Текст книги "Девушка из цветочной лодки"

Автор книги: Ларри Фейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Мы буквально пару дней как приехали, – сказала я ровным голосом, – не до звонков было.

– Ой, а я сегодня даже не присела ни разу, – защебетала она, идя рядом со мной в сопку на Енисейскую, – весь день то одно, то другое. Целую сетку пустых бутылок в приемный пункт отнесла, представляешь? Кстати, у вас дома есть пустые бутылки? Я, как санитар, везде, где можно, их забираю.

– Я же говорю, мы только приехали, какие бутылки? – я с опаской покосилась на нее. Уж не собирается ли она за разговором незаметно прийти вместе со мной к нам в гости? Судя по всему, так и есть.

– Ой, и еще так интересно посмотреть, что вы из Москвы привезли! Ты когда будешь хвастаться? Я могу прямо сейчас зайти.

– Света! – я остановилась и раздраженно взглянула на нее. – Ну я же с работы иду, устала, как собака. У меня сейчас одно желание – принять душ и завалиться спать! Давай я тебе потом позвоню, как выходная буду.

– Ну давай, – примирительно сказала она, – только долго не тяни. А то я уж губу раскатала что-нибудь из обновок у тебя выпросить. Или ты конкретно для меня что-то привезла? В подарок, так сказать.

Ага, мечтай. Уж про Светку я в Москве вспоминала в самую последнюю очередь. Вернее, вообще не вспоминала.

– Как у тебя дела? – решила я перевести разговор в другое русло, полностью проигнорировав вопрос о подарках. – Что на Спутнике происходит?

– На Спутнике? – слегка разочарованно протянула она. – А что там может происходить? Как обычно, работаем да билеты продаем. Трава в этом году выросла за кассой в человеческий рост, так выходили на субботник, косили. Потом старшую нам новую прислали. Молодая девчонка совсем, только из института.

Ага, значит, старшую уже прислали, и теперь даже в избушку на курьих ножках никто не требуется.

– Что-то так душно, – пожаловалась я, – и темно. Похоже, дождь собирается. Пойдем быстрее. Тебе же по пути этой дорогой?

– Да, я здесь и хожу домой. Блин, – скривилась она вдруг, – так ноги натерла новыми босоножками! Можно к тебе зайти переобуться?

– Во что? – изумилась я.

– Ну, у вас же там полно всяких тапочек в прихожей валяется. Я бы…

– Такого давно уже нет, – ответила я, – Ритка такая чистюля у меня стала. Ты знаешь, убираться научилась, за порядком следит. И весь хлам на мусорку вынесла. Какие там старые тапочки, ты что? Лишней тряпки в доме нет!

– А моего Вовку не заставишь убраться, – с досадой сказала Светка.

Так приучать надо было вовремя! Но вслух я это не стала говорить.

В небе прогремели раскаты грома, и хлынул дождь.

– Света, ты извини, я побежала, – крикнула я, сняла свои туфли на каблуках и, взяв их в руки, бегом побежала к своему дому.

Намокшая земля скользила под ногами, а в воздухе царили ароматы летнего дождя и мокрой травы.

– О-о! – только и вымолвил дед, открыв дверь и увидев меня насквозь промокшую. – В самый ливень попала!

– Да, – я прошла в ванную, захватив с собой домашний халат.

– А я только что чайник вскипятил. Сейчас борщ разогрею.

Выйдя из ванной, я пошла на кухню и первым делом напилась горячего чаю. Через минуту дед уже снял с плиты железную миску, придерживая ее кухонным полотенцем, и поставил передо мной.

– Зачем ты? Я бы сама взяла, – смутилась я.

– Ты после смены, – не стал он слушать.

– У меня такие проблемы на работе, – не преминула я пожаловаться, – представляешь, наша старшая предложила мою кандидатуру на какую-то должность в Управлении. А я не хочу, понимаешь?

– Ты хлеб бери, – дед открыл хлебницу.

– Я уже привыкла сменами, так удобней, – продолжала я делиться своими горестями, – правда, это не точно. Могут туда и не взять.

– Так ты откажись, – пожал плечами дед, – раз душа не лежит к такой работе.

