Текст книги "Девушка из цветочной лодки"

Автор книги: Ларри Фейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Добрый вечер, – вежливо поздоровались соседи, – вам не надо помочь с чемоданами? За трешку мы с удовольствием.

– Да что тут помогать-то теперь? – усмехнулась я. – До третьего этажа как-нибудь доберемся.

– Да я так помогу, – поднялся Молодожен с лавки.

Синеглазка тоже встала:

– Ой, а вы нам покажете, что из Москвы привезли?

– Давайте не сейчас, давайте потом, – отмахнулась я, – мы так устали с дороги, сил нет.

А еще так странно было вновь оказаться в этом подъезде. Все казалось каким-то не таким. И Ритка это подметила:

– Мама, я как будто на другой планете. Как будто в глухую деревню вернулась.

– Правильно, после стольких впечатлений, после всего увиденного мы сами другими людьми стали, – объяснила я, – после поездок всегда так.

Ритке доверили нести сетку с банкой, в которой сидела Хомочка. И теперь девочка с осторожностью прижимала к себе столь драгоценный груз.

Дед и Молодожен поставили чемоданы на пол перед нашей дверью.

– Ну я пойду? – спросил сосед.

– Да, спасибо, Витя, – ответил дед, – дальше мы сами справимся.

Он похлопал себя по карманам пиджака, достал ключ и вставил его в замочную скважину.

А дверь не открывалась.

– Да что такое? – дед отчаянно дергал дверь, пытаясь провернуть ключ в замке. – Как будто с той стороны закрыто!

Я почувствовала испарину на лбу. Кажется, я понимаю, что происходит. И все же не понимаю! Ведь Ритке удалось позвонить домой из Тульской области, но трубку никто не брал. И мы все решили, что Вадим ушел в рейс.

А! Так он, выходит, не ушел ни в какой рейс! И мы сейчас найдем в углу тот самый пыльный мешок, который я пну, и он зашевелится. И окажется пьяным Вадимом.

Странно, а почему соседи не доложили нам, что Вадим дома и пьет? Не по-соседски как-то с их стороны.

Тут за дверью послышались шаги и звук включаемого светильника. Кто-то повернул ключ в замке, а следом и сама дверь приоткрылась. Ровно на ширину железной цепочки, которая была прикреплена одним концом к двери, а другим вставлялась в специальное устройство на стене.

Через щель на нас хлынул яркий свет из прихожей. И мы увидели лицо молодой девицы, которая произнесла тем самым голосом, который твердил тогда в трубке «а-лё, а-лё-о»:

– О, хозяева приехали!

Глава 14

Та-ак!

Это ж какую наглость надо иметь. И даже не ей, а Вадиму в первую очередь. Я все понимаю, но чтобы оставить девку в нашей квартире…

Тысячи мыслей разом пронеслись в моей голове. Если это и правда любовница Вадима, то почему она здесь? И так спокойно говорит, что хозяева приехали? Может, хочет поговорить? Убедить меня отпустить Вадима с миром, дать ему развод? Да без проблем. Как только ЗАГС откроется, так пойдем и подадим заявление.

А если я ошибаюсь, и это никакая не любовница? Тогда кто она и что здесь делает?

Девица между тем сняла цепочку с держателя, и та лязгнула об косяк. Дверь открылась полностью.

Я не сводила с девицы глаз. Еще одна поклонница Пугачихи: пышная копна рыжеватых волос на голове, балахонистое домашнее платье и жеманные артистические манеры.

– Добрый вечер, – дед смотрел на неожиданную гостью без особой радости, но вполне нейтрально, – каким судьбами?

Он что, знает ее? Ну теперь ясно, что никакая это не любовница. Что ж, я предполагала и этот вариант.

Мы разувались в прихожей, когда в проеме двери, ведущей в зал, вдруг появилась девочка. Она была совсем маленькая, лет двух, не больше. Стояла, покачиваясь на слабых ножках и таращила на нас большие круглые глазки.

Ритка увидела ее и расцвела.

– Привет! Тебя как зовут?

Девочка тоже заулыбалась и пошла, покачиваясь и держась за стену, нам навстречу.

– Это Наташенька, твоя двоюродная сестричка, – сказала девица.

