Текст книги "100 великих мореплавателей"

Автор книги: Леонид Зданович

Соавторы: Елена Авадяева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

«По надобности своей, – писал Левашев, – вырубают огонь: на какой ни есть камень положат сухой травы и птичьего пуху, которые осыплют мелкою горячею серою, и ударят в тот камень другим, от чего сделаются искры, и положенная на камень сера, с травою и птичьим пухом, загорится; а некоторые достают огонь и деревом, наподобие как сверлом вертят».

Поразило Левашева то, что алеуты, по крайней мере, те, которых он встречал, не отапливали своих жилищ.

«А во время студеные погоды оные жители, в юртах и в проезде, выходят на берег согреваться; ставят между ног с китовым жиром плошки; и зажигают тот жир, положа на него сухую траву, от чего и нагреваются».

Эту же особенность быта алеутов отметили и промышленники, зимовавшие за несколько лет до Левашева на Лисьих островах. Однако так делали не все алеуты; некоторая – весьма незначительная – часть разводила огонь непосредственно в юртах.

Много времени Левашев уделил изучению орудий лова и оружию алеутов, оставив по этому вопросу подробнейшие записи, представляющие большую научную ценность.

Особое внимание Левашева привлекали легкие алеутские лодки – одноместные, обшитые кожей (на деревянном остове) байдарки.

«У них, – писал он, – сделаны байдарки наподобие челноков, из тонких деревянных трещин, обтянуты опареною китовою или нерпичьего кожею как дно, так и крышка; длиною же байдарки от 16 до 18 футов, шириною по верху 141 фуга, и другие несколько более, глубиною 14 дюйм; и на средине круглое отверстие, в которое садится человек на дно той байдарки, в руках одно веселко, у которого на обеих концах сделаны лопаточки, и гребет им на обе стороны; а во время волнения обтягивают около того отверстия и около себя выделанною широкою китовою кишкою, чтобы не могла в байдарку попасть вода». Подробно описывает Левашев одежду, украшения и прически алеутов, их нравы и обычаи.

Наконец, большое внимание в своих записках Левашев уделил культу алеутов, праздники которых были связаны с магическими обрядами.

Левашев дает разностороннее этнографическое описание быта алеутов, сделанное без преувеличений и прикрас и, что еще важнее, без злобной клеветы, свойственной европейским путешественникам XVIII–XX веков.

В гораздо более тяжелых условиях протекала зимовка Креницына на Унимаке. До середины октября люди Креницына строили юрты из плавника. Галиот они вытащили на берег, чтобы он не пострадал во время зимних бурь. В районе зимовки не было постоянного населения. Лишь изредка сюда приходили на байдарках алеуты, просили подарков, но на судно подниматься не решались Очевидно, они были напуганы русскими промышленниками, зимовавшими ранее на этом острове.

Наладить хорошие отношения с коренными жителями не удавалось, хотя Креницын несколько раз получал от них тюлений и китовый жир за кожу, бусы («корольки») и т. п. 10 мая 1769 года в журнале Креницына появилась запись о том, что «американцы» (алеуты), привезшие письмо от Левашева, были щедро награждены.

Экипаж очень страдал от цинги, смертность была исключительно велика. За время зимовки от цинги умерли шестьдесят человек, а оставшиеся в живых двенадцать человек настолько ослабели, «что ежели бы капитан-лейтенант Левашев не пришел к нему со своими людьми, то бы не с кем было и судном управлять».

6 июня 1769 года в гавань, где зимовал Креницын, прибыл Левашев. Покидая место своей несчастливой зимовки, Креницын приказал поставить у покинутых им жилищ «деревянный крест и на оном же медный. В том кресте, в скважине», оставить составленную им записку.

Большое научное значение имеют записи о землетрясениях, происшедших 15 января, 20 февраля и 16 марта 1769 года, сделанные Креницыным в его журнале во время зимовки. Эти заметки являются первыми в истории указаниями на сейсмические явления в зоне Алеутских островов.