– И отказываться тоже не резон, – засомневалась я, – предприятие меня на учебу направило, учебные отпуска будет оплачивать. И вообще я же учиться пошла для чего? Для того, чтобы продвигаться, верно? Ой, а где Ритка?

– А она позвонила Маше, спросить, когда можно приходить на занятия. А та зазвала ее в гости. Как теперь она возвращаться будет по дождю? Может, пойти ее встретить с зонтиком?

Но тут прозвенел звонок в дверь. На пороге стояла Ритка, насквозь вымокшая, как и я сама полчаса назад.

На следующий день я приехала на Угольную, чтобы принять ночную смену. Навстречу мне кинулась Нина Петровна:

– Альбина, ну наконец-то! А я домой не ухожу, тебя жду.

– Что случилось?

– Тебя вызывает Кандюшин.

– Кто? – я чуть сумочку не выронила. Кандюшин – это же начальник нашего Управления.

– Да-да, сам вызывает.

– А зачем? – я пристально смотрела на нашу старшую. – Что ему от меня понадобилось?

– Откуда ж мне знать? Мне передали, я тебе передала. Зачем, не знаю. Завтра, как смену сдашь, езжай сразу туда.

Глава 16

– Вы что, уже и до самого добрались? – не сдержалась я. – Уже и ему мою кандидатуру предложили, будь оно неладно!

– Альбина, не дерзи! – и без того постоянно красное обветренное лицо Нины Петровны стало еще краснее. – Мне сказали передать, я передала. Владлен Степанович будет тебя ждать ровно в девять ноль-ноль. Он человек занятой, и опаздывать нельзя ни в коем случае. Поэтому я и советую выехать сразу после смены.

Кассирша, передающая мне дневную смену, приглушенно захихикала. Метнув в нее гневный взгляд, я решила взять себя в руки. Не пророню больше ни слова. Я сделаю по-другому. По-хитрому.

Да, я завтра туда приеду – всё, как мне передали. И пусть я не высплюсь после ночной смены, пусть. Но я приду к Кандюшину и объясню так: не мне не подходит работа в их Управлении, а я не подхожу для Управления. Я не имею такого опыта, какой им нужен, и в кассе от меня гораздо больше будет толку. В конце концов, правильно дед сказал: «Ты же можешь отказаться».

Отказаться, и никак по-другому! У меня ведь еще одно важное дело – научиться вязать. Я Диме пообещала, что свяжу ему новый свитер. А для этого время требуется.

Какой, оказывается, драгоценный ресурс – время. Мы привыкли тратить львиную долю времени на работу. И на всякие бесполезные занятия – чего греха таить. А потом – бац! – и тебе тридцатник. Или сороковник, или полтинник. И тогда задаешься вопросом: а что я полезного-то сделала за столько времени? Чем свою душу обогатила? Что буду вспоминать в старости? Чем гордиться? Вот Альбина связала свитер, и Дима до сих пор вспоминает, как он его грел.

Работать сменами – времени на хобби гораздо больше. После рабочего дня и ночи – два дня отдыха – вяжи, сколько влезет. Да и в ночную смену можно будет с собой вязание брать. И тренироваться, пока не уснешь.

А в кабинете Управления даже подумать некогда будет о том, чтобы заняться в рабочее время невинным хобби.

Можно, конечно, пойти по пути наименьшего сопротивления и просто заказать свитер какой-нибудь вязальщице. А Диме наплести, что сама связала. Но такой путь чреват опасностями. Все тайное так или иначе становится явным. Да и не будет это греть душу – ни ему, ни мне самой.

Утром я напилась кофе, привела себя в порядок и стала ждать сменщицу. Ровно в восемь часов зазвонил городской телефон.

– Доброе утро, с вами говорит секретарь товарища Кандюшина, Жанна Александровна, – услышала я низкий женский голос.

– Доброе утро, – ошарашенно ответила я, – Новосельцева Альбина Леонидовна, билетный кассир станции Угольная.

– Звоню напомнить вам, товарищ Новосельцева, что товарищ Кандюшин ожидает вас сегодня в девять ноль-ноль.

– Да, я помню, буду к девяти ноль-ноль.

– Без опозданий, пожалуйста. Третий этаж, приемная начальника.