Родственники?

– А Вадим где? – спросил дед, проходя в ванную, чтобы умыться с дороги.

– Так они же в рейс ушли, – объяснила девица, – дожилась я – оба брата в рейсе. И именно в тот момент, когда они мне так нужны!

Так это сестра Вадима, оказывается! А я понятия не имела, что у него есть младшая сестра. Ах да, Андрей же рассказывал, что мама вышла замуж, когда они были подростками. Видимо, от того брака имеется еще и дочь, судя по всему, модная современная девушка. Только вот что она здесь делает?

Я тоже умылась с дороги и пошла в комнаты. Внимательно осмотрелась по сторонам – вдруг тут, кроме этих двоих, еще кто-нибудь обосновался?

Но нет, кроме них, никого. Зато налицо был форменный бардак во всех комнатах, несмотря на присутствие женщины. На диване и креслах валялись чужие вещи. На полках «стенки» – слой пыли в палец толщиной. На дощатом полу – пятна от пролитых напитков.

Ритка, устроив банку с Хомочкой в своей комнате на полу у кровати, и поворковав немного с маленькой сестренкой, принялась за уборку.

Надо же, еще одни родственники! И если имя малышки я знаю, то как зовут ее маму? Как мне к ней обращаться? Я прошла в зал.

– Как съездили? – обратилась между тем ко мне девица. Она сидела на диване, подложив под себя ногу и перебирая руками густые волосы. Вольготно, в общем так расположилась, как у себя дома.

– Да как, нормально, – я опустилась в кресло рядом с журнальным столиком. – Путешествовать всегда приятно, несмотря на всякие дорожные приключения.

– Вы же на поезде ездили? Тяжело наверно там было?

– Нет, наоборот, – я теперь вспоминала все дорожные перипетии как волшебную сказку. Особенно когда ехали туда, и все еще было впереди, и Дима в том же поезде, и столько надежд.

Я выжидательно замолчала и посмотрела ей в глаза. Она не хочет мне рассказать, с чего вдруг тут оказалась и сколько собирается у нас находиться?

– Ой, – подскочила она, – а вы же с дороги! Есть наверно хотите или просто чаю попить? Я сейчас организую.

– Да я как-нибудь в своем доме сама организую.

Девица внимательно на меня посмотрела, уловив намек.

– Ну, если мы мешаем, давай прямо сейчас уйдем, – пробормотала она.

– Зачем же среди ночи? – возразила я. – Можно завтра утром.

– Можно, да? Тогда мы, пожалуй, завтра уйдем. А то мы и так к матери явимся, как снег на голову. Ой, а мама же с утра на работе будет. Можно мы тогда уже вечером, к пяти часам домой отправимся?

– Ну ладно, – снисходительно пожала плечами я, – вам же и вещи надо собрать. Давно вы здесь с дочкой?

– Ой, Альбина! – девица запрокинула голову и обхватила ее руками. – Если бы ты знала, какой я удар получила от жизни! Я же не просто так вернулась.

– Да уж догадываюсь, что не просто так.

– Мой Костя таким козлом оказался, таким говном! Если бы ты знала! Казалось бы, такой парень серьезный, выпускник ТОВВМУ. А превратился в чудовище. В общем, поженились мы с ним… ну ты помнишь, была же у нас на свадьбе. И сразу уехали по распределению на Камчатку. Через полгода Наташка родилась. Казалось, бы жить да радоваться.

– Кстати, сколько уже Наташке?

– Год и восемь месяцев. Когда же это началось? – она задумчиво устремила взгляд куда-то в пространство. – Где-то год назад. Смотрю, муж дома почти не бывает. Ну, думаю, служба у человека. Спросила однажды, так он разорался, как ненормальный: «А, не твое дело, да что ты лезешь!». Ну ладно, у меня и так дел полно, ребенок совсем маленький. А я-то с другими женами подводников общаюсь, и вижу, у них по-другому все. Ну да, ходят их мужья на боевые, но и дома бывают. А потом мне потребовалась справка из бухгалтерии, сколько муж зарабатывает.

– Для чего? – нахмурилась я.

