Текст книги "(не) Родная дочурка для мэра (СИ)"

Автор книги: Лена Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 29

– Сегодня я подал заявление на снятие своей кандидатуры с голосования, – сообщает Богдан, отчего Ларион Богданович едва ли не давится тарталеткой.

– Чего⁇! Как это понимать? Что еще за шуточки такие? – негодует он и стучит кулаком по столу, не одобряя затею своего сына.

Я также прихожу в замешательство и виню себя за его решение. Отчасти.

– Это не шутки, отец. Такова реальность, а в моей реальности семья превыше всего, – с твердостью отвечает Богдан. – Так вот, еще с утра я и подумать не мог, что нас с Наташенькой связывает намного больше, чем я мог себе пожелать, – Богдан прочищает горло от сухости и, вновь устремив на меня проникновенный взгляд, продолжает: – Некоторым из вас в это сложно будет поверить, но буквально несколько часов назад я узнал, что стал отцом, – заявляет он, не сводя меня глаз.

И все в доме мгновенно смолкают, включая Лариона Богдановича. Тишина. Даже настенные часы будто бы перестают тикать, а внутри меня напротив – каждая клеточка теперь трепещет, ведь я понимаю, что эти слова обращены в первую очередь ко мне.

– Не передать словами, как я счастлив и горд называться отцом такой чудесной девочки, но знаете, мне чертовски мало просто им называться. Я хочу быть им. Хочу быть отцом! И не просто отцом, но и мужем!

И вдруг Богдан отодвигает в сторонку стул и становится на одно колено. Прямо передо мной, из-за чего я напрочь лишаюсь дыхания.

– Ната, – произносит он с нежностью, подхватывая мою дрожащую руку, которую он тут же принимается согревать в своей горячей ладони. – Понимаю, с моей стороны несколько преждевременно просить тебя выйти за меня замуж, учитывая обстоятельства с твоим браком. Но глупо тормозить то, что так или иначе просится выйти наружу, ведь мои чувства к тебе живут во мне с самых первых дней нашей встречи. И они растут! Растут с каждым днем всё больше и больше! И я уже просто не знаю, как их удерживать в себе, – прижимает он мою ладонь к своей груди, за которой так лихо бьется сердце, в унисон с моим. – Да и не хочу я их сдерживать. На то они и чувства, чтобы делиться ими с теми, кто этого заслуживает, и чтобы дарить их тем, кого по-настоящему любишь!

– По-настоящему… Ох, Богдан… – захлебываюсь я счастьем и восторгом от услышанного, понимая Богдана, ведь во мне тоже фонтанируют эмоции, которые в любую секунду могут разорвать меня, если я сейчас же не найду для них выход.

– Знаешь, сегодня такой особенный день, и я бы очень хотел, чтобы он стал особенным для нас троих, – подмигивает он Катюше, а затем возвращает влюбленный взгляд на меня. – Наташ, ты станешь моей настоящей женой?

Я совсем забываю, что мы находимся за столом, за которым сидят еще как минимум пятеро наблюдателей. Чувства уносят меня куда-то высоко-высоко. Я словно парю над землей, и в этот момент я вижу только Богдана, и то, как он смотрит на меня выжидающе, с толикой нерва и надеждой в глазах.

– Да, – отвечаю я, не раздумывая, глядя на него безмерно влюбленными глазами.

За меня говорят чувства, которым я могу доверять, ведь теперь я точно знаю, что они взаимные. Богдан не стал бы бросаться такими словами перед своими родными и моей бабушкой. Не такой он человек. А значит, в его искренности нет нужды сомневаться.

– То есть ты согласна? – уточняет Богдан с широченной улыбкой, словно не веря своему счастью.

– Да…. Я согласна… Согласна выйти за тебя, – повторяю, и под бурные одобрения и ликования всех родственников Богдан с пылом вжимается в мои губы, заставляя меня тесно прильнуть к нему.

– Горько! Горько! – кричит Ларион Богданович на пару с моей бабушкой.

