Текст книги "Долгая темная ночь... (СИ)"
Автор книги: Лариса Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Еще с дюжина таких вот невеселых историй пронеслась у меня в голове, пока громилы схватив нас под руки повели в дом. Мои ноги меня не слушались и я часто спотыкалась, что и говорить про Оливию, которая была изрядно пьяна.
Нас завели внутрь и я поразилась королевской роскоши холла. Это было очень просторное помещение с высокими потолками и мраморными колоннами. На полу был красивый художественный паркет в виде цветов ириса на длинных стеблях, которые обвивались между собой. Стены были покрыты светло-бежевого цвета декоративной штукатуркой. На них висели картины в больших золоченых рамах. А на высоком потолке висела большая хрустальная люстра, которая бывает только в театрах.
Если бы ситуация была иной, я бы обязательно постояла, чтобы рассмотреть интерьер как можно подробнее. Но охранники крепко схватили нас за руки и буквально волоком потащили на вверх по изогнутой лестнице с витыми перилами.
Мне казались мы шли ужасно долго. Наконец, один охранник открыл одну из дверей и втолкнул нас во внутрь. Сам зашел сзади и закрыл за собой дверь.
Это было большое помещение с камином внутри. Посередине комнаты стоял черный письменный стол с современным ноутбуком. В различных стаканах из черного оникса стояли письменные принадлежности. Рядом со столом стоял обитый черным бархатом стул с золотой каймой в виде лепнины. Внутри комнаты была еще одна дверь и я слышала оттуда звуки музыки. Также, там внутри было сильно накурено и еще пахло травкой.
Охранник прошел в ту комнату и что-то сказал. Ему что-то ответили и он кивнув вышел к нам. После этого он подошел к Оливии и взяв ее за руку повел в ту комнату. Я вцепилась в нее, но он одним движением руки стряхнул меня и затащив внутрь Оливию захлопнул на защелку дверь. Я встала с ковра потирая ушибленный зад и стала осматриваться вокруг. На стене висел большой телевизор, на нем крутились клипы. По углам комнаты была красивая изящная лепнина, которая переходила в потолочный свод в виде морской раковины. На стенах были угольно-черные обои с золотым выпуклым рисунком.
Я подошла к окну и взглянула во двор. В это время, пару охранников дрессировали собак. Тут я вспомнила про мобильный телефон. Я вытащила его из кармана и уже хотела позвонить в полицию, как в последний момент вспомнила, что все они давно уже были куплены. Потом мне пришла идея позвонить родителям, но я тоже не стала этого делать. Что они – старые и больные люди могли сделать если стражи закона закрывают глаза на творившееся беззаконие. Я убрала телефон в карман и подойдя к столу, села за него и положила голову на руки.
'Ладно, хоть девственность свою уже успела отдать, иначе изнасилование я бы не пережила', – невесело подумала я.
Не знаю, сколько прошло времени, как щелкнул замок межкомнатной двери. И из нее на нетвердых ногах вышла Оливия. При виде ее мне хотелось закричать. На ней был одет длинный шелковый черный плащ, такие обычно показывают в готических старых фильмах. А под ним я заметила, что она одета в красную кружевную комбинацию и узкие стринги. На ней были также рваные красные чулки с кружевными белыми оборками. Ее взгляд блуждал, из чего я сделала заключение, что она находится под кайфом. Я бросилась к ней.
В это же время поправляя штаны вышел охранник который нас сюда провожал. Из открытой двери я слышала негромкие мужские голоса и смех. Охранник остановился в дверях и крикнул: 'А что со второй делать?'. Ему никто не ответил, но я услышала шаги из той комнаты, которые приближались к двери.
На пороге стоял Чаки. На нем была расстегнута белоснежная рубашка, обнажая его худое, но довольно жилистое безволосое тело. Его волосы были короткие и стояли ежиком. Глаза имели чуть раскосый вид. Я даже подумала, что в нем также течет китайская кровь.
