Текст книги "Пустыня смерти"

Автор книги: Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

Часть IV

1

Бизоний Горб поймал Киркера, охотника за скальпами, в каменистой лощине восточнее реки Пекос. В тот момент у Киркера было с собой сорок скальпов. Бизоний Горб опознал их как скальпы мексиканцев, но все равно решил подвергнуть пленника зверским пыткам, пока тот не умрет. Киркера было не так-то просто изловить. Он ухитрился спрятаться среди скал и просидел там весь день, чем сильно рассердил военного вождя команчей. Луна стала полной, что сулило удачу, и вождь пожелал проследовать по старой проторенной тропе прямо в Мексику и привезти назад с собой новых пленников, в основном детей, которых можно сделать рабами или же продать торговцам из метисов в местечке, называемом Грусть, расположенном поблизости от бывших ключей, где обычно останавливались путники, пересекающие великие равнины, чтобы передохнуть и напоить лошадей и мулов.

Бизоньему Горбу не понравилось, что приходится задерживаться ради того, чтобы поймать какого-то охотника за скальпами, человечка столь слабого, что он убивал лишь мексиканцев и редко когда отваживался напасть на апачей или же на команчей. Сначала вождь решил посадить в засаду трех своих воинов, а самому с отрядом двигаться дальше. Когда Киркер сочтет, что опасность миновала, и вылезет из потайного Места в скалах, трое команчей убьют его и нагонят группу, направляющуюся на юг.

Однако этому решительно воспротивился Брыкающийся Волк, и Бизоний Горб вынужден был пойти на уступки. Киркер убил у Брыкающегося Волка двух его жен и одного сына, снял с них скальпы и продал их. Брыкающийся Волк был не из тех индейцев, которые забывают про обиды и прощают их; он захотел лично принять участие в смертельных пытках Киркера. Луна команчей стала полной только что, поэтому у них будет достаточно времени, чтобы незаметно проскользнуть в Мексику и захватить там пленников.

Брыкающийся Волк придумал, как выгнать Киркера из его норы в скалах, и осуществил свою идею в самом начале вечера, еще до восхода луны. Он отправил молодых воинов поймать несколько змей и приказал связать их хвостами вместе, да покрепче, чтобы они не гремели своими погремушками. Затем всех этих гремучих змей следовало нацепить на палку головами вниз – от такого непочтительного с ними обращения они становились еще злее.

Воины поймали семь змей. Когда хвосты всех семерых связали вместе, молодой храбрец по прозвищу Шустряга забрался на скалу выше убежища Киркера и швырнул связку змей вниз, угодив прямо на него. Киркер заорал, когда первая змея ужалила его, а заорав, тем самым открыл место, где скрывался.

Бизоний Горб сам прыгнул на него сверху и одним ударом выбил у него из рук ружье, чтобы тот не мог застрелиться. По счастью, змея ужалила Киркера лишь в ногу, так что рана оказалась не смертельной, и он не ослабел настолько, чтобы не воспринимать боль от пыток.

Киркера еще не дотащили до стоянки, а Брыкающийся Волк, рассвирепев от злобы, уже всадил ему в ухо острую палочку, проткнув барабанную перепонку, отчего кровь так и хлынула потоком из его головы. Киркер завизжал и завыл от боли, словно пойманный в капкан волк. Он принялся плевать на команчей, пока Бизоньему Горбу не надоело это. Тогда он взял иглу с суровой ниткой и зашил ему губы. После этого Киркер уже не мог кричать громко, но извивался, корчился и мычал, когда его резал и жег Брыкающийся Волк, взявший на себя основную заботу о пытках.

Некоторые смельчаки склонялись к тому, чтобы не замучить Киркера до смерти – они хотели переправить его в главный лагерь и отдать на растерзание женщинам. Одна из них, скво по имени Три Зернышка, в изощренности пыток превосходила даже мужчин. Она умела перекусывать пальцы истязаемых так ровно, будто какой-то ивовый прутик.