4 июня 1769 года Креницын был произведен в капитаны 1-го ранга.

Зиму 1769–1770 годов отряды Креницына и Левашева провели в Нижне-Камчатске, испытывая крайнюю нужду, так как из-за нерадения высшего начальства они не получали ни порционных денег, ни так называемого «сухопутного провианта». Капитаны вынуждены были для питания команды покупать у местных жителей рыбу по цене, в пять раз превышавшей казенную. В конце концов, они организовали собственный «рыболовный промысел», который дал возможность дожить до лета и даже засолить к моменту выхода судов в море девятнадцать бочек рыбы.

К началу июля 1770 года, когда судна были готовы к плаванию в Охотск, перед самым выходом в море, 4 июля 1770 года, нелепым образом погиб Петр Кузьмин Креницын. Набежавшая внезапно волна опрокинула челн, в котором начальник экспедиции плыл по Камчатке, и Креницын утонул.

Левашев принял командование экспедицией. В Петербург он вернулся 22 октября 1771 года, то есть через семь лет и четыре месяца. За несколько месяцев до возвращения – 12 марта 1771 года – он был произведен в капитаны 2-го ранга, а ровно через месяц после возвращения – в капитаны 1-го ранга. Такое быстрое продвижение свидетельствовало о том, что ни Екатерина II, ни Адмиралтейств-коллегия не считали экспедицию Креницына – Левашева неудачной, несмотря на большие расходы и гибель трех судов.

В следующем, 1772 году, Левашев, командуя новым военным кораблем «Борис и Глеб», совершил переход из Архангельска в Кронштадт, а в начале 1773 года вышел в отставку по болезни, в чине капитан-командора.

В 80–90-х годах XVIII века вышло, по крайней мере, шесть изданий материалов экспедиции Креницына и Левашева на четырех языках, что свидетельствует о повышенном интересе к этой экспедиции. Следует отметить, что особенно привлекало читателей этнографическое описание алеутов, составленное М. Д. Левашевым.

Географические результаты экспедиции использовались всеми позднейшими русскими и иностранными исследователями северо-восточной части Тихого океана, начиная от известного английского мореплавателя Джеймса Кука, действовавшего через «славного англичанина» Кокса, и кончая замечательным русским исследователем северо-западной части Тихого океана М. Д. Тебеньковым, который подчеркивал, что экспедиция Креницына и Левашева 1764–1769 годов положила начало «математическому определению» Алеутских островов.

Экспедиция Креницына-Левашева во второй половине XVIII века продолжила научное исследование северной части Тихого океана, начатое в первой половине XVIII века великими русскими мореплавателями – участниками Первой и Второй Камчатской экспедиций. Креницын и Левашев завершили открытие Алеутских островов. На их материалы в значительной мере опиралась последняя в XVIII веке крупная русская правительственная экспедиция Биллингса (1785–1793), фактическим руководителем которой являлся замечательный русский мореплаватель Г А Сарычев.

Гавриил Сарычев

Гавриил Андреевич Сарычев был одним из образованнейших русских морских офицеров конца XVIII-начала XIX века Он известен как крупный ученый-гидрограф, руководитель ряда экспедиций, составитель карт, атласов и лоций, а также наставлений по морской описи.

Сарычев родился в 1763 году. Семи лет он был зачислен в подготовительный класс Морского кадетского корпуса. В 1778 году после окончания корпуса Сарычев, произведенный в гардемарины, плавал в Финском заливе в эскадре контр-адмирала Сухотина на корабле «Не тронь меня». В 1781 году он был произведен в мичманы и на том же корабле совершил плавание от Кронштадта до Ливорно и обратно. С 1782 по 1784 год Сарычев снова служил на Балтийском море, а также участвовал в картографировании рек Днестра и Сожи.

В 1785 году Сарычев был произведен в лейтенанты и назначен в Северо-восточную географическо-астрономическую экспедицию, руководство которой было возложено на англичанина И. И. Биллингса, специально приглашенного для этой цели на русскую службу.

