Текст книги "Навлекая беду"

Автор книги: Лайза (Лиза) Скоттолайн (Скоттолини)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

12

– Что происходит?

– Пришел Гил Мартин, – ответила Бенни. – С ним сейчас Каррир.

– Что? Гил? Здесь? С какой стати?

– Тебя-то убили, а стоит ли передавать дело «Чипстера» мне, он сомневается. Пришел дать нам отставку. Похоже, Гил считает, что я не справлюсь.

Энн чуть не рассмеялась. У нее было десять дел – против тысячи у Бенни, и все происходило в Лос-Анджелесе, где даже торговля героином сходит с рук.

– И что ты ему сказала?

– Что у него нет оснований для беспокойства, что я в курсе. Что мы работаем как одна команда, как одна семья.

– От всей этой семейной риторики никакого толку, – сказала Энн не подумав, а уязвленная Бенни моргнула.

– Никакого?

– Во всех компаниях так говорят. Сплошное вранье.

– Для меня это правда. Я не кривлю душой.

– Ладно, я в это верю, но они – нет. Другие люди не верят.

Бенни все еще выглядела уязвленной.

– Ладно, все зависит от того, кто это говорит, – добавила Энн.

– Хорошо. Хотя верно – Гила Мартина этим не проймешь. Мы пролетим. Он уже связался с «Крофордом, Уилсоном и Райаном». Гил знаком с работающими там людьми. Он подумывает о «Баллардее» или «Спаре». Сплошь первоклассные фирмы. Они отслеживают все конфликты, и мы оба понимаем, что там скажут.

– Что, по-твоему, мне следует делать?

– Клиент – твой, поэтому принимай решение сама, – сказала Бенни без всякого злорадства. – Что думаешь сделать?

– Я не хотела отдавать это дело даже тебе. И ты считаешь, будто я отдам его кому-то, кто даже не член «семьи»?

Энн улыбнулась. Бенни тоже.

– Какие могут быть вопросы? Я скажу ему, что жива. Заставлю Гила поклясться, что он сохранит это в тайне. Я не хочу упускать эту работу.

– Понимаю. Но убивать тебя ради сохранения клиента не в моих интересах. Даже если Уиллу прикончил не Кевин, нам все равно известно, что он где-то неподалеку. Ты можешь рассчитывать на молчание Гила?

– Он будет молчать.

– Добро. Тогда я пойду вперед, чтобы удержать копов в «Си». – Бенни приоткрыла дверь и выглянула в коридор. – Твой клиент в «Ди».

– Спасибо. Кстати, я раздобыла адрес Уиллы.

– Молодцом!

Бенни скользнула за дверь. Энн, минутку подождав, вышла следом и торопливо зашагала по коридору. Она пролетела мимо кондиционера, мимо акварели с викторианским фасадом мэрии, мимо бесчисленных фото с гребцами. Каждая из этих барышень-спортсменок смахивала на костлявого парня, одетого в дрянной топ. Добравшись до комнаты «Ди», Энн открыла дверь, быстро нырнула внутрь и закрыла ее за собой.

Гил находился там вместе с Джуди. Он был хорошо одет: темно-синий пиджак, глаженые брюки цвета хаки и легкие туфли от Гуччи. Его мальчишеское лицо даже слегка подзагорело, хотя она видела, что погоня за «Ай-пи-оу» давалась ему нелегко.

– Здравствуй, Гил. Это я, Энн, – сказала она, глядя на Мартина.

Ей не хотелось играть на его чувствах, а тот, казалось, в первое мгновение ее не узнал. Он наморщил лоб. В проницательных сине-зеленых глазах читалось недоумение. Гил стремительно провел рукой по блестящим каштановым волосам, которые тут же опали великолепной волной. Энн изобразила ободряющую улыбку:

– Это правда я, Гил. Не мертвая. Живая. Произошла ошибка.

Гил хотел рассмеяться, но вышло что-то вроде икоты.

– Это шутка?

– Может, тебе стоит присесть?

Энн указала на современный, с высокой спинкой стул по другую сторону стола, хотя Гил уже падал на него всеми своими шестью футами – словно дом с подорванным фундаментом. Он не мог отвести взгляд от лица Энн, и ей пришлось немного привести его в чувство.

– Извини, Гил. Произошло недоразумение. Не меня убили прошлым вечером, а другую женщину. Не меня.