– А, не помню уже. В общем, взяла я эту справку в руки, а там… Боже, я таких денег от него никогда не видела, он мне и половины не отдавал из того, что зарабатывал. Дождалась, когда домой придет. «Это что?» – спрашиваю. А он мне: «Да твое какое дело? Что ты, чума, с меня требуешь?». Ты представляешь?

– Ужас какой!

– Оказалось, он уже год таскается с медсестрой из части, и все про это знают. А я, как любая обманутая жена, узнала обо всем последней. Ой, не знаю, – девушка еле справлялась с нахлынувшими чувствами, – может, я неправильно сделала. Но в тот же день подала на развод.

– Да все ты правильно сделала, – решила я ее поддержать, – как жить с человеком, который тебя ни во что не ставит? Найдешь себе нормального. А что, вас прямо так сразу развели? Ведь ребенок совсем маленький.

Девица шумно вздохнула:

– Как раз про ребенка я и подумала. Но это уже потом, когда первый гнев схлынул. Что ж я, думаю, так поторопилась-то? Ладно я, мне и так сойдет. Пусть хоть вообще дома не появляется. Обойдусь. Но дочь-то как без отца расти будет? И я стала просить его повременить с разводом. Но куда там? Он будто даже радовался, что так получилось…

Она замолчала, глотая слезы.

– Ничего, бывает, – сказала я, поразмыслив, – значит, не твой это человек был.

– Потом был суд, – продолжала она, – нас развели, и я с дочкой полетела сюда. А когда самолет приземлился, я поняла, что не могу пока идти домой к маме. Что я ей скажу? Сходила замуж, называется! Представляю, что мне придется выслушивать – упреки бесконечные да придирки. Мама ведь так меня к этой свадьбе подталкивала: «Ах, такого парня упускать нельзя! Как же, выпускник ТОВВМУ! Ну слава Богу, хоть дочь хорошо устроилась! Хватит нам уже с голытьбой родниться!».

Меня передернуло. С голытьбой родниться – это она кого имеет в виду? Типа, Вадим на нищенке женился? Которая работала дворником, чтобы квартиру в бараке получить?

– Зря ты так, – сказала я, – мать есть мать, никогда не выгонит. Ну, упрекнула бы пару раз… Зато и помогла бы. Тебе надо новую жизнь теперь строить, раз уж с Костей ничего не вышло.

– Нет, мне надо было побыть одной. Хотя бы какое-то время, понимаешь? Переварить все это, пережить. И я, конечно, с самолета сразу к вам. А тут Вадим один дома, вы в отпуск уехали. И он разрешил мне здесь пожить.

Ага, «сразу к вам». А у нас тут что, прибежище для брошенных жен? Мы как будто сидим и ждем, когда же такое чудо на нас свалится. И мне еще нравится «Вадим разрешил пожить». А он тут какие-то права имеет? Или он уверен, что хозяева очень обрадуются, узнав, что кто-то жил у них в квартире без разрешения? Да еще и мусорил здесь. И вообще, на какой срок он ее здесь поселил? Вадим этот, – злобно скрипнула я зубами. Создал мне проблему.

И еще меня отчетливо что-то смущало, а что именно, я не могла понять. Но явно что-то не сходится. Просидеть больше месяца в чужой квартире – потому что надо побыть одной. Может, и надо пару дней одной побыть. А потом захочется прибежать к маме, да хотя бы позвонить, пожаловаться, поплакаться, совета спросить. Разве не так?

И еще она обмолвилась про помощь братьев. Какую помощь она от них ждет? Надо будет уточнить завтра. А сейчас я безумно хочу спать.

Мы помолчали немного, а потом я сказала:

– Конечно, сейчас, среди ночи, никуда уходить не надо. А завтра собирай вещи и иди к матери. Тебе надо начинать новую жизнь, а мы в этом не поможем. И никто не поможет.

– Да я понимаю.

– Где вы спали с дочкой?

– На твоей кровати.

– Хорошо, – кивнула я, – тогда забери оттуда постельное белье и постели здесь на диване. Завтра первым делом его постираешь. А у себя я сама постелю новое.

– Как здесь? – девица оглядела диван. – Здесь же тесно.

– Ничего страшного, полированная крышка поднимается, и диван становится больше. А мне с дороги выспаться надо.

