Текст книги "Дважды два"
Автор книги: Леонид Чикин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Аборигены
В Оймчан мы прилетели под вечер.
Выгрузив из Ила мешки, сумы, тюки, перетаскали их к оградке аэропорта, присели, закурили, дымом отгоняя полчища комаров, которые с жадностью набросились на бледные наши лица и незащищенные руки.
До ночи надо было успеть устроиться, не спать же под открытым небом. Все мы – Ким, Сашка и я – были подчиненными Вениамина Тарасовича, забота о ночевке наше дело. У нас с Кимом никаких дельных предложений не было, и Сашка, на правах человека, знающего поселок вдоль и поперек, добровольно вызвался найти машину, самоуверенно пообещав вернуться через пять-десять минут.
Пришел он через полчаса. Без грузовика. В ответ на наши насмешливые взгляды вдруг взорвался, начал кричать:
– А вы что, гнилая интеллигенция? Да? На своем горбу мешки не можете носить? Да? Отдыхать приехали? Да?
И чего шумишь? – сказал Ким, даже не приподнявшись со спальника, на котором удобно устроился. – Машину не мог найти, так и говори. Показывай, куда груз носить…
Я шел за Сашкой через площадь у аэропорта, через булыжную дорогу, через густой кустарник. На плече – мешок с палаткой, за спиной – рюкзак, в свободной руке – спальник. Не менее меня был нагружен и Ким. Сашка нес на загорбке железную печку в мешке. В кустах он, споткнувшись, упал, загремел ношей – в печке были упрятаны сковороды и кастрюли, тут же вскочил и обрадованно закричал:
– Точно! Даже колышки торчат. Наше прошлогоднее место. – Сунул два пальца в рот, свистнул, заорал: – Валька-а! Валька-а-а! Вы идите, я догоню, – сказал нам.
Когда мы с Кимом вторично возвращались с грузом, на площади были атакованы мальчишкой лет двенадцати.
– Дядя! Давайте я этот мешок поднесу! Давайте помогу! Меня дядя Саша послал. Меня Валькой зовут. Ну давайте же!
Когда мы в третий раз с остатками груза подошли к кустарнику, там, помогая Вениамину Тарасовичу и Сашке распаковывать мешки и тюки, работала целая бригада: наш знакомый Валька, девочка – по виду его ровесница, и мальчик лет пяти.
– Ого! – сказал Ким, – Добровольческий отряд. Ну, давайте знакомиться. Тебя зовут Валькой, это ясно. А других?
Голенастая девочка в платьице чуть выше колен, в старом, выцветшем, но чистом и аккуратно сидящем на ее нескладной фигурке, засмущалась, опустив голову, внимательно рассматривала пальцы босых ног.
– И не кусают тебя комары? – спросил я.
– Не-е, – протянула она, не поднимая головы,
– Мы к ним привыкли, – сказал Валька. – А зовут ее Валентиной. Это моя сестра.
– Сестра? – удивился Вениамин Тарасович. – Погоди-ка… – Он внимательно к ним присмотрелся. – Вы близнецы?
– Ага, – сказал Валька. – А это наш братишка.
– Здравствуй, братишка-матрос! – протянул руку малышу Ким, потому что он стоял ближе других к нему. – Как тебя зовут?
– И вовсе я не матрос, – важно ответил тот. – А зовут меня Валькой.
– Как? – Ким присел перед ним. – Повтори.
– Валька я… Вот…
– Да врет он, – вмешался Валька. – Валеркой его зовут. Это он сам выдумал. Хочет, чтобы – как мы.
– Валька я! – стоял на своем малыш, – Валька же…
– Конечно, конечно, – поспешил вмешаться Вениамин Тарасович, видя, что мальчик вот-вот расплачется. – Когда будешь большим, тебя будут звать Валеркой, а пока ты Валька. Все правильно. А не пора ли вам, Вальки, домой идти, а то мама с папой ругаться будут. Поздно уже.
– Не-е, – опять протянула девочка. – Нас мама не ругает. Она у нас хорошая.
– И папка хороший, – добавил Валерка. – Ведь хороший же?
Валька посмотрел на нас смущенно, словно извиняясь за брата: маленький, мол, вот и встревает в разговоры старших, что с него спросишь?
– Хороший, хороший, – успокоил он братика. – Потом виновато к нам: – Они нас до одиннадцати отпустили. Сколько уже, дядя Саша?
Было около одиннадцати.
– Надо идти, – рассудительно сказал Валька. – беспокоиться будут. Правда, они знают, что мы к вам пошли. Я вас по голосу узнал, дядя Саша. Как только вы крикнули… А вы завтра не уедете? Мы к вам придем?
