Текст книги "Замуж - не напасть"

Автор книги: Лариса Шкатула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Мне доложили. Новый работник. Стать, порода – все на уровне.

"Как о лошади!" – неприязненно думает Евгения.

– Простите, вы ко мне? – подчеркнуто вежливо спрашивает она.

– Именно, к вам! К кому же еще? – спрашивает незнакомец, без приглашения плюхаясь в кресло для посетителей и нагло, не скрывая интереса, рассматривает её. – И правда, хороша. Но вот вопрос: для кого? Для чьего, так сказать, использования?..

Евгения трогает пальцами кнопки телефона.

– Извините за беспокойство, Валентин Дмитриевич, – она злорадно отмечает искры удивления в глазах незваного гостя. – Вы перечислили все мои обязанности..

– Все, Евгения Андреевна, – он медлит, соображая, что лона имеет в виду. – Конечно, могут возникнуть непредвиденный обстоятельства...

– Которые вы отдаете на мое усмотрение?

– Ради Бога! – по голу слышно, что он улыбается. – Вам кто-нибудь докучает? А то есть у нас гусары. И мой вам совет: не больно с ними церемоньтесь!

– Спасибо, – она кладет трубку и тоже начинает рассматривать посетителя, он взглядом, каким на уроках биологии рассматривала в микроскоп одноклеточное животное – амебу. – Чему обязана?

– Валентин Дмитриевич? – с сомнением раздумывает вслух посетитель. Вряд ли Варвара захочет со своего места теснится. Вы опоздали, тут налицо служебный роман...

– Вы мне мешаете!

Евгения пробегает по английским надписям кнопок телефона: полиция, доктор... Интересно, есть здесь охрана. Она вслух произносит вопрос и вздрагивает от оглушительного хохота незнакомца. Господи, да что за питекантроп!

– Есть ли охрана? Я – и есть охрана. Даже точнее, её начальник! – он попять оглушительно хохочет.

"Смех без причины – признак дурачины!" – говаривал её отец.

– У вас ко мне дело?

– Просто зашел познакомится.

– И поэтому до сих пор не представились?

Он смотрит на неё с долей уважения, как человек, не привыкший получать от женщин отпор. Наверняка, считает себя суперменом, против которого никто не может устоять!

– Меня зовут Эдуард Тихонович. Но для вас, Женечка, я просто Эдик.

– А меня зовут – Евгения Андреевна. Потому не церемоньтесь со мной, так и зовите по имени-отчеству!

– Понял, – медленно тянет он, сразу построжев. – Ставите на место? Мол, не с мои свиным рылом в ваш калашный ряд? В принципе, я тоже не одобряю панибратства, но мне казалось, что уж с товарищами по работе можно было бы и не выпендриваться.

Он выходит.

Это она-то выпендривается! Возмущение прямо-таки подбрасывает Евгению со стула. Хам! Какие усилия ей пришлось затратить, чтобы не встать с ним на одну доску и не ответить ему тем же! Но она все же удержалась, и это обнадеживает. Значит, она его сильнее и одержала свою первую, хоть и маленькую победу...

Нет, лучше думать о приятном. Вчера, например, она была с Виталием в театре. На неё странным образом подействовала обстановка: зеркала вокруг, радом – красивый мужчина, с восхищением на неё гладящий. Не об этом ли мечтала прежде? Чтобы вот так, в многочисленных зеркалах отражалась она рядом с рыцарем своей мечты: В смокинге, с бабочкой...

В антракте, в театральном буфере она выпили коньяк, и второе действие оперетты "Летучая мышь", которую она, казалось, знала наизусть, воспринималось, как откровение.

После спектакля Виталий отвез её домой и, как само собой разумеющееся, остался ночевать. Секс между ними показался ей таким привычным, будто они были женаты много лет: ни взлетов, ни падений, ни головокружения. Будто она просто перешла из одной постели в другую, где-то по пути оставив свои чувства...

Вот этот-то вопрос и грыз её потихоньку с самого утра. То-то она ощущает какой-то дискомфорт! Поначалу думалось, непривычная обстановка, а оказалось – всегда лишь проблемы её личной жизни.

