Текст книги "Девушка из цветочной лодки"

Автор книги: Ларри Фейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Мы с Петром Аркадьевичем сели на предложенные стулья.

Первым заговорил Роман:

– Итак, вы предлагаете на основе нашего склада с руководящими документами создать отдел под названием «Научно-технический информационный центр», верно?

– Да, – кивнула я.

Идея была не моя. Когда я работала на кафедре в моей прошлой жизни, у нас в Университете образовался почти такой же бесхозный склад. Там хранились научные труды, диссертации, нормативные документы. И одна рядовая сотрудница библиотеки решила навести там порядок, мотивируя тем, что ценные экземпляры без присмотра теряются.

Постепенно она систематизировала все, что там находилось, расставила по порядку на полках. И даже название для этого отдела придумала: «Научно-технический информационный центр», или, сокращенно, НТИЦ. Вскоре отдел официально оформили, включили в его структуру библиотеку. А эта сотрудница стала именоваться директором НТИЦ, в который входила библиотека и тот самый отдел, который она привела в порядок. Вроде простая идея, а все говорили: «Какая она молодец, сделала себе имя», расхваливали ее на все лады.

– Мы с товарищами посоветовались и решили, что идея стоящая, – сказал Роман. – Вы правильно пишите, что РД приходится долго искать, из-за этого образуются простои в работе отделов. Это как раз понятно. Мы давно хотели объединить библиотеку с этим складом, но как-то все руки не доходили. Далее – вы предлагаете свою кандидатуру на должность заведующей этим отделом.

– Верно, – подтвердила я. – Буду получать новые документы, вести учет, выдавать экземпляры под роспись. Как итог – сохранность гарантирована, а поиск быстрый. Все это сэкономит много времени для работы Управления.

– И вас не смущает, что придется поменять наш благоустроенный отдел на полуподвальное помещение? – прищурился Пётр Аркадьевич.

– Нисколько, – твердо ответила я.

– Но ведь обустраивать новое место сложнее… И в отделе вы занимаетесь работой по специальности, со всеми перспективами на продвижение…

О чем он говорит? На его глазах происходит травля нового сотрудника, а он удивляется и талдычит про какое-то благоустройство. Про работу по специальности. А продвижение? Вон, сколько их сидит в отделе, никуда не продвинувшихся за столько лет!

Не буду я сидеть в одном кабинете с этими кикиморами, мне мои нервы дороже. У меня парень в Афганистане, и дочери скоро в школу идти. Так что здоровье мне еще пригодится.

– Сколько, по-вашему, потребуется времени на приведение отдела в порядок? – включился в разговор товарищ Бродов.

– Пары недель хватит, – ответила я. – Только сначала необходимо будет провести субботник. Ликвидировать пыль и грязь в таком огромном помещении я одна не в состоянии.

– А как вы собираетесь систематизировать такое количество литературы? У вас есть библиотечное образование или опыт работы в библиотеке?

– Буду консультироваться с нашим библиотекарем, – предположила я, – либо можно объединить библиотеку с этим отделом. Не думаю, что это большая проблема. Во время учебы я много времени проводила в библиотеках и прекрасно знаю, как там все устроено.

Бродов задумчиво постучал пальцами по столу.

«Ну же, думай быстрее, – взглянула я на него, пытаясь передать мысленные сигналы, – или „да“, или „нет“. Если „нет“, я иду писать заявление на увольнение и еду домой».

– Спасибо вам, Альбина Леонидовна, за ваш свежий взгляд на нашу организацию, за такое интересное предложение…

Я ждала, что он закончит фразу чем-то вроде: «Но мы не готовы к таким переменам, так что еще раз спасибо». Но вместо этого я услышала совсем другие слова:

– Роман, подготовь приказ на создание нового отдела, – он обращался к своему помощнику.

– То есть отделу быть? – уточнила я. – А мне что делать?

– Как только приказ подпишут, я за вами приду, и пойдем в отдел кадров писать заявление на ваш перевод на должность заведующей НТИЦ, – сказал Роман.

Когда мы шли по коридору обратно в отдел, Пётр Аркадьевич не преминул сделать мне замечание:

– Вам все же надо было поставить в известность своего непосредственного начальника, то есть меня, а не прыгать через голову. Но это я вам так, на будущее говорю.

