Текст книги "Твоя измена - не моя вина (СИ)"

Автор книги: Лена Тэсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 24

– У меня в кабинете есть запасная рубашка. Пошли.

Он подхватил меня под локоток. Сжал крепко, почти больно. Не церемонился, потащил в сторону лифтов. Их несколько, точнее шесть – по три с каждой стороны коридора. Плитка на полу мраморная – глянцевая. Каблуки стучали очень звонко, а наши силуэты на ней размыто отражались, подсвеченные стильными лампами и бра.

– Если бы я хотела надеть рубашку, я бы ее надела, – отвечаю мягче, чем до этого, но кажется попытка успокоить его гнев не сработала.

Робот Толя – вовсе не робот. Венка на его шее пульсировала так, что кажется у него мог случится приступ. Возможно он уже пережил один или два. И чего так завелся-то? Это шоу было вовсе не для него, а для Руслана.

– Ты… – двери лифта открылись, Щербинский бесцеремонно толкнул меня внутрь и нажал кнопку двадцать пятого этажа. И как только мы стали недосягаемы для взглядов посторонних он снова подошел ко мне. Еще ближе чем раньше. Еще плотнее. – Ты не должна такое вытворять, – выдавил он.

Я было открыла рот, облизнув пересохшие губы, чтобы возразить и объяснить ему, для чего все это представление, но вот они раскрылись, в легкие стал набираться воздух и… его палец оказался прямо на них, запрещая произносить хотя бы один чертов звук.

Он задержался там на секунду, но лучше бы остался навсегда, потому что оторвавшись – двинулся ниже. По линии челюсти и шее, медленно. Мучительно медленно.

Что он делал? Чего добивался? Почему меня это волновало так, словно ни один мужчина никогда ничего подобного со мной не делал?

Потому что так и было.

Щербинский продолжил свое путешествие, подушечками задел верхний край шрама. Намеренно задержался. Чтобы скрыть уродство нужно было надеть водолазку с высоким воротом и из плотной ткани. Или рубашку, застегнув все пуговицы. Шрам был ярко-розовым, выделялся на бледной коже отметиной, которую было невозможно игнорировать.

Не болел, но мучил.

Любопытные пальцы следовали ниже, к ключицам, а потом еще ниже, там где вырез едва прикрывал полоску черного белья. Щербинский замер, словно споря с самим собой и пытаясь решить – стоит ли продолжить и отпустить тормоза, на которых еще держался его последний самоконтроль. Голод в зеленых глазах выдавал его с потрохами. Животный голод. Похоть.

Черт возьми, он хотел меня.

От осознания происходящего кружило голову.

Можно было всего на пару сантиметров податься вперед и испытывая его силу воли прижаться всем телом, через слои одежды ощущая возбуждение. Но игры в кошки-мышцы не моя сильная сторона. Я лишь сильнее вжалась в стену, словно желая чтобы та за мной вовсе исчезла.

Потом… Лифт остановился и Толя убрал руку, отошел от меня в сторону, но не настолько, чтобы предоставить мне шанс выйти первой.

В этот раз он сжал мою ладонь в своей и прикрывая спиной двинулся по коридору.

Мы прошли мимо нескольких кабинетов с табличками, где были написаны имена и должности, между ними на серой стене висели фоторепродукции картин. Все было оформлено довольно лаконично и эти несколько секунд меня успокоили, пока я не поняла, что в конце пути за стеклянной стеной – единственным открытым пространством на всем этаже – меня ждет Руслан.

Муж расположился за большим столом, разложив перед собой папки и бумаги. Сидел расслабленно и отстраненно водя пальцем по экрану смартфона. Не нервничал. Я так хорошо его знала, что могла с точностью до изгиба брови понять – Макаров уверен в том, что сегодня его проблемы закончатся и он выйдет из этого офиса если не со мной под руку, то полностью подмяв под себя мое же мнение.

Пальцы непроизвольно сжались сильнее в поисках поддержки. И там где одна рука поймала лишь воздух, вторая все еще крепко держалась за Щербинского.

– Ты поступила так глупо, Олеся. Решила помахать красной тряпкой перед быком? – Его слова били жестко, но он говорил правду.

– Ты просил меня молчать, но сидеть покорной овечкой и ловить на себе сожалеющие взгляды я не собираюсь. Больше никогда! – прошипела в ответ. – Пусть посмотрит на меня и увидит. Наконец-то увидит!

