Текст книги "Помни меня"
Автор книги: Лесли Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Мэри слабо улыбнулась. Ее тошнило от голода, и она не могла заставить себя посмотреть на Эммануэля и Шарлотту, лежащих под брезентом, потому что боялась, что они мертвы, а не просто спят. Возможно, это была победа, но в эту минуту Мэри чувствовала себя полностью побежденной.
Мэри не помнила, как они высадились на берег. В ее памяти запечатлелось только то, как они подошли ближе к берегу и проснулись, лежа на мягком, теплом песке.
Она осторожно села и огляделась вокруг, удивленная тем, что видит солнце на востоке. Мэри потрогала свою одежду. Одежда была сухой, но заскорузлой от соли. Встревоженная абсолютной тишиной, Мэри попыталась встать, но ее тело отказывалось повиноваться ей, и она еле двигалась.
Повернув голову в другую сторону, она увидела мужчин, спящих под навесом, и Шарлотту с Эммануэлем, устроившихся между Уиллом и Джеймсом. Рядом догорал костер, возле которого огромной кучей были навалены ракушки от мидий, под деревом стояла бочка с водой, к которой вел глубокий след на песке.
Мэри тут же догадалась, что она, вероятно, уснула или даже отключилась вчера, а мужчины охраняли ее сон и нашли еду и воду, прежде чем упасть и уснуть.
Это проявление доброты тронуло ее до слез и дало ей силы преодолеть усталость, встать, потянуться и медленно побрести к бочке с водой. Мэри пила жадно, кружку за кружкой, пока ее желудок не раздулся, тогда она начала жадно глотать холодный рис, оставшийся в горшке. Только теперь Мэри заметила, что они высадились в прекрасном заливе с белым песком, прозрачным голубым морем и пышной зеленой растительностью.
Ее сердце переполнилось благодарностью, и она упала на колени, чтобы поблагодарить Бога за их счастливое спасение во время шторма.
Глава тринадцатая
Сэм Брум и Джеймс Мартин прервали поиски раков в каменистых бассейнах и устало присели.
– Мэри умеет ставить перед нами сложные задачи, – сказал Джеймс с улыбкой. – Но при этом она великая женщина. – Его бриджи были так изорваны, что носить их вообще не имело смысла, потому что сквозь дырки светились ноги и часть ягодиц. Рубашка и бриджи Сэма сохранились немного лучше, но были так потрепаны, что очередной шторм наверняка унес бы их с собой.
Сэм оглянулся на пляж, где Мэри развешивала выстиранную одежду на кустах. Она сказала, чтобы они не возвращались в лагерь, пока не наберут полный мешок раков.
– Ох, да она к себе еще более требовательна, чем к нам, – ответил он. Сэм знал, что Мэри не присядет за целый день. Когда она закончит со стиркой, то тоже отправится на поиски съестного, чтобы пополнить их запасы.
Джеймс кивнул, соглашаясь. Он не мог поверить своим глазам, видя, что Мэри держит себя в руках после того, через что им пришлось пройти за последние несколько недель. Сам Джеймс прошлой ночью проснулся от ужаснейшего кошмара и был слишком испуган, чтобы снова закрыть глаза. Даже Уилл, который много раз на море попадал в такую ужасную погоду, которую только Корнуолл может подкинуть рыбакам, признал, что ничего хуже этого в его жизни не случалось. Джеймс считал, что они заглянули смерти в лицо в ту ночь, когда якорь оторвало от морского дна, и было неудивительно, что многие мужчины не стремились снова поднять паруса.
– Мы бы все утонули, если бы не Мэри, – констатировал Сэм дрожащим от волнения голосом. – Нам должно быть стыдно, что мы не можем сравниться с ней в смелости и выносливости.
Джеймс знал, что это правда, но ему неудобно было признаться в этом перед Сэмом.
– Ну ты к ней всегда с нежностью относился, – поддразнил он его вместо этого. – Лучше бы ты хранил свои мысли при себе, Сэм. Если Уилла разозлить, он может быть опасным.
