Текст книги " Следы на воде (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

       Рыба друг человека, с умным видом провозгласил Миша, особенно если идет под пиво.

       Значит, человек ест своих друзей? спросил Олег, принявшись за копченую мойву, жирную, крупную, блестящую.

      Миша задумался и изрек:

       Он их использует. Нагло.

       Тогда за друзей, предложила тост Алина, и троица сдвинула кружки.

      Миша довольно крякнул и, отерев губы от пены, заметил:

       Тамада растет.

      Вскоре пиво кончилось (последним был провозглашен стандартный тост За родителей, которые придут не скоро супруги Алтуфьевы были в школе на собрании, что и стало, собственно, поводом для посиделок), и разговор зашел о кулинарии Миша рассказал, чем плов отличается от рисовой каши с мясом: все компоненты в нем идут слоями, не перемешиваясь; о международном положении кругом враги! ну вы и пессимист, батенька; о книгах Ночной дозор чемпион; а потом как-то сам собой выключился верхний свет, и Алина принесла свечи. В комнате сразу стало уютно, тихо и спокойно. Глядя на язычок огня, Алина испытывала какое-то дремотное первобытное чувство.

       Вы верите в духов, ребята? спросила она, прислушиваясь к Узилю.

      Тот сидел тише мышки, как будто его и не было.

       Нет, твердо ответил Миша, и другим не советую. Леру помнишь?

      Алина кивнула. Черноволосая красавица с зелеными глазами, невероятно готичная и обаятельная, ей очень нравилась. Единственная из Мишиных подруг, она общалась с Алиной почти на равных, и это от нее Алина узнала о Стокере, что само по себе примечательно.

       Она тоже в духов верила. А потом ее отловили два психа, которые мнили себя инквизиторами, отвезли за город и хотели сжечь.

       Ни фига-а протянула Алина. Олег ослабил узел галстука, взял ломтик сыра и сказал:

       А я этот случай знаю. Ее тогда Сигурд освободил, он в том районе искал дракона, Олег усмехнулся. Прикиньте, эти придурки читают якобы приговор суда, а тут из кустов вылетает Сигурд в полном вооружении и с мечом. Причем с настоящим мечом, не с деревяшкой, ему батя на заводе отковал. Те, понятное дело, бежать, и что самое интересное, Сигурд реально думал, что попал на эпизод своей ролевки. Ему девчонка только через час объяснила, что к чему, когда говорить смогла.

       А не верила бы в духов, ничего бы не случилось, нравоучительно подвел итог Миша. Как говорится, trust no оne.

      Алина тоже не верила в духов, но те, как оказалось, не особо обращали внимание на ее веру или безверие, просто прокручивали собственные дела.

       Олег, а ты?

       Я? Олег отломил от сыра небольшой кусочек и засунул его за щеку. Как вам сказать Я исхожу из того, что все духи есть экзистенциальная персонификация нашего бытия на платоновский мир идей, примерно так.

      Алина посмотрела на него, с трупом подавляя желание сказать анекдотическое чаво?, а Миша почти рассердился.

       Ты че, дурак? спросил он. Или нас за дураков держишь? Какая там персонификация? Альке просто любопытно мнение профессионала, как обстоит дело с духами и прочими ангелами.

      Перевод с русского на русский иронично прокомментировал Узиль. Заткнись, посоветовала Алина и добавила: Гад.

       Религия говорит: есть светлые духи, рать Господа и духи темные, воинство Люцифера, ответил Олег без обид. А поле битвы сердце человеческое, иногда люди их видят после трех бутылок.

      Алина помолчала, собираясь с мыслями, и спросила:

       А бывает так, чтобы человек слышал голос ангела?

      Бывает, резво откликнулся Узиль.

       Бывало, сказал Олег, прикончив, наконец, свой сыр. В ветхозаветные времена, в основном, когда людям приходилось постоянно объяснять, что руки надо мыть, а попу вытирать. Пардон, Аль, прости старого пошляка Но тогда ангелы шныряли туда-сюда почти каждый день. Потом, конечно, с развитием цивилизации они стали появляться реже, ну а сейчас господа с крыльями перешли в ведомство психиатрии.

