Текст книги "Искусственное зло (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Я, время от времени настороженно поглядывая по сторонам, дабы убедиться в том, что за мной никто не наблюдает, добрался до ворот, миновал их и зашагал в лес.

Найдя небольшую полянку, со всех сторон окруженную деревьями, я сел на землю, прислонившись к грубому морщинистому стволу могучего раскидистого дуба, открыл книгу и начал читать.

Начать мне пришлось с азов – с определения магии, как термина, её связи с наукой, её особенностей и основных разделов. Читая первый параграф «Что такое магия?», я невольно испытал зависть по отношению к самому себе в прошлом. Ведь до того, как Критерион стер мне память, я, если верить моим снам, был весьма неплохим магом, а сейчас вынужден был изучать пособие для начинающих.

Вскоре, правда, я об этой зависти позабыл, поскольку материал оказался довольно интересным, и я так увлекся чтением, что не заметил, как пролетели часы.

Когда я дошел до раздела «магический практикум», уже понемногу сгущались сумерки, и я начал волноваться, успею ли освоить утерянные навыки до восьми часов вечера. Но, к счастью, заклинание невидимости далось мне легко. Наверное, сказался тот факт, что моё подсознание помнило, что когда-то давно я уже применял это заклинание, а в магическом искусстве, как я узнал из книги, подсознание играет далеко не последнюю роль.

И когда я уже приготовился отработать прием десять раз подряд и, если не будет осечек, со спокойной совестью возвращаться на базу, сзади меня раздался голос:

– Привет.

От неожиданности я выронил книгу из рук и резко обернулся, инстинктивно приготовившись защищаться от нападения.

Передо мной, облокотившись на ствол дерева, стояла девушка в чёрном кожаном комбинезоне, на фоне которого заметно выделялось ожерелье из маленьких серебряных черепов, тускло мерцающих в холодном полумраке.

Я быстро окинул девушку взглядом, чтобы сравнить с описаниями, которые дал мне Тор, и определить, кто же из членов моей команды передо мной находится (а то, что девушка из Звездного Патруля, представлялось совершенно очевидным – для Агента Света она была слишком молода, да и вряд ли Агент стал бы носить на шее ожерелье из черепов). Сиреневые, слегка вьющиеся волосы до плеч, серые, нет, скорее, серебристые, как гладь осеннего озера, глаза, бледная кожа, подчеркивающая цвет тонких алых губ – никаких сомнений не оставалось, передо мной была Дана.

– Привет, – немного запоздало отозвался я и, не удержавшись, спросил: – Что ты здесь делаешь?

– Ты пропал на весь день, не предупредив никого. Я беспокоилась и пошла искать тебя. А ты что делаешь здесь?

– Магией занимаюсь, – сердце у меня бешено заколотилось, но, как и в случае с огнями домов, непонятно отчего: то ли от банального страха, то ли от… чего-то другого. Я вдруг ясно почувствовал, что любил эту девушку в прошлом, и моя любовь была взаимной.

– Элементарные иллюзии? – удивленно вскинула брови Дана, посмотрев в раскрытую книгу, лежавшую на голой земле. – Ты же владеешь ими в совершенстве, Локи. Зачем тебе практика?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я так занервничал, что непроизвольно перенес весь негатив на Дану и выпалил:

– Если я занимаюсь этим, значит, мне это нужно, а зачем именно, не твоего ума дело, ясно?

Дана печально вздохнула и виновато опустила глаза. Я понял, что не должен был в таком тоне говорить с ней, и потому поспешил принести извинения:

– Прости. Не знаю, что нашло на меня. Видишь ли, сейчас я переживаю не лучшие дни своей жизни, вот и срываюсь на всех подряд.

Едва эти слова сорвались с моих уст, я тут же пожалел об этом, испугавшись, что Дана захочет узнать, по какой причине я переживаю «не лучшие дни своей жизни», а ответить мне на это, конечно же, нечего, и придется опять грубить в стиле «не лезь не в своё дело». Но Дана, к моему величайшему облегчению, отреагировала совершенно иначе:

– Да, я всё понимаю, – и снова тяжелый вздох. – Последнее время ты сам не свой. Это всё из-за матери?

