Текст книги "Своя радуга (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Под потолком что-то свистнуло, потом натужно забулькало, будто кто-то вставил в воду обрезанную с двух сторон камышинку и глубоким вздохом запузырил воздух. Андрей прижался к стене, глаза забегали пытаясь найти хоть какое-то оружие. Сердце зачастило, в груди появился знакомый предбоевой холодок. Гул нарастал, и вдруг резко оборвался. Что-то под потолком еще несколько раз сипнуло напоследок. Вдруг воздух замерцал, и в нескольких шагах от Андрея появился уже знакомый старик.

– Нештатная ситуация, – Сообщил он Андрею, сверля его своими прозрачными голубыми глазами. Голос его был все такой же густой, но торжественности в нем уже не было.

– Это точно. Еще какая, – вполне согласился Андрей.

– Бракованный продукт. Должен быть уничтожен.

– Я что ли? Какой я тебе продукт?

– Не могу запустить процедуру стерилизации камеры, – пожаловался старик. Застыл, померцал немного, – Не могу связаться с техническими ботами. Не могу связаться с персоналом… Многочисленные сбои. Ты будешь изолирован в камере до разрешения ситуации.

– Ага… – Кивнул Андрей. – Конечно… А интересно, как ты собираешься меня изолировать, если в твоей камере начисто выбита дверь?

Дверь в комнату и вправду была выбита. Теперь когда рассеялся морок с полуденным лугом и водопадами, это было видно. Пустой проем со скругленными углами был в стене напротив Андрея. Сама дверь, – массивная плита, лежала перед ним. Её толстый металл тусклого сплава был смят как мягкая жестянка, один край был оплавлен. Андрей глянул на старика, и осторожно огибая его по дуге, – хоть и знал, что старик нематериальный – медленно начал пробираться к выходу.

– Оставайся на месте! – Гаркнул старик.

– Как скажешь, дедуля, как скажешь – кивая головой Андрей, продолжая двигаться к проему.

– Ты не можешь покинуть камеру.

– Точно…

– Ты не соответствуешь стандарту.

– Вопросы маме с папой.

– Это несанкционированно.

– Кем не санкционировано? – Заинтересовался Андрей.

– Это несанкц.. Многочисленные сбои… – Снова замерцал старик.

Андрей понял, что ответа он не дождется, и решительно ступил на выбитую дверь, лежащую на полу перед проходом, который она некогда закрывала.

Дверь валявшаяся под ногами дрогнула и начала уходить из под ног. Андрей переступил по ней, и увидел что пол в комнате начинает опускаться расходясь от центра вниз трещинами, разделяясь на толстые гибкие лепестки. Дверь начала съезжать вниз – Андрей оттолкнулся от неё и прыгнул к проему, уцепился за край и повис, чувствуя как хрустнули связки. Он обернулся назад, – лепестки пола полностью сложились вдоль стен, уходя вниз, туда же вниз соскользнула лишившаяся опоры тяжелая плита двери, и с жутким грохотом загремела вниз, разнося гулкое эхо. Андрей глянул вниз, – там была тьма уходящая бог знает куда. Он выдохнул, подтянулся, пальцы заскользили по краю проема, и он перебросил руки уцепившись в косяки, закинул в него ногу и резко забросив тело выкатился из сумасшедшей комнаты вон. Поднялся с пола, оглядываясь, куда попал.

Он оказался в центре большого помещения. Круглого, нет вернее в виде воронки, расширявшейся вверх с каждым ярусом. За его спиной был дверной проем, и справа, и слева от него и по всему периметру помещение опоясывали такие же двери. Они шли по всему помещению на уровне пола, и выше, – двумя ярусами опоясывая высокую залу. Некоторые двери были распахнуты, другие закрыты. Распахнутые двери открывались примерно так же, как открылся у него в камере пол – отворачивались от стены языками, свернутыми в трубочку вверх, над дверным проемом, будто крышка открытой американской консервной банки, наворачивающейся на ключ. И на всех их, которые мог отсюда различить Андрей виднелись странные символы. Никогда не виденные, и тем не менее знакомые – номера. Это были номера. Андрей обернулся назад к проему своей камеры, где неведомый бесплотный старик выяснил что он не соответствует некому стандарту, и хотел его за это уничтожить. Старик все так же стоял в центре комнаты, опираясь на воздух, и сурово глядел на Андрея глазами-льдинками.