Мы остановились у двери коммерческого отдела. Из кабинета слышались хриплые вопли Анриетты. Должно быть, несчастная выпускала пар, который не решилась по каким-то причинам выпустить утром.

– Пётр Аркадьевич, а можно я пойду к Раисе Федоровне, узнавать премудрости библиотечного дела? А то здесь мне все равно делать нечего.

– Ладно, идите, – разрешил он.

И я полетела в библиотеку, как на крыльях. Подумать только – я буду заведующей отделом! И пусть это совсем не по специальности, зато как звучит!

Глава 23

И домой в этот день я тоже летела окрыленная. Даже августовская духота не способна была испортить мне настроения. Раиса Федоровна оказалась удивительным человеком – добрая, интересная. Поведала мне, как составить каталог изданий и даже отдала старый каталожный шкаф с ящичками. Передала моему отделу целую кипу карточек из Книжной палаты и объяснила, как их заполнять. А еще читательские формуляры и индикаторные формуляры – что, как выяснилось, принципиально разные вещи.

У меня аж дух захватило, сколько работы мне предстоит. Но какая же она оказалась интересная и захватывающая! То, что видят читатели в библиотеке – всего лишь часть айсберга, и внутренней работы с фондом намного больше, чем простая выдача книг.

Дома, когда я умылась и вошла в зал, то невольно замерла от царившего там беспорядка.

– Что происходит?

– Ой, мама, – Ритка стояла перед открытыми дверцами книжного шкафа «стенки» с тряпкой в руках. А вокруг – на полу, на полках, на диване – валялось в беспорядке множество книг, – а я решила книжное отделение в порядок привести!

И именно сейчас, когда я пришла с работы и хочу отдохнуть? Больше всего мне хотелось сказать ей, чтобы запихнула все книги обратно и не лезла куда не следует. Но я сдержалась. И даже сделала вид, что мне нравится вся эта суета. Потому что нельзя обламывать порыв человека сделать что-то полезное. Если я хочу, чтобы девчонка росла чистюлей, надо поощрять и хвалить.

И я сказала:

– Какая же ты молодец! Значит, в книжном отделе будет идеальная чистота? Здорово!

Ритка просияла и принялась натирать очередную книгу с еще большим рвением.

– Я сегодня ходила в гости к Юрочке, а там баба Зина в книжном шкафу убиралась, – рассказала она, – но лучше всего убирать пыль с книг пылесосом. А у них пылесоса нет, и у нас тоже. Поэтому берешь каждую книгу и протираешь влажной тряпочкой.

Хм, влажной тряпочкой. По-моему, такое лучше делать, когда отопление включат. А не сейчас, когда воздух донельзя влажный. Вдруг обложки плесенью покроются после такой манипуляции?

Но в следующую минуту я увидела, что Ритка орудует двумя тряпками. После того, как протерла влажной тряпкой, она обрабатывала книгу абсолютно сухой. Что ж, тогда все правильно. Именно так и я буду бороться с пылью во вверенном мне отделе. И очень хорошо, что дома подвернулась небольшая практика.

– Знаешь, я бы тебе помогла. Но чуть попозже, а то устала после работы и есть хочу, – начала я.

И тут мой взгляд упал на одну книжку, которая ждала своей очереди на диване, среди многих других. Ну-ка, ну-ка. Я выудила книженцию из стопки.

Неприметная бежевая обложка. Не глянцевая, не яркая. Впрочем, в это время все книги – хоть классические, хоть приключенческие, – похвастаться цветастыми обложками не могут. Вверху обычным шрифтом имя автора – М. В. Максимова. Внизу черно-белый рисунок – вязаное полотно на спицах. А посередине название крупными буквами «Азбука вязания».

Я пролистнула первые страницы. А там было все, что нужно каждой уважающей себя вязальщице – и как правильно держать спицы, и как провязывать петли. Боже! У меня аж дыхание остановилось. Судя по прочитанным отрывкам, я легко научусь. Все же понятно. И курсов никаких не надо.

