Текст книги "Долгая темная ночь... (СИ)"

Автор книги: Лариса Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

  – Теперь это уже не важно.

  Чаки сидел не шевелясь. Я буквально завыла упав на ковер. – Ты просто чудовище! Как я могла любить такого человека?!

  Чаки нагнулся ко мне:

  – Неужели ты думала, что я прощу твоего любовника, который скрывал, пока я бегал по его больнице ища тебя? А?

  Я поднялась с колен и устало пошла из комнаты, Чаки кричал мне в след:

  – Он лежит на дне реки с дыркой в груди и его тело едят рыбы и черви!

  Это уже было выше моих сил и я побежала из этого места. Чаки меня не остановил. Я спотыкаясь бежала по дорожке в сторону особняка. Меня никто не удержал и выбежав на веранду верхнего этажа встала на перила. Прямо под собой я видела каменные ступени и собак, которые подняв свои острые морды молча глядя на меня. 'Пусть все мучения закончатся, – твердила я. – Вокруг меня долгая темная ночь, пусть она меня заберет! Я не хочу больше так жить!'. Земля тянула к себе. Всего один шаг и я снова стану свободной. Моя нога шагнула в пропасть:

  Вместо того, чтобы упасть, я зависла в воздухе. Подняв голову вверх, я увидела Денни. Он держал меня за руку силясь поднять, но я дергалась, пытаясь высвободить руку:

  – Зачем ты остановил меня!? Пусти!

  – Нет! – он втащил меня за перила и мы обессиленные лежали пытаясь отдышаться. – Ты не все знаешь, скоро ты будешь свободной! Через пару дней я приду ночью и мы поговорим.

  – Я уже почти была свободной! – я закрыла глаза вспоминая последние слова Чаки о том, что Алекса нет в живых.

  Денни обернулся удостоверившись, что вокруг никого нет. После этого он наклонился к самому моему уху и зашептал:

  – Я агент полиции, скоро мы их всех возьмем и тогда они уже не выйдут. Ты будешь богата и свободна! И еще, ты отомстишь!

  После этого он встал и ушел, оставив меня сидеть с открытым ртом. В моей голове все смешалось. Происходящее казалось мне продолжением какого-то фантасмагорического заезжего театра, с пьяными актерами и вылинявшими декорациями. Вокруг меня все двигалось и жило своей жизнью, под которую я никак не могла приспособиться. Земля вертелась все быстрее и часто мои ноги не успевая подкашивались.

  Встав на ноги я посмотрела вниз, всего пару моментов назад я хотела умереть, потому что после того как не стало моего любимого человека, друзей, жизнь утратила всякий смысл, но теперь я хотела жить. А самое главное, я хотела видеть, как Чаки получит по заслугам и будет страдать. Я хотела чтобы он мучался и чтобы ему было так больно, как никогда раньше. И времени у меня впереди о-очень много!

  В тот день я сидела безвылазно в комнате и смотрела в окно, мне казалось, что все что было со мной – это сон. Когда человек сидит в заточении, через какое-то время ему начинает казаться, что он всегда так жил. Воспоминания о прошлом затираются, а на их место приходит страх, что четыре стены будут всегда. Так случилось и со мной.

  Первое время я не выходила из комнаты, но через несколько дней охранник притащил меня в столовую и усадил за стол перед Чаки. Тот же, орудуя серебряной вилкой рассуждал о 'Божьей каре' и прочей чуши, пытаясь до меня донести, что все кто будут помогать мне сейчас или в будущем, обречены на 'неудачи и плохое здоровье'. Последние слова он произнес хихикая как девчонка. Мне было тошно. В мозгу бился один вопрос, как я могла доверять этому человеку? Почему меня не остановил случай с Оливией, когда ее забрали с улицы и привезли ему на забаву? Чаки мое молчание бесило и поэтому не удержавшись он сказал:

  – Тебе что плевать, что твои друзья мертвы по твоей вине?

  – Почему же, – сказала я равнодушно разрезая печеный картофель у себя на тарелке. – Я буду скорбеть по ним... Не передашь соль?

