Текст книги "100 великих мореплавателей"

Автор книги: Леонид Зданович

Соавторы: Елена Авадяева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Никола Боден

С того времени, как Тасман побывал на северном берегу Австралии, в изучении этого огромного таинственного материка был достигнут большой прогресс. Кук описал весь восточный берег, открыл пролив Эндевор и настойчиво обращал внимание своего правительства на те выгоды, которые могла дать организация колонии в Ботани-Бей. В 1788 году английский капитан Филипп, доставив сюда партию ссыльных, положил начало Порт-Джексону и британскому владычеству над пятой частью света.

Отчеты Кука и д'Антркасто пробудили в широких кругах Франции интерес к Австралии. Этот загадочный материк с очень своеобразным животным миром, местами покрытый лесами гигантских эвкалиптов, а местами представлявший собой пустыню, поросшую лишь жалкими колючками, еще долгое время скрывал свои тайны от любопытных взоров европейцев и ставил перед исследователями почти непреодолимые преграды.

Французская Академия наук стала выразительницей общественного мнения, обратившись к правительству с просьбой организовать экспедицию для изучения южных земель. По ее предложению, к участию в путешествии были привлечены двадцать четыре ученых.

Никогда еще научная часть экспедиции не организовывалась с таким размахом, никогда не принималось таких серьезных мер для обеспечения ее успеха. Астрономы, географы, геологи, ботаники, зоологи, художники, садовники – всех их имелось по двое, по трое и даже по пяти человек провели исследования и экспедиции. Команды исследовали побережье Австралии и назвали острова Лермит, мели Географ, которые с трудом удалось обойти, острова Беда, Ласепед, мысы Борда и Мольен, острова Шампаньи, д'Арколь, Фрейсинс, Люка и т. д.

«Во время плавания среди этих многочисленных островов, – говорится в отчете, – ничто не радует взора; земля голая, знойное небо всегда чисто и безоблачно; море совершенно спокойное, и только ночные бури вздымают волны. Казалось, человек избегает здешних неприветливых мест; во всяком случае, мы нигде не видели ни человеческих следов, ни поселений.

Мореплаватель, напуганный пустынным ландшафтом, подвергающийся бесконечным опасностям, приходит в изумление и отводит усталый взгляд от зловещих берегов; а, вспомнив о том, что эти негостеприимные острова расположены поблизости от огромных азиатских архипелагов, щедро наделенных природой, он почти отказывается понять как может; существовать такое полное бесплодие рядом с таким изобилием».

Исследование северного берега Австралии закончилось открытием архипелага Бонапарта.

«Отвратительная пища, которую мы получали со времени отплытия от острова Маврикий, подорвала здоровье самых крепких людей; цинга уже начала свирепствовать, и многие матросы сильно от нее страдали. Запас воды приближался к концу, и мы убедились в невозможности пополнить его на этих унылых берегах. Приближалось время смены муссона, и нельзя было допустить, чтобы обычные для этого периода ураганы застали нас в здешних водах. Наконец, следовало раздобыть шлюпку и соединиться с „Натуралистом“».

Все эти соображения заставили командира направиться к острову Тимор, и 22 августа он бросил якорь на рейде Купанга.

Необходимо упомянуть, что команда очень нуждалась в отдыхе и, что десять человек, болевших тяжелой формой цинги, были высажены на берег. А сколько оставалось других, чьи распухшие, кровоточащие десны говорили о плачевном состоянии!

Цинга быстро поддалась лечению обычно употребляемыми в подобных случаях средствами, но, к несчастью, ее сменила дизентерия, за несколько дней она поразила восемнадцать человек.

Болезни, свирепствовавшие среди несчастных мореплавателей, привели к тому, что между командиром Боденом и его ближайшими помощниками на время воцарился мир. Его самого мучила злокачественная перемежающая лихорадка. Болезнь протекала в такой тяжелой форме, что несколько часов его считали мертвым. Это не помешало ему через неделю после выздоровления арестовать мичмана Пике, которому высшие офицеры обоих кораблей продолжали выказывать самое искреннее уважение и дружбу. По возвращении во Францию Пике был произведен в лейтенанты, что уже само по себе говорит о том, что никакой вины за ним не имелось.

21 сентября показался, наконец, «Натуралист». Его командир терпеливо ждал «Географа» в заливе Шарк, куда Боден не явился, хотя и назначил его местом встречи. Офицеры «Натуралиста», воспользовавшись длительной стоянкой, составили самый подробный план побережья и острова Ротнест, а также реки Эйвон.