– Обширные сбои, – пожаловался Андрею старик.

– Сволочь…

– Не могу запустить стрелизацию камеры. Вернись в камеру.

Лепестки опущенные вниз снова пришли в движение, гибкие как языки поднялись, и снова сомкнулись в пол, обманчиво незыблемый.

– Вернись в камеру, – повторил старик.

– Да пошел ты… – Отмахнулся Андрей. Нежить… Пластинка патефонная…

Он отвернулся от старика, и начал осматривать зал. Помещение-то побольше даже, чем виденный в кино ангар для дирижаблей. Наклонные пандусы вели на верхние ярусы к рядам дверей. Туда же на ярусы вели несколько лифтовых платформ, ходивших по рассекавшим стены вертикальным проемам. В нескольких местах на полу залы, и на пандусах застыли длинные низкие тележки с восемью маленькими пухлыми колесами по каждому борту. Освещали залу такие же длинные узкие трубки идущие по пандусам, тянувшиеся по стенам. Многие из трубок горели в разную силу, но нигде свет не прерывался резко. Трубки если где и угасали, то постепенно теряя силу свечения.

А еще в помещении когда-то шел бой. Давно. Пол и стены были припорошены плотной нежилой пыльцой, не той взмывающую под ногами клубами при неосторожном движении, а которая уже превратилась в грязную покрывающую все ровным слоем пленку. Был бой. Уж кому как не Андрею знать. Непривычный ему бой, странный, как и все в этом месте. Стены, пандусы и двери были будто исхлестаны глубокими шрамами и воронками. Металл в местах повреждений был оплавлен, и местами даже растрескан. Будто эти участки попали под воздействие высочайшей направленной температуры, от которой металл кое-где не выдерживая и трескался, как камень, который раскалили костром, а потом резко залили водой. Андрей провел пальцем по оплавленному рубцу на стене, который переходил в тресковатый металлический скол. Да, видимо мгновенно скачком нагретый металл просто взрывался, частью оплавленной пылью, частью осколками. Какое-то неизвестное, но очень мощное оружие… Был бой.

Одна из секций пандуса на третий этаж лежала обрушенной на полу. Тележка в отдалении от Андрея была располовинена, разбросав часть оторванных колес. А на противоположной конце зала лежал человек. Да, недалеко от широкого прохода – ведущего куда? – на пандусе ведущем на второй этаж, почти у самого его начала лежала человеческая фигура. Андрей помедлил, и направился к ней. Человек лежал лицом вниз, с правой рукой под собственным телом, головой на возвышение, и подходя к нему Андрей видел рубчатые, сложной формы ребристые подошвы его костюма.

Андрей приблизился, осторожно обошел тело. Костюм был неяркого синего оттенка, перевитый рельефом мышц, будто слепленный с фигуры атлета. Но что Андрея поразило больше всего, это длинные светлые волосы, завитые в косы, что спускались ниспадали с головы костюма на покрывавшую пандус грязь. Андрей осторожно взял человека за гладкое плечо, ухватился, и с натугой перевернул тяжелую фигуру на спину. Человек, – если там внутри был человек – перевернулся, но не расслабленно, а весь разом, как статуя, да так и застыл с чуть приподнятой в воздухе ногой, и только через ощутимую долю секунды медленно и как-то механически опустил конечности по платформе пандуса. Лица у фигуры не было, – глухая личина, ни забирала, ни стекла. Лица у фигуры не было, но была борода! Самая натуральная, там где она и должна была быть у человека, она росла на безликой выпирающей в районе челюстей морде, и как и остальные волосы на голове была заплетена в несколько длинных кос. Пожалуй эта буйная растительность на безликой голове и было самым жутким. А в правой руке фигура сжимала… – оружие? Прямоугольный короткий брус, длинной примерно в полруки, от кисти до локтя, с рукояткой посредине и спусковой скобой, с одной стороны оканчивающийся выемкой под плечо, с другой – круглым жерлом ствола, весьма большого диаметра. Оружие!..