  Мне не хотелось показывать ему свою боль. Пусть она останется у меня внутри. В последнее время ее живет там много: я потеряла родителей, любимого, друзей. Если бы ни эта боль, я бы думала, что давно умерла, но именно она давала мне понять, что я еще живая. Она тлела как тихий огонек в моей душе. И это единственное, что мне осталось. Я ходячий труп. И хоть мое сердце еще бьется, но все остальное мертво. Этот сидящий рядом человек был мне врагом, и поэтому мне не хотелось, чтобы он видел мои слезы.

  Чаки кинул тарелку с едой, чуть не задев стоящего неподалеку официанта, я покачала головой и взяла соль. Он глядел своими змеиными глазами, как я солю:

  – Ты настоящая сука!?

  – Гав-гав! – сказала я. – Ты доволен?

  Чаки матерясь на всех известных ему языках убежал. Я же сидела глядя в тарелку. 'Что же, – невесело подумала я. – По крайней мере, мои нервы крепче чем твои, милый!'.

  Как-то днем, мне под дверь подкинули записку: 'Будь через час в оранжереи'. Я сразу поняла, что это от Денни. Мое сердце забилось. И хоть я пыталась не торопится, тем не менее не усидела и пришла туда раньше назначенного времени почти на полчаса.

  Поэтому когда Денни пришел, я успела вспотеть во влажном воздухе наполненном ароматов редких цветов. Он оглянулся и сделал мне знак присесть. Мы спрятались за какой-то цветущий куст.

  – Времени у меня мало, поэтому буду говорить быстро, – прошептал мне Денни оглядываясь. – Я полицейский. Моя сестра встречалась с Чаки, но я про это не знал. А когда узнал, было уже поздно. Она погибла, когда они ездили в Швейцарию кататься на лыжах. Я думаю, что он убил ее.

  – Зачем ему это было нужно? Он мог просто ее бросить?

  – Не все так просто, – он провел рукой по своим светлым волосам. – Она была студенткой и я потом узнал, что она продавала наркотики. Меня давно должны были насторожить у нее дорогие вещи и украшения, но я был слишком занят работой. Я почти два года жил Японии. И мы с ней виделись только пару раз.

  Когда он все это говорил, он не смотрел на меня:

  – Я слишком мало уделял ей внимания после смерти родителей – они разбились в машине. Нам обоим было тяжело. Она училась в университете и была отличницей, поэтому когда мне предложили работу по обмену опытом, я с радостью согласился. Себя я оправдывал, что заработаю денег и помогу сестре встать на ноги.

  Ее смерть была для меня полной неожиданностью, потому что буквально за день мы созванивались и она сказала мне что у нее сессия и она не может ко мне приехать. А потом мне позвонили и сказали, что она погибла спускаясь на лыжах по сложной трассе и что в ее крови обнаружили наркотики. Бросив все дела, я поехал в Швейцарию. Власти отказывались мне помогать, поэтому под видом туриста я поселился в отеле и в том же номере, где жила она. Позже мне удалось узнать, что она приехала не одна и что с ней был какой-то обеспеченный мужчина с высоким охранником с длинными волосами, которые тот убирал в хвост.

  – Родриго! – воскликнула я.

  Денни кивнул:

  – Точно!? И чем больше я узнавал, тем больше вопросов появлялось. От ее подруги я узнал, что она познакомилась с Чаки в одном из его ресторанов. Через какое-то время, по его просьбе она несколько раз летала в Италию. Мне удалось узнать, что она возила для него какие-то документы на оружие. Спецслужбы давно подозревают Чаки в связях в итальянской мафией, но прямых доказательств нет. Он все время для переговоров посылал разных людей, а потом когда они становились опасными убирал их. Так же случилось и с моей Дженни.

  – Так звали твою сестру? – спросила я, трогая его за руку.

  – Да, мы были очень похожи. Она была очень красивой и веселой. А я не смог ее защитить.

  Я нахмурилась:

  – Знаешь, когда мы ездили в медовый месяц, Чаки встречался с одним человеком. Раньше я думала, что это не важно, но у меня есть фотографии.