Мне захотелось прямо сейчас побежать к шкафу, достать спицы и мотки Альбины и начать тренироваться. Однако, в эту минуту заурчал голодный желудок, и желание поужинать пересилило. Я бережно спрятала книгу на полке шкафа в своей комнате и по пути на кухню воодушевленно бросила Ритке:

– Будешь учиться вязать? – и представила, как мы вместе сидим с этой книжкой. Я делаю вид, что учу ее – в то время, как учусь сама.

А что, знания так и укрепляются. Когда кого-то учишь, сама быстрей постигаешь науку.

Но тут в зале появился дед:

– Куда ей еще вязать? У нее музыка, и школа скоро начнется. А после школы домашка…

– А если все грамотно спланировать? К примеру, до часу дня – школа, с часу до двух домашка, с двух до трех музыкалка…

– А читать ей когда? А отдыхать когда? – дед смотрел на меня с нескрываемым неудовольствием. – Нельзя же так нагружать одного человека.

– Ладно, – подумав, не могла не согласиться я, – а то еще вырастет трудоголиком.

– Кем? – переспросил дед.

Но я не успела ответить. В дверь позвонили, и дед пошел открывать.

Минуту спустя в зал ворвались ураганом Пашина и ее дочка. И все почти одновременно заговорили, перебивая и не слушая друг друга.

– Анечка! – Ритка чуть не выронила очередную книжку и тряпку. – Ты приехала?

– А как же, скоро ведь сборы в школе, – важно отвечала та.

– А еще мы в двухкомнатную переезжаем! – победоносно потрясла ключами Валюша, при этом улыбка у нее была до ушей.

– Да ты что? – одновременно ахнули мы с дедом.

– Да! Уже и мебель грузовиком перевезли. Теперь тюки с вещами надо перетаскать. Но вы же поможете? У нас вся надежда на друзей!

– А я не хочу в ту школу! – визжала Анечка. – Я хочу ходить в старую!

Девчонки продолжали орать, не давая нам с дедом расспросить Пашину, и я в конце концов сказала:

– Так, Рита, бери Аню и идите куда-нибудь!

– Так мне же доделать надо! – Ритка возмущенно показала на книги.

– А вы с Аней положите книги на полки стопками, чтобы не валялись где попало, и марш на улицу!

Девчонки быстро запихнули книги на полки и, весело переговариваясь, убежали.

– Так уже и ордер есть, и ключи? – спросила я Пашину.

– Да, все есть, – продолжала та широко улыбаться.

– А в каком районе? – спросил дед. – Почему дочку надо в другую школу переводить?

– На Некрасовской, – ответила Валюша, – дом восемьдесят первой серии, представляете? Остановка рядом, Универсам рядом, рынок рядом. Лифт работает. Так здорово! Квартира на шестом этаже, и лоджия есть, правда, маленькая. И почему-то она в спальне находится. Кухня небольшая, но это ничего, зато своя наконец-то. Да вы сами завтра все увидите. Мы же пойдем туда тюки переносить.

– Так Некрасовская далековато отсюда, – присвистнул дед, – остановки четыре, наверно, или пять. Смотря, где на автобус садиться.

– Не так уж это и далеко, – с оптимизмом махнула рукой Пашина, – к друзьям всегда можно в гости приехать. Зато до работы теперь ближе. Утром на трамвай прыгнула, три остановки – и там. И центр города рядом.

Мне очень любопытно было посмотреть новую квартиру Пашиных, но как я им помогу с тюками, если завтра весь день работаю?

– Ты завтра на смене или нет? – как раз спросила Валюша.

– Да я теперь вообще на другой работе.

– Как? – опешила она.

Дед похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли папиросы, и сказал:

– Ладно, вы болтайте, а я на улицу.

Я в двух словах объяснила, где и кем сейчас работаю.

– Да, – призадумалась Пашина, – стало быть, на тебя можно только после пяти рассчитывать?

– А ты сама-то как? Ты же тоже пятидневкой работаешь.

– Да мне отгулы дали, специально для переезда. Слушай, Альбина, у нас даже чайник сейчас упакован. Можно у вас хоть чаю-то выпить?

– Да, пойдем на кухню, – спохватилась я, и мы пошли ужинать.

– Ой, и сгущенка есть, – обрадовалась гостья, – и кофе какой хороший. Из Москвы привезли?