Виталий, напротив, был неподдельно восхищен прошедшей ночью. Утром он без обиняков заговорил о том, что ничего не мешает им узаконить свои отношения. А Евгения испугалась. Нет-нет, не так быстро, ей надо подумать, после развода и месяца не прошло! И постаралась не замечать горького недоумения в глазах Виталия...

Без пяти час, когда желудок Евгении намекнул на приближение обеденного времени, ей звонит Варвара и сообщает, что если у Евгении Андреевны нет других планов, то Валентин Дмитриевич приглашает её присоединится к остальным сотрудникам и отправится вместе на обед. Недалеко от офиса есть одно небольшое кафе, где готовят по-домашнему, и цены вполне приемлемые.

Евгения соглашается и выходит по коридору в холл, где уже собрались другие работники фирмы. Оказывается, их достаточно много.

Женщин, кроме нее, трое, а мужчин человек десять, ей неудобно посчитать точнее. Всему свое время. Она ещё удивлялась, что президент перво-наперво не познакомил её со всеми. Оказывается, вначале она привыкала к кабинету, а теперь знакомилась с коллегами в непринужденной обстановке.

Пышет сорокоградусным жаром. Здесь легко оценить комфортность её кабинета – легкая прохлада, свежий воздух... Благо, идти им недалеко.

В кафе они входят не через главный вход, а со двора. Он тоже неплохо оформлен, безо всяких там мусорных баков поблизости и глухих каменных заборов. Просто другой вход в банкетный зал с уже накрытыми длинным столом.

Сотрудники "Евростройсервиса" рассаживаются по местам, и так получается , что её место оказывается рядом с каким-то красивым белокурым мужчиной, который предупредительно отодвигает её стул и бормочет по-английски, что он очень рад.

– Петр Васильевич, прошу, – кивает президент сидящему справа от него мужчине, – Только коротко, чтобы мы успели пообедать.

Слева от Валентина Дмитриевича оказывается Варвара, и Евгения видит, как он ухаживает за нею, время от времени спрашивая, что положить ей на тарелку. Начальник охраны перехватывает её взгляд и усмехается: ну что, убедилась? Небось, мне не поверила!

Евгения отмечает про себя, что все сотрудники фирмы молоды, не старше сорока. Зря такую зверскую мину делает главный охранник! Она вовсе не собирается осуждать кого-то . Она даже думает, что будь мужчиной, тоже увлеклась бы Варварой. Несмотря на высокомерное выражение лица, девица явно не глупа, а её большие голубые глаза в сочетании с вьющимися белокурыми волосами, мало кого могут оставить равнодушным.

Между тем Петр Васильевич начинает свою проникновенную речь.

– Господа, подобные обеды, напомню, за счет фирмы, стали уже традицией. Иными словами, всякий раз, когда у нас появляется новый сотрудник, мы собираемся вместе, чтобы в непринужденной обстановке познакомиться с ним, Или с нею, как в данном случае!

Он простирает руку в сторону Евгении и она от неожиданности привстает.

– Референт президента – Евгения Андреевна Лопухина. Советник по вопросам архитектуры. Отличный специалист. Так совпало, что сегодня мы знакомимся ещё с одним человеком. Правда, не нашим сотрудником, а представителем американской строительной фирмы Дэвидом Гроупером!

Белокурый мужчина рядом с Евгенией, услышав свое имя, встает и кланяется. А сев, спрашивает у Евгения. – Сегодня – мой первый день работы в фирме.

– У вас хорошее произношение, улыбается ей американец.

– Благодарю, – отвечает она и думает, что мама её сейчас гордилась бы.

– Если позволите, пока Петя вещает, я поухаживаю за Евгенией Андреевной тоже по – английски обращается к ним другой её сосед. – Он завелся недолго, а голод – не тетка!

Американец вдруг начинает смеяться, Петр Васильевич, который не сказал ещё ничего смешного, останавливается на середине фразы.

– Он сказал, голод – не тетка, – рассказывает для всех американец, продолжая хохотать. – Голод – дядька? Какой у вас, русских, оригинальный юмор! Мне говорили, но я не представлял, что настолько! Ха-ха!

