Текст книги "Чужая любовь (СИ)"
Автор книги: Лариса Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
=15
– Как Лиза? Ты ей давно звонил? Вы помирились?
– Нет, не помирились, и я не звонил.
– Но почему? Может она не может найти работу, и неё нет денег? Я два месяца не могла устроиться.
– У Лизы сейчас много денег. Она продала квартиру.
– Как продала? А где же она живёт?
– Снимает.
– Зачем? Зачем, она продала такую квартиру?
– Не допрашивай меня, Катя, я не знаю, но думаю, чтобы содержать любовника. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
– А вдруг на лечение понадобились деньги? После родов осложнения, наверно, бывают.
– Хорошо, я завтра позвоню.
Екатерина поняла, что испортила настроение мужу, и чтобы как-то развеселить, поменяла тему разговора.
–Вера Павловна говорит, что Зосю надо перекрестить.
Сергей Александрович сразу встрепенулся, начал планировать событие, перебирать кандидатуры крёстных для Зои, и Катя была счастлива, увидев вновь мужа улыбающимся.
Постепенно, привыкнув к новому ритму жизни, у Екатерины появилось свободное время, да и девочка подрастала и могла себя занимать игрушками, уже не плакала, когда её клали на животик, а плавно переворачивалась на спину.
Катя не только привыкла, но и полюбила малышку. Она радовалась каждому прогрессу в развитии ребёнка, но сейчас страхов и опасений у неё стало больше. Если раньше она согласилась бы вернуть девочку женщине, которая родила её, то теперь она боялась, что Лиза узнает о Зое, появится и потребует вернуть. И Сергей Александрович, как любящий отец, передаст её Зосю своей дочери. Она по-прежнему не ходила с ребёнком по магазинам, где рисковала столкнуться с Лизой.
Теперь Екатерина боялась возить девочку в ставшей привычной для всех детской переноске, Зоя подтягивалась, хватаясь за её края, и садилась. Катя носила малышку эрго-рюкзачке, с которого та перекочёвывала в детское кресло, и они ехали в парк, но чаще девушка отвозила её к Вере Павловне. Сама тем временем объезжала все три точки питания, принадлежащие мужу, просматривала документы, часть забирала с собой для внесения в программу компьютера. Два раза в месяц посещала маникюрный салон, иногда парикмахерскую, чтобы подравнять кончики длинных волос, раз в неделю магазины, где покупала себе и малышке обновки, детское питание.
Иногда она сталкивалась с бывшими своими друзьями по институту. Они удивлялись её резкой перемены, привыкшие видеть в дешёвой одежде с распродаж, зачастую не узнавали её в шубке из норки или в пальто из кашемира.
У Екатерины появилось много новых знакомых, часть из которых из которых была связана с её новой работой.
Сергей Александрович чувствовал себя значительно лучше, казалось от болезни не осталось и следа. Часто вечерами они втроём гуляли по украшенному к празднику городу. Малышка восхищённо смотрела на мигающие огоньки уличных ёлок, и Катя надеялась, что предстоящий новый год они все вместе встретят дома и потихоньку готовилась к празднику, покупала всем подарки. Она никогда ничего не дарила супругу и теперь была озадачена в вопросе выбора ему подарка и часто оставляла малышку с бабушкой Верой.
Почти каждый раз, когда она отвозила девочку к Вере Павловне, встречала Геннадия Владимировича. Он всегда выходил из машины, навстречу подъезжающей Екатерине, делал попытки помочь с ребёнком, пытался завязать с ней разговор, приглашал в кафе, пытался расспросить об отношениях с мужем, предлагал работу начальника отдела, о которой когда-то мечтал Никита. Екатерине начало казаться, что он специально караулил её каждый день во дворе, ведь она приезжала всегда в одно и то же время, соблюдая режим Зои, но не чаще трёх раз в неделю.
Все попытки Геннадия Владимировича как-то сблизиться императрица обрывала, стараясь свести их встречу и разговор до минимума. Внимательная Вера Павловна, часто дежурившая у окна, тоже начала замечать изменение в поведении навязчивого кавалера.