      Узиль хмыкнул. Алине показалось, что по ее позвоночнику провели мокрым пальцем. Психиатрия Так она и думала.

      Психиатрия тобой обязательно займется, устало пообещал Узиль, если ты не перестанешь себя накручивать. Я уже измучился повторять, что ты здорова, можно поверить на слово ангелу или как?

      У, какие мы сегодня говорливые ядовито подумала Алина. Прекрасно: она подтрунивает над обладателем голоса в ее голове. Оптимизм очень полезен для больного, который хочет поправиться.

      Кто сказал, что она не хочет?

       А зачем они являются?

      Мишу высокие материи не интересовали. Он вовсю отдавал должное собственноручно приготовленному салату, швыряя в рот пальцами тонкие ломтики морковки и кусочки спаржи, рядом с ним хотелось выставить табличку: Осторожно, работает профессионал!

       За тем за самым, Олег ослабил узел галстука еще сильнее. Известить о чем-то. Типа, Моисей, там на горе три бутылки стоят (три бутылки были для бывшего викинга, судя по всему, знаковым количеством полезных предметов). А если серьезно, то ангелы приносят Божью волю, славят Его, охраняют людей и воюют с бесами, тут сама разбирайся, что тебе больше нравится. А бесы обычно бьют под ребра граждан мужского пола, начинающих седеть.

      Весельчак, отметил Узиль. Все правильно.

       Я вас покину, дети мои, сказал Миша, поднимаясь и ковыряя в зубах. Ноги у него затекли, и держался он весьма нетвердо. Все-таки влить это радость, а отлить это счастье.

      И он поковылял к двери.

       Пошляк, проронил Олег. С нами дама.

       Кто, Алька? отмахнулся Миша и вышел в коридор, где вскоре обо что-то споткнулся и огласил квартиру громовым мазафака!

       Раздолбай, вздохнул Олег. Как вы его терпите?

       Он самый лучший брат на свете, убежденно произнесла Алина. Олег кивнул.

       Сразу видно, писатель говорит. Как там, кстати, Никита поживает?

      Несмотря на обращение, фантастику и фэнтези Олег скупал в магазинах погонными метрами и читал с удовольствием, давая Алине весьма ценные стилистические советы и мифологические консультации. Алина пожала плечами.

       Никак. Детство это все в сидячем месте.

       Ну зачем же так самокритично? спросил Олег и снял галстук совсем, заодно расстегнув пару пуговиц. Алина увидела под его ключицей кусочек знакомой татуировки: гнома с молотом. Получалось-то вроде неплохо.

      Алина пожала плечами. Легенды и сказки слишком быстро стали былью, вот только, увы, без положительных моментов.

      Ты просто не хочешь их видеть, встрял Узиль.

       Не знаю, может быть, творческий кризис.

       Бывает, согласился Олег. Самое главное, не надо с этим бороться. Сам пришел, сам и уйдет, раз не полный идиот, Алина улыбнулась рифме, и Олег продолжал: А Никита чел интересный, не стоит его так быстро хоронить, я считаю.

       Спасибо, Олег, сказала Алина. Ты меня всегда поддерживаешь.

       Да ладно, махнул рукой Олег, но было видно, что он польщен. Если что, обращайся, разрулим твои проблемы.

      Он мог бы все поправить. Разложил бы по полочкам причины и устранил, пусть частично, следствия, и никому ни о чем бы не проболтался, но почему-то Алина понимала, что не сможет ничего рассказать Олегу, хоть ей и хочется этого, очень хочется.

      Она промолчала. Поправила горелой спичкой огонек свечи, слушая, как Миша на кухне нарезает новую снедь, напевая себе под нос, а потом улыбнулась и, собрав в кулак все силы, чтоб голос прозвучал спокойно и уверенно, ответила:

       Все в порядке.

* * *

      Причину появления Узиля Алина выпытывала долго.