  Денни смотрел на меня недоверчиво:

  – Что за фотографии?

  И я начала все ему рассказывать. После того, как я закончила, он схватил меня за руку:

  – Если все что ты говоришь правда, ему конец. Ночью, когда все уснут, я приду в твою комнату и мы сбросим фото на телефон. Если у начальства будет подтверждение деятельности Чаки, они его возьмут!

  В этот момент мимо оранжереи кто-то прошел и Денни засобирался:

  – Все, я пошел! Иначе нас могут заметить.

  Когда он уходил я окликнула его:

  – Денни... береги себя, я не переживу если с тобой что-то случится!

  Он тряхнул головой:

  – После твоего исчезновения Чаки совсем обезумел. Я позвонил своему шефу, что в доме скоро произойдет убийство, но мне сказали, что раньше времени пугать Чаки не стоит. Нужно накрыть его на контрабанде оружия, чтобы поймать всю сеть. Шомеру и Эльвире устроили настоящие пытки, Хасан же смотрел на все это. А затем их повесили в доме на перекладине:

  – А что он сделал со Штольцем? – услышала я свой дрожащий голос.

  Денни посмотрел мне прямо в глаза:

  – Они застрелили его и сбросили тело в реку. Прости, я ничего не смог сделать!

  Резко развернувшись он ушел. Я повалилась на влажную сырую землю и тихо скуля валялась по ней. Мне хотелось кричать, но мое горло словно сжали тески. Вместо крика из моего рта вылетало лишь сдавленное рычание. В голове билась мысль: 'Из-за меня! Они все умерли из-за меня!'.

  Ночью я не легла спать, а вместо этого сидела в кресле, смотря на огромный диск желтой луны. Как же хорошо звездам! Они светят себе в холодной дальней галактике, вращаются в тишине во мраке бесконечной пустоты и никакие тревоги их не касаются. Как было бы хорошо, хоть на какое-то время потерять чувствительность, впасть в беспамятство, уснуть глубоким сном без сновидений.

  В это время в мою дверь кто-то тихо постучал. Это был Денни. Ничего не говоря он прошел в комнату и быстро вставил флешку в компьютер и выделив фото скопировал их. Краем глаза я увидела свои снимки, которые снимала, когда гуляла в одиночестве по качающейся на зеленых волнах Венеции. Как же давно это было!

  Дальше все было как в детективном фильме. На следующий день Денни предупредил меня, что судя по информации сегодня приезжает для крупкой сделки один важный человек и было принято решение брать их прямо в нашем доме. Поэтому вечером лучше не выходить из своей комнаты.

  Целый день я жутко нервничала, но Чаки был также погружен в свои мысли, что не заметил как я дергаюсь. Поздно вечером приехала машина, выглянув в окно я узнала итальянского продюсера Диего, с которым мы познакомились на опере. Он шел легкой походкой неся под мышкой чемодан, который был наручниками пристегнут к руке. Я поняла, что Денни про этот визит мне и говорил, поэтому на всякий случай пошла собирать свои вещи. Долго ничего не происходило, но потом раздались звуки выстрелов и я поняла, что начался штурм. Выглянув в окно я увидела как люди в касках штурмуют наше здание. Двое охранников лежали застреленными. Среди них был один из тех, который насиловал Оливию. Также вокруг дома лежали тела застреленных собак. Их мне было жалко больше всего.

  Солдат было много и через какое-то время в мою комнату выломали дверь. Я молча сидела в кресле, на меня один из солдат наставил пистолет, но я не шевелилась, поэтому он быстро приказал мне выйти из комнаты с поднятыми руками.

  Когда я вышла, то на лужайке уже стояло несколько человек прислуги. Через какое-то время вывели Чаки и Диего. Диего шел чертыхаясь и кроя омоновцев на своем итальянском языке. Думаю ничего хорошего он им не говорил, но его длинная без переходов речь казалась арией. Чаки шел молча. Его волнение выдавали бледность и сжатые губы.