– Что Генчик у тебя спрашивал?
– Предлагал Зою помочь донести. Почему вы его Генчиком называете?
– Да, так бабка его, покойница называла. Ему уже своих деток пора носить. Не пойму, чего он зачастил к родителям, не заболел ли кто? Погадать надо. Раньше только по праздникам машину его во дворе видела, а теперь каждый божий день. Приедет с утречка, забежит на минутку к родителям и сидит, сидит один в машине, как бирюк. Посидит часок, другой и уезжает, или прячется от кого, или следит за кем? Может, что дурное задумал? Сегодня же погадаю.
– Раньше женат был, может жена к родителям не пускала, теперь развёлся, вот и приезжает.
– А, ты откуда это знаешь? Рассказывал?
– Он бывший муж, сестры моего бывшего парня.
–Так ты знаешь его бывшую кралю? Ой, и нагловатая девка, как и её мать, пройдёт, никогда не поздоровается, нос задерёт кверху, а было бы из чего.
– Чего она тут ходила? Жили раньше здесь?
– Да нет, за Генчиком бегала, тут у нас даже дрались из-за него. Молодой парень, ветряный он был, девки по Генчику с ума сходили, а для него были разовыми. Эта всё его добивалась, долго, некрасовитая, невзрачная толстуха была, а Генчик то наш, к королевам привык. Но видно и до неё очередь всё-таки дошла, а она не будь дурой, заявление накатала, изнасиловал мол. Вот и женился наш Казанова. Значит, всё– таки развёлся мужик, а давно? Лет около десяти, наверно, прожили.
– Восемь, Вера Павловна, а как развёлся года полтора.
Катя не исключала варианта, что Людмила Михайловна, узнав о её обеспеченной жизни, не может успокоиться, и специально подослала казачка в лице своего любовника в надежде, что девушка не устоит от искушения красивого мужчины. Екатерина сменила свой график и теперь завозила Зою к Вере Павловне сразу после обеда.
Не жадную по характеру девушку мучили муки совести, что является одной из причин ссоры дочери и отца. Она не раз пробовала набрать номер Лизы, предложить ей денег, но та сбрасывала её вызов, не желая разговаривать, так же, как и Катя сбрасывала вызова Никиты вдруг начавшего донимать её звонками. Но, прочитав его послание, в котором он интересовался происхождением Зои, сменила номер, при этом сказала мужу правду, что её донимает звонками бывший парень, чем заслужила ещё большую признательность, уважение и подарки.
Екатерина дорожила тем, что у неё сейчас есть, для себя она давно определила, что Сергей Александрович женился на ней только ради внучки, но разве будучи с Никитой ей было лучше? Катя не раз задавала себе подобные вопросы. В прежних отношениях она выпрашивала каждый пустяк, понимала, что и он тоже о любви ей не говорил, а просто когда она задавала вопрос, отвечал положительно. Екатерина знала финансовое положение мужа, видела, какую часть прибыли он тратит на подарки ей.
Подготовкой к праздникам они занимались урывками, когда было свободное время. Кафе и ресторан был аккредитован заранее на все предпраздничные дни, и часто требовалось присутствие Сергея Александровича и Екатерины. Иногда ей приходилось брать малышку с собой. Занимаясь общими делами, они много времени проводили вместе, обсуждая дела под недовольные капризы Зои, которая требовала к себе постоянного внимания, успокаивалась только на руках, и Кате приходилось носить её постоянно в рюкзаке.
Попытка нарядить ёлку в присутствии Зои закончилась провалом, она кричала и требовала своего активного участия. Радовало, что она пока не умеет ходить и не в силах покинуть манеж, но возможность установки ели в следующем году казалась ей под большим вопросом.