– Да. Из-за матери, – поспешно поддакнул я, радуясь, что Дана сама нашла объяснение моему нелогичному поведению, и одновременно лихорадочно соображая, что не так с моей матерью. Ну конечно, разве можно быть таким остолопом: моя мать – Фригга, которая бесследно исчезла!

– Эта была утрата для всех, – Дана серьезно посмотрела мне в глаза и положила свою изящную, чуть покрасневшую от холода руку мне на плечо.

Мы к тому времени уже шагали по узкой извилистой тропинке в неопределённом направлении.

– Но никто не страдает так сильно, как я, – горечь и боль в моём голосе были, разумеется, сфабрикованы, поскольку в действительности я не испытывал ровным счетом никаких чувств по поводу исчезновения Фригги.

Нет, умом-то я понимал, что это плохо, но сердце оставалось равнодушным к данному факту. К тому же я знал, что Фригга находится в безопасности, и ей ничего не угрожает.

Более всего пугало то, что сейчас Фригга для меня – просто женщина, правительница галактики, лидер Агентов Света, да кто угодно, но только не мать. Ведь как человек она для меня в данный момент ничего не значила. А должна была значить, и значить очень многое.

Интересно, какие у нас были отношения в прошлой жизни? Любила ли она меня, как сына, или просто терпела рядом с собой, боясь подорвать свою репутацию доброго и всепрощающего человека? Я очень надеялся, что всё же любила, искренне. А сам-то я как к ней относился до того, как мне стерли память? И снова загадка. Как много ещё было в моей жизни белых пятен, которые рано или поздно придется заполнить тем или иным цветом…

Проблема усугублялась тем, что сама Фригга, если верить Рэю, тоже ничего не помнила о своём прошлом, в том числе и обо мне. А значит, нам придется строить отношения с чистого листа, не имея ни малейших подсказок о том, как именно следует себя вести. А то, что я выгляжу точь-в-точь, как новоявленный муж Фригги, покажется женщине, по меньшей мере, странным.

– Да, наверное, – согласилась со мной Дана. А я между делом уже и позабыл, что именно говорил ей, увлекшись раздумьями. – Как ты думаешь, Локи, она жива?

– Не знаю, – пожал плечами я и добавил: – Надеюсь на это, но ты же знаешь, как бывает больно, когда надежда не оправдывается.

– А если твоя, нет, наша общая надежда всё-таки оправдается, ты будешь невообразимо счастлив, – попыталась приободрить меня Дана. – Но всё же надо быть реалистами: шансов на это очень немного.

Я послушно кивнул, уяснив уже, что чем реже буду открывать рот, тем лучше. Но Дана не позволила мне придерживаться этой тактики, решив разговорить меня во что бы то ни стало.

– Так странно. Я люблю Фриггу, наверное, даже больше, чем свою родную мать, хотя практически ничего не знаю о ней. Мы с ней очень редко разговаривали, и теперь, кода она исчезла, я очень сожалею об этом. Расскажи мне о ней, пожалуйста. Всё, что помнишь.

Вот такой поворот событий мне решительно не понравился. Если бы не чистые, подернутые печалью и скорбью глаза Даны, я бы предположил, что девушка подозревает, что я это не совсем я (если вы понимаете, что я имею в виду), и хочет вывести меня на чистую воду, задавая провокационные вопросы. Что я, в самом деле, помню о Фригге? То, что она Лидер Агентов Света, правительница галактики, моя мать и возлюбленная Рэя. Всё! На этом известная мне информация иссякает. Но я не позволил панике завладеть своим сознанием, взял себя в руки и решил, что обязательно выкручусь из этой затруднительной ситуации.

Я, прикрыв на мгновение глаза, сглотнул, имитируя тугой комок в горле, и произнес, стараясь, чтобы мой голос звучал правдоподобно, а мимика лица и жестикуляция соответствовали тому, что я говорю.

