Текст книги "Твоя измена - не моя вина (СИ)"

Автор книги: Лена Тэсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 48

На обратный автобус до Рима мы сели в полной тишине. Каждому было о чем подумать, каждый из нас делал свои выводы после встречи с моим отцом. Я не могла знать, что творилось в голове у Толи. Он ничего мне не рассказал, а я не настаивала и не задавала вопросов.

Дорога домой складывалась в километры, время в минуты, а затем и в часы, но никак не приводила к какому-то логическому финалу. Развод с Русланом, испорченные отношения с родителями, неопределенность финансового положения. Что меня ждет, когда мы вернемся?

Прошло всего два дня с нашего отъезда. Я думала, что у меня будет больше времени, но ошибалась.

И это неплохо, иногда лучше сразу срывать пластырь, не давая ложным иллюзиям залить глаза розовой глазурью. Иногда лучше смотреть реальности прямо в глаза – черные и холодные, но быть уверенной, что с ней еще можно сыграть честно.

Так или иначе из всего произошедшего за последний год я вынесла некоторые уроки.

Да, мудрые люди учатся на чужих ошибках, глупые – на своих. Дураки и вовсе продолжают набивать шишки, спотыкаясь об одни и те же коряги, смотря на свою жизнь через призму чужого мнения и опыта, через советы лживых друзей и авторитетных родственников.

Исключив все это – стала ли я умнее? Не уверена. Но точно научилась принимать собственные решения и отвечать за них сама.

Не до конца. Не всегда верные. Иначе что сейчас рядом со мной делает Толя? Что бы я вообще смогла без него?

Принимать чужую помощь и осознавать, что без нее ты ничего добиться не сможешь – тоже неприятно, но необходимо. Щербинский был мне нужен как адвокат. Иногда как друг и собеседник. Как мужчина, на которого можно положиться во всем.

И это снова противоречит моему желанию стать самостоятельной.

Или нет?

Я повернула голову, смотря на Толю, мирно похрапывающего у окна. Он издавал смешные звуки, которые совсем не умаляли его мужественности, добавляя ей лишь очарования и простоты. Очертив взглядом его профиль, я вдруг осознала насколько мне с ним спокойно и безопасно. Как мало я о нем знаю. Как хочу узнать все остальное.

Но есть ли у меня время и шанс?

Мы жили вместе несколько недель и мне до боли знакомы все эти линии и морщинки его лица. Небольшой шрам на переносице из-за драки с другом в лагере в восьмом классе. Он сказала, что они поспорили из-за счета в футбольном матче, но Алена выдала секрет – поцапались из-за девчонки.

Небольшие лучики, которые появлялись когда он улыбался. И колючая щетина на второй и третий день, если он забывал побриться. Мягкие губы, терпкий парфюм вперемешку с крепким кофе.

Пришлось заставить себя отвернуться и пристально, до безобразия внимательно, начать изучать проход между креслами. Там не было ничего интересно, кроме дороги-серпантина и редко мелькающих деревьев. А голова гудела от воспоминаний как нам было хорошо две ночи назад. Тело помнило каждое прикосновение, каждую ласку и грубость.

– О чем задумалась? – Я вздрогнула от ласкового шепота и дыхания, которое почувствовала кожей.

Знала, что если только поверну голову, то утону в зеленых изумрудах его глаз. Соблазн был так велик, а губы Щербинского так близко – и все, о чем я могла думать, как не впиться в них, забывая обо всех нерешенных проблемах.

– Ни о чем, – промямлила едва слышно в ответ и Толя отодвинулся.

Спасибо!

– У нас ночной рейс. Снова летим через Стамбул со стыковкой в три часа.

– Главное, чтобы самолет не задержали.

– Главное вовремя закупиться водичкой, – ехидство в его голосе можно было черпать горстями.

Я закатила глаза, но так и не повернулась. Не знаю почему именно, но на некоторое время хотелось сохранить дистанцию.

Отрицать было бессмысленно – к Щербинскому я чувствовала больше, чем просто благодарность за отлично проделанную работу. Больше, чем просто сексуальное влечение. Больше, чем желание подурачиться на кухне, пока вы готовите ужин, обсуждая новости или то, как прошел ваш день.

Он окружил меня своей заботой, и я ответила тем же, совершенно быстро стирая границы между нами. Мы никогда не были просто клиентом и адвокатом, и мне сложно его ненавидеть за то, как он ненавидит моего отца. За то, что желает посадить его за решетку.

Мне сложно понять, почему он не испытывает ко мне такой же ненависти. Ведь я дочь Федорова, жена (почти бывшая) Макарова. Сейчас было бы идеальным моментом для его вендетты. Щелкнуть меня по носу, уничтожить, разбить вдребезги иллюзию покоя.

