Текст книги "(не) Родная дочурка для мэра (СИ)"

Автор книги: Лена Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Да только он не провинился. Он вконец оборзел. Оскотинился! Слышать его не желаю, но, увы… Придется потерпеть, пока нас не разведут.

– Дела? – издаю смешок, поражаясь, как ему удается вести себя так, будто ничего не было. – Дела у нас с дочерью идут замечательно. А если ты подпишешь заявление на развод, будут еще лучше.

– Как раз об этом я и хотел бы поговорить. Сегодня утром мне пришло заявление на госуслуги, – говорит он вкрадчивым тоном, а я морщусь, его голос стал мне противен.

– Тогда почему ты до сих пор его не подтвердил? – напрягаюсь я.

Повисает недолгое молчание, а затем из трубки доносится его категоричное:

– А не хочу! Не хочу я ничего подтверждать! Передумал я разводиться!

Глава 21

Наташа

Первое время я не знаю, что и сказать. Меня словно парализовало, однако злость, вспыхнувшая в одночасье, приводит меня в себя.

– Да что ты? Передумал он! – цежу со всем презрением. – А как же беременная любовница? Или у тебя с ней не заладилось, вот ты и вспомнил о нас⁈ Так вот как вспомнил, так и забудь!

– Каюсь, каюсь, Натуль, – ноет Стёпа практически, чем еще больше раздражает. – Я же думал, она беременна от меня.

– Что? – вырывается из меня чрезвычайно вспыльчиво. – Беременна от тебя? Стёп, ты хоть слышишь себя? Или ты забыл о своем бесплодии⁈

– Так я думал, что вылечил его!

– Его нельзя вылечить!

– Машка утверждала об обратном. Она рассказала о чудодейственном препарате, который борется с последствиями свинки. Она даже познакомила меня с мужчиной, который прошел курс лечения, и благодаря нему у него появилось двое детей. Короче, я поверил ей и купил через нее этот чертов препарат, ну Машка потом и забеременела. Вот только… мне пришлось заложить квартиру и часть бизнеса, просто препарат был очень дорогой.

Чем дальше в лес, тем больше дров…

Так вот значит, куда уходили все деньги? На любовницу и препараты… А я как лошадь горбатилась на него, что-то предпринимала, чтобы вылезти из долговой ямы… И всё ради чего?

– Что ж, надеюсь, это того стоило… – у меня уже волосы шевелятся от ужаса, тем не менее я стараюсь сохранять спокойствие.

Меня его проблемы больше не заботят. Я должна думать только о себе и о Катюше.

– Да если бы! – отплевывается Стёпка злобно. – Я случайно узнал, что не было никого препарата! А принимал я обычную фолиевую кислоту! Машка просто хотела развести меня на бабки и отжать у меня квартиру с бизнесом! Но ничего! Я вышвырнул ее, пусть катится на все четыре стороны…

– Как же мне это знакомо, – вырывается с иронией, а Стёпка продолжает:

– Ну бес попутал, ну! Прости! Я всё сделаю! Я сегодня же обращусь к юристу! Он поможет мне признать сделку недействительной! Я всё верну! Обещаю, Натуль! Только прости меня, а⁈

Ну и ну…

Бумеранг в деле, что называется.

Впрочем, я догадывалась, что рано или поздно Стёпка поплатится за всё, но не думала, что это произойдет уже так скоро.

А сейчас я понимаю, что это может создать мне дополнительные проблемы. Стёпка бывает крайне настойчив в достижении определенных целей. А цель у него сейчас одна – сделать всё возможное, но не дать мне развода.

Да пропади всё пропадом!

– Ты мне врал! Изменял долгие месяцы! А сейчас хочешь, чтобы я простила тебя? А не о многом ли ты просишь?

– Да у меня было-то с ней всего раз! – выпаливает он, а потом осекается. – Ну ладно, два раза! Но мне даже не понравилось! Я поддерживал с ней связь только ради ребенка, я же надеялся, что он правда мой! Натуль, ну, прости меня, пожалуйста. Давай не будем рушить семью…

Богдан

Приняв душ, я одеваюсь и решаю найти Наташу, чтобы увидеть ее, ну и напомнить ей о грядущей поездке к моим родным, узнать, не передумала ли она.

