Текст книги "Навлекая беду"

Автор книги: Лайза (Лиза) Скоттолайн (Скоттолини)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

17

«Балбеска!»

У Энн внутри все оборвалось. «Мустанг» забрали на штрафную стоянку! Она проклинала себя и рыжие корни своих волос! Собственную неосторожность и отсутствие трусов! Что теперь делать? Можно вернуться и попросить Мэта ее подвезти, но не хотелось показывать, какая она дура. Теперь она понимала, что тот имел в виду, говоря: «У нас ведь все только начинается, и я хочу рассказывать о себе лишь хорошее».

Ей пришла другая идея. Получше, чем парковать взятую напрокат машину там, где работает эвакуатор. Раньше или позже появится такси, а пока что она пойдет пешком. Дом Бенни где-то в часе ходьбы, на другом конце города, однако выбора не было.

Энн зашагала на запад, вдоль Деланси. На ходу она проводила инвентаризацию. «Мустанг» все равно из проката, а мобильник и поддельный «смит-и-вессон» – при ней. Что еще девушке нужно? И даже когда серое небо начало окрашиваться в голубые тона, она обоснованно считала, что находится в безопасности. Кевин все еще прячется от копов. Оставалась одна проблема: она никак не успевает к Бенни вовремя. Что делать? Энн ломала голову в поисках «как-бы-получше-соврать», но в голове было пусто, и это ее беспокоило. Секс истощил ее паранормальные способности? Тогда придется говорить правду. Признаваться не только в государственной измене, а еще и в том, что не обращала внимания на дорожные знаки – так ей не терпелось!

Энн на ходу достала мобильник и набрала домашний номер Бенни.

– Это я, – сказала она, когда их соединили.

– Мерфи, – сонно спросила Бенни. – Ты мне звонишь? Ты не в комнате, не в постели?

– Не совсем.

Повернув на север, Энн оглянулась в поисках такси. Улица была завалена мусором и оставшимися с ночи бумажными стаканчиками. В канаве валялись использованные хлопушки.

– Извини. Я рассчитывала к этому моменту быть дома. Я звоню, чтобы ты не волновалась.

– О чем я не должна волноваться? Где ты находишься? – Бенни чихнула, и Энн поежилась.

– Гезундхайт! [34]34
  Будьте здоровы! (нем.)


[Закрыть]Извини! Правда, извини! Я иду домой. – Энн прикусила губу. Не лучший способ отблагодарить Бенни за ее доброту. Ничего удивительного, что она всегда врет. Тяжело ей… – Ночь я провела у Мэта. Я была бы дома через час, но…

– Ты сказала – у Мэта? У Мэта Букера?! С какой стати? Вы вели мирные переговоры?

– Не совсем.

Энн вспыхнула, хотя, возможно, это все жара. Или влажность.

– Только одну ночь. Мы с ним подружились, Бенни. Я так думаю.

– С Мэтом Букером? Ты встречаешься с Мэтом Букером? Что я слышу! Сколько времени это продолжается?

– Одну ночь. Слушай, я понимаю, ты в ужасе, и все же это личное и к делу не имеет никакого отношения.

Тут она вспомнила о нанесенных Мэту увечьях и поняла, что не знает, говорить ли об этом Бенни. Предаст она Мэта, если расскажет? Предаст Бенни, если нет? А Гил? Мысль: существует немало разумных оснований для того, чтобы не спать с юристом противоположной стороны.

– У вас с Мэтом Букером личные отношения? Ты рехнулась?

– Не стоило так поступать, я понимаю…

– Он – юрист истца!

– Сплоховала…

– Господи, я все время забываю, сколько тебе лет! – закричала Бенни, но потом взяла себя в руки. – Обсудим при встрече. Есть, впрочем, и другие новости. Я сейчас смотрю из окна своей спальни. Напротив моего дома разместилась пресса в ожидании моего выхода.

– Ночью их там не было.

– Ночью они спали! В отличие от тебя. Итак: о твоем возвращении сюда нельзя и думать. Тебя или машину они узнают обязательно.

«О машине можно не беспокоиться».

– Отправляйся в офис, – жестко сказала Бенни. – Входи через черный ход. Нам нужно подготовиться к гражданской панихиде. Она сегодня в полдень. Если зайдешь – будет очень мило. Ты ведь у нас почетный гость!

