Текст книги "Скачущий на льве"

Автор книги: Леонид Мацих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Сцена в Доме Учения. Акива и Меир утром в день обсуждения

Раннее утро. Меир заходит в темноватый еще Дом учения и перебирает свитки на полках.

Меир. Это должно быть где-то здесь…

Акива. Меир, что ты ищешь?

Меир. (Роняет свиток.) Свят, Свят, Свят, Господь Сил! Это ты, Рабби Акива? Ты меня напугал. Ты что же, сидел здесь всю ночь?

Акива. Нет, я пришел незадолго до тебя. Старикам плохо спится, вот я и встал ни свет, ни заря. Пошел погулять в полях, слушал лягушек на реке. Я, знаешь ли, люблю разговаривать с лягушками.

Меир. Над этой твоей привычкой посмеивался еще Элиша. Он все спрашивал, интересно, что нового сегодня наш Рабби Акива узнал у квакушек?

Акива. Да, Элиша так этого и не понял, хотя он куда как умен! Рабби Тарфон когда-то здорово сказал: «Кто мудр? Тот, кто учится у любого человека». Это очень верно, но я бы эту мысль развил. Учиться у мудреца или человека бывалого – что же тут особенного? А вот попробуй научиться у простака! У деревенского дурачка! А ведь и у них есть чему поучиться. Но самое трудное – учиться у деревьев, птиц, лягушек. У капель росы, у камней на дороге…

Меир. Да, это, наверное, высшая степень мудрости. Недаром считают, что царь Соломон, мудрейший из людей, понимал язык животных, птиц и растений.

Акива. Говорят, он написал в своих Притчах: «Если душа научилась читать, каждый лист на дереве становится Священным Писанием». Правда, хорошо сказано?

Меир. Преуспела ли в этом твоя душа?

Акива. Надеюсь… Но до Соломона мне бесконечно далеко. Премудрый царь умел сочетать в постижении мира душу и разум. А у меня разум порой угнетает душу, как плохой муж гнобит жену.

Меир. Ты хотел бы подражать Соломону?

Акива. О, нет! Всевышний ведь не спросит меня, почему я не был Соломоном? Он спросит меня, почему я не был Акивой? Я предпочитаю оставаться самим собой. Впрочем, я отвлекаю тебя своей стариковской болтовней. Ты же пришел работать. Скажи мне, что ты ищешь, возможно, я помогу тебе.

Меир. Я искал комментарий Рабби Элиэзера на книгу пророка Даниила.

Акива. Это тот, где он говорит о Мессии? Свиток лежит в третьем ряду слева внизу. Нашел?

Меир. Да, спасибо. Рабби, я ведь собираюсь сегодня возражать тебе в академии. Я написал речь, где полностью опровергаю твое утверждение о том, что Симон Бар Кохба является Мессией. Может быть, ты просмотришь мои записки, укажешь мне на ошибки?

Акива. Нет, Меир, я не стану читать. Не потому, что я считаю твою работу неверной, а наоборот, потому, что убежден, что она очень хороша и правильна.

Меир. Но, Учитель, тогда выходит, что Бар Кохба – не Мессия!

Акива. Нет, не выходит! Его непременно признают Мессией.

Меир. Рабби, объясни мне! Ты же сам на прошлой неделе, во время народного праздника, говорил, что не считаешь его Мессией. И вдруг такая перемена! После возвращения из Кейсарии ты громогласно объявил, что Бар Кохба – это Мессия, и с тех пор повторяешь это постоянно. Но никаких доводов ты так и не привел! Это настолько на тебя непохоже! Скажи, почему ты так уверен? Тебе было видение? С тобой говорил ангел Божий или, может быть, сам Господь? Ты великий человек, и ОН может сказать тебе то, что неведомо нам.

Акива. Нет, Меир, не было никаких видений. Просто я вдруг понял – и все!

Меир. Но ведь все аргументы против этого!

Акива. Все аргументы были за то, что фараон в пустыне догонит евреев, выходящих из Египта. Догонит и уничтожит мечом или утопит в море. Но Господь судил иначе. Моисей простер руку свою, и море расступилось, и Израиль прошел и спасся, а фараон и войско его утонули в волнах морских. Знаешь, какие были его последние слова? Он повторял свои неопровержимые аргументы.

Меир. Ты надеешься на чудо, Рабби?

