Текст книги "Год лошади"

Автор книги: Лев Куклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Мы, знаете, в наше время не боялись трудностей! – бодро воскликнул ОА. – В палатках жили... На одном энтузиазме!

– Такого рода топливо для ракетных двигателей мне не знакомо! – отрезал Командор.

– Зачем же так обострять вопрос? – улыбнулся Отраслевой Администратор. – Оставьте вашу заявочку, мы ее тут обмозгуем, подработаем... Посоветуемся с надлежащими лицами...

– Сервоприводы для роботов-горняков мне нужны срочно... – Командор взял себя в руки и перед его глазами возникла соблазнительная конструкция робота-секретарши. – Срывается выполнение марсианских заказов...

– Ничем не могу соответствовать... – развел руками ОА. – Наблюдается недопоставка: смежники с малых планет подвели. Недоусвоили ответственность! Видимо, мало было проявлено большого желания...

– На "Эксельсиоре" угрожающая обстановка, – упорно гнул свою линию Командор. – Требуется срочная эвакуация персонала станции и разведочных отрядов. Аварийная ракета с Ганимеда стартовать не может: лопнули питательные шланги...

– Робиолочка! – ласково произнес в динамик ОА. – Заскочи-ка ко мне... И когда секретарша с блокнотом наготове показалась в дверях, – скомандовал:

– Подготовь-ка мне срочненько справочку по запчастям к ракетам... да... этого самого... к ракетам среднего радиуса действия... Так! Квартальные нормы – и до конца финансового года. Чайку не желаете? – вдруг совершенно по-домашнему обратился он к Командору. – Настоящий, цейлонский...

– Некогда мне чаи распивать! – всерьез вскипел Командор, обычно отличавшийся нечеловеческой выдержкой в самых экстремальных обстоятельствах. – У меня каждый час на счету! Меня космические поселения командировали запчасти выбивать! Люди ждут...

– Жаль, жаль... Ну, вот и справочка... Спасибо... – вежливо кивнул он роботу вслед, – что же мы имеем на сегодняшний, так сказать, день? Н-да. Значит – питательные шланги для аварийных ракет срочного вызова... Тип экстра... Фонды выбраны соответственно требованиям... Что же это вы, а? – строго посмотрел на Командора Отраслевой Администратор. – Не могли своевременно предусмотреть? Заранее не обосновали потребность?

– Да не мог я обосновать вулканическую активность на спутнике! – рявкнул Командор. – Это же стихийное бедствие!

– Опять вы со своими стихийными бедствиями... – поморщился ОА. – У нас же плановое распределение, вы поймите... – И он сочувственно и с некоторой долей сожаления посмотрел на бледного вспотевшего космонавта, словно на малого ребенка. – Могу вот вам выделить... пространственные виброгасители.

– Да не нужны мне ваши виброгасители! – в изнеможении почти простонал Командор. – Это же оборудование для линейных надпространственных танкеров...

– Как хотите... – ответил ОА, пряча справку в ящик стола. – Запасец-то, он карман не тянет. Потом, глядишь, и обменяли бы... эти выброгасители на ваши шланги... Хе-хе-хе... – не то засмеялся, не то закашлялся Отраслевой Администратор. – Знаем мы ваши штучки... Комбинаторы... – и он шутливо погрозил Командору пальцем.

– Но как же все же наши ракеты? – снова заикнулся было Командор.

– Я же вам общепланетным языком объясняю: нет у меня запасных частей к вашим ракетам! Нет, и в этом квартале не будет! Ремонтируйтесь своими силами, в рабочем порядке! Робиолочка! Секретарша возникла, как хорошо смазанное во всех своих движущихся частях привидение.

– Проводите Командора... – распорядился Отраслевой Администратор и, приподнявшись над столом, напутственно забубнил:

– Позвольте пожелать вам новых дальнейших успехов в деле освоения важнейших участков на переднем крае далекого Космоса... на благо... Последних слов Командор уже не слышал: дверь за ним плотно закрылась... Он спустился вниз и побрел на стоянку к своему летательному аппарату. На ветровое стекло флаера была налеплена квитанция на уплату штрафа за стоянку. Командор пересчитал штраф на свою среднемесячную зарплату и мрачно чертыхнулся. Потом плюхнулся на сиденье, взревел двигателем и в нарушение всех правил, не включив взлетных огней, рванулся в воздух...