– Ой, ну какие же они славные и так подходят друг другу. Молодец, сынок, выхватил лакомый кусочек, – размышляет со слезами на глазах Марина Юрьевна.

– А то, – вставляет словцо Мирон, хлопая Богдана по плечу. – Мой брательник своего никогда не упустит.

– Мирон, ты бы брал пример со своего брата! – наставляет его Ларион Богданович, пихая локтем в бок. – Когда уже жениться надумаешь?

– Да как только, так сразу, – бодро отвечает Мирон, а потом он вдруг задумывается. – Но… вы только крест на мне не ставьте раньше времени. Я же дал обещание, а Никольские свои обещания всегда выполняют.

Богдан одобрительно кивает своему брату, тот озорно подмигивает ему в ответ.

– Вот это уже другое дело! – отрадно заключает Ларион Богданович, бахнув рюмашку за счастье сыновей.

– А это правда, что у тебя есть дочь? – спрашивает Катюша у Богдана, протиснувшись между нами, и теперь мы обнимаем ее с обеих сторон.

– Чистейшая, – с гордостью отвечает он ей.

– А она будет жить с нами? Мне надо будет называть ее сестренкой? – следуют резонные вопросы, на которые мне тоже хотелось бы узнать ответы.

Посмотрев на меня интригующе, он наклоняется к ушку Катюши.

– А называй меня папой, м? – просит он ее, но не настолько тихо, потому что все присутствующие за столом также услышали его. Включая меня.

И, надо сказать, что меня так сильно еще никогда не колошматило. Я еще толком не оправилась от одного потрясения, вызванного нашей скоропалительной помолвкой, как следом приходится переживать еще одно…

Нервно зажевав губу, я переживаю за Катину реакцию. Как бы она не закатила тут истерику.

«Как же так? У меня же есть уже папочка, и пусть, что он нас предал, но он навсегда останется моим единственным папой…» – так она вполне могла бы ответить. Однако этого не происходит.

– Папой? А так можно? – округляет она в приятном удивлении глаза, и мы с Богданом одновременно выдыхаем с облегчением.

– Ну, конечно же, можно. Я просто мечтаю, чтобы ты называла меня папой. Но только, если ты сама этого захочешь, я не настаиваю.

Катя затихает на некоторое время, смутившись от пристального внимания взрослых. Щечки ее покрываются румянцем, а потом она решительно кивает Богдану.

– Я хочу называть тебя папой. Ты хороший папа, намного лучше, чем у меня был, – разоткровенничалась она, вызывая у нас умиление, а вместе с тем кучу вопросов, на которые нам не терпится услышать ответы.

– Катюш, извини, малышка, но так нужно, – Богдан зажимает ладонями Катины ушки и наконец переходит к долгожданным объяснениям. – Отец, помнишь, я тебе говорил, что как-то сдавал свой биоматериал.

– Еще б я не помнил! – отвечает Ларион Богданович, часто закивав. – Тогда ты дал нам с твоей матерью надежду на внуков!

– Точно, – соглашается Марина Юрьевна, с трепетом глядя на Катюшу.

– Так вот Катя родилась благодаря нему. Я ее биологический отец, – заявляет Богдан то, о чем я так или иначе догадывалась.

Еще с момента, когда он упомянул название центра планирования, где я проводила процедуру ЭКО. Я догадывалась, тем не менее боялась очаровываться этой мыслью. Мои догадки могли оказаться ложными.

Но когда речь зашла о тесте на отцовство, честно, я думала, что Богдан не имел в виду Катюшу. Кого угодно, но только не ее… Я всячески отгоняла от себя эту мысль, опять же, боясь в ней разочароваться.

– И это просто чудо какое-то! – ликующим басом Богдан вырывает меня из размышлений, сжимая в объятиях Катю… Свою дочь… Нашу.

Боже, я до сих пор не могу в это поверить. Даже элементарных слов выговорить не могу. Язык просто не слушается. И в голове столько разных мыслей. Но на душе непривычно легко… А я уж думала, что никогда уже не почувствую такую приятную легкость…

Бабуля тем временем поднимается со своего стула, держа рюмку настойки перед собой.