– Не могу, Дана, прости. Мне слишком больно вспоминать о ней, больно произносить её имя… – по щеке у меня скатилась искусственно вызванная слеза.– Лучше забыть, стереть из памяти. Тебе должно быть знакомо это чувство, – сочиняя последнее предложение, я умело использовал полученную от Тора информацию о том, чтобы Дана стёрла себя память из-за серьёзной психологической травмы.

– Да, я понимаю тебя как никто другой, и потому понимаю также, что ты все время думаешь о ней, хоть и рад был бы забыть. Не надо держать свои чувства в себе, от этого будет только хуже. Расскажи мне всё, что причиняет тебе боль, и увидишь, сразу станет легче.

Дана смотрела на меня с таким искренним состраданием, что на какое-то краткое мгновение мне захотелось взять и рассказать ей всю правду. Рассказать о том, что я почти ничего о себе не знаю, о том, что «Чёрный Квадрат» готовит крупномасштабную операцию по внедрению своих людей в ряды Агентов Света, о том, что мой брат Тор почти полностью подчинен Нике и готов пойти на убийство сотен детей ради повышения, о том, что сам я, по сути, подчиняюсь Рэю, восставшему из мертвых в моём обличие. В общем, обо всём, что действительно меня тревожило. Но я сумел сдержаться. Разум обуздал спонтанный порыв души.

«Я не должен раскрывать себя», – сказал внутренний голос. – «Если мою тайну узнает Дана, она непременно расскажет все Агентам, и тогда даже страшно подумать, что сделает со мной Рэй».

Нет, откровенничать было нельзя ни в коем случае, и оттого мне становилось ещё тяжелее. Сейчас мне как никогда нужен был человек, которому я действительно мог рассказать всё, а он бы выслушал и проявил сочувствие, оказал бы моральную поддержку.

Но такого человека не было. Конечно, я мог бы рассказать о своих глубоких страданиях и тревогах Рэю, который и так всё знает, но разве я получил бы в ответ душевный отклик? Очевидно, что нет. Рэй бы мрачно усмехнулся и сказал что-то вроде: «Ты слишком много уделяешь внимания своим глупым подростковым эмоциям. Выкинь эту чушь из головы и сконцентрируйся на деле, если не хочешь потерпеть поражение». Нет, ждать от Рэя теплоты и сострадания – это все равно, что хвататься за глыбу льда, в надежде согреть об неё руки.

Я чувствовал себя очень одиноким и… потерянным. Нет ничего страшнее, чем потерять самого себя, теперь я знал об этом не понаслышке. Всё вокруг, даже искренне сопереживающая мне Дана, было для меня в какой-то степени враждебным. Всех нужно остерегаться, ото всех нужно таиться.

Я, улетая с Арии, думал, что здесь, на базе, будет всё по-другому, но в сущности ничего не изменилось, лишь ещё больше запуталось. Пока я работал на станции, всё было предельно ясно: все сослуживцы – мои враги. А как быть с Агентами Света? Со Звёздным Патрулем? С Даной? Вроде бы, они мои друзья и единомышленники, готовые помогать и поддерживать, но открыться я им не могу и потому вынужден лгать и притворяться. Но разве настоящий друг имеет право так поступать? Всё было слишком сложно, некрасиво и неправильно.

«А ты на что рассчитывал, Локи?» – скептично осведомился я у себя самого. – «Шагнешь на территорию базы, и счастье в твоих руках? Нет, путь к счастью никогда не бывает коротким и легким. Если ты с легкостью достиг своей великой цели, будь готов к тому, что она окажется миражом, иллюзией, фальшивкой, как случилось с Рэем и его странной, но, тем не менее, наверное, все же глубокой и искренней любовью. Путь к истинному счастью всегда долгий, тернистый, полный трудностей, боли, неоправданных надежд и обманных развилок. Выберешь не ту, и всё – ты скатился во мрак».

От размышлений меня оторвал пристальный и настойчивый взгляд Даны, которая терпеливо ждала, когда я отвечу. Я поспешно начал вспоминать, о чём шел разговор. Ах, да, о Фригге.

