Текст книги "Убийство в морге"

Автор книги: Лев Златкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Убийство в морге

1

Милицейский УАЗ по узкой грунтовой дорожке обогнул здание Института криминальной медицины, и свет фар машины уперся в огромные железные ворота.

Молодой водитель «уазика» громко просигналил несколько раз в темпе траурного марша Шопена из какой-то там сонаты. Капитан Тупин не помнил.

Он вообще-то не должен был ехать на этой машине, но легковая сломалась, а сколько времени будет чинить ее шофер, никто не знал. И капитан, с условием, что затем его отвезут домой, поехал отвозить в морг института труп самоубийцы.

У работника прокуратуры возникли сомнения, не помогли ли самоубийце повеситься. Поэтому труп пришлось отвозить в институт, хотя для капитана Тупина дело было уже закрыто.

«Траурный марш» не возымел никакого действия на служителя морга, и ворота железно стояли закрытыми.

– Заснул, старый хрыч? – завопил что было силы водитель. – Открывай!

И он опять проиграл так полюбившийся ему марш.

– Спирт пьет, зараза! – беззлобно, даже с оттенком зависти, произнес старшина. – Нет, чтобы ближнего угостить.

– Угостит, вот только шнурки погладит и угостит. Метиловым. В лучшем случае ослепнешь.

– Чичин, перестань балагурить! – приказал Тупин.

– Слушаюсь, товарищ капитан! – ухмыльнулся Чичин. – Разрешите, я ворота открою, а то до утра простоим.

– Действуйте! – согласился капитан, которому хотелось побыстрее добраться до теплого бока жены.

Водитель выскользнул из машины и кошкой ринулся на забор. Через несколько секунд он уже оказался по ту сторону, во дворе. Лязгнули засовы, и тяжелые ворота медленно распахнулись, открывая взору темную пасть маленького дворика.

Чичин легкой спортивной пробежкой преодолел метры, отделявшие его от руля машины, и они наконец въехали во двор.

Старшина и Чичин не раз бывали в морге института и все знали. Да и всех. Старшина всю жизнь проработал на «труповозке» и повидал всякого. И капитан Тупин поэтому не знал даже его фамилии. На «труповозке» ему впервые пришлось прокатиться.

– Может, сходите за стариком? – предложил капитан, уже начиная жалеть, что не дождался, когда починят его служебную «волгу».

– Бу сделано! – рявкнул Чичин и ловко выпрыгнул из машины.

Старшина выполз медленнее, сказывался возраст, и долго разминал поясницу. Но затем довольно резво двинулся за Чичиным.

Оба скрылись за обитой светлой жестью дверью, а капитан решил немного подремать, чтобы со свежими силами добраться до горячего бока жены. Но едва первая волна легкого сна коснулась его, как из подвала раздался такой страшный крик, что Тупин вылетел из машины, как пробка из бутылки с шампанским.

Едва Тупин открыл широкую, тоже обитую жестью дверь, как его чуть не вырвало от трупно-формалинного запаха.

Но застывший старшина и нервно почесывающийся Чичин замерли на месте не от запаха. У стены перед ними сидели трое. У одного в руке была бутылка, у другого стакан. И все бы ничего, если бы все трое не были бы абсолютно голы и с номерами на теле.

– Это старик так шутит? – спросил зло капитан.

От его злого голоса сослуживцы очнулись.

– Капитан! – бросился к нему Чичин. – Клянусь мамой, этот с бутылкой пригласил нас выпить за компанию.

– Вы, старшина, только что, в машине, желали, чтобы вас угостили. Правда, со жмуриками вы, видно, не пили?

– Нет, не пил! – шепотом ответил старшина. – Вы шутите, капитан, а нам не до смеха. Мамой не буду клясться, царство ей небесное, но со слухом у меня полный порядок, в армии слухачом был. Говорю, как вас слышал: «Присоединяйтесь, мужики!»

Тупин подошел к трупам. У всех троих были широко раскрыты глаза, и это делало их похожими на живых на первый взгляд в полутьме коридора. И группа была очень умело усажена: двое плотно к стене, а третий лицом к ним, но опора у него была – поднятое колено одного из «застенчивых». Со стороны очень даже натурально. Но чтобы голос…

– У кого есть целлофановый пакет? – спросил Тупин.