Для двадцатидвухлетнего Сарычева Северо-восточная экспедиция, в которой он оказался без всякого руководства и действовал совершенно самостоятельно, явилась прекрасной школой. В ней он закалился и сложился как ученый и гидрограф. Больше того, Сарычев сыграл в этой экспедиции главную роль. Известный русский мореплаватель И. Ф. Крузенштерн так оценил участие Сарычева в экспедиции:

«…Все, что сделано полезного, принадлежит Сарычеву, толико же искусному, как и трудолюбивому мореходу. Без его неусыпных трудов в астрономическом определении мест, снятии и описании островов, берегов, портов и пр. не приобрела бы может быть Россия ни одной карты от начальника сей экспедиции».

1 августа Сарычев по приказанию Биллингса выехал из Охотска в Верхнеколымск. Здесь, на реке Ясашной (ныне Ясачная), под его руководством были построены два судна: «Паллас», командование которым принял на себя Биллингс, и «Ясашна», командиром которого был назначен произведенный в это время, в соответствии с указом императрицы, в капитан-лейтенанты Сарычев. Следует отметить, что на «Ясашне» только Сарычев и боцманмат были знакомы с морем. Все остальные никогда в море не бывали, и потому Сарычеву пришлось, прежде всего, взяться за обучение своей команды морскому делу.

24 июня 1787 года «Паллас» и «Ясашна» вышли из Колымы в море.

Пройти на восток из-за льдов не удалось, и 26 июля, то есть в самый разгар полярного лета, суда вернулись в Колыму.

Неумелые и нерешительные действия Биллингса во время этого плавания впоследствии были подвергнуты жестокой критике.

Биллингс сразу же после возвращения из плавания уехал в Якутск, взяв с собой врача, секретаря и часть команды. Устройство и отправка остальной команды и все остальные дела были поручены Сарычеву во время экспедиции во все трудные операции. Сарычев посылался первым и возвращался последним.

В январе 1788 года Сарычев выехал из Якутска в Усть-Майскую пристань, где наладил постройку лодок для перевозки пушек, якорей, камбузных котлов и других тяжелых грузов. 14 июля он во главе отряда из 120 человек на семнадцати лодках направился от Усть-Майской пристани по рекам Мая и Юдоме до Юдомского Креста; здесь кончился водный путь, и лодки были разгружены. Сам Сарычев, подготовив все для перевозки грузов сухим путем, поехал с командой в Охотск, куда и прибыл в сентябре. Оставленные у Юдомского Креста грузы были перевезены на собаках по зимнему пути.

На судне «Слава России» Сарычев посетил острова Прибылова и Святого Лаврентия. После плавания в Беринговом проливе «Слава России» 4 августа зашла в губу Святого Лаврентия. В феврале 1792 года Сарычев занялся картографированием острова Уналашка. За сорок дней на трехместной байдарке в сопровождении двух алеутов Сарычев обошел вокруг острова, посетил ряд поселений алеутов и собрал ценнейшие сведения о природе острова и о быте его жителей. Названия многих мысов и бухт, появившихся на карте Сарычева (в частности, Капитанская гавань, названная так в честь предшественников Сарычева капитанов Креницына и Левашева), сохранились и до сих пор.

В апреле 1794 года Сарычев вернулся в Петербург.

До 1801 года он служил в Кронштадте. В 1799 и 1800 годы, командуя кораблем «Москва», он совершил переход из Архангельска к берегам Англии и затем в Кронштадт. В 1801 году он был произведен в капитан-командоры.

Одновременно со многими служебными обязанностями Сарычев усердно работал над большой книгой «Путешествие флота капитана Сарычева по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану в продолжение восьми лет при географической и астрономической экспедиции, бывшей под началом флота капитана Биллингса с 1785 по 1793 г.». Книга эта была издана в 1802 году и вскоре переведена и издана в Германии, Франции, Голландии. Канадский ученый Бэнкрофт, автор изданной в 1886 году обширной монографии по истории Аляски, подчеркивал выдающееся значение этого труда Сарычева. Не потеряла своего значения эта книга и в настоящее время.