– Мои мысли о Мэри чисты, – запротестовал Сэм. – Но если бы не она, я бы и до побега не дожил. Я был одной ногой в могиле, когда меня выбросили на причал, как мешок с рисом. Я видел, как другие женщины крали одежду у тех, кто был слишком слаб, чтобы протестовать. Они обошли меня, даже воды не подали, потому что я был в лохмотьях. Но Мэри подошла ко мне, сохрани ее Господь.
Страстные заверения Сэма укололи Джеймса. Он не особенно помогал больным со второй флотилии и вспомнил, что сам припрятал бутылку рома, которую украл, помогая загружать продукты в амбары. Всю следующую неделю все разговоры были о том, как Мэри помогает больным, а у него тогда хватило черствости заявить ей, что для них самих было бы лучше умереть.
Думая о прошлом, Джеймс вспомнил, как снова встретил Уилла, когда сошел на берег в Порт-Джексоне. Уилл не знал, что Сэмюэля Берда и Джеймса выслали на другом корабле флотилии, и был в восторге оттого, что снова встретился с ними. Джеймс вспомнил, как он возбужденно предлагал Уиллу поселиться в одной палатке с ним и с другими мужчинами с «Дюнкирка», но Уилл поставил его в тупик, сказав, что собирается жениться на Мэри и построить собственную хижину.
Джеймс подумал, что тот совсем рехнулся. Он не мог поверить, что Уилл захочет жить с одной женщиной и ее ребенком, вместо того чтобы поселиться со своими старыми товарищами и менять женщин каждый день.
И все же не прошло много времени, и Джеймс стал завидовать Уиллу. Женщины-заключенные разочаровали его: они были либо холодными сучками, либо окончательными развалинами, и к тому же, когда постоянно испытываешь голод, от женщин мало удовольствия.
Мэри оказалась отличной женой. Она была жизнерадостной и веселой, держала себя и Шарлотту в чистоте и отличалась благопристойным поведением. И одного взгляда на Уилла, который находился в хорошей форме и выглядел крепче остальных, было достаточно, чтобы понять, что Мэри окружила его вниманием и заботой.
Но так же, как Джеймс ошибался в своих первоначальных выводах о Мэри, он ошибся и в Уилле.
– Как плохо, когда кого-то идеализируешь, – размышлял он вслух. – О, я не имею в виду Мэри, – проговорил он быстро, видя удивление и даже возмущение на лице Сэма. – Я говорю об Уилле. – Джеймс подумал, что никогда не забудет, как этот большой мужчина сидел, съежившись от страха, в ту последнюю штормовую ночь в море. И как Мэри орала как сумасшедшая, подгоняя их всех. – Знаешь, с того момента, как я впервые встретился с ним на «Дюнкирке», я твердо верил, что он неуязвим.
– Мужчина, которому приходится хвастать силой или умом, не уверен в том, что они у него есть, – сказал Сэм с насмешливой ухмылкой. – А мужчина, который нокаутировал товарища из-за подозрений, что тот хочет его женщину, круглый дурак.
Джеймс пожал плечами. Пусть Уилл разочаровал его, но он не позволит кому-то, кто недавно объявился, поносить своего друга.
– Придержи язык, – предостерег он. – Мы с Уиллом старые друзья.
– Я знаю, – сказал Сэм осторожно. – Но ты не дурак, Джеймс. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что нам нужен сильный вожак, только тогда у нас появится шанс добраться до Купанга. Я не уверен, что Уилл сейчас будет на высоте.
– Не думаешь ли ты, что таким вожаком может стать женщина с двумя детьми? – возразил Джеймс. Он сам обожал Мэри, но он не привык считать, что женщина может быть более крепкой и жизнестойкой, чем он или любой другой мужчина.
Сэм хмыкнул.
– Конечно, нет. Это закончилось бы тем, что все взбунтовались бы.