Я уже предвкушаю завтрашний вечер. И это еще мало сказано. Еще вчера перед сном я начал испытывать легкое волнение, ведь знакомить девушку с родителями мне предстоит впервые.

Звучит дико, особенно если учесть, что я уже далеко не юнец, но прежде я действительно не приводил в родительский дом ни одну девушку. О моих пассиях не знал никто из родителей. Не видел я в этом смысла. Это были всего лишь мимолетные увлечения, у которых изначально не подразумевалось никакого развития.

А с Наташенькой всё по-другому. Я мечтаю о развитии нашего общения, вот только Ната придерживается иного мнения. Она держит меня на расстоянии.

Но знала бы она, как порой сложно мне дается сдерживать себя. Рядом с ней меня всего ломает от желания прикоснуться к ней, обнять ее и оставить поцелуй на ее нежной щеке.

Нацепив радостную улыбку на лицо, я иду на звуки ее голоса, который звучит в моей голове подобно симфонии. Сперва не разбираю ничего из того, что она говорит, но потом останавливаюсь, не доходя до угла, и внимательно вслушиваюсь в ее слова:

– Нет, Стёпа! Ни о каком прощении и речи быть не может! Не нужно делать из меня дуру! Ты врал мне, изменял! А потом вышвырнул нас с Катей на улицу! И после этого ты еще смеешь просить меня не рушить нашу семью? Так ты же сам ее и разрушил, собственными руками! Нет у тебя больше никакой семьи! Либо ты сейчас же по-хорошему подписываешь заявление на развод, либо увидимся в суде!

С каждой последующей фразой, произнесенной Наташей, я становлюсь на шаг ближе к точке кипения. От закипающей в крови ярости глаза наливаются кровью, кулаки непроизвольно сжимаются, а зубы я едва не стираю в порошок.

– Нет! Ничего это уже не изменит! Почему? Да потому что… потому что я встретила кое-кого! Мужчину, да! – отчаянно она произносит, и вся кипящая внутри меня ярость в одночасье остывает.

Притаившись за углом, я не чувствую под собой ног от внутреннего ликования, затопившего меня. Я торжествую. Зажав кулак между зубами, стараюсь не выдать себя и не прокричать восторженное «Да!»

Это же она обо мне говорила, так ведь? Я тот мужчина, которого она встретила… О котором она пожелала рассказать своему пока еще законному мужу…

Кажется, я стал еще на шаг ближе к тому, чтобы завоевать сердце Наташи…

С трудом стираю идиотскую улыбку с лица и решительно выхожу из-за угла. Наташа сразу же замечает меня, и прежде уверенная в себе женщина мгновенно приходит в растерянность.

– Всё, Стёпка, мне пора, – сбивчиво она произносит в трубку.

Я успеваю перехватить ее телефон прежде, чем она сбрасывает вызов.

– Богдан, что ты делаешь? – упрямится, пытаясь выхватить из моих рук смартфон.

– Нат, дай мне минутку, я хочу переговорить с твоим мужем, – объясняю ей, зажимая рукой микрофон. В ее глазах сомнение, но она неуверенно кивает мне, после чего я подношу телефон к уху, желая поставить этого ублюдка на место: – Я правильно понимаю, что непутевый муженек нагулялся и наконец вспомнил о существовании жены и ребенка?

– Чего, нахрен? – борзо доносится с того конца провода. – Так! А ну, быстро дай мне Наташку! Сейчас же, я еще с ней недоговорил!

– Наташу я тебе не отдам, – чеканю я, закладывая в эти слова глубокий смысл, – а говорить с ней отныне ты будешь только через меня! Надеюсь, ты всё уяснил?

Тот фыркает в трубку.

– Слышь, а ты ничего не попутал? Я, вообще-то, ее законный муж! А вот ты кем ей будешь?

Будущим! Будущим мужем!

Переглядываюсь с Наташей, а она головой мотает и складывает ладони вместе, словно безвольно умоляя меня о чем-то.

Стоп. Не нужно бросаться опрометчивыми фразами. Главное сейчас – не усложнить ситуацию.

