Текст книги "Девушка из цветочной лодки"

Автор книги: Ларри Фейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Это ты про Марию Стюарт и ее возлюбленного? Ужасная история, конечно. Только там женщина была ослеплена любовью, а здесь все делается из-за лишней комнаты в квартире.

– А кто она такая вообще, эта Пашина, почему я раньше про нее не слышал? Ты где с ней познакомилась?

– Наши дочери вместе в садик ходили, да и живем недалеко друг от друга.

История знакомства и дружбы Альбины с Пашиными, конечно же, мне была неведома. Но я слышала, как Ритка выговаривала Анечке, что та боялась в садике к турникам подойти. А тут еще Дима говорит, что никогда не слышал про такую подругу. Поэтому вывод напрашивался сам собой. Скорее всего, забирали детей из садика и шли одной дорогой до дома. А потом Пашина с ее змеиным умом разглядела в Альбине хлебосольную дурочку, которой можно пользоваться на благо себе и своему ребенку.

Ох, а ведь один и тот же стиль! У меня аж волосы на голове зашевелились от ужаса. Почему я удивляюсь, что Валюша такая безжалостная по отношению к своему бывшему? Она ведь так же безжалостно разводила Альбину, да и других знакомых. И ей все равно было, что Альбина не может своей дочери лишнюю куклу купить, лишь бы сэкономить средства для летней поездки для себя и своей дочки.

– Слушай, я вот сейчас с тобой разговариваю, анализирую, и понимаю, насколько же мерзкая эта дамочка, – проговорила я, – она же по головам готова идти, лишь бы достичь своих целей.

И я коротко обрисовала, как Пашина с дочкой ходит по гостям, экономя на пропитании.

– Ее надо остановить, – решительно сказал Дима, – мы обязательно предупредим этого Валерку. Где, ты говоришь, он работает?

– В Арсеньеве, на заводе.

– Вообще-то там два завода, но это не проблема. Человек же не иголка в стоге сена, найдем. Вот домой вернемся и съездим, от нас до Арсеньева часа четыре всего на машине.

– Согласна, тоже об этом думала. Но не будет ли это предательством с моей стороны? Вроде как подруга, – с сомнением добавила я.

– Что-то не похожи вы на задушевных подруг, – заметил Дима. – И я думаю, если она своего добьется, ей же это потом боком выйдет. Высшие силы накажут.

– Ты веришь в высшие силы? – вырвалось у меня.

– Так и ты в них веришь, насколько я помню.

Ну да, ну да. Откуда мне помнить, о чем они там с Альбиной когда-то разговаривали?

– Конечно, верю, – сказала я, – зло всегда возвращается. Даже если проводить параллель с той шотландской королевой, которая мужа обманом заманила на погибель. Она ведь потом сполна расплатилась: и в тюрьме двадцать лет провела, и голову ей в итоге отрубили.

– Ну а я про что? А здесь, в Москве, сколько таких историй было, не сосчитать! Ты же слышала про бассейн «Москва» на Кропоткинской улице?

– Н-нет, – подумав, ответила я.

– Вообще-то самый большой открытый бассейн в стране. Так вот, на этом месте был храм в честь героев войны 1812 года. После революции его разрушили и хотели там поставить огромный памятник Ленину. Планы были грандиозные, конечно. Только ничего не вышло. Когда храм взорвали, вся территория оказалась затоплена водой.

– Нифига себе! И они решили бассейн сделать.

– Ну да, – развел Дима руками, – вот и думай после этого, есть высший разум или нет.

Я вспомнила парк в нашем городе, и того старика, который рассказал мне, что там тоже, оказывается, храм был и кладбище. А теперь парк и танцплощадка.

– Слушай, – мои мысли опять вернулись к Пашиной, – а если она все-таки достанет билет на ближайшее время и раньше нас приедет?

– В разгар лета достать билет на ближайшие дни – это утопия! – рассмеялся Дима.