На острове Дёрк-Хартог капитан Гамелен обнаружил две оловянные тарелки с выгравированными надписями на голландском языке. Одна надпись сообщала о посещении 25 октября 1616 года судна «Эндрахт» из Амстердама, вторая – о пребывании в этих местах в 1697 году корабля «Гелвинк» под командованием капитана Фламинга.

Покинув Тимор 13 ноября 1801 года, французские моряки ровно через два месяца увидели южный берег этого острова. Болезнь продолжала свирепствовать с той же силой, и число ее жертв стало довольно значительным.

Оба корабля вошли в пролив д'Антркасто, не замеченный ни Тасманом, ни Куком, ни его спутником Фюрно, ни Марионом. Стоянка там имела целью пополнение запаса воды. Поэтому несколько шлюпок немедленно были посланы на ее поиски. Именно эту часть побережья стремились закартографировать гидрографы. Внесение исправлений и дополнение данных д'Антркасто задержало экспедицию Бодена до 5 февраля. Затем она приступила к изучению юго-восточного берега Тасмании.

У южного побережья Австралии произошла интересная встреча с кораблем «Инвестигейтор», за восемь месяцев до того вышедшим под командованием Флиндерса из Европы, чтобы более подробно исследовать берега Австралии. Флиндерс занимался этим уже три месяца. Как и французские моряки, он много натерпелся от ураганов и бурь; во время одной из последних бурь он потерял в Бассовом проливе шлюпку с восемью матросами и старшим офицером.

Тем временем цинга продолжала свирепствовать среди отважных исследователей. Больше половины матросов были не в силах нести службу. Из рулевых только двое оставались на ногах. К тому же в южном полушарии начиналась зима. Экипаж испытывал настоятельную потребность в отдыхе. Ближайшим подходящим местом для стоянки был Порт-Джексон; самый короткий путь до него лежал через Бассов пролив, но Боден, всегда избегавший проторенных дорог, решил по-иному и приказал обогнуть южную оконечность Тасмании.

20 мая бросили якорь в бухте Эдвенчер. Ходячих больных свезли на берег, где без труда набрали пресную воду. Плавание в этих бурных морях становилось уже невозможным, густой туман заволакивал все вокруг, и о близости берега предупреждал лишь оглушительный шум огромных валов, разбивавшихся о скалы. Больных становилось все больше. Ежедневно океан поглощал новую жертву. 4 июня осталось всего шесть человек, способных нести вахту.

17 июня заметили судно, с него французским мореплавателям сообщили, что «Натуралист», не дождавшись своего спутника в Порт-Джексоне, отправился на его поиски, что брошенную на произвол судьбы шлюпку подобрал английский корабль, и ее экипаж находится сейчас на «Натуралисте», и что «Географа» с величайшим нетерпением ждут в Порт-Джексоне, где приготовлены все средства помощи его команде.

В течение трех дней «Географ» находился в виду Порт-Джексона, но из-за слабости матросов не мог войти в бухту.

Наконец от берега отошла английская шлюпка и доставила на корабль необходимых для управления им людей и лоцмана.

Английские власти в Порт-Джексоне оказали французам сердечный прием, предоставили в распоряжение ученых все необходимое для продолжения исследований. Одновременно военные власти и частные граждане снабдили моряков свежей провизией, запасом продовольствия, медикаментами и т. п.

Здоровье моряков несколько восстановилось, но число матросов, способных продолжать плавание, оказалось настолько незначительным, что пришлось примириться с необходимостью отправить «Натуралиста» во Францию, предварительно забрав с него самых крепких людей. «Натуралиста» заменила шхуна «Казуарина», водоизмещением в тридцать тонн, командование которой было поручено Луи де Фрейсине. Маленькие размеры судна и неглубокая осадка делали его чрезвычайно ценным для плавания вдоль побережья.

Кроме подробного отчета о ходе экспедиции и о результатах всякого рода исследований, проведенных в течение двух кампаний, с «Натуралистом» отправили, по словам Перона, «более сорока тысяч чучел животных, собранных за истекшие два года в разных местах. Тридцать три больших ящика были заполнены этой коллекцией, самой многочисленной и богатой из всех, когда-либо привозившихся в Европу путешественниками; частично размещенная в доме, который я занимал вместе с Бельфеном, она вызывала восхищение всех образованных англичан, в особенности знаменитого естествоиспытателя Патерсона».