Акива. Я всегда на него надеюсь.

Слышен негромкий скрип и шуршание.

Меир. Что это?

Акива. Мышь, наверное. Наш самый преданный читатель. Она знает все свитки назубок.

Меир. Это точно мышь?

Акива. А ты думаешь, тут резвятся демоны? Если так, посмотри хорошенько, нет ли на полу рассыпанной золы, следов птичьих лап, кошачьего помета? Это все следы демонских бесчинств. Смотри, будь осторожен, демоны коварны, они могут заманивать человека в ловушку!

Меир. Бог с тобой, Рабби! Какие демоны? Я никогда не верил в эти россказни.

Акива. Может быть, напрасно не верил? Какая насыщенная жизнь у тех, кто верит в демонов и прочую нечисть! Весь мир для них полон опасностей, за каждым углом их подстерегают добрые и злые духи, они всегда во всеоружии, всегда готовы воевать с демонами и обратить их в бегство!

Меир. Дались тебе эти демоны!

Акива. Если бы ты знал, как нелегко они мне дались! Послушай историю из моего детства. В соседнем с нами городке жил знаменитый Рабби Зеэв. Он славился умением изгонять демонов отовсюду. Демонов вокруг водилось множество, но особенно досаждал людям один. Он селился в источнике, из которого вся деревня брала воду. Каждый год крестьяне отправлялись к Рабби Зеэву и жаловались на злобного сына тьмы. Он то пугал детей, то приставал к девицам, то похищал овец. Рабби сутки постился, читал специальные молитвы и утром шел к источнику, где подвергал демона бичеванию. Он бил по воде кнутом, ремнем, палкой. Вместе с ним демона самозабвенно колотила вся деревня. Брызги летели во все стороны. Все потом говорили, что слышали вопли и причитания демона и видели, как вода краснеет от его крови. Я ходил вместе со всеми каждый год, но ничего не видел и не слышал. Получалось, я был не такой, как все! Я никому не говорил, это была моя тайна. Чего я только не передумал! Сначала я полагал, что я – дурак, потом стал считать глупцами своих односельчан, но так и не мог понять, в чем дело. Лишь позже мне открылась истина: просто в моем мире демонов нет! Я легко обхожусь без них, а для других людей они необходимы. Значит, для них демоны существуют!

Меир. По-моему, вера в демонов происходит от глупости.

Акива. Глупость, Меир, это ведь не отсутствие ума, это такой ум. Есть много разновидностей ума и все они по-разному придумывают и сочиняют. Кто-то из греков сказал, что каждый человек живет в мире своих представлений. Мне об этом рассказал мой бывший друг и твой учитель Элиша.

Меир. Друг бывший, а учитель нынешний?

Акива. Учитель, как родитель. Забыть учителя – все равно, что забыть отца. Твой учитель Элиша – человек исключительно сильного ума. Может быть, слишком сильного, чтобы его можно было вынести. От подобного ума, наверное, один шаг до безумия. О таком говорят: от избытка масла гаснет лампада.

Меир. Ты скорбишь о его отступничестве?

Акива. Очень. Мне его не хватает.

Меир. Вы же с ним были в Пардэсе?

Акива. Да. С нами там были еще двое.

Меир. Рабби, а что там было?

Акива. Элиша не рассказывал тебе?

Меир. Никогда. Всегда отшучивался.

Акива. Ну, тогда и я не буду.

Меир. Ну, скажи хотя бы, Пардэс – это рай?

Акива. Точно нет. На рай это никак не похоже.

Меир. А твое знание про Мессию – это не из Пардэса?

Акива. (Улыбается) Во многом знании много печали, так говорит царь Соломон. Зачем тебе лишняя печаль?

Меир. Ты всю жизнь учишься и учишь, и говоришь, что во многом знании много печали?

Акива. Только теперь я понимаю, насколько Соломон прав. Садись работать, Меир! Заканчивай свою речь. Ты должен разгромить меня. Не оставить от меня камня на камне! На меньшее я не согласен!

Сцена в Доме Учения днем. Акива разговаривает с учениками о Мессии

Рабби Гамалиил председательствует. Меир заканчивает читать доклад. Все напряженно слушают, только Акива сидит с отсутствующим видом.