И, не говоря больше ни слова, я взяла из шкафа чистое полотенце и отправилась в ванную.

Наутро я проснулась, когда в квартире еще царила тишина, все спали. Я потянулась блаженно. Еще денек дома, а потом выходить на работу. Вот и кончился отпуск. Но я благодарна вселенной, что он у меня был. А работа, слава Создателю, не настолько и трудная. Сиди себе в кассе да билеты продавай. День поработала, потом в ночь, а потом аж два дня дома.

Немного омрачает настроение, что в доме толкутся чужие люди. Блин, так интересно получается. Я до сих пор не знаю имени свекрови, не знаю имени Вадимовой сестры, хотя вчера весь вечер с ней проговорила. А, может, и не надо засорять память проходными именами? Все равно скоро с Вадимом разводиться.

Я встала, умылась, пошла завтракать. И из кухни услышала пронзительный детский рев. Этого еще не хватало, – поморщилась я. Правда, мать быстро успокоила ребенка, и в доме опять установилась тишина. Вскоре из зала уже доносились звуки какой-то телевизионной передачи. Должно быть, телевизор включили.

– Доброе утро, – сказала я, входя в зал.

Начиналась «Утренняя почта» с Юрием Николаевым. Девица сидела с ногами на диване и увлеченно пялилась в телевизор. Возле нее лежало небрежно сваленное в кучу постельное белье. Маленькая девочка с Риткой носились по всему дому с непонятными криками.

– Так, Рита, – сказала я, – бери сестренку и идите во двор гулять. Не мешайте Наташенькиной маме стирать.

Девица сделала вид, что не расслышала про стирку. Тогда я подошла к телевизору и повернула выключатель. Я сама обожаю эту передачу, но что поделаешь.

– Альбина, ты чего? Дала бы хоть узнать, какие песни будут, – возмутилась было девица. – Я же сказала, постираю.

– Постирай, пожалуйста, прямо сейчас, – сказала я предельно вежливо, – чтобы быстрее высохло.

– У вас что, центрифуги нет?

– Нет, у нас только машинка с баком.

– Ты мне покажешь, как ей пользоваться?

– Да там все предельно просто, – заверила я ее, – принеси несколько ведер воды из ванной и вылей внутрь. Потом добавь порошка и поверни тумблер на час примерно. Потом воду слей и опять принеси воду, только уже порошок не добавляй, чтобы оно прополоскалось.

– А ты же мне поможешь?

– Зачем, там и одной нечего делать. Учись, если хочешь второй раз замуж выйти.

Конечно, в процессе стирки она пыталась мотать мне нервы, без конца звала к машинке: «Ой, а как теперь? Ой, не получается! А дальше что?».

– Ты, наверно, отличницей в школе была? – не выдержала я.

– Да, а как это связано? – девица удивленно подняла брови.

– Так отличники потому и отличники, что дергают преподавателя из-за каждой мелочи. «Ой, а как это решать? Ой, а у меня не получается». То есть стараются, чтобы преподаватель сам за них все решил.

– Ну, двоечники вообще никак не решают, – высокомерно промолвила новая родственница.

– Двоечники – да, – согласилась я, – а средние ученики частенько своей головой думают. Один мой профессор так и говорит: «Троечники лучше приспособлены к жизни».

Это я вспомнила слова Пал Саныча. Он и сам в институте учился достаточно средне. А начал работать и достиг высот.

– Какой твой профессор, ты же только техникум закончила, – протянула полупрезрительно девица.

– Ничего, я на заочное в институт поступила, – не преминула я похвастаться.

– Тебе-то это зачем? – фыркнула «доброжелательная» собеседница.

– В смысле «зачем»? Я вообще-то в серьезной организации работаю. Хочу соответствовать.

– Продавать билеты и техникума хватит, – она показательно вздохнула, активно изображая, как же тяжело сливать очередной таз с мутной водой после стирки.

– С моими способностями можно не только билеты продавать.

Со злобой зыркнув на меня, она проговорила:

– А ты изменилась, Альбина. Очень изменилась. И не факт, что в лучшую сторону.

Ну конечно, настоящая Альбина никогда бы не заставила гостей стирать постельное белье.