Судя по всему, английский за столом знают почти все. Лишь кое-кто склоняется к соседу и шепотом переводит слова Дэвида Гроупера.

– Какие эти американцы беспардонные, – слышит Евгения негромкое замечание одной из женщин.

– Хозяева жизни, мать твою! – соглашается уже погромче сидящий рядом начальник охраны.

– Это – наш главный бухгалтер, – говорит шепотом на ухо русский сосед Евгении. – Ирина Максимовна. Но все зовут её просто Ирочкой. Вы подружитесь с нею, не пожалеете. Большая умница! Президент ею очень дорожит .

– А кто такой Петр Васильевич?

– Рыба – прилипала, – неприязненно говорит сквозь зубы сосед. – Моя бы власть... Совершенно ненужный для фирмы человек! Мне не понятна слабость к нему Валентина Дмитриевича. Когда – то они работали вместе в тресте... Старая дружба, что ли? Но шефа не назовешь сентиментальным!

Почувствовав вежливое, холодное внимание, американец наконец соображает , что его смех не ко времени, и сконфуженно замолкает. Петр Васильевич собирается с духом, чтобы продолжить пламенную речь, но президент трогает его за руку:

– Угомонись, Петруша, раз уж так получилось , закругляй свой спич, обедать будем!

Тот глянул , не то, чтобы зло, но неодобрительно. И Евгения тоже это отмечает. Раньше она не придала бы этому значения: подумаешь, кто-то на кого-то посмотрел с неодобрением. Теперь видит, и удивляется своей прозорливости. Она будто стремительно взрослеет, поняв, что теперь она женщина , которая не может больше плыть по течению, а должна не только заботиться о себе, но и осматриваться вокруг... Понадобится ли ей это когда-нибудь она не знает, но в свою копилку наблюдений аккуратно складывает.

– Персонально прошу у Евгении Андреевны, – обращается к ней президент , – за то , пьем за неё и чокаемся водой, но это тоже общее решение – в рабочее время обходиться без спиртного!

Теперь и Евгения замечает , что на столах нет ничего, кроме ситро, колы, лимонада и... пива!

– Пиво есть, – соглашается Валентин Дмитриевич, проследив за её взглядом, – но оно – тоже безалкогольное.

– Я очень рада! – искренне говорит она – сегодня не придется насиловать себя и принимать внутрь столь нелюбимый ею алкоголь, но другие? Неужели президенту удалось сплотить вокруг себя принципиально новый коллектив?

Она замечает и удивление американца. Должно быть, он кое-что по-русски понимает, и это никак не вяжется с его представлением о русских. Чтобы здесь, в России, его встречали прохладительными напитками!

Когда все выходят из-за стола, перед Евгением будто ненароком оказывается Эдуард Тихонович. И он явно навеселе . Ну вот, теперь все становится на свои места, а она чуть не испугалась, что попала куда-то в другое измерение.

– Для вас, конечно, закон – не закон ? – замечает она.

– А у нас с собой было, – говорит он словами Жванецкого и опять так оглушительно хохочет, что идущий следом за нею американец испуганно вздрагивает, теряет ориентацию и с размаху налетает на него.

– Айм сорес ! – бормочет он ошарашено.

– Эдик, – – обращается к нему президент, – если ты не научишься убавлять свою громкость в приличном обществе, придется тебя во время застолий оставлять в офисе, для охраны.

Тот немедленно умолкает. К счастью, он стоит от шефа довольно далеко и ничем не выдает себя.

Валентин Дмитриевич окружает американца усиленной заботой, а к Евгении подходит главный бухгалтер.

– Ирина, – она протягивает руку.

– Евгения.

– Если не возражаете, часов после трех я забегу к вам , – говорит она в какой-то особой певучей манере. – Пошепчемся, познакомимся поближе. Нас ведь в фирме совсем мало, мы должны держаться друг друга.

Евгения согласно кивает.

– Мы могли бы посидеть в моем кабинете, – продолжает Ирина, – но это такой проходной двор! Мы с Ладой, – она кивает на стоящую поодаль миловидную женщину, – за день так устаем от посетителей, что от посетителей , что готовы уединиться хоть в туалете, чтобы от них отдохнуть!