– Ничего и не чудо! Это ж я посодействовала, – сообщает она покаянно, стукнув кулаком в свою грудь. – Я!

И за столом в одночасье поднимается гул.

– Как это ты? А ну-ка, объясни, а то что-то мы въезжаем!

– Твой отец как-то обмолвился мне о том, что ты стал донором, он мне и адрес сказал, и название клиники, – вкрадчиво поясняет бабушка Богдану, который сейчас сидит с раскрытым ртом. Впрочем, как и все остальные. – Ну вот я и посоветовала Наташе обратиться в ту же самую клинику! Ну она и обратилась. Так давайте же выпьем за мою находчивость! – как ни в чем не бывало опрокидывает она в себя рюмку и закусывает пером зеленого лука.

– Погоди-ка, бабуль… Так ты всё знала? Ты специально меня подговорила поехать именно в эту клинику? – наконец ко мне возвращается дар речи, я укоризненно смотрю на бабушку, не веря, что она могла быть способна на такое.

– Специально, – признается она, вздернув подбородок кверху. – Да только не была я уверена, что тебе в итоге попадутся головастики Богдана. Но, как видите, попались! Судьба!

За столом повисает напряженное молчание. Марина Юрьевна с Ларионом Богдановичем пребывают в немом шоке, Мирон сидит, потупив взгляд в тарелку, а на Богдана я даже посмотреть боюсь.

В голову начинают лезть мысли о том, что он может отказаться от своих слов, от предложения, от Кати… В конце концов, он осознал, что это не чудо никакое, как он думал, а всего-навсего хитрый расчет моей бабули. А я помню, как Богдан относится к подобным вещам. Он не терпит расчет.

Мне хочется провалиться сквозь землю или просто выбежать из дома, пока я живьем не сгорела со стыда, как вдруг…

– Ну бабуля! Ну затейница, черт бы вас побрал, – произносит Богдан восхищенно, хохоча во весь голос, а после и все сидящие за столом оживают и начинают подхихикивать. – Да вы прямо-таки тертый калач в области оплодотворительных афер.

– Да какие там аферы, – отмахивается бабуля, – до сегодняшнего вечера это была моя тайна. Но кто ж знал, что судьба вас двоих сведет⁈ Если б не случай, так бы и унесла свою тайну в могилу. Я ж не из корыстных побуждений старалась, а для Натули и для ейного охламона, пропади он пропадом! Чтоб ребенок здоровеньким родился, а у вас, Никольских, генофонд качественный, добротный.

– Ой, Глаша! Что бы мы без тебя делали⁈ – восклицает Марина Юрьевна, вскакивает со стула и вешается на шею бабушки, нацеловывая ее румяные щеки.

– Сначала жизнь мне спасла, а теперь вот долгожданных внуков нам организовала. Такими темпами я с тобой до конца своих дней не рассчитаюсь, – по-доброму посмеивается Ларион Богданович, пальцами смахивая влагу с уголков глаз.

– Сказала же, в расчете! – повторяет бабуля, подбоченившись. – Я ведь не только для вас внучку организовала, но и для себя правнучку, на минуточку.

Вдруг ощущаю на своей талии ладонь Богдана, и вздрагиваю от неожиданности. Несмело поворачиваю на него голову, а в его глазах полно счастья. Даже больше, чем было раньше.

– Теперь и я твоей бабуле по гроб жизни буду обязан, – произносит он на ухо шепотом, задевая губами мочку. – Если бы не она, я бы так и не узнал, что можно так сильно любить…

Ох-х-х… Сейчас точно растаю… Или расплачусь от счастья!

– И я… я бы тоже всего этого не узнала, – отвечаю ему беззвучно, смущаясь и ощущая короткий, но безумно нежный поцелуй на своих устах.

– Я люблю тебя, Ната моя, – шепчет он у уголка моих губ.