Сергей Александрович пришёл к выводу, что девочка растёт слишком избалованной и, рассматривая подарок жены, заявил: «Птенчик, мне кажется, что если у нас будет один ребёнок, то Зоя вырастит эгоисткой. Подрастим капризулю, и на моё пятидесятилетие ты подаришь мне мальчика. Всю жизнь мечтал о сыне».
Екатерина была счастлива, услышав из уст супруга такое предложение. Она подсчитывала годы, месяцы и дни когда ей нужно забеременеть, чтобы угодить мужу, сделать так, как он хочет, и родить как раз к его юбилею.
Приехав к Вере Павловне, чтобы поздравить с прошедшими праздниками и днём рождения Катя сразу поделилась новостью о пожеланиях супруга.
– А, вы, Вера Павловна говорили, что от Серёжи у меня детей не будет. Через два с половиной года я должна родить ребёнка, так что к концу следующего года буду уже беременной. Когда я рожу, Зосе как раз три годика будет, думаю, что я справлюсь с малышами.
Радостно тараторила о своих задумках Катерина: «Когда мою родню на праздниках навещали, поделилась о наших с мужем планах. Так они давай меня отговаривать, что он меня старше, сердечник, одного ребёнка достаточно. Они, конечно, не знают правды, да я им её никогда и не скажу, пусть любят Зосю как родную правнучку, я ведь её своей считаю. Знаете, бабушка, я теперь её ещё больше люблю, раньше нет, нет, да и закрадывалась мысль, что Зосенька является препятствием для совместного малыша. А теперь у меня всё хорошо, я счастлива. Карты ваши иногда всё-таки ошибаются».
Вера Павловна молча, грустным видом смотрела на сияющую девушку, которая расценила, что старушка переживает из-за неоправданных гаданий.
Екатерина, чтобы улучшить настроение бывшей квартирной хозяйки, раскладывала привезённые деньги за помощь с Зоей и подарки от себя, от Зои и от мужа, стараясь заразить прекрасным душевным состоянием, в котором уже несколько дней пребывала сама.
За всю свою жизнь Екатерина не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Она поняла, что в её жизни наступила та белая полоса, о которой когда– то говорила Елена Николаевна.
Всё чаще на небе начало появляться весеннее солнце. Всё чаще и чаще от мужа Катя слышала те заветные слова, о которых так мечтала, и которые ей не приходилось выпрашивать, а просто каждый раз обнимая и целуя её, он произносил их мягко и нежно или шептал на ушко при посторонних.
Зоя делала свои первые шаги, прибавляя хлопот любопытством и непоседливостью, стараясь обследовать все шкафы, ящики столов и углы квартиры и выражала огромное недовольство, в наказание за шалости, оказываясь в манеже, стараясь с него выбраться, всем существом рвалась на свободу.
По вечерам вдвоём Катя с Зоей бежали в прихожую, радуясь возвращению с работы Сергея Александровича, обнимая, одна за шею, а другая за ногу около колена. Он обнимал и целовал первую, затем брал на руки вторую, которая выпячивала свои губки вперёд, тоже требуя поцелуя, затем гладила его по голову, как гладила её мама и лепетала: «Папа, папа!» Девочка, как и сама Лиза, была копией родившей её женщины. Пока ещё маленькая, пухленькая девочка с серо-голубыми глазками, такими же светлыми, редкими волосами, которые уже два раза подвергали стрижке в надежде на густоту, но уверенная в себе и своей привлекательности любила смотреться в зеркало, украшая голову любой понравившееся тряпицей, и требовала внимания и восхищения.
Летом, когда цвет волос и глаз Зои можно беспрепятственно рассмотреть, среди их общих сослуживцев поползли слухи опровергающие отцовство Сергея Александровича, причисляя его к рогоносцам, а Катю к обманщицам, ведь оба супруга были тёмноволосыми с карими глазами. Эти слухи доходили до ушей родителей девочки, чем ещё больше их сближали, заставляя заговорщически улыбаться и подмигивать друг другу. Только некоторые из давних близких друзей Сергея Александровича знали правду о рождении Зои.
