Текст книги "С мыслями о соблазнении"

Автор книги: Лаура Ли Гурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

навстречу тому, о приближении чего еще не ведала. Наблюдая за ней, Себастьян

пожалел, что не может развернуть ее к себе, ибо сейчас к нему был обращен

лишь ее профиль – разгоряченная щека, прижатая к гладкому холодному

известняку, но если б он сейчас остановился, чтобы сменить позу, то полностью

разрушил бы мгновение. Пришлось довольствоваться видом залитой краской

щеки, усыпанной прелестными веснушками, и выбившихся из-за уха

непослушных рыжих завитков, и пусть он видел лишь половину лица, но не

было в его жизни зрелища прекраснее, чем написанное на нем наслаждение в

момент, когда она наконец достигла пика.

Тяжело дыша, Дейзи привалилась к стене, но Себастьян выждал, когда

последние конвульсивные волны оргазма отступят, и только потом убрал руку.

Опустив юбки, он разгладил их в прежнем порядке, изо всех сил стараясь не

думать о болезненной, ноющей потребности собственного тела. Себастьян

развернул Дейзи к себе так, чтобы видеть ее лицо целиком, и, когда она

изумленно открыла глаза, ощутил всплеск удовольствия не менее мощный,

нежели любое когда-либо испытанное им сексуальное освобождение.

Заправив ей за ушко выбившийся локон, он заставил себя отпустить Дейзи.

– Вот, – проговорил он, отступив назад, – такой поцелуй я и имел в виду.

Так не целуются. Дейзи не понимала, что с ней только что произошло, но знала,

что с этим не мог сравниться даже их страстный поцелуй в лабиринте.

Она во все глаза смотрела на Себастьяна, оцепенев от охватившего ее вихря

ощущений. Она до сих пор вздрагивала, хотя граф уже не касался ее. И

несмотря на тишину в комнате, в ушах до сих пор эхом отдавались ее

собственные стоны.

Себастьян отвернулся, чтобы собрать снятую раньше с Дейзи одежду.

Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Он протянул ей вещи, но она не

спешила их надевать. Прежняя стеснительность исчезла без следа. После всего

случившегося ее уже не сильно заботило, что она стоит перед ним полуодетая в

залитой светом комнате.

Ее тело было объято экстазом и все еще исполнено некой странной апатии.

Какая-то часть ее не желала ничего, кроме как обвить руками его шею,

поцеловать и остаться здесь так надолго, насколько только возможно, но

Себастьян, казалось, не горел желанием задерживаться. Он помог ей надеть

блузу и даже было принялся застегивать пуговицы, но, глубоко вздохнув,

остановился.

– Полагаю, тебе лучше закончить самой, – выдохнул он, убрав руки. – Не

думаю, что я сейчас способен с этим справиться.

Он не стал вдаваться в объяснения, но Дейзи различила хрипотцу и

напряженность в его голосе. Прежде чем он отвернулся, Дейзи случайно

опустила взгляд, и, когда заметила твердую выпуклость под брюками,

понимание внезапно проникло в ее потрясенный разум.

– Ты в порядке?

Язвительный смешок эхом отразился от стен.

– Нет, пока что нет, – бросил он через плечо и направился к выходу. – Но

ничего, переживу.

Между ними повисло молчание. Никто не проронил ни слова, пока Дейзи не

закончила одеваться и не подошла к дверям, к тому месту, где стоял он.

– Лучше иди первой, – обронил Себастьян. – Если по пути вдруг встретишь

тетушку или кого-нибудь из слуг, скажешь, только что вышла на вечернюю

прогулку по имению. Старайся вести себя так, словно ничего не произошло.

Дейзи опасалась, что он требует невозможного. После необычайных событий

сегодняшнего дня, едва ли когда-нибудь она вновь станет прежней.

Evelina 02.11.2014 10:56 » Глава 16

Перевод: Evelina

Редактирование: kerryvaya

Глава 16

Обуздать желание можно, если желание слабо.

Уильям Блейк

На следующее утро Дейзи обнаружила, что Себастьян уехал. Непредвиденные

дела в Лондоне, объяснила за завтраком леди Матильда, но Дейзи подозревала,

что причиной тому скорее события минувшего дня, нежели какие-то дела,

которые ему понадобилось уладить в городе.