– Я понимаю. Извини.

– Хорошо, увидимся в офисе. И будь благоразумной.

– Не волнуйся.

Бенни закашлялась и повесила трубку.

Энн сунула телефон в сумочку и поспешила на угол, в надежде поймать такси. Такового не обнаружилось. Она пошла дальше. Отсюда до офиса меньше часа ходьбы. Вытащив из ящика бесплатную газету, Энн принялась за работу. Это оказалась знакомая ей «Сити бит». Газета была местной. «СБЕЖАЛ ЗАКЛЮЧЕННЫЙ» гласил заголовок на первой странице, под которым напечатали увеличенную фотокарточку Кевина. Энн аж задрожала. Теперь все будут его высматривать, в том числе и простые горожане.

Она прочитала статью на ходу. Там рассказывалось о них с Кевином, а соседний столбец был посвящен миссис Браун. Энн взглянула на имя автора. Ангус Конолли. Борзописец в австралийской шляпе заполучил-таки свой материал. Она пожелала ему удачи и сунула газету в ближайшую урну.

Постепенно Энн добралась до северной части города. Она прокралась мимо орды репортеров с телекамерами и фотоаппаратами, столпившейся у офиса на Локаст-стрит. Пот лился с нее градом. Энн пулей пролетела по переулку за зданием офиса. Стараясь скрыть грудь, прошла мимо Знойного и Большого, а затем наконец взбежала наверх. Миновала пустынный холл перед лифтом и зашла в офис Бенни, который находился в глубине здания.

Дверь была открыта. Офис загромождали книги по юриспруденции, награды, темно-красные толстые папки, а сами юристы вокруг чего-то сгрудились. Вокруг чего – Энн не разглядела. Она окликнула их, и в приветствии послышалась вина. В ее сторону одновременно повернулись три головы. Мэри и Джуди тут же улыбнулись, а Бенни бросила на нее испепеляющий взгляд, означавший «ну-ты-попала», «ты-по-уши-в-дерьме» и тому подобное.

– Мне очень жаль, что я причинила тебе столько беспокойства, Бенни, – торопливо сказала Энн. Она не кривила душой. На протяжении десяти кварталов Энн размышляла над тем, какая она кретинка, и пришла к заключению, что, как ни хорош Мэт, с ним надо будет подождать. Пока. Во вторник, в суде, он будет ее противником. Мужчина – не оправдание. Энн чувствовала себя сорвавшейся алкоголичкой. Мысль: курс реабилитации от мужчин получается хуже некуда.

– Поговорим об этом в другой раз. Сейчас у нас много дел.

В костюме Бенни прослеживались траурные мотивы, отчего ее тон казался еще жестче. Черная пара, кремовая блузка, черные лодочки. Вьющиеся белокурые волосы были схвачены черной льняной лентой.

– Когда-нибудь, позже, я, возможно, приму твои извинения. Пока что это под вопросом.

Сидевшая на столе Джуди улыбалась:

– Ну как, Мерфи-Серфи, хорошо провела время?

На ней были черный хлопчатобумажный свитер с короткими рукавами и броская черная юбочка чуть ниже колена. И черные сабо.

– Джуд, прекрати! – перебила Мэри. В своем простеньком черном платье она смахивала на дружелюбную монашку. – Думаю, Мэт – горячий парень, под стать тебе, а ты после всех треволнений имеешь право на веселье. И не сомневаюсь, что ты ничего не рассказала ему о деле.

– Спасибо, – ответила Энн. Бенни так и не улыбнулась.

– Кстати, верни «пушку».

– Конечно. Извини. – Энн вытащила из сумочки револьвер.

Мэри побледнела:

– Это и вправду пистолет?

– Он заряжен? – дернулась Джуди.

– Нет, – одновременно ответили Энн и Бенни.

Энн протянула оружие:

– Я использовала только одну пулю.

– Это тебе обойдется в десять центов, – сказала Бенни, и их глаза в знак временного перемирия встретились. Бенни открыла ящик стола, положила револьвер внутрь и повернула вставленный в замок крошечный ключ. Вынула ключ и положила его в карман пиджака. – Больше никаких «пушек». И всем сохранять спокойствие.