– Хорошо, – пробормотала я, слыша в трубке отбой.

Я себя чувствовала, как затравленный зверь. Идти к начальству на ковер всегда неприятно, и первые мысли – а вдруг я что-то по незнанию натворила? А вдруг сейчас огребу по первое число? Хотя сейчас другая ситуация, и это как-то связано с моим возможным переводом. Может, начальник хочет побеседовать и лично убедиться в моей компетентности, черт его знает.

Я быстро передала смену и, с тоской оглядев помещение кассы (вполне возможно, никогда здесь больше не появлюсь), переступила порог и пошла на электричку. По пути мне встретился начальник станции, приветливо кивнул:

– Вы нас покидаете, говорят, в Управление переходите?

– Это не точно, – грустно кивнула я в ответ.

От Угольной до центра города ехать довольно прилично, но мне не удалось ни успокоиться, ни расслабиться, ни подремать.

На входе протянула вахтерше свою бордовую корочку:

– Мне в приемную товарища Кандюшина.

– Третий этаж налево, – сказала она.

За столом в приемной сидела полная женщина в возрасте с черными короткими волосами.

– Жанна Александровна? – неуверенно спросила я.

– Присаживайтесь, я о вас доложу.

Минут пять я сидела на диванчике, стараясь унять бешеный стук сердца и без надобности поправляя оборки на платье.

Вскоре секретарша вышла из кабинета начальника:

– Проходите.

В кабинете мне бросились в глаза белые нарядные шторы-маркизы и на их фоне – представительный мужчина средних лет в железнодорожной форме.

– Здравствуйте, Альбина Леонидовна, присаживайтесь, – сказал он.

Я села на мягкий стул у лакированного стола, поздоровалась.

– Ну что, – он положил руки на стол и сцепил ладони, – поздравляю вас! Вы поднялись на еще одну ступеньку по карьерной лестнице. Да-да, и не смотрите на меня с таким ужасом. Вопрос насчет вашей кандидатуры решен, и решен положительно. Это будет не стажировка, не испытательный срок, вы сразу становитесь полноценным сотрудником коммерческого отдела.

Вот так, то есть моего согласия никто даже не спрашивает. И говорит начальник таким тоном, будто дарит мне сногсшибательные возможности. Ну прямо предложение века! И, конечно, я должна испытывать эйфорию, которая охватила бы любую актрису, позови ее сам Герасимов на главную роль в «Тихий Дон».

– Но… – я решила не упускать последний шанс отбрехаться. – Понимаете, я – человек крайне ответственный, и не хочу никого подвести. Дело в том, что у меня абсолютно нет опыта для такой работы. В моем послужном списке лишь должность билетного кассира. И я могу не справиться с теми объемами, которые на меня возложат. Если исходить из здравого смысла, в кассе от меня толку больше.

Кандюшин откинулся в своем кресле и расхохотался. Смешно ему, видите ли!

– Ой, Альбина Леонидовна! – проговорил он, утирая клетчатым платочком набежавшие от смеха слезы. – А вы еще и скромница, как выясняется! Зачем же так умалять свои способности, скажите на милость? Вопрос ведь решался не просто так. Начальник отдела кадров позвонил в институт.

– В какой институт? – прикинулась я дурочкой.

– А в который он выписывал вам целевое направление.

– Да, я летом поступила на заочное.

– И сразу на третий курс! – поднял указательный палец Кандюшин. – На кафедре вас очень расхваливали. Говорят, вы показали незаурядные знания по нашей специальности, и вас в индивидуальном порядке зачислили не на первый, а на третий курс.

Видать, нарвались на самого Пал Саныча, а уж он расписал им меня, как крепостной художник деревянную тарелку. Вот же, – я скрипнула зубами, – недаром говорят, что инициатива наказуема. Да, в тот момент – когда я впервые переступала порог института, – мне хотелось продвинуться на железной дороге, сделать карьеру, обеспечить себя теплым рабочим местом в кабинетике.

Но ведь приоритеты могут меняться! Сколько мы это обсуждали с дедом, и он не уставал повторять: «Чистые погоны – чистая совесть». А я всегда прислушиваюсь к старым и мудрым людям. А еще в моей жизни появился Дима, и я хочу побольше времени тратить на него. В общем, много причин, по которым все поменялось.

