Текст книги "Своя радуга (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– О, – протянул Стейнар глубоко вздохнув, и скалясь в странной улыбке. – Видно сама судьба послала мне вас, да… Правда, я ведь искал вас и таких как вы долгие годы.

Стейнар собрался с мыслями, и для подкрепления выдул еще полчаши вина.

– Послушайте мое слово, воины. Открою вам, что давно у меня на сердце. Там, откуда мы с вами пришли, в серединной земле людей, я родился в неудачное время. Былая слава наших краев миновала. Уже тогда сотни зим прошли со времени, когда Харальд Хальвданссон подмял под себя весь край, и придавил вольных ярлов, что некогда целыми флотилиями ходили в дальние викингские походы. А его внук Эйрик Кровавая Секира добил последние остатки славных вольностей, память о которых остались только в песнях. Да, еще садились на румы драккаров отважные молодцы, чтобы добыть богатства в море и за ним, но все уже измельчало. Вместо того, чтобы со своего берега гордо уходить в поход, нам приходилось красться в море как ворам! Конунги взяли под себя слишком много власти, а крестовые попы-италийцы заставили всю землю своими монастырями, и требовали от нас брить бороды и платить со всего свою десятину. Я покинул родной край, ходил по морям, воевал за разных правителей, брал добычу. Когда судьба отвернулась от меня и моих людей, я какое-то время охранял торговые поезда, – так мы познакомились с тобой, Межислав. Потом у меня снова появился свой корабль, и… в одном из боев смерть забрала меня. Я попал сюда.

Сперва я был горд. Все что говорили старые жрецы оказалось правдой. Сам Один, которым я так часто клялся, счел меня достойным сидеть за столом в вальхалле. Я получил вечную жизнь, груды сокровищ. Получил эту усадьбу, по сравнению с которой меркнут все дворцы конунгов мидгарда. И получил власть над людьми населяющими земли вокруг. Я ем на золоте и сплю на мехах. Я беру любых женщин, каких захочу. Моя одежда сияет как солнце. – Глаза Стейнара лихорадочно блестели. – Чего же еще желать? Я получил все. И… не получил ничего! Ничего!!! – Рявкнул он. – Когда я жил в мире людей, обещания жрецов казались блаженством. Но здесь, у меня постепенно открылись глаза. Золото! – Стейнар схватил стоявший перед ним тяжеленный золотой кубок, и швырнул его так, что тот загремел о стену. – А на что мне золото, если здесь на него ничего нельзя купить? В мире людей злото было мерилом богатства. А здесь оно стоит меньше чем дерьмо! У остальных эйнхеров усадьбы тоже забиты золотом. Так что толку в золоте, если оно не помогает выделиться, возвысится перед другими? Ты, Межислав, когда попал сюда, похвалил мой дом, – и это была первая похвала за долгое время, которое пролилась мне медом на сердце. Остальные эйнхеры не замечают, – у них такие же роскошные жилища. Простолюдины, которые живут на моей земле – мне у них даже нечего отнять. Потому что нет смыла копить, потому что не перед кем возвышаться! Я отнимаю у них всякую дрянь вроде рыбы, не для того чтоб обогатится, а для того, чтоб они только ощущали потерю. Мой дом волшебством асов готовит такую жратву, что я их рыбу и с голода в рот не возьму! Летающие лодки, которые помогают в мгновение ока преодолевать огромные расстояния сделали край асов крохотным. Этот мир не то что наш, который в форме диска, этот – в виде дурацкого шарика, не пойми как на нем держится вода и люди с нижней стороны Я его весь облетал! Тьфу!