Джуди вздрогнула.

– Я не знала, что у тебя есть оружие, Бенни.

– Теперь вам известно все. Любимое животное – золотистый ретривер, любимый спорт – гребля, любимое хобби – выигрывать проценты. Самое нелюбимое? Коты!

– Я как раз собиралась спросить, как там Мэл…

На самом деле Энн боялась спрашивать.

– Промяукал без тебя все утро. Хотела его пристрелить, да кто-то украл револьвер.

– Бенни! – Энн и остальные партнеры пришли в ужас.

– Шучу. – Бенни схватила со стола желтый блокнот. – Ну, детишки, нам всем есть чем сегодня заняться, верно? Каррир, ты отслеживаешь цветы. Список работающих на кухне при тебе?

Джуди кивнула, подглядывая в лежавший на столе тетрадный листок:

– В основном женщины, так что там все схвачено.

– Убедись, чтобы не было никого не из этого списка. Повстречайся с каждым.

– Ясно.

Бенни посмотрела на Мэри:

– Динунцио, ты отвечаешь за прессу. Это большая морока. Саторно может пройти, закрыв лицо камерой, или наложить телевизионный грим. Прессу не пускать. Вообще. Слишком рискованно.

– Правильно, – кивнула Мэри. – Как мы и договаривались, я проверяю снаружи всех журналистов и, если нахожу Саторно, звоню копам, не ставя его в известность. А на панихиду не попадет никто, кроме посетителей.

– Да. – Бенни опять сверилась со своим списком. – Мерфи, ты занимаешься материальной частью и все подготавливаешь. Прикидываешься не помнящей себя от горя кузиной из Калифорнии. Что, если появится твоя мама? Ты к этому готова?

– Этого не произойдет. Но если и случится, я не обращу на нее внимания.

– А сможешь? – Нижняя губа Бенни недоверчиво выпятилась.

– Запросто. У меня за плечами годы практики.

– Как думаешь, она тебя узнает?

– Нет. Не с моими новыми волосами. А не видела она меня с колледжа.

Джуди и Мэри переглянулись, потом Мэри улыбнулась:

– Тебя никто не узнает, не то что собственная мать – такой мы наряд приготовили.

Она повернулась к красно-бело-синему пакету, стоявшему на полу. Это в нем они рылись, когда Энн вошла.

– Что это? – спросила Энн, придвигаясь поближе. Джуди взяла ее за руку и заставила сесть обратно на стул.

– Вчера вечером мы купили тебе спецодежду для похорон. – Мэри возбужденно полезла в пакет. – Были открыты все магазины, и они объявили грандиозные распродажи – в честь Дня независимости. Глянь-ка на эти туфли! Ну разве не прелесть?

Она вытащила из пакета, словно кролика из шляпы, пару черных туфель.

«Э-э-э…»

– Ух ты! Потрясающе! – машинально соврала Энн. Привычка вернулась к ней сразу, словно умение ездить на велосипеде.

– Примерь! – восхищалась Мэри. – Очень удобные! Я все время в таких хожу! Сидят как влитые! Я прикинула, что у тебя мой размер, восьмой.

– Отлично.

Энн отродясь не носила ничего подобного, однако скинула «бланики» и влезла в новые туфли. Те оказались вообще без каблука и сделаны были словно из резины, однако сидели на ноге как Золушкина обувка. По удобству с ними не могли сравниться ни одни тапочки на свете! Она тут же радостно воскликнула – возможно, потому, что пальцы ее ног впервые за многие годы получили возможность шевелиться.

– В этих крошках мне по силам скрутить любого головореза!

Мэри радостно кивнула:

– Мы тебе и платье купили. Джуди выбрала.

– Клевое. – Сидевшая на столе Джуди положила ногу на ногу. – Тебе понравится.

Мэри достала из пакета платье, и Энн подняла глаза. Как и положено, черное и при этом никуда не годное. Наглухо закрытое, с заниженной V-образной талией и стоячим воротничком. Юбка ниже колен из шумного, вроде кринолина, материала. Модой тут и не пахло. Вот для Хэллоуина – в самый раз.

– В нем есть что-то театральное, – тактично заметила Мэри. – Однако Джуди решила, что тебе понравится. И оно закроет тебя всю – как хороший камуфляж.