Тут я засомневалась. Такая уж ли это утопия? При желании все, что угодно, достать можно. А мы выезжаем только через неделю, и еще неделю будем ехать.

– Кстати, а когда у тебя командировка заканчивается? – встрепенулась я, вспомнив, что вроде бы Дима говорил, что едет всего на две недели.

– На следующей неделе в четверг уезжаю.

– Ой, – пригорюнилась я, – а мы еще неделю здесь будем.

– Не переживай, – Дима подошел и обнял меня, – совсем скоро увидимся. Чего расстраиваться, у нас же вся жизнь впереди.

– Слушай, а как мы поступим? Будем пока встречаться?

Дима сел на диван, не выпуская мою руку из своей руки. И я села рядом с ним.

– Нет, я не хочу встречаться, – сказал он серьезно, – я хочу, чтобы мы всегда были вместе.

– И я так хочу – всегда вместе.

– Поэтому оформляй развод, и идем в ЗАГС.

– Подожди, но Вадим-то сейчас, скорее всего, в рейсе.

– Ну и что? Ты, главное, заявление напиши, а там уже будем действовать по ситуации.

– А где мы будем жить, у нас на Енисейской? Или можно на Шошина, там квартира пустая стоит.

– Ну, временно где-нибудь поживем, а потом решим, что дальше, – ответил Дима, – можно вообще сюда вернуться.

– Да ты что? – я чуть не задохнулась от восторга. – Так можно?

– Ну, я на сто процентов не уверен, но попытаться можно. Я ведь мог сразу здесь остаться, но решил вернуться в родной город.

– Из-за меня? – спросила я едва слышно.

– Да. Думал, сможем хотя бы видеться иногда.

– Дима! – я уткнулась ему в плечо и прижалась всем телом. – Как же я тебя люблю.

– Я тебя тоже, – прошептал он в ответ.

Нашу идиллию прервала оглушительная трель телефонного звонка.

Глава 11

– Слушаю, – я схватила трубку.

– Альбина, – кричал взволнованно голос тети Риты на том конце провода, – тебе тут подруга звонила, Валентина! Спрашивает, как с тобой связаться. У нее что-то очень срочное, но я сказала, что сначала спрошу разрешения дать этот номер.

– Ой, а зачем ей давать этот номер? Я же могу перезвонить ей, да и все.

– Да нельзя ей перезвонить, она из автомата откуда-то звонила.

– Ну, так придет вечером домой, и я ей позвоню.

Я почему-то категорически не хотела давать Димин номер Пашиной. Мало ли, что у этой хитрой рыбины на уме.

– Хорошо, – голос тети Риты стал спокойным, – если еще раз позвонит, я так и скажу.

– Скажите, что не дозвонились или скажите, что номер перепутали. И спросите, когда она дома будет, чтобы я перезвонила. А, и ее домашний номер спросите, а то у меня нет в записной книжке.

Я положила трубку на рычаг.

– Кто тебя там разыскивает? – поинтересовался Дима.

– Не поверишь, оказывается, Пашина звонила откуда-то с телефона-автомата.

– Ну, и дали бы ей этот номер.

– Знаешь, я уже ее боюсь, – призналась я Диме, – наверно, звонила узнать, добыла ли я ей билет.

– Так ты ей обещай – тяни резину, а потом скажи, не удалось достать.

– А я так и сделаю!

Наутро был уже понедельник, и Дима с утра ушел на службу. Я сходила в магазин, приготовила еду на обед и ужин, убралась. Потом решила позвонить тете Рите, но там никто не взял трубку. Странно, дед с Риткой должны по идее уже вернуться из Тульской области.

Дед сам позвонил ближе к вечеру.

– Альбина, ты дома когда появишься? Завтра утром на спектакль идти. Ты забыла, что тетя Рита достала билеты в театр юного зрителя?

– А завтра утром во сколько? И где этот театр? Давай я сразу туда приеду.

– Так ты опять ночевать не приедешь? – разочарованно протянул дед. – Спектакль в десять начинается.