– Да, – я достала из холодильника небольшую кастрюлю борща и поставила на плиту разогревать, – а как двухкомнатную дали? Все-таки вышла за Валерку?

– Ой, – закатила глаза Пашина, – с Валеркой что-то странное. Я так и не поняла, что именно, да теперь уж все равно. Короче, приезжаю я в Арсеньев. Иду на завод. Показываю паспорт на проходной, а мне говорят: «Не можем пропустить»!

– Как? – я сделала круглые глаза. – Ты же бывшая жена, и фамилии у вас одинаковые, и ребенок общий.

Она развела руками:

– А вот так, без всяких объяснений. Нет, и всё тут. Ладно, стала я ждать, когда рабочий день закончится. Три часа на улице простояла, как пенёк! На самом солнцепёке! И что ты думаешь? Вываливается после гудка толпа рабочих. Я давай подпрыгивать, где там Валерка, а там столько народу, ужас! Хотела в толпу влезть, так меня едва не затоптали. Там – или с ними иди одним потоком, или раздавят.

– Представляю, сколько ты натерпелась.

– Ага. Ну, я пошла вместе с толпой, как по руслу реки. Глядь, а вот же Валерка. Стала ему кричать, и он даже начал оборачиваться. А тут какой-то бугай, – то ли бригадир его, то ли кто, – как зыркнет на меня, да как припечатает матерными словами! И вскоре они из моего обзора скрылись.

– Ну надо же! – воскликнула я как можно сочувственнее. – И что ты дальше делала?

– Да что? Большая часть толпы по пути разошлась по домам – сворачивали к пятиэтажкам и пропадали. А маленькая часть, и Валерка с ними, зарулили к трёхэтажному зданию. А там надпись «Общежитие». Ну, думаю, сейчас я в общагу проберусь и Валерку обработаю. Ага, не тут-то было!

– Что, и в общежитие не пустили?

– Нет! Представляешь? Я и так и сяк, и даже заплакала перед вахтершей. А она – не велено, и всё тут! Даже из вестибюля меня попросила выйти. Ну что мне оставалось делать? Села на ступеньки крыльца и сижу, плачу.

Я разлила борщ по тарелкам и поставила на стол. Налила чай в кружки.

– И долго так просидишь, на ступеньках-то? – покачала я головой. – Ты ешь, сейчас хлеб нарежу.

– Я готова была до утра так сидеть, – Пашина аж всхлипнула, вспоминая свои мытарства. – А что, сейчас лето, ночи жаркие. Просижу, думаю, до утра. А утром Валерка пойдет на работу, и я его – хвать! За шкирку да на солнышко, вернее, в ЗАГС. Сижу, реву. И вдруг слышу сзади незнакомый голос, такой ласковый: «А что мы плачем?». Оборачиваюсь. Стоит мужик, полный такой, рыжий, с усами. И я возьми и ляпни: «Да замуж хочу выйти».

– Да ты что? Так и сказала? А он?

– А он засмеялся и говорит: «Я тоже жениться хочу, надоело по общагам болтаться. Пойдем на танцы».

– И ты пошла?

– А что тут такого? – пожала плечами Пашина. – Понимаешь, я впервые за столько лет поняла, что могу еще кому-то нравиться. Натанцевались мы в тот вечер! И ночь подошла. Генка мне и говорит: «Пойдем», а я с ним готова хоть куда угодно. Пришли к той же самой общаге. Он в окно первого этажа постучал и говорит: «Пацаны, я с женщиной пришел, освободите комнату нам».

– И они освободили? Куда-то ушли?

– Да как я поняла, там всего двое было в комнате, кроме Генки. Ушли куда-то. А мы в окно залезли, Генка меня подсадил. А у меня же столько времени ни с кем ничего, – Пашина понизила голос и огляделась, не слышит ли кто. Но в квартире, кроме нас, никого не было, и она продолжала: – А я так по мужскому плечу соскучилась! И я стала такая счастливая! Понимаешь, я почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова!

А я в очередной раз подумала, что не зря все же съездила в Арсеньев. Получается, хотела помочь Валерке, а помогла сразу и ему, и Валюше, и даже незнакомому парню.

– Ну ты, мать даешь, – восхищенно пробормотала я, – столько приключений, еще и мужика себе нашла.