Однако Бизоньему Горбу не терпелось. Он считал, что Киркер – нехороший человек и заслуживает пыток со стороны скво, но до них нужно добираться целых четыре дня на север, а набег совершался в южном направлении. Может Брыкающийся Волк и уступал Трем Зернышкам по части изощренности пыток, но и он неплохо сумел заставить Киркера извиваться и мычать весь вечер. Киркер весь обгорел, был изрезан и ослеплен, когда его подвели к невысокому дереву на берегу Пекоса и подвесили на сук головой вниз. Затем под его мотающейся головой развели небольшой костер и приготовились тронуться в путь. Смолистые дровишки будут гореть всю ночь, и еще задолго до восхода солнца голова Киркера зажарится и закоптится как надо.

И даже когда Бизоний Горб вскочил на коня и объявил, что пришло время воспользоваться преимуществами луны команчей и заняться серьезным делом – начать набег, Брыкающийся Волк отказался ехать со всеми. Он твердо настроился насладиться муками Киркера до конца. И вонзил острую палочку в его другое ухо, чтобы кровь из головы капала в костер.

Бизоний Горб рассердился. Брыкающийся Волк, как воин, был волен поступать, как ему вздумается, но до определенного момента. Он знал дорогу в Мексику не хуже любых других. Вряд ли Киркер проживет до утра, а как только ему придет конец, Брыкающийся Волк отправится в путь и нагонит отряд на следующий день.

И тем не менее, прежде чем начать поход, Бизоний Горб строго-настрого наказал Брыкающемуся Волку присоединиться к остальным как можно скорее. Брыкающийся Волк был лучшим конокрадом во всем племени команчей, а также лучшим похитителем детей. Он умел передвигаться совершенно бесшумно. Раза два он проникал в дома через окна и захватывал ребенка в то время, как его родители тоже находились в этой же комнате и обедали или же переругивались в семейной ссоре. Бизоньему Горбу не хотелось, чтобы Брыкающийся Волк задерживался слишком долго, истязая какого-то жалкого охотника за скальпами. Тот уже слишком ослабел и не мог выносить смертельные пытки. Он лишь слабо дергался да тихонько мычал сквозь зашитые губы, когда пламя лизало его голову.

Брыкающийся Волк не обращал особого внимания на Бизоньего Горба и других воинов, когда те поскакали на юг. Он даже обрадовался, что военный вождь уехал – Бизоний Горб был великим воином, но при медленных пытках проявлял нетерпение. Из-за своего нетерпения Бизоний Горб не был, в частности, и хорошим охотником – он слишком рано срывался. Для пыток нужно терпение, а у Бизоньего Горба его не хватало.

Воины еще не успели скрыться из виду, а Брыкающийся Волк вынул из костра пару головешек и стал тыкать ими там и сям в тело Киркера, заставляя его корчиться, словно выброшенная на берег рыба. Брыкающийся Волк получал удовольствие, наблюдая, как извивается истязаемый. Как хорошо, что рядом нет нетерпеливого военного вождя, хорошо быть одному и заставлять испытывать жуткую боль человека, который оскальпировал его жен и маленького сына. Немного времени спустя он разрезал суровую нить, которой Бизоний Горб сшил губы Киркера. Затем подбросил дров в костер и, схватив Киркера за волосы, стал держать его голову так, чтобы лицо горело в пламени. Брыкающемуся Волку хотелось услышать стоны и вопли белолицего.

Когда вопли затихли, Брыкающийся Волк немного пригасил костер и принялся опять коптить голову Киркера, потом встал и зашагал к ближайшим скалам, освещая себе путь горящей палкой как факелом. Ему хотелось поймать маленьких скорпионов и посадить их на подвешенного над костром. Скорпионы ужалят его, но не убьют, и пытки можно будет продолжать.

2

Калл весьма удивился, увидев, как умело ездит верхом леди Кейри. Сидела она, разумеется, в дамском седле, но правила своим вороным мерином не хуже любого мужчины. Она даже могла заставить лошадь перепрыгивать на всем скаку через неширокие канавы и низенькие кустики. Калл подумал, что так поступать довольно глупо, но вынужден был признать, что проделывала она это мастерски и красиво. Уилли тоже пытался заставить своего пони прыгать, как мамин мерин, но, конечно же, пони так прыгать не мог. Миссис Чабб ехала на ослике и все время жаловалась на его непослушание, хотя Гас и говорил ей, что ослик ведет себя не хуже и не лучше любых других ослов.

– Нет, сэр, в Англии они ведут себя гораздо лучше, – не соглашалась с ним миссис Чабб. – Этот все норовит укусить меня за ногу.