Андрей вцепился в руку фигуры, и начал по одному разгибать тугие пальцы. Лежащий перед ним сжимал рукоять плотно, но не цеплялся, это была та же тягучая инертность, которая замедлила распластывание фигуры по пандусу после её переворота. Пальцы медленно, но поддавались. Вот Андрей отцепил последний мизинец, и завладел непонятным ружьем. Рукоять удобно легла в руку и… он не совсем представлял, что делать с этим аппаратом дальше. На рукояти в пределах досягаемости большого пальца было несколько пупырчатых наростов, – вроде кнопок но выполненных будто бы под гибкой поверхностью агрегата – но за что они отвечали он пока сообразить не мог. Смущало полное отсутствие прицельных приспособлений. Можно было просто нажать на спуск, – черт знает сколько здесь лежала эта железка, – но могло и сработать. Могло… Он оглядел изуродованные «шрамами» стены зала, и снял палец со спуска. В голове мелькнула старая шутка про обезьяну с гранатой… И все же… Он сжал рукоять, её обводы. И тут в голове что-то щелкнуло.

Бурав, – теперь он знал, – шестиполосный плазменный излучатель «бурав». Мощностные характеристики, емкость батареи, дальность действенного огня… Откуда я это знаю?! – Андрей отбросил излучатель в надежде что чуждое знание выветрится из головы. Но не случилось. Чужая – чуждая – ему информация плотно сидело в нем, и услужливо всплывало при каждом взгляде на окружающие предметы. И сознание его двоилось, и память плыла. Он глядел на незнакомые вещи, а из глубины сознания тут же всплывало знание, – которого он до этого никогда не имел, и иметь не мог. Он поглядел на лежащую перед ним фигуру. Штурмовой доспех «Артагон» – тут же услужливо шепнула в голове память. Не его память. А ниточка чужих воспоминаний все тянулась, и он уже знал в чью честь костюм получил свое название – в голове возник образ настоящего аратгона – гнусная шестиногая тварь переливаясь хитином, и стреляя неимоверно длинным «хоботком» ползла по ветвям над каким-то бурлящем болотным варевом, в вихрях клубящихся испарений, и… Он прервал картину, мысленно «отпрянул» от неё. И все равно он теперь знал, что этот артагон длинной ему, Андрею в полный рост, и если встретится с таким гадом, то и взрослому мужику не поздоровится, и… а ведь насекомые не могут быть такого роста, потому что не развили себе легочную систему… всплыла в голове мысль из школьного курса по биологии. Стоп! Он откинул и эту мысль. Потому что… Потому что происходящее надо было переваривать постепенно, чтобы не сойти с ума. Если он уже. Если конечно он уже не… Но и эта мысль была лишней. И тогда он стоя на коленях шумно вдохнул, выдохнул, и постарался опустошить голову от размышлений. Мне надо открыть этот костюм, – понял он. И стараясь не проваливаться в дебри чужой памяти начал тянуть из неё практическую информацию. Теперь он смотрел на фигуру в доспехе другими глазами. На животе доспех стройный рельеф пресса был нарушен большой блямбой с неровными краями. «Здесь в него попал разряд» – понял Андрей. – «Пробил, поразил носителя. Костюм смог затянуть повреждение и восстановить герметичность, но…».

Судя по тому, что сам «носитель» лежал здесь, припорошенный как и все вокруг грязноватой пылью, умные процедуры костюма ему не помогли. Андрей прислушался к себе положил ладонь на голову доспеха и нащупал легкое утолщение за «челюстью», нажал. И маска лица доспеха тускло расцвела под коркой грязи. Андрей в несколько движений смахнул с лицевой панели костюма пыль, и посмотрел на данные. Незнакомые-знакомые символы – данные мед-бота, все показатели жизнедеятельности на нуле, чего и следовало ожидать… Тогда он сунул руку под мышку костюма и простучал по грудине замысловатую партию кончиками пальцев, будто бесшумную мелодию на фортепьяно. Там, на груди костюма не было никаких кнопок, тот воспринимал сгналы давления непосредственно своими искусственными мышцами. И сейчас Андрей ввел в него код экстренного сброса. Костюм помутнел и с треском начал расходится, расползаться, искуственные мышцы лопались, раскручиваясь освобождая своего носителя. Сухо щелкнул, будто скорлупа грецкого ореха, шлем, и лицевая часть обозначилась по контуру лица трещиной. Андрей торопливо ухватил лицевую пластину за свитую в косы бороду и откинул её в строну.