– Нет, я не могу, – повторил я, понимая, что стоять на своем – мой единственный шанс не быть разоблаченным. – Если начну говорить, то разрыдаюсь, как ребенок, и не успокоюсь до самой ночи. Ты этого добиваешься?!

– Прости, – у Даны, по счастью, хватило такта сдать позиции и прислушаться к моему мнению. – Я не хотела причинять тебе боль. Наоборот, хотела помочь. Мне ведь тоже нелегко. Я ещё до сих пор не могу забыть о том, как подло мы поступили с Сэмом.

«Мы подло поступили?» – чуть не вырвалось у меня, ведь, судя по рассказу Тора, именно Сэм предал Звёздный Патруль, а никак не наоборот. Но я сдержался, поскольку прекрасно понимал, что Дана, являясь членом команды, осведомлена во всех этих вопросах не в пример лучше моего брата, а значит, с ней нужно соглашаться – в противном случае я попаду в неловкую ситуацию.

– Да, мы поступили с ним действительно очень подло и мерзко, – пожалуй, я закивал головой несколько усерднее, чем следовало бы, но Дана, к счастью, не обратила на это никакого внимания.

– Ведь Сэм же не виноват в том, что Критерион вставил ему в мозг эту шпионящую систему. Но, с другой стороны, мы тоже не виноваты в этом и были просто вынуждены его подставить из соображений безопасности. И мне до сих пор стыдно за эту страницу в истории нашей команды и, я думаю, стыдно не мне одной.

– Да, мне тоже всё это неприятно, – согласился я, взяв себе на заметку, что брат дал мне ложные сведения, а в действительности Сэм не враг нам, а всего лишь жертва кибернетического произвола Критериона. Так же, как и мы с Тором. – Как всегда, во всём виноват «Чёрный Квадрат»! – подытожил я, чувствуя, что моя ненависть к этой преступной организации уже вышла за рамки допустимого.

– Как думаешь, удастся его спасти? – обеспокоенно спросила Дана, машинально накручивая прядь своих волос на палец.

– Надеюсь, – стандартно ответил я, а про себя подумал: «Меня бы для начала спасти, а потом уже и про Сэма думать».

– Я помню это место, – Дана вдруг резко остановилась и огляделась по сторонам.

Глаза у неё засверкали каким-то особым, таинственным блеском, как сверкают далекие звёзды на ночном небосклоне. Даже голос её зазвучал по-иному. Я отчётливо ощутил, что с этим местом у Даны связано какое-то очень важное и красивое воспоминание, и она ждет, что я вспомню тоже.

И вновь ловушка. Я, разумеется, ничего не помнил. Местность вокруг была самая обычная и даже скучноватая: голые деревья, серая промерзлая почва – вот и весь пейзаж. Я внимательно огляделся, в надежде увидеть хоть какую-нибудь подсказку или намек на то, что такого необычного могло произойти здесь, но тщетно – взгляду просто не за что было зацепиться, всё было серым, унылым, однообразным. Я мысленно выругался и брякнул первое, что пришло мне на ум:

– В самом деле?

– Ты поцеловал меня здесь, под этим деревом, три дня назад, помнишь?

«Что?!» – чуть было не выкрикнул я, но вовремя спохватился. Судя по дате, поцеловал Дану не я, а… Рэй в моём обличии.

Мое сердце словно бы обожгло кипятком, будто бы без этого мне не хватало страданий и боли.

– Да, помню, – солгал я и прибавил: – Я просто не запомнил место, где это произошло.

– А я запомнила всё, вплоть до мельчайших деталей. Запомнила, как сияли звезды на небе, как они были расположены. А вот наш разговор помню очень смутно. Помню, что что-то сказала тебе, а ты взял и поцеловал меня. Поцелуй длился так долго, что у меня из головы исчезли все мысли, и осталось лишь ощущение безграничного счастья, восторга, волшебного полёта. А ты не помнишь, о чём мы говорили?

– Нет, – покачал головой я, решив, что если сама Дана не помнит, то и для меня это не преступление. – О ерунде какой-то.

