Текст книги "Царица смуты"

Автор книги: Леонид Бородин

ПОСЛЕ СЛОВ

С тех дней еще без малого десять лет корчилась русская земля в посмутных судорогах. Еще поляки подходили к Москве, воровские отряды казачьи к селу Коломенскому, а гетман Сагайдачный – и вовсе к Донскому монастырю. Мелкие же разбойничьи ватаги долго еще, подобно хищному воронью, терзали ослабленное тело русского царства. Тот же Тереня Ус так и не был пойман и пятнадцать лет безнаказанно разбойничал на яицких и волжских просторах.

В 1617 году был отправлен Михаилом Романовым в Персию дворянин Леонтьев за обещанными ранее шахом Аббасом деньгами. Возвращаясь Волгой, встав на стан у Камышинского острога, получил Леонтьев от казаков острожских странную весть: будто верстах в пятидесяти вверх по реке Камышенке на земле ногайского мурзы Шакрая живет в отдалении от ногайских станов некий «Маринкин боярин», что при нем татарка некрещеная и дворовый человек русских кровей тоже татарку в женах имеет. Что детей косоглазых у них полон сруб и что ногайцы того «Маринкиного боярина» в обиду не дают и всяко покрывают. Слуху поверив, отправил Леонтьев сотника Купцова с отрядом на поиски и поимку сего беглого боярина, сам же, в Москву с большими деньгами торопясь, исхода дожидаться не стал и отбыл на струге на Саратов в другой день. Никаких иных известий про это дело не сохранилось, но даже в послепетровские времена в бумагах торговых людей встречается упоминание о местечке, именуемом «станом Маринкиного боярина».

Ну а сама Марина? То ли утопили ее, то ли своей смертью померла, то ли разумом повредилась в подвале казанского кремля и, в Коломну из Казани доставленная, именно по причине болезни душевной, по безвредности, в отличие от Заруцкого, погибшего на колу, и от сына своего, тайно удавленного, оставлена была доживать в помрачении разума. Отписка же Посольского приказа на польский запрос немногословна: «…А Маринка на Москве от болезни и с тоски по своем выблядке умерла».

Каждый житель города Коломны знает башню Марины, или «Маринкину башню», где содержалась она до последнего своего часа неизвестно сколько времени. Кто побывал там, лазил по подвалам и перекрытиям, с трепетом всматриваясь в темные углы заброшенного строения, тот с уверенностью скажет, что нет, не оставила после себя блуждающей тени царица русской Смуты – знать, милостив был Господь к «гордой полячке» и, приняв душу ее в свои бережные длани, даровал ей покой и тихую радость.

А память народная, что живет своей жизнью, с памятью исторической не соприкасаясь, но по самому главному ей не противореча, – что она сохранила в себе о Марине, урожденной Мнишек, царице московской?

Писатель и бытописатель земель яицких Иосаф Игнатьевич Железнов в середине прошлого века такое выслушал сказание о Маринке и Маринкином городке.

Жила-де во граде Киеве во времена князя Владимира разбойница, чародейка и еретичка по имени Маринка. И не было с ней никакого сладу, вредила народу христианскому безмерно, и никто с ней справиться не мог. Пока за дело не взялся добрый молодец Добрыня Никитич. Но и от него сия ведьмица в последний час ускользнула и убежала на реку Яик, где построила городок разбойничий, в народе Маринкиным прозванный. И был у ней в подручных злобный и коварный Америк-хан(!), с ним-то и безобразничала она на землях яицких. Но и на Яике отыскал Маринку Добрыня, молодец. И, сперва покончив с Америк-ханом… далее дословно:

«Сел на своего добра коня буланого Добрыня Никитич и полетел к Маринкиному городку. Значит, резолюцию сделать еретичке. Прописал же он ей, сударь мой, резолюцию славную! Перво-наперво надавал ей, яко потаскушке, оплеух горячих – без того нельзя! Потом, сударь мой, оттаскал ее добрым порядком за космы – и без этого нельзя! А напоследок, как закон повелевает, привязал ее за хвост дикой лошади да и пустил в чисто поле. Тут Маринке-ехиднице и смерть приключилась. Значит, сколько ни мудрила, сколько ни хитрила, а Добрыниных рук не миновала».

Померла Маринка-разбойница. А что после смерти разбойников остается?

 
Ты Яик, Яик, быстра реченька,
Издалеча течешь ты мутнехонька.
На твоем на дне у крута яра
Лежит лодочка позатоплена
С золотой казной со Маринкиной,
В каменной Москве ей награбленной…
 
 
…Ты теки, теки, наш Яикушка,
Ты корми, корми нас, удалых,
Добрых молодцев, слугов верныих
Царя-батюшки благоверного…