Эмеральд, высокая негритянка, ехала на крупном белом муле; Гас весьма удивился, когда она сказала, что этот мул приплыл сюда из Ирландии вместе с пони для Уилли и вороным мерином леди Кейри.

– Сомневаюсь, чтобы мне понравился мул, которого привезли сюда на судне, – произнес он.

Гас ехал на гнедой лошади, купленной в Эль-Пасо. По правде говоря, у всех рейнджеров были, благодаря щедрости леди Кейри, гораздо лучшие лошади по сравнению с теми, на которых им приходилось когда-либо ездить во всех предыдущих походах. У каждого теперь было по две лошади – основная и запасная; грузы перевозились на четырех мулах: на одном везли палатку леди Кейри, а на остальных – продовольствие, разное снаряжение и большой запас боеприпасов. Все были вооружены первоклассным оружием – ружьями и пистолетами последнего образца, имелся также великолепный дробовик для охоты на дичь. Гасу не терпелось опробовать дробовик и поохотиться на степных тетеревов – ему уже понравилось лакомиться дичинкой; но, к сожалению, на востоке от Эль-Пасо, где они ехали, тетеревов не водилось, там расстилалась голая пустыня. Тем не менее Гас умудрился подстрелить из охотничьего ружья тощего зайца, но Эмеральд, осмотрев зверька, отказалась стряпать из него что-либо. – Леди Кейри ничего не имеет против зайцев, если только они не тушеные, – заявила она.

Леди Кейри в это время ускакала далеко вперед. Она не снимала густую вуаль, так что Калл никак не мог взять в толк, как же она умудрялась замечать норы степных собачек и другие опасные препятствия на своем пути. Носилась она довольно быстро, покрывала на ней раздувались, и тем не менее вороной мерин редко спотыкался.

Ровно в четыре часа вся группа, к удивлению рейнджеров, остановилась на бивак, чтобы попить чаю. Поставили небольшой столик, накрытый белой камчатой скатертью. Пока Эмеральд нарезала ветчину тоненькими ломтиками и делала небольшие бутерброды, рейнджеры разожгли костер, на котором миссис Чабб принялась кипятить воду для чая. Принесли сахарницу и щипчиками положили кусочки сахара в чашки.

Чай понравился всем рейнджерам; выдув по нескольку чашек, они объявили, что одобряют английские обычаи. Калл же, хотя ему тоже понравился чай, подумал, что глупо тратить попусту целый час дневного времени, просиживая за столом в пустыне. И вечером можно гонять чаи сколько душе угодно – зачем же пропускать светлые дневные часы? Но все же он должен был признать, что во всех других отношениях мероприятия, организованные леди Кейри, были просто великолепны.

В Эль-Пасо они приобрели самые лучшие седла, какие только нашлись, не забыли также и о том, что зима не за горами. Леди Кейри настояла, чтобы они купили дождевики, теплые куртки и целую кипу одеял. Да если бы экспедиция Калеба Кобба была хоть наполовину экипирована так, она, может, и осуществилась бы, считал Калл. С надлежащим материальным обеспечением она имела бы реальные шансы на успех.

Вечером Эмеральд установила, с помощью Верзилы Билла и Гаса, палатку для леди Кейри. Когда растяжки палатки прочно укрепили, леди Кейри присела у лагерного костра и стала читать сыну Уилли рассказы из книг, которые они прихватили с собой. Рейнджеры, которым никогда прежде не доводилось близко сталкиваться с дамой, умеющей читать, внимательно слушали ее и чтение им нравилось не меньше, чем Уилли. А что касается Матильды Робертс, то ей книга нравилась даже больше, чем Уилли, – маленький виконт уже не раз слышал эти рассказы, а Матильда не знала ни про Красную Шапочку или про Джека и бобовое зернышко. Пока леди Кейри читала, Матильда сидела, словно завороженная, не обращая внимания на то, что ее чай давно остыл.