– И я люблю тебя, Богдан, – вторю ему со всей искренностью.

– Пап, пап, а что такое головастики? – выдает Катюша, стуча Богдана по коленке, из-за чего мы вынуждены отлипнуть друга от друга.

– Головастики-то? – заикается Богдан, вытянув вмиг раскрасневшуюся физиономию, а потом переглядывается со мной, молча прося меня прийти ему на подмогу, но не тут-то было.

– Извини, – с кривоватой ухмылкой я развожу руками. – Катя обращалась к папе, вот тебе и отвечать.

Богдан всего на секунду тушуется, а потом пересаживает Катюшу себе на колени и принимается деликатно объяснять ей процесс оплодотворения яйцеклетки. Катюша толком ничего не понимает, но слушает Богдана с раскрытым ртом. Просто потому, что он ее любимчик… Он ее папа… А теперь и мой любимый. Мой жених, а в скором времени и муж…

Господи… Как же я счастлива….

Эпилог

Пять лет спустя

Сквозь сон слышу мелодичное пение птиц и ощущаю яркий солнечный свет, проникающий через окно и ложащийся на мое лицо.

Кажется, пора просыпаться и вставать с постели. Только аккуратно, чтобы мужа не разбудить.

Будильник еще не прозвенел, а значит, ему можно еще чуточку поспать. Богдану нужно как следует выспаться, ведь у него сегодня важный день. Он наконец-таки вступает на должность мэра.

Да только как тут встанешь аккуратно, если муж прижался ко мне и обвил своей рукой мой беременный живот?

Тихонько приподнимаю его руку, оставляя невесомый поцелуй на его небритой щеке. Скидываю с себя одеяло, намереваясь подняться с постели, как вдруг Богдан резко открывает глаза, будто и не спал вовсе, а потом настырно просовывает ручищу под мое туловище и притягивает всю меня к себе целиком.

– Попалась! – игриво протягивает он хриплым голосом, прикасаясь кончиком носа к моему, трется о него.

– Доброе утро, родной, – шепчу я с улыбкой, наслаждаясь его теплыми объятиями. – А ты чего так рано проснулся? Или ты вообще не спал?

– Спал. Одним глазком.

– Милый, ну как же так? Ты же понимаешь, что… – только намереваюсь его отчитать, как он затыкает мой рот, накрывая его своими пальцами.

– Кто-то же должен был следить за самочувствием самой красивой мамочки во вселенной, – говорит он взволнованно, скользнув пальцами с моих губ до шеи, а затем его ладонь опускается на мой живот.

Поздним вечером у меня появились незначительные тянущие боли внизу живота. Я пыталась успокоить Богдана, сказав, что такое бывает. Так он ни в какую не пожелал меня слушать. Шумиху поднял, караул. Таким напряженным своего мужа я видела всего однажды – пять лет назад, когда он предложил мне стать его фиктивной женой. Но несмотря на это, он всё держал под контролем и был весьма организованным. Богдан созвонился с моим акушером-гинекологом, быстро собрал меня и отвез в клинику, где я веду свою беременность, а там всё и подтвердилось. Нам сообщили, что схватки были тренировочными, и отправили домой дохаживать.

А что? Отличная была тренировка. С таким надежным мужчиной мне никакие роды не страшны.

Однако еще пять лет назад я и подумать не могла, что когда-нибудь еще смогу забеременеть, не говоря уже о том, чтобы выносить сразу двойню. Но наша любовь с Богданом имеет свойство творить чудеса. Она словно исцелила меня, и совсем скоро нашу дружную семью ожидает двойное пополнение.

Мы ждем не дождемся с ними встречи… Катюша так вообще ведет собственный календарь, где делает пометки, отсчитывая дни до предполагаемой даты родов. Она так своего дня рождения в этом году не ждала, как ждет рождения своих братишек. Даже подарки им уже прикупила. Уверена, наша Катенька будет самой заботливой и любящей сестрой. Этого у нее не отнять.