Ну может быть не сейчас, а когда мы приземлимся в Москве.

Или чуть позже.

– Олеся, я пошутил про воду, – его пальцы легли на мой подбородок и не без усилия он все же повернул мое лицо к себе. – Почему ты плачешь? Я сам куплю столько воды, сколько тебе нужно, только не лей слез, ладно?

– Я не плачу, – возмутилась, подняв ладони к щекам, чтобы доказать глупцу, что его слова полная чушь и нет никаких слез, но пальцы вымокли, а слова так и застряли в горле. Мне не удалось произнести и звука.

Щербинский положил свои ладони поверх моих и потянул меня к себе, прижимаясь губами к моему лбу. Я не могла говорить, почти не могла дышать, но впервые за долгое-долгое время почувствовала, что все наконец–то правильно.

Глава 49

Еще десять часов спустя мы все же приземлились в Москве. Погода была не лучшая и нас несколько раз прилично потрясло на высоте одиннадцати километров. Толя был невозмутим и спокоен, я бледно-зеленая от страха и ужаса. Пришлось вцепиться в его руку и крепко зажмурить глаза, пока самолету не удалось преодолеть грозовой фронт на подлете к Москве. Щербинский был не против.

Перелеты меня никогда не страшили, но это вовсе не значило, что получать адреналин таким способом было приятным занятием.

Уже на выходе из аэропорта я вдруг поняла, что не знаю куда теперь мне податься.

Угроза с возможными криминальными разборками стала не актуальна, а значит мамино нахождение у Бэллы, а мое – у Толи в квартире, необязательно.

– Я вызову такси, – выдавила из себя так тихо, как только могла и потянулась в карман за телефоном. Надеялась, что Щербинский все поймет без слов.

– Я уже вызвал.

Нет, он не понял.

– Мне нужно забрать маму у Бэллы Изольдовны, пока та окончательно не решила распрощаться с сотрудником, доставляющим больше проблем, чем пользы. Да и к тому же она наверняка хотела бы знать подробности поездки.

Слабая улыбка коснулась его губ. Он все еще не вникал в смысл моих слов.

– Расскажешь ей завтра. Ты устала и выглядишь бледной после перелета. Бэлла справится, а тебе нужно выспаться – почти сутки на ногах, – мужчина встал напротив, до конца протягивая язычок молнии на моей куртке вверх.

На улице шел дождь, ветер поднимал в воздух брошенные людьми фантики от конфет и пустые пачки от чипсов, которые не успели убрать дворники. Погода действительно была премерзкая.

– И тебе тоже. Не хочу мешаться в твоем логове холостяка, я и без того задержалась там слишком долго.

К последнему слову моя уверенности сошла на “нет”, с той же скоростью, с которой в глазах Щербинского начинали загораться искры понимания происходящего.

– Я что-то упустил в наших отношениях?

– Разве у нас есть отношения?

Его пальцы замерли на молнии у моей шеи и возможно прямо сейчас Толя размышлял о том, что совершить убийство через удушение одной конкретной неуемной женщины – не самый худший вариант.

Он нахмурился и закипал. Молча, но весьма красноречиво опустил руки и сунул их в карманы брюк.

На меня это не произвело никакого впечатления. В голове сложилась совершенно определенная картинка и лишь один конкретный и приемлемый вариант развития событий. Чтобы сейчас он не сказал, как бы не стал настаивать на том, что ночевать я должна у него, а все остальное решится утром, я собиралась поступить по-своему.

– Хочешь поехать домой? – мягко переспросил он.

Я кивнула. Щербинский кивнул в ответ. Подозрительно быстро и спокойно. Еще с минуту назад я была уверена, что он будет настаивать на обратном и готовила аргументы, доводы... А сейчас, получив желаемое так легко и почти без сопротивления… опешила и растерялась?

– Я вызову такси, по дороге заберу маму.

– Хорошо. Утром зайдешь ко мне в офис? Нужно обсудить документы, которые подписал твой отец и как с ними поступить.

В этот момент Толе на телефон пришло уведомление, он мельком взглянул на экран, подхватил свой чемодан и быстро кинув мне дежурное “Пока”, вышел из терминала на улицу. Я осталась стоять, забыв, что собиралась делать и полностью обескураженная таким его поведением.

Понимала, что Щербинский дал мне ровно то, о чем я просила, но почему из-за этого поступка теперь так неприятно на душе скребутся кошки?