108 ПРОЦЕНТОВ ЭМАНСИПАЦИИ.

...Она набрала несколько цифр на маленьком переносном пульте. Через несколько мгновений экран видеосвязи засветился.

– Чао! – сказала она, вглядываясь в лицо подруги. – Я тебя не разбудила?

– Что ты... – моргнула та, – Я как раз собиралась ложиться...

– Ой, не представляешь, я все время путаю, еще со школы, никак не разберусь в этой разнице... Часовые пояса, планетное время, среднесистемное, галактическое... Надо же... Это в наш век

– и такая путаница!

– Ну, ладно тебе... – добродушно сказала подруга, крупное лицо которой со всеми далекими веснушками и бигудями еле вмещалось в рамки экранчика. – Ты чего меня вдруг вызвала? Срочное что-нибудь?

– Слушай... – спохватилась хозяйка, порхая по комнате. – А ты прекрасно выглядишь... Крем? Массаж? Биостимуляция?

– Дура ты, Танька... – с той же ленивой добродушной интонацией бросила с экрана подруга.

– Надо уметь жить. На нашей планетке – прекрасный климат... А Петр твой где? Вы что... – ее глаза тревожно забегали по комнате, где не было заметно никаких следов присутствия мужчины. Вы что, разошлись? Поэтому и звонишь? Признавайся, недотепа!

– Да совсем и не поэтому... Тут в теленовостях сообщали, что у вас в ваших сельхоззаповедниках можно увидеть живых... ой, забыла! как это называется... ну, из них порошок такой белый добывают... для детского питания...

– Молоко? – подсказала подруга.

– Да, да! Это самое... Коровы! Вот! Верно – имеются? – с детским простодушием впилась она в экран.

– Верно... Имеются... Я как раз и работаю оператором по уходу за стадом. В древности было такое словечко: "пас-тух"... – с гордостью сообщила подруга. – Может, от этого у меня такой цвет лица, а? – и засмеялась.

– Ну вот, ну вот! – заторопилась хозяйка. – Я и подумала тут же послать к тебе Катьку на каникулы. Поможешь?

– О чем разговор! Присылай, конечно. Ей будет интересно. Сколько ей, – одиннадцать, твоей Катьке?

– Двенадцать... Уже к моим туфлям подбирается, ужас! Ну, а с Петром... Вот уже второй год пошел... Не то чтобы пришлось расстаться. Совсем не в том смысле, как раньше... Это не развод. Просто – открылись новые исключительные возможности!

– Да ты не темни. Он – кто? – в упор спросила закадычная подруга.

– Кто... он? – глупо переспросила та, кого называли Татьяной.

– Ну, как зовут... эти твои... новые возможности?

– Ха-ха-ха! – раскатилась хозяйка. – Сразу видно – отсталый ты человек! Я имела в виду чисто технические решение вопроса...

– Чего-то я не усеку никак... – сухо призналась далекая подруга. – Вызываешь раз в год, а у вас там, на Земле, больно быстро все меняется. Давай-ка поподробней!

– Ага... Сейчас вот только закурю... тоже, между прочим, новое изобретение – квазисигареты...

– Ты не отвлекайся... – напомнила подруга.

– Так вот... Ты подумай – мой Петр вдруг стал дерзить. Это с его-то воспитанием! Особенно

– с тех пор, когда я стала получать в полтора раза больше. Спрашивает: "А за что, собственно говоря, тебе платят столько?" "Как за что? – объясняю. – За работу, разумеется!" "А что ты, извини, делаешь?" – Ну... Полдня вяжу или читаю, полдня по магазинам бегаю. Как все... У нас же – автоматика! А он, ну прямо как в сказке про белого бычка опять за свое! Снова спрашивает: "Так за что же тебе платят?" Я ему и разжевываю, словно маленькому: "Ты что, совсем не соображаешь? За то, что я вообще прихожу на работу..."