С 1802 года в течение шести лет Сарычев занимался исправлением морских карт Балтийского моря и Финского залива.

В 1803 году Сарычев был произведен в контр-адмиралы, командовал эскадрой из трех фрегатов в Балтийском море, на них обучались гардемарины и исправлялись морские карты. В том же году он был определен в члены Адмиралтейств-коллегий.

В 1805 году во время войны России, Англии, Австрии и Швеции с наполеоновской Францией Сарычеву было поручено конвоировать двадцать шесть торговых судов, доставлявших в Померанию десантные войска с острова Рюген. На переходе во время шторма бриг «Диспач», на котором находился Сарычев, разбился. Сильно пострадавший адмирал покинул корабль последним.

В 1827 году Сарычев был назначен главным командиром и военным губернатором Кронштадта, а после преобразования учреждений Морского ведомства – генерал-гидрографом Главного Морского Штаба. Последние десять лет своей жизни Сарычев писал историю всех русских портов.

Сарычев снискал глубокое уважение современников. Исключительной чертой его были добросовестность и точность наблюдений. Сам Сарычев в «Предуведомлении» к книге о своих путешествиях в 1785–1893 годы писал.

«…До пользы мореплавателей касающиеся наблюдения учинены со всякою точностью и описаны сколько можно обстоятельнее».

Точность наблюдений Сарычева считалась сама собой разумеющейся – моряки верили ему. Так, например, В. М. Головнин прямо писал:

«Усмотрев Петропавловскую гавань… мы употребили карту Сарычева: известная точность этого мореходца, с какою описывал он берега, заставила меня иметь к его планам гаваней полную доверенность…»

Сарычев был не только замечательным практиком-гидрографом, но и теоретиком этого дела. Он обладал пытливым умом настоящего исследователя, его научные интересы были необычайно широки. Он был действительно одним из крупнейших океанографов и предшественников славных русских ученых моряков, блестяще проявивших себя в кругосветных плаваниях начала XIX столетия.

Мэтью Флиндерс

У кафедрального собора Святого Павла в Мельбурне высится памятник: молодой британский морской офицер в форме конца XVIII столетия стоит на носу шлюпки. Красивое его лицо серьезно, пожалуй, даже хмуро, левая рука сжимает эфес шпаги. «Капитан Мэтью Флиндерс» – гласит надпись на монументе. Всякого, кто побывал в Австралии, поражает, как часто встречается это имя в названиях городов, улиц, железнодорожных станций, учебных заведений, бухт, мысов, рифов, островов, лесных заповедников, горных цепей, кораблей, самолетов, поездов, маяков. В стране воздвигнуто немало памятников Флиндерсу, его изображают на денежных знаках, ему посвящены мемориальные доски. Нет австралийца, который бы не слышал имени этого человека и не мог бы хоть что-нибудь о нем рассказать.

Мэтью Флиндерс, пожалуй, самая популярная на пятом континенте историческая личность. Все знают о значении его плаваний и исследований, но мало кому известно, как трудно сложилась его жизнь, как сильно он любил и как сильно страдал, сколько разочарований выпало на его долю. Он не завершил дела своей жизни – изучения Австралии. Через вою жизнь он пронес любовь к женщине, с которой смог соединиться лишь в преддверии смерти. Злая судьба преследовала Флиндерса и после смерти: его могила не сохранилась, она была уничтожена еще в середине XIX века. Об этом узнали в Австралии почти через столетие.

Мэтью Флиндерс родился 16 марта 1774 года в городе Донингтоне в Линкольншире, на восточном побережье Англии. Его отец, тоже Мэтью, и дед Джон были врачами. Вообще семейство Флиндерсов было, можно сказать, сухопутным. Лишь один из братьев отца – Джон – служил в королевском флоте. Мэтью был старшим из семи детей. Детские годы его прошли в Донингтоне, который в те времена насчитывал едва ли тысячу жителей. Свое образование будущий мореплаватель начал в Донингтонской свободной школе, основанной в 1718 году, а когда ему исполнилось 12 лет, он перешел в Горблингскую грамматическую школу, находившуюся в шести милях от Донингтона, где проучился еще три года.