Чичин и старшина лихорадочно стали рыться в карманах, как будто от этого зависела их жизнь. Как ни странно, но старшина нашел в кармане брюк пакет и протянул его капитану.

– Завтрак из дома беру, – сказал, как будто извинился.

Капитан осторожно добыл бутылку и стакан и сложил их в пакет.

– Чичин, отнеси это в машину и останься там сторожить. Двери закрой и, кроме нас, никому не открывай. А мы поищем этих шутников.

И Тупин достал пистолет.

Чичин, как никогда, охотно выполнил приказ начальства. И исчез, как привидение. В этом подвале все начинало восприниматься потусторонним.

А Тупин со старшиной осторожно двинулись дальше. Старшина открывал боксы, один за другим, Тупин внимательно осматривал помещения. Перед ним проходили картины ада, одна другой страшней: трупы внавалку напоминали Тупину картину художника Верещагина, где черепа лежали кучей, а в другом боксе-холодильнике трупы лежали штабелем, как освежеванные бараньи туши на весах.

Но в последнем боксе даже видавший виды Тупин оцепенел: труп молодой женщины лежал на спине, бесстыже подняв и раздвинув ноги, а на ней лежал седой сморщенный хрыч, который лет двадцать и не думал об амурных делах.

– Старшина, уберите это безобразие! – велел капитан.

Старшина поспешил выполнить приказание начальства, пусть и не своего. Да и ему было тошно смотреть на эту похабную картину.

Но едва он дотронулся до старика, как отпрянул с диким воплем.

– Укусил он, что ли? – пошутил Тупин.

Старшина несколько секунд был лишен дара речи, только жадно ловил воздух.

– Андреич!..

– Знакомого встретил? – полюбопытствовал Тупин.

– Так это же сторож! – прорвало наконец старшину. – Мы ему бибикаем, а он тут разлегся… убитый.

В капитане проснулся следователь-профессионал. Он быстро осмотрел труп старика, стараясь не замечать бесстыжей позы женского трупа.

– Да убери ты ее к… в общем, в тот угол!

Старшина достал рукавицы, положенные ему по работе, а Тупин тем временем размышлял: «Труп совсем еще теплый. Старику перерезали горло самое большее минут тридцать назад. Надеюсь, что это сделали не „жмурики“, иначе я возьму отвод, потусторонние дела мне не по зубам, я теряюсь во всей этой ахинее».

Старшина оттащил труп женщины подальше и вернулся к капитану.

Тупин вышел в коридор, где он заметил еще одну, маленькую дверь. Подергал ее, но она оказалась запертой на ключ.

– Мистика! – произнес следовавший за ним как тень старшина.

– За мистикой всегда стоит плоть и кровь живого человека, – назидательно заметил капитан.

– За углом коридора есть еще одна дверь, – вспомнил старшина.

Но и эта дверь была закрыта на ключ.

– Или убийца притворился мертвецом и лежит где-нибудь голым, рискуя простудиться, или это кто-то из своих. И я лично склоняюсь ко второму варианту.

– Бедный Андреич! – сокрушенно пожалел старика старшина.

– Хватит сокрушаться! Откуда здесь можно позвонить?

– На втором этаже есть дежурная. Но это надо с парадного хода идти.

– И пойдем! – чему-то обрадовался Тупин. – Из огня да в полымя. Надо же мне было с вами поехать. Теперь этот «висяк» на меня и повесят. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

Они вышли на свежий воздух и ощутили себя в Крыму.

– Что имеем – не ценим, потерявши – плачем! – ощутил себя философом старшина.

– Это вы об Андреиче или о воздухе? – поинтересовался капитан.

– О воздухе! Более вредного мужика, чем Андреич, нет на свете. Господи, упокой его душу грешную.

– Это интересно! Старшина, пока мы гуляем до парадного входа, вы мне расскажите об этом старике.

Чичин посигналил им, но капитан не обратил внимания на сигналы.

– Ну-у… – замялся старшина, не зная, с чего начать.

– Начните с самого главного: из-за чего, по-вашему, его могли так зверски зарезать. Я насчитал пять ран на теле, и глотку перерезали… Достал?

– Он мог кого угодно достать. От его взгляда не могло ничего укрыться. Все, старый хрыч, видел, понимал вообще с полуслова и видел с полувзгляда. Кто с кем живет, кто что ворует.