Толя даже не обернулся, лишь коротко кивнул. На секунду замер перед дверью, а потом уверенно открыл её, отпустив мою руку и пропуская вперед.

Это была моя битва. Но я знала, что одной мне ни за что не выиграть.

Я сделала шаг внутрь, гордо поднимая подбородок и расправляя плечи. Руслан заметил нас, но приветствие, которое вертелось у него на языке застряло в глотке. Довольная улыбочка стекла с лица. Он встал на ноги, положил телефон на стол перед собой и прошелся взглядом по мне, липко и неприятно останавливаясь на шраме.

Отвращение – вот что я увидела, и как ни странно это подняло мне настроение.

А потом он заметил того, кто стоял за моей спиной.

– Что он здесь делает, Олеся? – кажется так злобно со мной Руслан не говорил никогда. Мне казалось, что шрам будет для него триггером, но Щербинский произвел куда большее впечатление. – Теперь перед ним ты раздвигаешь свои ноги?

Тот лишь прикоснулся к моей пояснице, едва успев остановить меня от необдуманного и ехидного ответа. Даже через ткань я почувствовала тепло ладони и спокойно коротко кивнула, давая ему право говорить за меня.

– Олеся Владимировна обратилась ко мне за помощью в весьма деликатном вопросе. Она уверяет, что после жестокого предательства со стороны мужа, тот отказывает ей в разводе и вполне закономерном разделе имущества, – Анатолий вышел вперед и встал напротив Руслана. Теперь я оказалась за его спиной – широкой и надежной. – Учитывая все вышесказанное и некоторые факты, указывающие на умышленно невыгодный для одной из сторон брачный договор, сокрытие части доходов супругом, наглый шантаж и, конечно, полное отсутствие моральной поддержки в один из самых тяжелых периодов жизни моего клиента, я уверен, что сегодня мы найдем возможность решить все вопросы без дополнительных встреч в суде.

Макаров молча сел на место и провел рукой перед столом, словно он не он пришёл в гости на незнакомую территорию, а сам был хозяином положения. Руслан умел быстро взять себя в руки, в зале заседаний никогда не проявлял лишних эмоций. Каждый разговор – схватка, а умение блефовать, лучший навык.

И это работало с кем угодно, но не со мной.

– Что ж, – его голос дрогнул лишь на секунду, но я заметила. – Нам есть что обсудить, Олеся, так давай поговорим.

Глава 25

– С каких пор, Анатолий Всеволодович, вы занимаетесь благотворительностью? И с каких пор ваше внимание привлекло семейное право?

Руслан быстро пришел в себя и спустя всего минуту уже не выглядел, словно мой внешний вид или моя компания его озадачили. Он не отводил взгляд от шрама, даже когда обращался к мужчине, сидевшему справа, но в остальном – все было как раз в его стиле.

– Я интересуюсь совершенно разными областями юриспруденции.

– И насколько я помню не преуспеваете ни в одной из них, – выплюнул Макаров.

Щербинский хмыкнул.

– И все же, Олеся Владимировна доверилась мне, а значит я сделаю все возможное, чтобы она осталась довольна.

Тон, с которым произнес последнюю фразу Толя мог довести до бешенства даже человека лежащего в гробу. “Довольна” – было сказано слишком интимно.

Конечно Руслан это тоже понял.

– Олеся, – муж все же поднял взгляд выше линии моей шеи, – мы дали с тобой обещание друг другу быть вместе и в горе и в радости, поддерживать и оберегать наши отношения, даже в самые тяжелые периоды жизни. Я оступился! – Его рука легла на дорогую столешницу, которая наверняка была исполнена из эксклюзивного сорта редкой породы дерева. Ладонь раскрыта, протянута в просительном жесте – такой вот прием на опережение, чтобы сыграть на нервах и жалости. Это вовсе не зазорно, ведь цель всегда оправдывает средства. – Но мы можем это преодолеть, Лесь. Просто дай мне шанс. Дай нам шанс.

Звучало искренне. Как и в тот день, когда Руслан просил меня выйти за него замуж.

Та же интонация, та же нежность в глазах. И от этого стало до тошноты противно. В голове назрел вопрос, который стоило задать себе несколькими годами раньше – он женился на мне потому что любил меня, или из-за положения моего отца и перспектив, которые сулил ему подобный брак.