Джуди гордо кивнула:

– Единственный экземпляр. Я нашла его в магазине при ателье. Надень. Посмотрим, как сидит. Это не просто платье – это искусство, которое можно носить на себе!

«Хм…»

– Искусство – это хорошо. Люблю искусство.

Энн взяла платье, надела его через голову и, покачивая бедрами, натянула поверх футболки и юбки. В талии было в самый раз, но черная юбка мела по полу и напоминала растекшееся масляное пятно.

– Надо подшить края, а так безупречно. Спасибо.

Даже Бенни улыбалась во весь рот:

– Ты еще не видела последнего, самого главного.

– Еще что-то? – Энн в страхе оглянулась, и Мэри подняла черную соломенную шляпку, поля которой казались больше любого пляжного зонтика. Она протянула ее Энн. Та надела шляпу на голову, машинально наклонила ее на один бок и повертелась вокруг своей оси, словно королева школьного балла. Бенни, Джуди и Мэри заулыбались.

– Вот это да! – Мэри захлопала в ладоши.

– Потрясающе! – воскликнула Джуди, потом ее лицо изменилось. – Ой, подожди, чуть не забыла. Ты не можешь пойти вот без этого.

Она полезла в карман. На ее ладони что-то лежало. Джуди подняла пару длинных серег с крошечными красными, черными и синими стеклянными бусинками, которые складывались в причудливые завитки и спирали. Бусинки отличались по форме. В солнечном свете они переливались, словно фейерверк.

– Какие красивые! – Энн была заинтригована: она никогда таких не видела, хотя в магазины заходила повсюду. – Где ты их раздобыла? Магазин при выставке?

– Не совсем. Я сделала их сама. Для тебя. Зернышки – из стекла. – Джуди протянула серьги с робкой улыбкой. – Добро пожаловать в Филадельфию, Энн.

Растроганная Энн вдела серьги в уши. Эти женщины были так щедры, каждая по-своему… Они пытались помочь ей. Похоже, действительно о ней заботились. Вдруг у нее так запершило в горле, что говорить не стало никакой возможности, и Энн сделала самое естественное: бросилась к подругам в объятия – в шляпке и во всем остальном.

– Как я вам благодарна! – с трудом прошептала она, кое-как обняв трех юристов сразу. – Девочки, вы – лучше всех!

Мэри ухватила ее покрепче. Следом так же поступила смеющаяся от удивления Джуди. А Бенни похлопала Энн по спине и прошептала на ухо:

– Все будет хорошо, маленькая.

Энн стало тепло. Ничего подобного она до сих пор не испытывала. Мысль: нижнее белье – необходимая вещь, но подруги важнее.

– Ну-с, дамы, представление начинается! – объявила Бенни, разрывая клинч, и три плакальщицы резво перешли к действиям. Только Энн все не могла прийти в себя.

– Бенни, а можно я расскажу, что случилось с «мустангом»? – начала она.

18

Клуб «Честнат» был одним из самых почтенных и старомодных в Филадельфии. Особняк в викторианском стиле: огромный холл с обшитыми деревом стенами, широкая деревянная лестница, а на площадке – гигантское витражное окно, изображающее переговоры Уильяма Пенна с индейцами. Адвоката с той стороны не наблюдалось.

Войдя, Энн нервно посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать. До начала гражданской панихиды полчаса. Нескольких человек еще ждали. Количество людей ее не удивило. Их немного не потому, что праздники, а потому, что еще двадцать минут назад ее никто не любил. Энн расхаживала среди присутствующих. Умело наложенный макияж, широкополая шляпа, темные очки, опущенный взгляд… Ее не могли даже толком разглядеть, не то что узнать, а сама она успешно наблюдала за окружающими сквозь соломенные узоры.

Она заметила одну из своих клиенток (по делу о торговых договорах), милую женщину по имени Мардж Деррик, другого клиента из той же области, Черил Снайдер, и очаровательную Ло Йао, с которой она познакомилась на благотворительном мероприятии в пользу бесплатной библиотеки. Персонал «Росато и партнеры» пришел чуть ли не в полном составе. Энн хотела рассказать о том, что жива и им тоже, однако Бенни запретила. Кевина не было.