      За это время отплакался дождем ноябрь, и уже не за горами был Новый год. В школе царил дух праздника, который не могли испортить даже четвертные контрольные, на всех окнах появились бумажные снежинки, а в классах и коридорах гирлянды и стенгазеты.

      За это время Миша и его подруга Аннушка успели подать заявление в ЗАГС и разбежаться. Брат сказал Алине, что не судьба ей стать тетушкой в ближайшие пять лет, после чего на радостях учинил мальчишник и сотоварищи отравился, угодив на три дня в реанимацию.

      За это время Алину стали считать гением. Когда ее вызывали, Узиль принимался сыпать подсказками; Алина бодро стучала мелком по доске, выводя новые, логически безукоризненные доказательства теорем и решая задачи на университетском уровне. Учителя впадали в радостный шок, и сам собою зашел разговор о медали. Родители в беседах со знакомыми отчаянно задирали нос, видя дочь минимум в МГУ. Одноклассники тихо ненавидели.

      Алина прижала Узиля к стенке грубым шантажом. Заперлась в ванной с самым большим ножом, который только смогла найти в квартире, и поставила вопрос ребром: или незваный гость наконец признается, зачем притащился, без отговорок по поводу того, что правду знать пока рано, или она режет вены, потому что терять ей нечего. Она устала и на самом деле хочет лечь и не встать никогда, потому что доведена до высшей степени физического и духовного истощения и действительно больше так не может. В общем, или или.

      Узиль понял.

      Объяснял он долго и нудно, с эвфемизмами и экивоками, с недомолвками и невнятицами, и по его словам выходило, что давно продуманный и четко выверенный начальством план погубила случайность.

      Итак, четырнадцать лет назад молодой женщине надлежало принести весть о рождении у нее чудесного младенца. Так как именно в то время отборные войска Отступника совершили дерзкую вылазку в Верхние пределы, и большие чины были заняты в действующей армии, то с новостью отправили Узиля, сорвав его прямо с поля боя.

      Кстати сказать, в те времена он был очень занят. Помимо проведения операции в тылу противника, требовалось еще заткнуть растущую щель в подмир, чтобы ставленник Отступника Элронд не полез разведывать, хороша ли для его народа Новая Зеландия, надо было отсрочить клонирование и окоротить агрессию па-лаценоидов в отношении рода Эу в общем, много чего лежало тогда на пернатых Узилевых плечах, и из-за этой загрузки, да еще и контузии на фронте проклятый Андрамеллех, бил из засады, отказавшись по трусости от открытого боя! он упустил две вещи: а) женщина забеременела не от законного мужа, которого ей подобрал сам Стратег, а от соседа по лестничной площадке и б) это случилось на три месяца раньше установленного небом срока.

      И это был крах.

      Конечно, весть Узиль принес: приснился женщине в виде огненного шара и поведал о том, что она знала и без него: родится ребенок, и всем будет. Что именно будет, осталось невыясненным соседи сверху, алкаши в десятом поколении пролили кухню, и будущая мама вскочила так резво, что Узиль от неожиданности перелетел аж в третий слой подмира, где эльфы по безграмотности приняли его за Эру Илюватара.

      Масштабы краха выяснились после родов. По плану должен был появиться на свет мальчик, гений, вундеркинд и прочая. А родилась девочка. Идиотка, кроме того, с физическим уродством. Запертый в ее теле Совершенный дух, простите за выражение, деградировал, банально забыв о возложенной на него Миссии.

      Узиля примерно наказали, на месяц отстранив от благодати. Пока он кружил в хаосе, размышляя о случившемся, Совет восьми пытался найти максимально выгодное решение Вопроса Совершенного. Напрашивался очень простой вариант: умертвить младенца и зачать нового, в нужные сроки и от того, кого надо. Однако на составление нового плана уходило чересчур много времени, а Миссия ждать не могла. И тому же выяснилось, что нужная женщина тем временем развелась с мужем, а балласт в виде ребенка-инвалида сбросила в дом малютки.