Безусловно Макаров был сообразительным и хватким, быстро учился на своих ошибках, а на косяках коллег и клиентов – еще быстрее. Каждое дело словно урок и подробный конспект о том, как делать не стоит. Каждый новый клиент – кладезь информации и возможностей.

– Олесю Владимировну интересует быстрое расторжение брака и будущая финансовая стабильность.

– В первую очередь ее должен интересовать муж и семейная жизнь. Финансами я могу нас полностью обеспечить.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как Толя расслабился и покачала головой. Значило ли это, что все идет по плану? Он положил перед собой папку, которую я раньше не замечала, открыл ее и достал лежащий сверху документ.

– Несмотря на всю неопытность в семейном праве, я могу с большой уверенностью сказать, что моему клиенту была нанесена серьезная моральная травма. Она стала свидетелем не только измены мужа, но и к своему недоумению обнаружила, что вы, Руслан, не испытываете ни капли раскаяния. Поправьте меня, Олеся, если я ошибаюсь?

Щербинский повернулся ко мне, я лишь коротко кивнула. Можно было бы пустить слезу, но черт возьми, провалиться мне на этом месте, если Макаров увидит мои слезы.

– Кроме того, – продолжил Толя, – сейчас я держу в руках нотариально заверенную копию вашего Брачного договора. И пусть я не являюсь непревзойденным авторитетом в области семейного права, но могу с уверенность сказать, что данный документ составлен с множеством нарушений, а нотариус, заверивший его, мог бы легко лишиться своего диплома. Он либо не читал и половины текста, либо намеренно проигнорировал грубые ошибки, допущенные при его составлении.

Несколько листов бумаги, скрепленные скобой от степлера, легли на стол и Щербинский подтолкнул их в сторону Руслана. Тот инстинктивно остановил их прямо перед собой и скривился. Начиная уже с первой страницы там было так много красных пометок, что лицо мужа почти моментально по тону сравнялось с чернилами.

– Это просто… возмутительно!

– Согласен, – Анатолий совершенно искренне кивнул и продолжил. – И дело не только в нотариусе, но и в юристе, который составил данный документ. Тот либо едва выпустился из университета, либо купил свой диплом.

Мой взгляд метался от одного мужчины к другому. Атмосфера в комнате накалилась за считанные секунды, ведь все присутствующие понимали – брачный договор составил и дал мне подписать сам Руслан.

– На что именно ты намекаешь? – зло процедил он, сжимая бумаги в кулаке.

– Не намекаю – только спрашиваю: это оплошность новичка или злонамеренное решение с вашей стороны? Ведь если содержание документа не случайность – то можно с уверенностью заявить, вы собирались привязать к себе Олесю Владимировну данным контрактом на всю жизнь. Финансовая несостоятельность и угрозы разорения ее близких, в первую очередь родителей – это шантаж, он базируется на некорректном и юридически безграмотном тексте.

Макаров вскочил на ноги, оперся руками на стол и наклонился вперед.

– Олеся посмотри на меня! – Его крик, истерический и злой отскочил от толстых стеклянных перегородок. – Посмотри! Этот клоун ничего не знает ни про нас, ни про тебя. Думаешь он тебе поможет? Будет хуже! Я как могу стараюсь уберечь тебя и твою маму от нападок тех, кому проиграл твой отец. Ты должна вернутся, чтобы мы вместе могли решить эту проблему, – он ударил кулаком по столу.

Словно бы громкость его слов или звуки ударов могли привлечь мое внимание. Заставить передумать, изменить решение.

На долю секунды я даже засомневалась в том, нужно ли было его так злить. Толя сказал молчать и не провоцировать Макарова. Теперь я поняла – он и сам прекрасно справился с этим.

– Я не вернусь, Руслан. Мы разведемся, ты вернешь мне то, что положено по закону и я закрою долг отца, – твердо ответила я.

Мужчина отпрянул, словно в него плюнулись ядом.

– Ты не понимаешь, милая. В этом суде тебе никогда не выиграть, я оставлю тебя нищую и без средств к существованию. А этот индивид, – он кивнул на Щербинского, – сгинет вместе с тобой. – Руслан резко собрал все свои документы и сунул их в сумку, которую брал на подобные встречи. – У тебя есть еще три дня. Позвони как одумаешься, иначе я ничего не смогу вернуть назад.