Сообщая новость об отъезде племянника, леди Матильда внимательно

наблюдала за гостьей, и та почувствовала неодолимое желание последовать

совету Себастьяна. Попыталась сохранить безразличный вид, но подобные

фокусы плохо ей удавались, так что леди Матильда сразу же ее раскусила.

– Понимаю, это досадно, – проговорила пожилая дама, – но вовсе не

обязательно выглядеть щенком, которого не взяли на прогулку, дорогая.

Сделав глоток утреннего чая, Дейзи спешно изобрела оправдание

разочарованному выражению, которое Матильда разглядела на ее лице.

– Я надеялась, его сиятельство прочтет несколько моих новых глав и выскажет

свое мнение, – объяснила она, стараясь говорить бодрым деловым тоном. –

Боюсь, теперь придется продолжать в одиночку и надеяться, что я на верном

пути.

На этом Матильда, казалось, успокоилась, но до самого конца завтрака Дейзи

ощущала на себя пронзительный взгляд голубых глаз пожилой дамы и

подозревала, что ее объяснение прозвучало почти так же правдоподобно, как

истории Жюля Верна об отправленных на Луну вагонах-снарядах.

Под столь испытующим взором, в голове стали настойчиво всплывать

воспоминания о вчерашнем вечере, заставляя Дейзи чувствовать себя так,

словно на груди у нее вышита огромная алая буква «А»[1].

Как можно быстрее она сбежала из-за стола и укрылась в библиотеке,

исполненная решимости отбросить прочь всякого рода беспутные мысли и

поработать.

Но вновь, несмотря на все благие намерения, писать Дейзи не смогла.

Воспоминания о вещах, которые творил с ней Себастьян, продолжали

вспыхивать в мозгу. Ощущение его твердого тела, прижимающего ее к стене,

низкий голос, шепчущий ей на ухо, его необычайные прикосновения – все это

продолжало мучить Дейзи.

Она со вздохом откинулась на спинку кресла и, отняв руки от пишущей

машинки, посмотрела через два стола на пустующее рабочее место. Неделями

они каждый день проводили здесь вместе, и теперь казалось странным не видеть

его напротив, не слышать клацанье печатной машинки.

Себастьян забрал «Крэнделл» с собой, и это должно было утешить Дейзи, ибо

означало, что он намерен и вне дома продолжать работу. Но уставившись на

пустое кресло, Дейзи вовсе не чувствовала себя утешенной. По правде говоря,

она была совершенно опустошена.

Лондон в августе оказался волнующ, словно лекция по латыни. Парламент

давно распустили, сезон закончился, и каждый, представляющий хоть

отдаленный интерес, отправился в Торки, Найс или же в чье-нибудь загородное

поместье. Себастьян, приехавший в город в надежде отвлечься, лишь по

приезду вспомнил, как скучна столица его родины в это время года.

Не то чтобы он вообще много раздумывал, прежде чем покинуть Эвермор. Тот

вечер с Дейзи в павильоне преследовал его всю ночь, лишая сна. Себастьян

лежал в кровати, мучая себя воспоминаниями об их маленьком эротическом

приключении и придумывая бесчисленные вариации на эту отдельно взятую

тему. В отчаянии, зная, что она лежит в постели всего лишь через несколько

дверей от его собственной спальни, Себастьян спустился в библиотеку и

попытался работать. Но и тут его постигла неудача, ведь их разделяло всего два

этажа, так что соблазн был все еще чересчур близок.

На рассвете он отчаялся и принялся прочесывать библиотеку в поисках

справочника Брэдшоу[2]. Обнаружив оный, Себастьян выяснил, что в семь утра

из Дартмура идет поезд до вокзала Виктория[3], разбудил Аберкромби и велел

камердинеру паковать вещи. Оставил записку для тетушки и отбыл из дома,

полагая, что Лондон находится достаточно далеко от Дейзи Меррик, чтобы

сохранить в целости ее девичью добродетель.

Себастьян смутно надеялся, что сможет преобразовать страсть в страницы и

главы, но быстро обнаружил, что, когда Дейзи не сидит напротив, писать

становится почти невозможно. Он поймал себя на том, что постоянно

поднимает глаза от печатной машинки, намереваясь задать Дейзи вопрос, узнать

ее мнение или попросить совет, и лишь потом вспоминает, что он больше не в

Эверморе рядом с ней.