Энн подошла к выходу и выглянула наружу. На улице толпилась пресса. Собрались зеваки и гуляющие. Фотографы подняли над толпой камеры, а телеведущие стояли в стороне и что-то говорили в телекамеры. Они сошли с тротуара на проезжую часть: нескольких полицейских и барьеров было явно недостаточно.

Энн перевела взгляд на четверых мужчин из охранного предприятия, нанятых Бенни. Те были в костюмах и смешались с толпой. Парни оделись юристами, однако их выдавали выпирающие бицепсы. Энн приметила австралийскую шляпу Ангуса Конолли, видела расхаживающую среди толпы Мэри, которая проверяла удостоверения, пропуска и серьезнейшим образом вглядывалась в лица. В толпе Кевина не было. Она почувствовала на своем плече чью-то сильную руку и испуганно оглянулась. Бенни.

– Расслабься, Мерфи, – сказала та. – Дела идут замечательно. Кухня, пресса, цветы – пока все под контролем. Возможно, ты почувствуешь себя лучше, если зайдешь внутрь и посидишь там.

Энн кивнула и вдруг увидела Мэта. На нем был темный костюм со светло-голубым галстуком. Он только что вырвался из объятий прессы и теперь поднимался по лестнице. Синяк распространился на всю щеку. Ее сердце сжалось – и тут же ожесточилось. Мэт был не один! Следом за ним шли Билл и Бет Дитс, оба в черном. Энн не верила собственным глазам. Зачем Мэт их сюда притащил?

– Видела? – прошептала она Бенни, которая, конечно же, все заметила, судя по выражению ее лица: у нее сжались губы, а голубые глаза остекленели. Она взяла Энн под руку.

– Пора идти внутрь, – сказала Бенни, провожая подругу обратно в холл. – Начинаем. Я должна пообщаться с людьми.

Энн завернула в большую комнату. Мэт прошел справа от нее, не узнав. Следом шагали Дитсы. Зачем он их привел? В интересах прессы? Он должен был понимать, что это в любом случае ее огорчит. Энн не поднимала головы, держа колкости при себе. Потом вдруг она поняла, что сзади пристроился какой-то мужчина. Он смотрел прямо на нее. Гил Мартин.

Энн вздрогнула. Отодвинув мысли о Гиле на задворки сознания, она пыталась отгородиться от действительности. Сегодня ей могли дать отставку. По лицу Гила – как и положено, скорбному – Энн не могла ничего понять. На нем был темный костюм с блестящим галстуком. Гил коротко коснулся ее руки.

– Если под этой шляпой – ты, то нам надо поговорить.

«Проклятие!»

– Сейчас?

– Да. Джэми уже пошла туда. У нас есть одна минута.

Энн провела его в курительный салон – мимо лестницы и через зал со старинными деревянными телефонными кабинками. Помещение располагалось на отшибе, так что там никого не было. Она подошла к филенчатой двери и толкнула ее: в маленькой комнате оказалось пусто. Энн скользнула внутрь. Гил за ней.

– Гил, – начала Энн свою вступительную речь. – Я действительно считаю, что ты должен оставить меня…

– Стоп. – Гил сжал ее плечо. – Тебе не нужно меня убеждать. Я подумал о том, что ты сказала. Особенно о журналистах. Я полагался на тебя прежде и остаюсь верным своему курсу.

– Прекрасно! – Энн была так благодарна, что обняла его, несмотря на викторианскую шляпу и остальное. Тут дверь с треском открылась. Энн с Гилом оглянулись. В дверях стояла жена Гила, Джэми. Она была в черном костюме. От гнева она дрожала.

– Даже здесь, Гил? Ты не можешь удержать его в штанах и во время похорон? Когда я нахожусь в соседней комнате? – Хорошенькое лицо Джэми покраснело, накрашенные губы скривились. – Кто на этот раз? Нет, не надо, мне все равно! Гил, ты обещал! Мы заключили договор!

Она круто развернулась и вышла. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.

Энн в ужасе отпрянула от Гила, пытаясь осознать случившееся. Ей всегда казалось, что у Гила с Джэми – благополучный брак.

– О чем она, Гил? Какой договор?

– Понятия не имею, – невозмутимо ответил Гил. – Джэми вечно думает, что у меня романы. Ничего подобного, естественно, нет и в помине. Например, разве у нас с тобой роман? Нет. Она просто рехнулась.