Но как сказать такое в глаза столь высокопоставленному начальнику? Ведь он полностью прав. Способностями меня Бог не обидел – раз. Целевое направление на поступление они мне выписали – два. Будут оплачивать сессии в виде дополнительного отпуска – три. И как я могу отказаться?

– Вам все правильно рассказали, – призналась я, – на кафедре я показала свои знания. Кроме того, сотрудничаю с ними как представитель производства. Но теория и практика – это несколько разные вещи. Если я берусь за дело, то должна делать хорошо. А получится ли…

– Альбина Леонидовна, у меня мало времени, – прервал меня начальник, – к сожалению, продолжать нашу беседу не могу. Меня ждут дела. Могу лишь повторить вам, что вопрос решенный, все согласовано. Поэтому теперь вы идите в отдел кадров и оформляйтесь на свою новую должность.

– А к кому подойти в кадрах?

– К Виктору Николаевичу, он все расскажет, покажет.

– Поняла, спасибо, – и я не стала больше задерживать Кандюшина.

Шла на первый этаж к начальнику отдела кадров и вспоминала, как выговаривала Диме, дескать, как ты мог согласиться на эту командировку. А вот так – начальство вызвало и велело выполнять. Теперь я в полной мере поняла, как это делается в серьезных организациях.

– Добрый день, – Виктор Николаевич поднялся навстречу мне с какими-то бумагами в руках, – пойдемте к Анне Николаевне, она вас оформит.

– Подождите, я еще хотела бы узнать у вас подробности, – остановила я его. Ведь кто знает, будут ли со мной любезны те женщины из отдела кадров.

– Что именно?

– Я бы хотела написать заявление не с сегодняшнего дня, а, скажем, со следующего понедельника. Можно так? Просто я рассчитывала на то, что буду продолжать работать сменами, и запланировала множество дел, которые не терпят отлагательства. Понимаете? Я бы все свои договоренности выполнила, а в понедельник вышла и спокойно работала.

– Ну, даже не знаю, – Виктор Николаевич почесал затылок, – человек-то нужен прямо сейчас.

– Так я нагоню, могу задерживаться первое время. Мне главное сейчас…

– Ну хорошо, я скажу девочкам, чтобы оформили вас с понедельника. Что-то еще?

– Да, у меня вопрос. Чем я буду заниматься в отделе? Хотелось бы получше подготовиться.

Виктор Николаевич вздохнул, видимо, сетуя, что я такая дотошная. Не даю спокойно заполнить бумаги и перейти к следующим задачам.

– Смотрите, у нас в Управлении такой порядок. Все, кто у нас работают, даже большие начальники, начинали с самых низовых точек. По-другому никак. Чтобы сделать достойную карьеру, ты должен пройти все ступени. Только так возможно знать всю работу предприятия и быть объективным.

– Понимаю, – согласилась я.

– Вы знаете, бывает, приходят на работу после института дети начальников. Но даже их сначала ставят на самую низшую ступень. И если они себя проявят, то будут шагать дальше. Сразу на высокую должность никого не ставят.

– Я поняла. И вовсе не претендую на высокую должность. Меня больше интересует, чем я буду заниматься.

– Для начала будете в основном работать с документацией, проверять правильность оформления договоров.

Я примерно поняла, что он имеет в виду. Такую работу не назовешь совсем уж неинтересной. И то хорошо.

– Так, а вот вы обмолвились, что дальнейшее продвижение зависит от того, как сотрудник себя проявит, – не унималась я со своими расспросами. – А у меня будет такая возможность?

Я подумала – раз уж я теперь работаю в Управлении, и это не обсуждается, то почему бы не задуматься о всяких возможностях?

– Ой, – опять вздохнул Виктор Николаевич, и его взгляд выражал, что ему некогда и он очень торопится, – такие вопросы вам лучше задать своему непосредственному начальнику, Петру Аркадьевичу.

Петр Аркадьевич? Прямо как деятель царских времен Столыпин.

– Ладно, – я улыбнулась и позволила начальнику кадров избавиться от моих назойливых расспросов, – пойдемте уже оформляться.