Но еще больше, чем чтение, завораживало их пение леди Кейри. В основном та исполняла легкие веселые песенки вроде «Анни-Лори» или «Барбара Аллен», так как мужчинам нравились именно такие песни. Но когда сентиментальные песенки надоедали, голос леди Кейри внезапно становился все громче и громче, пока, как казалось, не заполнял все безбрежное пространство пустыни. На этот раз она запела на незнакомом им языке, но при первых же звуках встал во весь рост Брогноли и стал подпевать ей. Пел он невнятно, голос его оказался хриплым и скрипучим, но он старался как мог, а глаза его ожили и засверкали. На лбу вздулась вена, когда он начал подпевать.

– Смотрите, он итальянец и знает итальянские оперы, – удивилась леди Кейри. – Теперь, когда он обрел снова голос, думаю, через денек-другой запоет и арии.

Ее предположение не оправдалось, ибо интендант Брогноли в ту же ночь умер. Утром Калл взглянул на него и сразу догадался, что тот неживой. Голова Брогноли откинулась далеко назад и вбок.

– Думаю, что это дерганье и довело его до ручки, – решил Гас, когда услышал печальную весть.

– Нет, это все опера наделала, – возразила леди Кейри. – А может, он умер от того, что услышал родную речь.

Интенданта Брогноли похоронили в твердом каменистом грунте – четверо оставшихся рейнджеров по очереди рыли для него могилу. Леди Кейри на процедуре погребения пела тот же самый реквием, который они слышали, когда хоронили Длинноногого Уэллейса и других техасцев, расстрелянных мексиканскими солдатами. Мужчины не могли сдержать слез, даже Уэсли Баттонс, хотя он и недолюбливал Брогноли. Как-никак они вместе прошли большой путь, и вот теперь тот умер. На просторах пустыни каждый человек на счету, уход из их рядов даже одного рейнджера сразу же сказывался и заставлял понимать, как же малочисленна их группа, как она ничтожна по сравнению с бескрайним пространством, которое они преодолевают

– Вот мы и вернулись в дикие места, – промолвил Гас

Леди Кейри случайно услышала его реплику и, натянув поводья, остановила лошадь, чтобы осмотреться и получше разглядеть смутные очертания далеких гор на востоке.

– Да, места здесь довольно дикие, – подтвердила она. – Какой-то особенный запах. Я чувствовала такой же дикий запах в Африке и сейчас вновь вдыхаю его.

– А это значит, что мы должны теперь соблюдать особую осторожность, – предупредил Калл.

Леди Кейри, еще раз взглянув на далекие горы, заметила:

– Все как раз наоборот, капрал Калл. Это значит, что и мы должны стать дикими, как местные дикари.

Она повернулась и некоторое время смотрела на него. Калл не видел ее глаз за трехслойной темной вуалью, но все равно чувствовал, что она глядит на него. Один из рукавов ее одеяния немного задрался, и он увидел часть запястья между черной перчаткой и рукавом. Он с Гасом иногда строил предположения о том, насколько сильно поразила проказа леди Кейри. Она без труда управляла лошадью и ловко работала руками и пальцами, когда, например, разливала чай или же намазывала масло на сдобные булочки. И он увидел белоснежное запястье – гораздо более белое, чем у Матильды. У Матти все тело загорело под солнцем.

Хотя леди Кейри всегда была вежлива, тем не менее Калл почувствовал себя не в своей тарелке от того, что ее невидимые глаза пристально изучают его.

– Ну как, капрал Калл? Достаточно одичали? – спросила она. – У меня такое чувство, что вы уже вполне освоились.

– Поживем – увидим, – ответил Калл.

3

При ярком свете луны команчи проникли в глубь Мексики. В Чиуауа Бизоний Горб ворвался на ранчо, убил хозяина и всех работников и увел с собой трех детей и семьдесят лошадей. Затем он приказал трем воинам во главе с Шустрягой вернуться назад по тропе войны и отогнать лошадей. Ради безопасности он намеревался до начала суровых зимних ледяных бурь доставить лошадей в главное становище команчей, расположенное в каньоне Пало-Дуро. Зимой они будут кормиться лошадьми, если бизонов окажется мало.