– А адрес театра?

– Подожди, я сейчас у тети Риты спрошу, – в трубке слышалось, как они переговариваются, – в общем, приезжай завтра на станцию метро «Тверская» к девяти часам.

– Хорошо, поняла, приеду. Как там Ритка? Как Хомочка?

– Да нормально все, приехала бы и сама все увидела. Ой, тут Ритка трубку выхватывает!

И в трубке зазвенел Риткин голосок:

– Мама, а баба Вера… это мама Валентины Николаевны… разрешила нам позвонить по межгороду, представляешь! И мы позвонили папе!

У меня сердце куда-то ухнуло и заколотилось так, что чуть из груди не выпрыгнуло. Во рту пересохло.

– Вы позвонили папе? – переспросила я. – И как он там?

– Трубку не взял, – Риткин голос стал грустным, – наверно, он в рейсе уже. Но я все равно трубку поцеловала, – повеселев, добавила она, – ведь гудки шли из дома, а папа недавно там был.

Никто не взял трубку. Так, молодуха уже испарилась? Ну, понятное дело, не станет же Вадим ее там оставлять, если сам в рейс ушел.

– Мама, алло! Ты здесь?

– Да здесь, – не без досады ответила я. – Ладно, давай, до завтра!

Дима в этот вечер вернулся со службы какой-то пасмурный. Долго плескался в ванной, потом долго оттуда не выходил.

– Ну, опять все остыло, – смущенно встретила я его на кухне, – подожди пару минут, пока я подогрею, хорошо?

Я поставила железную тарелку на плиту.

Дима сел за стол и неожиданно спросил:

– У нас выпить ничего не найдется?

Я на мгновение оцепенела. Ни разу не видела, чтобы он пил в будние дни без повода. Неужели что-то случилось?

– Ну, шампанское точно есть, – вспомнила я, – мы же тогда вторую бутылку не открывали.

– Нет, шампанское не подойдет, – Дима потер виски руками, – посмотри в тумбочке, там вроде коньяк был.

– Да, есть, – я нашла початую бутылку и поставила на стол. Машинально вынула из подвесного шкафчика красивую хрустальную рюмку.

Дима намахнул полную рюмку и не стал закусывать, хотя перед ним стояла плетеная миска с нарезанным хлебом, зелень и овощи.

– Помнишь моего товарища по училищу, Юрку Иванова? – спросил он.

Я неловко кивнула:

– Конечно.

– Погиб в Афганистане, сегодня известие пришло.

– О-ох! – прижала я руку к груди и села на табуретку. – Да ты что? Господи, горе-то какое!

Честно говоря, никогда не понимала смысла нашего участия в этой войне. Но вслух, разумеется, этого не говорила: Дима не поймет. Он считает, что мы выполняем свой интернациональный долг, помогаем братскому народу добиться справедливости, не даем перевозить через эту страну наркотики и все в этом же духе.

– А у него семья есть… была? – спросила я осторожно.

– Да, жена и двое детей, здесь, в Москве, живут. Кстати, недалеко от нас. Им уже сообщили. А потом мы с сослуживцами ходили выразить соболезнования. На жену страшно смотреть, сидит, как каменная. И дети плачут.

Ну, что тут сказать, как утешить? Я подавленно молчала.

– Там уже подогрелось, наверное? – сказал Дима, взглянув на плиту. – Давай после ужина сходим куда-нибудь?

– Давай, – я пошла собираться.

Мы гуляли по Воробьевым горам и в Нескучном саду, стараясь выбирать места, где поменьше народу. Дневная жара к этому времени улеглась, с Москвы-реки дул прохладный живительный ветерок. Широкие листья старинных дубов шелестели под мягким светом заходящего солнца. И мне уже казалось, что никогда и не было моей прошлой жизни, не было никаких отношений с Пал Санычем, а если и было такое, то не со мной.