Мы вошли в тот самый соседний кабинет, где сидели те же самые дамочки, что и летом. Только тогда из приемника лился колокольчиком голос Сенчиной, а теперь детский хор исполнял «Я играю на гармошке».

При появлении начальника приемник сделали потише.

– Анна Николаевна, – Виктор Николаевич обратился к той самой поклоннице Пугачихи, – оформите переводом товарища Новосельцеву.

– Со следующего понедельника, – подсказала я.

– Да-да, конечно, – согласился Виктор Николаевич, указал мне на стул рядом со столом, где восседала полная женщина с лохматой прической, и стремительно вышел.

Я послушно уселась на стул. Анна Николаевна тем временем просмотрела мои бумаги, велела расписаться в нескольких местах. Потом сняла трубку одного из телефонных аппаратов.

– Пётр Аркадьевич, пришлите ко мне Садовскую.

Пока та шла, другая кадровичка положила передо мной направление на инструктаж:

– Пройдете перед началом работы.

Вскоре дверь открылась, и в кабинет вошла невысокая щуплая женщина на высоких каблуках с прической «боб». Она по-хозяйски придвинула стул и села рядом со мной.

– Люда, познакомься, это ваша новенькая, – Анна Николаевна кивнула в мою сторону, – отдадите ей проверку договоров со сторонними организациями и… и переписку с грузоотправителями.

– О-ох! – вскрикнула обладательница каблуков и «боба». И даже приложила руку туда, где сердце. – Четвергова не отдаст!

– Что значит не отдаст? – поморщилась Анна Николаевна. – У нее своей работы полно.

– Но она сказала, что со всем справится, – продолжала гнуть Садовская. – Она согласна на переработки.

– Ну какие переработки? – не сдавалась кадровичка. – Ни один сотрудник не может выдержать шестьдесят часов в неделю.

– А она сказала, что будет справляться. Она на этих переписках собаку съела.

– Нет, – решительно ответила Анна Николаевна, – все уже согласовано с руководством. И нагрузка в шестьдесят часов на одного человека невозможна. К тому же, любая проверка нас за это так нагреет!

Садовская с неприязнью скользнула по мне взглядом.

Ну вот, начинается в колхозе утро! Теперь мне обеспечена вражда с какой-то Четверговой, которую я еще в глаза не видела! А то и на пару с Садовской начнут козни строить. Чуяло мое сердце.

А может, пока не поздно, встать и уйти? Но куда мне идти, если все уже согласовано, решено и обсуждению не подлежит? И если я начну сейчас возмущаться, меня сочтут истеричкой, скандалисткой и вредным элементом.

– Так что, Люда, отведи товарища в ваш отдел и познакомь с коллективом и рабочим местом, – сухо сказала Анна Николаевна Садовской.

– А можно все это потом, когда уже на работу выйду? – взмолилась я. Очень уж хотелось оттянуть момент знакомства с Четверговой.

– Хорошо, до понедельника можете отдыхать и готовиться к работе, – сказали мне.

Я вышла на свежий воздух. Хотя свежим его можно было назвать лишь условно. Над городом парила августовская духота. Асфальт под палящими лучами солнца готов был начать плавиться. А я не в сарафане и босоножках, а в форме.

Огляделась по сторонам. ГУМ и порядочные магазины рядом, но что мне там делать? Зачем толкаться в очередях, если столько вещей привезено из Москвы? Сесть на автобус и прокатиться в «Альбатрос»? Но какой сейчас «Альбатрос», надо сначала чеки Лариске отдать. Хоть она и говорила, дескать, не надо отдавать, но я так не могу. Чеки – большая ценность даже для нее. Сходить к Лариске – ее дом недалеко отсюда, – но она сейчас на работе.

Так что поеду домой, хоть высплюсь и отдохну. И правильно я сделала, что набралась наглости и выторговала себе почти неделю перед выходом на новую должность. Все намеченные дела успею сделать.

Лавочки у доминошного стола оставались к этому часу единственным местом, куда падала тень от раскидистых акаций. Именно там и сидели завсегдатаи двора.

– Альбина, – дед поднялся с одной из лавочек и пошел мне навстречу. В одной руке у него была сетка с продуктами, в другой – дымящаяся папироса.