Он встал и оперся плечом о дверной косяк, серьезно разглядывая меня. Я очень пожалела, что на мне все-то же злосчастное белое платье, в котором я была с Андре. Если бы я была в брюках, то, наверное, чувствовала бы себя более уверенно. Он медленной походкой подошел ко мне и резко поднял руку. На какой-то момент мне показалось, что он ударит меня, и я неппрлизвольно закрыла рукой лицо. Но вместо этого, он запустил руку мне в волосы и расстегнул заколку, которая собирала волосы в тугой пучок. Волосы рассыпались по плечам. Я смотрела недоуменно на него. Он был чуть ниже меня, но в нем была какая-то сила и уверенность, что я чувствовала себя очень маленькой и ничтожной.
– Так лучше, – сказал он и, уходя, крикнул охраннику с хвостом. – Родриго, увези их домой.
Охранник кивнул и вынес одежду Оливии. Я помогла ей одеться, трясущимися руками пытаясь застегнуть мелкие пуговицы на ее блузке.
Когда нас вывели, солнце уже почти село и было уже темно. Мы сели в машину и та мягко поехала. С нами был только один охранник, который был вечером с Родриго, когда они похитили нас с улицы.
За дорогу с Оливии стал сходить хмель и она с ногами залезла на кресло и тихонько всхлипывала. Я сидела крепко обняв ее. Наверное, мои объятия были сильнее чем следовало и ей было немного больно, да и мне не совсем удобно, но мы нуждались друг в друге. Так мы хоть как-то чувствовали себя защищенее.
Несмотря на то, что мы обе слышали, что Чаки приказал отвезти нас домой, но тем не менее я до последнего сомневалась, что нам дадут уйти живыми. Мои опасения развеялись только когда машина застревая на глубоких рытвинах въехала на нашу улицу. Было уже очень темно и никого из соседей не было видно, но тем не менее я робко попросила оставить нас подальше от дома. Охранник молча кивнул и крикнул водителю, чтобы оставил нас на углу. Тем временем я начала приводить в порядок лицо и одежду Оливии.
Затем охранник вежливо открыл нам дверь и мы вышли на улицу. Машина поехала дальше, так как из-за того, что улица была очень узкой, лимузин не мог там развернуться. Я обняла за плечи Оливию и мы пошли домой.
Когда мы подошли к дому, я заметила что свет в маминой спальне. Я открыла ключом дверь и провела Оливию в ее комнату. Сама же пошла к маме, чтобы успокоить ее что мы дома.
Когда я вошла, она сидела в кресле и что-то читала. Я прошла и легонько поцеловала ее в щечку:
– Привет, дочка! Ты одна?
– Нет, мама, мы с Оливией. Все хорошо. Мы были на дне рождения сотрудника и она лишнего выпила вина. Сейчас я провожу ее в душ и уложу спать.
Мама спохватилась:
– Давай я тебе помогу!
Я жестом остановила ее.
– Нем, мам! Оливии будет неприятно, что ты увидишь ее в таком виде. Ее и так тошнит. Давай лучше завтра вместе заварим ей твой фирменный крепкий чай с травками. Хорошо?
Она улыбнулась и пожелала мне спокойной ночи, на прощанье поцеловав в макушку.
Когда я пошла к Оливии, то она сидела на кровати с расширенными глазами. Я мягко взяв ее за руку подняла ее и повела в душ. Она была как зомби. Я тихо сняла с нее одежду и поставила ее под струи воды. На ее животе я заметила легкий порезы. Также был один большой засос под правой грудью. Он был пока темно-бордового цвета, но завтра он станет совсем синим.
Взяв мягкую губку я намылила ее и начала медленно омывать ее тело. Она стояла послушно закрыв глаза. От этого ее равнодушного состояния мне было ужасно жутко. Если бы она плакала или кричала, я бы знала, что из нее выходит боль и что она как-то переживает свое горе, но она молчала и я знала, что все просто ушло внутрь.
Затем я завернула Оливию в полотенце и повела в ее комнату. Достала пижаму и одела на нее. Сестра была все так же безучастна.
Я расстелила ее постель и взбила подушки. Она забралась в нее и свернулась комочком. Я уже собиралась уходить, как услышала:
– Останься, пожалуйста! – она схватила меня за руку. – И не гаси свет!