Доктор Мэтью был уверен, что дальнейшая жизнь старшего сына пойдет по привычному для Флиндерсов руслу, он будет изучать медицину и со временем займет его место в Донингтоне.

Но произошло непредвиденное. Мэтью попалась на глаза книга Д. Дефо «Робинзон Крузо». В том, что он познакомился с ней, не было ничего удивительного: книга стала очень популярной сразу же после издания в 1719 году и имелась во многих английских семьях. Неожиданной была реакция Мэтью, прочитавшего замечательное произведение Дефо: он раз и навсегда решил стать моряком.

Незадолго до смерти Флиндерс, отвечая на вопросы редактора журнала «Морская хроника», писал, что решение идти в море возникло у него после чтения «Робинзона Крузо». Но, видимо, дело было не только в этом. Скорее всего, решение Мэтью созревало постепенно. Ведь он жил у моря. В Бостоне, в десяти милях к юго-западу от которого расположен Донингтон, Мэтью видел корабли, подымавшиеся по реке Уитем почти до центра города. В самом Донингтоне изготовляли корабельные канаты. Из окна мансарды трехэтажного родительского дома Мэтью часто наблюдал, как мощные восточные ветры гонят серые волны залива Уош далеко в глубь суши, как соленая морская вода заливает окрестные равнины. Такая обстановка располагала к размышлениям о море. Знакомство с книгой «Робинзон Крузо» было последним толчком.

Родные и друзья убеждали Мэтью отказаться от его намерения. Отец и вовсе не хотел слышать о затее сына. Юноша искал сочувствия у дяди Джона, единственного моряка в их родне. Но и тот не поддержал его. Джона Флиндерса угнетало медленное продвижение по службе.

«Ты никогда не сможешь стать капитаном корабля, – с горечью говорил он, – если у тебя не будет могущественной поддержки. Посмотри на меня. После одиннадцати лет службы я – младший офицер и останусь им до самой смерти. Да и смерти, которая ждет меня, я не пожелаю никому: либо я буду разорван на куски вражеским ядром, либо сброшен в морскую пучину на корм рыбам. Нет уж, оставайся дома и изучай медицину, как велит тебе отец».

Но Мэтью твердо стоял на своем. Тогда дядя Джон открыл свой морской сундучок и вынул оттуда две книги. Это были «Элементы навигации» Робертсона и «Принципы тригонометрии» Мура. Советуя племяннику прочитать их, Джон Флиндерс надеялся, что чтение сухих и сложных книг отобьет у него охоту стать моряком. Но Мэтью всерьез занялся изучением навигации и математики и уже через год был достаточно подготовлен к морской службе.

В 1798 году было окончательно доказано, что между Новой Голландией и Вандименовой Землей имеется широкий проход, который назван был в честь Басса Бассовым проливом. Открытие это сделал Мэтью Флиндерс, неутомимый исследователь и талантливый гидрограф. Австралийские географы оценивают работы Флиндерса столь же высоко, как исследования и открытия Кука.

Флиндерсу было всего лишь двадцать один год, когда в 1795 году он прибыл в Порт-Джексон. Ему поручили обследование берегов Нового Южного Уэльса, и в 1797 году он вместе с Бассом совершил плавание, в котором приняли участие беглые каторжники. В феврале 1798 года Флиндерс на корабле «Фрэнсис» отправился к полуострову Вильсоне-Промонтори и оттуда через Бассов пролив прошел к островам, лежащим у северной оконечности Вандименовой Земли. Он открыл группу островов Кент и остров Пирамид. В том же 1798 году на корабле «Норфолк» Флиндерс отправился к берегам Вандименовой Земли, обошел вокруг нее, нанеся на карту еще никому не ведомый северный берег острова.