– Да всё нормально со мной, – заверяю я, прильнув к мужу. – Рожать пока не планирую, но вот про самую красивую мамочку во вселенной ты явно загнул, – посмеиваясь, я переваливаюсь на спину и руками пытаюсь обхватить свою необъятность, а рук один фиг не хватает. – Ты только посмотри… Боже мой, живот скоро из космоса будет виден.

Богдан обводит любящим взглядом мои внушительные параметры и кривовато усмехается.

– Это уж точно, но твой животик самый красивый животик из всех, что я когда-либо видел, – наклоняется и осыпает поцелуями мое пышное брюшко, и как раз в этот момент кто-то из мальчишек начинает активно пинаться внутри меня. – Опа, и детки наши тоже проснулись!

Богдан прикладывает свою руку к месту, где из меня делают отбивную, водит по кругу, оглаживает, что-то нашептывая. Я не разбираю слов, но сынишки буквально сразу же затихают, словно почувствовав, что их здесь в обиду никто не даст.

– А чего же им не проснуться, когда тут на их укромное местечко совершают набеги, – подшучиваю я, на что Богдан хищно оскаливается и в одно движение поднимается, нависнув надо мной.

– А ты что-то имеешь против? Чем тебя мои набеги не устраивают, м? – как кот он мурлычет.

Глаза его наливаются желанием, а я уже готова спичкой вспыхнуть. С этой беременностью гормоны делают со мной невероятные вещи. Впрочем, гормоны тут ни при чем. Это всё Богдан. Всего один его правильный взгляд, всего одно властное прикосновение – и я уже себе не принадлежу.

– Я-то? Богдан, да упаси боже, – говорю я с придыханием, смело бросая ему вызов и пробегаясь пальчиками по его обнаженной спине. – Ты же знаешь, я только за, меня твои набеги в полной мере устраивают, но вот наши дети… Они явно не в восторге от столь повышенного внимания к ним с утра пораньше.

– И в кого же они такие вредные у нас? – протяжно хмыкает.

– А ты… ты попробуй догадайся, – жму своими плечиками, на что Богдан хитро прищуривается.

– Ничего, им еще недолго осталось терпеть набеги на их мамочку… – произносит он рваным шепотом, а потом в нетерпении впивается в мои губы с жаром, и спустя какое-то время я взмываю в небеса.

Обожаю такие вот пробуждения. Бодрят, как ничто другое.

Вскоре мы принимаем душ и спускаемся на первый этаж, думая, что Катюша еще не проснулась. Не тут-то было. Она уже сидит на кухне. Собранная, причесанная. Уплетает кукурузные хлопья с молоком.

– Доброе утро, Катён, – подхожу к ней и целую ее в волосы, обращая внимание на стол, где стоят тарелки с жареными яйцами и парочкой горячих бутербродов с кофе. И когда только она успела всё это приготовить? – Дочур, а это ты, что ли, столько всего наготовила?

– Ага. Я специально завела будильник, чтобы встать пораньше и приготовить вам глазунью с горячими бутербродами. У папы же сегодня ответственный день, он должен быть сытым.

Ровно через час Богдану предстоит принять присягу на заседании горсовета.

Мы с дочкой даже не сомневались, что он одержит победу в выборах. Он должен быть победить еще пять лет назад.

И это даже не потому, что у него отсутствовали соперники из заявленного списка кандидатов, ведь на Старовойтова и Молотова завели уголовные дела за взяточничество и отмывание денег. Их взяли под стражу буквально накануне решающего голосования. Такова их судьба.

Но если бы не эти обстоятельства, Богдан всё равно был бы безоговорочным лидером. По-другому и быть не могло. Он должен был стать мэром. По праву это было его место, но тогда всё сложилось иначе. Богдан твердо решил, что пост мэра – не его заветная цель, к которой он должен стремиться. Семья – вот, что на самом деле оказалось для него важнее.