Другого мнения был Геннадий Владимирович. Пару раз, столкнувшись с супругами, которые теперь часто вместе ездили на работу и по утрам отвозили подросшую малышку к Вере Павловне, он был уверен, что Зоя– плод любви Никиты, такая же пухленькая, светловолосая и голубоглазая.
В своём отцовстве Никита был полностью уверен, даже иногда гордился этим, но на ребёнка и не думал претендовать. Он скорее радовался, что его всегда безотказная и нетребовательная Катюха нашла отличный выход из создавшейся ситуации. Молодой человек был ей благодарен, что выйдя замуж, она не поставила под угрозу его свободу и материальное благополучие, о чём однажды в разговоре опрометчиво похвастался бывшему родственнику. Этим он вызвал негативное отношение с его стороны.
Начальник, в лице Геннадия Владимировича, считал, что молодой человек бросил девушку, узнав о её беременности, своими действиями подтолкнул её к браку, а замужество Кати отдалило её от него. Ещё в браке с Олесей, сталкиваясь с Екатериной у тёщи, он решил, что она станет его очередным недельным развлечением. Геннадий Владимирович размышлял, что согласие Никиты на брак, но противоборство со стороны матери отнесли решение проблемы на тот неопределённый период, когда беременность скрыть невозможно. И после рождения ребёнка в стеснённом финансовом положении императрица была повержена и непременно попала в постель под Геннадия Владимировича, под его извержения.
Часто поджидая её во дворе своего детства и бурной молодости, ловил себя на мысли, что после восьми лет брака, с постоянными интрижками, и двух лет после развода с бесконечными любовными похождениями, что теперь, когда она замужем, его победа будет ярче, наслаждение слаще, и разрыв по его инициативе для неё болезненней. «Месть за унижение, не преклонение. Меня – обламывавшего и не таких баб, за каждый твой отказ, которые я терпел. Я использую тебя, как ночную вазу, как сливной горшок»– выносил он приговор Екатерине, которая стала навязчивой идеей, разбудив в объекте охоты женщин, инстинкт охотника.
Людмила Михайловна, как любая мать была обеспокоена неустроенностью дочери и карьерой сына. Геннадий Владимирович был именно тем зайцем, за которым нужно было гнаться. Угрызений совести она не чувствовала, считая что делала всё ради блага семьи. Видя, что Олеся ни рыба, ни мясо и не даёт похотливому супругу тех эмоций и всего к чему его приучили женщины и, зная обо всех похождениях зятя, решила сама его обласкать, чтобы не выпускать из семьи эту достопримечательность. Её небольшая оплошность вызвала в полусонной дочери сильные переживания, от которых пострадали все. Толковые доводы и вразумления от развода были напрасны, она не могла образумить дочь, которая сама пожалела о своей горячности, когда улеглись первые страсти, и получила развод.
Рост Никиты по карьерной лестнице не продвигался, как не старалась Людмила Михайловна, делая всё, чтобы вновь заманить в свои любвеобильные сети прежнего покладистого любовника. Понимая, что её усилия бесполезны, несколько раз отправляла к нему дочь готовую на примирение. Олеся, как не стремилась так и не нашла претендентов на её руку и сердце после двух лет поиска после опрометчивого развода. Наконец, расспросив сына о любовных похождениях его начальника, оставила новые попытки, пришла к выводу, что у бывшего возлюбленного проблемы со здоровьем в половой сфере, даже не догадываясь об истинных причинах теперешнего воздержания.
=16
Лето было в самом разгаре, и в отличие от прошлого с постоянными дождями, погода баловала людей.
Жизнь Екатерины вошла в привычный ритм. Каждое утро они с супругом на разных машинах, но вместе отвозили Зою к Вере Павловне, которая никогда не отказывалась, ни от Зои, ни от вознаграждения, постоянно давала Кате житейские советы. Затем дружно, то обгоняя друг друга, то пропуская вперёд в потоке автомобилей, подъезжали к работе.