– Все мы меняемся с течением времени, – философски изрекла я. – Слушай, а у меня такой вопрос. Почему ты сказала, что тебе сейчас не хватает старших братьев? Они-то как помогут?

Девица провела тыльной стороной ладони по лбу, притащив очередной таз для слива воды.

– Ну, не знаю, как Вадим себя поведет. А Андрей у меня замечательный старший братик. Всегда выручит, денежку подкинет. Ему и самому от этого хорошо. Не будет делиться с младшей сестренкой – сам лишится заработка. Бог не фраер – все видит. Если ты хорошо зарабатываешь, то обязательно должен часть отдавать нуждающимся.

Я аж отпрянула от неожиданности. Это что за манипуляция? Это она-то нуждающаяся? Молодая, здоровая, сама способная заработать. А теперь и алименты будет немаленькие получать. Создавалось впечатление, что передо мной очередная Пашина. Интересно, пока Вадим был дома, она ему тоже плела байки про помощь обездоленной младшей сестренке? Не удивлюсь, что так и было.

– Кстати, а когда Вадим с Андреем в рейс ушли? И когда вернутся?

– Ушли через неделю после вашего отъезда. А вернутся вроде… – она наморщила лоб, соображая, – в январе или феврале.

Совсем, как у Высоцкого: «Не пройдет и полгода, и я появлюсь…»

Ладно, более точно узнаю в пароходстве, когда пойду Вадимову зарплату получать.

Выпроводив незваных гостей, я позвонила Лариске.

– Ой, Альбина, привет! – в знакомом хрипловатом голосе слышались явные радостные нотки. – Вы что, уже приехали?

– Да, вчера приехали поздно вечером. Впечатлений масса.

– Хорошо-хорошо, – еще больше обрадовалась она, и мне стало так тепло на душе от этого «хорошо-хорошо», – так приезжай ко мне в гости. Сегодня суббота, посидим, поговорим, по центру прошвырнемся.

Та же уютная, насквозь прокуренная квартира, та же злая кошка на подоконнике. Но, кроме Лариски, в квартире находился ее сын подросткового возраста, белобрысый худощавый паренек с бледно-голубыми глазами. Впрочем, Лариска сразу его выпроводила:

– Костя, иди-ка на улицу, погуляй, нам с тетей Альбиной поговорить надо.

Мне, во-первых, не терпелось обсудить сестренку Вадима и Андрея. Ведь наверняка Лариска хорошо знает историю взаимоотношений внутри их семейства. И я рассказала ей все, что случилось после нашего приезда.

– Так, значит, Нинель вернулась? – Лариска смотрела на меня во все глаза, а я облегченно вздохнула: наконец-то хоть имя знаю. – Не задалась жизнь с товвмушником? А я еще думала, как она, белоручка, будет семейные обязанности выполнять? Она ведь никогда не знала, как дверь в магазин открывается, а уж постирать для нее и вовсе непосильная задача. Тяжелее ложки ничего не поднимала. За нее же все родители делали. Вот муж и не выдержал.

Вон оно что! Представляю теперь, как она восприняла мое предложение постирать за собой белье. И понятно теперь, почему такой бардак нас встретил в квартире. Немудрено, что муж принялся ее обзывать, а потом и вовсе сбежал.

– Слушай, а что это за претензии к братьям? Неужели у нее совести хватит тянуть с них деньги?

– Еще как хватит, – Лариска затянулась и выпустила дым тонкой струйкой, – и мама будет ей подпевать. Так уж у них в семье заведено с момента ее рождения. Как только Нинель появилась, так все в доме стало вертеться лишь для нее одной. Если купили что-то слаще морковки, все в доме знали: это для Нинель. И пацаны не смели трогать в холодильнике ни сметану, ни ягоды, ни конфеты, для них был только суп и хлеб.

– Но это было в детстве, и пусть останется на совести у родителей. А теперь-то почему ей братья должны помогать?

– Ну, это ж мужики, они привыкли маму слушаться. Андрей, пока меня не встретил, всю зарплату маме отдавал. И сейчас, стоит ему к маме в гости приехать, она тут же стонать начинает: Нинель надо то, Нинель надо сё.

– Подожди, но во время замужества…

– Пока замужем была, вроде не тянули с него деньги. Сейчас начнут, – Лариска досадливо поморщилась и затушила окурок в пепельнице, – я представляю, что сейчас начнется.