«Все мы, все мы в этом мире тленны», – вспоминались строки Есенина. Да, так и есть, и все мы боимся смерти. И все знаем с детства – как только человек родился, то сразу же отсчет пошел. Но есть такая странная вещь. Мы все с течением времени меняемся. Под влиянием обстоятельств, или близких людей, но меняемся. И я сейчас совсем не такая, какая была всего полгода назад. Даже сравнить тот момент, когда я только оказалась в теле Альбины и этот момент, когда я иду под ручку с Димой над Москвой-рекой – я все равно стала другая. И значит меня прежней сейчас уже нет. И получается, все мы много раз за эту жизнь умираем и вновь возрождаемся. Тогда какой смерти мы боимся?

– О чем задумалась? – на меня смотрели ласковые светло-серые глаза.

– Да так, вспомнила. Одна женщина с нашей работы ездила к ясновидящей, узнать насчет сына, куда он попадет на службу. А там, ты понимаешь, настоящая ясновидящая, не то, что «бабкины сказки, дедкины подсказки». И знаешь, что ей сказала ясновидящая?

– Интересно, что?

– А то, что не пройдет и десяти лет, как все станет вообще по-другому. И джинсы будут свободно продаваться, и жвачка импортная. Все товары в магазинах будут без очередей. Дикторам телевидения разрешат выступать в свитерах, с бородами. Вещать они будут буквально обо всем. О личной жизни певцов, артистов. Даже порнография появится…

Дима слушал меня со все возрастающим интересом, но при этих словах вдруг остановился, как вкопанный и огляделся по сторонам.

– Ты что такое говоришь? Зачем повторяешь вслух этот бред?

– Извини, не подумала, – я понизила голос чуть ли не до шепота. – В самом деле, ерунда какая-то. Я, советский человек, и кого слушаю, какую-то гадалку.

Однако, дома, за вечерним чаем, он сам решил вернуться к этой теме.

– У нас, конечно, много недоработок. Один дефицит товаров чего стоит! И все это недовольство когда-нибудь выльется. Я всегда думаю: да дайте вы людям эти джинсы, эту жвачку, эти пятьдесят сортов колбасы, и все успокоятся. Достаточно таких перемен, и все будет в порядке. А знаешь, все к тому и идет. Брежнев уже старый и немощный. Придет на его место кто-нибудь помоложе, и все изменится, вот увидишь.

– Да, конечно, полностью с тобой согласна, – я решила не спорить. И вообще зареклась когда-нибудь заговорить на подобные темы. – Мне завтра надо будет сходить с дедом и Риткой на спектакль в театр юного зрителя. И вообще побыть с ними, я так соскучилась.

– Кстати, – вспомнил Дима, – мы же хотели, чтобы они сюда пришли!

– А я им уже сказала, что мы пойдем к тебе в гости. Знаешь, как Ритка обрадовалась!

– Ну, я рад, – улыбнулся Дима. – Тогда как мы поступим?

– Давай я завтра проведу с ними весь день, а в среду мы придем. А то в четверг тебе уже домой уезжать.

– Что ж, отличная идея, – согласился он.

В девять утра я уже стояла на выходе станции метро «Тверская». Вскоре появились дед с Риткой, и мы отправились в театр.

– Ну как съездили? – спросила я по дороге.

– Отлично, – ответил дед, – нас так хорошо приняли. Баба Вера так и сказала, мол, чувствуйте себя, как дома.

– А баба Вера что, одна живет?

– Да, одна, в маленькой квартирке, в однокомнатной. Городок называется Узловая. Ничего особенного там нет, но для жизни вполне сгодится.

– Для жизни? Так что, Валентина Николаевна решила там остаться, с матерью? – мне все хотелось выведать, какие у деда на нее планы.

– Н-нет, мы потом поговорим на эту тему, я тебе все расскажу, – ответил дед.

– Мама, а ты говорила, мы поедем в гости к дяде Диме? – напомнила Ритка.

– Ох, понравилось по гостям ездить, да? – я хитро посмотрела на девчонку.