Можно?
– Милости просим, – ответил Ким. – Помощники всегда нужны. Вы, наверное, дома отцу с матерью помогаете?
– Помогаем, – тихо произнесла Валя. – А как же? – И отвернулась, погрустнела.
– Ребятня, кыш домой! – вдруг строго закричал Сашка. – Спать пора! Завтра утром приходите.
– Можно бы и не кричать на них, – недовольно пробурчал Ким, когда дети ушли. – Всегда ты, Сашка, так… Взорвешься без причины…
– А ты мог бы не спрашивать у них про отца и мать, если ничего не понимаешь!
– А что я должен понимать? Если ты много знаешь-понимаешь, так поделись со мной.
Позднее, когда мы поставили палатку, закусили при скудном свете свечи и забрались в спальники, Сашка, непрерывно отмахиваясь от комаров, рассказал:
– Пацаны – золото. И мать у них замечательная женщина. Они не только дома ей помогают. Уборщицей в школе она… Больная. Ей бы по-доброму-то надо не работать, хозяйством заниматься, но детей же трое. Я был у них дома… А отец? Плотник, говорят, хороший. Только по дому ничего не делает, все мать да ребятишки. Ну и закладывает частенько…
– Что закладывает? – рассеянно спросил Вениамин Тарасович.
– За воротник закладывает. А что – ему все равно. Правда, не буянит потом, но радости мало: деньги-то из дома уплывают. Вот и живут на ее зарплату. Мы здесь в прошлом году дней десять стояли, в тайгу вертолета ждали, потом на обратном пути застряли. Иногда к нам заглядывали другие пацаны, а эти – каждый день. Помогали. А время подойдет – домой. Пытались оставлять их ужинать – в столовку по вечерам не ходили, свои Продукты доедали – они ни в какую. Мама, говорят, ждет… И главное, всегда они вместе. Мы к ним привыкли, полюбили их…
– Полюбили, – подал голос из угла палатки Ким. – Наверное, когда уезжали, продукты лишние бросили. Им бы лучше отдали.
Лица Сашки в темноте не было видно, но но голосу поняли мы, что он улыбнулся:
– Вот ты и попробуй всучить им продукты, когда уезжать будем. – Подумал и добавил: – У кого все есть, те возьмут, а эти такие, не возьмут.
Утром поднял нас Сашка:
– Столовка до девяти. Вы идите, а мне что-нибудь прихватите в котелке. Я подежурю.
Мы проваландались, прособирались, взглянули на часы: восемь тридцать. И в это время из-за кустов появились Вальки.
– Здравствуйте!
Они подошли к Сашке, и каждый протянул ему руку.
Мы тоже пожали им руки, и они тут же стали нас называть «дядей Васей», «дядей Кимом», лишь начальника почему-то звали по имени-отчеству.
– Вы уже позавтракали? – опросил Вениамин Тарасович. – Раненько вы…
– Мы все вместе завтракаем, – сказала Валя. – Потом папка идет на работу.
– А обедаем, когда папка приходит, – поспешил добавить Валерка. – Ведь правда же, Валя?
– Правда, правда…
– Ну и молодцы! – похвалил их Ким. – Сейчас вы побудете с дядей Сашей, мы в столовку сбегаем.
– А дядя Саша уже завтракал? – спросил Валька.
– Нет. Он сегодня дежурный, они, знаешь, дежурные, как верблюды, не едят, не пьют.
Ребята не успели ни осудить, ни оценить шутку Кима: Сашка не дал:
– Я же не думал, Вальки, что вы придете. Слушать мой приказ: остаетесь за меня, я тоже иду завтракать.
По дороге в столовую он выговаривал Киму:
– Деньги разбросай в палатке – не тронут. А ты: «Посидите с дядей Сашей!»
– Да хватит тебе! – озлился Ким. – В конце концов, ты материально ответственное лицо.
– Я им доверяю! – отрезал Сашка.
Вертолетчики пообещали «выбросить» нас в тайгу через три дня, что было на руку Вениамину Тарасовичу: в районном управлении ему необходимо просмотреть кое-какие отчеты и справки. Мы занялись хозяйственными вопросами, первый из которых – покупка продуктов на два месяца.
Это ответственное дело легло на мои и Сашкины плечи. Вначале мы на своих плечах принесли из магазина к большой дороге мешок муки, мешок сахару, ящик галет, крупу, лапшу, масло, ящики с консервами и прочие жидкие и твердые продукты питания. Потом погрузили все в кузов попутной машины. Шофер отказался ехать через кустарник к нашему временному лагерю, и мы еще раз перетаскали груз от дороги к палатке.