– Его бы к нам в уголовный розыск. А то бьешься, бьешься, как рыба об лед, а чистая вода часто там, подо льдом.

– Вообще-то нехорошо говорить о мертвом плохо…

– Древние говорили: «…либо хорошо, либо ничего». Но мы с вами профессионалы. И расследуем убийство. Чем больше косточек мы перемоем Андреичу, тем больше шансов найти убийцу. А в том, что убийца хитер, смел до наглости и изобретательности, нет ни малейшего сомнения. Страху на вас нагнал. Обычный преступник как: убил и ходу, подальше да побыстрей. «Главное в профессии вора – вовремя смыться». А этот спектакль разыгрывает. Почему? Вот это мы и должны понять, старшина. Кстати, как вас величать-то? Неудобно, старшина да старшина!

– Фадеев.

– Ишь ты! Писатель… Знаешь, кого уголовники писателями зовут?

– Нет.

– Ну, конечно. «Жмурики» много не наболтают… Тех, кто сумочки срезает «пиской», остро заточенной с одного края монетой. Такие мастера были, что из дорогой шубы могли кусок вырезать. Фильм есть такой даже. Ты, Фадеев, не стесняйся, рассказывай.

– Я с ним не пил, поэтому мало о нем знаю. Но рассказывают о нем много. Здесь он только по ночам работал, двенадцать часов через день, ему удобно. А все остальное время занимался ростовщичеством в основном или шантажом. Но работал чисто, не придерешься.

– Ничего себе старичок! – изумился Тупин.

– Убить его мог любой. И должников у него хватало, и тех, о ком он знал не очень хорошие вещи…

– О которых они предпочли бы забыть, – подхватил Тупин. – Вот, видите, личность убитого начинает немного проясняться.

– Но вам нужен убийца.

– Для меня пока ясно лишь одно: убийца работает в институте, либо работал, либо имеет доступ в институт через друзей или родственников.

– Ни фига себе! – не удержался старшина. – Какое же это одно?

– Возьмем сито, отсеем мелочь пузатую, останутся крупные камни, которые и будем раскалывать.

– А если убийца из «мелочи пузатой»?

– Тогда возьмем сито помельче. И все по новой.

– Работенка!

– С трупами оно поспокойнее. Молчаливые, и требования умеренные. Прокурору жаловаться не пойдут.

– Сегодня ночью они что-то расходились…

Парадный вход был почему-то открыт. Тупин нахмурился.

– Не дотрагивайтесь до двери!

– Ну, Даниловна! – воскликнул старшина. – Совсем плохая стала.

Капитан достал платок и осторожно открыл входную дверь. Они вошли.

– Кто такая Даниловна? – спросил он, подымаясь по лестнице.

– Ночная дежурная. Пенсионерка. Страдает бессонницей, поэтому каждую ночь дежурит. Говорит: «Все не без толку!» И денежки капают, и ночь у телефона веселее проходит. Живет одна, как и Андреич. Частенько его чаем поила.

– Привечала?

– А как же! Женщина все за какого-нибудь мужика цепляется. Это мужик может жить и с бутылкой. А женщине, даже самой пропащей, алкоголичке, мужик нужен, пусть хоть совсем завалящий.

– Много, я смотрю, вы знаете, Фадеев!

– Так ведь тридцать лет вожу. Считай, как с армии пришел.

– А учиться не хотелось?

– Нет, не хотелось. Женился я рано, дите родилось. Кормить, кроме меня, некому. А тут и зарплата поболее, и льготы.

Беседуя, они не спеша поднялись на третий этаж и опять застыли от негодования: за столом дежурной сидел молодой и красивый труп, а у него на коленях, положив голову ему на грудь, сидела старушка. И можно было определить, не подходя ближе, что она мертва: рот застыл в беззвучном крике, глаза широко раскрыты от ужаса.

– Мерзавец! – прорычал старшина. – И Даниловну убил.

– С первым согласен: не уважает он нас, – заметил капитан. – А насчет второго вы не правы, Даниловна умерла сама. Правда, кто-то ей помог умереть самой.

– Ее-то за что? Она за всю жизнь мухи не обидела, – горевал старшина.

– Свидетелей убирают не из-за их моральных качеств.