С видеоэкрана раздалось тихое фырканье, но хозяйка, увлеченная монологом, не обратила на него внимания.

– Тут он и запил... Я, конечно, понимаю – у мужиков такая система, они должны горючим заправиться... В субботу там или в воскресенье ничего не скажу – святое дело, но нельзя же каждый день! И потом – хоть и больше него зарабатываю – на одну мою зарплату разве проживешь, да еще с ребенком?!

Нет, нет я тебе так скажу: современной женщине, ну самостоятельной, равноправной женщине для полного счастья нужна постоянная домохозяйственная роботесса и приходящий муж... Вот это – подлинное равноправие!

Я своего и устроила в Бюро Семейных Услуг. У вас там этого, конечно, нет, дело новое, но очень перспективное! А? Плачу за абонемент, Петра держат там, как и других, в анабиозе. В специальных камерах. Если мне требуется... Ну, сама понимаешь – раз в неделю ковер во дворе выбить, чтоб соседки видели, что я замужем... или – в гости сходить, когда одной не вполне удобно. Да... Так я звоню на абонемент, его там... это самое... оживляют и присылают... Очень удобно! Платишь только за электроэнергию... Ну, может быть, пару рубашек купишь. А так – никаких лишних расходов...

– И не огорчаешься? – очень странным тоном спросила подруга. Впрочем, так могло и показаться из-за дальнего расстояния.

– Никаких огорчений, что ты! Абсолютная надежность! Гарантия фирмы!

– И... скажем, – неожиданностей не бывает?

– Ну, посуди сама – какие неожиданности? У мужчин после анабиоза все рефлексы заторможены... И аппетита никакого... Я говорю – очень удобно! Меньше стирать, меньше мыть посуды...

А иногда... знаешь... умора. Я роботессу отсылаю... У них же, согласно колдоговора, один выходной в неделю, почти как у людей – добились в своем профсоюзе, так вот – я ее отсылаю, а Петьке моему приказываю: мол, тебе поручение – съездить на рынок за картошкой, Катьку отвезти в музыкальную школу, стащить зимние вещи в химчистку... Справляется, как миленький! И не пикнет... Я ж говорю – у них после анабиоза мозги заторможенные, опомниться не успевают... Тут только, конечно, главное – не пропустить время адаптации. Но я его на таймер ставлю, вроде автоматической плиты...

– Та-а-ак... – огорошенно протянула подруга. – Вот это прогресс. Ну, а... Извини за откровенность... О втором ребенке не думаешь?

– Да ты что? – вспыхнула земная женщина. – Причем тут... это самое... Пройденный этап! Зачем мне сомнительная петенькина наследственность? В генном банке, за нормальную доступную цену... И лучшие представители, заметь: ученые, спортсмены, эстрадные исполнители... Вполне можно подобрать по вкусу. А насчет этих... как ты говоришь... семейные утехи... Это у вас там, в провинции, на зеленую травку тянет. Неуправляемые эмоции! А у нас для этого совершенно нет времени! Мы же – деловые женщины. Эмансипированные...

– Да уж вижу, что вы добились абсолютного равноправия... – вздохнула далекая провинциальная подруга.

– А сегодня я мужа вызвала – в театр меня будет сопровождать. Представляешь – спектакль телеретро. Закачаешься! Я вот себе платье сшила, у автоматического закройщика – правда, миленькое? Посмотри-ка, как сидит?

Она поспешно натянула платье и закрутилась перед зеркалом.

– Что скажешь?

– Вполне... – оценила подруга. – Сидит, как влитое. И цвет отличный.

– Вот-вот! И, что ни говори, а мужчина, конечно, лучшее дополнение к вечернему туалету. И сумочка... Теперь – оценила? Полнейшая эмансипация!

– Гораздо больше... – раздался вдруг из прихожей хриплый, словно бы прокуренный мужской голос. – Ты имеешь гораздо больше...

– Что?! – вскочила хозяйка, метнувшись к дверям и забыв выключить видеофон, на котором брови на лице далекой подруги от потрясения взлетели вверх, чуть ли не за рамку экрана. – Ты... Заговорил?! Черт! С этим вызовом я совсем забыла про таймер!