– Всю ночь не спали, представляешь? Все друг другу про себя рассказали, все узнали. А наутро отправились в ЗАГС и поженились.

– Так просто? – удивилась я. – А как же сроки? Через месяц вроде расписывают.

– Да там у них проще все. У Генки везде знакомые. Мне вообще показалось, что они там все друг друга знают, городок-то маленький. Только я фамилию не стала менять. Как вспомню, сколько волокиты было со сменой фамилии, когда за Валерку выходила. А надо было тогда девичью фамилию себе оставить, из-за диплома хотя бы.

– Так ты по диплому не Пашина?

– Конечно, нет, я же замуж поздно вышла. По диплому я Совович.

– Но Генка не настаивал на его фамилию перейти?

– Нет, что ты! Он такой покладистый, такой добрый, и к Анечке хорошо относится. Да ты еще познакомишься с ним. Мы хотим такое новоселье отгрохать! Всех друзей позовем.

– Здорово, я так рада за тебя!

– Да, вот так, нежданно-негаданно жизнь и устроилась.

– А как с работой, Генке пришлось уволиться?

– Ну и что? Он уже здесь на завод устроился. Долго ли слесарю работу найти?

– Подожди-подожди, так он слесарь?

– Ну да, а что такого?

– А как же твои принципы? Помнится, ты говорила, за простого работягу больше никогда, ни за что?

– Так дело не в профессии, как выяснилось, – ответила Пашина, – Валерка-то что, двух слов связать не мог. А Генка – он знаешь, какой начитанный, какой умный? А шутник какой! С ним так интересно! Ой, Альбина, а борщ еще остался?

– Да, – я на всякий случай заглянула в кастрюлю.

– Надо же и Анечку накормить. Я ее сейчас позову. – Пашина высунулась в окно и позвала девчонок.

Через минуту кухня наполнилась шумом и детскими голосами.

– Тетя Валя, не переводите Анечку в новую школу, – принялась канючить Ритка. – Мы же привыкли в одной школе учиться.

– Не пойду в другую школу! – топнула ножкой Анечка.

– Да как тебе еще объяснять? – прикрикнула Пашина и посмотрела на меня выразительно, будто призывая в свидетели.

– Я буду ездить на троллейбусе, – продолжала гнуть свое Анечка, – но не променяю свою школу ни на какую другую! Столько мальчиков хороших в классе, они мне так помогают во всем!

– Да мальчики везде есть, – увещевала ее мать, – не переживай. Ну сама подумай, а как ты будешь добираться в дождь, в снег? Ой, Альбина, а может, и правда, пусть в этой школе остается? А в плохую погоду будет к вам приходить ночевать.

Ну, Пашина неисправима!

– Ура, Анечка у нас ночевать будет! – заорала Ритка.

– Рита! – осадила я ее и повернулась к Пашиной. – Валя, ты извини, но я не уверена, что это хорошая идея. У девочки все вещи дома, а ночует она в гостях, самой же неудобно будет.

– Я ей дам необходимое! – не сдержалась Ритка, несмотря на мой выразительный взгляд.

– Опять же, кто за ней присматривать будет? – продолжала я, опять повернувшись к Пашиной. – Я устаю после работы. Дед человек немолодой, да и не стану я его об этом просить. Ты сама же места находить не будешь, как тут да что. А у вас в новой квартире, небось, даже телефона нет?

– Пока нет, но можно от соседей позвонить, – задумалась Валюша, – а вообще, ты права. Я же заснуть не смогу, если моя девочка не дома.

– Вот и я про то же. Не дело это – жить в одном районе, а учиться в другом. Да и в школе могут такое не разрешить.

– Да скорее всего не разрешат, – со вздохом согласилась Валюша, – Анечка же будет на Некрасовской прописана. Хотя, можно никому про это не говорить.

– Все равно люди узнают. Одноклассники будут знать, что Анечка на Некрасовскую ездит после школы? Будут. Рано или поздно дойдет до учительницы. А потом она тебя вызовет и отругает. Потому что в третьем классе ездить в школу через полгорода неправильно. Так, девочки, садитесь за стол, а то борщ остынет, – решительно сказала я.