Гил, осторожно улыбаясь, неуверенно смотрел на нее.

– Ты действительно Энн Мерфи? Тогда скажи мне что-нибудь, о чем можешь знать только ты. Что-нибудь из времен первого курса.

– Хорошо. Впервые мы встретились в аудитории «Контракты» и оказались рядом, потому что всех рассадили в алфавитном порядке. Мартин и Мерфи. И мы оба были зубрилами.

– Ха! – Гил тихонько рассмеялся. Он почти пришел в себя. – Это ты? Не могу в это поверить! Но… в новостях… по телевизору они сказали…

– Они ошиблись. Это все ошибка. Та женщина приглядывала за моим котом. И копы не знают, что на самом деле я жива. Только мы в курсе. Да теперь еще вот ты. Нужно, чтобы так и оставалось в дальнейшем.

Энн потянулась за кувшином с водой, который они всегда держали на столе. Из-за выходных кувшина там не оказалось. Остались лишь стаканы, стоявшие вверх дном на бумажном полотенце.

– Хочешь чего-нибудь попить?

– Виски есть?

Он улыбнулся, Энн тоже. Джуди молча поднялась и направилась к двери. При этом Гил так пристально всматривался в Энн, что та не была уверена, заметил ли он уход Джуди. Ей пришлось быстро вернуть Мартина на землю. Она не собиралась терять этого клиента.

– Гил, копы знают, кто убийца, и в данный момент решают, как его поймать. Они сидят в соседней комнате. Он будет арестован на днях, и к делу это не относится. – Она облокотилась о стол, стараясь захватить внимание Гила, и, как только их взгляды встретились, он уже принадлежал ей. – Понимаю, тебе тяжеловато переварить столько новостей сразу. Однако и для меня, и для тебя важен только «Чипстер». Во вторник я планирую защищать твою фирму. Мне известны факты, я знаю дело изнутри. Ты не можешь сменить адвоката сейчас. У тебя нет такой необходимости.

– Ты и правда живая? – Гил теребил светлые рыжеватые волосы. – Это так… странно.

– Во вторник мы все расскажем копам и наберем присяжных. Но тебе придется дать мне клятву хранить эту тайну на протяжении выходных. Даже от Джэми, договорились? Ото всех.

– Никак не могу привыкнуть. Это так странно… Хоть стой, хоть падай!

– Поговори об этом со мной. – Энн было необходимо разрядить обстановку. Их ждали дела. – Я знаю, какие нам нужны присяжные. Я приготовила перекрестный допрос Бет. Она – их главный свидетель. А я только что перечитала ее показания.

– И где же ты была вчера вечером?

– Я уехала, чтобы спокойно подготовиться к процессу. Ты лучше меня знаешь, во что превращается город Четвертого июля. Я хотела подумать.

– Никому не сказав? Даже мне? – Гил нахмурился. – А если бы мне нужно было с тобой переговорить?

– Я не думала, что тебе это понадобится. И кстати, тебе и не понадобилось! – Энн вспыхнула. Зачем все эти «почему»? Возможно, он просто не успел оправиться от шока. – И еще. Я помню, ты говорил мне, что будешь за городом, на вечеринке.

– Говорил. Был. Помню. А знаешь, что действительно дико? – Гил неожиданно рассмеялся. – Мы с Джэми послали тебе цветы! Джэми сама выбрала! Лилии, целая дюжина… Ей стало так плохо, когда она услышала о тебе. Мы обо всем узнали из телевизионных новостей. Или я уже об этом говорил?

Он опять засмеялся, явно чувствуя неловкость, и Энн неосознанно потрепала его по руке.

– Мне очень жаль, что вам с Джэми это доставило столько огорчений.

Джэми была домохозяйкой и казалась воплощением сердобольной женственности.

– Говоришь, копы знают, кто это сделал?

– Да. Только у меня есть еще один вопрос. Я понимаю, что он прозвучит необычно. Скажи своими словами: как ко мне относится Бенни?

– И кто же?.. – нахмурился Гил.

– Бенни Росато.

– Нет, я о другом. Кто это сделал? Кто убил тебя? То есть ту, другую женщину? Она была у тебя в доме?

Гила, судя по всему, это очень интересовало, однако Энн не хотелось влезать в такие дебри. Ей было нужно, чтобы он не отвлекался от главного.

– Это долгая история, которая никак не связана с нашим делом.