С этими словами он вылетел вон, оставив меня с моим адвокатом наедине. Я выдохнула. Вдохнула. Повернулась лицом к Щербинскому. Тело сотрясала крупная дрожь, как будто я попала под сильный ливень и никак не могла согреться. Сейчас бы я от его рубашки не отказалась.

– И что теперь? – прошептала, нуждаясь хоть в каком-нибудь ответе.

– Теперь мы точно знаем, что Руслан без твоего ведома вписал твое имя в одну из своих финансовых махинаций. – Ответил Толя. – Развод с тобой может не только его разорить, но и крупно подставить перед подельниками.

– То есть…

– То есть… Тебе некоторое время лучше пожить у меня.

Глава 26

– Я что, похожа на приживалку?

– Нет, – Толя развернулся ко мне лицом и отодвинулся примерно на полметра, отъехав на офисном стуле. Это он так дистанцию решил соблюсти после того, что устроил в лифте? Нервишки шалят или больше нет смысла устраивать показательную порку?

– Тогда не вижу в этом смысла. Мне прекрасно живется дома. Куча камер, консьерж, металлические двери… – загибала я пальцы, проехав на своем стуле ближе к Щербинскому.

– Открытый двор, дорога до работы на метро, полное пренебрежение собственной безопасностью, – наглец передразнивал меня, разгибая пальцы из кулака.

Но пока он занимался косплеем я подъехала к нему так близко, что руками вцепилась в подлокотники кресла.

– Попался! – момент триумфа был недолог, потому что в глубине зеленых глаз полыхнуло что-то темное, страшное. От этого хотелось спрятаться либо в другой части комнаты, либо в его же надежных руках.

Получается, что Щербинский в одном лице стал и искушением и спасением.

– Не играй со мной, Леся. Такие игры в твоем положении опасны. Да и не потянешь ты. Лучше подумай, что стоит взять с собой. У тебя был недавний опыт сумбурного переезда, но все же в этот раз есть возможность подготовится.

Толя говорил так, будто решение было принято.

– Объясни мне необходимость смены места жительства, иначе я буду сидеть тут до…

– Победного?

– До тех пор пока задница не отвалиться! Твоя! – Адреналин после встречи с Русланом еще зашкаливал и мешал думать рационально. Мужчина напротив тоже не способствовал налаживанию и рационализации причинно-следственных связей своего заявления.

Было что-то про угрозу моей жизни. Про финансовые махинации. Про плохо составленный брачный договор. Про то, что Руслан использовал имя моего отца в своих собственных целях.

Все эти факты оказалось сложно выстроить в логическую цепочку. У Щербинствого был ответ, или по крайне мере бóльшая часть пазла, но он не стал бы делиться со мной информацией. Хотя бы до тех пор, пока я стою в позе и не желаю разделить с ним быт на ближайший неопределенный срок.

– Может быть ты забыл, но там я живу не одна. Или прикажешь оставить маму наедине со всеми проблемами?

– Нет, её мы оставив на попечение Бэллы.

– Бэллы Изольдовны? – я не могла представить более странного тандема за вечерним чаем и светской беседой. – Но она-то как сможет помочь?

– Их будут охранять.

Я все еще сомневалась в необходимости такой перемены. Руслан, конечно, вел себя очень странно, учитывая все мои заверения о том, что развод я ему давать не собираюсь. Признания мужа в безграничной и светлой любви, неловкие и запоздалые раскаяния не произвели должного эффекта. Большинство его клиентов справлялись гораздо лучше. Казалось бы он мог взять опыт от тех, кого представлял в суде.

Но Макаров не стал. Или не хотел. Возможно в его представлении я все еще маленькая и глупая Федорова Леська, бесконечно и безумно влюбленная в самого классного выпускника универа.

Пока сидела и размышляла обо всем не заметила, как Щербинский ушел и вернулся с рубашкой в руке.

– Ты просто тиран! – взмахнула руками, понимая, что и шагу из этой комнаты не сделаю, пока не окажусь укутанная в белый хлопок по самые уши.

– Именно, так что будь паинькой, – протянул руку, отдавая предмет гардероба.

Вообще-то довольно личный.