Тем более, что за окном уже начало темнеть, а мне совершенно не хотелось, чтобы Пашины начали просить их проводить. И спать я хотела лечь пораньше – с утра столько дел на работе. Только успевай поворачиваться.

Я решила, что мой отдел не будет закрыт для посетителей, даже в самые первые дни. Пока привожу все в порядок – можно параллельно выдавать людям то, что им требуется. И Раиса Федоровна меня в этом поддержала. Все можно успевать. Через неделю Ритка пойдет в школу, а у меня в отделе уже будет полный порядок. Глядишь, все и наладится, войдет в колею.

Да, и еще новость. Валентина Николаевна приезжает десятого сентября. Дед сегодня письмо показывал. И это тоже повод для беспокойства. Как мы тут все уживемся? Все ли ее помыслы чистые? Меня почему-то смущает, что женщина, всю жизнь прожившая с серьезными начальниками, вдруг остановила свой выбор на самом простом пенсионере. Первый муж у нее был капитан, второй какой-то начальник. Наверняка же привыкла к другой обстановке.

Хотя, вон Пашина, еще недавно говорила, что за слесаря она, ученая дама, больше ни-ни, а вышла же и счастлива. Что она сегодня сказала – не в профессии дело, а в человеке?

Глава 24

Через пару недель я пришла в свой отдел, а там все привычно блестело. Недалеко от входа стоял вместительный шкаф с каталогами. Столы по периметру по-прежнему находились на своих местах, но теперь на них не было свалки из пыльных бумаг. Столы стояли идеально чистыми и предназначались для просмотра материалов на месте. Не каждому же надо брать стопки с собой.

Один из столов стал моим рабочим местом – его я определила в самое удобное место, в углу у окна. А на широкий подоконник поставила ящики с читательскими формулярами. Теперь мне достаточно было протянуть руку, найти по алфавиту формуляр и вписать туда выдаваемую книгу.

Другой стол, для чаепитий и личных вещей, я устроила в самом дальнем углу, за стеллажами. Там же было зеркало во весь рост и вешалка для одежды. Красота!

Из старых шкафов были безжалостно ликвидированы покрытые пылью времён шторки. И через чисто вымытые стекла виднелись корешки наиболее ценных экземпляров. На всех стеллажах теперь имелись разделители. Вся литература систематизировалась сначала по разделам, потом по алфавиту и далее по номерам. Поэтому найти нужный документ больше не представляло никакого труда.

К моему большому удовольствию, в помещении нашлась радиоточка. И сегодня я как раз принесла бежевую пластмассовую коробку с прорезями для звука, включила вилку в специальную розетку и покрутила круглый регулятор громкости. Передавали «Последние известия», в которых перечислялись достижения развитого социализма.

Чуть позже начался концерт классической музыки.

Я как раз поправляла разделители, когда услышала, как хлопнула дверь, и вышла навстречу посетителю.

– Веселуха? – на пороге стояла Четвергова с безумным блеском в глазах. – Веселуха?

Я выключила радио.

– Ну, если сюиту Шостаковича можно считать веселухой, – нелюбезно ответила я. При этом совершенно не была уверена, Шостаковича или другого композитора звучала музыка. И сюитой ли называлось произведение – не сильна в этих вопросах.

Тетка прогремела каблуками к моему столу и швырнула какую-то книгу в мягкой обложке:

– Мне что-нибудь из этой же серии.

– Из какой серии? – не поняла я.

– Что-нибудь вроде этого, – раздельно сказала она, тряхнув волосами-сосульками.

Я взглянула на книгу. «Химия и жизнь», – значилось на обложке.

– У нас не библиотека широкого профиля, – сказала я сухо, – здесь хранится нормативная документация…

– Но вы обязаны искать по моему запросу, – заявила Четвергова.

– Да, но узкоспециализированные источники.

Она еще немного потопталась перед столом, пытаясь просверлить меня взглядом.

– И к чему мы пришли? – сказала наконец таким тоном, как будто разговаривала с нахулиганившей школьницей. Впрочем, такой тон у нее был всегда. Ничего нового.

– Здесь нет ничего про химию и жизнь, – спокойно сказала я. – Поищите в массовых библиотеках.

– Ах, вы меня посылаете в массовые библиотеки? – едва не задохнулась она от возмущения, а глаза опять загорелись безумием. – Да вы знаете, сколько у меня работы? Я бы еще по массовым библиотекам бегала! Придумала тоже!