Он неизбежно оставит попытки и отправится на поиски чего-то, чего угодно,

что поможет выкинуть ее из головы. Светлая сторона, если в пребывании в аду

вообще может быть светлая сторона, заключалась в том, что на сей раз

потребность в Дейзи, а не в кокаине, заставила его забросить печатную

машинку. Страсть к женщине, даже если эта страсть не находит

удовлетворения, все же предпочтительнее страсти к наркотику. Однако

проблема в том, что Лондон в августе не столь волнующ, чтобы хоть от чего-

нибудь отвлечь, а в особенности от эротических фантазий о рыжеволосой

прелестнице с совершенной грудью, длинными ногами и соблазнительной

попкой. Вскоре у Себастьяна вошли в привычку очень длинные прогулки и

очень холодные ванны.

Но шли недели, и август сменился сентябрем, а Себастьяну никак не удавалось

избавиться от мучившего его желания. Что бы он ни делал и куда б ни шел, все

напоминало ему о Дейзи. Только-только начавшая опадать с вязов листва

навевала мысли о ее пламенеющих волосах. Выставка полотен Моне в

Национальной галерее воскрешала в памяти яркие зеленовато-голубые глаза.

Даже поход по магазинам на Бонд-стрит не помог выкинуть ее из головы.

Мельком взглянув на одну из витрин, Себастьян остановился как вкопанный.

Он сделал шаг назад и, еще раз посмотрев сквозь витринное стекло, застонал от

досады. Черт возьми, неужто он даже не способен прогуляться по лондонским

улочкам без того, чтобы его не мучила тоска по ней? Прижавшись ладонями к

витрине, граф смотрел через стекло, но более не видел того, что привлекло его

внимание. Как не видел собственного отражения и названия магазина,

написанного золотыми буквами на стекле. Нет, он видел лишь ее лицо – милое,

невинное, веснушчатое лицо, изумленно вспыхнувшее от эйфории ее первого

оргазма.

Боже всемогущий. Ему захотелось разбить голову о стекло.

Отвернувшись, Себастьян потер глаза. Ни к чему хорошему это не приведет,

напомнил он себе. Он понимал, что играет с ее целомудрием, невинностью,

вероятно, даже с сердцем. Но что там, его, подлеца, это мало заботило. Только

благодаря ей он вновь стал писать. И не мог от этого отказаться. Не мог

отказаться от нее. Не теперь. Когда днем и ночью его терзала страсть, не

оставляя ни на минуту.

Зачем же бороться с ней?

Выругавшись, Себастьян рывком открыл дверь и вошел внутрь.

Дейзи старалась не считать дни, минувшие с отъезда Себастьяна, но не могла

сдержаться. Она скучала по нему. Каждый вечер уныло смотрела на пустующее

место во главе обеденного стола. Каждое утро спускалась по лестнице в

надежде обнаружить его за письменным столом, но всякий раз оказывалась

разочарована. Каждый день она гуляла по территории Эвермора, возвращаясь в

те места, где они побывали.

Она бросила полпенни в колодец желаний и загадала, чтобы Себастьян

вернулся. Осмотрела дугу Осборна, пытаясь понять, как кому-то может

показаться забавным выдергивать бедную беззащитную форель из ее домиков.

Прошлась по лабиринту, в то время как в ушах звенел его голос, цитирующий

стихи. Ее терзали воспоминания о том, что случилось в павильоне, и спустя

месяц после отъезда Себастьяна она вновь оказалась там. Дейзи глядела на ту

самую каменную стену, где он так неописуемо ласкал ее, и на нее вновь

нахлынули тот голод и отчаянная потребность, что она испытывала тогда. Ей

страстно захотелось, чтобы он вернулся и вновь проделал с ней все эти

беспутные вещи.

Минувший месяц показался ей вечностью, и не было ни намека на то, когда он

собирается вернуться. Если вообще собирается. Матильда получила от

Себастьяна письмо, в котором сообщалось, что он подыскал для Эвермора

новых арендаторов, так что к концу ноября она должна обратно переехать в

летний домик, а вот Дейзи не получила ни единой весточки.

