Текст книги "Долгая темная ночь... (СИ)"

Автор книги: Лариса Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

  Взяв старую наволочку, я сложила внутрь документы и пистолет, тихо выйдя из квартиры поднялась на чердак. Там я прошла в дальний угол и поваляв в пыли мешок с вещами, чтобы он не выделялся, я спрятала его там. Затем быстро спустилась в квартиру и начала делать ужин. Через двадцать минут я услышала на лестнице топот множества ног. В дверь настойчиво постучали. Я пошла открывать по дороге увидев себя в зеркало и удивляясь собственной хладнокровности.

  На пороге стоял Костя с наручниками на запястьях, а также несколькnbsp;о полицейских. Отстранив меня они прошли в квартиру и устроили обыск. Мы с Костей сидели не шелохнувшись. Говорили только наши глаза. Мы прощались друг с другом, объяснялись в любви, обещали никогда не забывать то что было между нами.

  Один из полицейских сказал, что Константина обвиняют в шпионаже в пользу СССР. Спрашивал ничего ли я не знаю. Не дрогнув я сказала, что он ученый и пишет книгу про Мексику и что они ошибаются.

  Наконец они нашли чемодан и попросили Костю его открыть. Его лицо было белее мела. Он знал, что ему грозит расстрел. Костя медленно открыл чемодан и отступил. Они начали небрежно кидать его вещи на пол. Наконец, они заметили второе дно и один из них подковырнув его ножом открыл тайный отсек.

  Видя старые газеты они не могли поверить собственным глазам. Костя смотрел также очень удивленно. Я успела поймать его благодарный взгляд. Наконец, перевернув все вверх дном они ушли и увели его.

  Я же упала на кровать и плакала до тех пор, пока не смогла успокоиться. Тут было даже дело не в том, что я навсегда потеряла свою любовь, а в том, что я знала, что все лучшее в жизни, что бывает у каждой женщины у меня уже было.

  После этого рассказа Корнелия надолго замолчала. Я тоже замерла стараясь почти не дышать. У меня перед глазами пронесся период ее короткого счастья.

  – И ты больше его никогда не видела? – мой голос почему-то был каким-то охрипшим.

  – Нет. На следующий день меня вызвали на допрос. Но я стояла на своем, что он просто ученый, который пишет книгу про Мексику. Они даже ходили наводить справки про меня на работу, у соседей. Но все твердили, что я обычная девушка, которая работает помощником пекаря и ни в каких политических акциях не участвует. Соседи сказали что мы жили тихо и почти все вечера проводили дома. Две недели ничего не было слышно и меня больше не допрашивали, наконец в один день в мой дом пришли те же полицейские, которые приходили в первый день с Константином и молча забрали его вещи, которые не успели взять в первый раз. Я пыталась хоть что-то расспросить про него, но они отвечали, что это государственная тайна.

  Я не могла поверить своим ушам:

  – И ты больше ничего про него не слышала?

  Корнелия хитро улыбнулась:

  – Неужели ты думаешь, что влюбленная женщина ничего не попытается узнать про своего любимого. Когда прошло пару месяцев, я начала искать его водителя. Я знала только номер его машины и улицу на которой он живет. Но я не знала ни номер дома, ни как его зовут.

  Каждый день после работы я шла на эту улицу и искала его. Наконец мне повезло и я в одном дворике я увидела его пустую машину. Я встала и долго ждала его. Когда он вышел на улицу и увидел меня, то позеленел от страха. Но я вцепилась в его руку и сказала что не уйду, пока он мне все не расскажет. Водитель сказал, что Константина собирались расстрелять, но СССР выдвинула требование вернуть известного ученого. Наши власти испугалась и его выслали. Теперь ему запрещено въезжать в нашу страну.

  Для меня этого было достаточно. Он был жив и он вернулся к семье. А остальное было уже не важно.

  – И ты больше никогда никого не любила?

  – Нет. Когда я узнала что такое настоящая любовь, то не захотела соглашаться на ее пародию. Я и теперь живу воспоминаниями. Они давали мне силы в самые тяжелые мои времена.

  – И ты любишь его до сих пор не смотря на то, что он шпион?