После этого он ринулся на восток вместе с дрожащими от страха, перепуганными детьми в возрасте уже достаточном, чтобы сделать из них рабов. Их всех троих связали и усадили на одну лошадь. Других детей он поубивал вместе с родителями. На одной гасиенде он связал всех членов семьи, кинул их на стог сена и сжег. Команчи продолжали набег, нанося жестокие и быстрые удары. Как-то они заметили в отдалении небольшой отряд мексиканских ополченцев, примерно человек двадцать. У молодых воинов зачесались руки, им хотелось напасть на отряд, но Бизоний Горб не позволил. Он объяснил, что они потом могут вернуться сюда в любое время и воевать с мексиканскими солдатами сколько захочется. Но сейчас они совершают набег и все усилия следует сосредоточить на добывании пленных и лошадей.

Вскоре они захватили еще десятерых детей – четырех мальчиков и шестерых девочек, всех не старше восьми-девяти лет, а также двадцать лошадей, которых погнали с собой, когда повернули на север. Бизоний Горб был доволен. Теперь у них насчитывалось около сотни лошадей и свыше десятка детей, которые подросли достаточно, чтобы выдержать все трудности нелегкого перехода. Брыкающийся Волк так и не появился. Некоторые воины считали, что он схватил еще одного бледнолицего и теперь ловит кайф, пытая его.

Во время рейда они убили свыше тридцати мексиканцев. Ветер теперь холодал с каждым днем, и Бизоний Горб заторопился в местечко Грусть, чтобы обменять там захваченных детей на табак, одеяла, боеприпасы и оружие. У него самого было великолепное ружье, подаренное техасцами, но он не стрелял из него по мексиканцам. Он берег его для охоты на бизонов, а мексиканцев поражал либо копьем, либо стрелами.

Ружья ему понадобились не для себя, а для его храбрых воинов. Теперь появлялось все больше и больше техасцев, они продвигались все дальше на запад по руслам рек и ручьев, вырубали деревья и заводили небольшие фермы. Техасцев убивать было нетрудно, но их численность все возрастала, а большинство его воинов вооружены лишь луками да стрелами. В то же время у всех техасцев имелись ружья, и кое-кто из них неплохо стрелял. Хорошо было бы научить его молодых воинов обращаться с ружьями. В ином случае техасцы могут перекрыть все тропы на землях команчей и начать охотиться на бизонов.

Днем южнее реки Рио-Гранде Бизоний Горб поймал девушку, хорошенькую мексиканочку, стиравшую белье на камне в маленьком ручейке. Ее дом находился неподалеку, но Бизоний Горб возник перед девушкой так внезапно, что она даже пикнуть не успела. Он уже занес было над ней нож, намереваясь убить, но в короткой борьбе у нее под рубашкой обнажились крепкие девичьи груди, Бизоний Горб воспылал неожиданной страстью и решил прихватить ее с собой. У него и раньше было немало мексиканок, но ни одной такой желанной, как эта стройная и гибкая девушка, не было.

Он заткнул ей рот сыромятным ремешком, взвалил на лошадь и увез.

Позже, когда они уже проехали много миль на север и находились неподалеку от реки, к вождю пришел один из воинов и сообщил, что молодой глупый воин по имени Ворон где-то пропал. Сперва Бизоний Горб не захотел ждать, когда тот объявится. Вероятно, Ворон околачивается у околицы селения с намерением украсть девушку для себя – он всегда завидовал вождю. Ему было всего шестнадцать лет, но желал он многого – всего, что имелось у военного вождя.

Молодые воины отличаются упрямством. Они не захотели оставлять Ворона одного – все знали, что он придурок и может наделать глупостей. Как-то одна старая колдунья нагадала Ворону, что он не умрет, а он сдуру и поверил ей. Но в бою он всегда был храбр, и молодые воины не желали оставлять его одного. Они отправились на розыски и вернулись поздно вечером с вытянутыми лицами и плохими вестями.

Оказалось, что Ворон в одиночку напал на мексиканское селение, уверившись в том, что сможет перепугать трусливых мексиканцев и захватить там все, чего только пожелает. Ходившие в разведку молодые воины, не найдя Ворона на тропе войны, поймали около селения местного мальчишку и заставили его рассказать, что же случилось. Тот поведал, что Ворон пьяный скакал по деревне и палил вовсю из старого ружья, которое где-то раздобыл. Он и впрямь слегка напугал мексиканцев, но, наслаждаясь тем, что так перепугал местных жителей, забылся и утратил осторожность. Жители поймали его и повесили на крыше одного из домов. Затем вернувшиеся в селение мексиканцы изрубили его болтающееся в воздухе тело своими мачете.