Под забралом открылось лицо. Вполне человеческое, по-своему красивое. Мощный нос, широкий лоб, серые мертвые глаза невидяще и упрямо глянули куда-то за спину Андрею. Здоровенный наголо бритый мертвец лежал в остатках своего боевого облачения. Андрей сбросил жгуты остатков костюма с живота и увидел там огромную обугленную рану. Да уж, тут медблок доспеха помочь не мог. Этот был уже не жилец… Но как странно. Судя по следам бой здесь был годы назад. А владелец костюма выглядел так, будто с его смерти и не прошло и нескольких минут. Непонятно… Впрочем, загадок здесь и так хватало. Андрей протянул руку и снова взял отброшенный ранее излучатель. Новая память подсказала – он нажал на пупырь на боковой части и на верхнем торце бруска из корпуса выросла арка в которой тускло замерцала прицельная сетка. Запасной прицел… В штатном режиме прицельная марка должна проецироваться прямо нашлемный дисплей боевого доспеха. Но сойдет и так.

Сойдет?.. Перебила внедренную ему память его истинная – ничего себе «сойдет». Удобно. Дивно. Удивительно… Нажать другую кнопку – на боку тускло засветился индикатор заряда. Почти нулевой. Остаточный заряд… Впрочем, этого может хватить на выстрел-другой, пусть ослабленный. Андрей снова оглядел страшно израненные стены. Ослабленный – по здешним меркам.

Андрей подцепил пальцем и вытянул из приклада излучателя ленту ремня, зафиксировал на нужной длине и повесил агрегат на плечо. Трофей… Привычное слово успокоило. Хоть на миг придало этому сумасшедшему месту оттенок упорядоченности. Он глянул на лежащего на пандусе мертвеца. За краткое время тот страшно изменился. Глаза помутнели и ввалились, рот приоткрылся, по лицу расплылись трупные пятна. Будто время, которое заморозилось для него в герметичном костюме на долгие годы после здешней битвы, теперь торопилось взять свое. Андрей понял что будет дальше, и наблюдать не хотел. Мертвых во всех видах он на войне повидал достаточно. Теперь он был как-никак вооружен. Нужно было решать, что делать дальше. Попробовать понять, куда он попал… Выбираться из этой дыры… Да. Но сначала. Он оглядел тянущиеся по периметру ряды дверей. Камеры. Что если в них сидит еще кто, попавший сюда так же как он. Надо проверить.

Он огляделся, спустился с пандуса и решительно зашагал к ближайшей двери на первом ярусе. Новая память не подводила. Ладонь на панель управления справа от двери, и в самой двери будто прорезалось окно. Там за коном была такая же круглая камера, как та в которой он очнулся. Такая – и отличная. Потолок ее был разверзнут уже знакомыми лепестками и с него свисал какой-то… кокон. Это слово первым пришло на ум. На каких-то полумеханических тяжах и щупальцах висело опутанное трубками и проводами ложе, и в этом ложе едва проглядывался человек – а вернее его уже полуистлевший остов, с бессильно свешенной к полу рукой. Так… Подумал Андрей. Значит вот так. В камеры через потолок. А если нет соответствия каким-то стандартам – как меня – сбрасывают через пол. Эти камеры как трубы с заслонками… Конвейер. Концлагерь! Нацистское место. А с этим бедолагой видимо изначально что-то не задалось. Застрял. Может и в себя прийти даже не смог… Мерцающий дед жаловался, что у него трудности… Здесь все слишком старое. Все исчерпало моторесурс.

Следующие две комнаты были пусты и раскрыты, зияя проемами с дверными языками подвернутыми к потолку. Миновал их, приложил ладонь к очередной закрытой. Экран просветлел. Уже знакомая камера, разве только не такая обшарпанная на вид. И на её полу бился и корчился в конвульсиях человек. Живой! В камере плавал желтоватый дым.