Евгения ещё не привыкла сидеть одна. Много лет люди вокруг нее, шелест бумаг, телефонные звонки знаменовали собою привычную деловую обстановку, а здесь... Трудно привыкается – быть одной. Даже просматривая папки с чертежами и фотографиями, она нет-нет, да и прослушивается: не идет ли кто-нибудь по коридору к её кабинету?

Но Ирина все равно появляется неожиданно.

– Здравствуйте, в вашей хате! – шутит она, открывая дверь . – Как вам понравился интерьер?

– Выполнен с большим вкусом.

– Спасибо, – довольно говорит она, опускаясь в кресло, – я, знаете ли, когда в университет поступала, до последнего раздумывала, куда мне идти: в экономисты или в дизайнеры? Эти акварели я на нашем Арбате выбирала. Эти акварели я на нашем Арбате выбирала. Согласитесь, написано ребятками небесталанными. В принципе, и фирме они обошлись недорого, и помогли талантливой молодежи дожить до стипендии или до родительской зарплаты...А как вам бар?

– Вы имеете в виду тот, что в кафе? – спрашивает Евгения, подбирая слова. – Но же в него не заходили.

– Я имею в виду ваш бар. Тот, что куплен на , так сказать, представительские деньги.

Евгения уже откровенно ничего не понимает.

– Мой бар? Представительские?

– Ладно, не буду вас больше мучить. ! – она отодвигает в сторону с обычной полки вазу с шефскими гвоздиками, пустую хрустальную пепельницу и открывает незаметную за ними дверцу.

– Вот это да ! – ахает Евгения – А как же ваш сухой закон?

– Так я же говорю вам, представительские! То есть, на случай, если к хозяину кабинета придет важный гость. Разве главный бухгалтер – не важный?

– Важный. А там и рюмки есть? – Евгения пытается заглянуть в шкаф поверх её плеча.

– И рюмки. И посуда. – Ирина открывает другую дверцу – этакий мини-сервант. – Есть и где эту посуду помыть.

– Я видела. А спальни здесь нет?

– Спальни нет. Есть комната отдыха, но в кабинете у шефа. Хватит словес! – решительно говорит она. – Пора знакомиться!

Вынимает из кармана юбки апельсин и большую шоколадку.

– Пожалуй, коньяк-это круто. А вот "Мадеру" можно попробовать.

– Сюда никто не зайдет?

– Валентин Дмитриевич такой привычки не имеет. Он предварительно звонит... Я у вас первый гость или к вам уже кто-то заходил?

В её голосе звучит плохо скрываемый интерес.

– Были. Начальник охраны пытался преподать правила дурных манер.

– Он вам понравился?

– Как может понравиться такой хам?!

У Евгении мелькает мысль, не слишком ли она откровенничает с незнакомым человеком, но её возмущение манерами Эдуарда Тихоновича так велико, что она не хочет отказать себе в удовольствии высказаться по этому поводу. В конце концов та, кто увлекается подобным мужчиной, должна быть готова к тому, что не совсем другим женщинам он может понравиться !

– Кому поп, кому попадья... – неопределенно говорит Ирина и вдруг, будто открывается клапан котла, и горячий пар со свистом вырывается наружу – так начинают клокотать в ней эмоции. – Я – идиотка! Круглая дура. Знаю ведь, что он за человек, но с каждой, вновь появляющейся женщиной я стараюсь сойтись накоротке, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию и выведать, не положила ли она глаз на дорогого сердцу Эдика?! Это как болезнь, от которой нет лекарства: хочешь – горькую пей!

По щеке её скатывается слеза.

– Я же видела, как он на вас смотрел! И подумала: ещё одна!.. Вы его выгнали?

– Я вежливо попросила его покинуть кабинет.

– Теперь он станет вас преследовать, пока не добьется своего... Так было и со мной.

Она задумывается. Какая-то мысль её тревожит, но она пока её не высказывает.

– Не замужем?

– Разведена. – Евгения намеренно не уточняет, что тому событию меньше месяца.

– Значит, препятствий нет, – бормочет Ирина, будто в забытьи.

Евгении становится жалко её.