Эйнхеры – бессмертны. Если кто-то не нравится мне, если оскорбит меня, я вызываю его на бой и разрубаю своим мечом. Но что толку, если через несколько дней он опять появляется из колыбелей Одина живой и здоровый, и треплет своим языком? А с рабами живущими вовсе здесь нет смысла воевать, потому что они уже давно покорены. Он знают о нашем бессмертии, о могучем оружии, и даже не пробуют сопротивляться! Что толку выходить на бой против их мужчин, если они сами подставляют шеи, и не смеют поднять глаза? Что толку насиловать их баб, если они как куклы, – сразу на спину и раздвигают ляжки? Ты заметил, что я хожу без доспехов и меча? – Обернулся к Межиславу Стейнар. – Они здесь не нужны. Уже все знают, что убитый высокий господин вернется, и приведет других. Несколько лет назад в той самой деревне, где мы встретились, нашелся один, – подкрался сзади и взрезал мне глотку, когда я огуливал его невесту. Я выследил поганца, и отрубил ему руки и ноги, отрезал язык, а обрубки перетянул жгутами, чтоб он не истек кровью. Сейчас я уже жалею, что так погорячился. – Развел руками Стейнар. – Возможно стоило его немного натаскать, и он смог бы побороться. Он единственный, кто заслужил умереть. Но я прилетаю в ту деревушку, подхожу к нему, гляжу в глаза и вижу там ненависть. У него одного во всей деревне живые глаза. У остальных они как у дохлой рыбы! Что толку властвовать над такой плесенью, а? И так идут годы нашего бессмертия. Это нашим жрецам на земле представлялось блаженством? Нет того над кем можно возвысится. Не с кем драться! Нечего добиваться. Нечем обогащаться. Нечего покорять! Мы даже не можем иметь детей, чтоб увидеть свой рост в сыновьях! И Один, который выходит к нам в зал, только и делает годами сидит горделивым истуканом во время пиров, и одаривает нас золотыми побрякушками за разрубленные перед его очами бошки. Это наш дий? Наш ас-владыка? – Лихорадочно блестя глазами вопрошал Стейнар. – Я долго думал об этом. Нас рожденных властвовать, брать, и покорять, заперли здесь на вечное прозябание. Разве так поступил бы настоящий всеотец? Или это вовсе не Один на золотом троне, и всех нас здесь заморочили колдовством ваны?..

Да… – Продолжил Стейнар. – Однажды я стоял, и смотрел как пресмыкаются предо мной простолюдины в одном из городов. И вдруг я понял, для них – мы эйнхеры – ровно как боги. И еще я подумал – если Один дал нам в подачку столько золота, что от него лопаются дома, то что же он приберег для себя?! И еще, – один заслуживающий доверия человек рассказал мне. Так же как, мы на своих небесных лодках летаем по всему асхейму, так у Одина есть большой корабль, что может плавать в море пустоты между всеми мирами, раскинутыми по мировому древу! Представляете? Сколько еще есть других миров, до которых можно дотянуться! А преграда всему этому – только он, восседающий на золотом троне. Но бог ли он? Уже в мое время некоторые люди, говорили, что Один как и другие асы был вовсе не бог, а просто могучий колднун и провидец. Но даже если он и бог. Чтож. Посмотрите на меня. Я – Стейнар сын Ульвейда, говорю вам. Мне плевать, кто сидит на золотом троне, – бог он, или хитрый колдун – я собираюсь убить его. А вы – посланы мне самой судьбой, чтобы помочь в этом.

Стейнар запыхался от долгой речи, хотел глотнуть вина, поискал кубок, и обнаружив его валяющимся на полу, присосался к ближайшему кувшину. Четверо переглянулись, слегка ошарашенные.

Первым от изумления в себя пришел Петр.

– Ты предлагаешь нам совершить переворот? – Спросил он. – Но как же ты собираешься убить того, кто умеет воскрешать других? Разве ты не боишься, что он сам воскреснет?

Стейнар вытер рукавом мокрый рот.

– Не думай, что я глуп или безумен. Нет! У меня есть мудрец, который разбирается в колдовском искусстве асов. Он знает как сделать, чтоб убитый вновь не воскреснул. Ведь воскреснуть можно только в специальных колыбелях, в доме Одина. Разрушь такую колыбель, или наведенные на неё чары асов, – и тот для кого она предназначена уже никогда не воскреснет.

– Почему ты предлагаешь это нам? – Выпрямился за столом Стас. – Ты нас почти не знаешь, кроме разве что, Межислава. Неужели не нашлось никого другого, кому бы ты смог доверить свою мысль? Что же остальные эйнхеры?