– Эй! – Забывшись стукнул в стекло, и боль тут же заставила его вспомнить, что перед ним хоть и таинственно прояснившаяся, но все же сталь. Черт!… Да как же!… Он сунул руку на придверную панель, и вытащил на поверхность спрятанную чужую память. Но она как раз и дала сбой. Он мог выполнить простейшие функции, вроде осмотра камеры, но для открытия двери надо было знать код. А человек за стеной уже явно отходил. Дергался все медленнее, стекленея глазами, царапая пальцами по полу.

– Сука! Открой! – Завопил Андрей. – Старик! Ну где ж ты, гнида?!

И старик откликнулся.

– Бракованный продукт, – буркнул за спиной Андрея знакомый голос. – Должен быть уничтожен.

Андрей леденея от ненависти развернулся. Старик со всеми своими величественными атрибутами, посохом и длинными седыми усами висел в над полом в нескольких метрах у него за спиной.

– Открывай свою морильню, мразота! – Андрей направил на старика излучатель, и чертыхнулся вспомнив, что старик нематериален.

"Проекция – услужливо подсказала ему новая память. – Голографический интерфейс для взаимодействия с искусственным интеллектом".

– Вернись в камеру. – Потребовал старик.

Андрей снова обернулся к двери, и успел увидеть, как пол в камере разошелся лепестками, и тело человека с перекатившись соскользнуло с них в зияющую подпольную дыру.

– Стерилизация седьмой камеры завершена. – Поделился старик. – Продолжаю стерилизацию… Вернись в камеру… Обширные сбои…

– Ну тварюга!.. – Прошипел Андрей, и ухватив излучатель побежал по кругу мимо дверей, шлепая по панелям ладонью. Двери сменяли одна другую. Пусто, пусто, пусто и открыт пол, пусто, истлевший скелет на полу, пусто и открыт пол, распахнутая дверь, пусто… Старик не шевеля ногами плыл за ним по воздуху, иногда становясь полупрозрачным, иногда совсем исчезая, уговаривал вернутся в помещение и жаловался на сбои… Желтый дым за окном! Экран показал человека, который стоял прямо напротив двери и молотил по ней кулаком. Второй рукой он прижимал к лицу какую-то тряпку.

Андрей вдавил в панель клавишу связи с камерой.

– Отойди от двери! – Крикнул он. – Буду выбивать!

Человек в камере заозирался по сторонам.

– В сторону от двери, если жить охота! – Рявкнул Андрей. И человек в камере отскочил. Андрей торопливо развернулся, отбежал на несколько шагов, пошире расставив ноги крепко стиснул непривычный излучатель, вгляделся сквозь прицельное окно, напрягся в ожидании отдачи и нажал на спуск.

Ф-фых! – С конца ствола сорвался яркий шар, с дикой скоростью рванулся к двери размываясь от скорости кометным ореолом, вонзился в дверь – и раздался свистящий взрыв. Андрей рванулся в сторону и повалился на пол. Такого эффекта от своего чудо-ружья он все же не ожидал. С пола он и оглядел результат своего пробного выстрела. Дверь не вышибло, но воронку в ней прожгло-проплавило изрядную, и что-то в двери повредилось, потому что она роняя капли расплавленного металла скаталась как язык под потолок, выпустив из камеры в зал клубы желтого дыма, потом снова с металлическим грохотом встала на место, и снова скатавшись застыла окончательно.

Из проема в клубах дыма вывалился скрюченный человек, с сипением пропрыгал между разбрызганными по полу брызгами раскаленного металла, повалился на пол и полуползком непрестанно кашляя, судорожными движениями отполз от своей вскрытой темницы.

Андрей окинул человека коротким взглядом и побежал дальше. Заглядывая в камеры. Но больше ему не повезло. Везде он видел либо следы давней смерти, либо пустые камеры. Но он все бежал и бежал, и только снова приблизившись к извлеченному из камеры человеку понял, что сделал почти полный круг. Его шатало. Незнакомец за время его пробежки успел подползти к стене и опираясь на ней подняться на ноги. Теперь он стоял напротив Андрея, тоже тяжело дыша и оглядывая его слезящимися глазами. Андрей не стесняясь смотрел в ответ. Молчали. Незнакомец был примерно одного с Андреем возраста, может чуть постарше. И штаны с рубахой на нем был такие же, из белой ткани, за исключением того, что у незнакомца был оторван левый рукав. И Андрей сообразил из чего тот сотворил себе самодельную маску для защиты от дыма.