– Если вы обо мне, то ошибаетесь, у меня есть жених. Он не посмотрит, что ваш главный охранник – такой шкаф, наподдаст, мало не будет! – совсем по – детски хвастается она.

И удивляется, как на глазах оживает от такого пустяшного заверения убитая горем женщина.

Вот тебе и Ларошфуко! Выходит, не про русских он сказал, будто умный не может быть влюблен как дурак. Это француз не может, а русский не только может, но ещё и других успокаивает: любовь зла – полюбишь и козла ! Так-то!

– Ты меня презираешь? – безо всякого перехода обращаясь на "ты", спрашивает у неё Ирина.

– Жалею, – честно отвечает Евгения.

Главный бухгалтер открывает штопором бутылку и разливает понемногу в бокалы.

– Приспичило шефу референта завести, – грустно говорит она. – Неужели на эту должность мужика не нашлось!

– Что ты себя обманываешь ?! – Возмущается Евгения, тоже отбросив "выканье". – Разве дело во мне ?

– Я знаю, в нем!

– Ничего ты не знаешь! Все дело – в тебе! Ты по своей сути рабыня, и если не сможешь себя пересилить, у тебя всегда будет хозяин, ты всегда будешь пребывать в аду ревности и скрипеть зубами от бессилия.

– Откуда ты это знаешь ? – удивляется Ирина её неожиданному мудрствованию.

– Мне объяснил один умный человек. Форма рабства ведь разные бывают. Такая, как у тебя – самая мучительная. Та, что была у меня, самая разрушительная.

– И ты вылечилась? – с надеждой спрашивает её нежданная наперсница.

– А как ты думаешь ? – спросила она.

Глава десятая

"Кончается лето, кончается лето!

Осталась каких-нибудь пара недель..."

Это поет Виталий. На что там он намекает?

– Ты уже была на море ?

– Увы, – вздыхает Евгения, – да и от самого лета осталась не пара недель, а всего четыре дня. И ничего не светит!

– Как сказать. Я вон тоже не был на море, а надежды не теряю.

– Тебе легче. Ты сам – себе хозяин, а я?

– Представь себе, – он обнимает её за плечи и подводит к окну, будто и вправду хочет показать среди толпящихся друг за другом многоэтажек и искрящееся синее чудо. – "Ты проснешься на рассвете, мы с тобой вместе встретим день рождения зари..."

– Что это ты сегодня распелся? – шутливо недоумевает Евгения и осторожно высвобождается из его объятий. – Если у нас сегодня вечер советской песни, то давай я хоть гитару возьму.

– А я возьму тебя!

Он целует её, и Евгения опятэ ловит себя на том, что если поцелуи Аристова бросали её в жар, то поцелуи Виталия – в холод. Почему она медлит с ним объясниться? Мол, так и так, Виталик, твоя близость меня не волнует, мое сердце от твоего не зажигается. Почему у неё не поворачивается язык, глядя в его преданные глаза, сказать правду?

Опять в ней подняла голову рабыня? А ещё Ирину поучала ! Значит, прав был Чехов, что раба надо выдавливать по капле и от него не враз избавишься.

А главное – людское мнение. Ох, это людское мнение! Евгения невольно смотрит на себя глазами постороннего наблюдателя. За небольшой срок – трое мужчин ! А если она откажется сейчас от Виталия, будет четвертый, пятый? И она покатится по наклонной плоскости? Что делают другие женщины, когда ищут своего мужчину? Неужели спят со всеми, кто им приглянется? И каждый раз убеждаются: нет, не этот!

– О чем все время размышляет моя благородная? Опять обнимает её Виталий.

Как назло, он по природе мужчина ласковый. Ему все время хочется её обнимать, целовать, гладить, а ей стыдно его отталкивать. Но чем дольше она это терпит, тем хуже ей приходится.

– Первый рабочий день, – говорит она неопределенно.

– Да, ваш Валентин Дмитриевич – большой оригинал.

– Ты его знаешь?

– А кто из производственников его не знает? Каков бы ни был наш город, для крупного бизнеса он все же маловат.

Вот мы и сталкиваемся друг с другом...

– Ты, кроме магазина, ещё чем-нибудь занимаешься?