Меир. Итак, все перечисленное позволяет со всем основанием заключить, что упомянутый человек по имени Симон Бар Косиба, он же Бар Кохба, никак не может являться Мессией, ибо не соответствует ни одному из признаков Мессии, указанному в Писании, а также признакам, перечисленным в трудах наших мудрецов, как в письменной, так и в устной традиции. На этом я заканчиваю и передаю свой труд на ваше усмотрение.

Гамалиил. Ты можешь сесть. Хочу поблагодарить тебя, рав Меир, за изумительную логику, строгость в изложении аргументов и краткость. Речь твоя вызывает в памяти слова моих великих учителей, блаженной памяти мудрецов.

Меир. (Встает и кланяется.) Благодарю тебя, Рабби, за столь высокую оценку.

Акива. Хочу напомнить тебе, Гамалиил, что по правилам дискуссии, установленными мудрецами и утвержденными мужами Великого Собрания, ты, как глава Синедриона, должен высказываться последним.

Гамалиил. (Вспыхивает) Благодарю тебя, Акива, что ты напоминаешь мне о моих обязанностях. Мне казалось, что я хорошо их знаю.

Акива. Как выясняется, недостаточно хорошо.

Меир. Акива, отец мой, прошу тебя!..

Натан. Рабби Акива прав! К чему было предварять обсуждение похвалой? Нам хотят навязать некую оценку?

Иосиф. Натан, прекрати! Рабби Гамалиил просто высказал свое суждение.

Натан. Его мнение нам надлежало выслушать последним!

Давид. Натан, имей уважение! Ты говоришь о главе Синедриона.

Натан. Тем более, ему следует придерживаться правил.

Даниил. Вы ругаетесь, как базарные торговцы, а о сути не сказали ни слова. Каково ваше мнение о речи рава Меира? Она верна или нет?

Иосиф. Речь отличная. Она совершенно верна. Увы нам… Это хоронит наши надежды на приход Мессии – избавителя, но что поделаешь?

Давид. Возможно, это были ложные надежды и пустые упования. Спасибо раву Меиру за трезвый взгляд, не затуманенный чувствами и страстями. Мне речь показалась безупречной.

Даниил. Но если прав рав Меир, тогда выходит, что неправ рабби Акива. Он ведь отстаивал противоположную точку зрения, что Мессия уже явился в мир, и мы знаем его имя. Кто-нибудь из вас решится сказать в лицо рабби Акиве, что он неправ?

Натан. Если бы я так думал, я бы сказал это учителю без обиняков. Но я как раз считаю, что Рабби Акива прав. Меня Меир не убедил.

Иосиф. Нет, тут нельзя так категорично…

Давид. Тут не нужно рубить сплеча…

Даниил. Прав либо один, либо другой. Нужно делать выбор. Но вы не дерзнете его сделать. Тогда послушайте меня. Речь Меира не имеет никакого значения и должна быть признана ничтожной, ибо он дважды неверно процитировал Писание.

Меир. Это когда же, интересно знать?

Даниил. Дважды. Сначала книгу Царств, а потом пророка Исайю.

Иосиф. Возьми свиток Писания и покажи нам – где это место.

Даниил. Мне не нужен свиток Писания. Благодарение Господу, я знаю слово Божье наизусть.

Давид. Даниил, глава Синедриона и старейшины никогда не утверждали, что знают Писание наизусть. Не высокомерие ли с твоей стороны заявлять такое?

Натан. Какое же тут высокомерие, если человек заявляет о том, что он твердо знает нечто?

Даниил. Я действительно знаю все Писание наизусть: и Тору, и Пророков, и Писания.

Иосиф. Даже если это так, не лучше ли было об этом промолчать? Скромность и смирение – лучшее украшение мудреца, ты не забыл, Дан?

(Шумные возражения).

Гамалиил. Прекратите шум! Успокойтесь сию же минуту! Вы что, не слышите меня? Тишина немедленно!

Натан. Почем должно быть тихо? Разве сейчас время молитвы? Мы в Доме Учения для того, чтобы высказывать свое мнение, а не смиренно молчать!

Акива. В самом деле, Гамалиил, что ты их окорачиваешь? Они хотят доискаться истины. Разве это не спор во имя Небес? Давно ведь известно, что робкий не научится, а нетерпеливый не научит.