– Конечно, понравилось, – подхватил дед, – хорошо ведь принимают везде.

– А вот завтра и поедем к дяде Диме, часам к пяти вечера.

– Ура! – расплылась Ритка в восторженной улыбке.

Мы уже вошли внутрь театра. Не сказать, чтобы там было шикарно и торжественно, но атмосфера театра чувствовалась.

– Мама, деда, смотрите! – тихонько сказала вдруг Ритка.

Да что там такое? Неужели опять какие-нибудь Пашины?

Я проследила за взглядом девочки и увидела маму того самого нашего соседа по купе в поезде. Надо же, я видела ее всего раз в жизни, а узнала. Интересные свойства у человеческой памяти. Вроде и забыл давно, а увидел и сразу вспомнил. Женщина была в том же самом цветастом трикатиновом платье. С поджатыми губами она проверяла билеты на входе в зал.

Конечно же, мне, взрослому человеку, совершенно неинтересно было смотреть детский спектакль. И деду, по всей видимости, тоже. Через полчаса после начала он засобирался на улицу покурить. Я увязалась за ним.

Знакомая нам мамаша стояла у телефонного аппарата возле гардеробной и шипела в трубку:

– Ты домой не собираешься? Не надоело еще по общажкам мотаться?.. А при чем здесь эта, как там ее? Я тебя спрашиваю, когда ты вернешься домой и станешь жить, как человек? Ну и что, что тебя ее родичи так хорошо принимали, что с того? Еще бы, увидели москвича, вот и принимали! А я тебе сразу сказала…

Мы вышли на улицу и встали возле массивной бетонной урны.

– Ее с одной стороны можно понять, – я постаралась стоять так, чтобы противный табачный дым не шел в мою сторону, – сколько таких историй, когда невестку люди прописывают, а она потом с сыном разводится и начинает квартиру делить. Но, с другой стороны, зачем звонить и мотать нервы? Ну, устроились люди в общаге, и пусть себе живут.

– Ой, ты бы видела, как меня приняла мама Валентины Николаевны, – соглашаясь, сказал дед, – как родного! Она так рада, что ее дочь нашла себе человека, и не одна на старости лет останется. Нормальные родители радуются за своих детей, а тут ерунда какая-то. Сама их в общагу вынудила убраться, а теперь звонит.

Двери театра открылись, и на улицу вышла эта тетка в цветастом платье. Зыркнула на нас со злобой и тоже встала возле урны, достав мятую пачку «Родопи» и коробок спичек.

Целых два паровоза возле меня.

– А Валентина Николаевна приехала в Москву или пока у матери осталась? – спросила я.

– Осталась у матери, – ответил дед, – у сестры не очень удобно. В двухкомнатной, считай, две семьи живут. Сама сестра, ее муж, взрослая дочь со своим мужем и их ребенок. Валентине уже неудобно их стеснять, так что она пока у матери поживет, потом через Москву вернется в наш город. Хочет поближе к дочери, да и вообще.

Дед умолк, не желая распространяться при посторонних. Ладно, потом договорим.

После театра мы прогулялись по Тверской и поехали к тете Рите.

В зале надрывался телефон. Я мигом скинула туфли и бросилась к аппарату.

– Альбина, ты? – услышала я в трубке треск и голос Пашиной. – Ты что трубку не берешь, я уже полчаса звоню? Тут такие очереди к автоматам, я еле как пробилась!

– Да мы только зашли, в театре были…

– В каком театре? Я ненадолго к автомату вырвалась, чтобы тебе позвонить! Тебе вчера передавали, что я звонила?

На линии то и дело происходили помехи – шипение, треск, – приходилось по несколько раз переспрашивать.

– А ты где? Не дома, что ли? – я невольно тоже повысила голос.

– Да мне ли дома сидеть! – возмутилась Валюша. – Ты же знаешь мою ситуацию! Третьи сутки в аэропорту торчу, и ночую здесь. Пытаюсь билет достать на ближайшее время.