Помощники наши ушли на обед. Мы подзаправились всухомятку, благо теперь продуктов было предостаточно, и принялись за работу.
И в это время пришли Вальки. Пришли не одни, а с мужчиной средних лет, в кирзовых сапогах, в телогрейке, в серой потертой фуражке.
– Это наш папка, – объявила Валентина.
Мужчина степенно поздоровался с нами, сказал, как бы оправдываясь:
– Вот затащили… – И показал на детей, – Дай, думаю, посмотрю, куда они повадились бегать. Не мешают они?
– Кто? Эти орлы-то? – удивился Ким. – Нет. Они наши самые первые помощники.
– Ну-ну… Будут мешать, турните их, они понятливые… Погоди-ка, а что ты мастеришь? – обратился он к Сашке.
Сашка, повыбросив из ящика жестяные банки, заполнил его стеклянными – с борщом – и теперь мастерил крышку, подравнивая доски топором.
– Валентина! – строго сказал отец. – Сбегай домой, принеси ножовку. И топор прихвати. Чего мучиться-то? Этим топором только чурки колоть. А ты, Валька, чего думал? Сказал бы мне да и принес давно топор.
– Так они не просили, папка!
– Не просили… Сам догадаться должон. Большой уже. Соображать надо. Так вы их, товарищи, шуганите, если что…
С пилой и топором дела у Сашки пошли веселее. Он так загорелся работой, что даже вытесал из березовой чурки запасное топорище – вдруг сломается в тайге, ножом ведь не сделаешь.
И Валькам нашел работу.
– Пацаны, – сказал он, присаживаясь на ящик. – Геть сюда! Есть важное поручение. Только вы сумеете нам помочь как аборигены. Нужна собака. Верный сторожевой пес. Вы должны разведать и донести мне: кто может на время дать собаку. Понятно?
Валерка смотрел на Сашку широко открытыми удивленными глазами, Валентина улыбалась, Валька слушал серьезно, потом сказал:
– Так точно! Понятно. А что такое аборигены, дядя Саша?
– Аборигены? – Сашка на секунду задумался, – Ну, как вам объяснить популярно. Это те, значит, которые здесь живут постоянно, вы, значит. Ясно?
– Ясно. А вас тоже аборигенами зовут там, где вы живете?
– Нас-то? Нет. Мы… Слушайте, Вальки: прошу вопросов мне не задавать. Выполняйте приказ!
– Дядя Саша, – робко начала Валентина. – Чо ее искать, собаку-то? Их по улицам прорва бегают. Ничьи.
– Гм… Ничьи, значит, плохие. Нам хорошую надо.
На следующий день Вальки раз десять прибегали к нам с разведданными о собаках. Но Сашка все предложения браковал. Кое-кто с радостью отдавал нам своих собак. О таких Сашка говорил: «Нашли дураков. Значит, плохой пес, если избавиться от него спешат». Два хозяина просили деньги. Сашка отрезал: «Мы не миллионеры». Один даже привел своего пса, и Сашка, взглянув на него, спросил у хозяина: «Интересно, кто кого будет стеречь в тайге?» И верно: собачонка выглядела забитой, трусливой.
Наконец перед ужином полянка огласилась громким криком Валерки:
– Нашли! Нашли-и!
Потом из кустов вышел он сам, а за ним целая группа: в центре молодая женщина, по бокам – Валентина и Валентин. Женщина вела на поводке собаку.
– Вот! – радостно кричал Валерка. – Нашли!
– Молодцы! – сказал Сашка. – От имени всего отряда и от себя лично объявляю вам благодарность! – Сашка, улыбаясь, смотрел на женщину, она в ответ тоже улыбалась. – Простите, а как его звать?
– Джим…
– Хорош Джим! Лайка? Ясно. Дай, Джим, на счастье лапу мне! – с пафосом продекламировал Сашка и протянул псу руку.
Умный пес не вздрогнул, не попятился, очень коротко «ответил», знакомясь:
– Гав!
– О! Берем. На каких условиях отдаете? – спросил у женщины.
– Ни на каких. Пусть по тайге побегает. Вернетесь – приведете ко мне. Ребята знают, куда. – И опять переглянулась с Сашкой.
Джима привязали на цепь возле палатки, чтоб но убежал. Вальки остались в лагере развлекать его. Мы все – и хозяйка Джима тоже – пошли в столовую.