Вероятно, думала она, покинув павильон и направившись к дому, ей следует

написать ему в город и прямо спросить, когда он намерен вернуться. Всегда

можно сослаться на сроки, напомнить, что у него осталось меньше тридцати

дней, и спросить, как продвигается книга. Идя через террасу к ведущим в

библиотеку французским дверям, Дейзи убеждала себя, что имеет полное право

справиться о нем.

Войдя в библиотеку, она стащила соломенную шляпку и перчатки. До вечернего

чаепития оставался всего час. Пора уже перестать слоняться без дела и сесть за

работу. Бросив шляпку с перчатками на ближайшее кресло, Дейзи направилась

к столу, но вдруг остановилась, пораженная увиденным.

Это был «Крэнделл» – прекрасный, блестящий, совершенно потрясающий

черный «Крэнделл».

Вскрикнув от удивления и восторга, Дейзи бросилась к письменному столу. Она

даже потрогала машинку, чтобы убедиться, что ей не мерещится. Но прочный

металл под пальцами уверил, что это не плод ее воображения. По всей

видимости, новая, более усовершенствованной, чем у Себастьяна, модели.

Перламутровая инкрустация была расписана красными розами. Машинка была

прекрасна.

Но откуда она взялась? Кто…

Подняв глаза, Дейзи заметила, что старая потертая машинка Себастьяна вновь

заняла свое законное место. Он вернулся.

Радость взорвалась в ней вспышкой фейерверка. Она сделала шаг, собираясь

сразу же отыскать его, но вновь нечто привлекло ее внимание, заставив

остановиться. Возле нового «Крэнделла» лежала записка с графским гербом.

Схватив ее, Дейзи сломала печать и развернула листок.

«В полночь. В летнем домике.

С.Г.»

Сердечко Дейзи воспарило к небесам.

«Как же вытерпеть до полуночи?» – размышляла она, свернув записку и

положив ее в карман. Наверняка это будет агонией.

Так оно и оказалось. По сравнению со следующими восемью часами,

предыдущий месяц показался ей одним мгновением. Сославшись на головную

боль, Дейзи предпочла отказаться от чая и попросила, чтобы поднос с едой

принесли в комнату, ибо просто не смогла бы вынести ужин под бдительным

оком своей компаньонки, зная, что собирается ускользнуть на тайное свидание с

Себастьяном под самым носом у его тетушки.

Но неприличность этой встречи не удержала Дейзи, а запретная сторона их

игры только подхлестнула ее волнение.

За несколько минут до назначенного времени, Дейзи выскользнула из дома

через боковую дверь, которой почти никто не пользовался, и отправилась в

летний домик. На счастье, тропу освещала полная луна, потому что всю дорогу

Дейзи бежала бегом.

Добравшись, она обнаружила, что в коттедже темно, но все же поднялась по

ступеням на веранду, вытащила шпильки и распустила волосы. Сунув шпильки

в карман, Дейзи открыла дверь. Откинув назад теперь уже свободно

рассыпавшиеся волосы, она вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Ей пришлось несколько раз моргнуть, потому как внутри коттеджа оказалось

темнее, нежели на залитой лунным светом веранде. Дейзи стояла в фойе, справа

от нее располагалась та самая гостиная, которую она рассматривала через окна в

тот день, когда они приходили сюда вместе с Себастьяном, правда, теперь она

могла увидеть чуть больше, чем в свой предыдущий визит.

Полотна с мебели сняли, без сомнения, в преддверии возвращения сюда

Матильды, но темнота мешала Дейзи разглядеть детали убранства. Однако из

комнаты слева в фойе просачивался слабый мягкий свет.

– Себастьян? – тихо позвала она. – Ты здесь?

Не успела Дейзи договорить, как он уже возник в дверях. В руке Себастьян

сжимал единственную свечу в подсвечнике, освещавшую золотистым светом

его белую льняную рубашку.

– Ты пришла, – произнес он.

Дейзи удивилась:

– А ты думал, я не приду?

– Я не знал. Полночное свидание для любой женщины, определенно,

представляет неоспоримый риск.

Ей не хотелось думать о рисках.

– Пришлось прийти. В любом случае я должна поблагодарить за пишущую

машинку. Это самый прекрасный подарок, какой я когда-либо получала.

Переступив с ноги на ногу, Себастьян с почти смущенным видом отвел взгляд.