18 ноября 1802 года «Географ» и «Казуарина» покинули Порт-Джексон. Во время новой кампании мореплаватели открыли и исследовали остров Кинг, острова Хантер и северо-западную часть Тасмании, завершив, таким образом, съемку берегов этого большого острова. Затем с 27 декабря до 15 февраля 1803 года капитан Боден производил у юго-западного побережья Австралии съемку острова Кенгуру и двух расположенных против него заливов.

Гидрографы, отправившиеся на «Казуарине» для исследования залива Спенсер и отделяющего его от залива Сент-Винсент полуострова Йорк, проделали работу самым тщательным образом и установили, что ни одна большая река не впадает там в море.

Однако им пришлось сократить программу исследования бухты Линкольн, так как истекал срок, назначенный для возвращения на остров Кенгуру. Не сомневаясь, что в случае опоздания их не будут ждать, они все же немного задержались, и, когда достигли 1 февраля места встречи, «Географ» уже ушел, не побеспокоившись о «Казуарине», хотя на ней оставалось очень мало продовольствия.

Боден один продолжал исследование берега и картографирование архипелага Сент-Франсис – очень важную работу, так как со времени открытия этих островов в 1627 году Петером Нейтсом ни один мореплаватель не уделял им достаточного внимания.

Правда, Флиндерс незадолго до Бодена тоже составил карту тех мест, но тот ничего не знал о его плавании и считал себя первым европейцем, посетившим эти края со времени их открытия.

Когда 6 февраля «Географ» вошел в бухту Кинг-Джордж, он застал там «Казуарину», получившую такие повреждения, что ее пришлось вытащить на берег.

Открытая в 1791 году Ванкувером бухта Кинг-Джордж имеет очень большое значение, так как на всем протяжении берега, равном, по меньшей мере, расстоянию от Парижа до Петербурга, она представляла собой единственное известное в Австралии место, где во всякое время года можно было раздобыть пресную воду.

После двенадцатидневной стоянки в бухте Кинг-Джордж мореплаватели пустились в дальнейший путь. Они уточнили и дополнили карты д'Антркасто и Ванкувера, относящиеся к землям Луин, Эделс и Эндрахт (Западная Австралия). Оттуда Боден направился к земле Уитт (северная Австралия), очень мало изученной к тому времени, когда он впервые ее посетил. Он надеялся, что ему больше повезет, чем его предшественникам, постоянно наталкивавшимся на препятствия при приближении к этим берегам, но мели, подводные скалы и песчаные банки делали плавание там очень опасным.

Вскоре к перечисленным преградам прибавился еще странный оптический обман – мираж. Дело доходило до того, что, «когда „Географ“ шел на расстоянии больше лье от бурунов, казалось, будто он со всех сторон ими окружен, и на борту „Казуарины“ никто не сомневался в его неминуемой гибели. Иллюзию разрушала лишь полная ее неправдоподобность».

3 мая «Географ», сопровождаемый «Казуариной», вторично бросил якорь в гавани Купанг на Тиморе. Ровно через месяц, пополнив запасы, капитан Боден покинул Тимор и взял курс сначала на землю Уитт, где надеялся встретить ветер с суши и спокойное море, которые дали бы ему возможность продвинуться на запад, а затем к острову Маврикий. Там он умер 16 сентября 1803 года.

23 марта 1804 года «Географ» вошел на рейд Лориана, а через три дня приступил к выгрузке доставленных научных коллекций.

«Кроме большого количества ящиков с минералами, гербариями, заспиртованными рыбами, пресмыкающимися и зоофитами, чучелами и препаратами четвероногих и птиц, мы привезли еще семьдесят больших ящиков, наполненных живыми растениями, среди которых было около двухсот видов полезных культур и около шестисот видов семян, а также сотню живых животных».

ОТКРЫТИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ (XIX век)

Жюль Дюмон-Дюрвиль

Жюль Себастьян Сезар Дюмон-Дюрвиль (1790–1842) был не только выдающимся мореплавателем, но и ученым-энциклопедистом. Отличный энтомолог и ботаник, он был одновременно лингвистом-полиглотом, этнографом, физиком и историком. В 1819–1820 годы Дюмон-Дюрвиль плавал в водах Черного и Эгейского морей, и его имя оказалось теснейшим образом связанным с одним великим, хотя отнюдь не географическим, открытием. Он приобрел статую Венеры, найденную греческим крестьянином на острове Милос. Благодаря этому знаменитая Венера Милосская переселилась с родного острова в залы Лувра. В 1822 году Дюперре взял его с собой в кругосветное плавание. Дюмон-Дюрвиль превратил его корабль «Кокий» в зооботанический музей и за годы плавания собрал коллекцию, в которой насчитывалось одиннадцать тысяч насекомых (в том числе триста совершенно новых видов) и огромный гербарий.