  – Да. Когда-нибудь ты поймешь, Мария, что любишь не благодаря, а вопреки. С каждый годом я люблю его все сильнее. Лет десять назад он пришел ко мне во сне и простился со мной. Так я узнала, что он умер, – по ее щекам текли слезы.

  Я сидела тоже тихо плача.

  – А куда ты дела потом пистолет и все остальное.

  – Через полгода вечером я пробралась на чердак и взяла то, что там оставила. Теперь все это я спрятала за панелями в ванной. Временами, когда ностальгия становиться невыносимой, я достаю его вещи. Чищу и смазываю пистолет, рассматриваю бумаги и фото семьи. Рассматривая его сына я пытаюсь представить как выглядели бы наши с ним дети, если бы Бог дал нам их. В эти моменты мне кажется что наша с ним любовь была буквально вчера и что вот-вот откроется входная дверь моего одинокого холодного дома и я снова увижу его. Такого родного и любимого, почувствую на своих плечах тепло его руки, прижмусь к его груди вдыхая такой знакомый запах...

  После этого мы долго с ней сидели молча каждый думая о своем. Она погрузилась в воспоминания, а я думала, что наверное не смогла бы так самозабвенно и преданно любить на протяжении жизни, зная что у моего мужчины другая семья и своя отдельная жизнь, а также то, что он шпион другого государства.

  Когда я попила чай и уже собиралась уходить, то она попросила минутку подождать. Она вынесла мне маленький золотой крестик на тонкой цепочке и вложила его в мои руки.

  – Корнелия, я не могу принять этот подарок! – тихо сказала я.

  – Мария! Возьми, я одинокая и мне некому его передать, а то умру, врачи снимут и оставят себе. Этот крестик с цепочкой мой единственный подарок от Константина. Я бы хотела, чтобы он остался в надежных руках. Возьми, дочка!

  – Спасибо, Корнелия! Я буду обязательно его беречь!

  Она взяла у меня из рук крестик и аккуратно застегнула цепочку у меня на шее.

  – Носи его! Он был подарен хорошим человеком и я верю, что он помогает в жизни! Может быть, ты встретишь свою любовь. Каждая женщина должна любить, иначе ее жизнь делается пустой.

  Обнявшись с ней, мы попрощались. Она стояла в дверях смотря мне в след. Я весело помахала ей рукой и сбежала по лестнице, даже не догадываясь, что это была наша последняя встреча.

  На следующий день на работе был как всегда аврал. Компания шумела как растревоженный улей. К нам должна была приехать правительственная комиссия. Через полгода должна была начаться предвыборная компания и было решено, что так как наш канал имел широкую аудиторию потенциального электората, то мы запускали шоу, в котором политики в открытом эфире сражались не на жизнь, а на смерть, отстаивая свою точку зрения, а заодно поливая из брандспойта оппонентов грязью и прилюдно вытряхивая белье из чужих ящиков.

  Компании это сулило огромные рекламные и организационные деньги, а нам лишнюю работу и маленькую премию, на которую сложно было даже сходить в кафе. Но так, как наше мнение никто не спрашивал, то нам только оставалось бурчать между собой по поводу этой дурацкой затеи.

  Больше всех как всегда свое недовольство выражала Роза:

  – Нет, ты подумай, им надо покрасоваться, чтобы их выбрали и они снова могли бы воровать и строить себе шикарные особняки, а мы должны как рабы трудиться не поднимая лица!?

  – Ладно, Роза, не кипятись! Тут наше мнение никто не спрашивает, а даже если спросит, то наплюет на него. Так что береги лучше нервы!

  – Нервы? Мои нервы погибли еще тогда, когда мой мерзавец муж бросил меня одну на руках с орущим от голода ребенком, – и уже тише. – Нервы!?

  – И как твой бывший не появлялся?

  – Хосе что ли? Появлялся!? Вчера вечером нарисовался не сотрешь. Приехал покрасоваться с новой подружкой с силиконовыми сиськами. Я глядя на них боялась что они разорвутся и забрызгают мне всю прихожую.

  – А Абдул что?