– Конечно. Что такое магазин ? Стационарное налаженное предприятие. Заниматься только им мне было бы скучно. Может пусть госпожа референт не забивает свою хорошенькую головку чужими проблемами!.. Кстати, ваш президент ввел в своей фирме такой порядок: раз в две недели каждый работник имеет право взять один день для своих нужд.

– Думаешь, мне это удобно?

– Думаю, нормально. Он должен понимать, что ты осталась без отпуска . И что такое – один рабочий день? В четверг мы уедем, в воскресенье вернемся. Ты все успеешь. В среду приезжает твой сын, в четверг у них собрание в школе. За два дня ты все ему приготовишь. Думаю, ничего страшного, что в десятый класс он пойдет без тебя.

– Откуда ты это все знаешь? – изумляется Евгения.

Она не обрадована, а скорее насторожена, и это сбивает его с толку.

– Поговорил с твоей мамой, когда ты была в душе.

– Что ты ей сказал?

– Правду. Что сделал тебе предложение, а ты взяла время подумать. Она меня предупредила, что твой бывший муж был тяжелый человек, и, возможно, ты не сразу захочешь повторить свой печальный опыт...

Надо же, он нашел общий язык даже с её мамой! Считает будущей тещей?

– Что ещё сказала мама?

– Вера Александровна считает, что мне нужно познакомиться с Никитой.

– О Господи! – Евгения бессильно присаживается на кухонный табурет если она начнет знакомить с Никитой всех своих любовников, что станет думать о ней сын? !

– Чего ты так переживаешь? Все произойдет не прямо сегодня, ты ещё успеешь привыкнуть! Кстати, – оживляется он, – я позвонил в "Жемчужину" первоклассный дом отдыха – директор обещал забронировать за нами "люкс".

В конце концов , она, против ожидания, начинает проникаться его идеей и опять задумывается. В прошлом году они были с Аркадием на базе отдыха геологов. Жили в домиках. Еду готовили сами – тот ещё оказался отдых! И она помнит, как была одеты фифочки из фешенебельного санатория! Одни их спортивные костюмы стоили дороже всего её гардероба.

– На тебя сегодня ступор что ли напал? – тормошит её Виталий.

– Мысленно просматриваю свой прикид и могу сказать. Таля , он вряд ли соответствует "Жемчужине"!

– Только и всего ? Это все твои печали? – веселеет он. – Родная, мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Поверь мне, все будет, как надо!

И Виталий тащит её в постель, словно немедленно хочет получить награду за свои хлопоты. Но на этот раз он не торопится, и как она ни отбивается, ни провоцирует его на скорейшее окончание интима, который её тяготит, доводит дело до конца. Чувствуется, что он читал соответствующую литературу, и кассеты с надписью "крутая эротика" смотрел. Он таки заставлял Евгению соучаствовать! А потом , смеясь, читает ей Пушкина: "И распаляясь боле, боле, и пламень, и восторг мой делишь поневоле! "Разве тебе не было хорошо?

– Было.

– А почему ты сопротивлялась?

– Не знаю, – рассеянно говорит она и притворяется засыпающей.

Он крепко обнимает её и через минуту спит, уткнувшись в волосы Евгении, а она ещё некоторое время лежит без сна, чтобы ответить на его вопрос самой себе:" Я сопротивлялась потому, что не хочу подменять чувства голым сексом. И если в какой-то момент я испытываю нечто, определяемое словом, которое так не нравится Маше, то к любви, которую я жду, это не имеет никакого отношения !"

Утром Виталий подвозит её к офису фирмы и не успевает Евгения протянуть руку, как дверь перед нею открывается будто сама собой и внутрь её пропускает собственной персоной начальник охраны.

– Нам так не жить ! "Девятка" против "Вольво" явно не потянет. А в остальном у вас как – нормально?

– Нормально, – отвечает Евгения холодно.

– Я рад за вас !

У неё мелькает мысль, не слишком ли она вошла в роль неприступной мегеры, и Евгения решает пошутить.

– С каких это пор начальники работают простыми швейцарами?

– С тех самых, как встречают женщину своей мечты!

– А жена для этой цели уже не годится? – говорит наугад; она не знает, женат ли он , но пробный шар попадает в лузу.