Капитан позвонил дежурному угрозыска:

– Егоров, ты? Это Тупин. Давай всю бригаду в наш институт. Здесь два трупа. Ты не остри, не только два, а два лишних: убийство и, по-видимому, инфаркт миокарда. Пусть подъезжают к центральному входу, открыто.

– Как он ее убрал-то? – недоумевал старшина.

– Просто! Вы с Чичиным здоровые мужики и всякое повидали и то орали, за версту слышно было, я из машины выскочил как ошпаренный. А здесь больная женщина, старая, и сердце пошаливало наверняка, вскрытие покажет. И в полутьме коридора на нее голый труп движется с непристойными предложениями. Тут и у молодой все опустится.

– Голосок у него не как у Ленского.

– Это кто?

– Ария есть Ленского. «Я люблю вас, я люблю вас, Ольга…» Жена у меня – Ольга. Обожает слушать. И я выучил постепенно.

– Вы бы, Фадеев, спустились вниз и проводили часть группы в подвал.

– А вы здесь останетесь? – забеспокоился старшина.

– Не боись, Фадеев! – успокоил капитан. – Убийца уже дома второй сон смотрит.

– Близко живет, думаете?

– А то через весь город катается в три часа ночи. На патруль нарваться запросто можно. А в патрули Даниловны не входят.

– Круг сужается.

– Пол-института живет в близлежащих домах. Он их и строил для своих сотрудников.

Старшина пошел на выход, опасливо поглядывая по сторонам, будто ожидал, что кто-то выскочит из полутьмы в голом виде и с непристойными предложениями.

Тупин остался один. Он сидел на столе и пристально смотрел на выражение ужаса у старушки и на умиротворенное лицо молодого красавца, чью красоту несколько портила дырка во лбу, оставленная пулей калибра 5,6.

Телефон зазвонил так внезапно, что Тупин вздрогнул.

«Черт! Звонок с того света!»

Но трубку снял и хриплым, усталым голосом произнес: «Да!»

– Андреич, привет! – радостный подхалимский голосок плохо соответствовал времени разговора. – Куры строишь Даниловне? Любви все возрасты покорны? Шуры-муры и амуры… Я принимаю твое предложение. Здоровье дороже. Сопротивляемость с возрастом падает…

– Кто это? – раздраженно спросил Тупин, ничего не поняв.

На другом конце провода тоже поняли, что слушает не Андреич.

– Ой! – и бросили в испуге трубку.

«Однако! – подумал Тупин. – Кому это не спится от предложения Андреича? И что это за предложение, если не спится? Если даже здоровье дороже – без угроз не обошлось».

Телефон вновь залился звонкой трелью. Капитан снял трубку.

– Слушаю!

Послышалось тяжелое сопение, и вновь трубку положили на рычаг.

«Первая ласточка. Которая весны, говорят, не делает. Действительно не спалось, или убийца следы заметает и почву прощупывает? Несерьезно. На кой ляд ему голос свой мне демонстрировать? Он нагл, но не глуп. А может, настолько нагл, что всерьез не принимает. Если он работает здесь, то для него не секрет, что мы на него выйдем сразу. А у него и алиби готово: „Да я же с вами разговаривал по телефону…“»

Машина с группой подъехала к входу. Свет фар погас. Хлопнула входная дверь. Тупин уже знал, кто, переговариваясь, поднимается по лестнице. Наверняка это были: Котов, врач-эксперт, его друг следователь Перов и кинолог Водомесов, которого все иначе как Водолей не звали. И его песик Дух, здоровенный ротвейлер, взгляда которого не выдерживал никто, Тупин в том числе.

Появились они на третьем этаже, правда, не в той последовательности. Впереди гордо выступал Дух, как символ несгибаемой афганской оппозиции (Водомесов год оттрубил в Афгане, был ранен), а за псом и остальные.

Непристойная картинка и их ввела в некоторое замешательство.

Поздоровались.

– Ребята, вы тут разбирайтесь без меня! – разочаровал друзей Тупин. – Я по две смены пахать не могу. Еду домой спать. А свой свежий взгляд мне опишете завтра. Вернее, уже сегодня, но позднее. Дайте хоть немного поспать.

– Особенно, когда молодая жена ждет! – ехидно добавил Перов.