Добраться до дома Бэллы Изольдовны и забрать маму, а потом еще проехать почти через половину Москвы до нашего района заняло около полутора часов. У меня не было никаких сил на разговоры и разборы полетов, поэтому я радовалась тишине и в салоне такси и когда закрылась дверь квартиры. А после быстрого душа рухнула в кровать, забыв поставить будильник и уснула.

Но утром поспать не удалось, потому что в дверь несколько раз настойчиво позвонили, потом постучали, и к сожалению мама решила открыть незваным гостям.

Я медленно села на диване, пытаясь разглядеть на старинных настенных часах с кукушкой сколько время. Оказалось, что всего десять минут десятого. По меркам рабочего дня – я уже проспала, но отдохнуть совсем не удалось.

Нужно было вчера не выступать со своей феминистской речью, а послушаться мужчину и переночевать в его доме. В его постели, в его объятиях.

От представления того как могла бы пройти эта ночь в другом доме меня отвлек продолжавшийся шум со стороны прихожей. Мамин лепет и строгие мужские голоса. Возмущенное: “Но подождите!” и шаркающие шаги в сторону комнаты.

Я встала на ноги и уже почти успела подойти к выходу из комнаты, как передо мной появилось два незнакомых человека.

– Макарова Олеся Владимировна? – спросил один из них, тот что был старше.

– Да, это я.

– Майор Князев, – он раскрыл передо мной удостоверение, как и положено в подобных случаях. – Мы просим вас проехать с нами для допроса и вынесения решения по предъявлению обвинения о соучастии в финансовых преступлениях вашего мужа и отца, а также в помощи ранее обозначенным лицам при сокрытии важных доказательств в ходе следствия и судебной деятельности по нескольким громким уголовным делам.

От его слов по спине пробежал холодок.

– На основании чего предъявляете мне обвинение? – спросила я, но ответ лежал на поверхности, и гадать было не нужно.

– На основании свидетельских показаний вашего мужа.

Глава 50

– Что это значит?

Из-за спины следователей голос подала мама. Она кажется не до конца поняла, что произошло, но лично для меня картинка сложилась целиком от начала и до конца.

– Я могу переодеться и умыться? – спросила у мужчин.

Появляться в государственном учреждении в пижаме с Микки Маусом на футболке и с надписью “Я твоя Минни” на задней части шорт было выше моих моральных сил и принципов.

Следователи вежливо кивнули и все той же шаркающей поступью вернулись в прихожую. Мама начала осаждать их вопросами, которые посчастливилось расслышать и мне.

– Что значит на основании слов ее мужа? Руслан не мог так поступить с Лесей, он ее любит! Его кто-то явно оклеветал!

– Это вряд ли, – коротко ответил майор, но она продолжала свое наступление, а я закрыла дверь.

У меня появился шанс обдумать свои дальнейшие действия. И первый из них – не буду звонить Щербинскому и просить его о помощи. Ни за что! Смартфон на диване со вчерашнего вечера не издал ни единого звука, и даже сейчас я не заметила ни сообщений, ни пропущенных вызовов. Этот мужчина решил, что может вот так легко щелкнуть мне по носу и остаться безнаказанным.

Ни за что!

Я уложила неразобранный чемодан на пол и открыла его, надеясь найти что-то подходящее для посещения правоохранительных органов. Вместе с этим обдумывала – почему Руслан решил тащить меня за собой и что именно пытается добится таким глупым ходом. Никто в здравом уме не поверил бы в его россказни. Чтобы он там не наплел следователям.

Проверить его показания – их работа. Но ни майор, ни его коллега не выглядели так, будто пришли вывести на чистую воду преступницу, скорее следовали протоколу и процедуре.

Достав классические черные джинсы и бежевую водолазку, я быстро переоделась и скинула сообщение Бэлле Изольдовне, с просьбой по возможности приехать и помочь мне на допросе.

О том, что мне устроят очную ставку с Макаровым сомневаться не приходилось.

– Я готова, майор. Вы же не станете надевать на меня наручники? – Спросила я, выходя из комнаты и на ходу накручивая на шею шарф.

Вопрос был глупым и нервным. Второй мужчина, который до сих пор не произнес ни слова, закатил глаза и посмотрел на меня слишком враждебно, будто я виновата, что ему пришлось в половину десятого утра ехать на неизвестный адрес и доставлять на беседу глупую и недалекую блондинку.

– Пока, Олеся Владимировна, вас ни в чем не обвиняют, сопротивления вы не оказываете, так что обойдемся без “браслетов”, – ответил Князев, распрощался с моей мамой и вышел из квартиры.

– Леся, с кем мне связаться? Не верь этим людям! Руслан не мог так с тобой поступ…

Её слова заглушила дверь.