– Ты идешь с явным перевыполнением! Целых сто восемь процентов эмансипации... – Вот ты ее и имеешь... – хмуро сказал муж – и отключился.

УПРЯМЫЙ ПАЦИЕНТ

– Индекс А 0, группа семь, номер двести девятнадцать дробь шестьсот четырнадцать! – четко произнес динамик, и на табло над дверью те же загадочные цифры продублировались в деликатной светящейся голубой строке. – Ваша очередь! Клиент или пациент с таким длинным внушительным индексом, которого в нормальной, не врачебной жизни, звали Никита Орешников, взглянул на свою пластиковую карточку, сравнил цифры на ней и на табло, решительно поднялся из кресла и шагнул к двери. Она услужливо и бесшумно распахнулась перед ним...

– Ну как, уважаемый гражданин... гм... Орешников, – обратился к нему безупречно официальным тоном дежурный врач. – Вы внимательно ознакомились с нашей генной библиотекой? Никита долго вглядывался в человекообразное существо, по древней традиции облаченное в белый халат, сидевшее за белым столом-пультом. Из-под белой шапочки, накрахмаленной до голубизны и похрустывающей даже на взгляд, с каббалистическим красным крестом на ней, прямо в Никиту смотрели прикрытые сильными линзами очков глаза-телескопы.

"Робот или не робот?" – с мучительным стеснением думал про себя Никита, решая, на какой степени откровенности остановится, и на всякий случай промычал неопределенно:

– М-да... это самое... ознакомился. Широкий выбор!

– Не правда ли? – оживился врач. – Итак, что же вам понравилось? Легендарный Мухаммед Али, вакуумболист Евгений Храмов или классический, старомодный, я бы даже сказал – земной хоккеист Джеймс Страуфорд?

– Я не сторонник силовой борьбы... – осторожно сказал Никита.

– Ага... Понятно! – быстро переключился врач. – Вам по духу ближе деятели... гм... искусства? Композитор Вендерецкий, начало двадцать первого века? Или скрипач Вэн-Ляо-Ши? Абсолютнейший виртуоз? Художник Полоскин? Архитектор Джон Петренко? Победитель Третьего Межзвездного конкурса? Мегаполис на спутнике Плутона. Шедевр!

– Пожалуй, я предпочел бы нечто более... Фундаментальное.

– Вас привлекает необозримый мир науки? – одобрительно наклонил голову врач. – Нильс Бор? Ландау? Берголетти?

– Нет, вы меня не совсем поняли... – с тихой настойчивостью продолжал Никита Орешников.

– Я хотел бы... Я хотел бы... ну, как это у вас называется в специальных терминах? Дублировать себя!

– Себя?! – чуть не подпрыгнул врач и посмотрел на Никиту, как на слабоумного. – Се-бя... еще раз раздельно повторил он.

"Робот! Конечно, робот!" – обрадовался Никита. Ему стало как-то легче.

– Может быть, желаете что-нибудь экзотическое? – осведомился врач голосом официанта, предлагающего разборчивому посетителю необычное, даже рискованное для желудка пикантное блюдо. – Например, – знаменитый змеелов Черный Паоло, а? Или – каскадеры-близнецы "Три Фернан – три"?

– Кстати, – вдруг спохватился врач, – а вы кого, собственно говоря, хотите? Мальчика или девочку?

– Еще чего! – фыркнул Никита Орешников и счастливо порозовел. – Только мальчика... Сына!

– Ну-ну... – буркнул врач. – Вам повезло... Еще не выбран лимит. Сейчас пошла мода на видеонную вокалсинтезаторшу Галлу Тугачевскую. Все хотят петь ее электронным голосом...

– А я хочу петь своим! – хрипло заорал Никита. – Это, наконец, мое конституционное право!

– Разумеется... – сухо подтвердил врач. – Если вы здоровы. И если к этому нет противопоказаний со стороны Центральной Медицинской Службы... Дайте мне расписку в том, что вы действительно хотите иметь ребенка... это самое... тьфу! от самого себя... А с себя лично ... я снимаю с себя всякую... всяческую ответственность!