      Исцелитель предложил вариант, устроивший всех, лишний раз доказав, что в критической ситуации штатские намного изобретательней военщины. Ребенка надлежало вылечить (не до гениальности, но до общественной нормы), передать в приличную семью на усыновление, хорошо воспитать и направить на выполнение миссии, с коей, в принципе, можно справиться и в женском теле. Справилась же Жанна д'Арк с заданием меньшего масштаба!

      Случившееся с малышкой называли чудом. За год она догнала в развитии здоровых детей, а физическая ущербность исчезла сама собой, и из всех документов тоже. Потом девочку усыновила семья педагогов, и стала крошка жить-поживать и добра наживать. Совершенный дух тоже оправился от недуга и получил возможность воспринимать себе подобных. Тут и появился Узиль, прощенный Советом, чтобы направлять Избранную на нужный путь.

      Некоторое время Алина сидела на краю ванной, и в голове не было ни единой мысли, словно рассказ Узиля оглушил ее. Совет Восьми, Миссия. Избранная и уродливая идиотка, усыновленная

      Она молчала, глядя на пятнышко на краю раковины. Щипало глаза, но Алина, знала, что плакать не будет, что утратила такую возможность. В ней было тихо, темно и пусто, ее прежний спокойный мир рухнул окончательно, и теперь во внутренней тьме носились осколки планет и дрожали точки, которым не скоро удастся взорваться новыми светилами.

       Значит, мама мне не мама, прошептала Алина, значит, я им не дочь

      Ничего это не значит, промолвил Узиль. Они воспитали тебя как родную, вот что главное. А твоя биологическая мать больше никогда не вспоминала о своем больном ребенке.

      Алина вздохнула и прижала лезвие ножа плашмя к щеке.

       В чем же моя миссия? спросила она. Рассказывай.

* * *

      Утро началось как обычно: соседи сверху что-то уронили и громко выматерились, за стеной девочка врубила группу Корни на полную дурь и в довершение всего под окном заорали коты, выясняя отношения.

      Дэн протянул руку, взял с тумбочки сигарету и щелкнул тяжелой серебряной зажигалкой. Зов стучал в нем, долбил в виски и туманил зрение. Дым вставал комом в горле и легких. Через силу Дэн улыбнулся и загасил сигарету о руку.

      Боль встряхнула, заставив взвыть и сжать зубы, зато зов притих, присмирел, словно бы увял. Дэн вздохнул не облегченно, но свободно и сел в постели. Некоторое время он оглядывал комнату, словно не мог понять, куда это его занесло во время сна. Помещение, впрочем, оказалось давно знакомым: линялые обои в цветочек непритязательного бледно-желтого цвета, давно не беленный потолок, письменный стол, заваленный газетами и стеллаж, под завязку набитый книгами. Мебель досталась Дэну от прежних хозяев и большая часть вещей тоже; все это давно пора было выбросить, но Дэн или жалел служившую многим поколениям обитателей квартиры рухлядь, или ему было лень подбирать новые предметы интерьера он и сам не знал точно. Единственной вещью, которую Дэн приобрел для комнаты сам, была пепельница в форме массивной бронзовой змеи, в кольца которой полагалось кидать окурки. При желании ею можно было и убить; покупая пепельницу, Дэн подумал: На всякий случай Случаи в Дэновой жизни действительно были всякими, но отбиваться от противника пепельницей ему еще не приходилось, чему он, надо полагать, радовался.

      В окно стучала снежная крупа, было сумрачно и тоскливо. Дэн раскурил сигарету заново, потер шрам под левым соском и вздохнул опять.

      Зов тревожил его не так уж часто, в основном, когда Дэн вспоминал о матери. Зов был с ним с тех пор, когда он узнал и понял свою половинчатую суть и вскричал к Небу: за что?

      Он был ошибкой Создателя.

      Вначале сотворены были ангелы. Совершенные и безупречные. Огненные крылья ветров, солнечные вихри, несущие Славу Божию мирам и кару отступникам.