– Уже доложили! – хмыкает он. – Я, кстати, этого никогла не скрывал! Мы должны быть в ответе за тех, кого приручаем, но что поделаешь, мужчину всегда тянет на свежанину!

Евгения обходит его, как неодушевленное препятствие, и идет через холл, раздумывая на ходу : "Грамотный нынче пошел охранник! Экзюпери цитирует. А о женщине говорит, как о ...говядине!"

Она проходит мимо кабинета президента и , помедлив, осторожно стучит.

– Входите, Евгения Андреевна! – весело отзывается он из-за двери.

– Вы сквозь стены видите? – смущенно спрашивает она.

– Я мог бы заинтриговать вас своей суперпроницательностью, но во-первых, я видел в окно, как вы идете, во – вторых, только вы можете так осторожно стучать. Это – признак неуверенности?

– Скорее, неуверенность просителя .

– Не хочу даже слушать! Что значит "проситель"? Если обращаетесь к руководителю предприятия, значит у вас возникла какая-то проблема. Это вовсе не значит , что вы заранее должны чувствовать себя обязанной!

Он поднимается из-за стола и усаживает её в кресло.

– Я чувствую себя неуютно, когда женщины стоят. Наверняка ваша просьба – какой – нибудь пустяк!

– Мне нужен один день...

– Вот видите! Я вам его уже дал!

– Понимаете, я осталась без отпуска, а тут появилась возможность на три дня съездить на море.

– Вы можете не объяснять. Одного дня вам хватит?

– Хватит ! – она вскакивает с кресла, но он усаживает её обратно.

– Женя, – говорит он по – товарищески, как когда-то , – прими совет старого друга: избавляйся от преклонения перед начальством. Конечно, я твой работодатель, но то, что я буду тебе платить, все равно меньше вклада, который ты внесешь в процветание фирмы. Я умею выжимать из людей соки, такой вот новоявленный паук. Ты – отличный архитектор. Я видел твой дипломный проект – это шедевр!

– Мой дипломный проект? – изумляется Евгения. – Но как...

– О, такие мелочи я пока могу! О своих помощниках я стараюсь знать побольше, включая их семейные обстоятельства.

Она смущается.

– Ну в холостячках вы не засидитесь, – опять переходит он на официальный тон. – И помните, из нас двоих сотрудничество выгодно больше всего мне !.. Какой день вы хотите взять?

– Пятницу.

– Счастливо отдохнуть!.. А как продвигается ваше знакомство с проектами?

– Я считаю, – она осторожно подбирает слова, – они...немного устарели.

– Плохо вы усваиваете мои уроки, Евгения Андреевна! Разве вы не уверены в своем мнении?

– Уверена.

– Так отстаиваете его! Небось, у вас уже наметки кое – какие есть?

– Есть, – улыбается она его прозорливости.

– Продолжаете работать в этом направлении, а, скажем... во вторник на следующей неделе, посвежевшая и отдохнувшая, вы придете ко мне с докладом. Якши ?

– О'кей ! – смеется она.

К своему кабинету Евгения не идет, а летит, как на крыльях, и поет "арию" Цыпленка из мультфильма :"Какое все красивое, какое все зеленое!"

Открывает дверь и замирает от удивления: на её столе стоит огромный букет диковинных оранжево – пятнистых лилий. Где он такие взял ? Кто – он Евгения догадывается. Говорить об этом с ним, только лишний раз напрашиваться на неприятности. Или откажется, или схамит чего-нибудь. То есть , она, конечно, настолько его не знает, но очень живо себе все представляет. Что делать в такой ситуации ? И тут её осеняет. Она набирает телефон главного бухгалтера.

– Ирочка, это Евгения . Доброе утро. Как ты относишься к лилиям? Любишь? Отлично. Понимаешь, мне шеф утром букет презентовал, – на ходу придумывает она, а у меня на лилии аллергия. Что, Лада зайдет?

Она снимает букет со стола и ставит на тумбочку у двери.

– Какие красивые ! – ахает Лада.

– Шефу преподнесли в оранжерее, – продолжает фантазировать Евгения и посмеивается про себя. – Наша фирма завершила у них вторую очередь...