– А если убийца все еще там? Я имею в виду, ходит по улицам?

– Гил, не будем об этом. Копы занимаются данным вопросом. Они профессионалы. Оставь это им.

– Ха! Верно. Только как же они не догадались, что ты не просто жива, а находишься в соседней комнате, стоит только пройти по коридору?

Гил засмеялся. Он перестал хохотать, когда открылась дверь и вошла Джуди с пластиковым кувшином, полным воды. Она взяла стакан, наполнила его и протянула Гилу. Энн поблагодарила ее, так как Гил этого не сделал, и отметила про себя перемену в поведении приятельницы. Сделанная совместно листовка оказалась мирным договором. Ладно, рецептами любимых блюд они пока не обмениваются, зато и не пытаются по крайней мере вывалять друг друга в грязи.

Гил жадно глотал воду, а Энн продолжала:

– Я не хочу, чтобы ты хотя бы на секунду подумал, что мы не владеем ситуацией. Мы ничего не упускаем из виду. Один из свидетелей давал сегодня показания, и Мэри Динунцио, с которой ты знаком, замечательно провела беседу. Джуди – вот она – тоже оказала мне неоценимую помощь. Бенни знает о ведении любых судебных дел больше, чем я буду знать когда-либо. Вы с «Чипстером» в самых надежных руках. Нет никакого смысла идти куда-либо еще. Поэтому дай отбой «Баларду» и «Крофорду». Скажи им, чтобы сидели тихо и смотрели, как надо работать.

Энн улыбнулась, и Гил простодушно ухмыльнулся в ответ.

– На самом деле я и не собирался отказываться от услуг вашей фирмы. И ты это понимаешь. – Он поставил стакан на стол. – Я пришел с добрыми намерениями. Мы знакомы давно, и ты всегда была такой… – он не сразу подобрал слово, – такой деловой и обаятельной. Правда!

– Спасибо.

– Я знаю, что ты потратила на меня уйму сил, и, по правде говоря, хочется, чтобы мои интересы представляла женщина. По моему разумению, это должно произвести благоприятное впечатление на присяжных, когда разбирается дело о сексуальных домогательствах. – Гил словно разговаривал сам с собой, стараясь привести в порядок мысли. – К тому же ты так привлекательна. Я понимал, что внимание присяжных тебе обеспечено. И внимание СМИ.

– Все эти соображения остаются в силе, – кивнула Энн, смутно чувствуя, как Джуди сделала за ее спиной стойку.

«Он никогда не нанял бы Энн, если бы не ее внешность».

Ладно, в этом есть свои плюсы. Энн надеялась, что сейчас Джуди счастлива.

– Я старался вести защиту фирмы агрессивно. Ведь коли собрался нанять женщину, то нанимай целую женскую фирму, верно? – Гил развел руками. – Не мелочись!

– Конечно! Ты так и сделал!

Хотя Гил никогда не рассказывал о своих соображениях столь подробно, Энн сама все понимала. Не дурочка. Он заставил общественное мнение работать на себя: будучи обвиненным в сексуальных домогательствах, все обустроил так, что вышел настоящим феминистом. Хотя если Энн не добьется соответствующего решения присяжных – ничто не поможет.

– Тогда давай поговорим о нашем деле. Каково отношение Бенни ко мне?

Джуди за ее спиной выглядела вконец заинтригованной, а Гил пожал плечами:

– Бенни Росато? Ей принадлежит эта юридическая фирма, верно?

– Да. И как ты называешь человека, которому принадлежит дело?

– Вроде меня? Владелец, наверное.

– А не начальник?

– Никогда так не говорю. Что за дичь? Ты это к чему?

«К тому!»

– Просто спросила. Теперь другое. Из-за меня ты пережил шок и до сих пор не совсем пришел в себя. Могу я чем-то помочь? Нет ли чего-нибудь, что ты хотел бы со мной обсудить? Тебя очень достают журналисты?

– Постой… Это чудно как-то, тебе не кажется? – К Гилу вернулись сомнения, и он переводил взгляд с Энн на Джуди и обратно. – Вы собираетесь сделать вид, что ничего не произошло? Что никакую женщину не убивали? Что этот убийца, кем бы он ни был, не шастает где-то там?

Энн стало больно.

– Гил, я не делаю вид. Просто пытаюсь справиться и с тем, и с другим. Делать и то, и другое. Заниматься несколькими делами одновременно.