  Через какое-то время из дома вышел Денни и о чем-то поговорил с командиром. После этого, командир отдал команду отпустить меня и прислугу. Я крикнула Денни, что здесь нет Родриго. Солдаты начали еще раз осматривать дом и участок, но его нигде не было. Через какое-то время один из солдат сказал, соседи видели как какой-то человек перепрыгнул забор и через их территорию выбежал на улицу. Пару омоновцев побежали в сторону, где скрылся Родриго.

  Потом был суд, на который меня несколько раз вызывали, но его основную часть я смотрела по телевизору. В ходе суда всплыли многие махинации которые проворачивал Чаки, в них даже были замечены высокопоставленные лица и несколько голов слетело с плеч. Но, видимо сверху поняли какой они разворошили улей и Чаки экстрадировали по запросу Китая. Его запрашивали также Россия, Швейцария, Германия и Италия, но им было отказано, почему я узнала позже. Через пару месяцев в Китае его казнили без особой помпы, журналистом об этом сообщили только на следующий день. Все сразу стало на свои места, чиновники боялись Чаки и также то, что может еще всплыть, так что они его отправили в страну, где он будет казнен.

  Я должна была испытывать удовлетворение, что он понес заслуженное наказание, но мне почему-то было даже как-то жаль его. Эта противоречивая женская натура, которая ненавидит и мечтает о мести, а затем в последний момент жалеет и хочет, чтобы все осталось как есть. А еще с уходом Чаки в моей измученной душе поселилась пустота. Чаки уже не было и вместе с его смертью прошла ненависть, которая питала, давала силы и стимул чтобы жить дальше и встречать новый день.

  Все имущество Чаки было опечатано и его забрало государство.

  Денни получил повышение по службе и даже пытался хлопотать за меня, чтобы мне дали хоть какое-то наследство, но его никто не услышал. Этому я даже была рада. Мне не нужны были деньги добытые на крови, я даже не забрала драгоценности и платья, которые он мне дарил. Я собрала свои вещи и переехала в родительский дом.

  Здесь все дышало любовью и памятью. Через какое-то время я пересилила себя и позвонила Оливии, они с мужем как раз вернулись из заграничного турне. Мы вместе поехали на кладбище. В моих руках были любимые мамины цветы и всю дорогу я ужасно нервничала. За это время я убедила себя, что они живы и просто уехали и поэтому сейчас мое прозрение было тяжелым. Мы стояли с сестрой обнявшись и тихо плакали над могилой. Мне было тяжело, потому что я ехала как на свидание, а получилось, что их нет, а мне нужно жить дальше и строить на руинах былого свою жизнь.

  Через какое-то время Оливия уехала. На кладбище я еще долго плакала смотря на серый памятник, но с другой стороны, это были очищающие слезы.

  Через несколько дней я встретилась с нотариусом, чтобы наконец-то вступить в наследство Корнелии. Ее квартира продалась быстро. Себе я только оставила на память фотографии ее и Константина, а также револьвер.

  Больше в этой стране меня ничего не держало и я решила уехать во Францию. Деньги у меня были, потому что Штольц позаботился об этом и я могла начать жизнь заново. Что я и сделала.

  Я купила небольшой домик в пригороде Парижа. Это было тихое место в окружении лип с небольшим заросшим садом.

  Риэлтор, ищущий мне жилье показывал мне шикарные квартиры и дома, но этот маленький домик приглянулся мне сразу. Он был чем-то похож на мой родительский дом – также дышал какой-то спокойной уверенностью и добротностью.

  От предыдущих хозяев в нем осталась старинная деревянная мебель, которая очень мне нравилась. Я оставила все как есть лишь покрасив стены свежей краской и помыв окна. А еще я завела собаку, если это можно было так назвать. Это был большой черный мохнатый пес со спутанной шерстью и большими грустными глазами. Он просто пришел к моему дому и долго сидел возле калитки смотря в окно. Я так поняла собака здесь жила раньше, потому что как только я открыла калитку, она зашла внутрь и залезла в собачью будку с надписью "Сатана", которая стояла под старой липой. Мне было очень одиноко, поэтому я приняла пса, несмотря на то, что как хозяйку он меня не признавал и когда я пыталась погладить его по лохматой голове, он рычал ощерив зубы. Но мою кормежку ел, так что надежды подружиться с ним я не теряла.