– Хватит заливать!

Слишком многие женатые мужчины западали на нее, чтобы она теперь поверила. Ее разыграли? Мэт прав? Лжец – Гил, а не Бет?

– Бет говорит правду? Ты принуждал ее к сожительству?

– Будь добра!.. – Гил прищурил свои сине-зеленые глаза. – Я никогда никого не заставлял, у меня нет такой необходимости!

– Так у тебя есть с ней связь?

– Ладно. Ты – мой юрист и будешь держать это при себе, договорились?

– Гил, скажи мне правду! – закричала Энн. Мартин схватил ее руку. Он разозлился.

– Тсс! Не делай из мухи слона. Что из того? Да, у нас с Бет – связь, мы развлекались несколько месяцев. Только я не заставлял ее трахаться со мной под угрозой увольнения. Ей самой этого хотелось. Она ненавидит мужа. Он просто кретин, да еще и агрессивный в придачу!

«О Господи!»

Энн отступила назад. Где же правда? Эта связь возникла с обоюдного согласия? А Дитс – агрессивный кретин, верно… В голове у нее вихрем закружились мысли. Гил сохранял исключительное спокойствие.

– Основания для иска отсутствуют. Я разорвал связь, а она захотела реванша. Линия защиты остается прежней. Это ничего не меняет.

– Это меняет все! Я несколько раз спрашивала, есть ли у тебя связь с Бет, помнишь? А ты лгал мне! – Какой же она была доверчивой! Верила, потому что хотела верить. Он был ее клиентом, ее другом… – Ты говорил мне, что оскорблен вопросом! И я чувствовала себя настоящим дерьмом!

– Я не хотел, чтобы ты узнала. Стеснялся. Боялся, что расскажешь Джэми. Или по крайней мере это как-то дойдет и до нее. Однако с юридической точки зрения все остается по-прежнему. Уверяю тебя, я не заставлял ее заниматься любовью.

– О каком договоре говорила Джэми? Что у вас за договор?

– Она останется со мной на время процесса и «Ай-пи-оу». Я хочу быть чистым как младенец. Так вот, если она дождется «Ай-пи-оу», мы разводимся, а ей достается десять миллионов. Если она уходит сейчас, то получает шиш. Сама бы ты что предпочла? Если понадобится, она солжет в суде.

– Не понадобится! – Энн туго соображала. Она не знала, что Гил бывает и таким. Какая же она тупица! – Я не заставлю Джэми врать ради тебя! И ты не будешь врать! Я не хочу с тобой работать! Поищи себе другую подельницу!

– Ну-ну, перестань, не принимай так близко к сердцу…

Его голос звучал умиротворяюще, однако Энн стало противно. Гил потянулся к ней, чтобы успокоить. Она попятилась. У нее никак не укладывалось все это в голове. Только что она вела определяющее для карьеры дело, а тут… Оказывается, она защищала настоящего мерзавца. Сейчас не было времени на размышления. Вдруг Кевин уже здесь? Церемония могла начаться в любую минуту.

Энн круто развернулась. При этом у нее здорово и слегка театрально закружилась юбка. Она вышла прочь, не сказав клиенту ни слова. Как такое объяснить? Никак, ведь она теперь брюнетка. Мысль: несдержанность и цвет волос не обязательно идут рука об руку.

Энн поспешила по коридору. Пройдя мимо выхода на улицу, она вошла в зал. Большая прямоугольная комната, стены в деревянных панелях. Ряды светло-коричневых складных стульев стояли двумя группами с проходом посередине. Заняты оказались только первые три ряда. Энн села сзади, чтобы лучше видеть. Она пыталась взять себя в руки. Это же ее последний шанс поймать Кевина. Она изучала головы и плечи сидящих впереди. Кевина не было. Энн посмотрела на часы. Одиннадцать пятьдесят пять. Мероприятие должно было вот-вот начаться. Где он? В пути?