– Остальные… – Процедил Стейнар. – Эй, раб, – кубок мне!… В том и беда, что почти все они довольны тем, что имеют. И эта мысль тоже мучает меня. Почему из всех викингов, среди которых выше всего почиталась буйная доблесть, здесь оказались лишь сытые караульные псы? Неужели это и есть лучшие сыны северного пути, достойные вальхаллы? Не все дети моря были такими. Но все такие попали сюда! Среди них я чувствую себя чужаком! Что им не скажи они твердят Один – отец, мы его дети. При одном только имени своего повелителя они трясутся от благоволения и страха. Да, другим эйнхерам есть что терять. А что касается вас… Подумайте, друзья. Вникните в свое положение. Вы здесь чужаки. Ни дома, ни друга, – кроме меня, конечно. Сейчас вы мои гости. Но для любого другого эйнхера вы – чужаки, прислужники йотунхейма, обманом проникшие в мир асов. Никто не предложит вам место за столом. Само ваше присутствие здесь уже оскорбление и святотатство. Как только эйнхеры прознают о вас, начнется настоящая охота, и уверяю, спрятаться будет негде. Бессмертие ваше продлится ровно до того момента, пока не найдут и не уничтожат ваши колыбели. Это много времени не займет, когда ваш забытый чертог начнут специально искать. О, только не подумайте, что я угрожаю открыть другим эйнхерам ваше пребывание в моем доме. – Поднял руки Стейнар. – Но прозябая здесь, эйнхеры от скуки плетут друг против друга интриги и дрязги. Наверняка несколько людей из моей дворни давно куплены недругами. В итоге, эйнхеры обязательно узнают о вас, – и убьют. И меня убьют, – потому что я укрыл вас, и не донес. А если даже и удасться вам укрыться каким-то чудом, – что потом? – прозябать всю жизнь дрожа от каждого звука, прячась в лесах? Это ли жизнь достойная воина? Ты спрашиваешь Станислав, почему я открылся вам? – Потому что мы теперь в одной лодке. Потому что вам, в отличие от эйнхеров, нечего терять, кроме собственной жизни. И если вы не пойдете за мной, – даже эту жизнь наверняка отберут. А пойдете – получите все! Чудесные чертоги, женщин, рабов, власть! Я стану конунгом, а вы моими ближайшими ярлами! Как знать, может быть узнав сокровенные секреты асов, мы сможем стать и чем-то большим!.. Мы перетряхнем этот мир как сундук купца, и возьмем из него все по праву смелых!

Межислав окинул взглядом друзей, и повернулся к Стейнару.

– Ты говоришь разумно, Стейнар, – медленно сказал Межислав. – Но дело, которое ты предлагаешь, велико. Нам нужно хорошо все обдумать, и обсудить между собой, прежде чем дать тебе ответ.

– Да, – Кивнул Стейнар. – Правильно. Поспешный ответ – глупый ответ. Обдумайте. Несколько дней. Но не больше. Не больше. Теперь пошел бег наперегонки. Кто первый нанесет удар, – тот победит. Ну а сегодня вы мои гости. Ешьте, пейте, веселитесь! Эй, Давнум, старый пень – мой нерадивый управитель! Куда ты запропал? Еще вина на стол! И женщин гостям! Женщин сюда!

Управитель возник, по своей привычке, почти незаметно, выскользнув из бокового выхода с поклоном, а за ним… Зашелестело, зажурчало, и в зал нестройной вереницей впорхнули женщины. Их было десятка два, в ярких красочных нарядах, позванивающих украшениях. Блестели глаза, манили губы, волосы падали тяжелыми водопадами, или свивались колечками. Они вошли и встали у стены неровной шеренгой, поправляя волосы, поводя плечами и бедрами, маня улыбками, жестами старыми как мир, жестами что никогда не устареют для мужчин.

– Да, – с ухмылкой гаркунл Стейнар. – Все для вас, гости. Лучшие девки, из тех что можно найти в Асенхейме. Все для вас. Выбирайте любую. А то двух. Трех. Сколько чуете в себе сил! – Он захохотал. – Воин может явить свою силу не только в бою, да…

– Тьфу, гулящие! – Брезгливо буркнул на русском Андрей.

– И не говори, срам… – Поспешно, но как-то несколько рассеянно поддержал его Петр, безотрывно при этом сверля взглядом особо фигуристую девицу, которая волновалась всем телом, принимала соблазнительные позы кидала, на него призывные воспламенительные взоры. – Ух и срамотище!.. Нет, ну экая Цирцея!.. Далила!.. Клеопатра…

– Мда, – Задумчиво пробормотал Стас, тоже на русском. – такое бы приключение мне в молодости…

– Смех смехом, братцы. – Оглядел товарищей Петр. – А по уму надо девок брать. Не все же нам со слов нашего доброго хозяина о здешних порядках узнавать. А если этих разговорить…

– То-то я вижу, как ты их разговаривать будешь, – фыркнул Андрей. – Тоже мне разведчик. Нет уж! Что до меня, я с этими курвами и за один стол не сяду!