Я подошла и села возле нее на кровать. Затем потянулась за ее сумкой, чтобы достать мобильный телефон и поставить ей на завтра будильник. Когда я открыла сумку, то на кровать выпали 300 долларов. Я молча уставилась на них не в силах что либо сказать.
Она также увидела их:
– Ты правильно все поняла. Я проститутка! – почти крикнула она.
Я погладила ее по голове:
– Что ты такое говоришь, Оливия! Они всего лишь грязные скоты, которые воспользовались твоей беззащитностью!
Ее глаза в свете ночника казались огромными и темными. Я мягко взяла ее за руку. Видя ее состояние я поняла что ей нужно было выговориться. Вот только нужна ли была мне вся правда?
– Оливия, – я искала нужные слова, – расскажи мне что случилось. Ты их уже знала раньше?
Она кивнула и с испугом посмотрела на меня. Я старалась не пугать ее:
– Не бойся, я никому ничего не расскажу. Выговорись, тебе будет легче, а мы постараемся что либо придумать вместе. Ладно?
Хотя на самом деле я понимала, что ничего мы не сможем придумать. Что мы против мафиозного воротилы с его связями и деньгами? Тем не менее, я должна была знать правду, так как невольно оказалась вовлечена в эту грязную историю. Кроме того, она была моей сестрой. И пусть у нас были сложные отношения, но тем не менее я любила ее и она была мне близким и родным человеком. Родители были уже старыми и я осознавала, что рано или поздно мы останемся с ней одни. И сможем рассчитывать только друг на друга.
Оливия вздохнула как будто ей не хватало воздуха и начала:
– Ты помнишь я до этого встречалась с одним мафиози?
– Кареном?
– Да. Сначала мне все нравилось в наших отношениях. Он был внимательным, давал мне деньги и дарил дорогие подарки. Мне нравилось появляться с ним на людях. Когда мы приходили в клуб, то все относились к нам почтительно. Кроме того, там также были его друзья мафиози и многие девушки смотрели с завистью, как мы гуляли. Они заказывали самые дорогие вина и закуски, курили травку и нюхали кокаин.
Как-то раз, я тоже решила попробовать кокс. Мы пошли с одним его другом в туалет и тот сделал мне дорожку. Я ее вдохнула и просто поплыла. Мне стало так хорошо, как никогда в жизни не было. Я даже не сразу поняла, что этот друг потянул меня за собой в кабинку и закрыл дверь. На мне была юбка с разрезом и он задрав ее, начал буквально насаживать меня на себя. Такого божественного секса у меня никогда не было. По-моему, я даже кричала. Когда он кончил, то я услышала, что кто-то изо всех сил колотит в нашу кабинку. Мы открыли дверь. Это был Карен. Он был в бешенстве. Своему другу он ничего не сказал, у них кодекс такой, зато я поняла, что меня ждет что-то нехорошее. Но я была под коксом, так что мне было все равно. Карен в бешенстве ушел. А его друг достал из кармана деньги и сунул их мне в сумочку. В тот момент я подумала, что это самые легкие деньги в моей жизни. Я получила свое удовольствие и к тому же неплохо заработала за 5 минут.
На следующий день мне как ни в чем не бывало мне позвонил Карен. Он разговаривал как всегда и я даже подумала, что я что-то напутала под действием наркотика. В тот вечер мы опять поехали в клуб, и он мне уже сам предложил кокс. Я не отказалась.
Затем мы сели в его машину и поехали. Я спрашивала его куда мы едем, он же посмеивался и говорил, что в 'приличное общество'. Мы приехали в дом Чаки, но тогда я этого не знала. Я была просто потрясена таким огромным особняком. Мы поднялись в одну из комнат, там за круглым столом играли в карты несколько мужчин. Среди них был Чаки, а также Родриго, которого ты сегодня видела. Он охранник Чаки, но тот относится к нему как другу. Родриго не раз спасал ему жизнь и Чаки не забывал быть тому благодарным.