Он поперхнулся, мотнул головой, отчего у него слетели с носа очки, и он попытался поймать их на лету, как бабочку. Ему это удалось, и, водрузив очки на их законное место, он полюбопытствовал:

– Простите... Редкий случай в моей практике... А почему вы хотите... это... размножиться... таким первобытным способом?!

– Первобытным?! – угрожающе придвинулся к столу Никита, и на его правой руке призывно и сладко заиграл бицепс. – А вы-то сами, доктор? – он засмеялся и во-время оборвал рискованную фразу. "А вдруг – и впрямь робот? – опасливо подумал он. – Еще обидится..." Врач смутился.

– Ну... не первобытным... гм-гм... как бы это выразиться поточнее... Несовременным и не модным, вот! – нашелся он и победоносно оглядел молодого... да-да... очень молодого, лет так двадцать пять – двадцать шесть молодого и ершистого человека. – Кстати, а каков ваш... индекс личной привлекательности?

Никита промямлил что-то весьма неопределенное.

– Вот видите... – резюмировал безжалостный врачеватель. – И вы хотите, чтобы ваш... потомок... был таким же?

– А жене – нравится! – вдруг совершенно неожиданно для себя и совершенно нелогично выпалил Никита.

– Нравится – не нравится... – бормотал врач, внимательно изучая данные медицинской карты из Центральной Службы, возникающие перед ним на экране дисплея. – Вы, конечно, самонадеянный молодой человек... И у вас еще не полностью реализованы ваши возможности...

– Да не хочу я ваших замороженных гениев! – завопил Никита так, что на каком-то приборе вспыхнул тревожный красный глазок. – Мне их и даром не надо!

– А вы посоветовались с имплантантом?

– С кем?! – не понял Никита Орешников.

– С вашей женой, разумеется: как она относится к этой дикой идее? Ведь ее желание имеет, в конечном счете, решающее значение... А тут – известный риск... Вы берете на себя ответственность за этот... далеко идущий шаг?

– Беру! – отрезал Никита. – И она – согласна. Она мне сама говорила!

– Все так говорят... – снисходительно махнул рукой врач. – Пока не доходит до дела... А потом передумывают... И соглашаются на другие... лучшие модели... Врач пожевал губами.

– Когда вы видели вашу жену последний раз? – ехидно спросил он. "Нет, пожалуй, не робот!" – решил Никита и ответил: – Три дня назад. Специально прилетала на семейный совет из Центральной Бразилии...

– Ну вот видите... Целых три дня... Она могла и передумать. Все-таки, такой выбор ослепительных достоинств... Не всякая женщина устоит!

– А моя – устоит! – вдруг весело и освобожденно засмеялся Никита. – Моя жена... она, знаете, весьма первобытная, несовременная и не модная женщина! – он засмеялся еще громче. – Так вот, она относится к этой дикой безумной идее весьма положительно! Да! И мы хотим иметь ребенка... от самих себя, вот!

И кстати сказать, – распалялся он, – почему это в вашей... генной библиотеке... нет набора генов... токаря?

– Токаря?! – всплеснул руками врач. – Простого токаря?

– А я вот – не простой токарь! – всерьез взъярился Никита Орешников. – Я – если хотите знать, токарь-виртуоз! И тоже – лауреат трех Межпланетных конкурсов!

– Этого же нет в вашей медкарте... – растерянно пролепетал врач. Потом совсем подомашнему уставился на Никиту с откровенным любопытством. – А что? – и стал почесывать затылок...

"Нет, не робот!" – легко подумал Никита.

– Пройдите в операционную... – деловито сказал врач.

– Зачем? – испугался Никита.

– Мы еще раз проверим ваши анализы... идите, идите... Виртуоз!

– Поздравляю! – через некоторое время приветствовал его дежурный оператор, выходя из-за пульта и протягивая Никите руку. – У вас будет мальчик. Минуточку... Вот его согласованные параметры. Вес... Рост... Индекс... Можете заранее выбрать имя... И строго предупредил:

– Явитесь за ребенком тридцатого мая в девять часов пятнадцать минут по среднеевропейскому времени. Следующий!