Он открыл остров Уотерхаус и архипелаг Хантер близ северных берегов Тасмании, бухту Порт-Далримпл – эстуарий крупнейшей на этом острове реки Теймар, и 9 декабря 1798 года обогнул северо-западную оконечность Тасмании. Флиндерс отметил в своем дневнике:

«Ныне мы совершенно убеждены, что между Вандименовой Землей и Новым Южным Уэльсом действительно существует пролив, и что этот пролив мы действительно прошли в эти дни».

Далее Флиндерс обследовал весь западный берег Тасмании и ряд бухт на ее восточном побережье. Результатом этого замечательного плавания была карта, на которой Тасмания впервые показана была как остров.

В 1799 году Флиндерс на том же «Норфолке» вместе с Бассом обследовал участок восточного побережья Австралии и нанес на карту залив Херви, который глубоко врезается в сушу севернее современного Брисбена.

В 1795 и 1796 годах английские мореплаватели мичман Мэтью Флиндерс и врач Джордж Басс на небольшом корабле «Том-Пус» исследовали на протяжении двадцати миль реку Джорджес и закартографировали значительную часть морского побережья.

В 1797 году Басс сообщил о существовании обширной гавани, названной им, по ее местонахождению, Уэстерн-Порт (Западный порт).

«Так как запасы продовольствия у него вышли, – рассказывает в своей „Истории путешествий“ Дезборо Кули, – ему пришлось, несмотря на сильное желание произвести точную и подробную съемку открытой им бухты, вернуться назад. Он захватил продовольствия всего на шесть недель, но благодаря изобилию рыбы и морских птиц ему удалось провести в плавании на пять недель больше, хотя он и взял к себе на корабль двух встреченных им ссыльных. Этот переход в шестьсот миль на беспалубном барке является одним из самых замечательных во всей истории мореплавания. Он был совершен не в силу крайней необходимости, а в результате принятого решения исследовать неведомые и опасные берега».

В 1798 году Басс, сопровождаемый Флиндерсом, открыл пролив, носящий теперь его имя и отделяющий Тасманию от Австралии. На шхуне «Норфолк» водоизмещением 25 тонн он обошел вокруг Тасмании. Сведения о реках и бухтах этой страны, доставленные смелыми исследователями, имели очень важное значение для ее последующей колонизации.

В Порт-Джексоне Бассу и Флиндерсу устроили восторженную встречу. По прибытии в Англию Флиндерс получил, вместе с чином лейтенанта, назначение командиром корабля «Инвестигейтор» («Исследователь»), специально снаряженного для изучения берегов Австралии. Южное и северо-западное побережье, залив Карпентария и Торресов пролив – таковы должны были быть основные этапы, намеченные для предстоящей гидрографической кампании.

В июле 1801 года Флиндерс на корабле «Инвестигейтор» вышел из Англии для обследования берегов Австралии. Высадившись 6 декабря 1801 года у мыса Луин, на юго-западной оконечности Австралии, он прошел на восток вдоль берега Земли Нейтса, ранее уже обследованной Ванкувером и д'Антркасто, и вошел в воды, омывающие еще неведомые берега юго-восточной Австралии. На 35°50 южной широты, за мысом Катастроф (здесь разбилась одна из шлюпок «Инвестигейтора»), Флиндерс обнаружил разрыв в линии берега, который оказался входом в большой воронкообразный залив. Флиндерс прошел в глубь этого залива (он назвал его заливом Спенсер), нанес на карту его западный и восточный берега и открыл за узким и длинным полуостровом Йорк еще один залив, который назван был заливом Сент-Винсент. Эти открытия имели огромное значение. На южном берегу Австралии были обнаружены глубоко вдающиеся в сушу заливы с обширными и удобными гаванями. В заливе Сент-Винсент, тридцать два года спустя, был основан город Аделаида – столица Южной Австралии и один из крупнейших портов пятого материка.