Карен представил меня им и тоже сел играть. Мне же подсунул еще кокса. Через какое-то время я уловила их разговор, что играть они будут на меня. Мне было плевать, я тащилась от своей порции восхитительного кокса. Карен проиграл, уже позже я поняла, что он все это сделал специально. И в тот вечер меня трахнул Чаки вместе с Родриго. Позже к ним присоединился еще один охранник
После этого они сунули мне деньги и отвезли домой. Уже позже, когда кайф развеялся, я поняла, что случилось. Я и раньше слышала, что на девушек, в которых выиграли в карты, могли делать с ними что хотят.
И вот сегодня, Чаки захотелось поиметь меня, – и нас с тобой взяли как уличных девок с улице и отвезли к нему. Ты просто случайно оказалась не в том месте не в то время.
И так будет всегда, пока я не надоем ему. А после, он сможет проиграть меня другому в карты. Единственная возможность, если меня кто-то пожелает выкупить. Но там такие суммы, что я понимаю этого не случиться.
Оливия плакала и я вместе с ней. Она вытерла рукой слезы и попыталась рассмеяться:
– По крайней мере, они за это хорошо платят!
Я тут же вспомнила как на днях обчистила кошелек Андре. И тоже невесело усмехнулась, про себя подумав: 'Похоже в нашей случае это явление семейное'.
После этого я еще долго сидела возле Оливии пока она не заснула. Я же думала о своем – как нам быть. Оливия во сне была как никогда похожа на ребенка. Его губы открылись и на розовые щеки падал мягкий свет от ночника. Я тихо встала, погасила свет и пошла к себе. Заснуть я долго не могла, а когда уснула, то мне снились тяжелые сны. Во сне меня преследовали черные чуть раскосые глаза и я стремясь от них убежать, металась, но они слово лазер просвечивали меня.
На следующей день я встала с большим трудом. Ночь мне не спалось, к тому же сказалось волнение вчерашнего дня. В голове засела тупая ноющая боль. Я подумала, что Оливии должно быть в сто раз хуже чем мне, но когда я вышла в кухню, то с удивлением увидела ее с большим аппетитом поглощающую завтрак. Если я была и удивлена, то вида не показала. Буквально вчера она не хотела жить, а сегодня сидела и с аппетитом ела высококалорийный омлет.
– Мария, ты сегодня после работы не сходишь со мной по магазинам? – сказала Оливая, намазывая масло на хлеб. – Я еще на той неделе присмотрела шикарный туфельки, теперь я их обязательно куплю!
Она была невозможна! Если бы не сидящие рядом родители, то я взяла бы ее за плечи и хорошенько встряхнула. Может быть тогда, то что зовется ее мозгом встало бы на место.
Я прокашлялась:
– Даже не знаю. А ту уверена что тебе нужны эти туфли? Может быть лучше отложить эти деньги?
Я ей незаметно показала в сторону мамы, та не замечая продолжала есть. Оливия скорчила гримаску.
– Господи, да чего там откладывать-то? Вот начну хорошо зарабатывать, тогда и начну откладывать. Тут и так на жизнь не хватает. У меня ни одной приличной сумки нет!
Я смотрела на нее и пыталась скрыть свое бешенство. Я как дура полночи просидела успокаивая ее, а вторую часть ночи вообще можно сказать не спала, а она сидела и считала на что потратить эти грязные деньги! У меня не было слов.
– Спасибо, мама, я не голодна!
Чмокнула родителей и схватив сумочку я как ошпаренная выскочила на улицу. На улице я шла не разбирая дороги и на чем свет матеря Оливию, и ее детскую беспечность. Только дети способны убиваться об умершем попугайчике, а через минуту радоваться новой игрушке. У Оливии явно эта способность никуда не делась.
Рабочий день выдался очень напряженным. Рамирос поругался со своей новой подружкой и всю свою желчь выливал на нас. В ответ, Роза орала что мы не марионетки и даже если будем работать двадцать шесть часов в день, все равно все не успеем. Я же весь день пыталась вести себя тихо и не попадаться на глаза Андре.