Проходили в кабинет Сергея Александровича, где работали, Катя за компьютером за столом у окна, супруг за своим огромным столом, стоящим посреди кабинета, решал производственные проблемы. Во время передышек она поворачивала ключ в замке, подходила к нему, разворачивала его кресло в свою сторону и садилась к нему на колени.
Он после обоюдных ласк, поднимал её с колен и усаживал на свой стол. Катя смеялась, кокетничала, просила угадать цвет её трусиков, не давая заглянуть под подол короткого платья. Сергей Александрович легко решал эту не трудную для него задачу, снимал с молодой жены короткое платье, которое закрывало доступ к её объёмным бутонам.
Не было места на теле Екатерины, которое не обследовал или не целовал супруг. Каждый раз после секса, помогая ей одеться, повторял: «Ты моя желанная девочка, любимая жена, принадлежишь мне, вся моя и только моя, запомни, до последней клеточки. Зная, милая, как ты любишь игры для взрослых и какие творишь чудеса, не смотри по сторонам и не делай опрометчивых поступков. Пока Птенчик мне верен, он главное сокровище в моей жизни. Если кто-то коснётся тебя, дотронется вот до этой сладкой сиси, я не знаю, что сделаю, но точно, что никогда не прощу».
После совместного обеда, на котором супруг старался заставить Катю плотно поесть, они вместе уезжали с ресторана, по дороге забирали Зою от Веры Павловны. Сергей Александрович усаживал девочку в автомобиль жены, затем, прощаясь, обнимал и целовал супругу, долго и властно на правах хозяина, гладя одной рукой по её попе, а другой по груди, назло наглому мужчине, часто наблюдающему за женой из белого порша. Проводив супругу с дочерью до половины пути, разворачивался и ехал по двум своим другим рабочим точкам.
Мать с дочерью ехали домой, иногда останавливались по дороге около какого-нибудь магазинчика. Екатерина привыкла к своему положению, у неё уже не разбегались глаза от предложений и её материальных возможностей. Она научилась выбирать красивые качественные вещи, хорошую обувь, отдавала предпочтение высокому тонкому каблуку, к которому одобрительно относился статный Сергей Александрович, в отличие от её первого мужчины.
Крупные и дорогие по теперешним Катиным меркам покупки супруги выбирали вместе. Она привыкла носить колечки, кулоны, серьги, которые постоянно дарил муж, для которых была приобретена солидная шкатулка. Вечерами, занимаясь ребёнком и домашними делами, она прислушивалась к звукам входной двери, чтобы им с Зоей не пропустить обязательный ритуал встречи любимого мужа и папы. По понедельникам, который был их выходным днём, в тёплые летние дни они предпочитали гулять в парке.
Осенью парк преобразился и сделался ещё интересней и загадочней для маленькой девочки, приносивший с прогулки букетик опавших ярких листьев. Прогуливались, держа друг друга под руку, строили дальнейшие планы на будущий год, на обязательную поездку в отпуск, не выпуская из виду шаловливую полуторагодовалую Зою, которая не любила сидеть в коляске. Чувства счастья, благополучия, защищённости не покидали Катю рядом с Сергеем Александровичем.
В отличие от Кати её отцу везло меньше. Его отношения с Любовь Петровной совсем разладились, недовольная, она постоянно пилила поменявшего работу Сергея Ивановича, которому надоели постоянные рейсы, жизнь на колёсах. Заработки мужчины стали ниже, запросы Любовь Петровны не изменились, и она требовала денег для Алексея. Они находились в процессе развода, каждый жил со своими родителями. Деньги от продажи совместной квартиры, по настоянию дедушек и бабушек, были разделены на четыре части. Екатерина от своей доли отказалась, поделив её между родителями отца и матери, которые помогали ей во время учёбы.
Девушка с разрешения Сергея Александровича не раз звала отца к себе, аргументируя, что в большом городе легче найти высокооплачиваемую работу. Сергей Иванович приезжать не спешил, боялся помешать дочери, да и новая спокойная работа и зарплата его устраивала. И поздно вечером, когда позвонили в дверь, Катя подумала, что отец всё-таки решился на переезд, и побежала открывать входную дверь.