– Спасибо… – сказал наконец человек в однорукой рубашке. – Что вытащил…

Сказал он это по-русски. И Андрей сообразил, что и он ведь, когда предупреждал человека отойти т двери тоже в запале кричал по-русски. А если бы тот не владел русским и не понял?

– Не за что. – Ответил Андрей. – Ты русский?

– Да, – кивнул человек. – А ты?

– И я. Я Андрей.

– Петр… – Представился человек.

– Ты этой дряни не наглотался?

– Нет, – человек, что представился Петром, помотал головой, и кивнул на валявшейся на полу оторванный рукав рубахи. – Вроде нет. Вон, соорудил из подручных средств противогаз. Тут тебе и Кумарин и Зелинский в одном флаконе… Только не спрашивай откуда я взял жидкость намочить тряпицу. – Предупреждающе поднял палец Петр, и брезгливо шмыгнув носом вытер ладонью у себя под носом. – Хотя, если это газы воздействующие через кожу, так мне все равно уже можно поминки заказывать.

– Может и не нарывного, – попытался успокоить человека Андрей. – Они тут видишь, в камерах морят, гады. Есть время и обычным газом уморить.

– Ну добро, если так. – Неуверенно кивнул Петр. – Слушай, а "они", это вообще – кто? – Он завертел головой по залу. – И где это мы, спаситель, сударь ты мой любезный?!

– Не знаю… – Покачал головой Андрей. – Не знаю.

Андрея осенила одна мысль и он спросил Петра, но не на русском, а на другом, на том самом языке, незнакомом, и неведомо кем втиснутом в голову.

– А ты как сюда попал?

– Не знаю, – на том же языке легко ответил Петр, и осекся. – Эй, постой-постой… Погоди-ка…

– Во-от, – Хмыкнул Андрей. – Вот так-то. Что-то здесь с нами сотворили. А это? – Он показал Петру на излучатель в своих руках. Знаешь что это?

– Нет… Но… оружие? Ты им выбил дверь?

– Да. – Андрей поглядел на дверь. – Им, но суть не в том. Думаю, если ты возьмешь его в руки, то как и я, сразу будешь знать о нем все. Как пользоваться, и вообще.

– Ну-ка, – Протянул руки Петр.

– А-а!, – ухмыльнулся Андрей. – Мы еще не настолько знакомы,

– Ладно… Петр опустил руки. – Так все-таки, нежданный спаситель. Ты знаешь чуть больше меня. Хоть какие-то предположения у тебя есть?

– А где этот? – Андрей завертел головой. – Клоп паскудный…

– Кто?

– Старикан. Ты когда в камере очнулся, – у тебя старик был?

– Был, – кивнул Петр. – Был старик, будто из повести временных лет. и Старик, и луг и травка…

– Это все фальшивка. Старик этот. Он, понимаешь… он как запись на патефоне. Ну не совсем запись… – Андрей замялся. – Этот старик он как шахматы – мне кажется он может поступать только определенным образом. Он, черт… Он как часовой. Его задача нам была какую-то проверку устроить. И мы её не прошли. Вот он нас, и других кто в камерах здесь сгинул, уничтожить пытался.

– Ладно… – Кивнул Петр. Но, послушай. Все что в этом месте. Этот странный старик-мираж, железные двери которые сворачиваются как языки у кошки, вон – он кивнул на руки Андрея – твое оружие. Это ведь такие научные диковинки, о которых я даже не слышал. Ты понимаешь? Это ведь… прямо жульверновщина какая-то. Ты Жуля Верна читал?

– Еще как, – кивнул Андрей. – В детстве.

– Ну вот. Тут ведь все точно как в его романах. Таинственная пещера гениального ученого. Но ведь это… – Петр начал говорить утвердительно, но снова глянул по сторонам, осекся, и закончил полувопросительно. – Но ведь это бред горячечный. Так? Я имею в виду, не может один человек, или сообщество, в тайне от всех настолько опередить свое время.