– Ваша мама интересная женщина, – майор явно пытался поддержать вежливую беседу по дороге до места назначения. – Весьма предана и уверена в невиновности зятя. Про вашего отца она так не думает. Кстати, вы не знаете где нынче проводят пенсию бывшие судьи?

– Моя мама в Руслане души не чает, – я безразлично пожала плечами с заднего сиденья. – Я не расслышала как Вас зовут, майор?

– Князев.

– А имя-отчество?

– Я их не называл.

Конечно нет, я итак это знала. Князев же прекрасно понял, что я намеренно проигнорировала его вопрос про отца. Он знал обо мне достаточно, чтобы предположить, что девушка с юридическим образованием, будучи замужем за юристом и дочерью судьи, не станет отвечать на неудобные вопросы в автомобиле и без свидетелей.

– Но мне было бы удобнее обращаться к вам именно так.

– Валерий Георгиевич Князев. Мы с вашим отцом вместе служили и жизнь свою связали со служением народу. Как жаль, что к ее закату Вова выбрал не самый лучший путь.

Я не стала комментировать услышанное, но не думаю, что мужчина ждал от меня каких-то слов.

Утром буднего дня Москва, как и всегда, утопала в пробках. Добраться до места допроса заняло больше часа и за все это время я так и не получила ни одного сообщения ни от Бэллы, ни от кого-либо еще. Я написала маме, чтобы она не беспокоилась обо мне и не делала глупостей.

Главное не паниковать. Я ведь ничего плохого не делала, про отмывание денег через подставную фирму узнала совершенно недавно, так что едва ли задержат надолго. От меня как от свидетеля будет больше толка. Но и то наверно совсем не так много, как от других участников всей схемы.

По нужному адресы мы добрались только к одиннадцати. Поднялись на второй этаж, прошли почти до конца длинного коридора, который не видел ремонта вероятно еще с тех времен, когда я даже не родилась.

– Проходите.

Мужчины пропустили меня вперед в один из типичных кабинетов. Длинная узкая комната, два стола, шкаф для одежды, стеллаж переполненный папками с делами. Все еще с советской эпохи, покрытое лаком и потрескавшееся на фасадах. Я сделала несколько шагов внутрь, неуверенно обвела комнату взглядом, не зная к какому из столов присесть. Князев быстро сориентировал меня, махнув на стул справа.

– Олеся Владимировна, мы не хотим, чтобы у вас сложилось впечатление, что в ходе этой беседы вас в чем-то обвиняют. Просто зададим несколько вопросов касательно вашего участия в тех делах, в которых подозревают вашего мужа и отца. Понимаете?

Я молча кивнула.

– Думаю, что как практикующий юрист вы знаете, что за дачу ложных показаний следует вполне реальная ответственность.

Еще один молчаливый кивок, но все же стоило расставить все по своим местам сразу.

– Валерий Георгиевич, вы можете задавать мне любые вопросы, но отвечать я буду только когда здесь появится мой адвокат.

– Не сомневаюсь, но раз у вас нет желания прямо сейчас общаться со мной, то может быть пообщаетесь с тем, кого хорошо знаете, – усмехнулся мужчина. – Ваш муж очень хотел поболтать с вами. Говорит, что скучает по жене. Как удачно, что Руслан буквально через кабинет от этого. Правда, – майор взглянул на часы, слишком быстро, но достаточно картинно, чтобы я поняла важность его предложения, – его скоро заберут в следственный изолятор, и, возможно эта ваша единственная возможность увидеться до суда. Или до официального развода.

Глава 51

– Мы уже разведены, – огрызнулась в сторону Князева быстрее, чем успела прикусить язык. Но хорошо, я могу поговорить с Макаровым.

Я согласилась на разговор с Русланом практически не раздумывая. Пусть он был приличной сволочью, который разрушил мою жизнь практически до основания, вернув на исходную точку на несколько лет назад, я все же старалась думать о нем, как о человеке, который еще и преподнес мне один важный жизненный урок.

Любовь – это еще не все.

Наверно его можно сформировать именно так.

Как жаль, что осознание пришло через собственный опыт, боль и слезы.

– Тогда пройдемте, – майор заметно оживился, предвидя, что может стать свидетелем настоящей драмы с грязными упреками и обвинениями.

Руслан действительно находился в кабинете через одну дверь. Он сидел за небольшим столом, сложив руки в замок. На запястьях его были наручники, рукава любимой рубашки испачканы, две верхние пуговицы сорваны. Полагаю, что не Беловой.

– Олеся! – Он подскочил на ноги, но почти сразу сел на место, как только взглянул мне за спину и увидел там Князева. – Я так рад тебя видеть!