– Приятно – не значит бесполезно, – нравоучительно заметил Петр. – Я так еще на войне во время постоя нескольких полек, ночами.. расспросил. И через то лучше многих других знал, где и чего в округе. Кто нам, а кто врагу симпатизирует, где лучше провести фуражировку, и прочее.

Стас хмыкнул.

– А ты не боишься, – сказал он Петру. – что через этих красоток наоборот, наш хозяин планирует что-то у нас вызнать?

– Ну тут уж, извини, как и в обычном разговоре, кто кого перемогет. – Развел руками Петр. – Как и везде. Нет, господа, я серьезно говорю, надо пользоваться случаем. Другого такого может не выпасть.

Межислав выпрямился. Несмотря на то, что его язык был разделен с русским языком трех остальных товарищей столетиями, он понял о чем дело, и отрицательно покачал головой, и сказал медленно и раздельно, чтоб и его поняли.

– Перед богом, я суженную вел за руку. С ней жил, сотворил сына. Памяти своей Велены – с этими – не замараю.

– Молодец, Мешко! – Кивнул Андрей. – Таня моя… А эти, смазливые… Волоса её не стоят.

Стас покачал головой.

– Простите хлопцы – у меня из всех вас, хоть крохотная надежда. Хоть самая призрачная. Я из всех вас получаюсь самый свеженький, и может быть… Где-то – там, – еще жива жена. И дети… Так что в блядство ударяться мне не с руки. Это без меня.

– Чтож, выходит я один остался? – Оглядел друзей Петр. – Ладно… Ладно братцы. Одно Вам скажу. Уж вы не скотиньте меня. И я ведь тоже не сатир козлорогий. У меня моя голубка была… Но это было давно. – Петр закаменел лицом, будто заслонка на него опустилась. – У нас здесь со временем сам черт ногу сломит. Но по памяти – давно. Лет через несколько поймете. А покамест, возьму я эту девицу, и все что смогу из неё выжму. Вот так.

– Да мы ничего. – Кивнул Стас. – Тут сам каждый себе судья. Действуй. Смотри только, на винты ничего не намотай.

– Чего? Куда?.. – Поднял брови Петр.

– Я говорю, в смысле, не подцепи чего-нибудь от этой шалавы.

– А-а…

Петр вытянул руку в сторону фигуристой, и призывно поманил рукой. Девица с живостью необычайной подбежала, обогнула лавку, и обняв Петра за шею, умостилась к нему на колени.

– Да, – Поощрительно гаркнул Стейнар. – Ну а вы чего же? – Обратился он к остальным.

– Не сочти за невежливость, радушный Стенар, – слегка поклонился Межислав. – Утомились с дороги. Не до девиц. Сейчас лучше поспали б спокойно.

– Что ж вы молчите? – Взмахнул руками Стейнар. – Эй, Давунум! Гости устали. Проводи гостей в их покои. Да, и Петра. У вас ведь, в гардах, шалить с девками предпочитают не на виду? Чтож, друзья, тогда окончим наш пир. Выспитесь, отдохните, подумайте, – позже мы еще поговорим с толком. Да, друзья. – Стейнар поднялся. – Одно вас прошу. Мой дом – ваш дом. Ходите куда хотите. Только не покидайте мои чертоги. Воздушные корабли на пристани вам послушны, и слуги мои не смогли бы вас задержать, даже если бы и захотели. Как удержишь бессмертного? Он все равно уйдет, если захочет, – в колыбель, а здесь оставит только мертвое тело, да. Не держу вас, друзья, и не могу удерживать. Но прошу. Ради нашего общего блага, ради нашей тайны – не покидайте мой дом. Мы живы, пока другие эйнхеры не знают о вас. Так. Ну а я еще погожу сдаваться ночи… Ну как, девки! Ты! И ты! И вина сюда!

– Пойдемте, друзья. – Сказал Межислав.

Четверо, – поклонились хозяину и пошли к выходу из зала. Первым у своей комнаты оказался Петр. Петр откланялся у дверей своей комнаты, и подтолкнув туда девицу затворил дверь.

– Жаль что ты не дал мне пристрелить этого гнидениыша, – уже у своей двери тихонько пробормотал Андрей Стасу по-русски. Когда этот паскудник начал рассказывать как изнасиловал женщину и отрубил её мужу руки… Зачем ты зажал мой ствол под столом?

– Что было б толку? – поморщился Стас. – Ты что, не слышал, что стоит его убить, как он опять объявится через несколько дней.