В Порт-Джексоне Джеймс часто называл Сэма пастором из-за его внешности, деликатных манер и неодобрительного отношения к выпивке. Но за последние пару недель он убедился в том, что Сэм обладал силой воли и изобретательностью. Джеймсу пришло в голову, что у Сэма есть какой-то свой план, и он подумал, что лучше всего выяснить это сейчас, чтобы знать, что их ждет.
– А что, если Уилл предложит переждать здесь плохую погоду? – спросил он осторожно. Уилл лишь намекал на это Джеймсу, и, честно говоря, эта идея ему понравилась.
Сэм слегка улыбнулся. Этот залив, который они окрестили Белым, казался ему раем. Мягкий песок, пышная растительность и теплый климат были так соблазнительны.
– Я с удовольствием остался бы здесь, если бы у нас имелось больше еды, – признался он. – Я, как и остальные, беспокоюсь, что мы можем утонуть во время очередного шторма. Но если мы останемся, мука и рис закончатся, и где гарантия, что не придет корабль и не отвезет нас обратно в Сидней?
– Мы могли бы ловить рыбу и охотиться, – возразил Джеймс. – А что касается корабля, то какова вероятность его появления?
– Небольшая, – согласился Сэм. – Но весь смысл нашего побега заключался в том, чтобы начать новую жизнь. Чем дальше мы будем откладывать, тем больше сил потеряем.
– Ты заразился от Мэри, – засмеялся Джеймс.
– Возможно, но это не делает мои слова менее правдивыми. Я думаю, что мы должны плыть дальше.
– А что, если Уилл не согласится? – спросил Джеймс.
Сэм пожал плечами. Этот жест означал: тот, кто хочет плыть дальше, имеет полное право взять лодку и бросить остальных.
Джеймс поднялся и начал отковыривать ножом мидии с камней. Его не удивило то, что Сэм с радостью оставил бы здесь Уилла. Джеймс признавался себе, что сам, вероятно, сделал бы то же самое, если бы мог что-то с этого поиметь. Он считал преданность всего лишь абстрактным понятием, которое объединяло толпу, если у нее было больше власти, чем у отдельно взятого человека. Джеймс обычно становился на сторону сильнейшего, на остальных же ему было наплевать.
А еще он был ленив от природы. Он всегда выбирал самый легкий путь. На первый взгляд, проще всего остаться здесь. Но так ли это на самом деле? Они не будут рисковать жизнью, если только не придут аборигены и не нападут на них, но им придется построить настоящие шалаши и хижины, а у них имеется лишь несколько инструментов. Имея только одну женщину на восемь мужчин, они все скоро передерутся. И потом, Джеймс тосковал по городской жизни, по шуму и сутолоке, по возможности напиваться, есть все, что душе угодно, скакать верхом и очаровывать дам.
Он вспомнил, как в первый год существования в колонии несколько дураков сбежали в глубь материка, думая, что если они будут долго идти, то дойдут до Китая. Джеймс громко смеялся над ними, но, с другой стороны, он был лишь одним из немногих каторжников, умевших читать и писать, и он довольно неплохо разбирался в географии.
Джеймс знал от Детмера Смита, что в Купанге можно сесть на корабль, идущий в Китай, в Африку и даже в Южную Америку. Во всех этих местах ленивый, хитрый ирландец мог бы неплохо устроиться.
Уильям Мортон хотел продолжить путешествие хотя бы для того, чтобы доказать, что он такой же хороший моряк, как и Уилл. Мэри, безусловно, потребует плыть дальше, а Нат Лилли станет на сторону Сэма Брума, потому что они подружились за время путешествия. Билл Аллен, вполне вероятно, тоже захочет быстрее добраться до Купанга, и на стороне Уилла, скорее всего, будут только Джейми Кокс и Сэмюэль Берд.
Джеймс знал, что для него лучше принять сторону Мэри, а не Уилла. Такая смелая и изобретательная маленькая женщина, как она, может оказаться очень полезной, когда они прибудут в Купанг.