Гамалиил. Акива, я не нуждаюсь в твоих указаниях! (ученикам) Требую немедленно установить тишину! Вам не хватало еще в волосы друг другу вцепиться! Где я нахожусь: в винной лавке на греческом рынке или в Бейт Мидраше?! Немедленно сядьте!

Все усаживаются.

Прошу высказываться по существу, без голословных утверждений и пустого бахвальства. Что вы думаете о точке зрения рава Меира: прав он или нет?

Натан. Рабби Акива, учитель наш, разреши наш спор! Как, по-твоему, исказил рав Меир Писание или нет?

Акива. Мои дорогие, память моя стала слабеть, и я не помню, что именно сказал рав Меир. Зная его много лет, я далек от мысли, чтобы он мог допустить такую вопиющую небрежность – неверно привести отрывок из Писания. Мне его речь показалась очень убедительной.

Даниил. Но ведь он возражал тебе по всем пунктам! Ты признаешь его мнение верным?

Акива. Вне всяких сомнений.

Натан. Значит, свое мнение ты признаешь ошибочным?

Акива. Ни в коем случае.

Давид. Но как это может быть? Поясни нам.

Акива. У греков есть наука – диалектика. Она утверждает, что в споре могут быть правы обе стороны.

Гамалиил. Нам только языческих учений здесь не хватало! Акива, прошу тебя в этих стенах, где стоит ковчег со свитками Торы, не упоминать о глупостях и заблуждениях язычников.

Акива. Почему же это глупости?

Гамалиил. Потому что это измышления необрезанных варваров! Этой мерзостью да не осквернятся священные стены!

Акива. Они просят меня говорить, ты требуешь молчать! Какое бы решение я не принял, оно кого-нибудь не удовлетворит. Вместе с тем, обе стороны тут правы. Вот вам пример диалектики!

Гамалиил. Акива, прекрати ерничать!

Акива. Хорошо, я не произнесу больше ни слова!

Кладет на губы ладонь, вытягивает ноги, начинает насвистывать мелодию.

Меир. Акива, учитель наш, тебе совсем неинтересен наш спор?

Акива только свистит и ничего не говорит. Ученики пребывают в полной растерянности.

Гамалиил. (Встает) Акива, сын Иосифа! Властью главы Синедриона делаю тебе внушение! Твое поведение возмутительно и не может быть терпимо! Знай, что только твой возраст уберегает тебя от того, чтобы я выгнал тебя из Дома Учения. Всем своим видом ты демонстрируешь нам оскорбительное пренебрежение. Это поношение мне, как главе Синедриона, нам всем и предмету нашего спора. Какой пример ты подаешь молодым? Они ждут от тебя поясняющего слова, но что же видят они?

Акива свистит.

Акива, или ты немедленно возвращаешься к приличиям и достойному поведению, или я предлагаю тебе покинуть это собрание!

Акива свистит. Гамалиил вне себя.

Меир. (Встает) Рабби Гамалиил, смиренно прошу тебя дать мне слово. Рабби Гамалиил, уважая твой пост, твои заслуги и твои седины, покорнейше прошу тебя успокоиться. Твоими словами движет обида и оскорбленное самолюбие. Гнев не делает твои слова более убедительными и не прибавляет тебе уважения. Успокойся, и тогда успокоятся все. Благодарю тебя за то, что ты выслушал меня и еще более, за то, что ты услышал меня. Рабби Акива, учитель и отец мой, мы не понимаем твоего отношения к дискуссии. Мы говорим о важнейшем предмете: о Мессии, посланнике Божьем. Нам нужно подготовить тезисы к заседанию Синедриона. Этого решения ждет весь народ. Разве тут уместны шутки? Если моя речь показалась тебе ничтожной и не стоящей внимания, благоволи заявить об этом. Но скажи нам слово, мы все ждем его!

Акива. (Встает) Меир, сын мой, ты хорошо сказал! Я горжусь тем, что ты называешь меня своим учителем и хочу, чтобы ты знал: я с радостью сам учусь у тебя. Гамалиил, брат мой, прости меня, я не думал, что моя невинная выходка так огорчит тебя. У меня и в мыслях не было оскорбить тебя или кого-нибудь другого. Дети мои, я думал, что вы легко истолкуете мою шутку. Сожалею, что смутил вас. Рабби Гамалиил, ты позволишь мне сказать несколько слов о предмете нашего разговора?