– А где Ритка? – спросила я.

– Как где? Ушла на музыку, еще утром.

– Ясно, – кивнула я, и мы пошли домой.

– Володька звонил, – сообщил дед, – звонит и спрашивает: «А вы что, уже приехали?».

– Надо было сказать: «Нет, не приехали. Мимо Ярославля проезжаем. А ты с автоответчиком разговариваешь».

– С кем? – переспросил дед.

– Да это я так.

Глядя на сетку с продуктами, я поняла, как же проголодалась. Сейчас вскипятим чайник, приготовим что-нибудь на скорую руку. А, может, уже есть в холодильнике что-то готовое…

Но дома я первым делом я отправилась в ванную. И поняла, что вовсе не беременна. Это была всего лишь задержка. Блин, день только начался, а такое чувство, будто уже закончился – драматическим аккордом. Столько разочарований за короткий отрезок времени. Словно сверкающий огнями поезд промчался мимо на всех парах, а я осталась стоять на пустынной холодной станции. Но ничего, – успокаивала я себя, – значит, пока не судьба. Всему свое время. Вот вернется Дима, и все у нас будет хорошо.

Глава 17

С утра настроение, конечно, было паршивым. Ненавижу, когда приходится выходить из зоны комфорта. И, главное, не по своей вине. Когда я перешла из кассы на Спутнике в кассу на Угольной, это было прекрасно. Я сама этого добивалась, сама поменяла неудобства обшарпанной избушки на крупную современную станцию. При этом, условия работы оставались привычными. Сменный график, продажа билетов.

А что теперь? Ни с того ни с сего вызывают, ставят перед фактом. И теперь для меня меняется все – график работы другой, задачи совершенно другие, да и еще и коллектив с самого начала не горит дружелюбием.

Когда я поступала в институт, то представляла себе иную картину. Сначала бы диплом получить, а потом уж думать, куда и чего. Ладно, какой смысл переживать, если все решено и согласовано.

После завтрака я устроилась в кресле возле журнального столика и принялась листать телефонный справочник.

– Мама, мне нотную тетрадь надо купить, – отвлекала меня Ритка от бесконечного списка фамилий. – Дай двадцать копеек.

– Сейчас, – я прошла в прихожую и достала кошелек из сумочки, – на тебе рубль, вдруг надо будет еще что-то купить.

Ритка вскоре ушла, а я опять засела за справочник.

– Что ищешь? – в зале появился дед.

– Ох, – я вздохнула и отложила увесистую книгу, – хочу сегодня сходить к Диминым родителям, а тут такая незадача. Забыла, как их зовут, представляешь? Слушай, а может, ты помнишь?

– Диминых родителей? – дед задумчиво почесал затылок. – Не-а, не помню. Мать вроде Людмила… А нет, Любовь… А отчество…

– Короче, ты тоже мне не помощник, – поняла я, – ладно, пойду так. Как-нибудь выкручусь. Можно же и не называть их по именам.

– А что это ты к ним собралась? – полюбопытствовал дед.

– Да надо съездить в Арсеньев…

И я вкратце рассказала, как мы с Димой сгоряча решили предупредить Валерку о подлых намерениях Валюши.

– В ЛТП? – дед нахмурил брови. – Так туда же самых отъявленных отправляют. У нас даже Молодожен там не был ни разу.

– Так у Молодожена и жена такая же. А порядочные жены, как я поняла, частенько туда мужей отправляют. Если хотят отдохнуть от пьяной рожи.

– И долго она так продержится? Ну, год он там побудет, ну два. А потом-то что?

– Не знаю, – пожала я плечами, – она говорит, или в ЛТП или в дурдом, но куда-нибудь его непременно сбагрит.

– В дурдоме тоже долго не держат. Максимум год, и то, если что-нибудь натворил серьезное.

– Да я тоже говорила, мол, как ты с ним жить собираешься. Но ей сейчас главное – двухкомнатную урвать. Потом, видимо, будет думать, куда его пристроить.

– Ну Пашина, – фыркнул дед, – я, конечно, всегда знал, какая она хитрая. Но чтобы до такой степени?