– Это моя компания, Энн. Моя репутация. – Гил помрачнел. – За мной постоянно следят. Я рискую потерять все. Я обязан выиграть, мною даны соответствующие гарантии правлению. Я не могу продолжать, не получив от тебя гарантию меньше чем на сто процентов.

– Я понимаю. У тебя есть такая гарантия.

– Ты готова вести это дело? Даже несмотря на висящую на твоей шее историю с убийством? Это будет тебя отвлекать, а еще ты говоришь, что собираешься скрываться от полиции…

– К моменту процесса ситуация будет улажена, Гил.

– А если не будет?

– Это исключено.

Энн смотрела, как он сидит, откинувшись на спинку стула, и понимала, что теряет его.

– Не знаю, – сказал он, помолчав. – Просто не знаю. Хорошо, что ты жива. Просто здорово. И все равно странно. Я не могу решать такие вопросы в частном порядке. Это бизнес.

– Тогда подумай о своем бизнесе, Гил, – резко перебила Джуди, и тот быстро повернул голову в ее сторону.

– О чем ты? – спросил он.

– Все знают, что тебя представляет Энн Мерфи, работающая в полностью женской фирме «Росато и партнеры». Им также известно, что этой ночью Энн была жестоко убита. Как окружающие посмотрят на отставку, которую ты дашь девушкам, едва те оказались в сложном положении? Как это будет выглядеть в их глазах, в глазах прессы и в глазах тех, кто, возможно, купит твои акции? Или в глазах присяжных-женщин, чей голос в твоем случае будет определяющим?

Гил ответил не сразу.

– Я управлюсь с прессой и пайщиками, а мой юрист проследит насчет присяжных, когда мы будем их набирать. Он просто обеспечит, чтобы те, кто так думает, не попали в их число.

– Не получится! – сказала Джуди. – Это не уголовное дело, где присяжных тщательнейшим образом проверяют на непричастность. В гражданских делах предварительная проверка – дежурный момент, особенно в зале судьи Хофмейера. Ты пришел к нам потому, что мы женщины. Возможно, по той же причине тебе стоит оставаться с нами и впредь.

Глаза Гила блеснули.

– Это шантаж.

– Это судебный спор.

– Подождите минуту. – Энн вмешалась, пока не дошло до рукопашной. – Послушай, Гил. Все это для тебя слишком неожиданно: что я жива, что я опять берусь за твое дело… Почему бы тебе не пойти поспать, а завтра мы поговорим об этом еще раз?

– Я не знаю.

– Дай мне один день. Ты знаешь меня давно. Я хорошо поработала для «Чипстера». Почти все мои ходатайства были приняты. Они у нас вот где! Если в воскресенье ты захочешь меня уволить – твое право. Я немедленно верну все документы.

– Благоразумие – лучшая политика, – поддакнула Джуди, будто всю жизнь была республиканкой. Это в ее-то красных сабо!

Гил бесстрастно смотрел то на одну, то на другую юристку.

– Не знаю.

– Только не решай сейчас.

– Хорошо, Энн. – Гил встал, чтобы идти, и пригладил брюки. – Я лишь расскажу об этом Джэми. Она прошла со мной через все с самого начала – даже через унижение этого процесса. Если я жду дня суда, то хотел бы все обсудить с женой. Я не сомневаюсь в том, что она не будет распространяться на эту тему.

– Нет, – твердо ответила Энн. – Увольняй меня, если хочешь, сейчас же, но не рассказывай ни одной живой душе.

Гил, сдавшись, стукнул по столу:

– Ладно, позвоню тебе завтра в девять!

– Попробуй после панихиды.

– Панихиды? – переспросил Гил, и даже Джуди выглядела удивленной.

Это и был запасной вариант. Энн собиралась устроить собственную панихиду, и она знала: Кевин найдет способ пробраться туда. Тогда они смогут схватить его. Раз и навсегда.

– Да. Завтра в полдень фирма устраивает панихиду в «Честнат-клубе». Если бы ты смог прийти – было бы здорово.

Гил фыркнул.

– Ты хочешь, чтобы я пришел на панихиду и делал вид, что ты мертва?

– Мне очень жаль, однако другого выхода нет. Ты не можешь остаться в стороне. Там будут репортеры.

– Господи Иисусе, Энн!