  Первое время после переезда я почти все дни проводила дома, потому как совсем не знала языка, но потом наняла толкового репетитора. Ее звали Луиза и она очень была похожа на мою Розу. Такая же подвижная и веселая. Она любила круасаны и после наших занятий мы еще долго сидели в саду, пили кофе и болтали обо всем на свете.

  Вот и сегодня мы сидели под деревом и пили чай, объедаясь сладостями и булками. Луиза допив чашку поправила платье:

  – Дорогая, еще пару месяцев и я не влезу в свою машину.

  Я засмеялась:

  – Будешь приезжать ко мне на автобусе, делов-то!

  Она похлопала себя по широкой груди:

  – В твоих словах есть здравый смысл, моя подруга со своим мужем в метро познакомилась. Может быть и мне попробовать, как думаешь?

  Я грызла шоколад:

  – Конечно, попробуй! Как мужчинам еще с тобой знакомиться, когда ты целый день на машине? Не домой же к тебе приходить.

  Луиза засмеялась:

  – А что, напишу график: 'С понедельника по пятницу – я знакомлюсь после двадцати ноль ноль, а в выходные как получится'!

  Мы смеялись глядя как вечереет и воздух наполняется ароматами осени. Луиза глянула на лежащего неподалеку Сатану:

  – Вылитый ты. Такой же грустный и нелюдимый. Зачем ты его взяла?

  Я пожав плечами посмотрела на пса:

  – Он мне нравится и потом он похоже жил здесь раньше, не выгонять же беднягу.

  – Что-то непохоже, что ты ему нравишься.

  – Это неважно. Возможно когда-нибудь он меня полюбит.

  Луиза усмехнулась:

  – Ну конечно! Он ведет себя как любой мужик, живет в твоем доме, ест твою кормежку и рычит на тебя! Поздравляю подруга, ты почти что замужем.

  Мы посмеялись и я проводила Луизу, Сатана лежал отвернувшись и делая вид что не замечает меня. И даже когда я заходя домой позвала пса, он и ухом не повел.

  Через полгода я уже сносно разговаривала по-французски. Деньги заканчивались и я начала искать работу, но мне не хотелось больше работать гримером.

  В это время во Франции как и в остальной Европе царил кризис и с работой было тяжело. Как-то приехав домой после долгих поисков я усталая сидела под своим деревом и рассматривая желтую листу на земле. И тут заметила, что Сатаны опять нет. Днем его постоянно не было дома и первое время я на это не обращала никакого внимания, но сегодня я поняла, что он уходит утром и приходит ближе к вечеру.

  В этот момент рядом проходила моя соседка с которой я познакомилась только недавно. Я решила познакомиться поближе, заодно разузнать про живших здесь людей, поэтому я окликнула ее:

  – Здравствуйте, мисс Мерье! Сегодня чудесная погода, неправда ли?

  Она улыбаясь остановилась у калитки поправляя рукой седые волосы, которые были заправлены под кокетливую шляпку:

  – Здравствуйте, погода просто удивительная! Как вы, обжились?

  Я кивнула:

  – Вроде бы, потихоньку привыкаю!

  Она улыбнулась мне теплой улыбкой:

  – Я не сомневаюсь, что вам здесь понравится, к тому же у вас чудесный дом!

  – Да, дом мне очень нравится, он мне чем-то напоминает дом моих родителей... Скажите, а вы хорошо знали прежних хозяев, что они были за люди?

  Мисс Мерье неопределенно пожала плечами:

  – Здесь жил один вдовец. Его звали Жан Робен. Кажется он был писателем. Он был довольно нелюдимым, поэтому мы почти не общались. Все время он проводил со своей черной собакой. Мы часто видели как он гулял с ней. Соседи говорили, что у него не все дома. Иногда он читал собаке книги в саду.

  – Вы тоже думаете, что он был сумасшедшим?