По возвращении во Францию Дюмон-Дюрвиль организовал новую экспедицию в южные моря. Переименовав прославленный корабль «Кокий» в «Астролябию», Дюмон-Дюрвиль в апреле 1826 года покинул Тулон и, обогнув мыс Доброй Надежды, направился в Тихий океан. Бассовым проливом он прошел к Новой Зеландии и далее к островам Тонга и Фиджи.

Опись островов, составленную Дюмон-Дюрвилем на этом этапе плавания, высоко оценил И. Ф. Крузенштерн, который в 30-х годах XIX века использовал эти данные для уточнения своего «Атласа Южного моря» Дюмон-Дюрвиль посетил также Новые Гебриды, острова Лоялти, Новую Каледонию и Новую Британию. От Новой Британии он прошел к Молуккским островам вдоль северных берегов Новой Гвинеи и нанес на карту более 2 тысяч километров береговой линии этого острова на участке от пролива Дампира до залива Гелвинк.

От острова Амбоины Дюмон-Дюрвиль направился в Тасманию. В тасманийской столице Хобарте он узнал, что в мае 1826 года на острове Ваникоро, в архипелаге Санта-Крус, английский капитан Питер Диллон нашел следы экспедиции Лаперуза, которую мореплаватели искали в водах Океании сорок лет.

Вскоре на Ваникоро прибыл и Дюмон-Дюрвиль, которому удалось не только отыскать остов «Астролябии», но и множество вещественных следов экспедиции Дюмон-Дюрвиль воздвиг на острове памятник Лаперузу. В апреле 1828 года он прошел через Каролинский архипелаг к Сулавеси и, минуя мыс Доброй Надежды, возвратился в Марсель в марте 1829 года.

Коллекции, которые он привез на этот раз, по объему превзошли его собрания 1822–1825 годов. Гербарий Дюмон-Дюрвиля насчитывал более семи тысяч видов. Всемирную известность приобрел его труд о кругосветном путешествии 1826–1829 годов.

27 декабря 1831 года на заседании Парижского Географического общества он внес предложение о подразделении Океании на Полинезию, Микронезию и Меланезию.

В 1837–1840 годы Дюмон-Дюрвиль совершил второе самостоятельное кругосветное плавание на двух кораблях «Астролябия» и «Зеле» На этот раз главным объектом экспедиции была не Океания, а Антарктика, хотя существенные открытия Дюмон-Дюрвиль сделал и на берегах Новой Гвинеи. В марте-апреле 1839 года он прошел с запада на восток вдоль юго-западного берега острова. В начале марта 1839 года, следуя в непосредственной близости от берега, видел в глубине острова высокие горы, которые он назвал хребтом Шарля Луи. Это был один из отрогов Снежных гор.

В 1840 году Дюмон-Дюрвиль обследовал южную часть архипелага Луизиада и затем, находясь в восточной части залива Папуа, нанес на карту горы Астролябии (Ганаи.) В северной части Торресова пролива он открыл на 9°47 южной широты и 142°59 восточной долготы проход Мове. Утром 7 ноября 1840 года изрядно потрепанные «Астролябия» и «Зеле» бросили якорь на маленьком внутреннем рейде Тулона. Путешествие продолжалось 38 месяцев. Его результат – значительные океанографические работы, великолепные и редкостные минералогические, зоологические и ботанические коллекции, новые карты, описания, рисунки. Но самое главное – это открытия, совершенные в Антарктике. Они вписали новые страницы в исследование земель, лежащих за Южным полярным кругом.

Через месяц и три недели после возвращения, 31 декабря 1840 года, Дюмон-Дюрвилю присвоили звание контр-адмирала. В ознаменование совершенных им открытий и исследований Французское географическое общество наградило его своей высшей наградой – золотой медалью. Он начал готовить к печати материалы своей экспедиции.

Трагическая случайность оборвала жизнь этого талантливого исследователя. В мае 1842 года Дюмон-Дюрвиль, его жена Адель, в честь которой названа была часть Антарктиды, и его сын погибли в железнодорожной катастрофе близ Парижа. Труд о второй кругосветной экспедиции Дюмон-Дюрвиля вышел в свет после смерти этого выдающегося мореплавателя.