Гил обошел стол и направился к двери. В последний момент остановился:

– Как видишь, я вхожу в твое положение. Понимаю, что ты печешься о деле. Но главное для меня – моя компания.

– Оставь это мне, – ответила Энн, делая вид, что не заметила, как резко Мартин закрыл за собой дверь.

Как только женщины остались наедине, глаза Джуди бешено сверкнули.

– Меня тошнит от этого придурка!

– А в чем дело?

– Тебя не покоробили его слова? Что он нанял тебя потому, что ты женщина?

«Ну, началось!»

– Джуди, я ведь не дура. Компании нанимают черных юристов, чтобы те защищали их в делах о дискриминации. Насильники нанимают женщин в делах об изнасиловании. Любой наймет пожилого человека, если ему нужна представительность.

– Я понимаю! – Джуди повысила голос. – Я задала вопрос: тебя это не коробит? Меня – коробит, хоть я и понимаю, что так бывает!

«Теперь держись!»

Энн собралась.

– Но беспокоит тебя другое, не правда ли? Ведь Гил выразился немного иначе. Он сказал, что я красотка и поэтому он меня нанял. Если говорить начистоту, Мартин ведь не нанял бы меня, будь я уродиной, верно?

– Верно.

Джуди немного покраснела.

– И мы обе это понимаем. – Энн наклонилась, став вровень с Джуди и собираясь говорить начистоту. – И знаешь что? Это меня не беспокоит, потому что мне смешно. В душе я знаю: моя красота – моя предполагаемая красота – фикция.

– Фикция? О чем ты говоришь? Ты безупречна! Лицо, фигура! Даже с новой прической! Мужчины падают к твоим ногам! Ты выглядишь как супермодель!

– Я родилась с заячьей губой.

Похоже, Джуди не совсем поняла, о чем речь, и Энн чувствовала, что будет правильнее все сейчас же объяснить, сказать об этом вслух. Прежде она никогда так не делала – только в кабинете врача. Это была ее маленькая грязная тайна. Губа и еще тот факт, что ей дважды отказывали в открытии карточки «Американ экспресс».

– Моя губа, прямо здесь, – Энн указала на место чуть левее центра рта, – была расщеплена надвое, не доходя половины пути до носа. Я родилась с этим. Это самый распространенный из врожденных дефектов, и мой случай был еще относительно легким, так как нёбо расщеплено не было, только губа. Точнее, окружающие ткани.

– Ни фига себе!..

– Вот-вот! Моя мать – будем называть ее так – отреагировала не самым лучшим образом. Она была красавица и младенца хотела соответствующего. Такого, чтоб можно было сделать из него кинозвезду. – Энн не желала выглядеть жертвой и сократила рассказ. – Мне не делали никаких операций – ни на губе, ни на нёбе, ни даже на деснах, – пока не исполнилось десять. На то, чтобы я стала выглядеть так, как сейчас, потребовалось семь операций, к концу я уже чувствовала себя подопытным кроликом. Так что, когда я получаю что-либо благодаря своей внешности, то в душе смеюсь.

– Наверное, это было ужасно. – Джуди судорожно сглотнула, а Энн пожала плечами:

– Я не могу ничего вернуть – ни красоту, ни уродство, и желания у меня такого нет. Просто знаю, что, когда я стала хорошенькой, мир изменился, появилась масса незаслуженных преимуществ. Мужчины, клиенты. Менеджер в «Херце» держит для меня «мустанг». Мальчик в видеопрокате откладывает для меня новинки. В суде работники службы безопасности охраняют мой покой. Я понимаю, насколько хорошо обращаются со мной окружающие, потому что я видела и другое. Я все время прокручиваю картинку «до» и «после». А раньше я тоже замечала несправедливость, чувствовала обиду и зависть… Как ты.

Брови Джуди страдальчески изогнулись.

– Поэтому я не осуждаю твои чувства и тебе незачем их от меня скрывать. Я скорее пойму твои ощущения, нежели свои собственные. – В комнате для переговоров стало так тихо, что Энн услышала надлом в своем голосе. Она никогда ни с кем не говорила о столь сокровенном, но прояснить ситуацию было необходимо. – И еще хочу кое за что извиниться. Я подслушивала ваш утренний разговор. Тогда, у меня в доме. Я не была удивлена. Я знаю, что не нравлюсь тебе. Женщины меня не любят. Нельзя обзавестись подругой по случаю.

Джуди выдавила сухой смешок.