– Я до их пор не верю в это до конца.

– А следовало бы. Вспомни, как мы сами тут оказались. Если уж бить, то только наверняка.

– Недостоит убивать кого-то за столом, который ты с ним разделил. – Покачал головой Межислав. – Это закон связывающий хозяина и гостя, даже если завтра они убьют друг-друга. Есть моменты, когда и в праведном убийстве нет чести. В наше время это знали даже в диком поле.

– Не знаю, – покачал голвой Андрей. – Не знаю…

***

Весь путь девица вертелась вокруг Петра, мягко держалась за руку своими горячими пальчиками и прижималась мягко-упругими выпуклостями. Так что, к тому моменту как дверь в покои Петра захлопнулась, идея расспросить девицу едва-едва оставалась где-то на самых задворках его памяти, а основные мысли устремились к гораздо более естественным сжеланиям.

Петр мельком окинул взглядом комнату, жадно обнял девицу, припал к в страстном поцелуе к сахарным устам, и повлек её к широкой кровати, устланной шкурами длинноворсного меха. Впрочем, может быть и не он повлек, а его повлекли… Понять точно было затруднительно. Девица опрокинулась на меха, Петр лихим кавалерийским наскоком взгромоздился поверх, и завозился с застежкой платья на высокой груди. Наконец, застежка из двух входящих друг в друга металлических ажурных частей, интуитивно разъединилась, платье спало, и взору Петра открылось невиданное богатство и изобилие. Он победно хрюкнул и предался активному осязанию попавшего ему в руки сокровища. Девица шумно дышала, и как-то утробно, весьма возбуждающе посмеивалась. Петр же осыпал пламенными поцелуями её лебединую шею, и вкушая её тонкий аромат подбирался к прекрасной формы, как морская раковина ушку, как вдруг…

– Господин. – Прошептала ему девица строгим шепотом. – С вами хочет поговорить один человек.

– А-а? – Уставился на девицу сверху вниз Петр. Голова в данный конкретней момент почему-то соображала исключительно туго. – Какой человек?

– Тише.

Петр потряс головой, пытаясь прогнать пелену с глаз, и хоть немного освежить голову.

– Что? Что за человек? – Переходя на шепот, переспросил Петр.

– Его зовут Одд.

– Кто он такой?

– Он не раб. Но и не высокий. – Шепнул девица. – Одд Странный… Стейнар держит его как дорогого гостя, а не пленника, хоть тот и не высокий. Одд знает много такого, что недоступно и самим высоким господам.

– И чего же он хочет?

– Это он вам расскажет сам. Он только попросил меня сегодня вечером встретиться с вами, и тайком передать что я говорю. Он несколько раз помогал мне, поэтому я только согласилась.

– Как же он мог знать, что мы окажемся наедине?

– Дак ведь, – что господин Стейнар предложит вам женщин, догадаться было нетрудно. Ну а уж понравится вам, господин, было дело нехитрое. – Опять тихонько засмеялась девка.

– У, интриганка, – Петр почувствовал себя изрядно уязвленным. – Ну хорошо, и как же мы должны встретиться?

– Покои господина Одда внизу, на первом этаже, в скале. Когда дом утихнет и уснет, вы спуститесь к нему. Господину Стейнару обычно не нужно много времени чтобы упиться…

– Покажешь дорогу?

– Нет, господин! Я и так в большой опасности! Если Стейнар узнает, что я делаю что-то без его приказа, он накажет меня. Обычно он начинает с кожи пальцев… – Девица зябко поежилась. – Вам Стейнар разрешил ходить где вздумается, вы и идите. Даже если вас поймают вам большой беды не будет. Я объясню вам, как поворачивать, чтоб дойти куда нужно. Только попозже.

– Попозже, значит… – Пробормотал Петр. – Тебя как звать-то?

– Аулана.

– Аулана… Хорошее имя… – Глубокомысленно сообщил Петр. – Значит будем ждать.

– Да, пока надо ждать, господин.

– Ну, раз надо ждать, так и будем… сидеть и ждать…

…Ой, господин, – снова захихикала девица. – Да гдеж такие злые девки живут, что вы так оголодали?..

***

Дверь бесшумно отошла в сторону и Петр вышел в коридор. Инстинктивно ему хотелось заозираться и двигаться на цыпочках. Но умом он понимал, что в случае нечаянной встречи с кем-нибудь из двони именно такое поведение и вызвало бы больше всего подозрений. Поэтому он усилием воли заставил себя стоять прямо, и напустил на себя самый непринужденный вид.