– Тебе половину бы проницательности в этом гнусном деле, и убийца завтра будет в камере…

– Скорее в дурдоме! – мрачно добавил Котов.

– Где угодно, лишь бы не на свободе, и побыстрее, чтобы он еще не натворил гнусных дел… Перов, я возьму машину. А вас, может, Дух куда-нибудь выведет…

Тупин так и поступил.

Через двадцать минут он, уже раздетый и принявший горячий душ, осторожно лез в кровать под бок мирно сопящей любимой жене. Прижался к ней и закрыл глаза, собираясь заснуть. Но едва он обнял жену, как та сразу же проснулась, перевернулась лицом к нему, губы ее впились в его губы, а ее рука так прошлась по телу капитана, что спать сразу же расхотелось…

2

Спать Тупину пришлось не более четырех часов. Наташа тихо собралась и ушла на работу. Она работала в одном СП и получала втрое больше мужа. Однако вопросов типа «Кто главный?», «Почему я, женщина, зарабатываю больше?» – в семье не возникало, жили они душа в душу.

Разбудил Тупина телефонным звонком майор Сотов, которого за глаза все звали Чтотов, за его любимую привычку всех переспрашивать: «Что-что?» После тяжелого ранения стал плохо слышать, но легче было его убить, чем предложить уйти на пенсию. Разве можно было прожить на пенсию с большой семьей? Тем более что соображал майор значительно лучше, чем слышал. И опыт имел огромный.

– Тупин, мы тебе спать сегодня не дали, ты уж нас извини, но с тобой хочет поговорить подполковник. А он уезжает на совещание в министерство в десять, так что сам понимаешь… да и спать много, говорят, вредно…

– Это кому как! – зевая, возразил Тупин. – А сколько времени-то?

– Уже девять.

– Еще девять. Между «еще» и «уже» большая разница. Такая же, как между «еще не поймали» и «уже схвачен».

– Что-что?.. Ты успеешь или пофилософствовать, или попить кофейку с бутербродами. Идти до службы тебе довольно далеко. Я выслал машину. Жду, люблю, волнуюсь.

И повесил трубку.

Делать было нечего. Тупин мигом умылся, проглотил яичницу с помидорами, заботливо приготовленную Наташей, выпил быстрорастворимого кофе и вышел из дому.

Машина уже стояла у подъезда…

Подполковник Дубасов ждал приезда Тупина внизу, у своей «волги».

– Заставляешь ждать начальство, капитан! – проворчал он, протягивая руку. – Что могу сказать тебе, Тупин: сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Ты нам отчетность уж не порть. Мне начальство голову снимет, а уж я тогда вам головы поотрываю.

– Удобнее, господин есаул, в обратной последовательности! – возразил капитан. – А то без головы не за ту голову ухватиться можно. Глаза-то в основном у многих на лице, а лицо к голове приставлено.

– Ты бы, Тупин, лучше фамилию свою оправдывал. А то шустрый больно и умный, как еврей.

И подполковник сел в машину и укатил в министерство.

Майор Сотов упрекнул Тупина:

– Что ты все его заводишь? Половины я не расслышал, но оставь начальника в покое. Думаешь, в городской угрозыск забирают, так старое начальство пинать позволено? Знаешь, что Дубасов сказал? «Назначить Тупина руководителем группы, может, он на этом деле шею сломает?»

– А еще донским казаком себя называет. Какой он казак? Коза он, а еще вернее – козел.

– Что-что?.. Твое счастье, Тупин, что я плохо слышу. Хоть ты мне и друг, но начальство при мне изволь не ругать. Субординация не отменена. Иди и работай.

Тупин чертыхнулся про себя, но сдержался и больше не высказывался, тем более что было бесполезно. Сотов половины не расслышит, а собеседник из него никудышный. И пошел в кабинет, работать.

Там, осоловелые после ночного дежурства, сидели ребята из его уже группы. Не было только Водомесова, но все и так знали, что Водолей у псарни.

– Привет, сонные тетери!

– Ты лучше расскажи, кто тебе больше спать не давал: жена или начальство?

И все расхохотались, как будто сказали на самом деле смешное.

– Вы мне, молодые да смешливые, лучше рассказывайте о своих выводах.

Молодые да смешливые помрачнели.