– Просто я хочу, чтобы ты дала мне шанс, потому что теперь знаешь больше. Когда думаешь о клиентах, мужчинах, новых дисках – о всех тех привилегиях, которые мне дает внешность, думай и об остальном тоже. Вроде того, что Кевин Саторно пытается меня убить. Красота – не дар небес, Джуди, поверь мне. Она – проклятие.

В этот момент открылась дверь. Вошла Бенни, которую всю так и распирало.

– Дамы, на выход! Только что мне позвонила Мэри.

– Насчет чего? – спросила Энн.

– Насчет твоего убийства. Пошли.

13

Энн в белой бейсболке и темных очках, а также Бенни и Мэри стояли в ярко освещенной крошечной кухне на третьем этаже. Это был переделанный угол спальни, куда втиснули маленький холодильник, двухконфорочную электрическую плитку и крошечную мойку из нержавейки. Здесь приятно пахло чистящей жидкостью и жареной картошкой, но, хотя день близился к концу, было невыносимо жарко. На столике сотрясался дешевый пластмассовый вентилятор. Толку от него не было никакого.

Мэри Динунцио сидела за кухонным столом, напротив миссис Летиции Браун, и держала ее за руку.

– Миссис Браун, это мои сослуживицы, и они хотят услышать ваш рассказ. Об увиденном прошлой ночью. Вы могли бы повторить все с самого начала?

– Запросто. Мне приятно, когда в гости приходят такие дамы.

Миссис Браун было семьдесят семь, ее черная кожа приобрела странный серый оттенок, а затуманившиеся глаза смотрели сквозь трифокальные очки. Дужки вдавились в одряхлевшую кожу щек, окаймлявшую, будто бархатный занавес, неизменную улыбку. Седые вьющиеся волосы поредели. На ней были домашний халат с цветочным узором и черные пластиковые туфли без шнурков. Энн знала, что свои дни она тоже окончит именно в такой обуви, и ждала этого без тревоги. Мысль: будущее тихонько подкрадется к каждому – в свое время.

– Тогда расскажите мне снова, что вы видели прошлым вечером на улице, – сказала Мэри.

– Я видела людей. Все играли, веселились… Я видела людей, идущих гулять, идущих на Паркуэй. Туда, где салют. Люди бродили целый день напролет. Было на что посмотреть…

Миссис Браун махнула дрожащей рукой в сторону окна по ту сторону кухонного стола, который был чуть ли не из картона. Граненые солонки и перечницы прижимали к столику тонкие салфетки – так, чтобы их не унесло легким ветерком, дувшим из окна. Явная перестраховка.

– Из этого окна есть на что посмотреть. Оно куда лучше телевизора. Днем я разглядываю свои книжки, а потом перехожу сюда и гляжу в окно.

– И что же было с домом, о котором я вас расспрашивала? С домом номер 2257?

Миссис Браун провела языком по губам. Тонкие морщины вокруг них сходились к маленькому запекшемуся рту.

– Прошлым вечером я видела все, что происходило в этом доме. В доме, о котором вы спрашиваете.

– В каком доме? Покажите нам.

– Вон в том, номер 2257. Мои глаза не настолько плохи, номер я пока еще вижу.

Миссис Браун подняла руку и указала в окно. Энн посмотрела туда, куда указывал узловатый палец – просто чтобы убедиться. Там находилось крыльцо ее собственного дома, всего в двух номерах отсюда, на той же стороне улицы. С наблюдательного пункта миссис Браун, находящегося на третьем этаже, ей был хорошо виден каждый, кто подходил к двери Энн (разве что поле зрения было узковато). Хотя Энн никогда не видела миссис Браун, можно не сомневаться, что пожилая негритянка не раз за ней наблюдала.

– И что же вы делали прошлым вечером? – Голос Мэри звучал нежно и ровно, в неуловимом соответствии с тоном и ритмом самой миссис Браун.

– То же, что делаю обычно: сидела здесь. Сидела и смотрела на мои газеты, мои фотографии и мои книги.

Она радостно указала на ряд детских школьных фотографий: у всех девочек волосы заплетены в аккуратные косы, а у одного мальчика постарше – дреды и свитер с изображением баскетболиста Аллена Айверсона.

– Это мои внучата…

– Какие милые!

– А вот мои книги.