ЛИЦЕНЗИЯ

В КЛИНИКЕ

– Ну и работенка! – буркнул хирург, стягивая окровавленные перчатки и бросая их в стерилизатор. – Не знаю, сколько дней прибавит эта свеженькая почка нашему уважаемому пациенту, зато знаю наверняка, что она прибавит на счет нашего шефа добрую пачку свеженьких долларов...

– Никак не могу привыкнуть... – признался молодой ассистент. – Ведь тот... чью почку мы взяли для пересадки... Он был еще жив! Голову могу дать на отсечение!

– Кому нужна твоя голова? – мрачно осадил его хирург. – Мозг пересаживать мы еще не научились... Значит, на него и спроса нет. Заметь: пока – нет. А какие бы открылись ослепительные перспективы! Да наши достопочтенные хилые сенаторы глотки бы перегрызли друг другу на бегу, торопясь в нашу клинику!

Ассистент невольно хмыкнул. Хирург внимательно посмотрел на него: молодое свежее лицо, идеальное функционирование неизношенного организма...

– Кстати, а как твоя печень? – поинтересовался он.

– В порядке... А почему... почему ты спрашиваешь? – с почти незаметной ноткой тревоги в голосе откликнулся ассистент.

– Так... Может быть – пригодится...

НА ЗАСЕДАНИИ СЕНАТА

– Леди и джентльмены! Господа сенаторы! Ни для кого из уважаемых граждан нашей свободной страны, оплота мира и демократии, не является секретом, что нашу страну захлестывает неудержимая волна незапланированных, стихийных убийств. В среднем на территории нашего государства с удручающей закономерностью происходит одно убийство в минуту! Причем, хочу особо подчеркнуть: совершенно бесполезное убийство!

Гибнет масса человеческого материала, еще вполне пригодного для выполнения жизненных функций, в то время как нашей передовой медицине катастрофически не хватает запасных органов для пересадки – в гуманных целях продления жизни – тысячам и тысячам наших достойнейших, лояльнейших граждан!

Леди и джентльмены! Представители нашей свободной прессы! Как известно, создатель при сотворении мира не предусмотрел для человека запасных частей... Хе-хе... Мы должны – да, это наш высокий долг перед нашими славными налогоплательщиками! исправить... хе-хе... извинительную ошибку создателя. Мы должны взять дело использования запасных человеческих органов в свои руки. Да, да! Это дело в дальнейшем нельзя пускать на самотек! Достижения современной науки таковы, что мы с известной степенью точности, используя вероятностные методы расчетов, можем предугадать, где и когда совершится очередное, бесполезное, случайное убийство. Наша задача: вырвать из рук преступных элементов ее жертву, этого невинного агнца, и заставить ее, эту предназначенную судьбой и статистикой жертву заклания, служить нашему процветающему обществу своими органами! Я предлагаю ввести плановое опережающее... гм... изъятие человеческих особей согласно компьютерных рекомендаций, с выдачей соответствующих лицензий на плановый вероятностный отстрел.

Компьютеры нового поколения и наша государственная система управления вполне справятся с поставленной задачей!

Призываю вас проголосовать за принятие моего законопроекта и внести соответствующие поправки в нижеследующие параграфы...

НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

– Боб, тебе не кажется, что мы с тобой похожи на "коммандос", подстерегающих в засаде потенциального противника, а?

– Что ты, Джек! Коммандос могут убивать без разбора, кого попало, чем больше, тем лучше. Нет, мы с тобой – законопослушные граждане. Мы можем изъять согласно разрешения только одного человека. Вот она, бумажка-то, хрустит в кармане! Повезло нам с тобой, Джек! Такая работенка выпала... Скоро здесь, – и он похлопал себя по нагрудному карману комбинезона, – будут хрустеть доллары! Ух, золотая ты моя!

– А почему бы нам не изъять... этого... одного разрешенного... в доме? Тихо, спокойно, без лишних хлопот, как бывало?