Родной город Кан установил ему в 1844 году бронзовую статую. Имя Дюмон-Дюрвиля, одного из выдающихся мореплавателей XIX века, исследователя-географа, ученого, внесшего значительный вклад в исследование Океании и Антарктиды, блестящего и мужественного человека, присвоено одной из улиц Парижа. Его именем назвали один из Каролинских островов, один из островов в Меланезии, гору на Земле Луи-Филиппа. В 1914 году известный полярный исследователь, австралиец Дуглас Моусон, называл море, омывающее берега открытой Дюмон-Дюрвилем Земли Адели, морем Дюрвиля.

Уильям Бичи

Английский мореплаватель Фредерик Уильям Бичи представляет совсем иной тип исследователя Океании. Бичи начал флотскую службу в десятилетнем возрасте и изучал навигацию у корабельного штурвала. В юности он участвовал в арктических экспедициях Франклина и Парри и в гидрографических работах, которые проводились на Средиземноморье и у берегов Африки. В 1825 году он был назначен командиром корабля «Блоссом» и отправился на поиски Северо-западного прохода. Проследовав через Берингов пролив, он вдоль северных берегов Аляски дошел до 156° западной долготы, но был остановлен льдами. Из северных морей Бичи прошел в южную часть Тихого океана и в 1826 году детально обследовал архипелаг Туамоту.

На пути к островам Туамоту он зашел на остров Пасхи. Местные жители, которым памятен был пиратский набег капитана Крозера, встретили «Блоссом» крайне враждебно Бичи обстрелял их из пушек и покинул остров. В январе 1826 года Бичи открыл в архипелаге Туамоту атоллы Ванавана, Фангатауфа и Ахунуию.

Однако Бичи памятен тем, что нашел мятежников, захвативших и угнавших за пятьдесят лет до этого судно «Баунти» под руководством капитана Блая. К тому времени в живых остался один из матросов – Смит, принявший имя Адамса, ставший главой маленькой общины, состоявшей из десяти женщин и девятнадцати детей, старшим из которых было не более семи-восьми лет. Этому человеку, много размышлявшему о своей прежней беспорядочной жизни, совершенно переродившемуся в результате раскаяния, пришлось исполнять обязанности отца, священнослужителя, мэра и короля. Своей справедливостью и твердостью он сумел завоевать неограниченное влияние в этой странной общине.

Необыкновенный наставник, который в дни своей молодости нарушал все законы, для которого раньше не существовало ничего святого, проповедовал теперь милосердие, любовь, согласие, и маленькая колония процветала под кротким, но в то же время твердым управлением этого человека, ставшего под конец жизни праведником.

Таково было моральное состояние колонии на Питкэрне в то время, когда у его берегов появился корабль Бичи. Мореплаватель, превосходно принятый жителями, пробыл там восемнадцать дней. Чистые хижины стояли среди пандановых деревьев и кокосовых пальм, поля были хорошо возделаны, под руководством Адамса жители Питкэрна смастерили для себя с поистине изумительным искусством самые необходимые орудия. Эти метисы, обладавшие большей частью приятным и кротким лицом, были пропорционально сложены, что говорило о незаурядной силе.

После Питкэрна Бичи посетил острова Тимоэ, Гамбье (Мангарева), Гуд, Клермон-Тоннер, Серл, Уитсанди, Королевы Шарлотты, Техан, Лансье, составляющие часть архипелага Туамоту, а также маленький остров, которому он дал название Байам-Мартин. Здесь мореплаватель встретил одного островитянина, по имени Ту-Вари, которого занесло туда бурей. Выехав со ста пятьюдесятью земляками на трех пирогах с островка Анаа, чтобы принять участие в торжествах по поводу вступления на трон короля Помаре III, Ту-Вари был унесен западными ветрами далеко в сторону. Затем ветры стали неустойчивыми.

Вскоре запасы провизии совершенно истощились, и несчастные были вынуждены поедать трупы умерших товарищей. Наконец, Ту-Вари добрался до острова Барроу, расположенного посреди Опасного архипелага (Туамоту), где он раздобыл немного провизии, он снова пустился в море, но на этот раз плавание продолжалось недолго, так как у острова Байам-Мартин его пирога дала течь и ему пришлось там остаться.

В конце концов, Бичи уступил мольбам Ту-Вари и взял его с женой и детьми к себе на корабль, чтобы отвезти на Таити.

На следующий день, когда Бичи пристал к берегу Хеиоу, по одной из тех случайностей, какие бывают только в романах, Ту-Вари встретил там своего брата, который считал его давно погибшим. После радостных излияний оба туземца важно уселись рядом и, нежно сжимая друг другу руки, принялись по очереди рассказывать о своих приключениях.