– А ты Герберта Уэллса читал? – В свою очередь спросил Андрей.

– Читал. То есть… – Расширил глаза Петр. – Думаешь, "машина времени"?

– Ну, я вообще-то имел в виду марсиан из "Войны Миров". – Буркнул Андрей. – Как гипотеза, инопланетники вообще.

Петр вытер лицо.

– А что, одна теория не хуже другой… Вообще, знаешь что, мы тут можем до морковкиного заговенья гадать. Надо выбираться из этого склепа, – тогда что-нибудь и проясним. Согласен?

– Согласен, – кивнул Андрей. – Только прежде надо все камеры просмотреть. Я как сообразил, что старик в камерах людей убивает, побежал по камерам. Вон, вытащить успел только тебя. Но это я только один ярус пробежал. А здесь наверху еще два.

– Тогда скорее всего, мы уже опоздали…

– Но надо проверить. Для очистки совести.

– Конечно. Пошли.

Андрей с Петром зашагали к пандусу. Они без труда попадали друг-другу в шаг и тихонько переговаривались, рыская глазами по сторонам. Излучатель Андрей держал наготове. Место давило.

Только давай резво, – пыхтел Петр. – Посмотрим, и будем думать как выбираться. Не дай бог этот мистический старец, еще какую гадость нам на головы обрушит.

– Не обрушит, – Буркнул Андрей. – Он похоже только в камерах силу имеет. И то не во всех. Изношено здесь все.

– Кто его знает…

– Ты как себя чувствуешь-то? – Поинтересовался Андрей.

Петр на миг приостановился и прислушался к себе.

– Да вроде, хорошо. Легкие не выхаркиваю. И на коже никакой сыпи. Похоже, не глотнул этой дряни. А то ведь, знаешь, обидно бы. Немцы, говорят, на фронте газ применяют. С их дымом разминутся, чтоб здесь от другого помереть – право, не ком иль фо.

– Немцы? – Заострился Андрей.

– Ну. – Посмотрел на него Петр.

– Так ты сюда с фронта что-ли попал?

– Да. А ты откуда?

– И я тоже, с фронта. Тоже против немцев, понимаешь?

– Ну, я положим, не совсем против немцев, – поправился Петр. – Моя часть больше с австрийцами переведывалась. С немцами правда, тоже, несколько раз встречались.

– Да это-то детали. Немцы, австрийцы… – Возбужденно затараторил Андрей. – Одним миром мазаны. По общему счету считается. На то и война идет мирового масштаба.

– Здесь не поспоришь.

– Так ты понимаешь?

– Что?

– А! – Андрей взобрался на второй ярус, и направившись к ближайшей двери просветил её, убедился что внутри пусто и пошел по кругу. Петр шел за ним. – Ты знаешь, Петр, ты как сказал, про уэлсовскую машину времени, – так у меня прям в подмышках екнуло. Подумал, понимаешь, вдруг и правда, – занесло нас в какое-то будущее, на самый конец цивилизации к этим, как их там… что из под земли вылезали?

– К Морлокам?

– Во, к ним. Нет, эта тоже пустая… пошли дальше… Так вот, думаю, если мы с тобой окажемся не из одного времени? То есть если это остров жульверновского злодея, или там марсиане. Еще есть какой-то шанс вернутся. А если мы во времени перенеслись, – тут уже все. Конец. Все кого мы знали, – выйдет, давно умерли.

– Или еще не родились.

– Ну… – Андрей застыл перед очередной дверью. – Ну да. Или так… Смотри, – Он приложился к прозрачной двери – бедняга, он там всю обивку стен искромсал, – пытался выбраться.

– Ему мы помочь явно не могли успеть. – Заметил Петр – Он тут уже несколько лет мертв, самое малое… Но мне кажется, что ты не совсем логично подошел к вопросу.

– Поясни?

– Если бы нас куда-то переместили на машине времени. Это наоборот было бы хорошо. Значит, мы могли бы эту гипотетическую машину отыскать, научится управлять, и совершить обратное путешествие.

– Ну, так и от марсиан можно так… гипотетически… убежать. Притырить у них боевой треножник.