– Да ты что, не читал газет? Там здорово высказывался наш сенатор! Нам строго определен квадрат. В данном случае это должен быть водитель легковой машины на этом вот шоссе. Знаешь, Джек, мы с тобой вроде как бы придаток компьютера. Он предсказал, что сегодня, именно на этой дороге между семью и семью тридцатью вечера все равно кто-нибудь скапутится... Вероятностная статистика, Джек, – великая вещь!

– Боб, ну почему ты не выстрелил? Этот самодовольный толстый боров за рулем "Кадиллака" так и напрашивался на пулю!

– Зачем торопиться? Надо выждать... более подходящий момент. Ну, ты сам рассуди, Джек: у нас есть разрешение только на одно вероятностное убийство. Нам и заплатят только за одно. Неважно, что от тела возьмут: сердце, печень, почки или иную требуху, нам плевать, плата одинаковая. А вот если в машине будут другие пассажиры, а водитель перед этим обрывом... из-за нас... выпустит руль? Соображаешь? Остальных мы прихватим... свеженьких... как бы случайно!

– Ну, Боб, и башка же у тебя! Да твой мозг стоит государственного компьютера! Не голова, а целый Капитолий! Любой сенатор позавидует!

– Тише, Джек, что ты, тише... Еще услышит кто-нибудь...

– Боб, внимание! В машине – четверо, и по-моему, здорово навеселе: песни орут во всю глотку. Целься верней, Боб, не промахнись!

– Эй, "Скорая"! Вы что там, заснули? Подгоняйте машину ближе, включайте холодильные установки! У нас четыре туши!

В ОКРУЖНОМ СУДЕ

– Слушается дело: народ против Роберта Дилона и Джека Уиллфорда... ...В ответ на предъявленное обвинение вышеназванными лицами представлена лицензия на вероятностное убийство за номером... выданная федеральными властями. Вследствие чего суд постановляет: действия означенных лиц в целях... гм... планового изъятия для медицинских надобностей одной человекоособи согласно существующего законоположения являются праводопустимыми. Смерть же прочих пассажиров автомашины марки "Лендровер", государственный регистрационный номер... наступила в результате несчастного случая. Тела тяжело раненых с множественными увечьями, несовместимыми с жизнью, использованы согласно существующих заявок на запасные органы госпиталем святого Сальвадора и клиникой профессора Харроу.

СНОВА В КЛИНИКЕ

– Ну и работенка! – буркнул хирург, стягивая окровавленные перчатки и бросая их в стерилизатор... – Не знаю, сколько дней прибавит это свеженькое сердце нашему уважаемому пациенту...

НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

Здесь все было тихо и спокойно.

Шелестя данлоповскими шинами по идеальному покрытию шоссе, гарантирующему комфорт и безопасность, бесшумно пролетали устремленные к горизонту автомашины. На фоне темнофиолетового неба, слабо освещенного равнодушными звездами, вспыхивали в тревожном рваном ритме кроваво-красные буквы придорожного плаката: "Водитель, будь осторожен! Помни: новый Бернард ждет!"

ВЕЧНОЕ ПЕРО

Уолтер сорвал с головы шлем-мыслесъемник и мрачно чертыхнулся. Электричество вырубилось. Экран его персонального рабочего дисплея был слеп, как крот в своей подземной дыре, да еще густой кентуккийской ночью...

Видимо, вчерашняя гроза сделала-таки свое черное дело. Механики из Управления погодой пропустили ее в малонаселенные предгорья Аппалачей, где жил и работал летом Уолтер, ища самой недоступной роскоши ХХII века – уединения. Это стоило дорого, очень дорого, но Уолтер мог позволить себе дом из двух комнат с автоматизированным погребом и кухней, и дом этот отстоял на целых сто ярдов от ближайшего соседа! Конечно, он платил и за звуковую защиту... А то ведь сдохнуть можно от реактивного рева всякой летающей прямо над головой нечисти! Дело в том, что Джеймс Уолтер принадлежал к тем разрядам высокооплачиваемых технарей, которых налоговые контролеры на своем лихом жаргоне втайне именовали: "творюги"... Среди них выделялись, в первую голову, конечно, "кормачи" или гастроаранжировщики сочинители пищевых сочетаний из хлореллы и других белковых заменителей; специалисты – исполнители запаховых и вкусовых гамм; "лечилы" – настройщики и эксплуатационники диагностических и врачевательных установок; "играчи" – программисты шахматных матчей в трехмерном пространстве, визорохоккейных встреч и иных электронных игр; "одевалы" – изобретатели модных покроев и цветокомбинаторы, диктующие окраску флаеров, домов и одеяний... Короче – все те, чьи тела и души словно бы срослись с электронно-вычислительными машинами восемнадцатого поколения.