– Неужели?

Макаров не упустил из виду ехидство в голосе, но промолчал. Раньше такое бы с ним не прошло, но раньше и я была другой. Всё понимающей, всепрощающей, наивной, доверчивой и влюбленной в своего мужа женой. Красивым приложением к успешному мужчине, без права голоса, без собственного мнения.

– Я знаю, что в последнее время между нами все складывалось не очень хорошо, но мы могли бы попробовать начать сначала и справиться со всеми проблемами. Как раньше, – он сделал паузу. Достаточно долгую, чтобы я осознала насколько он отчаялся, но недостаточно жалостливую, чтобы поверила во внезапные перемены. – Мы же всегда могли решить любую проблему. Вместе.

Сделав несколько шагов вперед я выдвинула стул и села с другой стороны стола.

Несколько дней назад, когда нас разводили в зале суда он выглядел совсем иначе. Более ухоженным, спокойным, уверенным в себе. Эдаким хозяином жизни, который точно знал, что все продумал и готов к любым неожиданностям. Он твердо стоял на ногах, а теперь сидит тут, не имея возможности даже свободно использовать руки.

Наверно Макаров не мылся дня три. Руслан ненавидел незнакомые душевые и ванные. Это был его пунктик. Даже в отелях перед заселением он просил провести еще одну дополнительную уборку номера.

Сейчас его волосы сбились в тонкие пряди и блестели. Под глазами залегли черные круги, губы обветрились, а лицо покрывала черная щетина.

– Почему ты молчишь, Олеся?

Я не знала, что сказать, или, если быть до конца честной с собой сказать ему мне было абсолютно нечего.

– Наслаждаюсь видом, – выронила, улыбнувшись. Пожалуй это был единственно верный ответ, который я сейчас могла дать.

Издевка и яд сочились из этих двух коротких слов. Мелочно? Да нет – как минимум справедливо.

– Но, как ты можешь так говорить, после всего, что я сделал для тебя и твоих родителей! Твой отец втянул меня в грязную авантюру и заставил помогать ему вызволять негодяев, дав нескольким виновным уйти от правосудия!

Голос Руслана перешел на фальцет. До чего же жалкое зрелище. Хотелось встать и влепить ему звонкую пощечину, но прерывать такой спектакль было как минимум грубо. Он почти потерял свой хваленый самоконтроль, почти… почти начал умолять меня. Но о чем? И почему решил, что его слова теперь могут иметь значение.

– Где Наташа?

– Я не знаю, да и какая разница?

Он скривился, как будто я говорила не о его женщине, не о его помощнице, которая была готова ради него на все, а о каком-то странном и чужом человеке.

– Я думала, что у вас с ней все серьезно. Она ведь уверяла меня, что влюблена и даже собиралась занять мое место. Взять твою фамилию, родить тебе наследника.

– Олеся, мне до нее нет никакого дела. Понимаешь? Я был идиотом, был слишком…

Руслан поднял голову и посмотрел на меня. Преданно и нежно. Как раньше. Как в день нашей свадьбы, без толики сомнения в своей правоте и том, что его примут обратно после всего случившегося. Он искал моей защиты? Хотел, чтобы я сейчас свидетельствовала в его пользу? Передумала разводиться?

– Она не пришла, да? Ты позвал, но Наташа не любит пачкаться. А ты сейчас не лучший вариант с подмоченной репутацией. Да еще настолько, что едва ли в ближайшее время станешь ей интересен, – констатирую простой факт.

Все, что я сейчас к нему чувствовала – жалость. Он остался один. Совсем никому не нужный, брошенный друзьями, коллегами, любовницей (или любовницами, кто ж его знает).

– Олеся, не глупи. Только я могу помочь твоему отцу избежать наказания! Ты думаешь я буду молчать? Он тоже сядет, рядом со мной. Не будь дурой и прекрати слушать этого напыщенного идиота – Щербинского. Он просто неудачник, у которого нет ничего кроме раздутого самомнения и посредственных успехов в карьере.

– Но если это так, почему в наручниках сейчас именно ты?

Вопрос для Макарова был сродни удару под дых. И он уже приготовился к ответу, но как только его рот открылся, в кабинет кто-то вошел. Кто-то очень злой и взвинченный, судя по тяжелым шагам. Кто-то, кого я хорошо знала.

– Стоило всего на пару часов оставить тебя одну, как тебя тут же забрали на допрос и организовали встречу с мужем.

Голос Щербинского не сулил ничего хорошего, зеленые глаза метали молнии, но сейчас я была ему рада как никогда раньше.