Гамалиил. Прошу тебя, Акива.

Акива. Благодарю. О чем мы спорим? Меир прав и правы те, кто с ним согласны. Но прав и я! Дело в том, что вы хотите понять, а тут надо поверить. Но если веры нет, никакие аргументы не убедят. В формальных придирках к речи рава Меира я усмотрел желание уклониться от определения истины. Вы боитесь поглядеть ей в глаза, боитесь признать очевидное и скрываете это за словесной мишурой. Это не от недостатка знаний или разума, это от недостатка веры. Не об этом ли сказано: «Так прячет рукоятка в ножнах обломок лезвия тупой»?

Все. Этот человек читает в душах людских, как в открытой книге! Он прав, Господь свидетель! В нас мало веры, потому мы так много говорим! Воистину, сам Бог вложил эти слова в твои уста, учитель. Ты утешил нас, Акива! Ты утешил нас!

Подходят к нему, касаются лбом его руки.

Натан. Рабби Акива, прости меня за недогадливость. Истолкуй мне твою шутку. Мне стыдно признаться, но я не понял ее.

Все. Да, рабби, разъясни нам, пожалуйста!

Акива. Дети мои, прежде всего, нет ничего постыдного в том, чтобы чего-то не понять. Кто стесняется спрашивать, тот не станет мудрецом. Я свистел, изображая птицу. Птица поет без всяких «почему?» Она принимает Божий Мир безусловно и славит Творца от всего сердца. Ее примером я хотел показать, что предмет нашего спора станет вполне ясным, если посмотреть на него с точки зрения птицы. Тут требуется не анализ и рассуждение, а просто полное приятие. Вот что я хотел сказать своей притчей. Я думал, вы ее мигом разгадаете.

Даниил. Учитель, ты простым свистом способен выразить больше, чем мы самыми мудреными словами.

Натан. Ты также велик в скромности, как и в мудрости.

Гамалиил. Позвольте мне поставить запруду этому потоку славословия. У меня есть несколько важных вопросов. Ты не откажешься рассеять мое недоумение, Акива?

Акива. Почту за честь ответить на любой твой вопрос.

Гамалиил. Если, как ты утверждаешь, Мессия уже среди нас, он явится в Иерусалим, чтобы отстроить святой город и восстановить Храм Господень. Следует ли нам отправиться туда для его встречи?

Все. Да, да верно! Как быть с Храмом? Ведь он разрушен, святой Храм лежит в руинах! Бар Кохба может прийти в Иерусалим через месяц, разве возможно отстроить Храм так быстро? Если наше поколение удостоилось того, что в наше время пришел Мессия, разве не должны мы стыдиться того, что мы не восстановили Храм? Горе нам, Мессия придет, а мы, вместо того, чтобы усадить его на золотом троне в храмовом дворе, покажем ему жалкие развалины! Как нам взойти на храмовую гору – зрелище поруганного величия разорвет нам сердце! Святилище попирают своими ногами нечестивые язычники! Рядом со Святой Святых арабы пасут своих коз! Лисица и еж сделали свои норы там, куда великий первосвященник мог взойти лишь раз в году! Нам следует разорвать одежды свои, посыпать голову пеплом и скорбеть, а ведь Мессию полагается встречать в радости! Как быть нам? Акива, учитель наш, скажи, что нам делать? (Шум).

Гамалиил. Я вновь призываю вас к порядку! Успокойтесь же! Что это нашло на вас сегодня? Требую тишины!

Шум продолжается.

Акива. Дети мои, нельзя ли потише?

Шум сразу стихает.

Я понимаю ваши чувства, но если вы будете так кричать, вы не услышите голоса истины. Рабби Гамалиил, ты позволишь мне высказаться по поводу сомнений, обуревающих наших учеников?

Гамалиил. Говори, только коротко.

Акива. Как можно короче! Мои дорогие, в ваших словах я чувствую страх, и даже отчаяние. Мне ваши опасения кажутся беспочвенными. Помните, что все истинные бедствия происходят от боязни мнимых. Чего боитесь вы? Что Мессия будет потрясен зрелищем руин Храма? А что ужасного в том, что Храм разрушен? Что есть Храм? Разве это не просто камни, железо, дерево, золото? Да, камни разрушены, дерево сожжено, золото расплавлено. Но ведь разве это главное в Храме? Душа его, святая Шхина – присутствие Божие, разве она сгорела и уничтожена? Она покинула Храм, но не отправилась в изгнание! Она здесь, она незримо обитает среди нас, она в четырех локтях Закона! Она со всеми, изучающими Тору и читающими слово Божье!