Когда через кустарник вышли на дорогу, женщина спросила:
– Я все правильно сделала, Саша?
– Все в норме, Вера. Все как по расписанию. Спасибо! Собачку вернем в целости-сохранности.
В Сашке, оказывается, пропадал великий педагог. Собаку-то он сам нашел. И с хозяйкой познакомился, и договорился с ней. А потом посоветовал Вере отыскать ребятишек и предложить для нас Джима.
– А зачем такая многоступенчатость? – удивился Ким.
– Ты сам пацаном был? – спросил Сашка. – Или сразу таким умником родился?
– Пусть ребятишки порадуются, – сказала Вера. – Хорошие они, славные…
Улетели мы неожиданно. До завтрака Вениамин Тарасович сходил в штаб летного отряда, быстро вернулся и объявил:
– Летим. Сейчас подойдет машина. Снимайте палатку!»
Палатку снять, спальники свернуть – дело для нас минутное. Грузовик еще не появился – у нас все готово. Сашка свистнул два раза, и прибежали Вальки.
– Уже улетаете? – грустно спросил Валька.
Пора, брат, пора, – ответил Ким. – Но мы еще вернемся.
Они помогли загрузить вещи в машину, проводили нас до летного поля.
Вертолет взлетел; мы прильнули к иллюминаторам; на краю поля стояли три маленькие фигуры; потом они исчезли.
Вернулись мы в конце августа в первой половине дня. Погода стояла сухая, солнечная, осенняя. Желтели листья на деревьях и кустарниках, пожухли редкие северные травы.
Мы перенесли груз на знакомую полянку, сели перекурить. Где-то за кустами звенели детские голоса.
– Что-то не идут наши помощники, – озабоченно сказал Ким. – Ты бы свистнул, Сашка.
– Прибегут, – устало ответил Сашка. – Пацаны дело знают.
Налетели они неожиданно. Вначале за кустами мы услышали воинственные кличи, потом, пятясь, на поляне показался Валька. Он размахивал руками, что-то бросал в кусты и кричал: «Бей их! Наша берет!»
Появилась Валентина, тоже крича. Вдруг увидела нас.
– Ура! Валька-а! Ура-а-а! Приехали!
Валька еще разок швырнул что-то в кусты, оглянулся, сбоку вынырнул Валерка, все трое побежали к нам.
Выскочившие из кустов мальчишки-преследователи, почесав в затылках, степенно удалились, поняв, что им здесь нечего делать.
Мы не успевали отвечать на приветствия наших юных друзей.
– Валентина, а что у тебя на щеке? Подойди сюда! – позвал девочку Вениамин Тарасович.
Она приблизилась, смущенно одергивая платьице.
– Ранили ее, – объяснил Валька. – Мы в Чапаева играем.
– А если бы в глаз? – спросил Ким, тоже вглядываясь в ссадину на щеке Валентины.
– Так не в глаз же… – Девочка потерла щеку. – И не больно совсем. Пройдет.
– Ох, и попадет тебе, Валя, – сказал Валерка. – Тебе мамка сколько раз говорила, чтоб ты с мальчишками не дралась?
– Не попадет, – тихо произнесла Валентина. – Я же не нарочно. Мы по-честному играли… – Она вдруг оживилась: – Зато я как вмазала Шурке! Прямо в лоб картошка попала. А он разнюнился…
– А ты? – спросил я.
– Вот еще! – Валентина шмыгнула носом.
– Она никогда не плачет от боли! – гордо сказал Валька.
– И я! – выкрикнул Валерка. – Я тоже никогда не плачу. Ведь правда же, Валя?
– Правда, правда, – согласилась девочка.
– Никогда! – повторил Валерка. – Мамка не любит, когда я плачу. Вот…
Пять дней мы жили в палатке. Разбирали образцы, упаковывали их в ящики, приводили в порядок обмундирование, ремонтировали лодки. Много было забот и хлопот. И что бы мы делали без Валек?! В первый день они принесли ножовку, топор, гвозди. Проволока понадобилась – через час мы ходили по лагерю, запутываясь в ней. Ящиков не было – дали денег ребятишкам, они принесли их из магазина. Только домой они теперь уходили рано, часов в пять.
– Маме надо помогать, – говорил Валька. – Воды принести, дров нарубить. Вале – ужин готовить.
– Папка пить бросил, – сказал однажды серьезно Валерка. – А мамка болеет. У нее ноги болят. Правда, Паля?
– Правда, – по-взрослому вздохнула Валентина. – Пойдемте. До свидания. Мы завтра придем.
И так – каждый день.