      Затем пришел черед людей. Слабых и хрупких. Смертных и жалких. Дивных и прекрасных, поскольку их полюбили и одарили с невыразимой щедростью.

      Ангелов и людей было много. Дэн был один.

      Противоестественное существо, смешение пламенного духа и человеческой души, ангельская мудрость, отягощенная смертной плотью. Растянутое между Высью и Твердью стремлением к великому знанию запредельных пространств и болью людского ограниченного времени вот что такое был Дэн, нефалим, миф.

      Когда зов плотской, тварной части его сути просыпался и начинал стягивать горло, Дэн причинял себе боль.

      Его бытие было болью.

      Зазвонил телефон. Стряхнув с сигареты столбик пепла, Дэн протянул руку и поднял трубку.

       Уже не спишь?

       Благодаря тебе, Дэн затянулся, утопил окурок в пепельнице и нашарил в пачке сигарету, как оказалось последнюю.

       Профессор ждет.

       И что? выпустив в потолок струйку дыма, Дэн с силой впечатал окурок в локтевой сгиб. В голове стало светло и звонко. Чего мне кидаться к вам по первому зову?

       Свинья ты неблагодарная. Сколько мы для тебя сделали, забыл?

      Дэн ничего не забывал. Никогда.

       Это вы забыли, как я профессорову дочку из притона вытащил, жестко промолвил он. И плевать мне, кто и что там ждет, пусть Соколов сам разбирается.

      На том конце провода шумно и обиженно засопели.

       Пожалуйста, Дэн

      Дэн помолчал для проформы. Пусть знают, кто тут хозяин тайги.

       Кто там у вас? спросил он.

      Нескольно минут шли вводные характеристики; Дэн слушал, жалея, что кончились сигареты. Потом он проронил ленивое Хватит и повесил трубку. Зов исчез, будто и не появлялся спасибо боли и злости на эту компанию придурков.

      Метель усиливалась, и никуда идти не хотелось. Дэн энергично похлопал себя по щекам, спустил ноги с кровати и, обув старые, разношенные тапки, поплелся в ванную.

      Там он несколько минут рассматривал в зеркале отражение угрюмого молодого человека, который если побреется и причешется вполне сойдет за девушку. Даже внешность у него была ангельская: огромные темные глазищи, маленький нос, пухлые губы и кудрявые волосы хоть икону пиши.

      Неудивительно, что ко мне пристают геи подумал Дэн, включив воду. Кран проворчал что-то невразумительно-обидное и выдавил из себя единственную ржавую каплю. Дэн поскреб щетину и решил не бриться всухую.

      Кухня не порадовала обилием разносолов, но Дэн не был гурманом. Ангелы не едят вообще (и соответственно не ходят по нужде), люди жрут что ни попадя, Дэн предпочитал кофе и бутерброды, благо вода в чайнике имелась. Он рад был бы не есть совсем, но смертное тело требовало пищи. Оно много чего еще требовало, и это составляло одну из основных проблем Дэна.

      Позавтракать спокойно ему так и не дали.

      В дверь звякнули, нервно и требовательно. Дэн прошлепал в прихожую и как был, в одних трусах, предстал перед Андреем. Какое-то время они разглядывали друг друга, и Андрей видел только темную фигуру, а Дэн обрюзгшего молодого человека высоченного роста, бывшего наркомана и алкоголика, бывшего священника, отлученного от православия, неудавшегося самоубийцу Сощурившись, Дэн разглядел в Андрее несколько активных раковых клеток; впрочем, прикончит его далеко не рак.

       Профессор ждет, сказал Андрей, и на верхней площадке шевельнулась чья-то нетерпеливая тень. Соколов взял в свою службу охраны почти всю бригаду, пасшую Центральный рынок.

       Я портки надену, нет? довольно грубо бросил Дэн. Или там невтерпеж?

      Одеться ему позволили.

      Во дворе ждал знакомый серебристый джип. Машина бандитов подумал Дэн, усаживаясь на заднее сиденье в компании Колюшки, громилы весом в восемь пудов. Андрей начал было рассказывать о новом клиенте, но Дэн отмахнулся.