– Да, наверное, – отрешённо ответила Дана. – Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Так неожиданно…

Я смотрел на Дану и едва сдерживал слёзы, до такой степени мне было её жаль. Её первый поцелуй, который обычно запоминается на всю жизнь, был бесчувственным и фальшивым, пусть Дана и не знает об этом.

Ведь я понимал, что Рэю Дана глубоко безразлична, и он, целуя её, всего лишь преследовал свои личные цели, а на глубокие и искренние чувства юной девушки ему было абсолютно плевать. Разве можно целовать того, кого не любишь? Я бы сам, например, не отважился поцеловать Дану, потому что не до конца верил в это чувство. И я ненавидел Рэя за то, что он так легко и просто, не испытывая ровным счетом никаких эмоций, взял и сделал это раньше меня. И Дане запомнится не поцелуй со мной, а поцелуй с Рэем. Я твердо решил, что перешагну через свой страх и выскажу своему временному союзнику всё, что думаю на этот счёт.

– Да, я сам не ожидал, что так получится, – я был так расстроен, что не сумел до конца скрыть в своём голосе печаль.

– Тебе теперь неприятно, что ты сделал это? – спросила Дана, уловив моё настроение.

– Нет, что ты, конечно же, нет, все хорошо. Просто мне кажется, что я… ещё не готов, и это произошло слишком внезапно и спонтанно.

– Ты знаешь, я тоже не готова, – просто и бесхитростно призналась мне Дана. – Но всё равно это было волшебно.

«Волшебно», – мысленно повторил я, испытыв гнев и отвращение. – «Ей понравилась эта фальшивка. Да, Рэй умеет вскружить голову, ничего не скажешь. Вот всегда он так играет чужими чувствами!». Я не знаю, откуда взялась моя последняя мысль: она возникла в голове сама собой. Должно быть, это опыт моих прошлых встреч с Рэем, затерявшийся глубоко в подсознании.

– Не подскажешь время? – спросил я у Даны.

Наверное, мой вопрос прозвучал немного не в тему, но я заметил, что уже совсем стемнело, и сообразил, что скоро Тор улетит в Долину Жизни и, если я опоздаю, улетит без меня.

– Без десяти восемь, – ответила та, поглядев на свои электронные часы.

– Прости, мне пора уходить, – заторопился я, понимая, что времени у меня в обрез.

– Куда ты собрался? – встревожилась Дана.

Я, чтобы не отвечать, использовал иллюзию невидимости и, пока девушка ошарашено озиралась по сторонам, пытаясь осознать, что произошло, скрылся за деревьями, а затем, сориентировавшись на местности, побежал обратно к базе, всё так же оставаясь невидимым.

Да, моё исчезновение было некрасивым и странным, но сейчас уже было не до того, ведь моей главной задачей являлось предотвращение диверсии, которую готовит Тор.

========== Глава 8 ==========

Пока я бежал до базы Агентов Света, перепрыгивая через небольшие ямы и бугристые корни деревьев, мне казалось, что я бегу кросс по пересеченной местности на оценку. Правда, оценивался мой бег не по десятибалльной шкале, а по системе «зачёт – незачёт». Если успел на корабль Тора, значит, зачёт, не успел – такова моя судьба: права на пересдачу не дано.

Я бежал и бежал, судорожно вдыхая ртом холодный воздух, а лес всё никак не кончался. И когда я уже начал опасаться, что выбрал неверное направление и бегу в самую чащу леса, за деревьями наконец показались постройки – я всё-таки выбежал к границе базы, хоть и не совсем в том месте, откуда ушёл в лес рано утром.

Защитное поле я преодолел с первого раза, даже не замедляя бега. По правде говоря, я вообще о нём как-то позабыл и вспомнил, лишь ощутив некое сопротивление пространства, мешавшее моему движению. То, что я прошёл на территорию базы с первого раза, было невероятным везением. Если бы я ещё проторчал возле ворот, очищая сознание от грязных мыслей и негативных эмоций, я бы точно не успел на корабль.

Оказавшись в пределах действия защитного поля, я, не раздумывая, побежал на космодром. Тор был уже там – его алый плащ, горделиво и грозно развевавшийся на ветру, я заприметил издали.