Энн оглядела комнату. Джуди и Бенни стояли впереди и тихонько разговаривали. Потом вошла Мэри и присоединилась к ним. Мэт сидел справа, вместе с Дитсами. Гил – двумя рядами подальше, со склоненной головой. Кажется, на душе у него было тяжело. Рядом с ним – детектив Раферти, при плаще и галстуке, и его непрерывно курящий напарник, чья спина тяжело вдавилась в спинку стула. Собрались вроде бы все, и тут вошли несколько отставших. Энн пыталась не думать о том, что ее мать не потрудилась прийти, любовник предал, клиент лгал сквозь тщательно отбеленные зубы, а ненормальный убийца все еще находился в бегах.

Вошел человек из цветочного магазина. Поспешившая навстречу Джуди, проверив удостоверение, махнула, чтобы он шел в переднюю часть комнаты. Парень поставил цветы к остальным. Там уже находились лилии, хризантемы и белые розы. Розы были корпоративным подарком от клиента, другие цветы – от местных юридических фирм и букет от спортзала. От друзей – ни одного, так как друзей у Энн не было, а если этой иллюстрации недостаточно… Никто из присутствующих не плакал и не выглядел озабоченным. Даже слегка.

Она тут же вспомнила о пустом доме Уиллы, о ее черно-белых рисунках. Энн не хотела продолжать жизнь в духе Уиллы – закрывшись ото всех, в одиночестве. Однако шла она именно в этом направлении. Все вокруг служило подтверждением. Энн тут же решила, что эта смерть изменит ее жизнь. Но сначала нужно остановить Кевина. Раз и навсегда.

Бенни была уже на трибуне.

– Добрый день, – начала она, поправляя черную стойку микрофона. – Я – Бенни Росато, и я искренне благодарна тем, кто пришел сюда. Сегодня мы собрались, чтобы почтить память молодой женщины, которой я восхищаюсь. Это Энн Мерфи. Я взяла ее на работу год назад. Она сразу произвела на меня впечатление умного, образованного и трудолюбивого молодого юриста. Хотя, по правде говоря, на протяжении этого года у меня не нашлось времени, чтобы узнать ее получше. Это потеря для меня – не для нее.

У Энн пересохло во рту. В офисе они обсуждали другую заготовку. Бенни претила ложь, так что она собиралась выдержать свою надгробную речь в самом общем ключе. Джуди и Мэри, которые наблюдали со стороны, обменялись взглядами, а остальные работники фирмы начали перешептываться.

– Относительно недавно, – продолжала Бенни, – мне довелось пообщаться с Энн Мерфи поближе, и я по-настоящему полюбила ее. За бесстрашие, выдержку и упорство. За изобретательность. И даже за безрассудство…

Вдруг в дальнем конце третьего ряда вскочил какой-то молодой человек.

– Джуди Каррир! Мисс Каррир! – кричал он. – Мисс Каррир! Вы! – Он указал на Джуди, стоявшую перед рядами стульев. – «Сити бит» желает знать, мисс Каррир!

Бенни удивленно приоткрыла рот, а Джуди в ужасе отпрянула в сторону. Энн ничего не понимала. Это шутка? Что там за клоун? Присутствующие повернули головы к молодому человеку, а он все кричал:

– Мисс Каррир, как вы оказались в машине Энн Мерфи на следующий день после ее смерти? Вам есть что сказать?

Говоривший вскочил со складного стула и направился прямо к Джуди, так что никто не успел понять, в чем дело. На ходу парень вытащил из бокового кармана крошечный цифровой фотоаппарат.

– «Сити бит» желает знать!

«Сити бит»? Эту газету Энн читала по дороге в офис. Та самая, где работает журналист в австралийской шляпе, Ангус Конолли. Однако этот парень – не Ангус. И что ему нужно от Джуди?

Энн встала, изумленно наблюдая, как журналист приближается к Джуди и щелкает фотоаппаратом. Детектив Раферти и его здоровенный напарник вскочили со своих стульев и бросились на репортера.

В тот же момент другой мужчина завопил с противоположного конца ряда:

– Джуди Каррир! Каррир! Ответьте на наши обвинения! Что вы делали в машине Энн Мерфи? Энн Мерфи убили вы! В «Сити бит» выйдет статья!

«Что такое?!»

Энн окаменела. Глаза Джуди широко раскрылись, она замахала руками, пытаясь удержать равновесие, и рухнула на цветы. Энн кинулась ей на помощь. Краем глаза она увидела, как Гил рванулся к выходу, а следом за ним Дитсы. Мэт и Бенни пытались добраться до второго репортера, который выкрикивал обвинения в адрес Джуди, чем-то потрясая.