       Мне Петров уже звонил.

      Андрей недовольно засопел, но промолчал.

      Кафедра богословия, на которой давным-давно разместилась организация Окское философское единство, располагалась в главном корпусе политеха, и ехать туда приходилось через весь город. Дэн устроился поудобнее и задремал.

      ОФЕ образовал профессор Соколов в первые годы дикого капитализма, когда вдруг разрешили все, сразу и всем. За несколько лет из клуба по интересам ОФЕ выросло в крупную значительную организацию, которая совершенно легально занималась тем, что называют эзотеричесним бизнесом: лечение нетрадиционными методами, помощь в разрешении конфликтных ситуаций и экстрасенсорные курсы, все с позволения Минздрава и его же официального заключения: это действительно помогает. Соколов, обладая недюжинной хваткой, сумел собрать неплохую команду из талантливых и одаренных в нужных сферах людей, которые за короткий срок на законных основаниях сколотили себе и профессору приличные капиталы. Нетрадиционная медицина благодаря умной рекламе не выходила из моды, клиентами ОФЕ были весьма обеспеченные люди, и со временем профессора окружил вполне естественный восторг и почитание как гуру и отца-основателя. Сим восторгам способствовало также и то, что Соколов говорил о социальной ответственности бизнесмена и философа, выделяя из средств ОФЕ, а порой даже и из собственного кармана суммы на ремонт аудиторий, оборудование компьютерных классов, материальную поддержку студентов-отличников и прочие PR-акции такого рода.

      На Дэна организация наткнулась в естественном процессе поиска экстрасенсорно одаренных людей. Операция по вербовке разрабатывалась долго и тщательно и блестяще завершилась тогда, когда нефалима похитили не совсем здоровые психически граждане из секты За чистоту веры Ревнители православия и сторонники физического уничтожения иноверцев, они вышли на Дэна в тот момент, когда он по доброте душевной вывел у соседки по дому тараканов. Соседкина мать, чокнутая старуха и рьяный неофит, узрела в подобных действиях колдовство, коего православная церковь терпеть не может и сделала на волшебника наводку. Группа ОФЕ подоспела в тот миг, когда Дэна клеймили каленым железом, изгоняя беса. Когда Андрей на собственном горбу выносил измученного нефалима из подвала, на новеньком мерседесе подкатил профессор лично. Он вышел из машины и спросил, схватив Дэна за волосы и пристально глядя в мутные, закатившиеся глаза:

       Имя! Назови свое имя!

      И Дэн, находившийся в полубессознательном состоянии от боли и абсолютно ничего не соображавший, ответил:

       Danayal

      Этим была решена как его судьба, так и судьба ОФЕ и самого профессора. У Соколова, человека очень умного и хваткого, почему-то не достало ума сообразить, что удерживать в подчинении действительно феноменальную личность это совсем не то же самое, что заставлять работать на организацию сотрудников кафедры. Со временем Дэн до глубины души возненавидел алчную и ненасытную контору. Особенных пристрастий в жизни он не имел и очень четко осознавал границы своей благодарности, переступая их без всякого удовольствия. Так что профессор сотоварищи с большим волнением и тревогой ожидал момента кризиса, постепенно поняв, что Дэн стал инородным предметом в организме ОФЕ, а это было попросту опасно.

      В университет они добрались к началу второй пары, когда студенты разошлись по лекториям, и в коридорах было почти тихо. Предъявляя документы охраннику, Дэн мимоходом заметил, что у того начинается грипп. Предупредить бы впрочем, ладно. Потом.

      Кафедра богословия занимала целое крыло. Если прочие обходились одной, небольшом комнатой, то богословы благодаря деятельности своего патрона имели возможность не церемониться: приемная, секретарская, преподавательская, читальный зал, лекторий и личный кабинет заведующего шикарный ремонт, настоящий паркет, дорогая мебель прямо вопили о том, что богословом быть непередаваемо приятно. Но Дэн в первую очередь слышал в этих воплях презрение к низшим тем, кто не имеет счастья принадлежать к высшей расе мудрецов, и поэтому его всегда передергивало, когда он переступал порог кафедры.