Я, конечно, была против столь поспешного решения. Десятки раз я просила Богдана одуматься и не рубить сгоряча, ведь мне ничего не нужно было доказывать, но его невозможно было переубедить. Он был уверен, что его решение пойдет нам всем на пользу. Так вместо предвыборной гонки Богдан направил все свои силы и внимание на мой предстоящий развод, затем к процессу подключился брат Богдана Мирон, и уже через месяц я была официально разведена.

Конечно же, Стёпка был бы не собой, если бы не попытался отыграться, решив оспорить отцовство Богдана через суд. Но и тут его ждал жесточайший провал. Стёпка остался ни с чем. А вот если бы он не бросил тогда в наши баулы свою старую одежду с рыбацкими сапогами, так бы хоть они остались у него.

С тех пор я ничего не слышала о Степане Митрошине. Я не знаю, где он живет и чем дышит. Да и знать не желаю. Этого человека для меня не существует. Да и Катюшка наша о нем даже не вспоминает. Зачем ей вспомнить о предателе, когда у нее есть такой замечательный отец, который души в ней не чает, который балует ее по поводу и без, который дарит ей свою отцовскую любовь, не прося ничего взамен, и которого она гордо называет своим «папой».

– Да ты ж мое золотце! Папина радость! – Богдан чмокает дочку в макушку, не упуская возможности потискать ее. – Большая такая уже стала. Самостоятельная. И когда ты только успела стать такой взрослой?

– Папуль, мне всего девять, я еще не взрослая, – Катюша в несогласии качает головой, немного смутившись.

– Девять лет всего, а уже такие завтраки обалденные готовишь! – облизнувшись, Богдан присаживается за стол и с удовольствием принимается за еду. – М-м-м, Катюш, это очень вкусно. И что бы мы с мамой без тебя делали⁈

– Без меня вы бы не встретились вообще, и не полюбили друг друга. И моих братиков тогда бы тоже не было, – отмечает она с умным видом, и я не могу не согласиться с ней:

– Верно подмечено, Катюш! Если бы не ты, мы бы с твоим папой жили разными жизнями, далеко друг от друга, – отвечаю я, поймав на себе обожаемый взгляд своего мужа.

А затем одна его рука ныряет под стол и ложится на мое колено. Этими нежными прикосновениями он словно также выражает свое согласие. Только безмолвно. Да и зачем слова, когда я и без того знаю, что он дорожит каждой прожитой минутой с нами и не перестает благодарить судьбу, которая свела наши дороги воедино.

– И уж точно не ели бы такую аппетитную яичницу! – произносит Богдан с набитым ртом, подмигивая Катюше.

– Кстати, мам, мой календарь скоро закончится. Всего пару недель осталось до рождения братиков, – припоминает Катюша с радостным видом.

Она в восторге от того, что буквально через две недели у нее появятся два чудесных братика. Но кто знает, может, их появление стоит ждать гораздо раньше, ведь мне кажется, они такие же нетерпеливые, как и их папочка.

– А что, если твои братики появятся на свет не через пару недель, а скажем, через пару дней?

Сперва Катюша округляет глаза в удивлении, а потом громко восклицает, похлопывая в ладоши.

– Тогда я буду самой счастливой сестренкой на всем белом свете!

Так и произошло. Марк и Матвей появились на свет в ночь после принятия Богданом присяги. Здоровые, крепкие наши малыши и такие любимые…

С их рождения уже прошел целый месяц, но в глазах Богдана по-прежнему искрится столько безудержной гордости и радости, смешанной с трепетом ответственности. А как по-другому? Он же понимает, что теперь на его плечах лежит задача быть опорой и защитником не только для нас с Катюшей, но еще и для своих сыновей.

И я нисколько не сомневаюсь, что он на отлично справится со своей задачей. Иного и быть не может. Он самый лучший муж и образцовый отец. Любящий, заботливый, преданный своей семье.

Именно с Богданом я смогла создать свой идеальный мир, о котором и мечтать не могла. Мир, полный любви, гармонии… и наших чудесных деток, которые никогда не дадут нам заскучать… Это и есть счастье….