– Сиди здесь, егоза, – Приказал он Аулане, поправлявший свой смятый наряд. Закрыл дверь и неторопливым тихим шагом двинулся по коридору. Теперь он шел только по словесному путеводителю, составленному девицей. По счастью та оказаласть толковой, и смогла довольно вразумительно описать путь к камере неводомого Одда. Теперь Петр шел, повторяя как мантру вперед до конца, налево, вниз по лестнице… До первого поворота направо, в большой круглый зал… В проход рядом со статуей крылатого змея… По корридору украшеннмоу щитами и мечами… Вниз по винтоой лестнице… И там внизу дверь…

Петр прошел всю словесную путеводную нить без запинки, и огляделся, где он оказался. Он стоял в освещенном уже привычными световыми лентами коротком проходе. В конце прохода была видна отливающая синим металлическая вдерь. А рядом на стене была уже знакомая пластина. Петр подошел, прикоснулся к пластине, и дверь просветлела, утратив в верхней части свою не прозрачность. Взгляду Петра открылась просторная комната украшенная темными драпировками. Кровать, стулья, стол… За столом, боком к петру сидел светловолосый человек, в светлой одежде с серебрянными вставками, и сосредоточенно пялился на что-то невидимое Петру.

– Ты Одд? – Негромко спросил Петр.

Человек без удивления повернул голову в его сторону и кивнул.

– Да.

Глаза у человека были светлые.

– Чего ты хотел от меня? – Продолжил Петр.

– Не слишком удобно говорить сквозь дверь, – сказал молодой человек, и дверь перед Петром неожиданно развернулась двумя створками в стороны. – Заходи.

Петр огляделся и осторожно вошел внутрь.

– Кто ты такой, и зачем звал меня тайно? – Странный человек, странныое место встречи заставили Петра почувствовать раздражение.

– Я? – Человек тихонько засмеялся, искривив рот в судорожной улыбке, с каким-то коротким механическим перехватом дыхания. – Я гость знающий больше хозяина. Искуситель. Вот кто я…

– Похоже, ты герой бульварного романа, – Пожал плечами Петр.

– Что? – Удивился хозяин комнаты.

– Я говорю, что если ты не закончишь говорить глубокомысленными загадками, – я уйду. У меня нет на них времени.

– Ты прав, – человек за столом устало провел рукой по лицу. – Времени у нас действительно немного. Присядь, и я отвечу на все твои вопросы.

Петр придвинул к себе причудливо изогнутый, монументального вида стул, который однако оказался на удивление легким и удобным, и сел рядом со столом. Человек повел рукой в воздухе, и Петр обернулся услышав шум. – Дверь через которую он вошел в комнату, закрылась.

– Так нам никто не помешает, – улыбнулся человек.

– Фрукты? Вино? – Спросил Одд – указав на стол, где стояли два кубка и блюдо с какими-то замысловатыми багряного цвета плодами.

– Благодарю, нет.

Петр еще раз, теперь уже с близкого расстояния оглядел Одда. Он был молод, по видимому, хорошо сложен. Лицо гладкое, без морщин. А вот глаза… Петру доводилось видеть такие глаза у солдат слишком долго бывших в кровавом деле. Глаза пустые, немигающие, будто зеркало в душу, где выжгло все чувства и эмоции, и взамен осталась одна безразличная пустота. Глаза мертвеца. Когда солдаты отходили от боя, в их глаза возвращалась душа. Но не у всех. У Ода были глаза того, к кому душа не вернулась.

– Так кто ты? И чего от меня хочешь?

Одд посмотрел на него.

– Я слышал ваши разговоры. Твоих друзей и тебя со Стейнаром.

– Ты слышал? Как?

– Прямо отсюда. Этот дом… Стейнар знает его лишь как пользователь. А меня он слушается как ручной зверек. Твой друг-крепыш, сказал, Стейнару, что в его время на вашей земле люди уже преодолели приятжение… – Это правда?

– Стас? Да. Я сам из более раннего времени. Но и в мое время к этому уже были кое-какие предпосылки.

– Значит, какой-то тотальный сбой. Вы из запрещенного периода… – хмыкнул человек. – Конечно лучше было бы пообщаться с самым поздним из вас. Он бы лучше понял…

Петр поморщился.