– Будем считать, что я ее адвокат! – отвечаю официальным тоном, Наташа на сей раз кивает, как бы намекая, что ответ ее устраивает в полной мере.

А вот Степана напротив, такой ответ сбивает с толку.

– Адвокат? Наташа наняла… адвоката? Как это? – протягивает озадаченно, а потом как заголосит, словно его петух в задницу клюнул: – Прошу, дайте мне поговорить с моей женой! Уверен, мы сможем с ней прийти к миру и без помощи адвоката!

– Ошибаешься, разговор ничего не изменит, – отрезаю я. – Ты потерял все свои привилегии ровно в тот момент, когда позволил себе отвернуться от своей семьи! Вопросы еще есть?

– Но я же хочу всё исправить! Клянусь, я всё осознал! Я не дам ей развода! Передайте ей, что я сегодня же найду ее и верну домой!

Только через мой труп!

– Если ты действительно всё осознал, ты подпишешь заявление на развод и больше никогда не появишься ни в жизни Наташи, ни в жизни Кати.

– Но…. – его голос сходит на нет, он практически сдается. Кажется, еще немного, и он смирится со своим положением. – Но Катька… Катьку я же смогу навещать? Смогу забирать к себе на выходные?

– Это уже решать Наташе! Но я бы на нее месте ни на шаг не подпустил тебя к дочери!

Пауза, во время которой Степан пыхтит в трубку.

– Ладно, так и быть, я всё подпишу… хоть сейчас… – наконец он произносит вяло, отчего Ната вдруг начинает плакать, зарываясь лицом в своих ладонях.

Что это? Неужели она не желает разводиться с ним?

Вот это уже не есть хорошо. Для Наташи я хочу только лучшего, однако ее муж – совсем не тот человек, который сможет осчастливить ее и дать ей уверенность в завтрашнем дне. Такое ему не под силу, чего нельзя сказать обо мне. Довольно смелое заявление, но сделать Наташу счастливейшей женщиной – моя самая вожделенная цель. И мне по силам ее достигнуть.

– Я подпишу всё, но у меня есть небольшая просьба – Наташка не станет лишать меня дочери! – Этому ублюдку еще хватает наглости диктовать свои условия. – Понимаю, Катька мне не родная по крови. Но я же с самого рождения воспитывал ее, как свою. Я хочу и дальше принимать участие в ее жизни! У меня же никогда не будет своих детей, я бесплоден, а Катька мне как родная!

Внезапно у меня перехватывает дыхание. Бросает в холодный пот.

Как это не родная? Как это бесплоден?

Смотрю на Наташу, а та губы кусает и взгляд свой мокрый от слез нарочно отводит.

– Мы с Натальей рассмотрим твою просьбу, но для начала ты должен подписать заявление, если не хочешь себе проблем! – говорю я с нажимом, сбрасываю вызов и отдаю телефон Наташе, замечая, как подрагивает собственная рука.

Меня и в самом деле нехило так колбасит. Но ощущения, надо сказать, двойственные. Словно получил солидное наследство от умершей бабушки – и тяжко на душе, и в то же время приятно.

– Выходит, Степан неродной отец Кати? – на всякий случай уточняю я, пристально глядя на Наташу, как прокурор на обвиняемого.

– Так уж вышло, – разводит она руками, стыдливо опуская влажные глаза в пол.

Вот те раз!

Глава 22

Богдан

– А кто… кто же тогда… – внезапно лишаюсь способности связно говорить.

– Не знаю я! – раздраженно бросает Ната. – Я не понятия не имею, кто Катин отец!

– Но…

Вконец лишаюсь дара речи. Бегло смотрю по сторонам. Пытаюсь сложить два и два.

Однако Наталья совсем не производит впечатление гулящей женщины. Я просто не верю, что она могла вести беспорядочный образ жизни. Да так, чтобы не помнить, с кем вступала в интимную связь.

Стоп. Ната не говорила, что не помнит… Она точно сказала, что не знает отца…

Так может быть, мой отец был прав насчет анонимного донорства… А я слишком рано отмел в сторону наше сходство с Катей, посчитав притянутым за уши.