Вечером, когда я вышла с работы, меня качало от усталости. По дороге к остановке, я шла почти не видя ничего вокруг, пока краем глаза не заметила какое-то движение по дороге. Я застыла как вкопанная. Рядом со мной стоял вчерашний лимузин. Дверца открылась и из нее вышли двое вчерашних громил. Я вспомнила, что один из них был Родриго.
Они обступили меня с двух сторон, а потом вежливо, но настойчиво толкали внутрь. Я была напугана досмерти, так что не смогла даже вскрикнуть. Это только в фильмах пышногрудые девицы орут что есть мочи, пока проходивший недалеко супермен не услышит их и не спасет. В жизни все по-другому. Я буквально приросла от страха к земле. На негнущихся ногах, я сделала шаг и села в лимузин. Они также сели и крикнули водителю, чтобы тот ехал. Машина поехала по улице быстро набирая скорость. У меня сон как рукой сняло. Я сидела и думала, зачем им понадобилась. Скорее всего, вчера у них на меня сил не хватило, поэтому сегодня отоспавшись и продрав глаза, решили оприходовать. Да нет?! Зачем им я, я не такая красавица как Оливия, а со своими деньгами они могут иметь что им угодно. Может это какая-то игра? Я терялась в догадках, а тем временем лимузин уже въезжал в знакомые кованные ворота.
Я собралась с силами и сильнее вцепилась в сумочку. Если бы даже кто-то захотел, то вряд ли смог бы разжать мои руки. Я была утопающим, у которого почти не осталось надежды.
Машина остановилась возле дома и я с удивлением увидела стоящего на лестнице Чаки. На нем была футболка и легкие джинсы. Первой моей мыслью было: 'Вряд ли чтобы изнасиловать меня он вышел бы во двор?'. Это давало мне надежду.
Я вышла из машины и в нерешительности встала рядом, не зная что делать дальше. Чаки стоял рядом и разглядывал меня.
– Привет, Мария! – он подошел и протянул мне свою руку. Я не стала протягивать ему свою, но он сделал вид, что этого не заметил. – Давай я покажу тебе сад, все женщины любят цветы.
От этого монолога у меня отвисла челюсть. Вчера он изнасиловал мою сестру, а сегодня он показывает мне сад. Аристократ хренов!
Он повернулся и пошел в сторону, я же стояла в растерянности. Оставаться с громилами мне не хотелось, да и заставлять, они скрутив руки повели за ним тоже не светило. Поэтому из двух зол я выбрала меньшую и молча поплелась за ним.
Мы прошли по гравийной дорожке, которая огибала дом и пройдя небольшой искусственный пруд вышли на длинную алею. Она вся была усажена цветами. В основном здесь были розы всех цветов и оттенков, но конечно больше всего было красных.
Когда я была маленькая, то отец не разрешал нам с сестрой рвать цветы. Он говорил, что срывая мы убиваем их. И поэтому, уже став взрослыми, я относилась к цветам прохладно. В вазе они меня угнетали, на улице не особо радовали.
Тем временем болтавший про различные сорта роз Чаки меня внезапно спросил:
– А что тебе нравится Мария? Какие ты цветы любишь?
– Я?: я люблю деревья.
– !?
– А цветы белые.
Он остановился пристально рассматривая меня. От его настойчивого взгляда я даже немного покраснела:
– Ты меня сегодня удивила, – он рассмеялся отрывистым резким гортанным смехом, от которая я поежилась, – 'белые': Вот это сорт!? Завтра же скажу этот прикол своему садовнику. Белые!?
– Ну а деревья какие ты любишь?
– Высокие, – мне не хотелось с ним разговаривать. Если бы он не был бы самим Чаки, то я бы сказала все что думаю о нем и о тех кто на него работает. Но пока я была в своем уме и поэтому вспомнив что 'молчание – золото'. Я отвечала лишь в случае крайней необходимости.
– Высокие: Интересно! А вот я розы люблю, а еще ирисы. Ирисы моя мама любила. Она говорила, что это самый прекрасный в мире цветок. Ты наверное видала ирисы на полу у меня в холле. Это в память о ней.