На пороге стояла зарёванная и растрепанная Лиза. По-хозяйски, с силой и ненавистью, толкнув Екатерину на шкаф в прихожей, она быстро прошла в комнату и пошла на голос отца.
– Милая, кто пришёл? Что ты молчишь?
– Я пришла, твоя дочь, про которую ты забыл, чтобы посмотреть тебе в глаза. Ты предал маму, меня, завел себе подстилку, посмел привезти и поселить её в доме. Ты забыл про все обещания данные маме перед смертью, оставил меня без денег, мне пришлось продать квартиру. Мне больно было с ней расставаться, она ведь была куплена на деньги от продажи нашей общей квартиры, где умерла мама. Из-за тебя я осталась одна, меня бросил Егор, ушёл, пока меня не было, забрал оставшиеся деньги. Кто захочет жить в нищете на съёмной, маленькой квартирке?
Катя, оправившись от шока, решила не вмешиваться в родственные разборки, закрыв приоткрытую дверь в комнату спящей дочери, прошла быстро и бесшумно на кухню. Она прислушивалась к звукам из детской, беспокоясь, что громкий голос падчерицы может разбудить ребёнка. Резкий и визгливый голос Лизы, похожий на крик, она слышала отчетливо и ясно, в противовес тихому голосу Сергея Александровича, ответы которого не доходили до её ушей. Выслушав все оскорбления в свой адрес, Екатерина не стала входить в комнату, чтобы словесно защитить себя, боясь вызвать агрессию дочери мужа, спровоцировать ещё больший конфликт, который может испугать ребёнка и сказаться на здоровье любимого супруга.
– Помнишь, что ты обещал? Ты говорил, что если я вернусь, то она уйдёт. Я вернулась. Теперь пусть она уходит, я не собираюсь жить с ней под одной крышей, и ребёнка пусть забирает, она его нагуляла, он не от тебя, у меня есть доказательства. Выбирай или дочь, или шлюха. Я или она?
Заметив выглядывающую из кухни Катерину, которая была возмущена, услышав очередные обвинения, обратилась к ней.
– Что вылупилась и стоишь? Особого предложения ждёшь? Привыкла чужим всем пользоваться. Соображалка, что ли плохо работает? Выметайся, сказала. Может тебе помочь? Так я быстро с лестницы спущу.
Не дожидаясь, когда Лиза от слов перейдёт к действиям, опасаясь за своё здоровье в силу разных весовых категорий, Катя поспешила в спальню, достала чемоданы и быстро начала собирать вещи. На дно положила шкатулку, шубку и другое наиболее ценное. Зная, как супруг любит дочь, она была уверена, что он всё простит, и они помирятся, а Катю попросит срочно съехать, чтобы не раздражать своим присутствием Лизу. Но всё же, она надеялась, что он позволит забрать одежду и обувь. Екатерина была уверена, что Зою ей Сергей Александрович не отдаст, но предполагала, что иногда они будут пользоваться услугами Веры Павловны, к которой девочка привыкла и считала своей бабушкой, и Екатерина сможет с ней видеться.
Услышав испуганный плач ребёнка, Катя поспешила в соседнюю комнату. Зои в кроватке не было. Плач раздавался из большой комнаты. Вбежав в комнату, она увидела Лизу держащую Зою за перилами балкона.
– Не надо, не надо, я сейчас уйду. Она простудится. Я ухожу.
Глазами она начала искать супруга, удивляясь его бездействию, в поиске поддержки. Обернувшись, увидела Сергея Александровича. Он сидел в неестественной позе, не шевелясь, откинувшись на спинку дивана, с посиневшими губами не бледном лице.