Она потянулась к куче сборников с кроссвордами и с трудом открыла один из них. Отпечатанные на мягкой бумаге кроссворды были заполнены шариковой ручкой дрожащим почерком. Энн глазами нашла номер десять по вертикали: «Место для сна, 7 букв». В соответствующих клетках стояло не «КРОВАТЬ», а «LIШВЛОСТ». Она просмотрела весь кроссворд. В каждой клетке была аккуратно проставлена буква, но эти буквы не складывались в слова. Мэри оглянулась на Энн:

– Ее дочь и зять живут внизу вместе с двумя детьми. Прошлым вечером они уходили, так что в момент визита полицейских их здесь не было. Миссис Браун оставалась дома. Она все время была наверху, однако копы об этом не знали.

Энн кивнула. С зятем они встретились внизу. Равнодушный молодой человек, любви которого к теще явно не хватало на то, чтобы научить ее читать или хотя бы подняться наверх, когда к женщине пришла с визитом группа юристов. К тому же внизу имелась центральная система кондиционирования воздуха, а вот на весь третий этаж – один-единственный вентилятор. Как можно оставлять мать своей жены в таких условиях?

– Продолжайте, миссис Браун, – кивнула Мэри, подбадривая женщину кивком.

– Я сидела, смотрела, а дочь с зятем – те ушли. Еще был салют. Над крышей. Я увидела те штуки, что летали выше всего. Потом раздался страшный шум, просто страшный.

– Не от шутихи?

– Нет. Выстрелы.

– Откуда вы об этом знаете?

– Я знаю, да-да…

– Вы видели, чтобы кто-то стрелял? – спросила Мэри.

– Нет, я тогда задремала, совсем чуть-чуть, а позже мои глаза… они вдруг открылись. – Миссис Браун раскрыла ладони перед глазами, и Энн представила ее дремлющей у стола душным летним вечером. – И я посмотрела и увидела этого мужчину.

– Какого мужчину? Расскажите нам обо всем, что тогда видели.

– Молодой, хорошенький, белый. Блондин. Его лицо было освещено светом от дома. Изнутри дома 2257. Я его видела, и он начал стрелять из пистолета. Действительно, он так и сделал.

В голове у Энн все завертелось. Это был Кевин.

– И разрази меня Господь, если он не закричал, будто новорожденный, будто его сердце вот-вот разорвется надвое. И тогда он побежал, побежал – вдоль улицы, и больше я его не видела.

Энн на мгновение потеряла способность дышать. Она всегда знала, что это Кевин, но тут правда стала такой осязаемой… По крайней мере Бенни теперь окончательно убедится.

– В дверях я видела ступни бедной девушки. На ней были кроссовки, и они дергались, дергались! А потом вдруг остановились…

Глаза миссис Браун наполнились слезами, и Мэри пожала ее морщинистую руку.

– Если бы я показала вам портрет того человека с пистолетом, вы смогли бы сказать: он это или не он?

Мэри полезла в сумочку за красной листовкой, однако Бенни остановила ее, положив руку на плечо:

– Не делай этого. Возможно, полицейские будут показывать ей несколько фотографий на выбор. Не стоит портить им работу. Мы получили, что хотели.

Мэри незаметно сунула листовку обратно в сумочку.

– Спасибо вам, миссис Браун, за этот разговор. Вы нам очень, очень помогли! Теперь мы хотим позвонить в полицию. Вы расскажете им то же, что и нам? Они хотят поймать этого человека и посадить его в тюрьму.

– Конечно, расскажу.

Бенни уже открывала мобильник.

– Детектива Раферти, пожалуйста. Это Бенни Росато, – сказала она; ждать пришлось недолго. – Рядом со мной свидетель убийства Энн Мерфи, и она описала Кевина Саторно один в один. Соседка. Сами заедете или нам подвезти? – Бенни помолчала. – Прекрасно. Увидимся через десять минут у дома 2253 по Уолтин-стрит. – Она захлопнула телефон и повернулась к Джуди: – Каррир, почему бы тебе не отвести нашего нового курьера к автомобилю и не составить ей компанию?

– Понятно.

Джуди поблагодарила миссис Браун и собралась уходить. И все-таки что-то удерживало Энн на месте. Что-то не давало ей оставить пожилую женщину в одиночестве, что-то беспокоило. Нечто связанное с дочерью, бросившей собственную мать. Она поняла: а что, если ее собственная мама тоже сидит в душной комнате на третьем этаже и ждет смерти?