– Отпечатков нет, – стал скучно перечислять Перов. – Дух довел довольно-таки далеко, до институтского дома, что под номером шестнадцать ходит, а когда и стоит… (и опять они весело заржали), но возле подъезда след потерял, Водолей чуть не на карачках ползал, крошки табака нашел. Сигареты «Союз-Аполлон». Американского или турецкого табака там, естественно, больше нет, только родной. В подъезде след исчез, что возможно лишь в единственном случае: ботинки снял, а ступни чем-нибудь обработал, спиртом, например.

– Фантаст! – усмехнулся Тупин.

– А что? Вполне может быть! – поддержал Перова Котов. – Убийца сумасшедший, это я вам как медик говорю, а поэтому непредсказуем. Наплачемся мы его искать. Если тебя интересует результат экспертизы, то он в деле. Да ты и сам все определил. У старушки, оказывается, был третий инфаркт. И последний. Убийца, несомненно, знал о предыдущих. Иначе с какой стати ему тащить тело здоровенного парня на третий этаж? Как он его дотащил, уму непостижимо. Геркулес!

– Геркуланум и Помпея! – встрял Перов. – Тупин, а почему ты не спрашиваешь о списке жильцов?

– Что курицу спрашивать о яйцах? Раз победно квохчешь, значит, яйцо в деле. Наши фамилии имеются?

– И не одна. Я уже достал списки работников института. Весь подъезд – они, ищи не хочу. Но из них способен дотащить семьдесят кг мертвой массы человеческого тела только один: Михаил Иванович Таран. Одно к одному: сочетание силы и мощи. Я имею в виду пробивную способность.

– А если на лифте? – поинтересовался Тупин. – Там же грузовой лифт есть.

– На ночь он отключается, – победно улыбнулся Перов.

– И когда ты только все успел? – изумился капитан. – На третью звезду я тебя представил, а ты все землю роешь.

– Может, я сразу в капитаны хочу? – задерзил Перов.

– Это если Дубасов в тебя влюбится! А что-что, но голубизна ему не грозит. Ты лучше выдай источник информации.

Перов насупился и замолчал.

– Так он тебе и выдал, – рассмеялся Котов. – Будет молчать, как двоечник у доски. Сразу видно: любовные связи. А они не выдаются, иначе из доверия выйдет.

– Тогда обрисуй мне этого Тарана.

Перов опять оживился.

– Заместитель директора института по хозяйственной части. В институте недавно, но успел всех обаять или почти всех, я имею в виду женщин.

– И что говорит та, что устояла? – усмехнулся Тупин.

– Кобель. И нечист на руку.

– Убийственная характеристика. Похоже, в нашем деле лишь Даниловна характеризуется с положительной стороны.

– Так мы и имеем дело в основном с отбросами, – вмешался Котов.

– Что ж! – поднялся Тупин. – У тебя очень хорошо получается с работой по кадрам. Продолжай. А я поеду знакомиться с первым подозреваемым.

– А мне что делать? – спросил Котов.

Тупин удивился:

– Неужели и тебя в нашу группу сослали? За какие это грехи?

– Дубасову тебя похвалил! – искренне ответил Котов. – Как ты с ходу определил самоубийство. А Дубасов руку прокуратуры держит. Обидно стало за своих. Вот и сослал.

– Треплется он! – выдал друга Перов. – Сам напросился.

– Это хорошо! – похвалил Тупин. – Нам в этом деле медики нужны. Поговори-ка ты с психиатрами да по диспансерам нервным пройдись, может, что-нибудь подобное кто и вспомнит.

– Думаешь, рецидив?

– Нет, такого в нашем городе не было, Дубасов бы помнил, он ас статистики. На этом деле и карьеру сделал. Какую нужно начальству, такую и выдавал. Волшебник: из слона муху сделает лучше, чем из мухи слона. Но память у него компьютерная…

– Любую обиду припомнит! – съязвил Перов. – Если, конечно, от подчиненных. Капитан, – вспомнил он, – а не проще вызвать Тарана сюда? Здесь сама обстановка располагает к откровению…

– Запомни: вызывать на допрос надо, когда у тебя есть хоть какие-нибудь доказательства и факты. На туфту только в советских детективах преступники ловятся. А нас, как волка, ноги кормят. Так что ноги в руки и…