  – А что Абдул, обрадовался! Он отца редко видит. Дети же не понимают, что он приехал не ради него, а ради того, чтобы показать мне какой он успешный мужик и его жизнь прекрасна! Хоть бы ребенку тетрадки в школу купил. Нет, притащит какую-нибудь растаявшую шоколадку и думает облагодетействовал. А у ребенка потом зубы болят!

  Роза со злости стукнула рукой по столу:

  – Ну скажи мне, Мария, почему все в жизни так? Я вот бьюсь, как только умею, а у него ни мозгов, ни рожи, а живет он припеваючи! У мужика всегда так, если член есть, на улице с голоду не умрет!

  Я смотрела на нее и мне было и смешно, и жалко ее.

  – Роза, все это проходит по поры до времени. В жизни все справедливо. Когда-нибудь Бог услышат твои молитвы и поможет тебе, и у тебя все в жизни станет иначе.

  Роза сидела наклонив голову:

  – Нет, Мария, ничего не будет иначе и ты сама это понимаешь! Мои родители жили в нищете и только тешили себя мыслью, что у их детей будет другая жизнь. Теперь также как они, живу я. И живу я надеждой, что жизнь будет милосердна к моему сыну и он не будет знать что такое отчаянье.

  В этот момент дверь в нашу комнату распахнулась и вошел Рамирос. Вид у него был как у кота, который сожрал хозяйскую сметану. Роза видя на его лице довольную хитрую улыбку не удержалась:

  – Видишь, Мария, мы не знаем как жить и что делать, а он доволен себе. Хоть бы поделился, чему так рад!

  Рамирос сел откинувшись в кресло:

  – А рад я милая моя булочка тому, что вчера познакомился с прекрасной девой. У нее шикарная задница и просто осиная талия. А глаза как огонь, – после этих слов на лице Рамироса заиграла еще более глупая улыбка и он закинул руки за голову. – Она была как дикая необъезженная кобылка, но у меня к счастью хороший опыт. И сегодня утром она накормила меня превосходным завтраком прямо в постели.

  – Вот уж и правда, кто о чем, а лысый о расческе. – Роза покачала головой. – Рамирос, ты бы тогда на ней женился что ли. Вот она бы тебе тогда не только завтраки готовила, но еще и ужины.

  Он после этих слов встрепенулся:

  – Чур меня, чур! Ты что такое говоришь, Роза! Какой дурак на такой бабе жениться? Если она такая заводная, то когда женишься вообще в мегеру превратиться. Тогда уж не она мне, а я ей буду завтраки готовить. Если жениться, то нужно выбирать добрую и кроткую.

  Тут уже я не сдержалась:

  – У меня дальний родственник овец держит. Попрошу тебя с одной познакомить.

  Рамирос громко рассмеялся.

  – А что, тихая, кроткая, да и нечего сказать против не сможет. Пожалуй, я подумаю над твоим предложением!

  – Подумай, подумай, – Роза начала протирать зеркала. – А как надумаешь, нас с Марией на свадьбу не забудь пригласить. Мы тебе в подарок подарим справочник по овцеводству и недельный запас презервативов. Чтобы от молодой ни на минуту не отлучаться.

  Рамирос хотел дать ей едкий ответ, как к нам пришли на грим. Мы все же засуетились.

  Было уже ближе к вечеру, когда мы освободились и могли спокойно попить чай. Я была так утомлена, что есть совсем не хотелось. Мы сидели вытянув уставшие за день ноги и тихо потягивая крепкий напиток. Роза вдруг спросила:

  – Все забываю спросить, как у тебя мама?

  Я тяжело вздохнула:

  – Не очень! Последнее время она плохо себя чувствует. Ей нужна операция и врач сказал, что каждая минута дорога. Но у нас нет таких денег. Тут еще Оливия масло в огонь подливает:

  – Что эта чертовка опять выкинула?

  – Она вчера опять не ночевала дома. Я слышала как мама всю ночь не могла уснуть. Она даже несколько раз подходила к окну и стояла. У меня просто сердце разрывается от ее переживаний. Для нее они губительны! Ей совсем нельзя волноваться. Вот увижу сегодня Оливию и попробую с ней поговорить.

  – Поздно с ней разговаривать. Это нужно было делать в детстве, а еще драть как получше. А сейчас она уже выросла и ни ремень, ни уговоры ей не помогут. Лучше заботься как можно лучше о матери и Бог тебе поможет.