  Она покачала головой:

  – Я думаю он просто был несчастным и одиноким. После смерти жены, они с дочерью поругались и много лет не разговаривали. Я слышала, что на каждое Рождество он отправлял ей открытку, но она ему ни разу не ответила.

  – А от чего умерла его жена?

  – Она разбилась на машине после их ссоры. Думаю он всю жизнь винил себя в случившимся.

  – Просто ужас! Как он умер?

  – Как-то после Рождества не дождавшись открытки от дочери он сильно напился и пошел на почту. Был поздний вечер и все было закрыто. Он упал недалеко от своей калитки и уснул. Собака прибегала к соседям и громко лаяла, но все подумали, что она просто лает на чужих собак и никто не вышел. Утром его нашли недалеко от дома. Возле него лежал Сатана, стараясь его согреть, но хозяин был уже мертв.

  Она вытерла слезы:

  – Дочь оплатила похоронную церемонию, но сама не приехала. Его хоронили соседи и чужие люди, а также его пес.

  Я сказала:

  – Так вот куда ходит Сатана...

  Мерье кивнула:

  – Он ходит туда днем, а вечером смотритель закрывает ворота кладбища и выгоняет собаку, поэтому она приходит домой... Собака тоже нелюдимая, вы ее не боитесь? Она на всех рычит. Одно время ее хотели усыпить, но потом пожалели, ничего плохого она не делает, просто никого к себе не подпускает. Потом ее несколько раз забирали в приемник, но она оттуда постоянно сбегает.

  В это время зазвонил мобильный соседки и мы от неожиданности обе подпрыгнули. Это были ее дети и они со мной быстро распрощалась.

  Я же пошла в сад и нарвала цветов, а затем пошла на кладбище.

  На местном кладбище я была впервые и хоть соседка объяснила мне как искать могилу, тем не менее я бродила довольно долго, пока не увидела спину Сатаны. Он лежал возле могилы молча смотря на памятник. Я подошла к небольшому памятнику и положив цветы села на колени. Мне ужасно хотелось с кем-то поговорить, поэтому я начала говорить псу:

  – Знаешь, мне тоже очень тяжело и я тоже скучаю. Временами просыпаясь утром мне кажется, что мне все приснилось. Но затем я оглядываю стены и понимаю, что все это случилось со мной. И что прежней жизни уже не будет...

  Сатана смотрел на меня положив морду на лапы и довольно трудно было понять как он относится ко всему вышесказанному.

  Я что-то говорила очень долго, а затем протянула руку и хотела погладить собаку. Он зарычал, но в его рыке уже не было злости. После этого, я поняла, что рано или поздно я смогу завоевать его расположение.

  На следующий день я поехала в магазин и купила краски, мольберт, кисти и все остальные аксессуары необходимые художнику. Утром я взяла все это добро и поехала в город на Монмартр. Там собирались уличные художники, которые подрабатывали тем, что рисовали прохожих. Я боялась, что меня не примут, но художники оказались неплохими людьми и пустили меня в свои ряды.

  Так я начала работать на улице, рисуя незнакомых людей. Первое время я очень нервничала перед каждым портретом, но потом с каждым разом уверенность в себе росла. В каждом человеке я улавливала его особенности и характер. Портреты получались как живые.

  Как-то раз, когда я рисовала очередного клиента, возле меня остановился один пожилой мужчина, который смотрел как я рисую. Я сначала не заметила его, но он стоял очень долго. Когда довольный клиент ушел и я вытирала руки от краски, мужчина подошел:

   – Разрешите представиться, меня зовут месье Пауль Нораво. Я владелец галереи.

  Он протянул мне визитку, которую я взяла дрожащими руками:

  – У вас есть какие-то картины кроме тех, что вы здесь рисуете?

  От волнения у меня пересохло во рту и я лишь кивнула.

  – Если вы не против, я бы хотела посмотреть ваши работы. Можно?

  Я написала на клочке свой адрес:

  – Буду дома после восьми вечера, приезжайте я угощу вас пирогом с яблоками по маминому рецепту.

  На этом мы разошлись. Домой я засобиралась раньше обычного. Мне предстояло много дел – не каждый день ко мне приходит владелец картинной галереи!

