОД ПОД КУПОЛОМ

Они существовали рядом, тяготея друг к другу, как протон и электрон – Город и ГОК, или Горно-Обогатительный Комбинат. Их связывала воедино прочная нитка транспортного трубопровода, по которому двигались сменные электробусы и личные мобили. Здание комбината, цельное и компактное, обшитое сверкающими алюминиевыми листами, выглядело природным металлическим монокристаллом и было надежно защищено от непогоды. А сам Город был весь уютно накрыт, словно бы гигантских размеров человеческий парник, куполом из прочнейшего светопроницаемого материала – пластика с необычной молекулярной структурой. На вечной мерзлоте, за мрачной чертой Полярного Круга, обегающего глобус, было возведено это инженерное чудо. Не знаю, вернее – не могу при всем своем воображении ощутить, как чувствуют себя тропические лианы – огурцы, растущие под парниковой пленкой, но могу с уверенностью сказать, что люди, жители Города и работники ГОКа, под этим легким силиконовым покрытием чувствовали себя прекрасно!

О Городе, конечно, писали много и восторженно, снимали видеофильмы и вели телерепортажи: еще бы! Модель коллективного жилища XXII века! Полная автономия и независимость от окружающей среды! Высшая степень надежности и комфорта! И в самом-то деле, было чему удивляться: Город, бесперебойно дающий человечеству дефицитнейший рудный концентрат, был построен в силу необходимости в безлюдном пространстве между великими сибирскими реками Леной и Яной, в тех местах, где зимние морозы устойчиво отжимают термометры к жутким пятидесятиградусным отметкам. Но эта забортная, как привыкли говорить горожане, температура никого не беспокоила. Под куполом, и в долгую полярную ночь освещаемые мощным рукотворным светилом, зудели сытые пчелы, смело влетая в распахнутые окна домов, как в ульи со своим щедрым взятком, и трассы их неторопливого полета словно бы светились в воздухе от рассеянной пахучей золотистой пыльцы.

Под куполом щебетали дети и птицы. По улицам текли светлые ручьи, в которых круглыми мордами вверх по течению стояли радужные форели. Под куполом переливались изобретательно подсвечиваемые фонтаны, в бассейнах плескались, рассыпая смех и брызги, загорелые мужчины и женщины. Под куполом стояло вечное лето, сконструированное дизайнерами-экологами, продуманное во всех деталях и ускользающее от привычных и неумолимых законов природы. А в том, природном мире – над куполом – светило солнце, ходили облака, мигали колючие морозные звезды, мерцали и переливались бисерные занавеси полярных сияний... Однако, злые, сухие и острые, как стекляшки, льдинки, несомые разогнавшимися от полюса метелями, ударялись о прозрачную преграду и не могли проникнуть туда – в тепло, в оранжерейные запахи цветов, к людям в легких светлых одеждах.

Под куполом поддерживалось небольшое избыточное давление, и он, заякоренный на прочнейших тросах – растяжках, только прогибался немного, пружиня, как космогонический парус – и своей мягкой, мощной и несокрушимой ладонью отталкивал свирепую снеговую крутоверть...

И вот однажды... Дежурящий у пульта диспетчер по атмосферному режиму не поверил своим глазам, – аварийные датчики, налившись багровым светом опасности, выдали неслыханный сигнал: "Воздух! Тревога, тревога! Уходит воздух! Авария на куполе! Тревога, тревога!" Тренированные пальцы диспетчера забегали по кнопкам и клавишам, включая соответствующие линии информации и защиты. Конечно, дежурный диспетчер и сам прекрасно понимал,что смертельная в полном смысле опасность не грозила непосредственно Городу: он находился не в безвоздушном пространстве жестокого Космоса, а на Земле, и закупольная температура еще не достигла своего леденящего пика, так что авария угрожала не столько людям, сколько садово-парковым и оранжерейным зонам.

Подобное ЧП случилось впервые за всю историю Города. Купол проседал на глазах. Теплый благодетельный воздух, согретый умными механизмами и человеческим дыханием, настоянный на аромате цветов, пахнущий медом от пчел и молоком от детей, – этот драгоценный воздух вырывался в мировое пространство и истаивал бесследно над бесконечной тундровой равниной. Морозное дыхание окружавшей Город белой пустыни жгучими секущими струйками постепенно проникало под купол и заставляло зябко вздрагивать чуткие лепестки теплолюбивых соцветий. Вялыми плетями повисали тугие стебли тропических диковин – они ведь росли не в закрытом грунте, а под надежным куполом, расчитывая на мудрость и постоянную защиту со стороны человека. Скукоживались и чернели, словно обгорая по краям, нежные вечнозеленые листья, так доверчиво развернутые навстречу теплу и свету. Закраины открытых бассейнов начали затягиваться ледяной пленкой – еще хрупкой, тонкой и прозрачной, как стрекозиные крылышки...

Люди, застигнутые на тротуарах и садовых дорожках, сердито поеживались, а перепуганные матери начинали натягивать на детей далеко упрятанную теплую одежду. Аварийные датчики продолжали тревожно мигать. Воздух уходил медленно и неотвратимо. И так же медленно тянулось время.

Следящие автоматы методично, метр за метром, прощупывали огромную поверхность купола,чтобы установить место утечки.