* * *
В тот же вечер вся группа собралась у огня, потому что с наступлением темноты стало холодно. Уильям Мортон завел разговор о том, когда отплывать. Он хотел отправиться на следующее же утро.
– Какой нам смысл оставаться здесь? – произнес он убежденно. – Мы уже отдохнули, высушили одежду и починили лодку.
Уильям раздражал всех. Он не отличался чувством юмора, 6ыл педантом и считал, что все знает. Нат, любивший позубоскалить, часто поддразнивал его, спрашивая, почему он попался на краже, если такой умный. Но Уилл все же пользовался определенным авторитетом в группе, потому что умел управлять судном.
– Я считаю, что нам надо остаться на какое-то время здесь, – сказал Уилл упрямо. – Лодка не выдержит еще одного такого сильного шторма.
Все мужчины высказали свое мнение, но Мэри пока молчала. Она наблюдала за их лицами и пыталась определить, чего в действительности хотел каждый. Лица Сэма Брума, Джейми Кокса и Сэмюэля Берда ничего не выражали, и Мэри догадалась, что они пока прислушиваются к мнению более сильных членов группы. Они станут на сторону того, кто завоюет их доверие.
Джеймса Мартина любили все. Он проявлял хладнокровие в кризисной ситуации, обладал чувством юмора, который скрашивал их нелегкую жизнь, и лидерскими качествами, но он не отличался особой уравновешенностью.
Билл тоже пользовался всеобщим уважением. Он дольше других мог сидеть на веслах, быстрее всех рубил дрова, в течение секунды разжигал огонь и с симпатией относился к более слабым. Но он не был моряком.
Еще месяц назад мужчины слепо последовали бы за Уиллом, как бы тот ни поступил, но он потерял свой авторитет с тех пор, как проявил трусость и нерешительность.
Мэри стало грустно оттого, что друзья отвернулись от Уилла. Все они испытывали ужас во время штормов, которые стали для них серьезным испытанием, и она не думала, что Уилла будут судить так строго из-за того, что он потерял мужество. Если бы не Шарлотта и не Эммануэль, Мэри тоже запаниковала бы. Лишь материнский инстинкт удержал ее от этого, ведь она должна была любой ценой защитить детей.
Мэри разрывалась на части. Она всей душой хотела продолжить путешествие, чтобы обрести наконец безопасность, дом для своих детей и спокойную жизнь без тревог, но состояние Шарлотты и Эммануэля вызывало у нее беспокойство. Морская качка, холод и постоянное пребывание мокрыми сильно измучили их. У них были изможденные и перепуганные лица, они похудели и не переваривали пищу. Им действительно требовалось больше времени, чтобы прийти в себя. Но у Мэри убывало молоко, риса, который они привезли с собой, хватило бы максимум недели на три, и она не знала, сможет ли справиться желудок годовалого ребенка с диетой из одних раков.
Мэри подумала, что большинство мужчин, как и она, испытывали внутренний конфликт, но, разумеется, по другим причинам: они боялись, что попадут в еще один такой же сильный шторм.
– Я согласен с Уильямом, – сказал Сэм Брум. – Мы должны отправляться дальше, и чем раньше, тем лучше. Мы ничего не выиграем, если будем выжидать здесь, пока у нас кончатся запасы еды.
Сэм пользовался уважением других благодаря спокойствию, практичности и умению слушать, но с той ночи, как Уилл ударил его, он изменился. Хотя Сэм и сохранил свою сдержанность, он начал самоутверждаться. Мэри ощущала, что он приобрел большое влияние в группе, в то время как всем, особенно Уиллу, этого не хватало. Она не думала, что Сэм ненавидит Уилла или что он хочет видеть вожаком Уильяма Мортона. Но Мэри догадывалась, что он старается как-то сравнять силы, вероятно, став правой рукой командира.
– Мы можем здесь охотиться и рыбачить, – заспорил Уилл, и его лицо вспыхнуло от гнева, поскольку никто уже, казалось, не прислушивался к его словам. – Разве я один не кормил всех, когда мы были в Сиднее?