  Дальше мы долго сидели молча. А потом каждый думая о своем стали собирать вещи.

  Роза ушла почти сразу, а я немного замешкалась. Я никак не могла найти свою сумочку. Наконец, отыскала ее в столе. Я обернулась и уже хотела выключать свет, как в комнату вошел улыбаясь Андре. Он запер за собой дверь и начал расстегивать рубашку. Я смотрела на него открыв рот. Одно дело делать это изрядно выпив, другое дело на трезвую голову и еще на работе.

  – Нет, Андре! Даже и не думай! Я не собираюсь заниматься ЭТИМ на своем рабочем месте! Я тут потом работать не смогу!

  Он обнял меня за талию:

  – Не будь злюкой, крошка, тебе это не идет! Что тебе стоит? Мы только тихо и один разик! А то мне сегодня на встречу с продюсером ехать, а я весь горю от желания! Он глядя на мою ширинку подумает, что это у меня на него встал.

  Он громко засмеялся и посмотрела на меня масляными глазами.

  – Ты же не хочешь, дорогая, чтобы я терзался от желания, правда? Или ты наоборот решила распалить меня? – он удивленно посмотрел на меня.

  В этот момент я услышала как мимо нашей комнаты кто-то прошел. От этого я вся покрылась холодным потом.

  – Андре, давай сделаем это у тебя! Все что угодно, но не здесь!

  Он подмигнул мне и чмокнул в кончик носа.

  – Ок! Сейчас я выйду, а через пару минут выходи ты и иди на стоянку. Я буду ждать тебя в машине.

  Он вышел, а я вздохнула с облегчением. На какой-то момент я хотела уже улизнуть домой, но я услышала как он поздоровался в коридоре с Сальмой. И она стала что-то ему говорить. А он на это рассмеялся.

  'Какого черта!' – подумала я. 'Что я в итоге теряю? Я уже не девственница, так что как говориться одним разом больше, одним меньше'. И подождав еще пару минут, я пошла на подземную стоянку.

  Он ждал меня в машине. Затем он включил музыку и мы поехали к нему домой. Все дорогу он одной рукой гладил мне коленку. В итоге мне показалось, что еще немного и у меня там будет мозоль. Но, слава Богу, мы уже приехали.

  В квартире он сразу включил кондиционер и пошел на кухню за бутылкой вина. Я решила не делать из себя скромницу и сразу отправилась в душ. Стоя под водой я размышляла о том что я здесь делаю, и для чего мне это нужно. Но ответа у меня не было. Мне хотелось интересной жизни, любви, но то что сейчас происходило со мной было похоже на то как проститутка отправляется в номер с очередным клиентом, потому как сердце молчало, а в душе была пустота и усталость.

  Искупавшись я укуталась большим махровым полотенцем и вышла в комнату. В ней уже играла легкая музыка, а на журнальном столике стояла открытая бутылка и два фужера со льдом. Андре сидел рядом с огромным телевизором и что-то там копался. Наконец, он включил его и я с удивлением увидела на экране блондинку с пышными формами, которую отжаривали два негра. Ничего более омерзительного никогда в жизни не видела. Их руки лежали на ее большой белой заднице и мяли ее. Контраст кожи был сногсшибательным.

  Андре видя мою вытянутую физиономию рассмеялся, а затем протянул мне мой бокал вина. Пила я как матрос, в то время как он пригубил все лишь пару глотков. Наконец, по моему телу прошло приятное тепло и мне стало абсолютно все равно что он будет со мной делать. Я откинулась на кровать и закрыла глаза. В это время, Андре щелкнул пультом медиаплеера и на экране появилась другая пара. Это был уже крупный мужчина и почти девочка, которая была ярко накрашена. Но даже сквозь этот слой яркой косметики было видно, что она уже почти ребенок. Мужчина громко ею командовал: 'А теперь повернись, нагнись' и т.д. Я была целиком поглощена происходившим на экране, так что почти не заметила, как Андре перевернул меня на живот и задрав мои ягодицы раздвинул мне ноги. Затем он погладил мой холмик и воткнул в него свой ставший каменным член. Временами он менял позу и как тряпичную куклу переворачивал меня. Я сначала не уловила, но потом поняла, что он точно копирует действия пары на экране. И когда там звучала очередная команда, она также ловко переворачивал меня в нужном направлении. У меня сложилось чувство, что я участвую в групповухе. Причем одна из участвующих в ней явно несовершеннолетняя. Меня от этого замутило.