Так, может, еще и по этой причине Андрей так быстро сбежал от мамы обратно к Лариске? Может, мама взялась за старое и намекала, что даже замужней сестре надо помогать? Но теперь-то точно начнется. У меня даже холодок пробежал по спине.

Глава 15

Вот и настал мой первый рабочий день после отпуска. Теперь самое главное – его пережить, влиться в рабочую атмосферу. А там все пойдет, как по маслу. Поэтому я встала загодя, чтобы не бегать потом впопыхах в поисках какой-то необходимой мелочи, да еще переживать, что опаздываю.

Напилась кофе с бутербродами. Не спеша нанесла макияж, оделась. Придирчиво оглядела свою фигуру в форме в зеркале. Каждодневные прогулки по Москве не прошли даром – я еще немного сбросила вес. А это повод лишний раз порадоваться и пойти на работу в хорошем настроении.

Из своей комнаты выглянул дед:

– Пошла уже? Давай, удачи.

Удача, как всегда, пригодится. Волнение не отпускало меня до самого приезда на станцию Угольную. Понятно, что не хочется, но надо. Интересно, а есть люди, которые рвутся вкалывать? Конечно, есть, для них даже название придумали – трудоголики. А с другой стороны, просто сидеть дома было бы скучно.

В вагоне я села на западную сторону, чтобы веселое утреннее солнце не докучало. Вспоминала свой визит к Лариске. Как же меня подмывало рассказать ей о своих новостях, и в первую очередь о том, что совсем скоро разведусь с Вадимом. И о том, что, возможно, в следующем году мы переедем с Димой в Москву. И о том, что… ох, эта мысль меня пронизывала счастьем с головы до ног… о том, что, возможно, я скоро стану мамой. Точно пока не скажешь – никаких тестов на беременность в этом времени нет и в помине. Но мне кажется…

Однако, весь мой опыт взаимоотношений с людьми говорит о том, что заранее никому ничего нельзя рассказывать, даже Лариске. Конечно, если тебе суждено, то никто не в силах сглазить. Твоя судьба тебя не обойдет. А вот отсрочиться вполне даже может. Да-да, только из-за того, что кто-то, вольно или невольно, позавидовал, путь к счастью замедляется и усложняется. Сколько таких примеров.

И, даже если не верить в это, все равно не надо никому рассказывать. Ведь ожидаемое может не произойти, а ты уже растрезвонила. И будешь потом отвечать на сочувственные расспросы.

К тому же нам с Лариской и без того нашлось, о чем поговорить. Одна проблема в лице Нинель чего стоила.

– Не понимаю, как можно так разделять детей, – возмущалась Лариска поведением свекрови, – парни у нее для того, чтобы вкалывать в море, а младшенькая вся из себя принцесса, и все ей должны и обязаны.

– Ну, а парни сами не понимают, что они ничего не обязаны взрослой кобыле? – поддерживала я.

– Так она прямо требует! – огорошила собеседница. – Знаешь, какие любимые фразы у матери? «Ах, вы это достали, и нам достаньте», «Зарплату получил – занесешь нам денег», «Ты Нинель дай, ей надо». И все это тоном, не терпящим возражений.

– Значит, надо встретить их прямо с парохода, – сказала я, – и сразу все забрать. В конце концов, придумать что-нибудь – проблема нарисовалась, срочно нужны деньги. А потом пусть мама попросит!

– Давай так и сделаем, – кивнула Лариска, – я у своей знакомой из пароходства узнаю, когда судно приходит, и поедем в порт ждать.

Я уже знала, что в это время семьи встречают своих моряков у причала. Судоходные компании даже организовывают торжественную встречу. Но ведь туда может явиться законная супруга Андрея с ребенком, и как там будет выглядеть Лариска? Но я пока решила не забивать этим голову. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала прихода судна надо дождаться.

А там что-нибудь придумаем. Может, через ту же Ларискину знакомую устроим так, чтобы Тата не узнала точную дату прибытия парохода.