Уже были куплены билеты на самолет, который отправлялся в полдень.
Сашка в стороне от ящиков и тюков сложил мешочки с оставшимися продуктами. Крупы, мука, сахар, горох, лапша.
– Ну! – крикнул. – Храбрецы есть?
– Есть! – вызвался я. – На какой подвиг идти?
Сашка поманил меня пальцем, глазами указывая на мешочки и кульки:
– Вот эти припасы отнести к Валькам.
– Только с тобой, – поставил я условие.
Мы втолкали продукты в большой мешок и, позвав Валек, которые играли поблизости, двинулись в поход. Валька каким-то образом узнал о содержимом мешка.
– Дядя Саша, – уговаривал он дорогой. – Ну не надо же! У нас все есть! Ну зачем?
– Надо, Валя, надо, – отвечал Сашка.
Ребятишки вбежали в дом. Мы слышали, как они кричали там наперебой:
– Мама! Мама! А к нам дядя Саша пришел! И дядя Вася!
Сашка – он нес инструменты – вошел первым, следом, оставив мешок в сенях, – я.
– Проходите сюда! – позвала нас Валентина в комнату.
Прошли. Женщина болезненного вида сидела на неприбранной кровати. Сашка поблагодарил ее за инструменты.
– Да господи, – отозвалась женщина, – Пожалуйста.
У отца их хватает. Валентина, подай стулья людям, что же ты? А я вот занедужила, за ребятишками некогда смотреть, хорошо, что с вами они, за ними глаз да глаз нужен. Они у вас – я спокойна. Все внутренности болят у меня. Доктора говорят, что пройдет. Господи, надоело все…
– Ничего, поправитесь, – успокоил Сашка. – Вас Марьей Трофимовной зовут? Марья Трофимовна, а ребятишки у вас замечательные. Нам помогают. Мы сегодня улетаем. Вы, Марья Трофимовна, отпустите ребятишек нас проводить. Может, не прилетим больше в Оймчан.
– Пусть идут, – ответила женщина. – Я их держать не буду, они все дни сидят возле меня как на привязи. Господи… Валька, ты посмотри в шкафчике, может, от отца там что-нибудь осталось, я припрятывала в уголочке.
– Нет там ничего, – хмуро ответил Валька. – Я ее вылил.
– Как вылил?
– Да вот так. Вылил и все.
– Мы пошли, Марья Трофимовна, – сказал Сашка – До свидания. Поправляйтесь, не болейте. А вы прибегайте, – повернулся к ребятам.
Я ничего не понимал. Почему он ничего не говорит о продуктах? И ребятишки смотрели на него и тоже молчали. Но Сашка у двери хлопнул себя ладонью по лбу:
– Да, Марья Трофимовна, мы тут кое-что принесли. Не с собой же нам везти.
– Чего, чего? – не поняла женщина. – Что принесли-то?
– Да кое-какие продуктишки. Разберетесь. Валентина поможет.
И мы вышли.
– Здорово ты, – сказал я. – А говорил: не возьмут.
– Уметь надо. Учись, пока я жив.
Следующим летом мы снова прилетели в Оймчан.
Мы – это я и Сашка, а остальные попали сюда впервые: начальник отряда Марина Васильевна и двое аспирантов-москвичей Вадим и Коля.
Полянка, где стояла в прошлом году наша палатка, была огорожена колючей проволокой, перед ней на двух шестах укреплен могучий фанерный щит с грозной надписью: «Ставить палатки в зоне метеостанции запрещается. За нарушение…»
На этот раз Сашка быстро нашел машину, поскидали мы вещи в кузов и поехали за аэродром, туда, где кончалась взлетная полоса и начинался лес. Там и поставили палатки. Отсюда далеко было до аэропортовского буфета с продуктами и пивом. Но мы ходили в буфет через летное поле. С водой было легче – перед палаткой журчала речушка, и здесь же в нее впадал прозрачный родничок-ручеек. Беспокоили, правда, самолеты – они шли на взлет как раз над нашими палатками.
На следующий день пришла Вера и виновато сообщила Сашке – он писал ей зимой, – что Джима она отдала в другой отряд, но если нужно, поможет нам найти собаку.
– Сами с усами, – обиженно сказал Сашка, – Найдем. А почему наших Валек не видно? Случилось что-нибудь? Уж не уехали ли они на материк?
Вера помолчала некоторое время, тихо ответила:
– Мать у них умерла. Еще осенью, как только снег выпал. Он на другой женился. А та… Да что говорить!..