– Честно говоря, я не уверена, стоит ли мне ехать искать этого Валерку, предупреждать. Все же это их личные дела. Он может мне и не поверить. Скажет – а, подружка из зависти наговаривает.

– А он и не поверит. Он тебя и слушать не станет, – с неожиданной уверенностью молвил дед.

– Почему?

– Ну ты что, Валерку не помнишь? Он же со странностями – нелюдимый, молчаливый, себе на уме. Он тебя выслушает и ничего не ответит, уж будь уверена. Ни одной мысли на его лице не увидишь.

– Вот даже как? Выходит, он изначально был со странностями, а потом его в общежитии обокрали, так и вовсе в дурдом попал.

Наверное, не стоит во все это лезть. Чересчур умная Валюша и ее сумасшедший муж сами как-нибудь разберутся.

Но мне очень хотелось познакомиться, наконец, с Димиными родителями. А еще больше манила возможность прокатиться на машине с ветерком – в такой погожий летний денёк.

И я надела легкий сарафанчик нежно-сиреневого цвета, босоножки и вышла на улицу. Зашла в булочную и купила три шоколадки в яркой обертке с названием «Фантазия». Правда, недешевые – по рубль двадцать, зато очень вкусные, с крошкой печенья. Пригодятся.

От булочной перешла дорогу и очутилась на улице Давыдова. Среди стройных рядов пятиэтажек довольно быстро нашла дом с нужным номером. Поднялась на второй этаж и постучалась в обитую бордовым дерматином дверь.

Мне открыли почти сразу же. На пороге стоял высокий мужчина с военной выправкой и сединой на висках. Как же он обрадовался при виде меня!

– Альбина, давай проходи! А мы с Любовь Григорьевной ждем тебя, ждем. Мать! – крикнул он в сторону комнат. – Иди скорее, Альбина пришла!

В прихожей появилась приятная женщина с короткой кудрявой прической. И сразу кинулась меня обнимать.

– Альбина, как же мы рады! – защебетала она с восторгом. – А я каждый день твои любимые пирожки стряпаю. Когда вы приехали?

– Да буквально на днях вернулись. И я первым делом решила к вам отправиться.

– И правильно! И правильно, – зачем-то повторила она. – Как же хорошо, что ты утром пришла, а то мне к двум часам в школу. Я ведь сейчас во вторую смену работаю. Давай, иди мой руки и проходи на кухню.

Складывалось впечатление, что мама Димы учительница, а отчим, скорее всего, военный в отставке.

Квартира у них оказалась самая обыкновенная, двухкомнатная «хрущевка». И все помещения смежные. Из прихожей в кухню вел проход, соединенный с залом, поэтому зал передо мной предстал во всей красе. Дверь в спальню была распахнута, и бросились в глаза стеллажи с книгами – от пола до потолка. Везде и во всем царил идеальный порядок. Газеты аккуратной стопочкой лежали на полке журнального столика. На коврах ни соринки. Сквозь идеально чистые стеклянные дверцы «стенки» сверкал начищенный хрусталь и посуда из богемского разноцветного стекла.

– В Арсеньев сегодня поедем или в другой день? – деловито спросил меня отчим Димы.

– Хотелось бы сегодня, если возможно.

– Понял, – кивнул он, – тогда я пойду за машиной, а вы пока пейте чай. Альбина, чувствуй себя, как дома.

Я выпила глоток чая из цветастой фарфоровой кружки и надкусила пирожок. Сроду не пробовала такой вкуснятины.

– Пирожки великолепны, – сказала я.

– Все дело в тесте, – ответила хозяйка дома, – я его покупаю в «Кулинарии». Знаешь, в той, которая рядом с «Молочной кухней».

У меня было такое впечатление, будто я всю жизнь знала этих людей, часто приходила в их дом. Они же меня, как родную, принимают. Да их и можно понять. Любые родители хотят, чтобы их сын был счастлив и жил с любимой женщиной.

– Ты хоть расскажи, как там все было в поездке, – попросила Любовь Григорьевна, – Дима сказал, вы случайно оказались в одном поезде.

– Да, вы представляете… – и я с удовольствием стала живописать все эти волшебные моменты, будто вновь их проживая.