Какую вторую очередь? Экономист – то, наверное, знает, что такой нет. Хоть бы врала правдоподобнее!

– А Валентин Дмитриевич передал их мне и неудобно было отказаться. Не возражаете?

– Что вы ! Мы с Ириной любим цветы. Да ещё такие оригинальные!

Она забирает букет и уходит, а Евгения меняет воду в вазе с садовыми гвоздичками. Пусть этот букетик скромнее, но милей сердцу. Не то, что лилии, каждый лепесток которых, кажется, излучает агрессию.

И вообще, сейчас, ей некогда отвлекаться на посторонние эмоции. Она захватила с собой несколько современных журналов по архитектуре Европы, журнал с разработками архитекторов Москвы и Питера, и собирается писать свои замечания к проектам будущих строек века "Евростройсервиса"!

На этот раз она идет обедать с Ириной и Ладой в то же самое кафе, где все равно сидят почти все работники фирмы.

– Значит, говоришь, букет Валентин подарил? – как бы между прочим спрашивает Ирина.

– Он, сердешный, – шутливо вздыхает Евгения, подозревая подвох, но смело идет ему навстречу.

– А он к нам заглянул и спрашивает: откуда такие красивые цветы? Считаешь, он такой забывчивый?

– Нет, память у него хорошая. Но не может же он при всех признаваться, что подарил букет своему референту. А вдруг Варвара узнает: Неприятностей не оберешься.

– Варвара – она такая ! – соглашается Ирина, а Лада вдруг прыскает. Ты чего это?

Голос главбуха строгий, но Лада тотчас делает постное лицо и равнодушно машет рукой.

– Ерунда, анекдот вспомнила.

– Расскажи, мы тоже хотим посмеяться ! – вроде бы настаивает Ирина.

– Не буду. Он с такой бородой, что даже позеленел от старости. Давайте лучше я Евгении Андреевне вкратце расскажу про них, здесь сидящих. Как говорится, ху из ху?

– Сама узнает со временем, – не соглашается Ирина, которую интересуют более насущные вопросы. – Как ты думаешь, букеты ещё будут ?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, будут. У тебя же не на все цветы аллергия?

– Не на все. Я бы могла ими торговать, но в рабочее время не получится, а после работы мне жених не позволит.

– Так у тебя и вправду есть жених ?

– А ты считаешь, я – безнадежная фантазерка? Есть. Сегодня вечером могу познакомить.

– Пока не надо, – она некоторое время молча ест, а потом, помедлив, сообщает. – У меня тоже был жених, но есть такие люди, которые живут по принципу: и сам не гам, и другому не дам!

– Обычная мораль собственника, чему тут удивляться ? – пожимает плечами Евгения. – Причем, собственника, в своей собственности не сомневающегося.

– Я тебе говорила, – роняет Лада.

– У каждого свой крест, – тихо говорит Ирина.

"Ты посмотри, воплощенная жертва и обреченность ! – с раздражением думает Евгения – . Нашла себе страдание и носится с ним, как курица с яйцом! Видно, у человека нет других проблем!"

Все это, наверное, написано на лице Евгении, потому что Ирина вдруг взрывается.

– Что ты можешь знать?! – она хлопает ладонью по столу, что солонка подпрыгивает и переворачивается. – Хорошо тут косорититься, да рассуждать, когда у тебя жених на "Вольво", а у меня двое детей, которых ещё вырастить надо! Кто меня с двумя – то замуж возьмет?

Она всхлипывает так судорожно, что похоже, нервы у неё на пределе.

– Захочешь – возьмут, – тихо говорит Евгения.

– Я сейчас приду, – закусив губу, роняет Ирина. – Извините !

– Знала бы ты, как он за нею увивался! – вздыхает Лада; они словно сговорились, не произносить имя спокойствия. – Цветы, конфеты, комплименты, откровенные домогательства. Когда ты позвонила насчет букета, мы сразу догадались: те же приемы, тот же набор. Он – какой – то садист. Казалось бы, добился, радуйся, но он тут же охладевает. У меня впечатление, будто он объелся женской верностью. Вот если бы Ирка крутила задом перед другими, наставляла ему рога...А такая у него и дома есть !