  Дома я металась между комнат, убирая разбросанные вещи и готовя пирог. Сатана лежал на кухне смотря на мои нервные прыжки.

  – Не смотри на меня так, Сатана, я знаю, что выгляжу как сумасшедшая, но сегодня у меня особый день. К нам придет гость!

  Могу поклясться собака усмехаясь закатила глаза. Я не удержалась:

  – Вот увидишь! Тnbsp;ак что веди себя прилично и сделай вид что ты воспитанная собака. Ладно? Для меня это очень важно!

  Лохматый паршивец спрятал свою улыбку, уткнувшись мордой в хвост.

  В одной из комнат я расставила свои картины, которых к моему удивлению скопилось очень много. Свободное время я занималась только рисованием и даже в выходные ездила в город, чтобы нарисовать что-то новое. Это были люди в кафе, солнечный лучик, который отражался от модной витрины, улицы после дождя и так до бесконечности. А еще было много портретов. Мне очень нравилось рисовать людей. Любимым был портрет Штольца, который я рисовала по памяти, но он вышел очень хорошо. Вечерами я наливала себе кофе и садилась в старое потертое кожаное кресло и часами смотрела на его портрет, потягивая обжигающе-горячий черный кофе. Мне казалось, что это он сидит рядом и смотрит на меня своими серыми умными глазами.

  Еще я рисовала то, что видела раньше: как Шомер наклонившись так что видна одна лишь широкополая шляпа подрезает розы, румяное лицо Эльвиры под лучами солнца, моя мать рядом с букетом крупных белых пионов и так далее. Много было картин про Мексику – пыльные улицы и цветастые платья простых женщин, две собаки лежащие возле старого забора, закат солнца над горами и так далее.

  Бросив взгляд на часы я увидела, что уже двадцать минут девятого. В душе все оборвалось: 'Как я могла подумать, что могу быть ему интересна!'. Уронив голову на руки я горько заплакала. С картины на меня смотрели грустные глаза Алекса.

  В этот момент сзади меня кто-то покашлял:

  – Хм: Простите, Мария! Я долго стучал, но видимо вы не слышали, поэтому я набрался наглости и вошел.

  Я вскочила вытирая слезы:

  – Ой! Простите! Я думала вы не придете!.. А как вы прошли мимо собаки?

  Пауль улыбнулся:

  – Как вы могли подумать что я не приду? Я чуть дождался восьми. Представляете мое разочарование, когда мне никто не открыл!.. А пес лишь лениво на меня поглядел.

  Мы рассмеялись. После этого он начал рассматривать картины. Мне было не ловко и поэтому я пошла накрывать на стол. Его долго не было, поэтому когда он молча пришел и ничего не говоря сел за стол, я уже умирала от ожидания, но все же его торопить не собиралась.

  Пауль, а именно так он приказал его звать, сказал:

  – Да: Я думал, что мне уже открытия не предстоит. А сегодня, Бог услышал мои молитвы и я встретил вас!

  Мои щеки зарделись:

  – Вы мне льстите!

  Схватив кусок пирога Пауль быстро отправил его в рот:

  – Поверьте, деточка! Я в этом бизнесе уже почти пятьдесят лет. Эту галерею еще мой отец открыл. И если я говорю, что у вас талант, так оно и есть! Вы где-то учились? – и не дождавшись пока я отвечу. – Хотя чего я спрашиваю! У вас самобытный стиль, которому нигде не научат.

  Мне стало не ловко:

  – Я недолго училась в детстве, а так вы правы. Образования у меня нет.

  – Это плюс! – воскликнул он. – Кстати, у вас еще и кулинарный талант! Ваши пироги просто прелесть!

  – Это любимый рецепт моей мамы.

  Он кивнул, но я видела, что он вряд ли слышал меня. Затем он внезапно рассмотрел мой дом:

  – Мне нравиться ваше жилье. Многие бы назвали его старомодным, но в этом что-то есть. Оно отражает вашу индивидуальность. Все просто и на взгляд простого обывателя примитивно, но на самом деле – изыскано! Не каждый способен оценить ваш интерьер, но я вижу что и здесь вкус вас не подвел.