– Отвернись?

– Мы ведь жить вместе собираемся, – он закатил глаза, но все-таки сделал как я сказала.

Расстегнув пару пуговиц я быстро сбросила пиджак, оставаясь в одном белье. Расправила рубашку, накинула на плечи, просунула руки в рукава и утонула в ней. Кончики пальцев не доходили до манжет, края прикрывали задницу и при других обстоятельствах ее можно было бы принять за мини-платье.

– Мне кажется тот, кто покупает тебе рубашки – льстит. Ты не такой большой!

– Алена никогда еще не ошибалась. А эта, – Толя повернулся и сделал пару шагов, оказываясь прямо передо мной, – моя любимая, так что будь с нею осторожная.

В голосе не было и намека на веселье. Пальцы ловко застегнули все пуговицы сверху вниз. Затем Щербинский перешел на рукава, подвернув лишнюю длину и в конце поправил воротник.

– Смотри-ка, – он провел пальцем по кончик моего носа, как будто рассказывал что-то забавное маленькому ребенку, – так тебя можно спутать с настоящим юристом.

– Скорее с легкомысленной девицей, которая испачкала вечернее платье в чем-то непристойном и чтобы вернуться домой заняла у своего ночного спутника рубашку, – скривилась я.

– Ну, тебе виднее!

Он хохотнул и подал мой пиджак. Я отказалась его надевать. Это было бы совершенно нелепо.

– Ладно, я к тебе перееду, но учти, что займу комнату, в которой кровать больше! – пробубнила, направившись к двери.

– Заметано!

Меня не смутило такое быстро согласие с его стороны, я просто была рада, что бесконечное утро наконец-то закончилось и можно ехать на работу.

Глава 27

«Лесь, давай поговорим».

«Лесь, это очень важно, пожалуйста возьми трубку».

«Ладно, я понимаю, что ты внесла меня в черный список, но ты должна знать что я б…»

На этом всплывающее сообщение из уведомления обрывалось. Я нажала на кнопку, экран погас. Снова нажала – и еще раз перечитала. Вот же!

И что скрывалось за этим загадочным троеточием от Наташи?

…Что я беспардонная овца, которая притворялась лучшей подругой, а потом бессовестно трахалась с твоим мужем и мечтаю занять твое место? …Что я буду рада занять твою гардеробную в ближайшее время, как только оттуда вынесут остатки вещей? … Что я бухаю как последняя пропивоха от чувства вины? … Что я беременна?

Мне не нравился ни один из этих вариантов. Меньше всего – последний.

Если Белова ждет ребенка от Руслана – это раздавит меня. Можно притворяться сколько угодно сильной и уверенной в себе, но есть грани, за которыми только пустота.

Я хотела от него детей. Хотела так долго и сильно, что иногда во сне слышала детский плач, просыпалась и плакала сама. Макаров думал, что мне снились кошмары, но это было не так. Я видела нашу возможную прекрасную жизнь в большом доме и детский смех. Совместные праздники и отпуска, новый год и живую елку посреди гостинной. А потом чья-то рука с длинными ногтями рвала все это в клочья, оставляя неровные лоскуты.

Даже во сне я не могла быть счастлива, что уж говорить о реальности.

Ненавистный смартфон завибрировал в руке, являя на свет незнакомый мне номер. Первой мыслью было то, что это Наташа решила позвонить с чужого телефона, чтобы все-таки меня достать. Я редко отклоняла “входящие” ведь из-за характера работы мне звонило много разных людей и далеко не все были записаны в телефонную книгу, поэтому предчувствуя неизбежное я приняла вызов.

– Слушаю.

– Привет, это Алена. Все-во-ло-довна. Щербинская в общем, – услышав знакомый голос я шумно выдохнула и услышала её звонкий смех. – Такое чувство, что ты ожидала услышать кого угодно, но только не меня.

– Ожидала, но хорошо что это… ты? – даже не знала как к ней обращаться, поэтому немного запнулась.

– Я немногим – не вздумай мне “выкать”! Толик попросил забрать тебя с работы и отвезти к нему домой. Буду минут через двадцать, пожалуйста, дождись.

Если меня и удивили ее слова, то лишь немного. Странно, что этот невыносимый тиран не приставил ко мне двух амбалов и с дубинками наперевес. Хотя нет – дубинку он бы взял и сам.