– Ну и как успехи? Есть подходящие билеты?

– Есть, как же, на октябрь есть! А мне надо мой поменять с конца августа на ближайшие дни. А билетов нет! Женщина, ну вы не видите, я разговариваю? – заорала она на кого-то. – Да тут поговорить не дадут, за мной очередь.

– Подожди, так ты говоришь, билетов нет? А зачем ты там тогда трое суток околачиваешься?

– Да я не околачиваюсь, а пытаюсь выстоять свободный билет! Мало ли, вдруг кто-то сдаст или опоздает на рейс. И я тут не одна такая бедолага, нас тут знаешь сколько? Вон, у меня номерок на руке, я уже тридцатая в очереди.

– И как, получается? Очередь двигается?

– Да двигается, но очень медленно. За трое суток только одному повезло улететь. А я тут замучилась стоять. Ни помыться, ни поесть по-человечески, ни причесаться, ничего! В туалет бегаю умыться и бегом назад. Представляешь, трое суток в аэропорту проторчать?

– Да, дела…

– Я что звоню?.. Женщина, ну подождите, мне же договорить надо! – опять крикнула она кому-то. – Я звоню спросить, а как у тебя дела? Ты узнавала насчет билета на поезд?

Я чуть не расхохоталась. Как у меня дела? По ее мнению, у меня только и дел, как бегать доставать для нее билет!

– Валя, я вчера ездила в Московское управление, – горячо заверила я Пашину, – мне сказали, что пока на ближайшее время нет. Но, как только билет появится, они мне сразу же сообщат. Я им свой номер оставила.

– Ага, номер оставила, а сама по театрам шастаешь! – с досадой выпалила она. – А ты на какие числа спрашивала?

– Как на какие, на ближайшие!

– Да мне хоть на какие только возможно! Мне даже подойдет на десятое августа – это самый крайний срок! Ты спрашивала про десятое августа?

– Нет, – растерялась я, – я думала, тебе надо буквально в ближайшие дни.

– Ну так съезди еще раз, скажи, даже на десятое подойдет!

– Хорошо.

– Через сколько мне тебе позвонить? Ты когда поедешь?

У меня аж зубы заскрипели от такой наглости.

– Вообще-то я только пришла и хочу есть…

– Ну вот поешь и сразу езжай! Хорошо, хорошо? А я часика через три перезвоню.

Вроде такая умная женщина. Почему она считает, что весь мир вокруг нее одной вертится? И все только и думают, как бы помочь ей со всякими махинациями. Ах, да, Альбина же в ее глазах – простодушная гостеприимная дурочка, от которой она не ожидает ни ума, никакого понятия о своих интересах. Ну-ну.

Я положила трубку с твердым намерением выбросить из головы все услышанное.

– Кто звонил? – поинтересовался дед.

– Пашина, та, которая Валюша с вязанием. Не та, которая Падшина с обоями.

– А что ей надо?

– Хочет пораньше уехать домой, – пожала я плечами, – у нее билет на конец августа, а надо прямо сейчас. Третьи сутки в аэропорту стоит в очереди.

– А ты-то чем можешь помочь?

– Просит, чтобы я достала билет на поезд, чтобы хоть так уехать.

– Ой, а Анечка? – вскинулась Ритка. – Она что, тоже уезжает? А мы хотели еще раз в парк сходить.

– Да никто еще никуда не уезжает, – успокоила я девчонку, – попробуй в такое время билеты достать. Люди в отпусках, и все ездить хотят.

Мы спокойно поужинали, поиграли с Хомочкой, посмотрели телевизор. Потом пришла с работы тетя Рита.

А потом раздалась телефонная трель.

Я со вздохом взяла трубку. Опять Пашина, кто ж еще?

– Альбина, – я чуть не подпрыгнула в кресле, услышав встревоженный голос Димы, – срочно приезжай. Прямо сейчас.

– Что-то случилось? – испугалась я.

– Приедешь – расскажу.

В трубке запищали короткие гудки.