За окном электрички плескался морской прибой, в волнах искрились отблески солнечных лучей. До Угольной оставалось ехать не так уж долго, но я решила посвятить это время планированию ближайших дел. Люблю, так сказать, планировать, чтобы ничего важного не упустить.

Итак, сегодня я отрабатываю день, а завтра выхожу в ночь. Потом целых два выходных дня. И их надо использовать на полную катушку. Пойду в гости к родителям Димы, договорюсь про поездку в Арсеньев, заодно и познакомлюсь. Альбина-то их знала, а я нет. Господи, я же даже имен их не знаю. Вот еще головоломка.

Впрочем, в это время еще нет запрета на разглашение личных данных. И, всего лишь заглянув в телефонный справочник, можно по фамилии узнать и имя-отчество, и номер телефона. Вроде бы даже адрес указан. Вернусь домой после работы и посмотрю.

Вот и станция Угольная. С замиранием сердца я вошла в кассу. Из сотрудников там оказалась одна Стали́на.

– Привет, – радостно поднялась навстречу женщина, – а я пока одна, заканчиваю ночную смену. Как съездила в отпуск?

– Да отлично, – я тоже рада была видеть коллегу, – в отпуск всегда хорошо ездить. Вот, привезла нам кофе из Москвы.

Я поставила банку на обеденный столик.

– Ух ты, никогда такую банку не видела! В ГУМе, наверно, купила? Ой, а у меня столько новостей! Сейчас расскажу…

Но тут открылась дверь, и вошла Нина Петровна, старший билетный кассир.

– Альбина, ты вернулась? – всплеснула она руками. И с чего взяла, что я могла не вернуться? – Слушай, я вчера ездила в Управление на совещание. Там вопрос поднял начальник коммерческого отдела.

– Какой вопрос? – интересно, при чем здесь моя скромная персона?

– У него в отделе не хватает сотрудника. Ну, я предложила твою кандидатуру…

– Зачем? – ахнула я.

– Ну, как зачем? Ты же учишься в ВУЗе.

– И что? Я же только поступила, мне три года до диплома.

– А это ничего страшного, главное, учишься.

– Но мне и здесь нравится, я только начала привыкать…

Стали́на с интересом прислушивалась к нашему разговору.

– Ты знаешь, – решила она и свое мнение высказать, – а я вот вижу тебя в отделе Управления. И думаю, ты отлично там впишешься.

«Блин, да откуда вы можете что-то видеть? Вы прямо так хорошо меня обе знаете!» – так и вертелось у меня на языке. Но вслух я сказала другое:

– Такое впечатление, будто вы хотите от меня избавиться, честное слово.

– Да что ты! – замахала руками Стали́на. – Мы, наоборот, о тебе думаем! Справедливость восторжествовала! Не зря ты поступала в институт!

Я невольно задумалась. С одной стороны, она и права. С какой целью я поступала, кроме как сделать карьеру. А с другой стороны…

– Подождите, но ведь в Управлении же наверно другой режим дня? – сказала я. – Наверняка пятидневка.

– Конечно, пятидневка, – кивнула Нина Петровна, – а как же?

– Ой, а там же рядом ГУМ, – мечтательно протянула Сталина, – и лучшие магазины, и вообще центр города. В обеденный перерыв можно сбегать где-нибудь отовариться.

А вообще – да, там рядом не только ГУМ, но и пароходство. Можно будет узнавать там про Вадима и зарплату его получать. И Ларискин дом поблизости. А несколько остановок проехать на автобусе, так и в «Альбатрос» попасть можно. И на работу точно так же электричкой доберешься, только в другую сторону. Но пятидневка…

– Меня вполне устраивал наш распорядок, – продолжала я упираться, – сменами проще работать. Сдалась мне эта пятидневка! Ни по делам никуда не сходишь, ничего. С утра до вечера на работе.

– Зато суббота и воскресенье полностью свободны, – возразила Нина Петровна, – а насчет дел в будние дни всегда можно отпроситься. Я сама пятидневкой работаю, и точно знаю, что по закону должны отпускать с работы. Ну, это же логично – в других организациях такой же рабочий день, и у нас нет иной возможности сходить по делам, кроме как посреди дня.

– А еще ты здесь на время декрета, – вспомнила Сталина, – вот исполнится Ленкиному ребенку полтора годика, и она выйдет на свое место.