– Твой брат слегка…

– Бесит? – угадала Алена. – Согласна, он еще тот душнила, но если Толя считает, что тебе нужно пожить в его доме, значит у него есть на это причины. Ты можешь не ехать, силой тебя я туда стащить не могу, но в той квартире шикарная кухня и бар, куча подписок на десятки приложений с кино и сериалами, навороченный душ с какой-то эксклюзивной лейкой и все это без арендной платы.

Я рассмеялась ее очень навязчивой рекламе и покачала головой.

– Жду тебя через двадцать минут. Обещаю никуда не сбегать.

Отключившись погасила экран, чтобы вновь не выловить взглядом ненавистные уведомления. Поведя носом в сторону, вновь уткнулась кончиком в ворот белой рубашки. Так и сидела в ней весь день ловя удивленные взгляды от коллег и один “всепонимающий” и одобрительный от начальницы. Щербинский, конечно, уже обо всем ей доложил. Что ж, так даже лучше. Не нужно ничего объяснять.

Кому мне действительно пришлось устроить шоковую терапию, так это маме. Первые двадцать минут разговора она категорически отказывалась верить в то, что “любимый зять” намеренно неверно составил брачный договор с целью оставить меня с голой жопой в случае развода. Следующие полчаса я объясняла зачем она будет жить у Бэллы Изольдовны и почему я не поеду с ней.

Где именно остановлюсь на ближайшее неопределенное время решила промолчать. Во-первых, точного адреса я не знала, а во-вторых, для нее же так будет спокойнее.

Алена приехала вовремя. У нее тоже был огромный черный внедорожник – наверно это семейное. За рулем этого чудовища она смотрелась как Дейнерис верхом на Дрогоне.

Сестра Толи припарковалась недалеко от входа, но не вышла меня встречать, а с кем-то весело болтала по телефону. Лишь подойдя к машине я нечаянно услышала прощание кем-то: “Пока, мой хороший”.

Заметив меня она убрала телефон и кивнула головой на пассажирское кресло. Дважды мне повторять не пришлось.

– А тебе идет, – Алена показала пальцем на рубашку.

– Это правда ты ему покупала? – вопрос задала просто из вредности, потому что была уверена, что Щербинский тоже может врать.

– Правда, – ответила она, пожав плечами. Вот блин! – А еще просила не давать ее женщинам. Но мой брат не тот, кто способен так просто считаться с мнением и просьбами окружающих. Даже если это его сестра.

Она надавила на газ, как только щелкнул ремень безопасности. Мы ехали молча, слушали радио, программа которого лишь на треть состояла из музыки. Остальное эфирное время занимал разговор ведущих о слишком жарком лете и приближающейся осени, о курсе доллара и кто из звезд в этом году поведет детей в школу. Иногда этот бессмысленный поток информации прерывался на рекламу.

Минут через тридцать мы добрались до спального района, который сильно отличался от того, где свою квартиру купили родители. Здесь все было более… модно. Не так уютно, даже с первого взгляда как-то строго и геометрично.

– У меня было такое же выражение лица, когда Толя впервые показал мне это место, – прыснула Алена, заглушая двигатель.

– Знаешь, ты не обязана нянчиться со мной весь вечер. Если брат попросил тебя об этом, то не стоит нарушать свои планы.

Она покачала головой.

– Сегодня не моя смена, кресник отказался приходить в гости и дома меня никто не ждет, так что расслабься и пойдем я тебе покажу приют настоящего холостяка. Даже не представляю как ты уговорила его уступить тебе место в комнате. Он фанат своей кровати! – она выскочила на улицу и я поспешила следом.

– Мы просто договорились, что я займу ту комнату, которая больше.

Алена замерла на месте, повернулась ко мне лицом, на котором отражалась такая непередаваемая гамма эмоций, что я терялась в догадках – она собирается расхохотаться или рыдать в три ручья.

– Черт возьми, как жаль, что я не смогу вдоволь насладиться этим лично. Чертовски интересно узнать, как вы сможете ужиться в его однушке с одним спальным местом. У этого чурбана ведь даже дивана нет!

Сестра Толи развернулась и все еще посмеиваясь двинулась к подъезду, а я замерла как вкопанная на том месте где и стояла.

У Толи что, одна комната?

И только одна кровать?