– Любезный, ты задаешь вопросы, бормочешь что-то себе под нос, и не отвечаешь на мои. Я тебя в последний раз спрашиваю – объясни толком, кто ты, и зачем меня звал?

– Это не так просто, – поднял руку человек. Но я попробую. Попробую… Я начну не с себя. Так будет проще. Я начну… – Он замолчал собираясь с мыслями. – Тебе знакомо понятие космоса? Великой пустоты, между неисчислимыми мирами?

– Да. – Кивнул Петр. Космос, звезды, планеты – я знаю все это.

– Хорошо. Тогда будет проще. – Он пристукнул пальцами по столу. – Послушай историю, воин. Много сотен лет назад, безмерно далеко отсюда, на одной из планет развилась и вышла в космос великая раса. На своих кораблях они шли от планеты к планете, от звезды к звезде, от скопления к скполению. Другие разумные формы жизни, кого они встречали на своем пути, называли их кормчими небес, звездными владыками, господами космоса. Сами они себя называли, – впрочем, что тебе до этих щелчков и посвистов… Их названия – 'господа', 'владыки', – возникли не случайно. Великая раса оказалась самой развитой среди тех, с кем она повстречалась в безымяных космических просторах. Все встречные обитатели планет оказывались для звездных владык примитивными формами. Всем им владыки помогали быстрее пройти технологический путь развития, но… до определенного предела.

Владыки опасались угрозы своему могуществу, поэтому звездные пути бороздили только их корабли. Жители других миров могли путешествовать между звезд на кораблях владык, но строить корабли самим им было недозволено. Гиганская звездная держава раскинулась на паутине планет в бесконечной мировой пустоте. Не всем из нижних форм нравилось такое положение дел, но оно долгое время обеспечивало стабильность. Звездные владыки регулировали рост и экспансию нижних рас. Они опеределяли, кого поселить на какую планету, кого оставить варится в собственной солнечной системе, а какую расу и стереть из списков живых. Не подумай только, что зведные владыки были воплощением зла, а подчиненные им виды угнетенным добром. Древняя история владык помнит молодые расы, одержимые идеями войны и превосходства, и помнит расы паразитов, готовых захлестнуть все до чего доберутся. Если бы они добрались до звезд… Контроль владык был злом. Но был и благом. Как и все в этой вселенной. – Человек по имени Одд посмотрел на Петра своими мертвыми глазами. – Но шли столетия, и случилось то, что должно было рано или поздно случится. Среди возмущенных несправедливостью низших рас, нашлась такая которая открыла способ перемещения меж звезд. Ей хватило упорства построить свои корабли, и уберечь их от ока звездных владык. Они переправили эти корабли на окраину звездной державы, и оттуда запустили их подальше от её границ. Примитивные огромные ковчеги унесли семена жизни к далеким планетам, и стали смутными легендами. А через несколько столетий потомки этих путешествинников вернулись, и принесли звездным владыкам войну. Их так и стали называть – возвратившиеся. За время отсутствия возвратившиеся значительно усовершенствовали свои технологии, хотя еще и не достигли уровня звездных владык. Но у возвратившихся было другое преймущество – идея. Они не упускали случая заявить, что принесли всем низшим расам избавление от ярма. И это подействовало. Звездная держава взорвалась многочисленными очагами бунтов и мятежей. Стоило только флотам возвратившихся подойти к какой-нибудь планете, и её жители часто ударяли звездным владыкам в спину. Звездные системы падали в руки возвратившимся как спелые плоды. Впрочем были и такие планеты, которые уже полностью вросли в звездную державу, и оставалсь к ней вполне лояльны. Война набирала обороты.

Силы владык и их врагов были велики, их корабли грандиозны. Война бушевала у сотен солнц. Огромные флоты уничтожали друг друга в холодной пустоте, корабли хлестали друг друга лучами немыслимой мощности и взрывались как маленькие сверхновые, медленно разнося по космосу мертвые обломки… Война шла… И вскоре, звездные владыки обнаружили печальную истину, – они уже давно незаметно перестали быть воинами. Слишком долго они были господами. Слишком хорошо они научились ценить свою жизнь. Слишком мало рождалось у них детей. Слишком много расплодилось трусов неспособных к самопожертвованию. Владыки еще могли сидеть в рубках огромных межзвездных боевых кораблей, но мало среди них находилось охотников сражаться в мясорубках космических и планетарных десантов, где выжившие каждый раз составляли едва несколько процентов от брошенных в бой. Право сражаться вплотную с врагом владыки великодушно предоставляли низшим расам, выгребая живые ресусрсы с еще подконтрольных планет. Но низшие по технологическому развитию – далеко не тождественны глупцам. Представители этих рас рано или поздно понимали, что становятся пушечным мясом для адмиралов звездных владык. И чем больше длилась война, тем больше вспыхивало мятежей. Тем больше своих собственных планет, на которых они не могли подавить мятеж, владыкам приходилось превращать в мертвую, лишенную атмосферы безжизненную пустыню. Я еще не утомил тебя, – Спросил Одд.