Четверо мужчин, прибывших со второй флотилией, не застали голод, поэтому заявление Уилла мало что значило для них. Только Джейми Кокс и Сэмюэль Берд кивнули, подтвердив, что это правда.
– А ты что скажешь, Джеймс? – спросил Сэм ирландца. – Плыть дальше или оставаться?
Джеймс не мог заставить себя выступить против старого друга открыто.
– Мне бы хотелось пару кружек пива и двоих женщин, – сказал он с притворно беспечным видом. – А если мы будем здесь долго околачиваться, вряд ли я это получу.
Некоторые мужчины засмеялись, но Уилл посмотрел так, будто Джеймс вонзил ему нож в спину.
– Похоже, ты за то, чтобы плыть дальше, – сказал Сэм, стараясь не смотреть на Уилла. – Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Нат Лилли прочистил горло и громко сплюнул на песок.
– Это правда, мы должны плыть дальше, но каждый раз, когда погода будет портиться, нам нужно высаживаться на берег.
Джейми Кокс сидел, опустив глаза. Он был самым юным из них и однажды сказал Мэри, что не выжил бы на «Дюнкирке» без помощи Уилла. Джейми был хрупкого телосложения и при первой встрече напомнил Мэри птицу своими острыми чертами лица, а сейчас они еще более заострились. Его явно не волновало то, будут ли они плыть дальше или останутся, лишь бы рядом был Уилл.
– Билл, что ты думаешь? – спросил Сэм.
– Плыть, – прорычал он, сердито глядя на Уильяма Мортона, будто предупреждая его, чтобы он не пытался перехватить командование.
Сэмюэль Берд все еще сидел с ничего не выражающим лицом.
– Мэри, твое мнение? – спросил ее Уильям.
Мэри не ожидала, что ей зададут этот вопрос, и она заколебалась, не желая идти против мужа. И все же Уильям Мортон громче всех заявлял о том, как глупо брать с собой женщину с детьми, Если ему было небезразлично, что она думает, тогда она обязана высказать свое мнение.
– Я согласна с Натом, – произнесла Мэри. – Мы должны плыть дальше, но останавливаться, если погода будет меняться.
– Что нам теперь, слушать чертову женщину? – взорвался Уилл. – Да что она знает!
Джейми Кокс удивленно поднял голову, Билл сузил глаза, сердито глядя на Уилла, а Сэм явно рассвирепел.
– Я бы сказал, что она знает больше нас всех, – заметил Джеймс с притворной медлительностью. – Если бы не она, мы все уже давно пошли бы на корм рыбам. Ну хватит спорить. Давайте проголосуем.
Уильям Мортон посмотрел на Уилла, вероятно, ожидая, что тот произнесет какую-нибудь речь, чтобы снова добиться преданности своих бывших последователей.
– Кто за то, чтобы завтра плыть дальше, поднимите руку, – сказал Уильям.
Только Джейми Кокс и Уилл не подняли рук.
– Приговор привести в исполнение, – произнес Уильям и ухмыльнулся от собственного остроумия.
– Не жалуйтесь, если лодка не выдержит, – сказал Уилл, пожав плечами. Потом он повернулся к Мэри с подчеркнуто важным видом. – И не упрекай меня, девочка, если дети умрут!
После того как они выплыли из Белого залива, были моменты, когда Мэри мучалась угрызениями совести, вспоминая слова Уилла, потому что не раз сильно штормило, причем погода менялась так быстро, что они не успевали пристать к берегу. Каждый раз, когда она видела перепуганные лица детей и слышала, как они кричали от ужаса, Мэри спрашивала себя: что же заставило ее рисковать их жизнями?
И все же необходимость защитить их давала ей силы для борьбы, когда она видела, что мужчины начинают отчаиваться. Джейми, Сэмюэль Берд и Нат держались хуже всех. Все они были невысокого роста, не такие мускулистые, как остальные, а еще они не умели плавать и от этого боялись еще больше. Мэри хвалила, умоляла, запугивала и подгоняла их. Она стояла у руля, ругалась и кричала, что они должны вычерпывать воду, если не хотят умереть.