– Так если у вас много работы, идите и выполняйте, – со вздохом сказала я, – не теряйте время.

– Вы мне отказываете в обслуживании? – продолжала истерить вздорная тетка. – Ну хорошо, тогда я напишу жалобу. Ишь, учить она меня будет!

Она прогромыхала каблуками к выходу. Громко хлопнула дверь.

Блин, расскажешь такое кому-нибудь – не поверят же!

Как ни крути, а настроение было испорчено. Эх, а день так хорошо начинался!

С утра я позавтракала омлетом, приготовленным Валентиной Николаевной. Она уже несколько дней, как приехала, и сразу вписалась в нашу семью – как стандартной высоты книга на полке. Ни мне, ни Ритке абсолютно не мешала, наоборот – облегчала наш быт. Любила хлопотать по хозяйству, ходила с дедом в магазин, помогая выбирать продукты. Теплыми вечерами они вместе сидели во дворе на лавочке или дома перед телевизором.

Дед к ее приезду купил диван у соседей – тех самых, которые летом выдали свою дочь замуж. Дочери с зятем теперь требовалась двухспальная кровать, и диван, почти новый, они нам сбагрили по сходной цене.

Даже приходя вечерами к деду поговорить, я не испытывала неудобства оттого, что в комнате была теперь Валентина Николаевна. Она активно участвовала во всех наших проблемах, ни к чему не оставаясь равнодушной. Частенько давала дельные советы, делилась историями из своей жизни.

Я была рада за деда. Ведь рано или поздно вернется Дима, и я уеду из этого дома, возможно, вместе с Риткой. Вадим, само собой, переедет на Шошина. Так пусть хотя бы отец Альбины один не останется.

Единственное огорчение – дед отдал за диван часть пенсии, и я на радостях отстегнула ему часть своей зарплаты на продукты. Потом, конечно, поняла, что погорячилась. Оставалось утешать себя тем, что это вполне справедливо. А то привыкла на всем готовом.

Ритка тоже меня на днях несказанно обрадовала – ее приняли сразу в третий класс музыкальной школы. И это был успех. Не зря все же она столько старалась, посещая платные занятия с Машей.

Маша и Володька – вот кто нас продолжал беспокоить.

– Что-то от них ни слуху ни духу, – удивлялся дед, – не звонят, не приходят.

– Значит, у них все хорошо, – успокаивала я, – как проблемы были, так бегали сюда чуть ли не каждый день.

– Сам позвони, – подсказывала Валентина Николаевна.

– Так у них телефонов нет.

Слава Богу, неприятная тетка больше не приходила. Нормальные посетители – те да, были. Отработав день, я приехала домой. Ритка с дедом гуляли во дворе, но я не стала к ним присоединяться. Хотелось скорее поужинать и заняться вязанием.

– Добрый вечер, – дверь мне открыла Валентина Николаевна – в домашнем спортивном костюме, в переднике и с вафельным полотенцем через плечо. – А я как раз фаршированные перцы приготовила.

Только я села ужинать – звонок в дверь. Мы с Валентиной Николаевной переглянулись. Кого это принесло? Дед с Риткой сами бы дверь открыли.

На пороге стояла полная женщина в очках и светлом летнем плаще, с прической «бабетта».

– Добрый вечер, – произнесла она хорошо поставленным голосом, – могу я войти?

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Валентина Николаевна.

– Анна Федоровна, мама Нины.

Ах, так это и есть Володькина теща!

– Здравствуйте, – кивнула она мне, протискиваясь в прихожую.

– Поужинаете с нами?

– Нет, я ненадолго, – женщина сняла плащ и аккуратно пристроила его на вешалку, – попросила соседку посидеть с Ниной и внучками. А сама к вам.

Ну, все к нам! Как проблемы, так сразу к нам! Называется, Альбина спокойно поужинала.

Пришлось идти с гостьей в зал, садиться в любимое кресло и внимательно выслушивать.

– Дело в том, – начала Анна Федоровна, – что ваш Володька неправильно себя ведет.

Я тяжело вздохнула. Ну сколько можно людям объяснять, что никакой он не наш? Он – отщепенец. С тех самых пор, как повел родителей в суд разменивать квартиру.