      Дэна сразу же провели к профессору. Свой кабинет Соколов обставил с претензией на великий утонченный вкус и с безграничным стремлением к комфорту. Здесь можно было проводить заседания, закатывать банкеты, в конце концов, спать на уютном французском диванчике. Сейчас же на нем сидела дородная молодая женщина в супермодном костюме и шумно плакала в платок. Профессор перелистывал медицинскую карту и хмурился.

       Давняя порча, проронил он, не утруждая себя приветствием. Причем наведена кровным родственником. Я лично предполагаю брак-клеймо.

      Дэн посмотрел на профессора с красноречивым скепсисом. Ему до зубной боли был противен этот высокий сухощавый мужчина за шестьдесят, абсолютно лысый, с маленькими глубоко посаженными глазками цвета болотной водицы, мясистым горбатым носом, имевшим значительное сходство с птичьим клювом и намекавшим на то, что фамилия говорящая, и желчно поджатым тонкогубым ртом. Непонятный портрет завершали торчащие а-ля Чебурашка уши и тонкий шрам на смуглой жилистой шее память о тех днях, когда он не был профессором и вообще не помышлял о научной деятельности, а ходил вразвалочку, носил в кармане нож-выкидуху и имел среди районной шпаны значительную кличку Сашка Сокол. Теперь это был солидный и респектабельный господин, позабывший прежние привычки, но иногда на проштрафившегося коллегу или студента-разгильдяя из-под седых кустистых бровей бросал острый взгляд настоящий малолетний бандит и сукин сын.

       Угу, хмыкнул Дэн, отворачиваясь. Именно порча, и именно брак-клеймо.

       Мне тридцать два года, женщина громко высморкалась и промокнула глаза чистым уголком платка. И я не замужем. Вы понимаете, что такое быть не замужем в тридцать два года в этой чертовой стране.

       Многие женщины вообще не выхолят замуж, парировал Дэн, глянув на себя в зеркало: да, такой рожей только кошек пугать. Мужчины, видите ли, мрут, как мухи. Спиваются, меняют ориентацию. Так что проблема зависит лишь от того, как вы ее воспринимаете, может, и нет проблемы.

      Профессор и клиентка воззрились на Дэна с одинаковым выражением, только к красноречивому Соколовскому Что ж ты, тварина, себе позволяешь добавилось еще и гневное женское за мои-то бабки!

      Дэн присмотрелся: порча на женщине действительно была, но маленькая, хилая, еле шевелилась в теменной части ее светящегося тела. Так, сказал кто-то без затей: Дура ты, Манька, вот и все.

       Подумайте, мадам мадемуазель, нужно ли вам в принципе замуж?

      Или все дело в том, что соседки говорят? Тогда может ну их к черту с их разговорами

       Да! клиентка вскочила, брызжа слезами, как заправский клоун. Да, мне нужен муж! Я детей хочу! Счастья! и она снова повалилась на диван, зарыдав еще горше.

      Профессорово лицо стало некрасивого багрового цвета. Дэн подумал, что возможно того хватит удар пожилые люди весьма подвержены, знаете ли но жалости не ощутил. А безмужняя дама очень важная птица, вон как старичок разволновался.

       Я мужей в карманах не ношу, развел руками Дэн. Но помочь вам попробую.

      Профессор облегченно вздохнул.

      Дэн прошел по кабинету, сел рядом с клиенткой и, помедлив немного переступая что-то в себе взял ее за руку.

      Ему показалось, что он с головой провалился в теплую жижу с резким острым запахом таково было месиво человеческих эмоций и побуждений. Он плыл в них, оглохший и ослепший, пытаясь на ощупь найти в вонючем вареве смертности то, что делает ограниченность жизни этой женщины важной.