– Притырить. Ну и арго у тебя, Андрей, как у речного грузчика. Нет, я немного про другое. Вот представь, а если мы добрались в твое морлочье будущее своим, так сказать, ходом?

– Как это?

– Ну, находят же ученые в Сибири замерзших зверей в зоне вечной мерзлоты. Так вот вдруг наши неласковые хозяева умеют не только замораживать, а и через сотни лет пробуждать?

– "Когда спящий проснется"?

– Ну примерно так. Вот и вышло бы, что для нас во сне, субъективно прошла всего секунда. И для некого соседа нашего тоже, – которого мы возможно сейчас найдем, – субъективно то же секунда сна. Но мы с тобой получимся из современности, а он дай бог на языке Державина с нами изъяснятся начнет, или там, вообще гребцом с Рюриковой ладьи окажется. Или вот, еще хуже. Мы– с тобой считаем, что мы из самой современности, а ну как сейчас найдем бедолагу, и окажется, что он из… двухтысячного года! Представляешь?! Вот и выйдет тогда, что нам кажется делом современным, на самом деле уже давно события седой старины. И все кого мы знали уже давно обратились в тлен. И к ним уже не вернуться на уэлсовской машине, в силу её несущестования в природе. А? Мне-то впрочем, в такой ситуации было бы легче прочих. Отец с матушкой давно и мирно почили, да и моя… – Петр оборвал себя. – В общем, привязанности у меня конечно были, но неизлечимых сердечных ран я бы избег. Был привит от них естественным, так сказать, течением времени.

– Повезло тебе. – Буркнул Андрей. – Я такой улаженностью личных дел похвастать не могу. – Он понял что брякнул, и остановился. – То есть, я не хорошо я сказал, – повезло. Я имел в виду…

– Да, не конфузься. Я понял.

– М-мм… Ну вот. А мне-то знаешь, есть к кому возвращаться. – Андрей сжал зубы. – Да, есть к кому… И потом – ведь война! Родина в опасности! Нет. Обязательно надо вернуться. Иначе ведь, – дезертирство!

– Дезертирство, – это если по своей воле.

– Все равно.

– Оно правда. – Склонил голову Петр. – Не время лытать, когда Отечество в опасности. Хотя, Андрей… Я… – Петр замялся. – У меня сейчас только появилась возможность как следует обдумать происшедшее. И мне кажется, что дезертирами то нас – ну или по крайней мере скажу за себя… Дезертиром-то меня никто не сможет назвать, при любом раскладе. Потому что Андрей, меня кажется… Сдается, мне что меня в том последнем бою… убили.

Андрей остановился.

– То есть, как это?

– А вот так. Надел меня австрияк на штык. И доложу я тебе мил-друг, что ничего неприятнее со мной в жизни не случалось. А потом он выпростал из меня винтовку, а другой вложил мне прикладом в голову.

– А потом?

– А потом – все. Очнулся-то я уже здесь.

– Ну так! Накрутил! А ты говоришь, – убили! Дал тебе твой австриец прикладом в лоб, да и оглушил. И взяли тебя сюда пока ты был в беспамятстве.

– Может быть… Может быть… Только Андрей, знаешь, помнится мне, что когда он припечатал меня прикладом… Почувствовал я, как мои черепные кости расходятся.

– Почудилось.

– Ладно, почудилось. Но сейчас-то на мне вообще ни царапины. Ни шрама. А? А ты?

– Чего?

– А ты что последнее помнишь?

Андрей поежился, вспоминать это ему не хотелось.

– Сперва пулей. А потом граната, прямо ко мне в окоп.

– Ну вот. А сейчас на тебе тоже – ни шрама?

– Да кто его знает? Если у них тут метал в дверях когда надо железо, а когда надо как глина гнется. Значит и медицина у них – ого какая. А ты мне что? Сказки про загробную жизнь? – Хмыкнул Андрей. – Иди может по твоему это того? Адские вертепы? Ты вообще не из этих? Богомольцев-верующих?

– Да нет, я скорее атеист. – Отмахнулся Петр. – И на райские кущи, и на пекловище тут не очень похоже. Так что и я тебе про их науку говорю. Вдруг они не только лечить. Вдруг они еще и мертвых умеют поднимать?