Бизоний Горб овладел молоденькой мексиканочкой, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Он решил взять ее себе в жены. Но может получиться и так, что, когда они доберутся до торгового местечка, кто-нибудь из торговцев предложит за нее очень высокую цену, и тогда он ее продаст. Если же цена не будет очень высокой, то он оставит ее для себя, хотя в этом деле надо все время быть начеку, когда они приедут в свое становище. Его старые жены очень ревнивы и жестоко отлупят девчонку поленьями или палками, так что ему надо недвусмысленно объявить им, что покарает всех своей рукой, если девушку слишком сильно изобьют и покалечат.

По Ворону он особо не сокрушался. Верно, что тот был храбрым, но его в племени не уважали. Бизоньего Горба уже несколько раз так и подмывало проткнуть его копьем за наглое и вызывающее поведение.

Пойманная девушка, которую он назвал Розой, хныкала и скулила от холода и страха. Бизоний Горб пришел к ней и имел ее снова. Затем он опять запихнул ей в рот сыромятный ремень – он не любил слушать, как голосят с перепугу женщины.

На следующий день команчи переправились через Рио-Гранде, потеряв при этом одного воина. Днем они захватили двух бледнолицых, пожилых мужчину и женщину, едущих на запад в небольшом фургоне. Это были Божьи люди – они громогласно молились своему Иисусу, но Бизоний Горб все равно закрыл их в фургоне и сжег. Вопили они при этом даже громче, чем молились. Когда команчи уже уезжали, из-за россыпи острых скал выпрыгнул ягуар и понесся прочь. У молодых воинов сразу взыграл охотничий азарт – вот было бы здорово, если бы кому-нибудь из них удалось убить ягуара. Бизоний Горб не возражал – когда-то он тоже страстно желал самостоятельно добыть ягуара или медведя и в конце концов все же завалил медведя поблизости от верховьев реки Симаррон. Но это оказалась всего лишь престарелая медведица, к тому же еще с раненой лапой, так что хоть он и убил ее, гордиться было нечем. В другой раз он умудрился всадить копье в гризли, но для матерого медведища оно оказалось легкой тростинкой, и он гнался за Бизоньим Горбом целую милю. Ему повезло, что в тот день он сел на самую резвую лошадь, а то медведь догнал бы его и растерзал.

Как и следовало ожидать, молодые охотники изловить ягуара не сумели. Лошади у них изрядно устали в молниеносном рейде, так что ягуар легко ушел от погони.

В конце того же дня объявился Брыкающийся Волк. Бизоний Горб очень рассердился на него за то, что тот не участвовал в рейде, но команчи захватили столько лошадей и пленников, что Бизоний Горб не стал бранить его и ворчать. Брыкающийся Волк был весьма упрямым воином – он делал лишь то, что ему нравилось. Он сказал Бизоньему Горбу, что решил дожидаться отряда на тропе, потому что ему очень нравилось слушать вопли истязаемого Киркера, которого он в конце концов замучил до смерти.

Брыкающийся Волк объяснил, что в эти минуты он ощущал в себе великую силу и спокойствие и ему не хотелось расставаться с этим чувством ради того, чтобы поймать трех-четырех мексиканских детей, да пригнать нескольких лошадей. Он рассказал, что после того, как Киркера подвесил на сук над огнем, он подвергал его пыткам еще один день. А когда тот подох, Брыкающийся Волк отрезал у него пальцы на руках, чтобы принести в главное становище и там сделать из них ожерелье. Пальцы охотника за скальпами не должны пропасть попусту.

Едва Брыкающийся Волк увидел мексиканскую девушку Розу, как воспылал завистью. Вот тут-то он пожалел, что не принял участия в набеге. Его единственная жена состарилась и от нее дурно пахло, а у Бизоньего Горба уже есть три молодые жены – слишком много, считал Брыкающийся Волк. По своей натуре он был похотлив и теперь с завистью смотрел, как Бизоний Горб брал девушку и уводил с собой. Как жаль, что он не пошел в набег в Мексику и не похитил там девушку, а все из-за того, что не спеша пытал в это время Киркера и не желал расставаться с чувством ни с чем не сравнимого удовлетворения, которое пришло к нему, когда охотник за скальпами наконец-то испустил дух.