Мы жили в палатках неделю. Ждали вертолета. Ребятишки не появлялись. Я предлагал Сашке сходить к ним, он отказывался: не знал, что в таких случаях говорить. Как будто я знал…
Они пришли за день до нашего отлета в тайгу. Мы с Сашкой парились в палатке, распихивая по рюкзакам личные вещи, которые за неделю стоянки успели перекочевать в разные углы палатки. Вдруг слышим – Вадим спрашивает у кого-то:
– Ребята, вам что здесь надо?
– Ничего, – мальчишеский голос отвечает. – Знакомых ищем.
– Нет здесь ваших знакомых.
– Эге-гей! – закричал Сашка. – Чего болтаешь? Есть знакомые! – Он первым выскочил из палатки. – Валя! Валентина! Идите сюда.
Они подошли тихие, молчаливые.
– Здравствуйте, дядя Саша! Здравствуйте, дядя Вася! А где дядя Ким и Вениамин Тарасович?
– Не каждый же год им ездить, – сказал Сашка. – Пусть отдохнут. А где же ваш Валерка?
– Дома сидит, – опустив голову, ответила Валентина. – Она его не отпустила с нами.
Мы с Сашкой всячески старались не говорить о «ней», но дети первыми начали.
– Она и нас не отпускает. Мы уже давно узнали, что вы здесь, к вам хотели. Она говорит: нечего делать. Мы сейчас в магазин ходили в поселок, к вам завернули. Она узнает, ругаться будет… Может, вам помочь надо? Мы ее уговорим…
– Нет, Вали. Мы завтра улетаем в тайгу.
– А когда вернетесь?
Мы должны были вернуться через два месяца, хотя от нас сроки возвращения не зависели.
Проводить нас пришла Вера с мужем. Они обещали сообщить ребятам о нашем возвращении. Вертолетчика назовут им день, когда за нами полетят.
И точно: прилетели мы в конце августа, вечером, а уже утром Валя и Валентина появились в лагере. Листья с деревьев облетали, но лето еще не сдавалось. Стояла та пора, когда в природе все чисто и ясно.
Валя и Валентина тоже казались чистыми и ясными. Они чуть вытянулись, загорели и, кажется, повзрослели.
– Она сегодня нас отпустила, – сообщила девочка, ни как-то без веселья, равнодушно. – Папка не работает сегодня, воскресенье же.
– А Валерка? – спросил я. – С ними, что ли?
– Она его наказала, – хмуро ответил Валька. – Говорит: не лезь к собаке, а собака сама к нему подошла. Ну, Валерка начал ее обнимать… Дядя Саша, а что это у вас?
Между тополями на двухметровой высоте кто-то за то время, когда нас здесь не было, укрепил огромными гвоздями железную трубу.
– Это, Валя, какой-то неумный человек два дерева покалечил, турник устроил.
Он подошел к деревьям, встал под трубу, подпрыгнул, повис на трубе, подтянулся.
– Крепкий, меня выдерживает.
– Высокий, – сказала Валентина. – Нам не дотянуться.
– А я на что? – спросил Сашка. – Валька, иди сюда. Стой крепче! Так! Руки вверх вытяни. Я тебя поднесу к трубе, ты цепляйся за нее. Оп!
Валька повис на трубе. Потом Сашка помог Валентине.
– Стоп! – закричал он. – Валька, ты в ту сторону раскачивайся, а Валентина в другую, ты – сюда, он – туда… Начали! Раз-два! Раз-два! Эх, жаль Валерки нету… Раз-два!
На шум вышла из палатки наша начальница Марина Васильевна.
– Саша! Что вы делаете?! Они же упадут!
– Не упадут. Не маленькие. Раз-два! Устали? Прыгаем в разные стороны по моей команде. Приготовились! Прыгай!
Валька приземлился неудачно. Сильно качнулся на турнике перед прыжком, чтобы как можно дальше пролететь по воздуху, упал. Тут же вскочил и схватился за ногу выше колена.
– Ты что? – подбежал я к нему. – Ушибся?
– Не… Штаны порвал.
Брючишки у него старые, поношенные, но чистые. То ли за острый камень, то ли за сучок какой зацепился Валька, когда прыгал. Клочок материала, чернея левой невыцветшей стороной, висел на брюках.
– Ох, и ругаться же она будет, – огорченно сказала Валентина. – Опять тебе попадет.
– Ну и пусть! – насупился Валька, – Тебе, что ли, не попадает.
Подошла Марина Васильевна.
– Мальчик, тебя Валей зовут? Сними брюки, я починю.
– Да ну… Не надо. Мы сами…
– Валька! – прикрикнул Сашка. – Выполняй приказ! Снимай брюки! Идем в палатку!