Но как раз тогда, когда она, как и мужчины, начала думать, что смерть все равно унесет их и это лишь вопрос времени, они зашли в спокойные воды. Слева от них был берег, справа – огромный риф, а море между ними казалось тихим, как мельничный пруд.
– Слава Господу! – закричал Уильям Мортон, поддавшись эмоциям. – А я уж было решил, что нам крышка.
И все же это новое спокойное море не было безопасным: в нем находились десятки крошечных островов и атоллов, где лодка могла сесть на мель. Беглецы высадились на одном из островов. Им не удалось найти там питьевой воды, но они сварили немного риса на оставшейся воде и, дождавшись отлива, отправились вдоль скал в поисках родника.
К своему удивлению и восторгу, они увидели десятки гигантских черепах, выходящих на берег откладывать яйца. Мужчины быстро убили пару штук и после прилива оттащили их обратно на свой остров.
В ту ночь они впервые хорошо поужинали свежим мясом, которое они последний раз ели еще в Сиднее. Когда они тут же уснули с полными животами, их к тому же вознаградил дождь, наполнивший водой перевернутые раковины, которые они выложили на песке.
В последующие дни, пока Джеймс и Уилл снова конопатили лодку мылом, остальные поймали еще черепах и закоптили мясо на огне, чтобы взять с собой.
Билл в молодости много браконьерствовал, и, когда он видел какую-либо дичь, которая гнездилась в траве, он отправлялся ловить ее, беря в помощники Ната. Мэри невольно смеялась, наблюдая за ними, потому что вместе они выглядели очень странной парой. Угрюмый мускулистый Билл, с блестящей на солнце лысиной, делал знаки рукой хорошенькому мальчику Нату, чтобы тот гнал к нему дичь. Но они хорошо работали вместе, и Билл к тому же научил Ната ощипывать птиц.
Мэри нашла листья капусты и фрукты. Она не знала, как они назывались, но у них был восхитительный вкус, и дети, находившиеся в плохом состоянии и безразличные ко всему, начали оживать.
После шести дней отдыха они снова отправились в плавание, останавливаясь время от времени, чтобы поискать черепах. Черепах они не нашли, но обнаружили большое количество раков и много пресной воды.
Все уже давно перестали спрашивать Уилла, когда они дойдут до края этой гигантской суши. Вопрос о том, куда они направятся потом, остался в прошлом. Беглецами овладела апатия, и они уже не надеялись добраться до какого-нибудь цивилизованного поселения. Когда они увидели впереди пролив, отмеченный на карте Уилла, они вопросительно посмотрели друг на друга, а потом, когда до них дошло, где они на самом деле находятся, у них начался истерический смех.
Пройдя через пролив, они обнаружили, что залив за ним испещрен маленькими островками, и они поняли, что должны выйти на берег и наполнить бочку с водой перед последним этапом плавания и открытом море. Но когда они попытались высадиться на один из островков, группа аборигенов, наблюдавшая за ними из своих каноэ, начала размахивать копьями и поплыла по направлению к ним.
Мужчины были вынуждены выстрелить из мушкетов, чтобы отпугнуть их, но, к своему ужасу, увидели, что аборигены подняли луки и начали целиться в них. Мэри побледнела, когда несколько этих восемнадцатидюймовых стрел с заостренными концами попали прямо им в лодку, и у мужчин не оставалось другого выбора, как грести с сумасшедшей скоростью, чтобы оторваться от дикарей.
Эти аборигены были выше ростом и чернее всех тех, которых беглецы уже встречали раньше, и с криками гнались за их лодкой на своих каноэ. Но когда туземцы уже были рядом и вот-вот собирались схватить их, поднялся ветер, надувший паруса лодки, и путешественники поплыли быстрее, все еще не веря в свое спасение.