– И что же такого он делает? – спросила я без всякой эмоциональной окраски в голосе.

– Он не живет с нами, – Анна Федоровна тряхнула плечами и посмотрела на меня так, будто я миллион у нее заняла и не отдаю.

Господи, как же она в эту минуту напоминала ту самую учительницу из фильма «Доживем до понедельника»! Чуть ли не одно лицо.

– У нас он тоже не живет, – сказала я, – и никогда не будет. И вы знаете, почему. А еще, я так полагаю, вы давно изучили его как человека. И понимаете, что мы в этом деле помочь ничем не сможем. Даже если сильно захотим. Мне кажется, у вас и то больше рычагов воздействия на него. Он вас и мамой называл, и вообще прекрасно относился. Как-нибудь получше, чем к собственным родителям.

Валентина Николаевна при этих словах вспыхнула, глаза ее округлились. Конечно, дед не успел ей рассказать всю подноготную своих детей.

Анна Федоровна открыла рот, чтобы сказать что-нибудь колкое, но вовремя прикусила язык.

– Я и не надеялась на вашу помощь, – покачала она головой, – я пришла, чтобы посоветоваться. Да, Володя хорошо ко мне относился, но это было сразу после свадьбы, и пока моя дочь была здорова. Потом все изменилось. Вы знаете, что он ничем нам не помогает – ни деньгами, ни посильной физической помощью?

– Предполагаю.

– Я, я сама все тяну, – в ее голосе послышались слезы, – я и в школе на полторы ставки кручусь, как белка в колесе. И домой прихожу – второй день начинается. Двое детей на руках и больная дочь – это что, шутки? А он все лето где-то пропадал, теперь опять его где-то носит.

Я открыто взглянула ей в глаза:

– Я все понимаю, и очень сочувствую. Но мы-то что можем сделать? Вы говорите, он не живет дома? Так я даже не знаю, где он живет. Он заходил, пока были проблемы. А сейчас, я так понимаю, он от проблем сбежал. И мы больше не нужны. И честно говоря, я совсем не рада его здесь видеть. Не проявлял бы он такую настойчивость, не лез к нам в дом – думаете, я стала бы с ним общаться?

Анна Федоровна промокнула глаза платочком и гордо выпрямилась, сидя на диване.

– А я была уверена, что вы знаете, где он.

– Откуда?

– Вчера к нам заявилась ваша подруга…

– Какая еще подруга? – меня обожгло изнутри от неожиданности.

– Ну, такая, с кудряшками, Светой представилась.

Ах, Светка! Да как же у нее наглости-то хватило туда припереться? У меня слов не было, и я с трудом выдавила:

– Понятно, и зачем она приходила?

– Она сказала, что Володька поселился у еще одной вашей подруги. Ее зовут Маша. И еще Светлана сказала, что только вы, вернее, ваша семья, можете повлиять на Володьку, вернуть его домой, к жене и детям.

Я расхохоталась, несмотря на трагичность ситуации.

– Вы извините, конечно. Только повлиять на него мы никогда не могли. Когда Володька встретил вашу дочь, Маша была беременна. Да-да, не удивляйтесь. Маша много лет ждала от него предложения. А он встретил Нинку, которая на десять лет моложе, и побежал за ней, забыв про все. И мы все, как могли, уговаривали его одуматься. Но разве ж это к чему-то привело? Нет, он все равно сделал так, как хотел сам. И никакая совесть не взыграла, никакая ответственность за свои поступки. Володька – подлец, понимаете?

Испуганная и смущенная, Валентина Николаевна вышла из комнаты. Наверно, пошла на кухню. А я продолжала:

– Даже если он и правда сейчас живет у Маши, он и с ней потом так же поступит. Даже не сомневайтесь. Человек предал родную мать и мать своего ребенка ради молоденькой девушки. А теперь предает эту девушку и ее детей ради другой юбки. А вы знаете, что летом Володька встречался с женщиной с Угольной, у которой двое детей? – я решила не щадить нашу гостью. Пусть лучше сразу увидит всю картину, чем будет лелеять пустые надежды и метаться в своих заблуждениях. – Человек такой, понимаете? Не женщины такие, а он такой!