Женщина слушала меня, не перебивая, и лишь понимающе улыбалась.

Я дошла до того момента, как впервые поехала к Диме в гости, когда мы услышали через распахнутую форточку звук клаксона.

– Ой, Иван Аркадьевич приехал, – Любовь Григорьевна выглянула в окно, – да, это он. Ты иди, Альбиночка, вам ехать далеко, а еще обратно надо вернуться засветло. Расскажешь в следующий раз. Ты приходи к нам почаще, хорошо? Так рады будем!

– Хорошо, – пообещала я.

Возле подъезда стоял знакомый оранжевый «Москвич». Я помахала Любовь Григорьевне, которая стояла на балконе, села рядом с Иваном Аркадьевичем, и машина тронулась. Надо же, в первую же встречу без всяких проблем узнала их имена-отчества.

Мы пронеслись мимо конечных остановок нашего города, мимо пригорода, и вскоре потянулись бесконечные километры дороги вне населенных пунктов. С обеих сторон высился лес, иногда мелькали поля и луга. Машин на трассе было совсем мало. В основном – грузовики вроде того, на котором ездил Вадим, да КАМАЗы. Иногда встречались пассажирские автобусы межгорода типа «ЛАЗов».

И теперь уже Ивану Аркадьевичу я рассказывала о поездке в Москву, о Диме. И в такие минуты отодвигались куда-то на задний план тревожные мысли, забывалось, что Дима вообще-то сейчас на войне.

Я дошла до того момента, как мы решили во что бы то ни стало предупредить несчастного Валерку, какая подлость его ожидает.

– И вот знаете, в тот момент, сгоряча, я была полностью уверена, что так и надо сделать. А теперь мне не дают покоя мысли – правильно или неправильно. Ведь по сути не наше это дело. И Валюшу тоже можно понять. Через каких-то десять лет ее дочери стукнет восемнадцать, а они ютятся в однокомнатной.

– И что? – удивился Иван Аркадьевич. – Именно, что восемнадцать лет, взрослая девка будет. Сама уже найдет, где ей жить. Или от предприятия квартиру получит, или к мужу уйдет.

Ага, восемнадцать Анечке стукнет в девяносто втором году, когда от предприятия ничего уже не получишь.

– Смотря на каком предприятии она будет работать, – сказала я, – не везде же квартиры дают. Да и очередь отстоять придется. Лет десять точно. К мужу уйти? А вдруг со свекровью не заладится? Или попросту разведутся?

– Мы же тоже небольшую квартиру получили на троих. А наши соседи въехали в такую же, но их четверо – двое детей было. И ничего, все же как-то устраиваются. Нет, – подумав, он мотнул головой, – неправа все же твоя подруга, неправа. Правильно Дима сказал: где ты такую нашла.

Иван Аркадьевич переключил скорость на повышенную, и машина понеслась еще быстрее. А я еще раз подумала, что не смогла бы управляться с «коробкой» после того, как привыкла ездить на «автомате».

Пару раз мы останавливались на небольшой отдых, и вскоре увидели среди деревьев на обочине белый прямоугольник с надписью «Арсеньев».

Поначалу за окном мелькали лишь частные деревянные дома. И вдруг я заметила парящую на фоне голубого неба огромную белую фигуру.

– Ой, что это? – воскликнула я. – Иван Аркадьевич, остановите, пожалуйста!

– Да мы можем прямо туда подъехать, если хочешь.

– Хочу, конечно, хочу!

Кто бы мог подумать, что в такой глубинке можно увидеть такую красоту?

Мы заехали на сопку и вышли из машины. На постаменте стоял белоснежный памятник высотой в четыре человеческих роста.

– «Выдающемуся исследователю Дальнего Востока, неутомимому путешественнику Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву, в честь столетия со дня рождения», – прочитала я надпись.

– Ух ты, – замер в восторге мой спутник, повернувшись в сторону от памятника.

Я тоже посмотрела туда. Под площадкой простирался, как на ладони, цветущий, искрящийся в солнечных лучах город.

– Боже, – пробормотала я в замешательстве.

– А что удивляться, город процветающий, здесь два оборонных завода. Люди хорошо зарабатывают, живут в радость. Говорят, у них даже остановки из мрамора.