– Нам нужно набрать воды, прежде чем переправляться через| залив, – сказал Уилл чуть позже. – Там, как минимум, около пятиста миль, и даже с полной бочкой нам все равно придется экономить.
Он был абсолютно прав, и Мэри обрадовалась, что он снова владеет ситуацией.
На следующий день они рискнули и пришвартовались к острову, несмотря на приличных размеров деревню поблизости. Они наполнили бочку водой и поспешно ретировались, а затем вернулись на необитаемый остров, чтобы провести там ночь.
На следующее утро, воодушевленные своим вчерашним успехом, они решили вернуться и набрать еще воды, но когда они подплыли ближе к берегу, то тут же неизвестно откуда возникли два каноэ с тремя-четырьмя десятками воинов и направились прямо к лодке. Ни Мэри, ни ее спутники никогда раньше не видели подобных каноэ: они были прочными, со скамьями для гребцов, парусами, сделанными из какого-то материала, похожего на рогожу, и платформой, явно предназначенной для сражений.
Уилл развернул лодку.
– Гребите, уроды, – заорал он на мужчин и быстро поднял основной парус.
Мэри онемела от страха и едва дышала. Лица и тела у аборигенов были разукрашены белым узором, они что-то декламировали нараспев, и она не сомневалась, что они намереваются убить всех белых людей до одного за то, что те посмели ворваться на их территорию. Дикари находились так близко, что Мэри слышала запах их пота и видела ненависть в их глазах. Хуже всего было то, что начали выплывать другие каноэ, которые направлялись к ним.
И тут Уилл показал всем, какой он первоклассный моряк. Он лавировал туда-сюда, пытаясь поймать ветер, и как только ему это удалось, лодка моментально помчалась вперед. Скоро аборигены оказались слишком далеко, чтобы пускать в них стрелы.
– Сейчас мы пойдем прямо через залив, – крикнул Уилл. – Снимите шляпы, мы навсегда покидаем эту проклятую богом землю!
Несколько миль аборигены следовали за ними, пока не поняли, что не смогут догнать лодку. Когда они в конце концов повернули в сторону суши, Уилл издал радостный возглас.
– Мы победили этих ублюдков! – заорал он, и его улыбка была такой же ослепительной, как и водная гладь, расстилавшаяся вокруг.
Мэри присоединилась к похвалам мужчин, которые отдавали должное умению Уилла. Она гордилась мужем не только потому, что он доказал, какой он классный моряк, но и тем, что к нему снова вернулась бодрость духа.
– Ты так хорошо справился, – сказала Мэри, усаживаясь рядом с ним у руля.
– Я сделал все, что мог, – ответил Уилл, подняв одну бровь, белую от морской соли.
– Никто из нас не смог бы так, – произнесла Мэри с восторгом и поцеловала его в щеку.
– У нас не так уж много воды и еды, – предупредил он.
– Тогда нам следует экономить, – сказала она. – Ты имеешь хоть какое-то представление о том, далеко ли еще нам плыть?
Уилл покачал головой.
– Карты кончились. Начинай-ка лучше молиться, девочка моя.
Три недели спустя, среди ночи, Мэри смотрела на звезды и молилась. Ее многочисленные молитвы о том, чтобы скорее увидеть сушу, не были услышаны. Теперь Мэри молила Бога, чтобы он забрал ее детей прежде, чем ее, чтобы она могла заботиться о них до конца.
Мэри держала Эммануэля на руках, а Шарлотта лежала, положив голову матери на колени. Дети были такими тощими и слабыми, что больше уже не могли плакать. Они просто лежали и не сводили с нее своих тусклых глаз. Мэри думала, что она испытала все виды страданий, но мысль о том, что она виновата в медленной и ужасной смерти своих детей, нельзя было сравнить ни с чем.
Они съели последние запасы еды несколько дней назад, а вода кончилась вчера в полдень, когда Эммануэлю и Шарлотте дали последние капли. Сегодня никто не разговаривал. Все впали в оцепенение, уставившись на линию горизонта. Они уже не искали глазами землю и избегали смотреть друг на друга, чтобы не расстраиваться еще сильнее.