– Что ж, любой великой писательнице нужна достойная ее печатная машинка.

Дейзи затаила дыхание.

– А я великая писательница?

– Ты ею станешь.

Уверенность, с которой он это произнес, заставила душу Дейзи воспарить

ввысь, но следующие его слова вновь обрушили ее на землю.

– Боюсь, я не выполнил свою часть сделки, ведь у меня нет для тебя ста

страниц.

Тяжело сглотнув, Дейзи постаралась не выдать голосом охватившее ее

разочарование, но стоило заговорить, и она поняла, что не преуспела.

– Без страниц я не могу тебя поцеловать, – печально подытожила она.

Но Себастьян неожиданно рассмеялся.

– По правде говоря, поцелуи необязательны. По крайней мере, для мужчин.

Дейзи не представляла, что он имел в виду.

– Тогда зачем мы здесь?

– Затем, что мне нужно было тебя увидеть.

Чтобы лучше ее видеть, он поднял свечу, и даже в таком тусклом свете Дейзи

смогла различить следы усталости на его лице.

– Боже, – воскликнула она, подходя ближе, – ты выглядишь измотанным. Чем

ты занимался в Лондоне? Уж точно не спал. Ты… – Она осеклась, не решаясь

задать вопрос, неуверенная, что хочет знать ответ.

– Оправдывал свою репутацию? – словно прочитав мысли, закончил за нее

Себастьян. – Нет.

Миновав вестибюль, Дейзи встала перед ним, с тревогой взирая на его лицо.

– Себастьян, с тобой все нормально?

– Боюсь, что нет.

Свободной рукой он коснулся Дейзи, откинув прядь волос с ее щеки.

– Я во власти безумия, цветочек. Ты права, я не спал, по крайней мере как

следует. Я не могу думать. И определенно не могу писать. Поэтому-то у меня не

набралось для тебя сотни страниц, разве что с десяток. – Он поставил свечу на

серебряный поднос для визиток, затем потянулся к Дейзи и обхватил ладонями

ее лицо. – Я вернулся в надежде, что ты сжалишься надо мной и вновь одаришь

меня своим особым вдохновением.

Одного его прикосновения оказалось достаточно, чтобы Дейзи задрожала от

волнения, и ей вдруг стало неважно, выполнил ли он свою часть сделки или нет.

Он вернулся, и только это имело значение.

– Хочешь нарушить правила?

– Да, и если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты ответишь «нет» и

уйдешь.

Когда она не двинулась с места, Себастьян наклонился ближе, но не поцеловал

ее.

– Я хочу, чтобы ты поняла, – сказал он. – Если бы я остался, то не сумел бы

предотвратить неизбежное. Но проведя месяц в аду, я устал бороться. Дейзи, ты

преследовала меня, подобно призраку. Куда бы я ни шел, все напоминало мне о

тебе. Я пытался писать, но без тебя всякий раз заходил в тупик. Я стал таким,

каким был до встречи с тобой, – пропало вдохновение и цель. Я хочу тебя, и да

поможет мне Бог, я не в силах перестать хотеть. Поэтому я вернулся домой и

попросил тебя о встрече.

Его слова взволновали Дейзи до глубины души.

– Со мной происходило то же самое, – призналась она. – Потому я и пришла.

– Не стоило. Если ты останешься… – Себастьян умолк, его взгляд блуждал по ее

лицу. – Тогда мы станем любовниками, Дейзи, – закончил он, вновь

встретившись с ней взглядом. – Во всех отношениях. Больше никаких поцелуев

и прогулок, никаких игр, никаких правил.

Он крепче сжал руки, его пальцы легли на ее затылок, губами он почти касался

ее губ.

– Понимаешь, что это значит?

На самом деле, не совсем. До этого момента, она вообще не представляла, куда

может завести эта игра. Ее воображение не заходило дальше его неописуемых

прикосновений в павильоне. Но теперь, здесь, посреди ночи, очутившись в доме

с ним наедине, она поняла. Их свидание вело к тому, о чем леди с Литтл-Рассел-

стрит говорили не иначе, как шепотом, и никогда прямым текстом, и о чем в

книгах упоминалось с такой деликатностью, что было не догадаться, делят

влюбленные ложе или же играют в пикет.

Дейзи глубоко вдохнула, пытаясь собраться с духом.