Громовержец уже поднимался по трапу, и мне, чтобы успеть, пришлось вложить в последний рывок все свои силы и бежать с максимально возможной скоростью. Самым ужасным было то, что, взбегая по трапу, я был вынужден задержать дыхание, ведь после длительного бега я дышал тяжело и громко, и мой брат, каким бы тугоухим он не был, непременно расслышал бы этот звук. Воздуха в лёгких и так не хватало, а когда я перестал дышать, то начал просто-напросто задыхаться. Но я терпел, ведь главным для меня было не выдать себя раньше времени.

Корабль, на котором Тор летел в Долину Жизни, был одноместным (оно и понятно: в тяжелые времена Агенты, да и не только они, стараются экономить летательные аппараты), и потому сесть мне было некуда. Я, за неимением лучших вариантов, решил присесть на пол, но не успел – Тор дал старт, и челнок взлетел, причём чересчур внезапно и резко, как всегда взлетают маленькие корабли.

Я не удержал равновесия и упал на пол, больно ударившись коленями и, ясное дело, произведя определенный шум. Брат резко обернулся, и сердце у меня замерло, но Тор, наверное, решил, что это упал какой-то предмет, и, пожав плечами, развернулся к лобовому стеклу.

Я сел, поджав ноги и прислонившись к стене, и приготовился терпеливо ждать, когда же закончится этот некомфортный перелёт.

Едва я взял с себя честное слово бодрствовать на протяжении всего полёта, чтобы не пропустить момент посадки, как меня тут же начало клонить в сон. Всё-таки часы беспрерывного изучения магии давали о себе знать. «Спать нельзя, спать нельзя…» – монотонно твердил я себе, но в конце концов усталость всё-таки одолела мою силу воли, и я задремал.

***

Проснувшись, я сразу почувствовал, что что-то не так.

«Но что именно?» – лениво подумал я, пытаясь найти в себе силы для того, чтобы хотя бы открыть глаза. Ну конечно, не было слышно размеренно гудящего двигателя и не ощущалось легкой тряски, без которой не обходится не один полет.

Едва я осознал, что случилось, глаза у меня распахнулись сами собой. В иллюминаторы был виден не холодный бескрайний космос, а деревья, постройки и бледно-голубое небо. Трап корабля был спущен. Тора не было.

– Отлично! – с едким сарказмом произнес я, не зная, как мне ещё выплеснуть свои чувства. – Поздравляю тебя, Локи, ты проспал!

Но, несмотря на это досадное происшествие, я был всё также намерен действовать строго по плану. Ведь, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Мне необычайно повезло, что иллюзия невидимости не исчезла, когда я заснул, и до сих пор надежно скрывала меня от посторонних глаз.

Я, продолжая сохранять невидимость, быстро сбежал по трапу и направился к Долине Жизни.

Территория медицинского центра никак не отделялась от внешнего мира, но было отлично видно, где она начинается – там, где высокая нестриженая трава сменяется ухоженным газоном, где появляются цветочные клумбы и чистые мощёные дорожки. Но главным индикатором невидимой границы служила, безусловно, небольшая прозрачная сторожка полусферической формы, где, судя по всему, и находилась охрана.

Я наивно понадеялся, что, скрытый ото всех иллюзией, беспрепятственно проникну на территорию Долины Жизни, а там уже и подумаю, как действовать дальше. Но всё оказалось совсем не так просто. Едва я приготовился переступить границу, как наткнулся на незримую преграду – точь-в-точь такую же, с какой я столкнулся, пытаясь впервые проникнуть на базу Агентов Света.

«Опять защитное поле», – с досадой подумал я. – «Как же они мне уже надоели. Интересно, по какому принципу оно пропускает? Наверное, по тому же самому, что и поле, окружающее базу».

Подумав так, я постарался расслабиться и выгнать из сознания все дурные мысли. «Я должен спасти Тора!» – мысленно повторял я, надеясь, что поле почувствует героический порыв моей души и сжалится, но тщетно: преграда была непреступна.