– Богдан, я благодарна тебе за содействие, но я не хочу сейчас разговаривать об этом, извини, – уставши проговаривает она и с поникшей головой разворачивается, собираясь уйти и оставить меня без ответов.

Ее фигура постепенно отдаляется от меня. А я ни жив, ни мертв. Стою столбом, не в силах шелохнуться и догнать ее.

– Нат, постой! – нахожу в себе силы, чтобы произнести, и она замирает в дверном проеме. – Ответь всего на один вопрос. Пойми, это важно для меня!

Наташа смотрит на меня из-за плеча совершенно потухшим взглядом.

Разговор с бывшим мужем выжал из нее все соки, а тут еще я решил доконать ее своими расспросами.

Но мне крайне необходимо это знать. Если не узнаю, точно свихнусь.

Набравшись храбрости, я задаю ей вопрос, который никогда и никому прежде не задавал:

– Наташ, обращалась ли ты в репродуктивный центр и пользовалась ли услугами донора для зачатия Кати?

В грудине становится дико тесно. Я еще не услышал заветный ответ, а по лицу Наташи уже всё понял. Оттого меня всего и распирает изнутри.

– Я потому и говорила, что понятия не имею, кто Катин отец. Центр планирования и семьи, в который я обращалась, не раскрывает личность своих доноров. Но да, Катюша была зачата путем ЭКО.

Да! Да! Да, черт возьми!

Пока всё идет здорово, но мне необходимо еще одно уточнение, чтобы отмести последние сомнения.

– А центр находится не на проспекте Ленина случайно? «Мать и дитя» его название?

Наташа охает, покрывшись румянцем. Тема достаточно деликатная, но я вижу, что в ней что-то поменялось. Ей уже не хочется поскорее избавиться от моего общества.

Она делает шаг ко мне и принимается пристально разглядывать мои глаза, мечущиеся по ее совершенному лицу.

Не моргаю, давая ей возможность увидеть то, что она ищет, а сам наслаждаюсь, утопая в ее бездонных глазах, которые так и сводят меня с ума.

В какой-то момент она переводит задумчивый взгляд на подбородок, где у меня находится ямочка, точь-в-точь такая же, как у ее дочурки. Ната осмеливается дотронуться до нее, но тут же отдергивает свою руку и зажмуривает глаза с силой.

Отходит от меня, схватившись за виски.

– Богдан, что всё это значит? Откуда тебе известны адреса и названия репродуктивных центров? – произносит она дрожащим голосом.

Интуиция подсказывает мне, что она всё поняла, однако ее терзают сомнения. Меня и самого они мучают по-прежнему, ведь я так и не заполучил от нее подтверждения, которое может навсегда изменить мою жизнь.

Впрочем, всё и без того предельно ясно. Тут даже тест на отцовство делать не обязательно. Всё и так очевидно.

Я Катин биологический отец… Я ОТЕЦ, черт побери!

Но… мне всё же нужен односложный ответ, пока я тут не лопнул от преждевременной радости.

Стараясь так явственно не показывать Наташе свои эмоции, я решаю чуточку надавить на нее:

– Просто ответь на вопрос. Ты обращалась в центр «Мать и дитя»?

– Нет, Богдан, не обращалась я туда! – категорично она заявляет, сшибая меня своей убежденностью.

Я словно получил мощный удар под дых.

– Ты… уверена?

– Уверена, я делала ЭКО в своем родном городе. Если это всё, то я пойду. Мне еще нужно настроить себя на завтрашний день, раз уж я пообещала составить тебе компанию на празднике твоих родителей…

– Ты делаешь это только потому, что пообещала мне?

– Такой уж я человек, – пожимает плечами. – Но уже послезавтра я хотела бы попрощаться с тобой, если не возражаешь. Мы больше не можем здесь оставаться.

– Как это не можете? Почему? Вас условия не устраивают? Или дело во мне? – пытаюсь понять, но голова вообще не варит. Мозги закипают. Я не хочу прощаться с ними… Не могу отпустить.

– Богдан, дело в тебе как раз. Просто сегодня я читала утренние новости и обнаружила, что тебе начали приписывать жену с ребенком.