10 февраля Бичи отплыл от Хеиоу, прошел в виду островов Мелвилл и Крокер и 18-го стал на якорь у Таити, где ему с трудом удалось пополнить запасы продовольствия. Туземцы требовали теперь полноценные чилийские доллары и европейскую одежду – иначе говоря, то, чего на «Блоссоме» не было. После приема регентши на борту корабля капитан получил приглашение на вечер, который должен был состояться в его честь в королевской резиденции, в Папеэте. Но, когда англичане явились, оказалось, что во дворце все спали. Регентша забыла о своем приглашении и легла спать раньше обычного.

Тем не менее, она весьма милостиво приняла своих гостей и, несмотря на строгий запрет миссионеров, устроила небольшую вечеринку с танцами. Празднество, впрочем, должно было протекать, так сказать, в молчании, чтобы шум его не достиг ушей полицейских, разгуливавших на берегу. По этой детали можно судить о том, как мало свободы предоставлял миссионер Притчард высшей знати Таити. Какой же свободой пользовались туземцы?

3 апреля юный король нанес визит Бичи, и тот подарил ему от имени Адмиралтейства превосходное охотничье ружье.

Отношения стали самыми сердечными, и влияние, которое сумели завоевать английские миссионеры, еще более укрепилось в результате радушия и предупредительности, постоянно проявлявшихся по отношению к островитянам командованием «Блоссома».

Покинув Таити, Бичи 26 апреля достиг Сандвичевых островов, где сделал остановку дней на десять, и направился в дальнейший путь к Берингову проливу и Северному Ледовитому океану. Полученные инструкции предписывали ему идти вдоль берега Америки до тех пор, пока позволит состояние льдов. «Блоссом» остановился в заливе Коцебу, мало гостеприимном и мало приятном месте; там англичане много раз встречались с туземцами, но не могли получить никаких сведений о Франклине и его отряде. Затем Бичи выслал навстречу этому неустрашимому исследователю палубный баркас под командованием лейтенанта Элсона. Тот не смог продвинуться дальше мыса Барроу (71°23 северной широты) и вынужден был вернуться к «Блоссому». Надвинувшиеся льды заставили «Блоссом» 13 октября, при ясной и очень морозной погоде, покинуть Берингов пролив.

Бичи посетил гавань Сан-Франциско, а 25 января 1827 года снова стал на якорь в Гонолулу на Сандвичевых островах. Благодаря искусной политике английского правительства эта страна делала большие успехи на пути прогресса.

Количество домов увеличилось; город принимал все более и более цивилизованный вид, в порт часто заходили многочисленные английские и американские суда, создан был даже собственный флот, насчитывавший пять бригов и восемь шхун.

Земледелие процветало; появились обширные плантации кофе, чая, пряностей, и предпринимались попытки использовать заросли сахарного тростника, прекрасно произраставшего на островах.

После стоянки в апреле в устье реки Кантон в Южном Китае «Блоссом» приступил к картографированию архипелага Рюкю, цепи островов, соединяющих Японию с Формозой (Тайвань), и группы островов Бонин, на которых исследователь не обнаружил никаких животных, кроме больших зеленых черепах.

Покончив с этими работами, «Блоссом» вновь направился к северу; но так как метеорологические условия оказались менее благоприятными, ему удалось на этот раз достичь лишь 70°40.

В этом пункте оставили на берегу продовольствие, одежду и инструкции на тот случай, если Парри или Франклину удалось бы сюда добраться.

Прокрейсировав здесь до 6 октября, Бичи скрепя сердце решил вернуться в Англию. По дороге он зашел в Монтерей, Сан-Франциско, Сан-Блас, Вальпараисо, обогнул мыс Горн, сделал остановку в Рио-де-Жанейро и 27 октября стал на якорь в Спитхеде.

Идя по стопам Дюперре и русских мореплавателей, Бичи выполнил в Тихом океане огромную работу по «привязке» к карте ранее открытых островов и внес много ценных поправок в географию Океании. Так же как и работа Дюперре, книга Бичи, посвященная его исследованиям в Тихом океане, долгое время играла роль лоции для мореплавателей. О его работах с большим уважением отзывался И. Ф. Крузенштерн, а в британских ученых кругах деятельность Бичи нашла весьма высокое, хотя и изрядно запоздалое, признание. В 1855 году, за год до смерти, Бичи был избран президентом Королевского географического общества.