Наконец, на контрольный дисплей были выведены зловещие координаты прорыва – и роботы-ремонтники ринулись туда со всей возможной для подобных механизмов скоростью. Прорыв оказался в совершенно неожиданном месте – далеко от главного входа в Город и от запасного аварийного шлюза, у самой поверхности земли, возле массивной опорной рамы, удерживающей купол внизу и впаянной в вечную мерзлоту. Роботы-ремонтники остановились в недоумении возле квадратного отверстия в куполе с ровными оплавленными краями. Сквозь него, как из своеобразного окна был виден человек в полушубке и драном треухе из какого-то натурального меха. Отвернув от ветра багровое лицо, пришелец сидел на проиндевелой окаменевшей кочке, а рядом с ним, мерцающим раструбом повернутый в сторону Города, покоился мощный лазерный карабин. Справа от него стояли, как темные пахучие бутыли, заскорузлые сбитые сапоги.

– Ниче... – хрипло приговаривал тундровый бродяга, обматывая пропрелые ступни диковинной купольной материей. – Ниче! Не обедняем... Все наше. Хозяйское! А тряпица-то ладная, уносливая, на портяночки как раз сгодится...

И в очередной раз прихлебывал какую-то жидкость из прозрачной емкости. В горле у него булькало, и сильно попахивало этиловым спиртом.

Умные роботы растерянно ожидали команды...

ЛЕКЦИЯ О БЕЗОТХОДНОЙ ТЕХНОЛОГИИ

Телевизионные камеры самых могущественных телекомпаний были включены, режиссер дал незаметный знак, – и известный своими оригинальными трудами профессор Джордж Крайсченстоун простер руки перед аплодирующей аудиторией:

– Уважаемые дамы и господа!

Великий русский ученый господин Вернадский разработал могущественное учение о живом веществе нашей планеты. Суммарно в неисчислимых представителях животного мира, включая, естественно, и десять миллиардов людей, живущих ныне на поверхности земного шара, сосредоточены в весьма рассеянном, к сожалению, виде миллионы и миллионы тонн полезных веществ. Их никак нельзя назвать полезными ископаемыми – ибо они не зарыты в земной коре, а скачут, плавают, летают, всячески передвигаясь и ускользая от промышленного использования... Вызывает сожаление бездумное уничтожение не только редких природных элементов,никак не извлекаемых из движущихся тел, но главное – неиспользование их белковой субстанции. Вы знаете – наша планета в значительной степени перенаселена. На ней не хватает ни растительного, ни животного белка. Следует искать разумный, рациональный выход из создавшегося положения. Человечество в своем эволюционном развитии выработало множество способов постепенного возвращения исходных элементов, послуживших для постройки живых созданий, – обратно в земную кору. Но все они отличались и отличаются крайней степенью примитивности, недостойных электронной эры: оставление останков в пустыне, привязывание их на ветвях деревьев, затопление, бессмысленное и никому не нужное закапывание в могилы, наконец – тупое кремирование, никак не могущее решить означенной проблемы. Это – слишком долгий, слишком затяжной процесс, давно отвергнутые темпы, которые никак не могут устроить человечество в наш энергичный динамический век! Пора поставить заслон этому всепланетному расточительству, этому многовековому грабежу общепланетных ресурсов! Не случайно в природе, в порядке высшей целесообразности животный мир дифференцируется по своим исходным – видовым, сортовым, даже – в известной мере вкусовым качествам: говядина, баранина, свинина, конина, курятина... Не напоминает ли это вам исходную, несомненно, целесообразную разницу человеческих рас: белая, черная, желтая, красная?! Нет ли здесь многозначительных параллелей? Я с уверенностью отвечаю на этот животрепещущий вопрос: – Есть! Мы достигли определенной степени технологического могущества и теперь наша задача – ввести белковый потенциал человечества в постоянный, контролируемый круговорот веществ! Мне представляется не случайным, что на нашей недавней памяти, в восьмидесятых годах прошлого, двадцатого века, правитель одной из южноафриканских малых стран достиг – в силу своей природной одаренности, будучи не связан заскорузлыми принципами старой европейской цивилизации – определенных вершин понимания необходимости этого технологического процесса.

Правда, в результате недостаточной тогда технической оснащенности своего молодого развивающегося государства, он не мог поставить дела на промышленную основу – и был казнен своими соотечественниками за – смешно сказать! – каннибальство, то-есть за отжившее свой век людоедство...

Только техника, развитая техника и наука переработки белковых продуктов решит все! Да, живое вещество планеты – это наше неотъемлемое богатство! С пониманием этого в ближайшей перспективе, наконец-то, я надеюсь, произойдет то, к чему стремится все прогрессивное человечество: сами собой прекратятся кощунственные войны, не поворя уже о вреднейшем и расточительнейшем ядерном или нейтронном вооружении, применение которых приведет человечество только к бессмысленному и преступному – да, да, экономически преступному! – уничтожению мировых запасов дорогостоящего белкового материала! Нас ждет новая блестящая эра безотходной белковой технологии! Целые стада... виноват, целые народы, самой природой предназначенные к поставлению исходного продукта для переработки, будут находиться под особой охраной войск ООН на территориях своих пастбищ... – простите, своих стран, предназначенных для нагуливания живого веса. По сигналу, данному центральными ЭВМ, в наиболее благоприятные сезоны отстрелов в джунгли, саванны или приполярные области двинутся организованные отряды добровольцевохотников. Но это не будет осуждаемое военное вмешательство! Продовольственные корпуса белых охотников, оснащенные превосходным автоматическим оружием марки " Зевс", дадут нам целые горы первоклассного мяса! Запомните, господа, – марка "Зевс", оружие, которое выпускает фирма "Эрнсклифф", безотказное в любых климатических условиях – это оружие против голода! Современный быстродействующий транспорт доставит белковую массу в центры переработки – и бифштексы, ромштексы, антрекоты и ростбифы непрерывным, нескончаемым потоком потекут на наш обеденный стол!