Я, наверное, пытался пройти раз десять, но всякий раз ударялся о преграду, как о прочное стекло. И когда до меня постепенно начало доходить, что это поле несколько иного рода и не пропускает вообще никого, из сторожки вдруг вышел довольно молодой Агент и решительно направился ко мне. Остановиться ему пришлось шагах в двух – поле не давало ему выйти за пределы Долины Жизни точно так же, как не давало мне пройти на её территорию.

– Локи, ты что, больной что ли? – сонным и слегка раздражённым голосом осведомился он у меня.

Его можно было понять. В Долине только-только занималось утро. Судя по солнцу, краешек которого уже показался над верхушками деревьев, было часов пять-шесть. А охранники ведь тоже люди и, как и все, нуждаются в отдыхе. Вполне вероятно, что молодой Агент мирно дремал, сидя в своём кресле, а потом сработала автоматика, и он получил сигнал, что кто-то совершает попытку несанкционированного проникновения на территорию медицинского центра.

– Ага, – охотно согласился я, уничтожив иллюзию (уже ясно было, что Агента не проведешь этими фокусами, он и так великолепно меня видит). – И потому буду вам очень признателен, если вы запишите меня в Долину Жизни. Можно даже в психиатрическое отделение, мне не принципиально.

– Послушай, Долина Жизни – это не санаторий для всех желающих, – Агент Света всеми силами пытался скрыть раздражение и хотя бы притвориться терпеливым и внимательным сотрудником, дабы не подрывать авторитет своей организации. – Мы берём только пациентов с крайне серьезными заболеваниями.

– Но у меня очень тяжёлый случай, – гнул своё я, уже ни капли не надеясь на то, что это сработает. – Тяжёлый и запущенный.

– Прекрати дурачиться, – лениво отмахнулся охранник, который, судя по выражению его лица, мечтал сейчас только об одном: отвязаться от меня как можно скорее, вернуться в сторожку и продолжить внезапно прерванный сон. – Иди своей дорогой, в Долину Жизни я тебя не пропущу. У меня в инструкции чёрным по белому написано: «Лицам, не имеющим специальных документов, перечень которых указан в предыдущем пункте, вход на территорию Долины Жизни строго воспрещен». А я почему-то ни сколько не сомневаюсь в том, что полагающихся документов у тебя нету.

– Нету, – не стал отрицать я. – Но можете всё-таки пропустить меня, пожалуйста? Я никому об этом не скажу, честное слово.

– Забавные вы, трикстеры, существа, – неожиданно рассмеялся охранник.

– В каком смысле? – нахмурился я.

– Когда тебя привезли в Долину Жизни на лечение, ты был недоволен, что тебя держат под куполом, словно в клетке, и у тебя даже хватило дерзости сбежать. Теперь же, когда ты на свободе, ты хочешь попасть в Долину Жизни. Ты что, живешь по принципу «хорошо там, где нас нет»?

– Да нет же, просто мне туда очень нужно, – я умоляюще посмотрел на Агента.

– Зачем? – устало глядя на меня, поинтересовался он.

– У меня там брат лежит, как вы знаете, – тут же нашелся я. – И он очень сильно болен. Он был в плену у «Чёрного Квадрата», и ему ввели в кровь какой-то ужасный яд. Я очень тревожусь за своего брата и хочу быть рядом с ним. Пропустите меня, пожалуйста.

– То есть ты считаешь, что Тору будет легче оттого, что ты будешь слоняться под его окном? – усмехнулся Агент.

– Ну, моральная поддержка, как бы, – окончательно смутился я, осознав, что провести охранника не удастся.

– Ну да, сегодня брат для моральной поддержки заявится, завтра троюродные бабушки, дяди и тёти, послезавтра все знакомые и приятели, а через неделю в Долине Жизни яблоку будет негде упасть, и несчастные пациенты начнут в буквальном смысле задыхаться от нехватки кислорода. Пойми, Локи, эти правила не просто так придумали. Мы специально ограничиваем доступ на территорию медицинского центра, чтобы пациенты чувствовали себя свободно и комфортно, а не как на главном галактическом космодроме в час-пик.