Я с удивлением смотрела на него. Зачем он мне это все рассказывает и что ему от меня нужно? Может быть он хочет прежде чем убить и закопать меня излить свою душу, чтобы сэкономить на психоаналитике?
Пока я строила свои умозаключения, мы прошли сад и вышли к деревянной ограде с продольными досками. Там один парень водя вокруг себя длинный поводок выгуливал красивую черную лошадь. Она бежала по кругу. Я видела как быстро мелькали ее точеные ноги. Копыта выбивали из земли серую пыль. Длинная густая грива развивалась на ветру, а черное тело блестело в свете садящегося солнца. Глядя на это красивое животное, я подумала что оно напоминает меня, я точно также бегаю по кругу, в надежде, что что-либо измениться и жизнь наладиться, но все идет своим чередом и я снова и снова выхожу на один и тот же круг...
– Это моя лошадь. Я купил ее у одного шейха. Он звал ее Лейлой. Но я назвал ее Пантерой. Лейла – это что-то покорное и тихое, а эта лошадь покорная только снаружи, внутри ее полыхает огонь. Она однажды меня даже укусила, когда я пытался подойти к ней и набросить уздечку. Пантера очень похожа на тебя.
Я с удивлением посмотрела на него. Он стоял поставив лицо лучам садившегося солнца. Глядя на его профиль я думала о том, что также когда-то выглядел Чингиз-хан глядя на простиравшиеся перед ним бескрайние степи.
– Я не помню чтобы я вас кусала, поэтому вы не правы. У меня внутри чуть тлеющий огонек, а снаружи вообще одна зола.
Он на это хитро улыбнулся, посмотрев на меня своими черными как ночь глазами:
– Ты просто еще себя не знаешь, Мария! Когда-нибудь ты поймешь, что всю свою жизнь дремала, и тогда внутри тебя разгорится такое пламя, что ты не сможешь его погасить. Я сам был когда-то таким и поэтому знаю что говорю.
Мы еще долго стояли молча смотря на то как дрессируют лошадь. Я пыталась осмыслить сегодняшний день и не находила ответы на свои вопросы. И главный из них был: 'Зачем я здесь?'. Идеи были самые безумные – то что он усыпляет мою бдительность, чтобы я не сопротивлялась. Эту идею я отвергла почти сразу же. Такие люди как он не пытаются кого-то обхитрить, они приходят и берут все что хотят и никто не в силах это изменить. Дальше я думала, что он пытается со мной подружиться, чтобы я не пошла доносить на него в полицию. Эта идея была еще глупее, потому что кто в полиции будет верить словам гримерши, когда известный в городе человек говорит что это не правда. Когда у меня идеи пошли уж совсем безумные, типа что он попросит меня замочить мэра или президента, он повернулся и ничего не сказав пошел в сторону дома. Я не зная что делать, пошла за ним.
Мы молча шли через цветочную аллею. Он в какой-то момент полез в цветы. Я стояла удивленно глядя на него. Чертыхаясь и матерясь, он начал рвать розы. Я же с садистским удовольствием глядела как он ранит свои руки.
Наконец он вышел и протянул мне букет белых роз. Я стояла не шелохнувшись.
– Возьми, Мария! Эти цветы для тебя!
Я не знала что делать. Он враг и принять от него цветы, это значит закрыть глаза на то, что они сделали с моей сестрой. Не взять же, это обозлить его. А его гнева боялись люди и повесомее меня. Поэтому я приняла соломоново решение – взять цветы, а потом при первой же возможности выкинуть их в мусор.
– Спасибо.
Мы повернулись и пошли вдыхая вечерние ароматы цветов. Если бы рядом был не мой злейший враг, то я бы нашла этот вечер самым романтическим в своей жизни. Но тут еще было одно но, где бы мы не шли, я видела поодаль его охранников, которые старались не мешать нам и не привлекать к себе внимание.