  Мужчина на экране достал вазелин и начал смазывать анус девочки. Я услышала как Андре потянулся за чем-то на рядом стоящий столик. Поняв что меня ждет, я закричала: 'Нет!'. Андре сначала хотел что-то пошутить, но потом видимо видя мое взбешенное лицо решил ничего не предпринимать, а просто закончить начатое.

  Пожав плечами, он резко дернул меня за ноги, отчего я сползла и начал яростно меня трахать. Его мошонка сильно билась об мои ноги и я слышала чмокающий противный звук. Я же лежала под ним затихшая и испуганная, боясь пошевелиться. Наконец, он дернулся и затих. Я лежала рядом не в силах пошевелиться. Мне казалось, что я сплю и вижу дурной сон. Я даже зажмурилась, а потом резко открыла глаза, но пробуждения не последовало. Тяжело встав, я пошла в ванную.

  Мылась я очень долго. Жесткой мочалкой я терла себя, как будто могла смыть то, что сейчас произошло со мной. Мне хотелось выть от обиды и разочарования. И кто придумал эти дурацкие книги и фильмы, где героиня стонет от страсти в объятиях статного мужчины. По-моему секс был лишь грязным совокуплением, после которого самец отползал от оплодотворенной самки.

  Наконец, искупавшись я вышла из душа не забыв на прощание пнуть на пол белоснежное полотенце. 'Традиция!' – горько усмехнулась я и голая вышла из ванной.

  Андре храпел на кровати. Я подошла и смотрела на него сверху. Сейчас он представлял собой довольно жалкое зрелище: потные волосы сбились в мокрые пакли, член темно-бордового цвета лежал как сдувшийся шарик, а живот тяжело вздымался. Рядом с кроватью на полу стояла большая напольная дизайнерская люстра. И я испытывала просто неземное желание схватить ее и хорошенько пристукнуть ее храпящую голову. 'Боже, никогда больше!' – подумала я натягивая платье.

  В это время Андре открыл глаза и лениво мне улыбнулся:

  – Ну как ты, шерри?

  – Прекрасно, – солгала я. – Ты меня отвезешь или вызвать такси?

  Он потянулся к висящим на стуле брюкам:

  – Прости, милая, у меня скоро встреча. Возьми деньги, я вызову тебе такси.

  Он протянул мне ту же сумму, что и вчера вечером. Денег хватало, чтобы объехать с экскурсией весь город, но во мне словно демон проснулся и медленно сосчитав деньги я сказала:

  – Мне тогда денег не хватило, пришлось доплачивать самой. Добавить надо бы папаша!

  У него был сбитый с толку вид. Но я решила, что если уж он ведет себя со мной как с проституткой, то пусть и платит за удовольствие.

  Он открыл кошелек и задумчиво вытащил еще пару купюр.

  – Этого хватит?

  Я протянула руки и выгребла все деньги из кошелька.

  – Думаю, столько будет достаточно!

  После этого я взяла сумочку и насвистывая вышла из квартиры. Андре в это время сидел на кровати как каменный истукан. А мне было плевать.

  Когда я приехала домой, то на кухне слышались голоса. Оливия была дома и помогала маме готовить ужин. От чего мама была на седьмом небе от счастья. Когда я вошла, они обернулись на меня. Я заметила, что Оливия немного бледна. На лице мамы сияла счастливая улыбка, а на щеках был румянец. Но румянец был каким-то нездоровым, это были красные пятна различной величины. Я подошла поцеловала маму, кивнула Оливии.

  В это время зазвонил мобильный телефон и Оливия побежала в свою комнату. Я подошла к маме и достала деньги, которые забрала у Андре.

  – Возьми мама!

  Она с удивлением рассматривала сумму в несколько раз превышающую моя зарплату:

  – Господи, Мария, ты что банк ограбила? – на ее лице я увидела беспокойство.