– Нет, продолжай.

– Так продолжалось, пока владыки не придумали себе новое оружие. На их звездных картах в глубоком тылу от фронтов было несклько отдаленных планет. На них жили примитвные существа, достойные стать низшими братьями, но до котрых в мирное время просто не доходили руки. В военное время руки дошли… Идея была проста. Если низшие имели примитивную веру в предков или богов, – отчего же не оказать им великую честь сражаться за этих богов? Примитивы еще и будут отталкивать друг друга локтями в очереди за такой велиой честью. Ну а уж показаться дикарям богами при уровне технологий владык было проще простого.

– Так… – Запнулся Петр.

– Подожди, слушай. Однако все было не так просто. Для нужд военной машины владык несколько маленьких планеток было каплей в море. Выгребя их население до основания, едва ли удалось бы пополнить нужду в бойцах даже на несколько процентов. И тогда владыки начали проект, который был более затратным по времени, но зато обеспечил бы им необходимое количество живого ресурса. Да будет тебе известно, что владыки достигли совершенства в области клонирования живых существ – то есть научились из малейшей частички одного живого существа, создавать сколько угодно его точных копий. Это позволяло создать сколь угодно большую армию. Правда было одно "но". Эта потенциальная армия неимела бы никакого боевого опыта. Ведь можно с какой угодно точностью скопировать клетки мозга, но сама личность формируется только по совокупности неизмеримого множества разных событий, которые происходят по мере жизни. И если ты просто скопируешь мозг гениального стратега и редкого храбреца, то его клон окажется лишь пустой оболочкой. Он начнет свою жизнь с чистого листа, и поскольку не будет иметь того же уникального набора жизненных событий, – то может никогда не стать воином, подобным своем оригиналу. Поэтому, перед владыками встала задача не просто клонировать тела, но так же клонировать и сознание – записать уникальную последовательность событий, которое создавало из обычного существа – солдата. К выбранным планетам были посланы специальные автоматические корабли. Их матки разбрасывали над планетой модули, у которых было две задачи. Первая – незримо собирать информацию о религиозных верованиях. Вторая – вживлять в подходящих самок аборигенов имплант, который производил нужную перестройку развивашегося в них плода. Вживлять имплант было нужно еще на стадии оплодотворения, – слишком сильная требовалась перестройка организма, и выживал объект только тогда, когда чужеродная информация подключалась к строению организма на самой ранней стадии формирования. Сперва для оплодотворения самок их похищали, и проплоскав мозги нехитрым спектаклем о удостоивших их великой чести богах, осеменяли в лаборатории на борту корабля-матки. Однако эта тактика была неэффективной. Не всегда ревнивый самец верил своей самке, что её обрюхатил бог-небожитель, и далеко не всем самкам удавалось пережить выражение подобного недоверия. Если же все племя становилсоь свидетелем изъявления божественной милости, то родившийся в атмосфере всеобщего почитания ребенок весьма редко вырастал хорошим воином, так как был о себе уж слишком выского мнения, что вредно для пушечного мяса. Поэтому позже перешли к системе, когда наблюдательные модули находили подходящего свежего покойника мужского пола у которого еще не успели произойти необратимые изменения в мозгу, – временно его реанимировали, заряжали в него имплант, и отправляли осеменить его собственную самку. Жиые для этого увы – не подходили, так как грубое внедрение вызывало слишком сильные изменения в теле, покойнку же было уже неважно, его роль была краткой. После чего покойник исчезал, а его жена спокойно вынашивала рожденного от родного мужа ребенка. Конечно и тут бывали эксцессы, которые породили множество легенд о живых мертвецах. Но в целом эта система работала лучше прежней. Кроме того, покойник требовался только один раз – для запуска процесса. После этого, каждый ребенок рожденный с помощью имлпнта, уже сам воспроизводил очередной для внедрения потомству. Сеть непрерывно ширилась.