  Дальше мы долго разговаривали про что угодно, кроме живописи. Я рассказала ему про то как жила в Мексике, избегая затрагивать тему про Чаки. А Пауль рассказал мне про свою семью. Жену он потерял десять лет назад, дети выросли и теперь живут в Америке.

  Уходил он уже далеко за полночь. Я вышла проводить его к машине, уже садясь в нее он сказал:

  – Я сделаю вам хорошую рекламу и вы обязательно станете знаменитой. Я доверяю вам выбрать лучшие на ваш вкус двадцать картин, а через неделю мы сделаем выставку.

  А потом уехал. Я долго стояла возле своего забора, глядя ему в след и не в силах поверить в происходящее. В последнее время у меня было так мало хорошего, что я настороженно относилась к любым переменам и плохим, и хорошим. За мной из своей будки наблюдал Сатана.

  Подготовка к выставке была одним из самых напряженных моментов моей жизни, у меня практически пропал сон. Порой, я вставала ночью и передвигала картины. Их было уже довольно много и я не могла ничего выбрать. Сегодня мне нравились одни, завтра другие. В конце концов, за пару дней до выставки я позвонила Паулю:

  – Я в отчаянье!

  – Что случилось?

  – Я не могу ничего выбрать! Вы мне не можете помочь?

  На том конце провода была тишина, затем он начал говорить и я чувствовала, что он улыбается:

  – Этот выбор должны сделать вы и никто другой. Иначе это будет мой взгляд на вашу живопись, а это ваша первая выставка. Именно по ней будет формироваться отношение к вам как к художнику.

  – Пауль, а вы уверены, что мои картины достойны выставки? Я ведь не настоящий художник. Я просто люблю рисовать для себя.

  – Вы достойны, мон шерри! Отбросьте эти глупые сомнения и позвольте себе поверить в то, что вы прекрасный кристалл, который дождался своей оправы. А теперь позвольте мне закончить разговор, я готовлю залы к принятию ваших картин. Завтра к вам приедет машина и заберет вас и ваши нетленные холсты. Увидимся!

  Он положил трубку, а я все стояла и прислушивалась к себе. Затем я пошла и выбрала картины.

  – Так-то лучше! – сказала я лежащему недалеко Сатане. Он же только задумчиво рассматривал мой выбор. Глядя на его морду я не удержалась:

  – А может все-таки другие?

  Его галерея оказалась не очень большой. Но она находилась в самом центре и славилась как изысканное место, где были открыты имена многих современных художников, а также самые именитые мэтры не гнушались там выставляться. Одним из них был Миодраг Джурич. И то что я буду одной из них наполняло меня гордостью. Этот процесс увлек меня и я совсем перестала стесняться и когда уже были повешены мои картины, сделала несколько замечаний по их местоположению, за которые Пауль меня похвалил.

  Когда он меня спросил какая картина будет основной, я без сомнений указала на портрет Александра. Пауль удовлетворенно кивнул:

  – Отличный выбор! Мы назовем твою выставку ... 'Касаясь реальности:'.

  – Мне нравится!

  – Тогда готовься, через два дня будет день твоего авторского рождения!

  Затем мы долго разговаривали обсуждая детали и цены на картины. Я сказала, что согласна продать все картины, кроме портрета. Он для меня память об одном человеке. Пауль кивнул соглашаясь. В ценах я ничего не понимала, поэтому попросила действовать на свое усмотрение.

  В день выставки я жутко нервничала и поэтому встала очень рано. Пока я собиралась, я успела надоесть Сатане своими стенаниями, в итоге он тяжело вздохнув показательно пошел на улицу в свою будку. Я пошла за ним и еще минут пятнадцать стенала рядом. Но паршивец закрыл глаза и притворился спящим, мне пришлось капитулировать ни с чем.

  На выставку я приехала в сопровождении Луизы. Мои ноги подкашивались от страха и если бы ни она, я бы наверное сбежала:

  – Дурочка! – тащила она меня смеясь. – Не бойся, они тебя не съедят!