  – Нет, все нормально. Мне дали премию за несколько месяцев, которые я подработавала сверхурочно.

  В этот момент в кухню зашла Оливия. Она увидела деньги у мамы в руках. Видимо она слышала и предыдущий наш разговор.

  – Смотри, Оливия, Мария премию получила! Теперь у нас есть деньги заплатить долги!

  Оливия посмотрела на деньги и задумчиво сказала:

  – Премию говоришь?... Премия – это хорошо, – она пристально посмотрела мне в глаза, я невольно отвернулась. Уж кому-кому, а Оливии было хорошо известно, что на нашей работе премию дают крайне редко и то, сущие копейки.

  Мама была счастлива, что не замечала, что мы как-то напряглись. Она весело говорила:

  – Наконец-то сегодня всей семьей будем ужинать! Давно такого не было!

  Ее радостный крик прервала Оливия:

  – Прости, ма, я сегодня иду на свидание. Вы ешьте без меня!

  Она чмокнула маму в щечку и побежала переодеваться в свою комнату. Мама стояла опустив руки.

  – Ну ладно! Конечно, вы же молодые! И ты Мария куда-нибудь сходи, чего со стариками седеть. Так и жизнь мимо пройдет!

  Я подошла и обняла ее за плечи:

  – Вы мои самые любимые старики и никуда идти я не хочу. Давай я тебе помогу и мы сегодня порадуем отца каким-нибудь вкусным ужином.

  Ее глаза загорелись и она начала вынимать из холодильника нехитрые продукты.

  – Ты иди, доченька, переоденься и умойся. А я пока курицу разделаю.

  Я кивнула и пошла к себе.

  Когда я спустилась, то Оливии уже не было дома, но домой пришел отец. Он привычно сел напротив телевизора и включил футбол. Я зашла в комнату и поцеловала его в щечку. Он потрепал меня по голове, улыбаясь.

  – Как дела, дочка?

  – Хорошо, папа! Мы сегодня с мамой собираемся сразить тебя ужином.

  Мама крикнула:

  – Мария сегодня получила премию, вот это хорошее событие мы и отметим.

  Затем мы с ней вместе начали готовить ужин. Когда ужин был закончен, мы дружно сели на диван и включили вечерний сериал. Я сидела между теплых тел родителей и чувствовала себя почти также как в далеком детстве. Мне было очень уютно и мои мысли побежали перегоняя друг друга. Я думала о том, что как часто в детстве мы торопим время. Нам хочется поскорее повзрослеть и начать жить самостоятельной жизнью. И лишь став самостоятельными и взрослыми мы понимаем, что самое лучшее время – это детство. Тогда мы еще не знаем всех темных сторон жизни и смотрим на нее сквозь большие розовые очки. Деревья нам кажутся высокими, а все взрослые мудрыми людьми, которые всегда знают, что им делать и как быть. Я вспомнила, как маленькой девочкой я качалась на качелях. Я взлетала на них как мне казалось до самых небес, а потом когда они опускались, я видела счастливое лицо отца и его сильные руки, которые толкали эти качели, чтобы в следующий раз они взлетели еще выше. Господи, какое синее тогда было небо! И какой прекрасной казалось жизнь!

  Я сидела прижавшись к родителям и по моим щекам текли слезы. Хорошо, что был выключен свет. Иначе мне бы пришлось объяснять причину моей грусти. А так, я могла пережить свое отчаянье рядом с близкими мне людьми и при этом им не нужно было ничего объяснять. Я была наедине со своей грустью, но в тоже время не одна.

  На следующий день, я пришла на работу чуть раньше. Когда я раскладывала свои вещи, в комнату заглянул Андре. Вид у него был у школьника, который опоздал на контрольную.

  – Детка, как хорошо что ты одна! – он прошел внутрь теребя руки. – Вчера какая муха тебя укусила? Ты меня немного напугала. Что случилось?

  Я продолжала делать вид, что очень занята.

  – Ничего! А что? – я пристально посмотрела ему в глаза.

  Он мялся:

  – Ты была какая-то странная, да и деньги все из кошелька забрала: Но деньги это не главное. Что с тобой случилось?