Так мы подошли к дому. Он позвал Родриго и попросил меня отвезти. Машину подали почти мгновенно. Я смотрела на Чаки надеясь, что хоть в конце он раскроет причину моего визита. Он стоял напротив с очень серьезным видом и откровенно рассматривал меня. Мне от этого было ужасно неловко, поэтому я делала вид, что рассматриваю дом.
Родриго открыл мне дверь и я села. Машина плавно поехала. Неудержавшись, я обернулась и посмотрела назад. На дорожке стоял Чаки и смотрел мне в след.
Когда мы подъехали к дому, я опять попросила оставить меня подальше. И меня оставили на том же месте где и вчера. Родриго открыл мне дверь и подал руку. Я положила свою руку в его и вышла. Мельком, я обратила внимание, что моя рука в его выглядела как птичья лапка.
Выйдя, я медленно пошла по улице. Как только машина скрылась за углом, я кинула на мостовую цветы.
Когда я зашла, отец сидел в гостиной и смотрел телевизор. Я зашла стараясь не шуметь, но он все равно услышал меня:
– Мария! Зайди, пожалуйста, я хочу с тобой поговорить.
Вздохнув и ожидая неприятный разговор, я прошла и устало опустилась в кресло. Сегодня я не ужинала и сейчас желудок давал о себе знать активным урчанием.
Отец внимательно посмотрел на меня:
– Мария, ты выглядишь очень усталой. Тебе нужно больше отдыхать, дочка. Всех денег ты все равно не заработаешь.
Я кивнула:
– Знаю, папа. Я делаю что могу. Но все равно, то что я зарабатываю нам не хватает, чтобы накопить на операцию маме.
Он сжав зубы кивнул.
– Это моя вина! Не нужно было жениться на ней. Я всегда понимал, что недотягиваю до нее, но мне казалось, что ради нее я смогу свернуть горы, – он сгорбившись тяжело вздохнул, – в итоге, она умирает, а я молча смотрю на это.
Я подошла и села рядом с ним на колени:
– Не надо так папа! Какие страшные слова ты говоришь! Мама всю жизнь очень любила тебя и один день с тобой не променяла бы на сытую жизнь с другим. Мы что-нибудь придумаем.
– Я уже кое-что придумал, дочка, – глаза отца горели, – у вас будут деньги на ее лечение, но мне понадобиться твоя помощь.
Глядя на него, мне стало как-то жутко. Сама не зная почему я боялась того, что он хочет мне сказать.
– И что же ты придумал?
– Я хочу занять денег у своего хозяина и купить страховку, дорогую страховку. Потом ты немного поможешь мне и вы уже никогда не будете знать нужду. И деньги отдадите с процентом, которые я занял, – видя что я силюсь что-то сказать, он положил свою грубую ладонь мне на рот и продолжил, – Не торопись, дочка. Сегодня я узнал, что смертельно болен – у меня в легких такая форма рака, которая уже не лечиться. Поэтому я все равно умру, это лишь вопрос времени. Если я буду долго болеть, то стану вам обузой, которую вытащить вы будете просто не в состоянии. Я буду лежать превращаясь в растение и страдая от этого как никогда до этого не страдал. Мне придется пройти все муки ада от боли и агонии, а так, я умру быстро. К тому же я умру счастливым, зная что все ваши беды позади и вы сможете начать новую жизнь. Мать еще крепкая женщина, после операции она станет как новенькая и сможет жить дальше.
По моим щекам текли слезы отчаянья, мне казалось, что я умерла, но все еще продолжаю находиться в своем тяжелом обездвиженном теле. До этого я была на пределе, а теперь я шагнула за его край. Я обняла отца и зарыдала. Так еще я не плакала никогда. Он гладил мои волосы и говорил какие-то слова, которые я не слышала.
В конце я затихла. У меня не осталось слез и я лежала как пустой мешок, из которого вышел воздух и положа голову ему на колени, гладила его жесткие руки. По телевизору закончились все передачи и лишь мелькала серая картинка.
– Не плачь, дочка, – сказал отец. – Подумай о том, что я тебе сказал. Я не буду тебя торопить, но теперь ты остаешься в семье за главную, а так как ты не замужем, то тебе нужно будет решать все проблемы. То что я прошу, это практически за гранью возможного, и это наверное не смог бы сделать мужчина, не то что ты хрупкая девушка. Но я в тебя верю. У тебя сильный характер и ты очень добрая девушка, ты не допустишь, чтобы я так страдал.