Все, кроме Мэри и Уилла, спали. Уильям Мортон облокотился о пустой бочонок из-под воды, Сэм Брум и Нат Лилли свернулись калачиком на носу, как две собаки, остальные лежали, как мешки, друг возле друга. Нат и Сэмюэль Берд больше всех пострадали от солнца из-за светлой кожи, и их лица выглядели чудовищно – красные, вспухшие, все в волдырях. Лысая голова Билла тоже получила свою порцию солнечных ожогов, но в последние несколько дней он обернул ее тряпкой, как тюрбаном.
Уилл сидел сгорбившись у руля. Взглянув на него, Мэри подумала, что перед ней чужой человек. Казалось, он усох. Его когда-то мясистое лицо стало лицом скелета, на котором выделялись глаза и рот, ставшие слишком большими. Уже не имело значения то, что с того момента, как они вышли из залива, дул попутный ветер, потому что ни у кого не было сил, чтобы поднять весла, не говоря уже о том, чтобы грести.
Мэри удивилась, что звезды и луна могут одновременно так ярко светить. Они мерцали, как свечи на алтаре, отражаясь в спокойной темной воде. Ей показалось, что они говорят ей, чтобы она отпустила детей и избавила их от дальнейших страданий.
Мэри подняла Эммануэля повыше на руки. Он весил уже очень мало, и она вспомнила, каким тяжелым он был несколько недель назад, когда они только начали свое плавание. Казалось, от него остались одни глаза. Малыш даже не повернул голову к ее груди, как обычно это делал, будто наконец смирился с тем, что там больше нет молока.
– Мне так жаль, – прошептала Мэри, целуя его в выпуклый лоб. Она так хотела, чтобы все выжили и увидели, как Эммануэль ходит, услышали, как он разговаривает, и поняли, что, когда вырастет, он станет таким же крепким, как его отец. Несправедливо, что его короткая жизнь была такой тяжелой. Но когда Мэри всем телом повернулась на сиденье, намереваясь опустить сына в воду, она почувствовала, как он пальчиками схватился за ее палец.
Мэри показалось, что он молча молит ее остаться с ним до конца. Она крепче сжала его, наклонила лицо к его маленькой головке и тихо заплакала, коря себя за трусость.
– Мэри!
Вздрогнув, она проснулась оттого, что Уилл дергал ее за платье.
Первые солнечные лучи осветили небо. Мэри подумала, что Уилл ожидает шторма и что она должна приготовить миски, чтобы набрать в них питьевой воды.
– Мэри, мои глаза обманывают меня или это земля? – спросил он хрипло.
Мэри посмотрела вперед. Это действительно было похоже на землю – темная волнистая полоса на горизонте. Ее охватило дикое возбуждение.
– Мы можем оба одновременно ошибаться? – спросила она. – Мне тоже кажется, что это земля.
Мэри подвинулась на сиденье ближе к нему, все еще держа детей, и ухватила его за руку.
– О, Уилл, – прошептала она. – Неужели это правда?
Они по меньшей мере час вглядывались в эту полосу, держась за руки и изо всех сил надеясь, что это не какая-нибудь жестокая шутка природы. Но темная полоса медленно приближалась с каждой минутой, пока они наконец не поняли, что на самом деле это были деревья.
– Ну, девочка моя, – сказал Уилл, глядя на Мэри и сияя. – Я тебя доставил. Сегодня пятое июня 1791 года и я должен записать в судовом журнале, что я увидел землю. Прошло шестьдесят дней с тех пор, как мы покинули Сидней, и я благодарю Бога за наше спасение.
– Разбудить остальных? – спросила она. – Или пусть они спят дальше?
– Буди их, черт возьми! – произнес Уилл. Его когда-то мощный голос превратился в хриплое карканье. По заросшей щеке прокатилась слеза. – Бог свидетель, здесь есть из-за чего проснуться.