– Она может и раньше выйти, – поддакнула Нина Петровна, – до полутора лет сидят без оплаты, а у нее муж непутевый. Сдаст ребенка в садик…

– Да нет, – стала с ней спорить Сталина, – в садик принимают с полутора лет, в ясли.

– А могут и раньше принять.

В общем, они заспорили, а я опять задумалась. Когда бы эта декретница не вышла, хоть раньше срока, хоть в срок, все равно мне придется ее место освободить. И тогда куда я пойду, интересно? Обратно в избушку на курьих ножках на Спутнике? А если и там уже место занято? А тут такая возможность…

– Подождите, – перебила я спорящих, – а кто вообще сказал, что мой перевод в Управление – дело решенное? Я так поняла, что вы, Нина Петровна, всего лишь выдвинули мою кандидатуру, верно?

– Да, но ты, на мой взгляд, вполне на эту должность подойдёшь, и тебя обязательно возьмут.

– А на взгляд руководства? – задала я риторический вопрос. – Вот то-то же. Так что не будем торопить события. Сколько получится тут проработать до выхода декретницы, столько и проработаю.

Тут в одно из окошек настойчиво постучали.

– Ой, пассажиры! – воскликнула Сталина и ринулась выполнять текущие дела.

А мне Нина Петровна еще сказала:

– Ты подумай все же. Я бы на твоем месте сама в Управление съездила и поговорила. Ты знаешь, почему меня лично пятидневка устраивает? Потому что я работаю средь бела дня, и не надо ночами тут сидеть. Я тоже раньше была молодая и здоровая, как ты, но с годами из-за ночной работы стало падать зрение. Хорошо, что предложили на старшую перейти. Пятидневка лучше, уж поверь мне.

Я не стала спорить и села на свой стул перед кассой.

Сталина сдала мне смену и уехала. Вскоре приехали две кассирши, которые работали пятидневкой. И, к моему молчаливому неудовольствию, Нина Петровна громогласно известила их о новости с моим возможным переводом.

– Представляете, девочки, ей предлагают в Управление перейти, – она подняла указательный палец, – в Управление! А она артачится.

– Да правильно, – сказала одна из них, – мне тоже сменами больше нравится. Все успеешь, и ребенку с домашкой помочь, и по делам сходить. Нина Петровна, чур я перейду на сменную, если Новосельцева уйдет!

– А почему это ты? – ввязалась в спор другая. – Я давно просила меня перевести на смены. И вообще не понимаю, почему на смены поставили новенькую.

– Что вы начинаете? – одернула их Нина Петровна. – Когда Ленка в декрет ушла, вы же сами сказали, что не хотите на ее место!

– На ее место мы и сейчас не хотим, – захихикала одна из них, – примета есть такая – если на место декретницы сядешь, то и сама в декрет загремишь. А на место Новосельцевой я согласна.

Да, сейчас средств контрацепции почти нет, экология хорошая, и женщины залетают только так. И на аборты часто ходят, наверно.

– Вы давайте на своем месте сначала начните работать, у вас вон очередь, – урезонила их Нина Петровна.

А я мрачнела все больше и больше. Мне не хотелось с кем-то обсуждать свои обстоятельства, и я делала вид, что занята работой.

Я уже и не рада была, что связалась с этим поступлением в институт. Еще больше не рада была, что Нина Петровна влезла не в свое дело. Предложила она мою кандидатуру, видите ли. А меня сначала нельзя было спросить, чего я сама хочу?

Вечером я шла с электрички и вдруг меня окликнул знакомый голос:

– Альбина! – меня догоняла Светка Лосева. – Ух ты, какая хитренькая, приехала, и молчок, никто ничего не знает! И давно ты от подруг скрываться начала?

Я еле сдержалась, чтобы не послать ее туда, куда послал когда-то Володька.

– Привет, – постаралась я натянуть на себя доброжелательный вид, – а почему я должна кому-то докладывать? И каким образом я должна это делать?

– Кому-то? – переспросила она с возмущением. – Мы что, не подруги с тобой? Могла бы позвонить или Ритку послать к нам, чтобы сказала.

Ритку послать? Да она что, сбрендила? А Ритка ей что, девочка на побегушках?