– Джуди Каррир! – кричал он. – Вы убили Энн Мерфи! У нас есть доказательства! У «Сити бит» есть доказательства! Единственное в своем роде тайное расследование!

Он не прекратил кричать и тогда, когда Бенни схватила его. Подоспели Мэт и еще двое мужчин, и все же журналист не унимался:

– Признайтесь! Вас видели в ее машине! У нас есть доказательства! Вы сидели за рулем машины Мерфи на следующий день после того, как ее застрелили!

«Боже мой!»

Энн приросла к месту, в глазах потемнело. Эти дилетанты считают Джуди убийцей!

– Это сделали вы! – завывал первый репортер, пока детектив Раферти с помощником укладывали его на пол. – Вы не смеете! Мы представители прессы! Мы представители прессы! У нас есть права! Конституционные права!

Панихида превратилась в ад кромешный. Люди повскакивали со своих мест, бежали, спотыкались о стулья. Энн толкали со всех сторон, и тут ее взгляд привлекла яркая красная вспышка в дверях. Дюжина красных роз, которые нес курьер. Над цветами было видно лицо. Волосы тускло-черные, однако глаза, нос и губы нельзя было не узнать.

«Это Кевин».

– Остановите его! – вопила Энн, стараясь перекричать грохот, но в следующий момент Кевин испарился. – Остановите его! Остановите того человека! – выкрикивала она. Увы, ее голос терялся в общем реве.

– Нет! – завизжала Энн, потом развернулась и кинулась за Кевином. На этот раз она его не упустит! Нет! Она врезалась в толпу, спеша к выходу. В комнату ворвались полицейские и преградили ей путь. Она вцепилась в короткий рукав одного из них, тщетно пытаясь добиться помощи. – Я без вас не справлюсь! Идите со мной!

Но коп уже был позади нее и тянулся к закованному в наручники репортеру, которого волокли детективы. Придется самой!

– Шевелитесь! ШЕВЕЛИТЕСЬ! – кричала Энн на выбегающих из комнаты людей.

На мгновение она увидела просвет и начала проталкиваться в холл, пытаясь высмотреть Кевина поверх движущейся толпы гостей. Вдруг кто-то впереди остановился, и Энн чуть не упала. Кто-то наступил ей на подол. Шляпа и очки были сбиты прочь. Энн дико оглядывалась, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Кевина нигде не было. Она упустила его! Опять! Энн была готова заплакать, завизжать! Из глаз брызнули слезы отчаяния…

– Эй! – крикнула она, когда ее пихнули в бок, а затем почувствовала, что падает назад. Энн вцепилась в чью-то сумочку, которую женщина тут же дернула на себя. Следующее, что Энн запомнила, – она лежит на ковре, бьет по нему рукой и ее вот-вот затопчут. Прикрыв голову, Энн попыталась откатиться в сторону. На ладони и на лицо налипли лепестки цветов. Лепестки красных роз.

Энн открыла глаза и прищурилась, глядя сквозь движущиеся ноги. Красные лепестки были рассыпаны по всему ковру. Наверняка от роз Кевина. Похоже, он выбежал вместе с ними, а потом бросил. Все впереди закрыли черные лодочки, а шпилька чуть не проткнула Энн ухо. Рядом перекатывалась лежавшая на боку пустая стеклянная ваза. Под вазой лежал необычный белый листок, ярко выделявшийся на фоне кроваво-красного ковра. Маленькая карточка. Такие кладут в цветы.

«Карточка Кевина!»

Рискуя конечностями и самой жизнью, Энн на локтях поползла вперед. Чья-то тяжелая резиновая подошва чуть не наступила ей на лицо, и все же она не отрывала взгляда от карточки. Та оказалась приколота иголкой к обезглавленной розе. Если она будет ждать, пока все разойдутся, карточку могут растоптать, как только что розы. Тут Энн получила удар под ребра и поморщилась от боли.

Вот она в трех футах от карточки, затем в двух… Квадратик бумаги лежит в пределах досягаемости. Энн протянула руку, и ей сразу же наступили на указательный палец.

– Йоу-у! – завопила она и сделала последний рывок.