Катя испуганно закричала, как безумная кинулась к падчерице, вырвала ребёнка из её рук, прижимая испуганную малышку к груди, побежала за телефоном. Лиза оторопела от такого порыва слабохарактерной и бесхребетной деревенской дуры, какой она считала Катю. Елизавета не собиралась выкинуть ребёнка с балкона, ей нужны были деньги, чтобы уехать и начать новую жизнь, понимая, что если не сделает это сейчас, то уже никогда не сможет порвать с больной любовью к Егору. Через какое-то время он вернётся, присядет у её ног, обнимет колени, попросит прощенье, и она простит, как прощала не раз, всё начнётся сначала.
Машина скорой помощи приехала быстро, Сергей Александрович был без сознания и очень слаб. Лиза вела себя отстранённо, будто это был чужой, незнакомый человек, ушла на кухню, пока отца осматривал врач, отказалась сопровождать его в больницу. А Екатерине не с кем было оставить Зою, ехать с ребёнком ночью она не могла, да и оставить её в квартире с падчерицей боялась.
Проводив машину скорой помощи, пошла в Зоину комнату, чтобы опять уложить спать разбуженную, испуганную и раскапризничавшеюся дочь. Когда Елизавета вошла в детскую, Екатерина в тишине при свете ночника собирала необходимые вещи Зои, собираясь переехать Вере Павловне. Она подошла к кроватке и смотрела на спящего ребёнка.
– Знаешь, я почти не вспоминаю ту девочку, так иногда, редко, как кошмарный жуткий сон, она ничего хорошего не принесла в мою жизнь. Вначале ужасный токсикоз, который нужно было скрывать, чтобы Егор ничего не заподозрил, затем постоянные упреки о нелепости внешнего вида, которые сдерживались очень щедрыми подачками отца. Ты знаешь, как он меня с тех пор называл? «Лизок – жирок. Елизавета – свиная котлета». Роды – ужасный фильм ужасов, страх быть обезображенной из-за предлагаемой операции. Никак не могу сбросить даже пару килограмм набранных за беременность. Сколько твоему мальчику?– на удивление спокойно спросила падчерица.
– Какому мальчику?
Лиза кивнула в сторону детской качалки.
– Зоя– девочка, ей полтора годика.
– А, почему она лысая?
– Она не лысая, мы её постригли недавно. У неё редкие волосики и Сергей Александрович считает, что так они станут гуще, а я правда не уверена, но не спорю.
– У меня тоже редкие волосы, отец всегда порывался меня обстричь, а мама была против стрижек, она растила мне косы, они были тоненькие, как карандаши. Когда она умерла, пришлось их обрезать, некому стало их заплетать. Значит, теперь он отыгрывается на ней. Счастливая, у неё есть мама, и ты её любишь. У тебя глаза были ненормальные, когда ты ко мне подбежала. Значит, он с жалости на тебе женился, пожалел, что будешь матерью-одиночкой. Тяжело рожала?
Катя не знала, что ей ответить. Она подошла к кроватке, и они вместе смотрели на спящую девочку.
– Я её не рожала, но люблю больше, чем ты.
Лиза медленно сползла вдоль кроватки и села на пол. Екатерина посмотрела на притихшую падчерицу, по щекам которой текли слёзы.
– Как, ты сказала, её зовут? Зоей? Почему Зоей?
– Так звали мою мать. Не плачь.
– Ну, ты и дура. Знаешь, я теперь ещё больше её ненавижу.
– За что?
– Я теперь всё поняла. Он мне давал деньги, когда я была беременной только ради неё, когда я оставила её, он пошёл на брак с тобой, тоже только ради неё. На меня ему было наплевать. Ты, что совсем тупая, не понимаешь? Он тебя использует. Теперь мне всё ясно, всё стало на свои места.
– Неправда. Он меня любит, и я была счастлива.
– Сплошная тупость! Это призрак, мнимое счастье и чужая любовь. Он любит её, а ты, так по уходу за ней, как прислуга для их комфорта, одному дала, другой нос вытерла. Давай уедем вместе, начнём всё сначала.
Катя не понимала, как она может уехать, бросить ребёнка, больного мужа, которого она любит и который любит её.