– Что случилось, детка? – ласково спросила миссис Браун, разглядывавшая Энн в ее нелепой маскировке: темных очках, бейсболке и губной помаде. Да, Энн всю жизнь что-нибудь скрывала. Вернее, все скрывала.

– Ничего, спасибо, – ответила она.

Вслед за Джуди Энн прошла в спальню миссис Браун, в которой ощущался легкий запах аптечного талька. Там стояла ветхая кровать с ворсистым покрывалом. Оно было так аккуратно разглажено, что потрепанные белые кисточки выстроились в линию, словно памятники на военном кладбище. Над кроватью висело большое деревянное распятие; на ночном столике – длинная узкая салфетка, маленькая лампа под «Тиффани», пожелтевший будильник и потрепанная Библия, при виде которой у Энн в горле собрался комок.

Она вылетела на лестничную площадку. В ней все бурлило: Энн никак не могла разобраться в себе. А тут еще это «цок-цок» Джудиных деревянных сабо на не покрытой ковром лестнице. К тому времени, когда они добрались до второго этажа, а затем спустились на первый, где работал кондиционер и царили обычные запахи, Энн не смогла сказать зятю даже «до свидания». Ей хотелось его придушить, хотя полиция и была уже в пути. Энн направилась прямо к входной двери и широко ее открыла. На крыльце стоял парень ее возраста и собирался постучать. Они столкнулись лицом к лицу.

– Привет! – сказал тот и улыбнулся, сверкнув всеми зубами сразу. На нем были мягкая австралийская шляпа с подколотыми с одной стороны полями, белая футболка, свободные джинсы и черные сандалии.

– Ой… привет, – ответила застигнутая врасплох Энн.

– Меня зовут Ангус Конолли. Извините, что беспокою вас во время праздников, однако мне нужно узнать, не видели ли вы вот этого человека. – Он полез в задний карман и протянул Энн ее собственную красную листовку. – Его зовут Кевин Саторно.

Энн была так поражена, что стояла молча, не в силах говорить. Даже ее внутренний голос – и тот молчал.

– Мне нужно лишь узнать, видели вы его или нет. Он подозревается в убийстве одной из ваших соседок по кварталу. Это произошло вчера вечером. Всего в двух домах отсюда. – Он повернулся и показал на дом Энн.

– Вы кто?

– Я репортер. Из «Сити бит».

– «Сити бит»? – Энн оглядела парня в поисках пропуска, но ничего не обнаружила. – Впервые слышу.

– Мы – бесплатная газета, и я пытаюсь сделать себе имя. Себе и своим друзьям. Мы расследуем данное убийство и опрашиваем всех соседей, не видели ли они этого человека вчера вечером. – Он нахмурился. – Минутку, вы ведь здесь живете, верно?

– Нет, не верно, – ответила Джуди, выйдя из-за спины Энн. – И она не видела того мужчину. Хотя я знаю кое-кого, кто видел. Она сейчас там, наверху, и вот-вот все сообщит копам, которые будут здесь с минуты на минуту. Похоже, ты нашел свой материал, пацан!

– Правда?

Конолли поднялся на одну ступеньку, и тут Энн почувствовала пальцы Джуди, легонько подталкивающие ее в спину. Мол, пошли подобру-поздорову.

– Дуй прямо наверх, – продолжала Джуди. – Там сейчас Бенни Росато. Она ответит на любые твои вопросы.

– Бенни Росато? Сама Бенни Росато? О Господи! – Сопляк-репортер выхватил из заднего кармана джинсов телефон. – Мне нужен фотограф, быстро! – крикнул он, забегая в дом.

– Шевелись, подруга, шевелись! – шептала Джуди, приноравливаясь к шагу Энн и толкая ее локтем. – Ты хочешь, чтобы копы и пресса тебя узнали?

– Нет, конечно, – сказала Энн, но ее сердце было переполнено эмоциями. «Что со мной происходит? Почему я веду себя словно какая-то несчастная балбеска?» На глаза навернулись слезы. Ее захлестнула усталость. Возможно, на нее свалилось слишком много за последние дни. Она послушно шла вдоль улицы, а Джуди спешила увести ее прочь. Они миновали дом Энн, на крыльце которого лежали завернутые в целлофан букеты. Вид одного из них заставил ее остановиться. Букет маргариток с белой лентой. Раньше его там не было. Энн нагнулась и подобрала цветы.