После этого, он поцеловал меня в темечко и тяжело ступая пошел к себе. Я сидела глядя пустыми глазами в темноту. Жить не хотелось. Мне хотелось умереть, чтобы ничего не видеть и не слышать. Тяжело встав, я пошла в комнату. Я даже не заметила то, что от голода у меня сводило желудок. Зайдя в комнату, я упала в одежде на кровать и закрыла глаза. После таких переживаний, мне казалось, что я не смогу спать, но вместо этого я буквально сразу провалилась в сон.
Следующий день был воскресеньем и я проспала практически до обеда. Когда я встала, то вначале мне показалось, что все мне только приснилось, но потом я увидела, что сплю в одежде. И события вчерашнего дня накрыли меня беспощадной волной. Я вспомнила разговор с отцом, а также странную встречу с Чаки. Значит, это не было сном:
Я спустилась вниз. Отца дома не было, Оливии тоже, она еще не вернулась домой с субботы. Так как сегодня было воскресенье, то сегодня она может приехать только к вечеру. Мать ушла к соседке. Это был тот редкий случай, когда я могла остаться наедине с собой. Я позавтракала, а потом налила себе кофе и села перед телевизором. Я его не смотрела, но я не хотела оставаться в абсолютной тишине.
Мои мысли путались и скакали с одной темы на другую. Я думала то про родителей с Оливией, то про Андре, то про Чаки. Потом я ловила себя на мысли, что думаю не о том, но я понимала, что никак не могу набраться сил и подумать насчет вчерашнего разговора с отцом. Я не хотела этому верить, и украдкой думала, что он это придумал, чтобы помочь матери. И тогда я всерьез задумалась стоит ли жизнь одного человека жизни другого? А что если отец мне соврал? А что если он просто не может набраться смелости, чтобы совершить это страшное с точки зрения религии действие?
Ответа у меня не было, но я и не хотела его получать, потому что тогда я оказалась бы перед выбором, который просто была не в состоянии сделать. Я была не в состоянии убить даже мышь, не говоря уже о том, чтобы забрать жизнь у своего отца. Другое дело, что тогда умрет мама. Я это осознавала с пугающей отчетностью. Ей срочно нужна операция, но таких денег у нас не будет никогда, даже если я продам себя в рабство на 120 лет! Этих денег не было даже у моих знакомых: Тут я вспомнила об Андре. Андре: у нас нет каких-либо крепких отношений, чтобы я могла у него просить. А хотя, почему бы мне у него не попросить?
Я была как в лихорадке. Невольно потрогав собственный лоб, мне показалось, что у меня температура, но в тоже время, мои руки были холоднее льда.
Встав с кресла и взяв мобильный телефон, я набрала номер Андре. Там были долгие гудки, затем он взял трубку.
– Привет, детка! Как дела? Ты по мне скучала?
Я сегодня не была настроена на игривый тон:
– Андре! Я хочу встретиться.
– Отлично! Давай я позвоню тебе вечерком, часиков в восемь.
– Нет! Я хочу увидеться сейчас.
Он молчал, на какой-то момент мне даже показалось, что он просматривает свой ежедневник, но конечно же, это была глупая мысль:
– Хорошо! Я не обедал, давай встретимся в кафе 'У Хорхе' через час.
– Отлично!
Я положила трубку и пошла переодеваться.
К кафе я подошла раньше времени почти на двадцать минут. Я была рада, что он выбрал кафе, а не ресторан. Потому как здесь готовили вкусный шоколадный пирог, а кроме того, публика была простой, дешевое платье и старые туфли не бросались в глаза.
Я зашла внутрь, заказала себе чай и села возле окна. Через двадцать минут его машина вырулила к стоянке и я увидела Андре, который что-то насвистывая шел внутрь. Я посмотрела на часы, было около полпятого, сукин сын был пунктуален как никогда.