– Но оттого, что в Долину Жизни зайдет один лишний человек, она не превратится в главный галактический космодром! – разумно заметил я.

– Если зайдет один человек, конечно же, не превратится, – не мог не согласиться Агент. – Но за первым нарушителем неминуемо последует огромное количество других, и тогда комфорт пациентов будет поставлен под угрозу.

– А вы других не пропускайте уже.

– Но это будет нечестно, – улыбнулся охранник. – Если я поступлю таким образом, непременно возникнут вопросы, почему Локи можно проходить без разрешения, а остальным нет. Правила одинаковы для всех.

– Ну и пожалуйста! – не выдержал я. – Вы просто не понимаете, насколько это важно. Не пропустите меня, а потом очень сильно пожалеете об этом! Потому что реальная угроза для вас не я, а тот, кто уже там, внутри!

– Что ты такое несешь? – охранник сделал вид, что не воспринял мои слова всерьёз, но я заметил, что он нахмурился и слегка занервничал.

– Ничего, – отозвался я, вовремя вспомнив о том, что не должен никому раскрывать своей тайны.

– Тогда извини, но пропустить тебя на территорию центра я не могу, – заключил охранник и, вяло помахав мне рукой, развернулся и пошел к своей сторожке.

Я, поняв, что у меня нет ни единого шанса попасть в Долину Жизни, побрел назад, к кораблю Тора, а дойдя до него, опустился на трап и обхватил голову обеими руками.

Я отчётливо осознал, что всё кончено. Путь в медицинский центр закрыт, а значит, я не смогу остановить брата, вознамерившегося совершить злодеяние.

Хотелось плакать, даже губы слегка дрожали. Как глупо и нелепо всё обернулось. А Рэй ещё возлагал на меня какие-то надежды. Выходит, что и Рэй, который считает меня глупым ребенком, и то переоценивает мои реальные способности. Не могу попасть на территорию больницы – просто позор какой-то. Было очень обидно и… страшно.

С корабельного трапа открывался великолепный вид на корпус детского отделения (я почему-то был твердо уверен в том, что невысокое здание, окружённое низкорослыми, под стать ему, деревьями, было именно корпусом детского отделения, хоть такой информации мне никто не давал; наверное, опять сказывался подсознательный опыт прошлой жизни), и я пристально и в то же время отрешённо глядел на него, не в силах оторвать взор.

Подумать только – там, за прозрачными, голубоватыми стёклами спокойно спят маленькие дети, которые уснули с непоколебимой уверенностью в том, что утром проснутся, пойдут на зарядку, затем в столовую, затем на лечение, затем куда-нибудь ещё – в общем, будут жить, и никому из них невдомёк, что судьба распорядилась иначе, и ничего этого не будет.

Моё сердце сжималось от боли, когда я думал о том, что совсем скоро, в этот тихий предрассветный час, несколько сотен жизней, которые почему-то представлялись мне маленькими золотыми огонёчками, угаснут за какую-то долю секунды. А ведь каждый из этих детей мог бы прожить долгую, насыщенную яркими красками жизнь, у каждого из них есть какие-то желания, стремления, мечты о будущем. Кто-то из малышей, несомненно, хочет стать Агентом Света, кто-то, подобно Лаувее, корреспондентом, журналистом или фотографом, а кто-то, может быть, спортсменом или путешественником-первооткрывателем. И не одной детской мечте не суждено воплотиться в реальность, ведь малыши с минуты на минуту лишатся жизней.

От таких мыслей у меня закружилась голова. Я знал, что мой долг – быть сейчас там и любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни, предотвратить надвигающуюся катастрофу. Но между мной и моим долгом стояла непреодолимая преграда в лице сонного охранника, управлявшего защитным полем. Да, в более дурацком положении, чем сейчас, я ещё не оказывался (по крайней мере, в этой жизни).

Из транса, в который я невольно погрузился, глядя на корпус детского отделения, меня вывел громкий шум, доносившийся откуда-то сверху. Я вскинул голову и понял, что производит его заходящий на посадку одноместный космический челнок, почти такой же, как тот, на котором прилетели мы с Тором.