  Я смотрела в его лицо и мне хотелось смеяться как в дешевой комедии.

  – Андре! Ты вчера вел со мной себя как с путаной. А как ты наверное знаешь, бесплатных ночных бабочек не бывает. Так что, не понимаю, в чем проблема.

  После этих слов я уставилась на него с самым бессовестным видом. Он стоял раскрыв рот. Я бы даже сказала, что его расшиб столбняк.

  – Прости, если ты так это поняла, – он тихо пробубнил. – На самом деле это была безобидная сексуальная игра:

  – Андре, в любой игре есть правила. Если бы в футболе были бы одни ворота, то он бы потерял бы всякий смысл.

  – Не понял, что ты хочешь этим сказать?

  – Я хочу сказать, что ты не разу не спросил, чего хочу я. Что мне приятно, а что нет. Ты вел себя как животное. Я не настолько себя ненавижу, чтобы позволять тебе так со мной обращаться.

  Он взял мои руки в свои и посмотрел на меня своим ласковым взглядом:

  – Прости, детка! Ты права! С этого дня все измениться. Мы будем учиться любить друг друга по-новому.

  Я ему кивнула, в глубине же души подумала: 'Размечтался!?'. Но спорить с ним мне не хотелось. Он радостно подпрыгнул и напевая ушел.

  Как только он вышел, в комнату вошла Роза.

  – Какие люди!? Чего этот хлыщ хотел?

  – Понятия не имею. Вроде искал кого-то.

  – Кого?

  – Наверное, свою совесть, – сказала я разбирая свои кисточки.

  Рабочий день начался и мы завертелись как белки в колесе.

  Когда я выходила с работы, то постаралась не столкнуться с Андре. Это было уже выше моих сил. На входе я увидела Оливию, которая явно кого-то ждала постукивая каблучками. На ней был брючный костюм и кружевное болеро. Я подумала, что видимо это подарок ее дружка, так как сама себе она бы такое никогда не купила.

  – Привет, Оливия! Кого-то ждешь?

  Она сняла очки и чмокнула меня в щечку:

  – Привет! Энрико обещал меня захватить, но я его жду уже минут двадцать, а его все нет. И телефон не отвечает. Даже и не знаю что думать.

  Она еще раз посмотрела на часы и взяла меня под руку.

  – А пошли-ка лучше домой! А то, может он до вечера не приедет. В крайнем случае, заберет меня из дома.

  Мы повернулись и медленно пошли в сторону остановки метро.

  – Оливия, – медленно начала я, – ты бы сегодня хоть осталась дома. Родители за тебя переживают, да и перед соседями стыдно. Ты ночами как вор залазишь в окно.

  Она махнула рукой:

  – Господи, Мария! Ты у меня как из прошлого века! Кому интересно мнение соседей. Они такие же нищие как и мы, и заняты только тем, что бы такое найти из чего можно ужин приготовить. А ты все думаешь, что они о нас больше двух минут разговаривают. Если и позлословят, то так, чтобы язык к гортани не прирос. Гимнастика такая!

  В этот момент рядом с нами остановился длинный черный лимузин с тонированными окнами. Я заметила как Оливия побледнела. Ее рука, которая держала меня под локоть стала холодной как лед.

  – И-иди без меня, Мария, – но в тоже время ее рука сильно сжала мой локоть.

  Из машины вышли два высоких амбала в дорогих костюмах и темным очках. У одного длинные волосы были стянуты в хвостик. Они молча обошли нас с двух сторон, взяли Оливию под руки и повели. Она не выпускала моей руки из своей и я тащилась сбоку. На меня обращали столько же внимания, как на мелкую букашку. Не отпуская руки Оливии, я повернулась к улице и закричала: 'Помогите!'. Один дал мне хлесткую пощечину и вслед за сестрой затолкнул в машину. Дверь лимузина тихо захлопнулась и он покатил в неизвестном направлении.

  Я сидела потрясенная, все еще приходя в себя после удара. Я смотрела на высокого здоровяка с конским хвостом и удивлялась, как он вообще не прибил меня на месте. Оливия обоими руками вцепилась в сиденье и сидела что-то тихо бормоча и раскачиваясь. Я погладила ее по волосам, она вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.