Через минуту Сашка вынес из палатки брюки. Марина Васильевна так ловко их заштопала, что и следов от разрыва не осталось.
– Она и не увидит, – успокоила Валентина брата, – Идем!
– Стой, Валька, стой! – крикнул Сашка, – А инструменты ты нам дашь? Свои мы в ящики заколотим, не в рюкзаках же везти.
– Не знаю, – замялся Валька. – У нее надо спросить…
– Так сегодня же папка дома! – обрадованно воскликнула Валентина. – Он вам даст, дядя Саша. Пойдемте.
Я пошел вместе с ними.
Из дома – в открытые окна были вставлены рамки с натянутой марлей – слышались громкие голоса.
– Опять гости, – недовольно сказала Валя. – Надоели уже.
Валерка сидел за столом в кухне, что-то выводил карандашом на листе бумаги. Увидев нас, бросился к Сашке, обнял его за колени, задрал головенку:
– Дядя Саша! Дядя Саша!..
Сашка погладил его.
– Привет, Валера! Как ты тут живешь?
У Валерки перекосился рот, и совсем неожиданно для нас он заревел.
Из шумной комнаты степенно выплыла… Ну кто выплыла? Женщина, конечно. Вот только как о ней сказать?.. Вдруг я вспомнил картины Кустодиева. Точно! Она была как купчиха на его картинах.
– Что такое? – густым басом спросила она. – Почему ревешь? Что за люди?
– Они к папке пришли, – хмуро объяснил Валька.
– А чо по домам-то шляться?! Выходной, поди, сегодня. Завтрева, что ли, не будет минуты? Вона ребятенка напугали. Ну, чего плачешь?
– Да, – всхлипывал Валерка. – Они к дяде Саше ходили, а меня ты не пустила…
– Эка беда! – всплеснула руками толстуха. – Мы в магазин с тобой сходим. Конфет купим.
– Нужны они мне… Конфеты…
Вышел отец. В приоткрытую дверь мы увидели накрытый стол в комнате, людей за столом.
– Что тут за крик? – голос у него дрожащий, сам он веселый.
– Папка, дядя Саша к тебе пришел!
– А-а-а… Молодые люди! Здрасьте, здрасьте! Снова, значит, в наши края?
– Улетаем через два дня, – сказал я. – За помощью пришли.
– За какой такой помощью? – насторожилась «купчиха».
– Инструмент, – догадался отец. – Инструмент им нужен. Валя, сынок, ты ведь знаешь, где и что лежит. Дай…
– А можно? – обрадовался Валька. – Я сейчас. – И убежал.
– Погоди! – запоздало крикнула толстуха, но Валька не вернулся. – А ты тоже хорош! – это уже мужу. – Отдай, говоришь. Кому отдаешь-то? Так и весь дом раздать можно.
– Он нас знает, – еле сдерживаясь, сказал Сашка. – Мы не первый год здесь.
– Видать, что не первый. Знаете в дом дорогу. Все готов он вам отдать.
– Не шуми, не шуми, – успокоил ее муж. – Вернут они…
– Мне-то что? – «купчиха» поджала губы. – Сам потом по людям пойдешь.
Во мне все кипело. Взглянул на Сашку. Тот даже губы стиснул, чтоб лишнего слова не сказать, они, слова, все у него в это время, по-моему, лишними были. Валентина стояла, прислонившись спиной к русской печке, ни на кого не глядела.
– Спасибо, отец! – разжал губы Сашка. – До свидания!
За нами на крылечко выскочил Валерка.
– До свиданья! До свиданья! А вы к нам еще приедете?
– Приедем, Валера, – успокоил его Сашка. – К тебе, к Валентине и к Вальке. А ты нос не вешай! Понятен приказ?
– Ага! – угрюмо сказал Валерка. – Только вы приезжайте.
– Валерий! Ты куда убег? – раздался зычный голос толстухи. – Я тебе что сказывала?
Валерка помахал нам ручонками, убежал.
Возле сараюшки ждал Валька. Он дал ножовку, топор, молоток, плоскогубцы.
– А гвоздей надо, дядя Саша? Берите. У папки их мною.
– Давай, Валька, и гвозди. Все пригодится в хозяйство. Спасибо тебе. Слушай, а может, ты нас проводишь до аэропорта? Тут же рядом. Пойдем?
На скамейке перед входом в буфет Сашка положил инструменты.
– Ждите меня здесь!
Вышел он с тремя шоколадками.