– Да, Себастьян, я понимаю. Ты хочешь… – Голос подвел ее, и Дейзи изо всех

сил пыталась совладать с ним, чтобы произнести эти слова вслух. – Ты хочешь

лечь со мной. Спать со мной.

Себастьян убрал руки.

– Это больше, нежели просто вздремнуть в горизонтальном положении на

кровати.

– Я знаю. – По крайней мере, она догадывалась, но о чем именно шла речь, не

могла сказать.

– Ты не можешь знать, – возразил он, словно бы прочтя ее мысли. – Не

наверняка. До тех пор, пока это не случилось с тобой. Но однажды утраченная

невинность, утрачена навсегда. Ее уже не вернешь.

Дейзи словно бы услышала голос миссис Моррис, презрительным шепотом

сплетничавшей со своей подругой миссис Инкберри об одной из соседок Дейзи

по Литтл-Рассел-стрит: «Она утверждает, что все это время работала в магазине,

но уж я-то знаю. Эта маленькая шлюшка спит с тем мужчиной».

Глядя в красивое лицо стоящего перед ней Себастьяна, Дейзи ни в коей мере не

чувствовала себя шлюхой при мысли, что переспит с ним. Она ощущала себя

счастливой, взволнованной и опьяненной.

– Полагаю, все рано или поздно ее теряют, – ответила она. – Себастьян, мне

двадцать восемь и до встречи с тобой я никогда не испытывала влечения. Я

пыталась писать о нем, пыталась его понять, но до тебя это было невозможно.

Сколько я себя помню, меня окружали женщины, лелеявшие меня, защищавшие

и оберегавшие от всего, что они могли счесть развратным, возбуждающим,

болезненным или же просто трудным. И этим только отравляли мне жизнь, я

чувствовала, что задыхаюсь.

– Не сомневаюсь, они хотели лишь защитить тебя.

– Я понимаю, но не могу быть им за это благодарна. Каждая женщина в своей

жизни должна познать романтический трепет. Ты и сам говорил, что у меня не

было поклонников, потому что я не была знакома с мужчинами.

– Я не твой поклонник, – неожиданно грубо произнес он. – Я не настолько

благороден.

Она с улыбкой коснулась ладонью его щеки.

– От тебя меня не нужно защищать.

– Как бы не так, цветочек. Именно от таких, как я, тебя и защищали.

– Для того, кто устроил это свидание, ты слишком стараешься меня разубедить.

Поднявшись на цыпочки, Дейзи едва не касалась губами его рта.

– Новое правило, – прошептала она, обвив руками его шею. – Муза теперь

может дарить вдохновение по своему усмотрению, когда только пожелает. – С

этими словами она прижалась поцелуем к его губам.

Себастьян не шевельнулся, но Дейзи почувствовала, как по его крупному телу

пробежала дрожь.

– Господь проклянет нас обоих за глупость, – пробормотал он возле ее лица. А

затем обнял Дейзи и раздвинул ее губы своими.

Прикрыв глаза, она простонала, не прерывая поцелуя. Как она вообще могла

подумать, что позабудет, какое это наслаждение? Как она могла хотеть забыть?

Крепче обняв Себастьяна за шею, Дейзи запуталась пальцами в непослушных

прядях его волос, внутри нее нарастала тоска по его прикосновениям.

Он хрипло простонал в ответ и углубил поцелуй, пробуя ее языком, забирая

весь воздух из легких, отчего у Дейзи голова шла кругом. Этот поцелуй был не

похож на прочие – грубый, необузданный, почти первобытный.

Внезапно Себастьян прервался и, прерывисто дыша, отстранился чтобы

взглянуть на Дейзи. Он хотел что-то сказать, но сумел выговорить лишь ее имя,

затем умолк и обхватил ладонями ее лицо. И снова поцеловал, на сей раз

нежнее, мягче, медленнее, упиваясь поцелуем, от которого по членам

растекалось ноющее тепло. Дейзи чувствовала себя невесомой, бесплотной.

Одной рукой Себастьян обнял Дейзи за талию, а другой, наклонившись,

подхватил под колени и оторвал от пола.

– Захвати свечу, – сказал он, и с нею на руках направился к лестнице.