  – Оливия, ты знаешь этих людей? – спросила я мягко.

  Она быстро кивнула.

  – Куда мы едем? – я взяла ее руку в свою, чтобы хоть как-то успокоить ее.

  В это время один из громил окрикнул нас и мы замолчали. Я видела как машина быстро проносится по знакомым улицам. Оливия дотянулась до бара и налила себе полстакана водки, дрожащей рукой положила лед. Я никогда не видела раньше, чтобы она пила крепкие напитки, поэтому с удивлением уставилась на нее.

  Она видя мой немой вопрос, сделала знак молчать и налила мне стакан водки. Я с отвращением оттолкнула ее руку. Она всхлипнула и допила мою половину. У меня не было слов.

  Тем временем машина проехала часть города и я поняла что мы едем куда-то за город. Меня мучили страшные предчувствия. Каждый мой нерв, каждая клеточка тела были напряжены до предела. Я пыталась анализировать нашу траекторию и пришла к выводу, что мы едем в район шикарных вил. А это значит, что даже если нас там убьют и закопают, нас никто не найдет.

  Мне пришла идея попытаться выпрыгнуть на ходу, когда мы ехали через туннель, но я не могла бросить Оливию. А она напилась и сидела, качая головой словно сомнамбула. Мне стало страшно как никогда в жизни. Первое что я подумала, были родители. Как же они будут без нас? Известие о нашей смерти их убьет. Мне хотелось плакать, но я держалась.

  Я посмотрела в окно. Мы действительно проезжали район вилл. Подъезжая к одному высокому забору машина сбавила скорость. Забор был очень длинным. Я даже не могла представить себе размер территории. Наконец, мы подъехали к высоким воротам из плотной чугунной ковки. Водитель что-то сказал в селектор и мы заехали.

  Машина мягко проехала в ворота и поехала по длинной аллеи. Я никогда не видела ничего подобного, поэтому не успевала крутить головой. Вдали я увидела большой особняк, напоминающий старинный замок. Основное здание имело около четырех этажей, но по бокам были небольшие круглые башенки в пять этажей. Перед домом был огромный фонтан, который иметь посчитал бы за честь любой крупный город. В стороне был большой бассейн с множеством зонтиков и шезлонгов.

  Наша машина подъехала к дому и остановилась рядом с широкой лестницей из светлого мрамора. Возле лестницы спали собаки. Я вспомнила, что эта порода называлась доберман. И славилась она грозным нравом. Но собаки не производили впечатление кровожадных монстров. Они разогрелись на каменных плитах и теперь смотрели на нас своими острыми чуть сонными мордами.

  Вокруг дома гуляли два охранника, на разных углах здания висели камеры. Складывалось впечатление, что здесь живет как минимум президент. Кто это мог быть по максимуму я даже не могла подумать.

  Нас вывели из машины. Оливия стояла пьяно покачиваясь на своих высоких каблуках. Я тихо спросила ее:

  – Чей это дом?

  – Чаки, – икнув ответила она и как мне казалось даже немного протрезвела.

  От страха я закрыла глаза. Чаки – это был внегласный городской воротила, под которым ходила вся мафия. Фактически город принадлежал ему. Вся полиция была у него в кармане, а также городская администрация. Пару раз он даже присутствовал в качестве почетного гостя на открытии одного бизнес-центра. Я тогда случайно проходила мимо и была удивлена увидев его. Выглядел он не таким громилой как я себе представляла, а не очень высоким и довольно щуплым мужчиной около тридцати с лишним лет.

  На самом деле, его звали Чуарез Луи Тусайро. Но все звали его только Чаки, так как свое имя он терпеть не мог.

  О Чаки ходили самые невероятные легенды. Некоторые говорили, что он является сатанистом и проводит на своей вилле жуткие магические обряды с человеческим жертвоприношением. Также говорили, что он сам когда был из бедного района. И начал свой путь с роли мальчика на побегушках у местных наркодиллеров. Но, после того, как он стал главой местной мафии, про его начало пути пытались вслух не говорить, так как некоторые неосмотрительные болтуны закончили свою жизнь в заброшенных домах и перерезанном от уха до уха горлом. Чаки шуток не любил.