– Держи, Валька. На всех…
Прошло три дня. Завтра мы улетали. Марина Васильевна, как и все начальники-женщины, оказалась несговорчивой и непреклонной: весь груз приказала сдать с вечера, оставив с собою только ручную кладь. Она боялась, что мы не успеем завтра с утра управиться с багажом.
Часам к четырем, когда все ящики были забиты и все тюки увязаны, появились Вальки – все трое. Потом подошла Вера. Сашки в лагере не было, он добывал машину. Я заканчивал надписи на ящиках и тюках – «получатель», «отправитель». Ребятишки пристроились за моей спиной, изредка поглядывая туда, где москвичи Вадим и Коля делили рыбу – хариусов холодного копчения.
Пришел Сашка и сказал, что машина будет через час, но он в аэропорт не поедет, пусть москвичи поработают. Сашка вообще ведет себя как начальник. Это и понятно. В отличие от нас, пришлых, он единственный в отряде штатный институтский лаборант.
– Почему, Саша? – спросила Марина Васильевна,
– Мы с Василием инструмент отнесем.
– Но ведь Вали сами могут.
– Мы брали, мы и отдадим… Вальки, значит, разрешили вам сегодня к нам прийти?
Валька и Валентина замялись, засмущались, а Валерка сказал:
– Мамка нас послала. Сходите, говорит, а то…
– Да помолчи ты! – одернул его Валька.
– Но ведь правда же, послала. – Валерка повернулся к сестре. – Правда же, Валя?
– Ясно, – сказал Сашка. – А вы хариусов ловите здесь?
– Нет, – сказал Валька. – Здесь их всех выловили. За ними теперь далеко надо плыть, у нас лодки нет.
Сашка подошел к хариусам, лежащим грудой на старом брезенте, прицелился глазом, выбрал трех ровненьких.
– Нате! Ешьте. Да не дома, а здесь. Поняли? Вон под турником садитесь. – Вальки отошли, присели, захрустели рыбой. – На сколько делите? – спросил Сашка у москвичей.
– Нас же пятеро, – ответил Вадим.
– Дели на шесть. Одну долю для Веры.
Москвичи разбросали рыбу на шестерых.
Сашка взял крайнюю стопку, подтащил ее к своему рюкзаку – это наша ручная кладь – и три рыбины отложил в сторону.
– Это им, – кивнул в сторону турника.
– Саша, – тихо упрекнула его Марина Васильевна. – Почему вы себя считаете самым хорошим?
– А что, я самый плохой? – огрызнулся Сашка.
Начальница наша покачала головой и молча добавила к отложенным Сашкой хариусам еще трех. Исподтишка показав Сашке кулак, я сделал то же самое. Москвичи, вздохнув, начали перебирать своих хариусов…
– Не надо! – остановил их Сашка. – И ты, Вера, не делай этого.
Извини, Саша, но я сама знаю, что мне делать, а что не делать! – Вера добавила трех хариусов туда же, к нашим.
Вальки дожевали рыбу, подошли.
– Дядя Саша, помочь вам что-нибудь? А то нам скоро домой.
– Помочь? – Сашка задумался, огляделся вокруг, – Вон в той незапакованной суме – посуда. Тащите ее на речку и мойте. Как увидите машину – стрелой сюда!
Вальки поволокли суму к воде.
Вера, проводив их взглядом, сказала:
Моя соседка – в школьном родительском комитете. Говорит, что Валя и Валентина учатся хорошо. Так ведь не даст она им доучиться. – Я невольно отметил, что и Вера называет мачеху ребятишек «она». – Тянет она мужика на материк. Деньги копят. Хоть бы старшие здесь школу кончили. Все-таки преимущества при поступлении в институт.
– Что копят? – удивился Сашка. – Пропивают больше.
– Да нет, Саша, не больше, – не согласилась Вера… – Она тоже по-своему прирабатывает. Ты видишь, сколько вас таких через аэропорт летом проходят? А пьете вы сколько?
– Кто? Мы? – возмутился Сашка.
– Нет, такие, как вы. А посуду вы сдаете? Вся по кустам валяется. А она собирает.
– Проживешь тут на посуду, – засомневался я.
– Представь себе, проживешь. Десятку в день – для нее ничего не значит. Нам от этого не хуже – не валяется вокруг аэропорта битое стекло. Но ведь она и ребятишкам велит таскать домой пустые бутылки. Старшие – ни в какую. А Валерка что понимает? Она бутылки сдаст, ему пару конфеток купит. У нас пивзавод в поселке, посуду принимают без ограничения, не завозить же самолетами бутылки с материка.