Дейзи подчинилась, одной рукой держа свечу, свободной она обхватила его за

шею. Себастьян поднялся по лестнице, позволив Дейзи насладиться очередным

романтическим переживанием и миновав половину коридора, очутился в

спальне.

Как и в нижней гостиной, здесь уже успели снять с мебели накидки, и, когда

Себастьян поставил Дейзи на ноги, она смогла различить мерцание латуни на

кровати справа от себя и темные очертания мебели в других частях комнаты.

Дейзи поставила свечу на ближайшую поверхность, которая оказалась

мраморной столешницей умывальника.

Вновь обернувшись, она увидела, что Себастьян по-прежнему стоит перед ней.

– Ты уверена? – спросил он.

Она улыбнулась при виде его серьезного лица.

– Да, Себастьян, уверена.

– Что ж, хорошо. – Откинув ее волосы за спину, он едва заметно улыбнулся. –

Хоть ты и прекрасна в свете свечи, милая, я жалею, что сейчас не день. Мне

нравится наблюдать, как в твоих волосах играет солнечный свет.

– И это не перестает меня удивлять, – прошептала она и протянула руку, чтобы

коснуться его груди. Стоило ощутить под ладонью твердые мускулы, как

внутри нее разгорелось пламя, пламя, о существовании которого Дейзи не

догадывалась еще месяц назад. Пламя возбуждения.

Себастьян не двигался, но, расстегивая пуговицы рубашки, Дейзи чувствовала

его взгляд на своем лице. От предвкушения, волнения и мучительной

неуверенности тряслись руки, но, когда он вознамерился помочь, Дейзи лишь

покачала головой.

– Нет, я хочу сделать это сама.

– Хорошо.

Он помог ей, стянув с плеч лямки подтяжек, расстегнув манжеты и вытащив

рубашку из-за пояса брюк.

Покончив с пуговицами, Дейзи распахнула рубашку и стащила ее с плеч. Та

упала за спиной Себастьяна, и Дейзи завороженно принялась изучать его грудь

в свете пламени свечи. Подняв руку, она коснулась его и изумленно

проговорила:

– Ты красивый... Словно статуя.

Себастьян стоял неподвижно, пока Дейзи изучала могучие руки и грудь,

проводя пальчиками по линиям мышц и сухожилий, обводя темные плоские

диски сосков и опускаясь ниже, к поясу брюк.

Но тут он ее остановил.

– Моя очередь, – сказал Себастьян, взяв Дейзи за запястья и мягко убирая ее

руки, а затем принялся раздевать ее, как тогда в павильоне. Его пальцы ловко

справлялись с пуговками, куда более умело, нежели ее трясущиеся руки

расстегивали его рубашку. Не мешкая, он расстегнул корсаж и, вместе с платьем

стянув его с плеч, прижался губами к открывшейся взгляду обнаженной коже.

Судорожно вдохнув, Дейзи запрокинула голову. Это не история в книге. Это

реальность. Она почувствовала, как губы Себастьяна прокладывают дорожку

вдоль ее ключицы, и сердце забилось с такой силой, что его грохот отдавался в

ушах. Тело просило поцелуев и прикосновений, жаждало уже испытанных

тогда, в павильоне, ласк, но Дейзи словно онемела, не смея попросить об этом

вслух. Опустив голову, она посмотрела ему в лицо и, не говоря ни слова, взяла

его руку и прижала к своей груди.

Себастьян раскрыл ладонь, и даже через корсет и сорочку Дейзи ощутила на

груди тепло его руки. По телу начало разливаться желание – на сей раз она его

узнала, распознала самую его суть. Желание хлынуло волной горячего меда,

когда Себастьян бережно обхватил ладонями ее грудь. Постепенно оно

нарастало, ширилось, до тех пор, пока Дейзи уже не в силах была терпеть.

Она просунула пальцы под его ладони, чтобы расстегнуть корсетные крючки, но

Себастьян вновь придержал ее запястья и отвел руки в сторону.

– Сделай милость, не мешай мне наслаждаться, – с показной строгостью

произнес он. – Ты испортишь все веселье.

– Тогда не мог бы ты наслаждаться побыстрее, Себастьян, – с нотками

раздражения в голосе попросила Дейзи.