Все. Это правда! Ты утешил нас! Акива, ты – великий утешитель!

Акива. Дети мои, вы опасаетесь, что Храм не удастся восстановить? Разве забыли вы, что сказали ангелы Господни нашей праматери Сарре, когда она усомнилась, сможет ли родить в старости? Они сказали ей: есть ли что трудное для Господа? Так и для посланника Божьего будет ли что трудное? Захочет он – и толпы народа устремятся в Иерусалим со всех концов нашей земли. И найдется новый зодчий Адонирам, и пошлет Господь строителям червя-камнееда Шамир, и люди будут с ликованием и радостью возводить стены дома Господня! Захочет он – и восстановит Храм в мгновение ока, так, что даже слово не успеет сорваться с ваших уст! Вы говорите, что Иерусалим полностью разрушен. Там не только нет царского дворца, но не найти ни одного целого здания. Где же мы посадим Мессию? Но что, если Мессии не нужно великолепие дворцов, мрамор, золото и хрусталь? Что, если он примет нас в простом пастушеском шатре, как принимал некогда ангелов праотец наш Авраам? К чему нам гадать, дети мои, если совсем скоро мы все узрим ясно? К чему нам сомневаться, если Господь посылает нам столь явные знаки? Чего нам бояться, если посланник Божий сам ободряет нас? Укрепись духом, народ Израиля! Вера твоя будет вознаграждена!

Все. Как замечательно ты сказал, Акива! Ты говоришь как пророк! Ты утешил нас! Это наш Эзра! Это новый Моисей! Веди нас, Акива!

Акива. Дети мои, умерьте ваши восторги! Вы переходите границы разумного. Я рад, если утешил вас, но прошу вас даже в радости не терять чувства меры.

Гамалиил. Вот разумные слова! Акива, ты утверждаешь, что и разрушение Храма не столь важно, и что восстановление его не должно нас заботить, и что Мессия может принимать поклонение народа не в царском дворце, а в пастушеском шатре. Что ж, видимо, все наши представления о днях прихода Мессии неверны! Не скажешь ли ты нам, что ожидает нас в таком будущем? Какими явятся грядущие дни для всех нас?

Все. Да, Акива, расскажи нам, что нас ждет?

Акива. Мои дорогие, всех нас ожидает такое, чего мы и представить себе не можем. Не видел того глаз, не слышало того ухо, не постигла того мысль, что приготовил Господь любящим Его! Я расскажу вам притчу. Некая женщина зачала в добрый час от мужа и вот, в животе у нее тройня. Три зародыша эти, как и положено в притче, наделены всеми человеческими чувствами и, сверх того, зрелым разумом. Более всего братьев интересует окружающий их мир, а также то, долго ли им там пребывать? Один из них, простак, все спрашивает: братья, неужели мы вечно обречены находиться здесь, в этом тесном и темном пространстве? Другой, злодей, мнящий себя умником, говорит: братья, не питайте напрасных иллюзий, не льстите себя пустыми надеждами! Конечно, мы все время будем оставаться здесь. Мир наш, правда, невелик и ограничен, но зато он обжит нами, он нами исследован. Здесь мы знаем, чего ожидать, сам ход вещей нам понятен. Расставание с этим миром было бы для нас гибелью и катастрофой. Третий из братьев, мудрец, провозглашает: нет, братья, нам не вечно тут находиться! Это всего лишь наше временное обиталище. Настанет день, и мы покинем его, и тогда нас ожидает нечто небывалое и невообразимое. Я даже не могу описать вам этого, братья, в вашем языке нет слов для обозначения этого нового, невероятного для вас мира. Поверьте мне, не смерть нас ожидает, но жизнь! И вот приходит время родов. Простак в смятении, злодей в страхе, мудрец ликует. Кто же из них в итоге оказывается прав?

Тишина, пауза.

Натан. Рабби, эта притча нуждается в толковании.

Акива. Дети мои! Я сказал вам более чем достаточно. Сейчас нам нужно идти в синагогу. Нас все ждут, пора начинать молитву!