      Кажется, по его телу прошла долгая судорога. Кажется, он сдавленно зашипел, до крови прокусив губу. Зов пробуждался, чувствуя себя все вольготнее в этом человечьем болоте и говоря: не надо обманываться, на самом деле ты в точности такой же, вы одной крови, и в тебе творится то же самое.

      Тогда Дэн рванулся вверх.

      Клиентка не хотела его отпускать. Теплые густые токи ее страстей обернулись когтистыми зарослями, злыми и язвящими. Оставляя на колючках клочья шкуры, он дернулся вновь и почти освободился. Ветви зова оплетали его, Дэн барахтался и отбивался, хотя кто-то жарко шептал ему: успокойся расслабься останься

      Он не помнил, как оторвался от женщины. На мгновение пришла тихая, блаженная тьма если это и была смерть, то Дэн не испугался, а даже обрадовался. Потом нахлынул свет и звуки; Дэн увидел, что лежит на диванчике, а Андрей меряет ему давление. Клиентка сидела за столом в компании профессора и с неописуемо блаженной физиономией попивала кофе из тончайшей фарфоровой чашечки.

       Укольчик? предложил Андрей, отстегнув манжету. Чуть повышенное

       Пошел бы ты, – Дэн скривился и попробовал сесть, но голова моментально поплыла, и он лег снова, чувствуя себя изнасилованным этой толстухой. Сигарету бы лучше

      Профессор самолично поднес ему Данхилл и щелкнул зажигалкой. Дэн закурил и отвернулся. Странно, что зов сейчас молчит, и его просто подташнивает, а в ушах звенит.

       Это просто экстаз, профессор! щебетала тем временем клиентка. Боли прошли совершенно мне словно снова двадцать, и она захохотала так же громко, как недавно рыдала. Просто восторг, ваш коллега творит чудеса, чу-де-са!

      Дэн лежал бревном, чувствуя, как покалывает ладони. Ей-то экстаз, а он будто всю ночь вагоны разгружал.

       Мужчина у вас будет, произнес он, через неделю. Только ради Света не давите на него, не ревнуйте и не пытайтесь привязать.

      Страсть. Животная чувственность, словно у низших из отступников вот ее сверхценность. Ее позывы лежали на Дэне пятнами горячей слизи.

      Ему захотелось помыться. Встать под душ и жесткой мочалкой соскрести с тела эту дрянь.

      Окурок в пальцах прогорел до фильтра. Дэн посмотрел на него с жалостью: пропала впустую хорошая сигарета, нароняв на паркет серые хлопья пепла.

       Дэн.

      В его ладонь легло что-то жесткое, бумажное. Деньги. Много денег.

       Знаешь, кто это был? старческий голос прошелестел над ухом струйкой песка. Родная сестра губернатора. Ты очень хорошо поработал

      Значит сестра губернатора. Получается, нелюбимая, если до сих пор без мужа. А у профессора была очень болезненная язва, но помощи Дэна он избегал, понимая, что тот просто убьет его изнутри и постарается сделать это наиболее мучительным способом.

      В коридоре радостно забулькал звонок. Преодолевая головокружение, Дэн поднялся и поплелся к вешалке. Взять пальто и домой. Андрей шел рядом, бережно поддерживая его под руку. Какие церемонии

       Машина тебя ждет, услужливо сказал Андрей. Дэн отмахнулся.

       На трамвае поеду.

      Когда дверь кафедры захлопнулась за ним, он испытал мгновенное облегчение. Студенты шли по своим делам, болтая и хохоча, обтекая неинтересного им человека так обтекает торчащую корягу вода в реке. Дэн поднес руку к глазам, потер веки что ж, во всяком случае сегодня все прошло быстро, а омерзительный вкус во рту и тошноту можно списать по графе Неизбежные потери.

      В институтском буфете он разменял одну из полученных купюр: купил блок крепких сигарет, чтоб не думать об их наличии в квартире хотя бы неделю, вот ведь интересно: на каждой стенке красуется объявление о запрете курения в вузе, и прямо под ними торгуют пятнадцатью видами кислородных палочек. Коммерция, чтоб ее.