Он тихонько рассмеялся

– Я хочу, чтобы мы наслаждались этой ночью вместе, – сказал Себастьян,

запечатлев поцелуй на ее носике. – Я не намерен спешить, так что поумерь

немного пыл. Заниматься любовью нужно медленно. – Говоря это, он тем не

менее уступил ее желаниям и расстегнул крючки корсета.

– Подними руки, – попросил он, уронив корсет на пол.

Дейзи подчинилась, и Себастьян взялся за подол сорочки. Когда он снял ее

через голову, Дейзи вдруг объял приступ стеснительности. Стоило ей осознать,

что выше пояса она теперь обнажена, как давешнее желание стало ускользать,

подобно очертаниям в тумане. Она наклонила голову и при виде своей

обнаженной, усыпанной веснушками груди почувствовала себя еще более

уязвимой, чем прежде, этой уязвимости она не ощущала секундой ранее.

Дейзи вдруг захотела прикрыться.

Но вновь посмотрев на Себастьяна, она увидела, что его губы изогнуты в столь

любимой ею полуулыбке.

– Ты так прекрасна, – пробормотал он, коснувшись кончиками пальцев ее

сосков, и внезапная стеснительность Дейзи исчезла без следа. Впервые в жизни

она наконец поверила, что действительно красива.

Себастьян наклонил голову, и Дейзи подумала, что он собирается ее

поцеловать, но он лишь скользнул губами по ее губам, а затем опустил голову

ниже. Когда он коснулся поцелуем груди, у Дейзи вырвался стон, и она вновь

почувствовала слабость в коленях. Дабы удержаться на ногах, она судорожно

схватилась за медное изножье стоявшей позади кровати.

Себастьян последовал за ней, сделав шаг вперед. Подняв руку, он обхватил

ладонью грудь, только на сей раз между ней и его теплой гладкой кожей не

было слоев ткани. Он склонился к другой груди, но теперь его прикосновение

не было простым поцелуем. Вместо этого он приоткрыл губы и втянул сосок в

рот. Дейзи задохнулась от пронзивших ее острых ощущений и выгнулась

навстречу, все еще не выпуская изножье из рук.

Себастьян нежно тянул губами сосок, шаловливо играл с ним языком. Дрожа и

постанывая, Дейзи продолжала цепляться за кровать, терзаемая голодной

потребностью. Той же самой, что она ощутила в павильоне, но на сей раз куда

более сильной и мощной, ведь теперь Дейзи знала, что она означает, к чему

ведет.

Она выгибалась навстречу, желая большего, и когда ее бедра прижались к его

чреслам, их соприкосновение послало искры наслаждения по всему ее телу.

Казалось, Себастьян почувствовал это. Отыскав наощупь пуговицу юбки, он

расстегнул ее. Заодно развязал завязки нижней юбки и, опустившись на колени,

дернул обе юбки вниз. Высвободив их из-под ног Дейзи, Себастьян стащил

башмачки и швырнул через плечо.

– А как же насчет того, чтобы делать все медленно? – поддразнила Дейзи, но ее

вопрос оборвался изумленным вздохом, когда пальцы Себастьяна скользнули

под край панталон и забрались внутрь чулок, чтобы погладить ямочки под

коленями. От его прикосновения у Дейзи по ногам забегали восхитительные

мурашки. – И что, – сумела она добавить придушенным шепотом, – случилось с

твоим терпением?

– Боюсь, оно быстро испарилось, – последовал ответ. Голос Себастьяна звучал

столь же прерывисто, пока он пытался справиться с подвязками. Стянув с нее

чулки, он занялся панталонами. Когда шелковистый нансук соскользнул с ног,

Дейзи вдруг поняла, что ее тело теперь совершенно обнажено перед его взором.

Никогда прежде она не представала полностью раздетой перед другим

человеком, но тем не менее ею уже не владело прежнее смущение. Теперь она

преодолела его.

Дейзи коснулась волос Себастьяна, пропустила между пальцами густую прядь и

откинула назад. В это мгновение ее накрыла волна нежности, сладкой щемящей

нежности, которой она доселе не испытывала. Он наклонился, чтобы

поцеловать ее в живот, и от горячего влажного поцелуя в самом ее средоточии

собралось жидкое тепло и растеклось от пупка по каждой частичке тела. Боже

правый, изумленно думала она, глядя на Себастьяна сверху вниз, получается вот

этим и занимаются влюбленные?