– Нет, я их люблю и никогда не брошу. Мне завтра нужно в больницу. И ты не уезжай, вместе сходим, он будет рад, если мы помиримся. Живи с нами.
– Нет. Мне нужны деньги. Я хочу уехать. Он сам виноват, вначале не захотел тебя вышвырнуть и денег давать отказался, что мне было делать? Жлоб. Есть у тебя деньги? Дай мне денег.
Катя знала, что наличные деньги мужа находятся в сейфах на работе и дома, коды от них она, конечно, знала, но без его разрешения не могла ими распоряжаться, в бумажнике он держал только незначительную сумму, которая вряд ли устроила его дочь. Все деньги Екатерины были на карточках, кроме двух конвертов: со дня её рождения и толстый конверт со свадьбы. Она вышла из детской, достала из шкатулки больший конверт, вернулась и передала его Елизавете.
– Это подаренные деньги на свадьбу.
Лиза не говоря ни слова, выхватив объёмный свёрток из рук мачехи, волнуясь, что та может передумать, быстро пошла в прихожую и начала в спешке одеваться, будто куда– то опаздывала или за ней кто-то гнался.
– Ты куда? Ночь. Не уезжай, завтра сходим в больницу. Подожди хоть до утра. Тогда может вызвать такси?
– Я на машине и уеду сейчас. Меня ничего здесь не держит.
– А отец? Он же в больнице. А Зося? Ты могла бы с ней подружиться, если осталась.
Старалась удержать её Екатерина, чтобы в такой момент не оставаться одной.
– А, нужна мне её дружба? Боюсь, что утро может поменять планы. Я уезжаю навсегда. Надеюсь, никогда не увидимся,– услышала Катя на прощанье.
Закрыв за Лизой дверь, Катя подумала: «Ну и уходи, может и лучше без тебя. Ты пришла, всё порушила. Ведь несколько часов назад я была счастлива. Зачем ты только приходила? Зачем я открыла тебе дверь?» Она знала, что не сможет уснуть этой ночью, чувствовала себя в подвешенном состоянии, все её мысли были заняты самочувствием мужа. Позвонив в приёмный покой, она узнала, что он находиться в реанимации. Чтобы себя чем-то занять, она разложила обратно собранные в спешке вещи. Ложилась, стараясь уснуть, вставала, ходила по квартире, не зная, что делать, у кого просить помощи, к кому обратиться за советом. К отцу? Он в своей жизни не может разобраться. Попросить совета у бабушек и дедушек она не могла, ведь они так и не смирились, что её муж и отец ровесники. Екатерина на свою просьбу услышала бы нотации, типа: «Ведь мы тебя предупреждали», а ей было и без того тяжело. Оставалась только Вера Павловна. Эта ночь ей показалась вечностью, только к утру, она заснула беспокойным тревожным сном. Ей снилось, будто она идёт по болоту или по какому-то топкому месту, ей тяжело идти, ноги тяжело вытаскивать, их засасывает грязь, тина. До места, где начинается луг, и растут цветы ещё далеко.
Проснулась она в ещё более тяжёлом расположении духа, позвонив в реанимацию, узнала, что состояние супруга без изменений, он так и не пришёл в себя. Собрав быстро Зою, она поехала к Вере Павловне.
От ответа на первый вопрос, который задала Екатерина, согласившейся погадать Вере Павловне, ей стало плохо, у неё не было сил и она села на пол в крошечной кухоньке квартиры старушки. Нет, она не произнесла ни слова в ответ на вопрос молодой женщины, просто покачала головой.
– Но вы можете ошибиться, помните, вы сказали, что у нас с Сережёй не будет детей?– начала Катя и осеклась.
– Я ни разу ещё не ошиблась.
– Сделайте, что-нибудь, бабушка, пусть он поправиться, может отвар или что другое. Ну, что вы молчите, скажите, что мне делать, как помочь?
Повторяла Катя, теребя гадалку за рукав.