Флиндерс установил, что берега заливов Спенсер и Сент-Винсент обитаемы. Он описал аборигенов, живших по берегам залива Спенсер, похожих на обитателей Нового Южного Уэльса. Кое-где на побережье встречались эвкалиптовые и казуариновые леса, пресную воду легко было добыть из неглубоких колодцев, климат казался превосходным, и моряков совершенно не донимали насекомые, как на западных берегах Австралии. Очень часто попадались кенгуру и великолепные черные лебеди. У берегов материка Флиндерс открыл множество островов (острова Инвестигейтор, Грин, Пирсон, Уорд и др.) и нанес на карту северный берег большого острова Кенгуру.

От залива Энкаунтер (бухты Встречи – здесь Флиндерс встретил французский корабль «Географ» под командой Никола Бодена). «Инвестигейтор» направился в Порт-Джексон, куда прибыл 9 мая 1802 года. 22 июля того же года Флиндерс вышел из Порт-Джексона и обследовал все восточное побережье Австралии вплоть до мыса Йорк, нанес на карту Большой Барьерный риф, а затем прошел в залив Карпентария и в самой глубине его открыл группы островов Уэлсли и Сэр-Эдуард Пелью. Флиндерс окончательно доказал, что Карпентария – это залив, глубоко врезанный в материк. Флиндерс открыл в Торресовом проливе проход, расположенный севернее острова Принца Уэльского; проход этот оказался безопаснее пролива Эндевор, которым в 1770 году Кук проследовал из Кораллового моря к берегам Новой Гвинеи.

Флиндерсу было двадцать восемь лет, когда завершилась эта экспедиция. Но в дальнейшем судьба не баловала его. Со всеми своими материалами он в июле 1803 года отправился из Порт-Джексона в Англию. Корабль, на котором Флиндерс плыл в качестве пассажира, разбился у Большого Барьерного рифа. Флиндерс прошел на шлюпке 800 миль, добрался до Порт-Джексона, снарядил там судно и спас затем всех потерпевших кораблекрушение.

На пути в Европу в декабре 1803 года он зашел на остров Маврикия – французскую колонию в Индийском океане, не ведая о том, что наполеоновская Франция после кратковременного мира вступила в войну с Англией. Флиндерс был арестован, и все его бумаги французские власти конфисковали. Он протомился на Маврикии шесть с половиной лет и в конце 1810 года возвратился в Англию. Французы не только продержали Флиндерса в плену, но и без его ведома использовали конфискованные материалы последней экспедиции.

В 1812 году Флиндерс провел весьма удачное исследование влияния судового железа на показания компаса. Итогом всей его деятельности явился четырехтомный труд «Путешествие к Terra Australis». Флиндерс умер в День выхода в свет этой книги, 14 июля 1814 года.

Современное название пятого материка непосредственно связано с именем Флиндерса. В своей книге «Путешествие к Terra Australis» он писал, «…не будь я скован названием Terra Australis, я заменил бы его другим термином – Австралия». А сводную карту, приложенную к этой книге, Флиндерс озаглавил: «Генеральная карта Terra Australis, или Австралии». После выхода в свет книги Флиндерса название Австралия быстро стало популярным. Губернатор Нового Южного Уэльса Макуори с 1817 года начал применять этот термин в официальной переписке, а с 1824 года название Австралия окончательно вытеснило с карт старое обозначение – Новая Голландия.

Отдавая должное Флиндерсу, за которым следует признать право приоритета на новое название пятого материка, нельзя, однако, не отметить, что задолго до Флиндерса почти таким же образом окрестил свой мифический материк Кирос (Tierra Austral del Espiritu Santo). По отношению к собственно австралийской территории термин Австралия впервые был использован выдающимся голландским картографом Хесселем Герритсом в 20-х годах XVII века. Он назвал огромную и еще совершенно не обследованную землю Astralis Incognita. Голландцы, однако, предпочли названия Зейдландт и Новая Голландия.

Термин Австралия сразу же получил признание в мировой географической литературе – прежде всего потому, что он указывал на принадлежность пятого материка к южному полушарию.