– Ч-ч-черт, – глухо вырывается из меня, а я ведь даже позабыл проверить статьи о себе, так был вдохновлен мыслями о завтрашнем дне. – Всё это дело рук Старовойтова, – цежу я, а про себя проклинаю этого пронырливого старикашку, трехэтажным матом покрываю, чтобы икалось до конца его дней.

– Абсолютно неважно, чьих это рук дело. Тут важно другое – предстоящие выборы. Тебе сейчас нужно думать только о них. Ты должен бросить все свои силы, чтобы одержать победу, к который ты так стремишься. А мы с Катюшей только препятствуем этому. Ну нельзя тебе рисковать своей политической карьерой ради нас.

– Напрасно ты так думаешь. Вы нисколько не препятствуете. Победа и без того у меня в кармане, – отвечаю с отсутствующим видом, однако совсем не то, что изначально вертелось на языке.

«Ради тебя и Кати я готов пожертвовать чем угодно… Готов рискнуть чем угодно, включая карьерой. Плевать я хотел на нее с высокой колокольни, раз такое дело… Да я же влюбился в тебя, как какой-то пацан, поэтому и не хочу отпускать. Ни завтра, ни послезавтра, никогда», – вот, что в действительно вертелось у меня на языке. А произнести это так и не смог. Не было уверенности, что Ната правильно меня поймет.

– А что будет, если что-то пойдет не так… если из-за меня ты лишишься своего преимущества над Старовойтовым? Я же не смогу себе этого простить! Не смогу и всё! Поэтому нам нужно завтра же уехать отсюда, – ее голос тверд как гранит, но в глазах при этом таится нерешительность.

– Ната, – хриплю я, не в силах согласиться с ней.

– Поверь, так будет лучше, – Наташа оставляет последнее слово за собой, а затем входит в спальню и плотно закрывает за собой дверь.

А я так и продолжаю стоять… Продолжаю охреневать от ситуации и смотреть невидящим взглядом в стену, испытывая при этом самые поганые ощущения из всех.

Казалось бы, пару минут назад я был в шаге от своей мечты, а теперь она утекает, как вода сквозь пальцы. Ната ускользает от меня…

Рано радовался…

Глава 23

Богдан

Я сам виноват. Дал понять Наташе, что для меня нет ничего важнее карьеры. Она решила, что только этим я живу. А, лишившись успехов в карьере, я как личность попросту перестану существовать…

Впрочем, я и сам так думал до недавних пор. Однако в моей жизни возникли определенные обстоятельства, которые доказывают, что только поступки делают человека личностью, а вовсе не достигнутые успехи.

И если Наташа видит проблему в моей чертовой карьере, значит, нужно переходить от слов к делу. Значит, необходимо устранить эту проблему. Только и всего.

С этими мыслями я залетаю в лобби ресторана, которым владеет мой брат.

– Добрый день, Оленька, Мирон сейчас у себя? – обращаюсь я к управляющей и пулей проношусь мимо нее, прямиком к служебному помещению.

– Здравствуйте, Богдан Ларионович, – отвечает девушка, слегка опешив. – А Мирон Ларионович у себя, но у него сейчас важная встреча. К нему пока нельзя! – деловито сообщает она.

– Поверь, мне сегодня можно, – провозглашаю я и вламываюсь в кабинет, где во главе стола восседает мой братец, а напротив него сидит щуплый мужичок в очках и с портфелем, лежащим у него на коленях.

– Богдан? – брат не успевает опомниться, а я уже подхожу к его рабочему столу, где лежит раскрытая папка с предварительным дизайн-проектом его нового ресторана.

Достаточно всего одного взгляда на проект, дабы понять, что он не несет в себе никакой уникальности. А это совсем не то, что ищет Мирон.

– Уважаемый, как там вас? – обращаюсь к мужичку, возвышаясь над ним.

– Андрей Владимирович, – растерянно произносит он, протирая свои глаза, очевидно, желая убедиться, не двоится ли у него в них. Так порой бывает, когда мы с братом находимся вместе.

– Андрей Владимирович, вынужден вам сообщить, что встреча отменяется. У Мирона Ларионовича возникли неотложные дела. Он свяжется с вами позднее! – решаю свернуть совещание и спокойно указываю рукой на выход.