В своей налоговой декларации Дж. Уолтер против графы "специальность" привычно писал: литермен. Приблизительно, для широкой публики это можно было истолковать как "буквоед", но чаще его называли короче и выразительнее: "буквач"... А по сути, по глубинному смыслу своего рода занятий Джеймс Уолтер был словесным композитором.

Но не думайте, что если у вас есть мыслительный шлем, доступ к энциклопедическим знаниям и персональный редакционный дисплей, – то это совсем простое дело! Далеко не каждому удается вырваться из безвестности. И из нескольких сотен буквачей очень немногие умеют создавать оригинальные и приятные для глаза узоры из замысловато расположенных слов на экранах домашних визоров. Но чтобы, вдобавок, – у некоторых слов и на вид и на слух изящно совпадали окончания – для этого требовалось подлинное искусство! Талант, если хотите...

Джеймс Уолтер не раз добивался настоящих творческих удач. Известность пришла к нему после создания словесной композиции, которая получила единодушное одобрение зрителей и – соответственно – интернациональную премию по УП каналу связи. Она была семицветной, не премия, конечно, а композиция – по числу языков, использованных в ней. А по очертаниям она напоминала... морские волны! Но кто в наше время представляет себе морские волны?! Пожалуй, ближе всего этот рисунок подходил к синусоиде. Да... Два лиловых максимума и один оранжевый минимум! Видимо, за сходство с древним вымершим сухопутным животным визионщики метко окрестили его творение: "горбуша"... Они вообще были занозистые и остроумные ребята. Но самым знаменитым его сочинением была и оставалась "Улыбка". Время от времени – по многочисленным заявкам зрителей визионов – ее повторяли. Она подкупала не только неповторимым рисунком и расположением цветных слов в пространстве, но и весьма оригинальным смыслом:

Улыбайтесь, улыбайтесь, И ни в чем не сомневайтесь!

Что ни говорите, а это нравилось. И это можно было повторять еще и еще – несчетное число раз!

...Многоцветные глаголы выплывали из глубины экрана, приближались, укрупнялись, вспыхивали радужным сиянием, сплетались друг с другом... "Улыбка" была не окостеневшей неподвижной конструкцией, не застывшим набором фраз, но сильным динамическим сочинением, переливающейся, ускользающей и возвращающейся композицией, одновременно меняющейся и манящей... Да, это было величайшей победой! Высшим достижением, но Джеймс Уолтер стойко переносил бремя своей заслуженной славы...

Ах, проклятая гроза! Выбила его из привычного творческого ритма! Теперь на некоторое время надо расслабиться, чтобы прийти в себя. Нужны творческие импульсы...

Уолтер не любил современную музыку. Он знал, что ее делают "звукачи" – звукооператоры, обслуживающие синтезаторы: в них можно было заложить любую программу, и машины выдавали танцевальные шоу, лирические шлягеры и даже – ленты для сопровождения торжественных государственных церемоний.

Смешно сказать! Нет, не зря он считал работу звукооператоров примитивнейшим занятием! Джеймс гордился тем, что он разбирался в старой электронной музыке: у него было несколько сотен микрокристаллов с записями электронных композиций первой четверти XXI века, которую – подумать только! – тогдашние звукооператоры сочиняли вручную! А звуки для записи на магнитные ленты извлекали из странных громоздких инструментов... Некоторые, как ему помнилось, делались даже из дерева! Как они назывались? Палец Уолтера привычно ткнулся в клавишу: "Банк данных", но... Послышался только сухой щелчок. Да... форте? Пиано? Виола? Цитра или эта... как ее... ситара? Надо бы уточнить... Но нельзя же все держать в памяти! '