– Но как же… – мечется его негодующий взгляд с меня на Мирона, который со скучающей миной закрывает папку с документами и убирает их в выдвижной ящик.

– Андрей Владимирович, в общем и целом я вас понял. Как приму решение, обязательно с вами свяжусь, – говорит он, пожимая руку мужчине, после чего плечи Андрея никнут, в расстроенных чувствах он собирает свои пожитки и покидает кабинет.

Как только дверь закрывается, брат разворачивается в своем кресле и, набычившись, взирает на меня.

– Ну и что это сейчас было? – наезжает.

– Как что? Я положил конец самой бессмысленной встрече в твоей жизни. И не вешай мне лапшу на уши, я знаю, что тебе самому не раз хотелось указать ему на выход.

Несколько секунд Мирон еще держит запредельно серьезный вид, а потом кабинет заполняется его глухим хохотом.

– А от тебя, братишка, ничего не утаишь, – произносит он сквозь смех, похлопывая меня по плечу. – Презентация и впрямь была не ахти. Всё никак не могу найти годных дизайнеров для своего нового проекта. Две недели коту под хвост.

Я бы с превеликим удовольствием порекомендовал ему Наташу, поскольку знаю, что она выучилась на дизайнера. Сама она мне об этом пока еще не говорила, но я был бы не собой, если бы не пробил ее личность, прежде чем впускать ее в свой дом.

Я уже видел ее работы, и был приятно впечатлен. У Наташи имеется свой неповторимый вкус. Но… бежать впереди паровоза не стоит. У нее сейчас и без того проблем по горло. На кой ей еще ресторан моего братца сдался.

А вот Мирон может оказать Наташе помощь с разводом. В его фирме работают одни из самых грамотных адвокатов. И это как раз те люди, которым я могу доверить дальнейшую судьбу Наташиного брака, точно зная, что результат не заставит себя долго ждать.

– А то я сразу не понял! Мы ж близнецы, и чувствуем друг друга, – говорю я, посмеиваясь.

– Это уж точно! – протягивает Мирон.

В детстве наша связь с братом проявлялась особенно сильно. Мы были не просто похожи друг на друга, как две капли воды. Мы были зависимы друг от друга. Даже жутковато порой становилось.

В юношестве нам нравились одни и те же увлечения, одни и те же девушки. Отсюда рождалось множество споров. Мы стали соперничать друг с другом, и ни один из нас не хотел уступать другому.

Но какими бы непримиримыми соперниками мы ни были, в первую очередь мы оставались родными братьями.

Так с возрастом мы научились находить компромисс. У нас появились разные интересы. Я подался в плавание. Мирон занялся дайвингом и ведением фуд блога, когда это еще не было мейнстримом.

А после окончания вузов нас объединила предпринимательская жилка. Мы оба добились огромных успехов в бизнесе.

Мирон сначала открыл собственную адвокатскую контору, в котором насчитывался всего один сотрудник – он сам, но со временем его фирма разрослась и зарекомендовала себя.

А два года назад он решил попробовать себя еще и в ресторанном бизнесе, открыв свой первый ресторан высокой кухни.

Я же до политической карьеры вел строительный бизнес. Оба ресторана, которыми владеет Мирон, возвела моя компания.

Правда, второй его ресторан пока не открылся, в нем сейчас ведутся отделочные работы, а мне же ради политической карьеры пришлось пожертвовать своей основной деятельностью и приостановить ее, но это уже не так важно.

– Богдан, почему-то чуйка мне подсказывает, что ты пожаловал ко мне по крайне важному вопросу, иначе просто позвонил бы, – Мирон прищуривается, сканируя взглядом мое лицо.

– Угадал. Тема архиважная. Помощь мне твоя нужна…

– О как…

– Ага, а еще я не отказался бы от братского совета.

– Раз так, то валяй.

Чтобы не тянуть кота за хвост, сажусь в кресло напротив и, сложив руки в замок, решаю сразу же перейти к сути:

– Как думаешь, на сколько частей порвет меня отец, если я сообщу ему о своем желании сняться с предвыборной гонки?